Только бы он не сбежал, только бы не… И вдруг он обернулся. Детское личико его оказалось обращено в её сторону, и хотя между ними оставалось ещё приличное расстояние, панта узнала его! Эти топорщащиеся по бокам, точно кошачьи ушки, рыжевато-каштановые волосы. Только фигура его стала совершенно иной. Да и лицо изменилось почти до неузнаваемости – хотя трудно разглядеть издалека… Мальчик-инвалид с океанского побережья. Дыхание замирало в груди, Милисента хотела окликнуть его по имени – но не могла, да и имя стёрлось из памяти, как она ни пыталась припомнить. «Он стал эльксаримом, тот мальчик, весь кривой и скрюченный! Он стал эльксаримом! Да как такое возможно, он ведь ходить едва мог…»
— Милеон!
Голос возвратился к ней вместе с полузабытым именем. Маленький киборг встрепенулся, вскочил на ветке дерева на ноги, в странной, наклоненной вперёд позе, и резко сорвался с места.
— Стой, не уходи!
Ей показалось сперва, что он упал – но Милеон контролировал своё падение. Он ухватился за ветвь и, словно обезьяна, перелетел на соседнее дерево, вскочил на ноги, оттолкнулся, опять упал… Нет, это и на обезьяну было не похоже. Невероятный способ лазанья. Мисси опрометью скатилась вниз и побежала, стремясь не упустить его крохотный силуэт из виду.
— Милеон! Стой! Подожди!
«Почему он убегает от меня? Может, ему просто приказали не попадаться на глаза? – лихорадочно размышляла девочка. – Но я так хочу его увидеть! Так хочу до него дотронуться… Пожалуйста, не уходи!» Она успела заметить, как он одним махом взлетел на заветный холм, к которому она сама стремилась, и перемахнул через него. Или, по крайней мере, исчез где-то у вершины. Попыталась подняться следом – но камни покатились у неё из-под ног, единственная рабочая рука соскользнула, и девочка сорвалась вниз. Приземление оказалось отнюдь не мягким. Изломанный крик вырвался у неё из горла. Милисента схватилась за ногу, которая буквально взрывалась от боли, и с ужасом нащупала торчащий осколок кости. «Серьёзно?! Теперь я ещё и ногу сломала?!» В голове не укладывалась такая абсурдная череда невезения.
— Замечательно! Супер! – со злостью выкрикнула она в пространство.
В довершение всего, небеса над головой раскололись, и пошёл проливной дождь.
— Замечательно…
Задыхаясь от боли, которая не давала грудной клетке нормально расшириться, сдавливая тело спазмом, Милисента открыла свою сумку и достала смартфон. Он оказался переломлен пополам. «Ну конечно. Подыхать так подыхать…» Она швырнула бесполезный гаджет в траву и разрыдалась. Всё казалось таким нереальным, что просто нельзя было поверить в то, что это действительно произошло. Сломать руку, тупо ударив по валежнику? Быть настолько дурой, что погнаться за эльксаримом, да ещё со сломанной рукой? Не рассчитать свою силу, не рассчитать свою ловкость… «Почему? Почему я вообще такая хрупкая, что ломаюсь, как фарфоровая кукла?! Может, я больная, а? Может у меня ещё генетическая поломка есть какая, помимо элькса-изменения? Милеон… я просто хотела его догнать! Хотела оказаться с ним рядом! Ну почему?..» Темнота сгустилась. Била дрожь от льющейся по телу прохладной воды. Или это уже началась лихорадка. Ей показалось, что подняв голову, она снова увидела за завесой дождя его лицо…
Милисента открыла глаза и увидела над собой странный каменный потолок. Она не сразу осознала, что это свод пещеры. Его сложно было узнать в электрическом освещении. Круглые софиты были вделаны прямо в камень. Некоторые из них сейчас не горели, и свет создавался приглушённый, должно быть, для того, чтобы не тревожить пациентку. Сама Милисента лежала в удобной постели с подвешенной при помощи противовеса загипсованной ногой. Катетер капельницы впадал в локтевой сгиб её руки. «Больница… в скале? На редкость странно… Как я здесь оказалась? Не помню. Отключилась, наверное». Девочка увидела рядом с кроватью на тумбочке графин с водой и потянулась к нему здоровой рукой (кисть второй руки также была в гипсе), благо, он оказался с удобной стороны. И в этот момент колыхнулась прикрывающая вход в эту странную палату занавесь, и вошёл почти беззвучно, только шаркая мягкими кедами по полу, растрёпанный молодой доктор. Ну то есть, Мисси решила, что это доктор, ведь вся обстановка больше всего походила на больничную палату, а на нём был белый халат, небрежно наброшенный прямо поверх спортивного костюма. В одной руке он держал телефон возле уха.
— Да-да, профессор. В три часа после полудня у нас обед. И чтобы не было мяса, я понял. Проверю холодильник, да, и в дверце тоже. Вдруг мясо протухло? – проговорил он в трубку и, бросив взгляд на девочку, сразу же закончил странный телефонный разговор про мясо. – О, ты проснулась! Как себя чувствуешь?
«Похоже, здесь опять какие-то шифры, – с подозрением подумала панта. – Как тогда, с мистером Лихтенбергом. У меня ведь не паранойя?» Только сейчас она обратила внимание на полное отсутствие боли.
— Вы меня чем-то сильным накачали? Ничего не болит, – улыбнулась она.
— Есть такое, – доктор тоже приветливо улыбнулся в ответ. – Переломы у тебя сложные, я провёл операцию. Придётся полежать некоторое время. Колоть препараты…
За его спиной блеснул знакомый металлический «хвост», и в палату, склонившись вперёд, вошёл эльксарим. При ходьбе он опирался на пальцы, о?
После исчезновения Даниеля Брандта у Милисенты почти не осталось единомышленников. Постоянно шататься одной надоедало, и хотя остались девчонки, с которыми она и раньше любила проводить время, почему-то между ними начала разрастаться пропасть. Как будто прежде ей было всё равно, и конкретные вопросы не волновали так, как теперь. А других не волновало её становящееся «странным» поведение. До поры.
В этот день было особенно тошно. Пятница. Опять эта дурацкая Философия с дурацким сочинением «Как я помог(ла) своим близким на этой неделе». Во-первых, ежу сразу ясно, что это не что иное, как неуклюжая попытка укрепить связи детей-пант с их естественной семьёй, усилив чувство вины за подсознательное инстинктивное стремление стать иными и покинуть родных. Снова глупая антивоенная пропаганда от Рихарда. А во-вторых, какого чёрта, если ты действительно сделал доброе дело, то обязан хвастаться этим в школьном сочинении? Их ведь потом ещё и читают вслух – испанский, блин, стыд! А как же «хвастаться нехорошо»? Вроде как известный постулат морали, вполне человеческой притом. В такие дни Мисси задумывалась о том, как дети учатся на материке, в нормальных школах, в том же ближайшем городе, например. И есть ли там тоже глупые сочинения? Пусть и на другие темы. А будет ли когда-нибудь существовать в Гаттарии школа без антивоенной пропаганды? Чтобы отдохнуть от этих невесёлых мыслей о «счастье, где нас нет», Милисента договорилась отправиться в лес с одноклассницей. Девочка по имени Таша, на год старше и на голову выше самой Мисси, с широкими плечами, огненно-рыжей шевелюрой, завязанной обыкновенно в два хвоста, и уже начавшимися наливаться грудями – она не была её близкой подругой. Но на безрыбье, как говорится, и рак – рыба. Слишком уж хотелось развеяться в компании себе подобных. Хотя рядом с Ташей Мисси должна бы по идее чувствовать себя кнопкой – разница в силе покрывала этот разрыв. Она была противоположной. Таша тоже являлась пантой, в этом не было сомнения. Но способности её, такие как физическая сила и ловкость, хотя и превышающие уровень естественного человека, среди других пант смотрелись на уровне «ниже среднего». Таша не всегда умела рассчитывать правильно свою грубую силу, ей недоставало грации и точности в обращении с собственным телом и предметами. Хотя саму девочку это вроде как и не волновало.
Девчонки оделись в походную одежду: майки и длинные брюки, чтобы не уколоться о колючки в лесу, удобные кеды, взяли с собой сумки с водой и перекусом, а также важными в путешествии вещами типа бечёвки, ножика и аптечки, и отправились к подножию горы. Милисента давно присматривалась к этой возвышенности недалеко от Гаттарии. В этот раз она собиралась добраться до подножия и попробовать взобраться на вершину, чтобы взглянуть, что находится на той стороне. Таша согласилась составить ей компанию. Отдыхая прямо на поваленном буреломе, девочки некоторое время безотрывно сидели в своих смартфонах.
— Как ты думаешь, Мисси, – крикнула Таша, вынув один наушник, – здесь есть змеи?
— Думаю, есть, – не отрываясь от экрана, отозвалась Милисента.
— А ты сможешь змею прикончить?
— Зачем?
— Ну как, чтоб не укусила.
— Змей лучше не трогать, – пожала плечами черноволосая панта.
— Ну да.
Разговор о змеях не клеился. Опустив смартфон на колени, она подняла голову и посмотрела поверх деревьев рассеянным взглядом. По небу, промеж древесных крон, плыли рваные сероватые облачка. Потом убрала телефон в карман сумки и пошла на журчание ручья. Прозрачный поток воды струился среди кочек, увлекая с собой всякие лесные мелочи: хвоинки, палочки, семена деревьев… Милисента протянула руку, коснулась прохладной воды, ощутив, как поток разбивается о её пальцы – и вдруг передёрнулась, точно поёжившись от холода. «Всё как будто ненастоящее. Я не хочу смотреть. Не хочу прикасаться», – всплыли в мозгу слова из дневника Даниеля.
— Чёрт, – панта выругалась шёпотом, голос её дрожал.
Не желая оставаться в одиночестве, чтоб не одолевали тоскливые думы, она вернулась к подруге, девочки поднялись и продолжили путь. Перелезая через бурелом, они болтали о всяком, в основном, о школьной жизни да о фильмах. Время от времени Милисента ловила себя на чувстве неполноты восприятия при взаимодействии с природной средой, но старалась не обращать внимания. В принципе, чувство не было сильным, скорее прочитанные в дневнике Даниеля строчки заставили её заметить… Но тут путь девочкам преградила сплошная древесная стена метра в три высотой. Сухие ветви деревьев переплелись, спутались и заросли лианами. От досады Милисента замахнулась, сцепив руки в замок, и ударила со всей силы по сухому дереву. Это произошло как будто рефлекторно, само собой. Почувствовав резкую боль, панта со стоном повалилась в бурелом.
— Мисси, ты… что делаешь? – заикаясь, проговорила Таша.
— Бесит! – простонала Милисента, всё ещё хныча от боли.
— Да просто надо перелезть, и дело с концом… покажи.
Таша подошла и взяла кисть руки подруги в свою, тщательно осмотрев. Та при этом поморщилась, из глаза её предательски соскользнула слеза.
— Ты себе руку сломала, ты чокнутая?! – воскликнула Таша. – Зачем надо было кулаками дерево лупить? Или хотела как каратистка с кирпичом покрасоваться?!
— Не знаю я! Понимаешь, не знаю – оно само вышло!
— Ну, теперь тебе надо к врачу. Придётся возвращаться, – разумно заключила старшая девочка.
Милисента открыла свою сумку, достала бинты и, морщась от боли, принялась бинтовать повреждённую руку.
— С кистью сложно, – посетовала она в процессе. – Вот я дура, блин.
— Это точно. Давай помогу. Как там на уроке учили?
— Ах да, на уроке, – иронично усмехнулась тут Мисси. Слёзы на её лице почти уже высохли. – Да почти никак, в спецотряде он их, небось, большему учит.
Воцарилась звенящая тишина. В прямом смысле, какая-то птица звенела, похоже, где-то высоко в ветвях. Ветерок завывал потихоньку, сплетаясь в совершенно особую симфонию леса с шумом древесных крон и птичьим звоном. Когда повязка была готова, Таша отстранилась слегка и печально опустила голову, глядя на свои крупные, сложенные на широких бёдрах, ладони.
— Я слышала… – начала вдруг она, но сбилась, а потом, сделав глубокий вдох, выпалила разом. – Это правда, что ты хочешь стать эльксаримом?
— Я ведь сама говорила об этом, – пожала плечами Мисси. – Все знают.
Подруга повернула к ней перекошенное, словно в отвращении, лицо.
— Зачем?
Милисента взглянула в её сузившиеся карие глаза и словно натолкнулась взглядом… на стену.
— Забей, Таша. Тебе не надо думать об этом.
— Это никому не надо, Мисси!
— Тебя что, Рихард подговорил? Пусть расслабится, я всё равно уйду, – пробормотала Милисента сухо.
— Это же ненормально! Какая-то мутация… генетическая поломка. Это уродство! – с горьким омерзением в голосе выдавила Таша.
— Нет.
Глаза Милисенты расширились.
— Мы уже мутанты, я знаю это, – продолжила говорить Таша. – Я не дурочка. Мы и так уроды, но зачем это ещё и развивать? Эльксаримы – они вообще… монстры! Они не люди. А чудовища. Я их так боюсь, Мисси, – дрожащий голос её постепенно притих почти до шёпота. – А если один из них придёт и убьёт нас? Или наших родителей? Они ведь служат чокнутому генералу, а сами ничего не чувствуют? А если он им прикажет?
— Нет.
— Что – нет? Разве они не убивают людей по приказу? – Таша затряслась и обхватила свой широкий торс руками. – Мне так противно от того, что это у меня внутри сидит… Мисси… Я никогда не стану заводить детей. Чтобы не плодить… мутантов. Я… испорченная.
— Таша, это не так.
Подруга не хотела её слушать. Она слишком погрузилась в свои собственные переживания.
— Посмотри на меня! – неказистая рослая девочка опустила глаза, словно стесняясь. – Я вся кривая, и грубая, как мужик. Сразу видно, что я мутант, ведь правда?! Мне один мальчик нравится… но я знаю, что такая, как я, недостойна иметь парня, да и не посмотрит он на меня такую.
Она едва не плакала.
— Таша, это вообще никак не связано с элькса-изменением. Это просто твоя фигура. Посмотри, ведь я не такая.
— Ну и что. Может, у меня мутация сильнее…
— Таша. У меня – сильнее, – отрезала Мисси.
— Из-за твоей силы? Откуда ты знаешь? Может, у тебя она в силе проявляется, а у меня – вот так?..
Младшая панта смотрела на неё с болью в глазах. Она чувствовала, как стена между ними утолщается с каждым словом этого бессмысленного разговора.
— Не из-за силы. Из-за инстинкта. Я уже его чувствую. Ты меня на год старше – и до сих пор нет. Правда? – это была последняя отчаянная попытка установить хоть какое-то понимание. Нащупать хоть какую-то почву…
Но земля всё уходила из-под ног.
— Чувствуешь?! Фу, какая гадость… – ещё больше скривилась старшая, подняв глаза. – Представить только, ты станешь наполовину роботом… какой же кошмар!
Последняя ниточка оборвалась, наконец, у Мисси внутри. Она обхватила тело здоровой рукой, и лицо её сделалось каменным.
— Да пошла ты, – сплюнула она.
Развернулась и исчезла в древесной чащобе.
В голове словно цунами пронеслось. И всё смыло. Не хотелось вообще ни о чём думать. Ни о сломанной руке, которая продолжала назойливо ныть, ни об эльксаримах, ни о Таше с её пубертатными закидонами. Милисента перелезала через бурелом, не пользуясь повреждённой рукой, и продолжала свой путь к подножию горы. Уже совсем близко, так на кой чёрт поворачивать назад? Панта не поднимала глаз. Не надевала наушников. Вокруг щебетали птицы, ветер всё ещё шумел где-то высоко, а облака, похоже, сгущались, превращались постепенно в тучи, и ветер гнал их, отбрасывая на землю плывущие тени. Природа поднадоела. Хотелось взять в руки телефон – но вместо этого панта специально, усилием воли удерживалась от этого желания, словно стремилась прочувствовать этот неведомый ей в прошлом, неведомый естественным людям манящий зов… Чувство неполноты гармонии не было мучительным, наоборот, оно было едва заметным. И любопытство заставляло Милисенту сосредотачиваться на нём. Был ли виной дневник Даниеля?
— Милеон!
Голос возвратился к ней вместе с полузабытым именем. Маленький киборг встрепенулся, вскочил на ветке дерева на ноги, в странной, наклоненной вперёд позе, и резко сорвался с места.
— Стой, не уходи!
Ей показалось сперва, что он упал – но Милеон контролировал своё падение. Он ухватился за ветвь и, словно обезьяна, перелетел на соседнее дерево, вскочил на ноги, оттолкнулся, опять упал… Нет, это и на обезьяну было не похоже. Невероятный способ лазанья. Мисси опрометью скатилась вниз и побежала, стремясь не упустить его крохотный силуэт из виду.
— Милеон! Стой! Подожди!
«Почему он убегает от меня? Может, ему просто приказали не попадаться на глаза? – лихорадочно размышляла девочка. – Но я так хочу его увидеть! Так хочу до него дотронуться… Пожалуйста, не уходи!» Она успела заметить, как он одним махом взлетел на заветный холм, к которому она сама стремилась, и перемахнул через него. Или, по крайней мере, исчез где-то у вершины. Попыталась подняться следом – но камни покатились у неё из-под ног, единственная рабочая рука соскользнула, и девочка сорвалась вниз. Приземление оказалось отнюдь не мягким. Изломанный крик вырвался у неё из горла. Милисента схватилась за ногу, которая буквально взрывалась от боли, и с ужасом нащупала торчащий осколок кости. «Серьёзно?! Теперь я ещё и ногу сломала?!» В голове не укладывалась такая абсурдная череда невезения.
— Замечательно! Супер! – со злостью выкрикнула она в пространство.
В довершение всего, небеса над головой раскололись, и пошёл проливной дождь.
— Замечательно…
Задыхаясь от боли, которая не давала грудной клетке нормально расшириться, сдавливая тело спазмом, Милисента открыла свою сумку и достала смартфон. Он оказался переломлен пополам. «Ну конечно. Подыхать так подыхать…» Она швырнула бесполезный гаджет в траву и разрыдалась. Всё казалось таким нереальным, что просто нельзя было поверить в то, что это действительно произошло. Сломать руку, тупо ударив по валежнику? Быть настолько дурой, что погнаться за эльксаримом, да ещё со сломанной рукой? Не рассчитать свою силу, не рассчитать свою ловкость… «Почему? Почему я вообще такая хрупкая, что ломаюсь, как фарфоровая кукла?! Может, я больная, а? Может у меня ещё генетическая поломка есть какая, помимо элькса-изменения? Милеон… я просто хотела его догнать! Хотела оказаться с ним рядом! Ну почему?..» Темнота сгустилась. Била дрожь от льющейся по телу прохладной воды. Или это уже началась лихорадка. Ей показалось, что подняв голову, она снова увидела за завесой дождя его лицо…
Милисента открыла глаза и увидела над собой странный каменный потолок. Она не сразу осознала, что это свод пещеры. Его сложно было узнать в электрическом освещении. Круглые софиты были вделаны прямо в камень. Некоторые из них сейчас не горели, и свет создавался приглушённый, должно быть, для того, чтобы не тревожить пациентку. Сама Милисента лежала в удобной постели с подвешенной при помощи противовеса загипсованной ногой. Катетер капельницы впадал в локтевой сгиб её руки. «Больница… в скале? На редкость странно… Как я здесь оказалась? Не помню. Отключилась, наверное». Девочка увидела рядом с кроватью на тумбочке графин с водой и потянулась к нему здоровой рукой (кисть второй руки также была в гипсе), благо, он оказался с удобной стороны. И в этот момент колыхнулась прикрывающая вход в эту странную палату занавесь, и вошёл почти беззвучно, только шаркая мягкими кедами по полу, растрёпанный молодой доктор. Ну то есть, Мисси решила, что это доктор, ведь вся обстановка больше всего походила на больничную палату, а на нём был белый халат, небрежно наброшенный прямо поверх спортивного костюма. В одной руке он держал телефон возле уха.
— Да-да, профессор. В три часа после полудня у нас обед. И чтобы не было мяса, я понял. Проверю холодильник, да, и в дверце тоже. Вдруг мясо протухло? – проговорил он в трубку и, бросив взгляд на девочку, сразу же закончил странный телефонный разговор про мясо. – О, ты проснулась! Как себя чувствуешь?
«Похоже, здесь опять какие-то шифры, – с подозрением подумала панта. – Как тогда, с мистером Лихтенбергом. У меня ведь не паранойя?» Только сейчас она обратила внимание на полное отсутствие боли.
— Вы меня чем-то сильным накачали? Ничего не болит, – улыбнулась она.
— Есть такое, – доктор тоже приветливо улыбнулся в ответ. – Переломы у тебя сложные, я провёл операцию. Придётся полежать некоторое время. Колоть препараты…
За его спиной блеснул знакомый металлический «хвост», и в палату, склонившись вперёд, вошёл эльксарим. При ходьбе он опирался на пальцы, о?
Прода от 03.06.2022, 14:40
Глава 16 - Перелом
После исчезновения Даниеля Брандта у Милисенты почти не осталось единомышленников. Постоянно шататься одной надоедало, и хотя остались девчонки, с которыми она и раньше любила проводить время, почему-то между ними начала разрастаться пропасть. Как будто прежде ей было всё равно, и конкретные вопросы не волновали так, как теперь. А других не волновало её становящееся «странным» поведение. До поры.
В этот день было особенно тошно. Пятница. Опять эта дурацкая Философия с дурацким сочинением «Как я помог(ла) своим близким на этой неделе». Во-первых, ежу сразу ясно, что это не что иное, как неуклюжая попытка укрепить связи детей-пант с их естественной семьёй, усилив чувство вины за подсознательное инстинктивное стремление стать иными и покинуть родных. Снова глупая антивоенная пропаганда от Рихарда. А во-вторых, какого чёрта, если ты действительно сделал доброе дело, то обязан хвастаться этим в школьном сочинении? Их ведь потом ещё и читают вслух – испанский, блин, стыд! А как же «хвастаться нехорошо»? Вроде как известный постулат морали, вполне человеческой притом. В такие дни Мисси задумывалась о том, как дети учатся на материке, в нормальных школах, в том же ближайшем городе, например. И есть ли там тоже глупые сочинения? Пусть и на другие темы. А будет ли когда-нибудь существовать в Гаттарии школа без антивоенной пропаганды? Чтобы отдохнуть от этих невесёлых мыслей о «счастье, где нас нет», Милисента договорилась отправиться в лес с одноклассницей. Девочка по имени Таша, на год старше и на голову выше самой Мисси, с широкими плечами, огненно-рыжей шевелюрой, завязанной обыкновенно в два хвоста, и уже начавшимися наливаться грудями – она не была её близкой подругой. Но на безрыбье, как говорится, и рак – рыба. Слишком уж хотелось развеяться в компании себе подобных. Хотя рядом с Ташей Мисси должна бы по идее чувствовать себя кнопкой – разница в силе покрывала этот разрыв. Она была противоположной. Таша тоже являлась пантой, в этом не было сомнения. Но способности её, такие как физическая сила и ловкость, хотя и превышающие уровень естественного человека, среди других пант смотрелись на уровне «ниже среднего». Таша не всегда умела рассчитывать правильно свою грубую силу, ей недоставало грации и точности в обращении с собственным телом и предметами. Хотя саму девочку это вроде как и не волновало.
Девчонки оделись в походную одежду: майки и длинные брюки, чтобы не уколоться о колючки в лесу, удобные кеды, взяли с собой сумки с водой и перекусом, а также важными в путешествии вещами типа бечёвки, ножика и аптечки, и отправились к подножию горы. Милисента давно присматривалась к этой возвышенности недалеко от Гаттарии. В этот раз она собиралась добраться до подножия и попробовать взобраться на вершину, чтобы взглянуть, что находится на той стороне. Таша согласилась составить ей компанию. Отдыхая прямо на поваленном буреломе, девочки некоторое время безотрывно сидели в своих смартфонах.
— Как ты думаешь, Мисси, – крикнула Таша, вынув один наушник, – здесь есть змеи?
— Думаю, есть, – не отрываясь от экрана, отозвалась Милисента.
— А ты сможешь змею прикончить?
— Зачем?
— Ну как, чтоб не укусила.
— Змей лучше не трогать, – пожала плечами черноволосая панта.
— Ну да.
Разговор о змеях не клеился. Опустив смартфон на колени, она подняла голову и посмотрела поверх деревьев рассеянным взглядом. По небу, промеж древесных крон, плыли рваные сероватые облачка. Потом убрала телефон в карман сумки и пошла на журчание ручья. Прозрачный поток воды струился среди кочек, увлекая с собой всякие лесные мелочи: хвоинки, палочки, семена деревьев… Милисента протянула руку, коснулась прохладной воды, ощутив, как поток разбивается о её пальцы – и вдруг передёрнулась, точно поёжившись от холода. «Всё как будто ненастоящее. Я не хочу смотреть. Не хочу прикасаться», – всплыли в мозгу слова из дневника Даниеля.
— Чёрт, – панта выругалась шёпотом, голос её дрожал.
Не желая оставаться в одиночестве, чтоб не одолевали тоскливые думы, она вернулась к подруге, девочки поднялись и продолжили путь. Перелезая через бурелом, они болтали о всяком, в основном, о школьной жизни да о фильмах. Время от времени Милисента ловила себя на чувстве неполноты восприятия при взаимодействии с природной средой, но старалась не обращать внимания. В принципе, чувство не было сильным, скорее прочитанные в дневнике Даниеля строчки заставили её заметить… Но тут путь девочкам преградила сплошная древесная стена метра в три высотой. Сухие ветви деревьев переплелись, спутались и заросли лианами. От досады Милисента замахнулась, сцепив руки в замок, и ударила со всей силы по сухому дереву. Это произошло как будто рефлекторно, само собой. Почувствовав резкую боль, панта со стоном повалилась в бурелом.
— Мисси, ты… что делаешь? – заикаясь, проговорила Таша.
— Бесит! – простонала Милисента, всё ещё хныча от боли.
— Да просто надо перелезть, и дело с концом… покажи.
Таша подошла и взяла кисть руки подруги в свою, тщательно осмотрев. Та при этом поморщилась, из глаза её предательски соскользнула слеза.
— Ты себе руку сломала, ты чокнутая?! – воскликнула Таша. – Зачем надо было кулаками дерево лупить? Или хотела как каратистка с кирпичом покрасоваться?!
— Не знаю я! Понимаешь, не знаю – оно само вышло!
— Ну, теперь тебе надо к врачу. Придётся возвращаться, – разумно заключила старшая девочка.
Милисента открыла свою сумку, достала бинты и, морщась от боли, принялась бинтовать повреждённую руку.
— С кистью сложно, – посетовала она в процессе. – Вот я дура, блин.
— Это точно. Давай помогу. Как там на уроке учили?
— Ах да, на уроке, – иронично усмехнулась тут Мисси. Слёзы на её лице почти уже высохли. – Да почти никак, в спецотряде он их, небось, большему учит.
Воцарилась звенящая тишина. В прямом смысле, какая-то птица звенела, похоже, где-то высоко в ветвях. Ветерок завывал потихоньку, сплетаясь в совершенно особую симфонию леса с шумом древесных крон и птичьим звоном. Когда повязка была готова, Таша отстранилась слегка и печально опустила голову, глядя на свои крупные, сложенные на широких бёдрах, ладони.
— Я слышала… – начала вдруг она, но сбилась, а потом, сделав глубокий вдох, выпалила разом. – Это правда, что ты хочешь стать эльксаримом?
— Я ведь сама говорила об этом, – пожала плечами Мисси. – Все знают.
Подруга повернула к ней перекошенное, словно в отвращении, лицо.
— Зачем?
Милисента взглянула в её сузившиеся карие глаза и словно натолкнулась взглядом… на стену.
— Забей, Таша. Тебе не надо думать об этом.
— Это никому не надо, Мисси!
— Тебя что, Рихард подговорил? Пусть расслабится, я всё равно уйду, – пробормотала Милисента сухо.
— Это же ненормально! Какая-то мутация… генетическая поломка. Это уродство! – с горьким омерзением в голосе выдавила Таша.
— Нет.
Глаза Милисенты расширились.
— Мы уже мутанты, я знаю это, – продолжила говорить Таша. – Я не дурочка. Мы и так уроды, но зачем это ещё и развивать? Эльксаримы – они вообще… монстры! Они не люди. А чудовища. Я их так боюсь, Мисси, – дрожащий голос её постепенно притих почти до шёпота. – А если один из них придёт и убьёт нас? Или наших родителей? Они ведь служат чокнутому генералу, а сами ничего не чувствуют? А если он им прикажет?
— Нет.
— Что – нет? Разве они не убивают людей по приказу? – Таша затряслась и обхватила свой широкий торс руками. – Мне так противно от того, что это у меня внутри сидит… Мисси… Я никогда не стану заводить детей. Чтобы не плодить… мутантов. Я… испорченная.
— Таша, это не так.
Подруга не хотела её слушать. Она слишком погрузилась в свои собственные переживания.
— Посмотри на меня! – неказистая рослая девочка опустила глаза, словно стесняясь. – Я вся кривая, и грубая, как мужик. Сразу видно, что я мутант, ведь правда?! Мне один мальчик нравится… но я знаю, что такая, как я, недостойна иметь парня, да и не посмотрит он на меня такую.
Она едва не плакала.
— Таша, это вообще никак не связано с элькса-изменением. Это просто твоя фигура. Посмотри, ведь я не такая.
— Ну и что. Может, у меня мутация сильнее…
— Таша. У меня – сильнее, – отрезала Мисси.
— Из-за твоей силы? Откуда ты знаешь? Может, у тебя она в силе проявляется, а у меня – вот так?..
Младшая панта смотрела на неё с болью в глазах. Она чувствовала, как стена между ними утолщается с каждым словом этого бессмысленного разговора.
— Не из-за силы. Из-за инстинкта. Я уже его чувствую. Ты меня на год старше – и до сих пор нет. Правда? – это была последняя отчаянная попытка установить хоть какое-то понимание. Нащупать хоть какую-то почву…
Но земля всё уходила из-под ног.
— Чувствуешь?! Фу, какая гадость… – ещё больше скривилась старшая, подняв глаза. – Представить только, ты станешь наполовину роботом… какой же кошмар!
Последняя ниточка оборвалась, наконец, у Мисси внутри. Она обхватила тело здоровой рукой, и лицо её сделалось каменным.
— Да пошла ты, – сплюнула она.
Развернулась и исчезла в древесной чащобе.
В голове словно цунами пронеслось. И всё смыло. Не хотелось вообще ни о чём думать. Ни о сломанной руке, которая продолжала назойливо ныть, ни об эльксаримах, ни о Таше с её пубертатными закидонами. Милисента перелезала через бурелом, не пользуясь повреждённой рукой, и продолжала свой путь к подножию горы. Уже совсем близко, так на кой чёрт поворачивать назад? Панта не поднимала глаз. Не надевала наушников. Вокруг щебетали птицы, ветер всё ещё шумел где-то высоко, а облака, похоже, сгущались, превращались постепенно в тучи, и ветер гнал их, отбрасывая на землю плывущие тени. Природа поднадоела. Хотелось взять в руки телефон – но вместо этого панта специально, усилием воли удерживалась от этого желания, словно стремилась прочувствовать этот неведомый ей в прошлом, неведомый естественным людям манящий зов… Чувство неполноты гармонии не было мучительным, наоборот, оно было едва заметным. И любопытство заставляло Милисенту сосредотачиваться на нём. Был ли виной дневник Даниеля?
