- А если их несколько? Смотри, чтобы тебе не досталось. Вон, у меня в избе уже лежит один, никак в себя прийти не может, - возразил Анисим.
- Мне всё равно, что со мной будет, но за зайца отомстить я должен.
- Ладно. Давай следы сначала посмотрим, а потом подумаем, что делать. У меня потери из-за хищников куда больше твоих, и я не намерен просто так это оставлять.
Анисим долго осматривал место, где лежали остатки тушки зайца. За утро тут было сильно натоптано, да и лёгкий снежок, который вновь посыпался с неба, мешали ему. Наконец, охотник несколько раз кашлянул и проговорил:
- Интересная штука получается.
- Что тут интересного, не пойму, волк зайца разорвал, - горестно вздохнул Матвей.
- Нет, не волк это был. А у меня в хлеву, как раз они побывали. Два или три волка, я точно это знаю.
- Если не волк, то кто же тогда?
- Рысь твоего зайку съела. Её след, ни с каким другим не спутаешь. Не спроста всё это, ох, не с проста, - сказал Анисим и добавил, - вечером приходи ко мне, поможешь капканы расставить.
Не дожидаясь ответа, Анисим пошёл к своему дому. Во дворе Лиза развешивала выстиранное бельё, от которого на морозе валил густой пар.
- Лизанька, дочка, руки совсем не жалеешь. Повесила бы у печи, зачем в такой мороз, на улицу выносить, - остановился рядом с девушкой Анисим.
- После морозца оно такое свежее, пускай немного проветрится, - ответила она, - что Матвей, успокоился?
- Да что ему будет. Только чувствую, неспроста звери в нашу деревню зачастили.
- А у меня хорошая новость есть. Чужак очнулся.
- Что говорит? Кто он, откуда?
- Пока ничего. Слаб ещё очень. Матрёна его своим чаем напоила и ушла. А он уснул сразу же. Матрёна сказала, до следующего утра может проспать.
Вернувшись в избу, отец и дочь позавтракали и занялись делами по хозяйству, которых всегда хватало. Вечером Анисим с Матвеем расставили капканы в кустах за домами и рядом с курятником, который пока оставался не тронутым. Десяток кур и воинственный петух жили в деревянном сарае, полностью встроенном в железную клеть, чтобы никто не смог прорыть в него нору, как это часто случалось в этих местах. Крепкая металлическая дверь в курятник теперь всегда была наглухо закрыта, и бедные куры и денно и нощно сидели в темноте. Анисим не верил, что какой-то зверь попадёт в капкан. Уж больно необычно и хитро они себя вели, но надо было что-то предпринимать, вдруг да повезёт. На следующее утро охотник отправился осматривать капканы и территорию между домом и лесом. Тем временем, найденный им человек проснулся. Он увидел перед собой милое лицо девушки с пухлыми алыми губками и, решив, что это сон, вновь сомкнул веки. Через минуту он снова открыл свои ясные, синие глаза, но теперь на него, излучая доброту, смотрела старушка.
- Очнулся, милок. Повезло тебе. Считай, второй раз родился, - сказала она, затем аккуратно приподняла его голову и дала напиться козьего молока.
- А мы уж думали, не выкарабкаешься. Теперь всё позади, скоро встанешь на ноги, но несколько дней ещё придётся полежать, - Матрёна строго посмотрела на парня.
В этот момент в хорошо натопленную избу вернулся Анисим.
- Как звать-то тебя? – подошёл он к постели больного.
- Родмир, - ответил тот слабым голосом.
- Оставь его в покое. Пускай отлежится. Успеешь ещё, расспросишь, - накинулась на охотника старушка, - Лизавета, свари ему свежего бульона. А я сейчас Пахома пришлю, пусть мёда принесёт. Теперь его кормить хорошенько надо, чтобы силы быстрее восстановились.
Родмир поправлялся быстро. Уже к вечеру, не смотря на бурные протесты Лизы, он сел ужинать за общий стол, а на следующий день принялся помогать ей по дому. Его хорошо развитое, физически сильное тело в движении лучше приходило в форму, и только многочисленные красные рубцы указывали на недавнее происшествие.
- Ну, давай рассказывай, кто ты, да откуда? - через некоторое время задал мучивший его вопрос Анисим.
- Гончар я, из Ключей.
- А как в нашем лесу оказался?
- Отвёз в город горшки да кринки, возвращался назад. Ночь наступила, видно, задремал я. Проснулся, вижу – заплутал. Целый день по лесу блудил.
- А потом что?
- Потом снова ночь. А дальше ни помню ничего.
- Что-то не сходится в твоём рассказе. Ключи от нас далеко. Три недели пути. А город ещё дальше, ещё недели две. Если ты там заблудился, как сюда-то попал?
- Не знаю. Не помню ничего.
- Темнишь, брат. Да, ладно, всё равно сейчас, зимой, до Ключей не добраться, замёрзнуть можно. Живи у нас до лета, а там разберёмся, - Анисим недоверчиво посмотрел на парня.
Ему не нравилось, что в обычной, размеренной жизни за последнее время случилось столько странных событий. Такого в Брусничном на его памяти не было.
Уже через несколько дней Родмир принялся колоть дрова, смазал давно и противно скрипевшие петли на входной двери, носил из колодца воду, даже помог Лизавете вымешивать тесто и хлеб, почему-то в этот раз получился пышнее и вкуснее обычного. Словом, чужак вскоре взял на себя столько работы, и так вписался в повседневную жизнь, будто его дом всегда был здесь. Анисим однажды взял его на охоту, но парень то и дело пугливо озирался и вздрагивал при каждом шорохе. Видимо, воспоминания о волках в его памяти были ещё слишком свежи, и охотник решил пока с этим обождать.
С тех пор, как рысь задрала зайца Матвея, прошло недели три. За это время ещё в нескольких дворах хищники уничтожили коз, баранов или гусей. Вся деревня была взбудоражена. Почти каждую ночь, вооружившись рогатиной, Матвей ходил вокруг своего дома и по улице, пытаясь выследить зверя. Вот и на этот раз, уставший и сонный, под утро возвращался он домой после такого обхода. Глаза слипались, и все мысли были лишь о тёплой постели, в которую не терпелось забраться. Вдруг в кустах мелькнула какая-то тень, и послышалось тихое шуршание. Матвей насторожился. Он крепко сжал руками рогатину и, стараясь не выдавать себя, медленно направился к кустам. Когда волчья спина и хвост показались немного поодаль, стало страшно, но Матвей ещё крепче сжал рогатину и, нахмурив брови, решительно двинулся на серого врага. Он уже подошёл вплотную и мог бы вонзить острое деревянное оружие в мохнатый бок, но зверь упал на землю и начал кататься. Тут же его лапы видоизменились и превратились в руки и ноги, а сам он стал человеком, который поднялся с земли, отряхнулся, вытащил спрятанные в зарослях чуни, обулся и быстро пошёл прочь.
Матвей оторопел. Никогда ничего подобного он не видел. «Так вот оно что. Теперь понятно, кто здесь орудует», - промелькнуло в его голове. Матвей хотел догнать исчезнувшего в утренней мгле человека, но не сумел. Свежий след, оставленный на снегу, привёл его к избе Анисима. И всё стало понятно. Чужак, тот чужак, которого спас Анисим, убивает домашних животных. А самое страшное то, что это не человек, а самый настоящий оборотень.
Деревня ещё спала, и Матвей не знал, что делать дальше, стоял посредине улицы и озирался по сторонам. Вдруг из темноты вынырнул дед Пахом. Куда он направился в такую рань, было известно ему одному.
- Здорово, Матвей, что это ты здесь стоишь? – спросил дед.
- Я оборотня только что видел! У нас в деревне волколак! – затараторил Матвей и рассказал всё Пахому.
- Ай-яй-яй! Беда-то какая. Надо народ поднимать, - проговорил тот и, подбежав к ближайшему дому, постучал в окно.
Вскоре у дома Анисима собралась громко галдящая толпа. Некоторые из мужчин были вооружены топорами и вилами. Пахом постучал в дверь:
- Анисим, выходи. Разбираться будем!
Через пару минут дверь отворилась, и показался заспанный хозяин.
- Что случилось? – удивился он, увидев у своего дома столько народа.
- Ты знаешь, кого из леса притащил? – накинулся на него Пахом, - ну-ка, Матвей, расскажи, что видел.
Матвей поднялся на крыльцо и снова поведал об оборотне.
-Выводи сюда волколака! На вилы оборотня! – шумела толпа.
- Стойте! – громким окриком прервал гомон Анисим, - так дело не пойдёт. Надо разобраться.
- Что тут разбираться. Кончать его надо, - подал голос кто-то из собравшихся.
- А если Матвей ошибся и мы убьём ни в чём не повинного человека? Как жить потом с этим будем?
- И что ты предлагаешь? – уже более миролюбиво проговорил тот же человек.
- Мне нужно несколько дней, чтобы выяснить, что к чему. Если окажется, что чужак – оборотень, и он задрал нашу живность, ему несдобровать. А если это не правда, то всё равно надо найти виновных, кем бы они ни были.
- Ты предлагаешь нам несколько дней жить рядом с оборотнем? А если он за это время кого-нибудь из нас порешит? – спросила стоявшая рядом с Матвеем Ефросинья.
- Никого он не тронет. Я его на цепь посажу, - пообещал Анисим, - а теперь идите по домам. Хватит воздух сотрясать. Вы меня знаете, я слов на ветер не бросаю. Сказал – разберусь, значит так и будет.
Анисим, хлопнув дверью, вошёл в избу. Немного успокоившийся народ начал расходиться. Матвей ещё какое-то время стоял и зло посматривал на дверь, за которой скрылся охотник. Этого чужака он сразу невзлюбил, уж больно смущалась от его взглядов Лизавета. У Матвея внутри аж всё переворачивалось. Возбуждённый Анисим, словно вихрь, влетел в избу. Его глаза метали молнии. Он подскочил к лежанке Родмира, который делал вид, что крепко спит.
- Вставай! – Анисим грубо толкнул его в плечо, - гончар, значит, говоришь! Ну-ка выкладывай всё начистоту. Лучше бы ты сразу сказал мне правду!
Испуганная Лиза выглянула из своей комнаты.
- Что здесь происходит, - спросила она.
- Лизавета, иди, спи. Мы сами разберёмся.
Лиза редко видела отца таким разъярённым, но знала, что сейчас с ним лучше не спорить. Она тут же скрылась за занавеской.
- Я всё расскажу, - проговорил Родмир и сел, виновато опустив голову.
- Говори! – прикрикнул Анисим и устроился на лавке напротив.
«Всё началось несколько лет назад назад. Мой отец, действительно, был гончаром, а я – его учеником. Моя мать умерла, когда я был ещё ребёнком. Мы с отцом жили вдвоём в Ключах, как я и говорил. Как-то раз отец позвал меня на охоту. Иногда мы ходили с ним в лес, пострелять дичи. Так случилось и в этот раз, да, только добыть ничего никак не получалось, а домой с пустыми руками возвращаться не хотелось. Я устал и стал просить отца вернуться домой, но он не соглашался. Наступил вечер. Мы окончательно выбились из сил, и присели отдохнуть. Вдруг из глубины леса на опушку, где мы сидели, выскочили волки. Они окружили нас и медленно подходили всё ближе. Отец схватился за ружьё, но выстрелить не успел. Самый большой волк кинулся, и через секунду из-под его мощных клыков брызнула кровь. Я закрыл лицо руками, чтобы не видеть, как умирает отец, в ожидании своего конца. Но тут кто-то спросил:
- Родмир, ты хочешь жить?
Я открыл лицо и увидел седого старца. Он стоял, опираясь на посох и смотрел на меня.
- Да, - пробормотал я.
- В таком случае, мне придётся обратить тебя в волка. Какое-то время ты будешь верно служить мне, а потом я сниму заклятье, и ты снова станешь обычным человеком. Но это случится, если ты будешь беспрекословно исполнять все мои поручения. Ты согласен?
Очень не хотелось умирать. В тот момент мне казалось, что лучше уж побыть волком, чем сгинуть в этом лесу, и я согласился. Семь долгих месяцев бегал я с другими волками по лесу, исполняя то, что прикажет старец. В основном, мне надо было охотиться на лесных животных. Некоторое время назад, я получил задание загрызть волка, того самого, который напал на отца. После того, как я сделал это, старец дал выпить какое-то зелье и я вновь стал человеком. Но, увы, вернуться к людям я всё ещё не мог, так как каждую седьмую ночь вновь и вновь обращался в волка.
- Я снял с тебя заклятье частично, - объяснил мой мучитель, - полного избавления от него ты ещё не заслужил.
Я поселился в заброшенной рыбацкой избушке на берегу реки. Пребывая в облике человека, в полном одиночестве, я часто сожалел о том, что не умер вместе с отцом.
Последним моим заданием, которое я получил от старца, было забраться к тебе в хлев и умертвить всю живность. Я ослушался его».
- Почему?
- Из-за Лизы. Я увидел её и…, - Родмир запнулся, - остальное тебе известно. За ослушание меня должны были загрызть волки, но ты спас.
- Почему не рассказал мне правду сразу?
- Боялся, не поверишь, - тихо проговорил Родмир.
- Не поверил бы, наверное, если бы сам не встречался с этим стариком. Теперь мне ясно, почему здесь такое творится.
- Ты видел его?! Когда и где? – оживился Родмир.
- Потом. Сейчас некогда, и так заболтались. Смотри, на дворе совсем рассвело уже, - Анисим выглянул в окно, и позвал, - Лизонька, вставай. Я сейчас самовар поставлю, чайку попьём.
Девушка тут же показалась из-за занавески. Она была бледна и напугана. Видно, не спала, а тихонько сидела у себя на кровати и слушала весь их разговор. Анисим уже возился с самоваром и не заметил, как его дочь посмотрела на Родмира, и столько сострадания было в этом взгляде, что тот не выдержал, отвернулся. Вдруг в дверь тихо постучали, и на пороге появилась Матрёна. Она поставила на стол корзинку и сказала:
- Вот, угощайтесь, курник вчера пекла. Да, нам с Пахомом столько не надо, старые мы уже. К тому же мне Пахом наболтал такого, что аппетит совсем отбил. Это правда, или причудилось старому?
Старушка обеспокоенно смотрела то на Родмира, то на Анисима.
- То, что на него наложено заклятье – правда. А то, что он задрал нашу живнось – нет, - ответил охотник.
- Вот беда-то какая. Жалко парня, чувствую, не злодей он. Что же делать то теперь, - запричитала Матрёна.
- Его придётся на цепь посадить. Так я людям пообещал. А сам в лес пойду, виновника всего этого надо найти, - невесело проговорил Анисим, усаживаясь за стол, - что ты там застыла у порога, проходи, чаю с нами испей.
- На цепь. Зачем на цепь? – у Лизы из рук выпал вышитый рушник, в который был завёрнут курник.
- Это для его же пользы. Чтобы народ успокоить, да чтобы дров не наломал. Стоит ему на улицу высунуться, на вилы могут насадить, или ещё что, - объяснил Анисим.
- Нельзя тебе одному в лес идти. Тот старик, которого ты собираешься искать, не простой. Обладает он тайной силой, не справишься ты с ним в одиночку, - возразил молчавший до этого Родмир.
- А как же с тебя заклятье-то снять, милок? – вмешалась Матрёна, - я столько тебя лечила не для того, чтобы теперь бросить в беде.
- Не знаю, только старец этот и может мне помочь. Он заклятье наложил, - поник Родмир.
Матрёна задумалась, медленно потягивая горячий, заваренный сухим малиновым листом, чай.
- Погодите, - вдруг оживилась она, - не просто будет вам справиться со злодеем. Тут надо не силой, хитростью брать. И я знаю, кто нам в этом может помочь.
- Кто? – Анисим, Родмир и Лизавета перестали жевать и замерли в ожидании ответа.
- Моя сестра Акулина, - заключила Матрёна.
Акулина – старшая сестра Матрёны, жила на отшибе в маленькой покосившейся избушке. Она была полной противоположностью доброй и бескорыстной Матрёны. Акулину воспитывала прабабка, которая в народе слыла колдуньей, и всё своё умение постепенно передала внучке. К Акулине захаживали те, кто хотел навести порчу, приворот или что-то подобное. Но это случалось редко. Чаще всего селяне обходили её избушку стороной, предпочитая не попадаться на глаза старухе, знающей толк в чёрной магии.
- Мне всё равно, что со мной будет, но за зайца отомстить я должен.
- Ладно. Давай следы сначала посмотрим, а потом подумаем, что делать. У меня потери из-за хищников куда больше твоих, и я не намерен просто так это оставлять.
Анисим долго осматривал место, где лежали остатки тушки зайца. За утро тут было сильно натоптано, да и лёгкий снежок, который вновь посыпался с неба, мешали ему. Наконец, охотник несколько раз кашлянул и проговорил:
- Интересная штука получается.
- Что тут интересного, не пойму, волк зайца разорвал, - горестно вздохнул Матвей.
- Нет, не волк это был. А у меня в хлеву, как раз они побывали. Два или три волка, я точно это знаю.
- Если не волк, то кто же тогда?
- Рысь твоего зайку съела. Её след, ни с каким другим не спутаешь. Не спроста всё это, ох, не с проста, - сказал Анисим и добавил, - вечером приходи ко мне, поможешь капканы расставить.
Не дожидаясь ответа, Анисим пошёл к своему дому. Во дворе Лиза развешивала выстиранное бельё, от которого на морозе валил густой пар.
- Лизанька, дочка, руки совсем не жалеешь. Повесила бы у печи, зачем в такой мороз, на улицу выносить, - остановился рядом с девушкой Анисим.
- После морозца оно такое свежее, пускай немного проветрится, - ответила она, - что Матвей, успокоился?
- Да что ему будет. Только чувствую, неспроста звери в нашу деревню зачастили.
- А у меня хорошая новость есть. Чужак очнулся.
- Что говорит? Кто он, откуда?
- Пока ничего. Слаб ещё очень. Матрёна его своим чаем напоила и ушла. А он уснул сразу же. Матрёна сказала, до следующего утра может проспать.
Вернувшись в избу, отец и дочь позавтракали и занялись делами по хозяйству, которых всегда хватало. Вечером Анисим с Матвеем расставили капканы в кустах за домами и рядом с курятником, который пока оставался не тронутым. Десяток кур и воинственный петух жили в деревянном сарае, полностью встроенном в железную клеть, чтобы никто не смог прорыть в него нору, как это часто случалось в этих местах. Крепкая металлическая дверь в курятник теперь всегда была наглухо закрыта, и бедные куры и денно и нощно сидели в темноте. Анисим не верил, что какой-то зверь попадёт в капкан. Уж больно необычно и хитро они себя вели, но надо было что-то предпринимать, вдруг да повезёт. На следующее утро охотник отправился осматривать капканы и территорию между домом и лесом. Тем временем, найденный им человек проснулся. Он увидел перед собой милое лицо девушки с пухлыми алыми губками и, решив, что это сон, вновь сомкнул веки. Через минуту он снова открыл свои ясные, синие глаза, но теперь на него, излучая доброту, смотрела старушка.
- Очнулся, милок. Повезло тебе. Считай, второй раз родился, - сказала она, затем аккуратно приподняла его голову и дала напиться козьего молока.
- А мы уж думали, не выкарабкаешься. Теперь всё позади, скоро встанешь на ноги, но несколько дней ещё придётся полежать, - Матрёна строго посмотрела на парня.
В этот момент в хорошо натопленную избу вернулся Анисим.
- Как звать-то тебя? – подошёл он к постели больного.
- Родмир, - ответил тот слабым голосом.
- Оставь его в покое. Пускай отлежится. Успеешь ещё, расспросишь, - накинулась на охотника старушка, - Лизавета, свари ему свежего бульона. А я сейчас Пахома пришлю, пусть мёда принесёт. Теперь его кормить хорошенько надо, чтобы силы быстрее восстановились.
Родмир поправлялся быстро. Уже к вечеру, не смотря на бурные протесты Лизы, он сел ужинать за общий стол, а на следующий день принялся помогать ей по дому. Его хорошо развитое, физически сильное тело в движении лучше приходило в форму, и только многочисленные красные рубцы указывали на недавнее происшествие.
- Ну, давай рассказывай, кто ты, да откуда? - через некоторое время задал мучивший его вопрос Анисим.
- Гончар я, из Ключей.
- А как в нашем лесу оказался?
- Отвёз в город горшки да кринки, возвращался назад. Ночь наступила, видно, задремал я. Проснулся, вижу – заплутал. Целый день по лесу блудил.
- А потом что?
- Потом снова ночь. А дальше ни помню ничего.
- Что-то не сходится в твоём рассказе. Ключи от нас далеко. Три недели пути. А город ещё дальше, ещё недели две. Если ты там заблудился, как сюда-то попал?
- Не знаю. Не помню ничего.
- Темнишь, брат. Да, ладно, всё равно сейчас, зимой, до Ключей не добраться, замёрзнуть можно. Живи у нас до лета, а там разберёмся, - Анисим недоверчиво посмотрел на парня.
Ему не нравилось, что в обычной, размеренной жизни за последнее время случилось столько странных событий. Такого в Брусничном на его памяти не было.
Уже через несколько дней Родмир принялся колоть дрова, смазал давно и противно скрипевшие петли на входной двери, носил из колодца воду, даже помог Лизавете вымешивать тесто и хлеб, почему-то в этот раз получился пышнее и вкуснее обычного. Словом, чужак вскоре взял на себя столько работы, и так вписался в повседневную жизнь, будто его дом всегда был здесь. Анисим однажды взял его на охоту, но парень то и дело пугливо озирался и вздрагивал при каждом шорохе. Видимо, воспоминания о волках в его памяти были ещё слишком свежи, и охотник решил пока с этим обождать.
С тех пор, как рысь задрала зайца Матвея, прошло недели три. За это время ещё в нескольких дворах хищники уничтожили коз, баранов или гусей. Вся деревня была взбудоражена. Почти каждую ночь, вооружившись рогатиной, Матвей ходил вокруг своего дома и по улице, пытаясь выследить зверя. Вот и на этот раз, уставший и сонный, под утро возвращался он домой после такого обхода. Глаза слипались, и все мысли были лишь о тёплой постели, в которую не терпелось забраться. Вдруг в кустах мелькнула какая-то тень, и послышалось тихое шуршание. Матвей насторожился. Он крепко сжал руками рогатину и, стараясь не выдавать себя, медленно направился к кустам. Когда волчья спина и хвост показались немного поодаль, стало страшно, но Матвей ещё крепче сжал рогатину и, нахмурив брови, решительно двинулся на серого врага. Он уже подошёл вплотную и мог бы вонзить острое деревянное оружие в мохнатый бок, но зверь упал на землю и начал кататься. Тут же его лапы видоизменились и превратились в руки и ноги, а сам он стал человеком, который поднялся с земли, отряхнулся, вытащил спрятанные в зарослях чуни, обулся и быстро пошёл прочь.
Матвей оторопел. Никогда ничего подобного он не видел. «Так вот оно что. Теперь понятно, кто здесь орудует», - промелькнуло в его голове. Матвей хотел догнать исчезнувшего в утренней мгле человека, но не сумел. Свежий след, оставленный на снегу, привёл его к избе Анисима. И всё стало понятно. Чужак, тот чужак, которого спас Анисим, убивает домашних животных. А самое страшное то, что это не человек, а самый настоящий оборотень.
Деревня ещё спала, и Матвей не знал, что делать дальше, стоял посредине улицы и озирался по сторонам. Вдруг из темноты вынырнул дед Пахом. Куда он направился в такую рань, было известно ему одному.
- Здорово, Матвей, что это ты здесь стоишь? – спросил дед.
- Я оборотня только что видел! У нас в деревне волколак! – затараторил Матвей и рассказал всё Пахому.
- Ай-яй-яй! Беда-то какая. Надо народ поднимать, - проговорил тот и, подбежав к ближайшему дому, постучал в окно.
Вскоре у дома Анисима собралась громко галдящая толпа. Некоторые из мужчин были вооружены топорами и вилами. Пахом постучал в дверь:
- Анисим, выходи. Разбираться будем!
Через пару минут дверь отворилась, и показался заспанный хозяин.
- Что случилось? – удивился он, увидев у своего дома столько народа.
- Ты знаешь, кого из леса притащил? – накинулся на него Пахом, - ну-ка, Матвей, расскажи, что видел.
Матвей поднялся на крыльцо и снова поведал об оборотне.
-Выводи сюда волколака! На вилы оборотня! – шумела толпа.
- Стойте! – громким окриком прервал гомон Анисим, - так дело не пойдёт. Надо разобраться.
- Что тут разбираться. Кончать его надо, - подал голос кто-то из собравшихся.
- А если Матвей ошибся и мы убьём ни в чём не повинного человека? Как жить потом с этим будем?
- И что ты предлагаешь? – уже более миролюбиво проговорил тот же человек.
- Мне нужно несколько дней, чтобы выяснить, что к чему. Если окажется, что чужак – оборотень, и он задрал нашу живность, ему несдобровать. А если это не правда, то всё равно надо найти виновных, кем бы они ни были.
- Ты предлагаешь нам несколько дней жить рядом с оборотнем? А если он за это время кого-нибудь из нас порешит? – спросила стоявшая рядом с Матвеем Ефросинья.
- Никого он не тронет. Я его на цепь посажу, - пообещал Анисим, - а теперь идите по домам. Хватит воздух сотрясать. Вы меня знаете, я слов на ветер не бросаю. Сказал – разберусь, значит так и будет.
Анисим, хлопнув дверью, вошёл в избу. Немного успокоившийся народ начал расходиться. Матвей ещё какое-то время стоял и зло посматривал на дверь, за которой скрылся охотник. Этого чужака он сразу невзлюбил, уж больно смущалась от его взглядов Лизавета. У Матвея внутри аж всё переворачивалось. Возбуждённый Анисим, словно вихрь, влетел в избу. Его глаза метали молнии. Он подскочил к лежанке Родмира, который делал вид, что крепко спит.
- Вставай! – Анисим грубо толкнул его в плечо, - гончар, значит, говоришь! Ну-ка выкладывай всё начистоту. Лучше бы ты сразу сказал мне правду!
Испуганная Лиза выглянула из своей комнаты.
- Что здесь происходит, - спросила она.
- Лизавета, иди, спи. Мы сами разберёмся.
Лиза редко видела отца таким разъярённым, но знала, что сейчас с ним лучше не спорить. Она тут же скрылась за занавеской.
- Я всё расскажу, - проговорил Родмир и сел, виновато опустив голову.
- Говори! – прикрикнул Анисим и устроился на лавке напротив.
«Всё началось несколько лет назад назад. Мой отец, действительно, был гончаром, а я – его учеником. Моя мать умерла, когда я был ещё ребёнком. Мы с отцом жили вдвоём в Ключах, как я и говорил. Как-то раз отец позвал меня на охоту. Иногда мы ходили с ним в лес, пострелять дичи. Так случилось и в этот раз, да, только добыть ничего никак не получалось, а домой с пустыми руками возвращаться не хотелось. Я устал и стал просить отца вернуться домой, но он не соглашался. Наступил вечер. Мы окончательно выбились из сил, и присели отдохнуть. Вдруг из глубины леса на опушку, где мы сидели, выскочили волки. Они окружили нас и медленно подходили всё ближе. Отец схватился за ружьё, но выстрелить не успел. Самый большой волк кинулся, и через секунду из-под его мощных клыков брызнула кровь. Я закрыл лицо руками, чтобы не видеть, как умирает отец, в ожидании своего конца. Но тут кто-то спросил:
- Родмир, ты хочешь жить?
Я открыл лицо и увидел седого старца. Он стоял, опираясь на посох и смотрел на меня.
- Да, - пробормотал я.
- В таком случае, мне придётся обратить тебя в волка. Какое-то время ты будешь верно служить мне, а потом я сниму заклятье, и ты снова станешь обычным человеком. Но это случится, если ты будешь беспрекословно исполнять все мои поручения. Ты согласен?
Очень не хотелось умирать. В тот момент мне казалось, что лучше уж побыть волком, чем сгинуть в этом лесу, и я согласился. Семь долгих месяцев бегал я с другими волками по лесу, исполняя то, что прикажет старец. В основном, мне надо было охотиться на лесных животных. Некоторое время назад, я получил задание загрызть волка, того самого, который напал на отца. После того, как я сделал это, старец дал выпить какое-то зелье и я вновь стал человеком. Но, увы, вернуться к людям я всё ещё не мог, так как каждую седьмую ночь вновь и вновь обращался в волка.
- Я снял с тебя заклятье частично, - объяснил мой мучитель, - полного избавления от него ты ещё не заслужил.
Я поселился в заброшенной рыбацкой избушке на берегу реки. Пребывая в облике человека, в полном одиночестве, я часто сожалел о том, что не умер вместе с отцом.
Последним моим заданием, которое я получил от старца, было забраться к тебе в хлев и умертвить всю живность. Я ослушался его».
- Почему?
- Из-за Лизы. Я увидел её и…, - Родмир запнулся, - остальное тебе известно. За ослушание меня должны были загрызть волки, но ты спас.
- Почему не рассказал мне правду сразу?
- Боялся, не поверишь, - тихо проговорил Родмир.
- Не поверил бы, наверное, если бы сам не встречался с этим стариком. Теперь мне ясно, почему здесь такое творится.
- Ты видел его?! Когда и где? – оживился Родмир.
- Потом. Сейчас некогда, и так заболтались. Смотри, на дворе совсем рассвело уже, - Анисим выглянул в окно, и позвал, - Лизонька, вставай. Я сейчас самовар поставлю, чайку попьём.
Девушка тут же показалась из-за занавески. Она была бледна и напугана. Видно, не спала, а тихонько сидела у себя на кровати и слушала весь их разговор. Анисим уже возился с самоваром и не заметил, как его дочь посмотрела на Родмира, и столько сострадания было в этом взгляде, что тот не выдержал, отвернулся. Вдруг в дверь тихо постучали, и на пороге появилась Матрёна. Она поставила на стол корзинку и сказала:
- Вот, угощайтесь, курник вчера пекла. Да, нам с Пахомом столько не надо, старые мы уже. К тому же мне Пахом наболтал такого, что аппетит совсем отбил. Это правда, или причудилось старому?
Старушка обеспокоенно смотрела то на Родмира, то на Анисима.
- То, что на него наложено заклятье – правда. А то, что он задрал нашу живнось – нет, - ответил охотник.
- Вот беда-то какая. Жалко парня, чувствую, не злодей он. Что же делать то теперь, - запричитала Матрёна.
- Его придётся на цепь посадить. Так я людям пообещал. А сам в лес пойду, виновника всего этого надо найти, - невесело проговорил Анисим, усаживаясь за стол, - что ты там застыла у порога, проходи, чаю с нами испей.
- На цепь. Зачем на цепь? – у Лизы из рук выпал вышитый рушник, в который был завёрнут курник.
- Это для его же пользы. Чтобы народ успокоить, да чтобы дров не наломал. Стоит ему на улицу высунуться, на вилы могут насадить, или ещё что, - объяснил Анисим.
- Нельзя тебе одному в лес идти. Тот старик, которого ты собираешься искать, не простой. Обладает он тайной силой, не справишься ты с ним в одиночку, - возразил молчавший до этого Родмир.
- А как же с тебя заклятье-то снять, милок? – вмешалась Матрёна, - я столько тебя лечила не для того, чтобы теперь бросить в беде.
- Не знаю, только старец этот и может мне помочь. Он заклятье наложил, - поник Родмир.
Матрёна задумалась, медленно потягивая горячий, заваренный сухим малиновым листом, чай.
- Погодите, - вдруг оживилась она, - не просто будет вам справиться со злодеем. Тут надо не силой, хитростью брать. И я знаю, кто нам в этом может помочь.
- Кто? – Анисим, Родмир и Лизавета перестали жевать и замерли в ожидании ответа.
- Моя сестра Акулина, - заключила Матрёна.
Акулина – старшая сестра Матрёны, жила на отшибе в маленькой покосившейся избушке. Она была полной противоположностью доброй и бескорыстной Матрёны. Акулину воспитывала прабабка, которая в народе слыла колдуньей, и всё своё умение постепенно передала внучке. К Акулине захаживали те, кто хотел навести порчу, приворот или что-то подобное. Но это случалось редко. Чаще всего селяне обходили её избушку стороной, предпочитая не попадаться на глаза старухе, знающей толк в чёрной магии.
