- Вир! Вир, да очнись же ты!!!
Вздрогнув, я поднял глаза. На палубе сидела Ольна, с тревогой глядя на меня. Она улыбнулась, сжав мою ладонь:
- Что с тобой?
- Боюсь, - честно признался я, решив не разыгрывать из себя бесстрашного героя - благо гвардии капитан стоял у борта и не слышал моих откровений, а значит, и высмеять не мог. Тут еще, как назло, суденышко стало переваливаться с боку на бок, словно телега, катящаяся по холмистой местности. Ощущений - масса! И все до такой степени непередаваемые, что никакие слова и выражения описать не могут!..
- Это просто вода, Вир! - шепнула целительница, обеспокоенно следившая за моим вытягивающимся лицом.
- Боги, я плавать не умею! - простонал я, обнявшись с мачтой.
- Зачем тебе плавать? Ты же летаешь!
Хм? Здравая мысль! Мне резко полегчало, и я наконец отлип от до дрилов надоевшей мачты.
- Не люблю воду, - проворчал я. - Особенно когда ее так много!
- Воздуха еще больше! - рассмеялась девушка, махнув рукой. - Думаю, что взлететь ты всегда успеешь!
Я немного нервно улыбнулся и даже расслабился, впрочем, подходить к борту и любоваться окружающими красотами не торопился, наблюдая за неспешной работой маленькой команды «Бесстрашного». Моряки были спокойны и собранны, и я невольно им позавидовал - мне бы такую выдержку! Эх, мечты, мечты...
Где-то после часа путешествия по морю-озеру что-то переменилось. А именно - капитан корабля, выскочивший на палубу и принявшийся срывающимся голосом отдавать непонятные команды. Мои спутники спали, уютно устроившись на корме, и пока еще не вернулись из страны грез, я же настороженно следил за происходящим, тоже чувствуя неладное.
Ветер. Все дело в ветре. То, что еще несколько мгновений назад было ласковым попутным ветерком, превращалось... во что-то непонятное. Кораблик начало качать еще больше, словно в преддверии шторма, а в рвущих паруса порывах слышалась... песня? Высокий женский голос, вплетающий свою музыку в свист взбесившегося ветра.
Вздрогнув, я пробрался к своим спутникам и растолкал их:
- Слышите?!
Ольна, забавно нахмурив бровки и прислушавшись, отрицательно покачала головой. Зато Йен... Широко распахнув глаза, совериец застыл каменным изваянием, и по его виду можно было подумать, что он внимает райскому пению... Оглядевшись по сторонам, я заметил, что палуба опустела, и лишь один капитан «Бесстрашного» самоотверженно борется со штурвалом, прокладывая курс сквозь обезумевшие волны.
- Дрил взлетишь, - пробормотал я, кинув взгляд на небо, которое рьяно пыталось поменяться местами с серой мутью водяных валов.
Капитан корабля, не отрываясь от штурвала, что-то проорал нам, сделав страшные глаза и кивая куда-то вниз - видимо, намекал на то, что недурно было бы нашей компании спуститься в трюм, куда уже попряталась вся команда. Здравая, кстати, мысль! Особо привлекательной она мне показалась после того, как некая догадка обожгла меня новым ужасом.
- Ольна, Йен, живо вниз!!! - стараясь перекрыть завывания ветра, прокричал я.
Целительница, дрожа от холода и ударов закручивающейся в жгуты воды, кивнула и заскользила по мокрым доскам палубы к трюму, зато гвардии капитан... как сидел истуканом, так и остался сидеть, восторженно сияя распахнутыми глазами и глупо улыбаясь. Такое выражение лица можно наблюдать лишь у законченного идиота... или влюбленного, что практически одно и то же.
- Йен, дрил тебя сожри, очнись!!! - заорал я ему в ухо, надеясь вывести из оцепенения, но воин меня словно и не услышал. Зато ожил, вскочил на ноги и бросился к борту...
- Стой, ненормальный!!! - завопил я, сбивая гвардейца с ног.
Палуба встретила весьма неласково, благо хоть я упал на Йена, а вот он даже не почувствовал удара... Впрочем, вырываться тоже прекратил, вновь застыв безжизненным идолом и все так же бессмысленно улыбаясь.
- Что с ним?! - прокричала подбежавшая Ольна, шатаясь под порывами дикого ветра.
- Помоги!!! - рявкнул я, подтягивая парня к мачте. - Да не тащи его, сам справлюсь, лучше найди веревку и принеси сюда!..
Окончательно спятивший ветер рвал слова, унося их прочь, но Ольна понятливо кивнула и спустя несколько мгновений принесла требуемое.
- Вяжи! - приказал я, аккуратно, аки заботливая мать, прислонив Йена к мачте. Целительница изумленно охнула, но спорить, умничка моя, не стала, споро прикрутив гвардейца к импровизированному столбу. Узлы я ей не доверил - сам завязал, надеясь, что прочности веревки хватит для того, чтобы противостоять внезапному безумию...
- Зачем?! - вопросила Ольна, схватившись за меня, но ответить я не успел.
Мощная волна, перехлестнув через борт нашей скорлупки, смела нас с ног и лишь чудом не смыла в разбуянившееся озеро... или все же море?.. А вслед за ней корабль накрыла... песня. Самая прекрасная из ранее слышанных мною, самая желанная, страстная, нежная, печальная и радостная одновременно... Песня, разрывающая душу и тут же дарующая ей новую жизнь. Песня, наполняющая смыслом каждый вдох, каждое биение сердца, песня, за которую не жаль было отдать свою кровь - всю, до последней капли...
- Сирена! Настоящая!! Живая!!! - аж задохнулся от восхищения я - и получил подзатыльник.
- Какая, к дрилу, сирена?! - прошипела взбешенная целительница, кажется, ничуть не очарованная потрясающей Песней. Боги, смилуйтесь... - Эта баньши недоделанная у нас Йена уводит!..
- У нас? - въедливо уточнил я и схлопотал вторую затрещину. - Ай, больно же! Я просто хотел сказать, что он и сам вроде не прочь... Все, все, не надо больше! - взмолился я, узрев очередной замах. - Осознал, исправлюсь!
Девушка поморщилась, как от сильной головной боли, а я во все глаза уставился на бьющегося в путах гвардейца. Он рвался так, словно от этого зависела его жизнь, и при этом не переставал улыбаться, не сводя взора с одной ему ведомой точки сошедшего с ума пространства.
- Что он делает?! - крикнула Ольна, вцепившись в борт.
- Так ведь это ж сирена, самая что ни на есть пакость премерзостная! - проорал в ответ обхвативший штурвал капитан суденышка. - От ее голоса у мужиков последние мозги отшибает, сами в пучину лезут, в холодные объятия остальных утопленников!
- А вы?!
- У меня и команды амулеты от сей нечисти есть, иначе нет от нее спасу!
- Да как вы?.. - задохнулась от возмущения девушка. - Да что ж вы... не предупредили?!
- Дык... обычно все знают про эту напасть! Я и не подумал...
- Вир! У тебя что, тоже амулет?
- Оль! Я что, похож на обвешанного подобными побрякушками дурня? - оскорбился я.
- Но на тебя не действует!
- Я - эвари! Забыла? - проорал я в ухо целительнице.
Тут кораблик вновь нещадно тряхнуло, бросило в сторону, и прямо по курсу нависла внушительная волна, на гребне которой и восседала пресловутая «пакость премерзостная» - сирена. Девушка как девушка, если не считать синюшно-зеленоватой кожи, волос, похожих на водоросли и огромных ультрамариновых глаз без зрачка и белка. Протягивая к нам тонкие ручонки, это чудо морское продолжало петь. На сей раз голос был ближе, а потому громче и сильнее, и у Йена окончательно вышибло последние оставшиеся крохи разума.
Рванувшись, он каким-то чудом выбрался из своих пут, сооруженных из толстенной веревки, и без раздумий кинулся к борту, готовый в одно мгновение перемахнуть его и ухнуть в беснующуюся стихию. Не успел я осознать сей жуткий факт, как, отлепившись от поручня, вслед за воином ринулась целительница. Эта-то куда?! Совсем девочка ополоумела, ей-ей!..
Кинувшись наперерез Йену, девушка грамотной подсечкой свалила его на палубу и рухнула сверху. Б-боги... Да он же ее сейчас одним пальцем прихлопнет и не заметит! Видимо, глупость действительно заразна... а где есть два дурака, место третьему всегда найдется!
Ну вот, что и требовалось доказать - в следующий миг я уже висел на правой руке Йена (Ольна вцепилась в левую) и отчаянно пытался придавить его к палубе собственным весом (бараньим, как любила пошутить матушка). Впрочем, в Ольне и половины-то этого не будет, и все же...
О-о-ой!.. Нет, наш воин определенно взбесился! Вскочив на ноги, он весьма активно принялся стряхивать с себя мелкую помеху (нас с целительницей, то бишь) на пути к большому счастью (потонуть в морской пучине - куда уж больше-то! Вернее, глубже...). Сменить ипостась, дабы поосновательнее придавить Йена, я не рискнул - иначе нам всем настал бы капитальный конец, потому как «Бесстрашный» явно не был рассчитан на перевозку драконов, даже сравнительно мелких... Так что справился с нами гвардеец в два счета. Я звучно впечатался в палубу, приложившись спиной о какую-то бочку, целительницу отбросило к мачте, сам Йен, не удержавшись на ногах - корабль в очередной раз как следует приподняло да шлепнуло, - оказался там же.
Впрочем, ненадолго... Голос сирены все сильнее звенел над палубой, заставляя нашего бравого зомбированного гвардии капитана рваться навстречу отнюдь не геройской гибели. Поднявшись, он целеустремленно понесся к борту, словно фрегат с поголовно пьяной командой - на рифы. Ольна зло вскрикнула и, изловив его за штанину, со всей дури дернула на себя, и они снова кубарем покатились по мокрым доскам. Надо бы встать да помочь... спина-а-а... Закатив глаза, я сделал слабую попытку дезертировать в глубокий обморок, но тут же одернул себя и заставил перевернуться на живот. З-зар-раз-за-а-а!.. А теперь - ползти... ползти... ползти... В какой-то момент столь увлекательной игры в подбитого ужа я все-таки, видимо, отключился, потому что, разлепив неведомо как и когда закрывшиеся будто свинцом налитые веки, увидел Йена, с самой что ни на есть идиотской улыбкой собирающегося сигануть в свихнувшееся море, и целительницу с невесть откуда взявшимся в руках тяжелым кувшином (настоящее произведение искусства, между прочим!), коим она немедленно же приласкала воина по пустой в данный момент черепушке. Бесценная вещь (я имею в виду кувшин) под мой надрывный вопль разлетелась на кусочки. Йен, коротко охнув, как подкошенный рухнул на палубу. Мгновение спустя туда же сползла Ольна, в немом удивлении разглядывая свои порезанные осколками руки. Видимо, раньше целительнице не приходилось бить посуду о чьи бы то ни было головы.
Берег был уже близок, я ясно видел его очертания, а дрилова сирена все никак не унималась, накрывая наш кораблик очередной волной голоса. А Йен, даже не придя в себя, вновь стал подниматься... Что за проклятье?! Ольна с мрачной решимостью выросла у гвардии капитана на пути, я по-прежнему не мог пошевелиться, а невменяемому Йену ничего не стоило утянуть за собой на дно и окончательно спятившую целительницу.
И тут откуда-то донесся вой. Жуткий, цепенящий, тоскливый, душераздирающий. Он с легкостью перебил чары, насланные сиреной. Посрамленная девица, коротко и зло взвизгнув, нырнула в пучину, и море-озеро тотчас же успокоилось, явив нашим взорам рассвет и желанный берег. А совериец без чувств рухнул на палубу. Я тупо уставился на него и на бросившуюся к раненому Ольну.
Кажется, пронесло...
Кораблик замер неподалеку от песчаного бережка, и хозяин суденышка сполз по штурвалу, облегченно отдуваясь.
- Ты как, Вир? - дрожащим голосом спросила Ольна, осторожно касаясь ушибленной головы Йена, который все еще не желал приходить в себя.
- Живой, - проворчал я, чувствуя, что регенерация наконец-то соизволила начаться, и боль из спины постепенно уходит.
Конечно, в драконьем облике регенерация была бы мгновенной, но не стоит нервировать и без того нервную команду корабля, соизволившую-таки вылезти из трюма и уже успевшую бросить сходни и перенести бесчувственное тело несостоявшегося утопленника на сушу.
Поднявшись и с удовольствием отметив, что все вроде бы срослось, я спрыгнул на землю вслед за своими незадачливыми приятелями, понаблюдал, как поспешно смывается утлое суденышко (само милосердие и сострадание - даже не удосужились поинтересоваться, а пережил ли пассажир столь увлекательный рейс и не потребуем ли мы некоторой компенсации за моральный ущерб), а потом подошел к отдыхающему воину и довольно бесцеремонно, не слушая возмущенного вскрика целительницы, вылил на него полную пригоршню воды, набранной у берега. Отметив отсутствие эффекта, я без сантиментов похлопал нашего бравого вояку по щекам. От души, как давно хотелось. Только вот Ольна не дала насладиться моментом, напросто оттолкнув меня и погрозив кулаком.
Эх, не ценят у нас гениев - сработало же! Йен медленно открыл мутные очи, с трудом сфокусировал на нас взгляд. Я ожидал вопросов типа «Где мы?» и «Что случилось?», но ошибся. Гвардеец резко вскочил, чуть было не грохнулся назад от приступа головокружения и безумными глазами уставился на целительницу:
- Ольна? Кто это сделал?! - А во взгляде явственно читалось: «Убью гада». Меня, что ли? За что? Угу, не доглядел, как же...
- Ты, - хмуро ответила девушка, поспешно занавешивая царапину на правой щеке растрепанными мокрыми волосами.
- Ч-что? - запнулся воин. - Когда?!
- Только что. Когда попытался воссоединиться со сладкоголосой сиреной, а я так некстати под ногами путаться стала, - в меру ядовито просветила бледного гвардейца целительница.
Эх, сдается мне, что это она не из-за синяков да царапин вовсе...
На белом лице соверийца отразился мучительный процесс восстановления произошедших событий. Судя по сдавленному стону, он завершился успехом.
- Прости, - прошептал Йен, умоляюще глядя на недовольную девушку. Эй, а у меня прощения просить уже не обязательно, что ли?! Или у меня спина казенная?! Или регенерация сладкой клубникой кажется - сплошное удовольствие?!
- Мое платье, - проигнорировав раскаяние капитана, вздохнула Ольна, рассматривая себя. Да уж, честно скажу - менее всего сейчас эта куча ленточек и лоскутков походила на платье.
- А что, живописненько! - ухмыльнулся я. - Знаешь, Оль, мне так даже больше нравится!
Целительница одарила меня убийственным взглядом и выразительно показала кулак, а Йен поспешно сдернул с себя насквозь мокрую куртку и набросил ее на плечи девушке.
- И что? Мне вот в таком вот виде теперь?.. - Ольна не договорила, да и ни к чему было - и так все более чем понятно. На нас и без того каждый патруль косится, а уж теперь... - И сумка с вещами за борт упала... - всхлипнула девушка. Эх, жаль, что неподъемный баул, набитый снадобьями, не постигла та же участь!..
- Выбора, красавица, нет - придется тебе обряжаться в мои скромные шмотки, - ухмыльнулся я, хлопнув ладонью по прикрепленной к поясу сумке, на всякий случай зачарованной от промокания. Девушка шумно выдохнула, сверля меня сердитым взглядом, но спорить не стала и, схватив отстегнутую сумку, гордым шагом удалилась за развесистые кусты.
Да-а-а. Судя по всему, нас ожидало интересное зрелище...
- Я никуда в этом не пойду!!!
Ну, что я говорил?! Уже полчаса мы с капитаном тщетно пытались уговорить целительницу выйти из-за кустов, в которых она всерьез и надолго окопалась, но терпели сокрушительное поражение. Не силой же ее оттуда вытаскивать?! Мне пока что жить не надоело! Если что - пусть Йен лезет. Его не жалко.
- Прекрати, Оль, у нас нет времени на милое кокетство! - строго напомнил я, стараясь сдержать ехидные смешки.
- Пусть Йен отвернется! - поступило оригинальное предложение после непродолжительного молчания.
Вздрогнув, я поднял глаза. На палубе сидела Ольна, с тревогой глядя на меня. Она улыбнулась, сжав мою ладонь:
- Что с тобой?
- Боюсь, - честно признался я, решив не разыгрывать из себя бесстрашного героя - благо гвардии капитан стоял у борта и не слышал моих откровений, а значит, и высмеять не мог. Тут еще, как назло, суденышко стало переваливаться с боку на бок, словно телега, катящаяся по холмистой местности. Ощущений - масса! И все до такой степени непередаваемые, что никакие слова и выражения описать не могут!..
- Это просто вода, Вир! - шепнула целительница, обеспокоенно следившая за моим вытягивающимся лицом.
- Боги, я плавать не умею! - простонал я, обнявшись с мачтой.
- Зачем тебе плавать? Ты же летаешь!
Хм? Здравая мысль! Мне резко полегчало, и я наконец отлип от до дрилов надоевшей мачты.
- Не люблю воду, - проворчал я. - Особенно когда ее так много!
- Воздуха еще больше! - рассмеялась девушка, махнув рукой. - Думаю, что взлететь ты всегда успеешь!
Я немного нервно улыбнулся и даже расслабился, впрочем, подходить к борту и любоваться окружающими красотами не торопился, наблюдая за неспешной работой маленькой команды «Бесстрашного». Моряки были спокойны и собранны, и я невольно им позавидовал - мне бы такую выдержку! Эх, мечты, мечты...
Где-то после часа путешествия по морю-озеру что-то переменилось. А именно - капитан корабля, выскочивший на палубу и принявшийся срывающимся голосом отдавать непонятные команды. Мои спутники спали, уютно устроившись на корме, и пока еще не вернулись из страны грез, я же настороженно следил за происходящим, тоже чувствуя неладное.
Ветер. Все дело в ветре. То, что еще несколько мгновений назад было ласковым попутным ветерком, превращалось... во что-то непонятное. Кораблик начало качать еще больше, словно в преддверии шторма, а в рвущих паруса порывах слышалась... песня? Высокий женский голос, вплетающий свою музыку в свист взбесившегося ветра.
Вздрогнув, я пробрался к своим спутникам и растолкал их:
- Слышите?!
Ольна, забавно нахмурив бровки и прислушавшись, отрицательно покачала головой. Зато Йен... Широко распахнув глаза, совериец застыл каменным изваянием, и по его виду можно было подумать, что он внимает райскому пению... Оглядевшись по сторонам, я заметил, что палуба опустела, и лишь один капитан «Бесстрашного» самоотверженно борется со штурвалом, прокладывая курс сквозь обезумевшие волны.
- Дрил взлетишь, - пробормотал я, кинув взгляд на небо, которое рьяно пыталось поменяться местами с серой мутью водяных валов.
Капитан корабля, не отрываясь от штурвала, что-то проорал нам, сделав страшные глаза и кивая куда-то вниз - видимо, намекал на то, что недурно было бы нашей компании спуститься в трюм, куда уже попряталась вся команда. Здравая, кстати, мысль! Особо привлекательной она мне показалась после того, как некая догадка обожгла меня новым ужасом.
- Ольна, Йен, живо вниз!!! - стараясь перекрыть завывания ветра, прокричал я.
Целительница, дрожа от холода и ударов закручивающейся в жгуты воды, кивнула и заскользила по мокрым доскам палубы к трюму, зато гвардии капитан... как сидел истуканом, так и остался сидеть, восторженно сияя распахнутыми глазами и глупо улыбаясь. Такое выражение лица можно наблюдать лишь у законченного идиота... или влюбленного, что практически одно и то же.
- Йен, дрил тебя сожри, очнись!!! - заорал я ему в ухо, надеясь вывести из оцепенения, но воин меня словно и не услышал. Зато ожил, вскочил на ноги и бросился к борту...
- Стой, ненормальный!!! - завопил я, сбивая гвардейца с ног.
Палуба встретила весьма неласково, благо хоть я упал на Йена, а вот он даже не почувствовал удара... Впрочем, вырываться тоже прекратил, вновь застыв безжизненным идолом и все так же бессмысленно улыбаясь.
- Что с ним?! - прокричала подбежавшая Ольна, шатаясь под порывами дикого ветра.
- Помоги!!! - рявкнул я, подтягивая парня к мачте. - Да не тащи его, сам справлюсь, лучше найди веревку и принеси сюда!..
Окончательно спятивший ветер рвал слова, унося их прочь, но Ольна понятливо кивнула и спустя несколько мгновений принесла требуемое.
- Вяжи! - приказал я, аккуратно, аки заботливая мать, прислонив Йена к мачте. Целительница изумленно охнула, но спорить, умничка моя, не стала, споро прикрутив гвардейца к импровизированному столбу. Узлы я ей не доверил - сам завязал, надеясь, что прочности веревки хватит для того, чтобы противостоять внезапному безумию...
- Зачем?! - вопросила Ольна, схватившись за меня, но ответить я не успел.
Мощная волна, перехлестнув через борт нашей скорлупки, смела нас с ног и лишь чудом не смыла в разбуянившееся озеро... или все же море?.. А вслед за ней корабль накрыла... песня. Самая прекрасная из ранее слышанных мною, самая желанная, страстная, нежная, печальная и радостная одновременно... Песня, разрывающая душу и тут же дарующая ей новую жизнь. Песня, наполняющая смыслом каждый вдох, каждое биение сердца, песня, за которую не жаль было отдать свою кровь - всю, до последней капли...
- Сирена! Настоящая!! Живая!!! - аж задохнулся от восхищения я - и получил подзатыльник.
- Какая, к дрилу, сирена?! - прошипела взбешенная целительница, кажется, ничуть не очарованная потрясающей Песней. Боги, смилуйтесь... - Эта баньши недоделанная у нас Йена уводит!..
- У нас? - въедливо уточнил я и схлопотал вторую затрещину. - Ай, больно же! Я просто хотел сказать, что он и сам вроде не прочь... Все, все, не надо больше! - взмолился я, узрев очередной замах. - Осознал, исправлюсь!
Девушка поморщилась, как от сильной головной боли, а я во все глаза уставился на бьющегося в путах гвардейца. Он рвался так, словно от этого зависела его жизнь, и при этом не переставал улыбаться, не сводя взора с одной ему ведомой точки сошедшего с ума пространства.
- Что он делает?! - крикнула Ольна, вцепившись в борт.
- Так ведь это ж сирена, самая что ни на есть пакость премерзостная! - проорал в ответ обхвативший штурвал капитан суденышка. - От ее голоса у мужиков последние мозги отшибает, сами в пучину лезут, в холодные объятия остальных утопленников!
- А вы?!
- У меня и команды амулеты от сей нечисти есть, иначе нет от нее спасу!
- Да как вы?.. - задохнулась от возмущения девушка. - Да что ж вы... не предупредили?!
- Дык... обычно все знают про эту напасть! Я и не подумал...
- Вир! У тебя что, тоже амулет?
- Оль! Я что, похож на обвешанного подобными побрякушками дурня? - оскорбился я.
- Но на тебя не действует!
- Я - эвари! Забыла? - проорал я в ухо целительнице.
Тут кораблик вновь нещадно тряхнуло, бросило в сторону, и прямо по курсу нависла внушительная волна, на гребне которой и восседала пресловутая «пакость премерзостная» - сирена. Девушка как девушка, если не считать синюшно-зеленоватой кожи, волос, похожих на водоросли и огромных ультрамариновых глаз без зрачка и белка. Протягивая к нам тонкие ручонки, это чудо морское продолжало петь. На сей раз голос был ближе, а потому громче и сильнее, и у Йена окончательно вышибло последние оставшиеся крохи разума.
Рванувшись, он каким-то чудом выбрался из своих пут, сооруженных из толстенной веревки, и без раздумий кинулся к борту, готовый в одно мгновение перемахнуть его и ухнуть в беснующуюся стихию. Не успел я осознать сей жуткий факт, как, отлепившись от поручня, вслед за воином ринулась целительница. Эта-то куда?! Совсем девочка ополоумела, ей-ей!..
Кинувшись наперерез Йену, девушка грамотной подсечкой свалила его на палубу и рухнула сверху. Б-боги... Да он же ее сейчас одним пальцем прихлопнет и не заметит! Видимо, глупость действительно заразна... а где есть два дурака, место третьему всегда найдется!
Ну вот, что и требовалось доказать - в следующий миг я уже висел на правой руке Йена (Ольна вцепилась в левую) и отчаянно пытался придавить его к палубе собственным весом (бараньим, как любила пошутить матушка). Впрочем, в Ольне и половины-то этого не будет, и все же...
О-о-ой!.. Нет, наш воин определенно взбесился! Вскочив на ноги, он весьма активно принялся стряхивать с себя мелкую помеху (нас с целительницей, то бишь) на пути к большому счастью (потонуть в морской пучине - куда уж больше-то! Вернее, глубже...). Сменить ипостась, дабы поосновательнее придавить Йена, я не рискнул - иначе нам всем настал бы капитальный конец, потому как «Бесстрашный» явно не был рассчитан на перевозку драконов, даже сравнительно мелких... Так что справился с нами гвардеец в два счета. Я звучно впечатался в палубу, приложившись спиной о какую-то бочку, целительницу отбросило к мачте, сам Йен, не удержавшись на ногах - корабль в очередной раз как следует приподняло да шлепнуло, - оказался там же.
Впрочем, ненадолго... Голос сирены все сильнее звенел над палубой, заставляя нашего бравого зомбированного гвардии капитана рваться навстречу отнюдь не геройской гибели. Поднявшись, он целеустремленно понесся к борту, словно фрегат с поголовно пьяной командой - на рифы. Ольна зло вскрикнула и, изловив его за штанину, со всей дури дернула на себя, и они снова кубарем покатились по мокрым доскам. Надо бы встать да помочь... спина-а-а... Закатив глаза, я сделал слабую попытку дезертировать в глубокий обморок, но тут же одернул себя и заставил перевернуться на живот. З-зар-раз-за-а-а!.. А теперь - ползти... ползти... ползти... В какой-то момент столь увлекательной игры в подбитого ужа я все-таки, видимо, отключился, потому что, разлепив неведомо как и когда закрывшиеся будто свинцом налитые веки, увидел Йена, с самой что ни на есть идиотской улыбкой собирающегося сигануть в свихнувшееся море, и целительницу с невесть откуда взявшимся в руках тяжелым кувшином (настоящее произведение искусства, между прочим!), коим она немедленно же приласкала воина по пустой в данный момент черепушке. Бесценная вещь (я имею в виду кувшин) под мой надрывный вопль разлетелась на кусочки. Йен, коротко охнув, как подкошенный рухнул на палубу. Мгновение спустя туда же сползла Ольна, в немом удивлении разглядывая свои порезанные осколками руки. Видимо, раньше целительнице не приходилось бить посуду о чьи бы то ни было головы.
Берег был уже близок, я ясно видел его очертания, а дрилова сирена все никак не унималась, накрывая наш кораблик очередной волной голоса. А Йен, даже не придя в себя, вновь стал подниматься... Что за проклятье?! Ольна с мрачной решимостью выросла у гвардии капитана на пути, я по-прежнему не мог пошевелиться, а невменяемому Йену ничего не стоило утянуть за собой на дно и окончательно спятившую целительницу.
И тут откуда-то донесся вой. Жуткий, цепенящий, тоскливый, душераздирающий. Он с легкостью перебил чары, насланные сиреной. Посрамленная девица, коротко и зло взвизгнув, нырнула в пучину, и море-озеро тотчас же успокоилось, явив нашим взорам рассвет и желанный берег. А совериец без чувств рухнул на палубу. Я тупо уставился на него и на бросившуюся к раненому Ольну.
Кажется, пронесло...
Кораблик замер неподалеку от песчаного бережка, и хозяин суденышка сполз по штурвалу, облегченно отдуваясь.
- Ты как, Вир? - дрожащим голосом спросила Ольна, осторожно касаясь ушибленной головы Йена, который все еще не желал приходить в себя.
- Живой, - проворчал я, чувствуя, что регенерация наконец-то соизволила начаться, и боль из спины постепенно уходит.
Конечно, в драконьем облике регенерация была бы мгновенной, но не стоит нервировать и без того нервную команду корабля, соизволившую-таки вылезти из трюма и уже успевшую бросить сходни и перенести бесчувственное тело несостоявшегося утопленника на сушу.
Поднявшись и с удовольствием отметив, что все вроде бы срослось, я спрыгнул на землю вслед за своими незадачливыми приятелями, понаблюдал, как поспешно смывается утлое суденышко (само милосердие и сострадание - даже не удосужились поинтересоваться, а пережил ли пассажир столь увлекательный рейс и не потребуем ли мы некоторой компенсации за моральный ущерб), а потом подошел к отдыхающему воину и довольно бесцеремонно, не слушая возмущенного вскрика целительницы, вылил на него полную пригоршню воды, набранной у берега. Отметив отсутствие эффекта, я без сантиментов похлопал нашего бравого вояку по щекам. От души, как давно хотелось. Только вот Ольна не дала насладиться моментом, напросто оттолкнув меня и погрозив кулаком.
Эх, не ценят у нас гениев - сработало же! Йен медленно открыл мутные очи, с трудом сфокусировал на нас взгляд. Я ожидал вопросов типа «Где мы?» и «Что случилось?», но ошибся. Гвардеец резко вскочил, чуть было не грохнулся назад от приступа головокружения и безумными глазами уставился на целительницу:
- Ольна? Кто это сделал?! - А во взгляде явственно читалось: «Убью гада». Меня, что ли? За что? Угу, не доглядел, как же...
- Ты, - хмуро ответила девушка, поспешно занавешивая царапину на правой щеке растрепанными мокрыми волосами.
- Ч-что? - запнулся воин. - Когда?!
- Только что. Когда попытался воссоединиться со сладкоголосой сиреной, а я так некстати под ногами путаться стала, - в меру ядовито просветила бледного гвардейца целительница.
Эх, сдается мне, что это она не из-за синяков да царапин вовсе...
На белом лице соверийца отразился мучительный процесс восстановления произошедших событий. Судя по сдавленному стону, он завершился успехом.
- Прости, - прошептал Йен, умоляюще глядя на недовольную девушку. Эй, а у меня прощения просить уже не обязательно, что ли?! Или у меня спина казенная?! Или регенерация сладкой клубникой кажется - сплошное удовольствие?!
- Мое платье, - проигнорировав раскаяние капитана, вздохнула Ольна, рассматривая себя. Да уж, честно скажу - менее всего сейчас эта куча ленточек и лоскутков походила на платье.
- А что, живописненько! - ухмыльнулся я. - Знаешь, Оль, мне так даже больше нравится!
Целительница одарила меня убийственным взглядом и выразительно показала кулак, а Йен поспешно сдернул с себя насквозь мокрую куртку и набросил ее на плечи девушке.
- И что? Мне вот в таком вот виде теперь?.. - Ольна не договорила, да и ни к чему было - и так все более чем понятно. На нас и без того каждый патруль косится, а уж теперь... - И сумка с вещами за борт упала... - всхлипнула девушка. Эх, жаль, что неподъемный баул, набитый снадобьями, не постигла та же участь!..
- Выбора, красавица, нет - придется тебе обряжаться в мои скромные шмотки, - ухмыльнулся я, хлопнув ладонью по прикрепленной к поясу сумке, на всякий случай зачарованной от промокания. Девушка шумно выдохнула, сверля меня сердитым взглядом, но спорить не стала и, схватив отстегнутую сумку, гордым шагом удалилась за развесистые кусты.
Да-а-а. Судя по всему, нас ожидало интересное зрелище...
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ОБОРОТЕНЬ
- Я никуда в этом не пойду!!!
Ну, что я говорил?! Уже полчаса мы с капитаном тщетно пытались уговорить целительницу выйти из-за кустов, в которых она всерьез и надолго окопалась, но терпели сокрушительное поражение. Не силой же ее оттуда вытаскивать?! Мне пока что жить не надоело! Если что - пусть Йен лезет. Его не жалко.
- Прекрати, Оль, у нас нет времени на милое кокетство! - строго напомнил я, стараясь сдержать ехидные смешки.
- Пусть Йен отвернется! - поступило оригинальное предложение после непродолжительного молчания.
