Сколько времени требуется, чтобы убить человека?
Одного единственного человека.
Сколько времени должно пройти, пока приказ не будет приведён в исполнение?
Когда уже подписан приговор.
Это время тянется, как вечность… Его абсолютно. Невозможно. Терпеть.
Они всё ещё были не одни в кабинете. По-прежнему стояли вооружённые охранники у двери, как будто это что-то могло изменить. Генерал только что закончил обсуждать с Кастанедой подробности строительства ядерного укрытия и велел конвою увести пленного учёного в лабораторию к его ассистентам. Теперь он сидел и выпивал, расслабляясь от дел перед экраном телевизора. Лихтенберг только что получил сигнал маячка Милеона в обозримой окрестности. И вдруг необыкновенно чётко осознал, что настал его звёздный час. Сдерживаться ни к чему. Часы его заклятого врага сочтены – но агенту совсем не хотелось, чтобы он ушёл из жизни в неведении… Впервые за долгие месяцы агент Лихтенберг почувствовал вожделенную свободу! И перестал сдерживать рвущийся наружу ликующий смех. Телевизор заискрил, и экран его пошёл полосами.
— Юнг. Что с тобой? Что у тебя в руке? – напряжённо проговорил генерал.
Хохот подполковника сделался безумным. Демонический оскал озарил его перекошенное лицо, и он продемонстрировал устройство с большой кнопкой посредине.
— Ах, это? Всего лишь ЭМИ… Я только что вырубил всех этих роботов снаружи. Ха-ха-ха-ха!
— Ты… что?
Лицо генерала побледнело, мгновенно вытянувшись и покрывшись испариной, а Лихтенберг Юнг подошёл к его столу и, опершись на него рукой, полностью игнорируя наставивших на него оружие солдат за спиною, ехидно процедил:
— Тебе конец, Эндрю. За тобой уже идут. Ну что? Как самочувствие?
— Как?.. Как ты смог? Ведь мы с тобой были заодно… – непривычно тихо, срывающимся голосом проговорил генерал Андрии. – Я же видел… Тебе нравилось…
— Всё, что ты видел – обман! Я был готов на всё, на всё, ты слышишь?!
— Чудовище…
— А, что? Чудовище?! Да, конечно… Чудовищ создавать ты у нас умеешь. И я не об эльксаримах сейчас говорю. Хочешь, расскажу, где я служил два года назад? Думаешь, в Техасе? – похоже, что генерал не мог больше произнести ни слова. – А остров Крон ни о чём тебе не говорит?! А?!
Вооружённые охранники за спиной его ждали приказа – но их командир утратил дар речи. Он замер, немигающим взглядом уставившись на того, кого привык считать своим самым близким союзником. Единственным союзником.
— Ты! Уничтожил всю мою семью! И я поклялся уничтожить тебя любой ценой. Моя жена! Моя дочь! Мои родители! Все погибли по твоему приказу! А как же «папа»? У меня нет никакого папы! – кричал Лихтенберг, скаля зубы, и сердце колотилось у него в висках, распалённое чистейшим злорадством. – Тем, кого я называл «папой» по телефону – был президент! Ричард! Глесс! Впрочем, он стал мне ближе отца. А теперь ты умрёшь, Эндрю! – он вновь залился безумным торжествующим хохотом.
А генерал обмяк на своём кресле, словно пустая оболочка. Бритая голова его свесилась, будто отпустил ниточки невидимый кукольник позади.
— Уведите, – только и смог выдавить он. – В камеру.
— Ха-ха-ха-ха! Победа! Да здравствует Ричард Глесс! Да здравствует Ричард Глесс!!!
Эти безумные выкрики стальным эхом разносились по коридорам, пока мятежника тащили в его темницу. Лихтенбергу уже было всё равно. Он мог бы с радостью умереть в этот миг, зная, что свершил свою месть. Генерал, несомненно, был обречён. Меон вот-вот будет здесь. А все остальные эльксаримы – во Флориде. Даже на самом быстром сверхзвуковом самолёте они не успеют вернуться и спасти своего хозяина. Как бы он ни прятался, как бы не скрывался за спинами бойцов, охраны – Меон придёт и прикончит его. Потому что ещё вчерашним утром он прослушал созданную заранее аудиозапись голоса Эриха Кастанеды – его основного хозяина. «Милеон. Пришла пора совершить то, для чего я сделал тебя эльксаримом. Приходи на гаттарийскую военную базу и убей генерала Андрии. Я буду ждать тебя там». Профессор Кастанеда был, как всегда, харизматичен. Он мог бы просто приказать Меону убить генерала. Как будто этого было бы мало. Но подумать только, какую сильнейшую мотивацию он создал для своего эльксарима. Милеон не видел хозяина полгода. Да он генерала из-под земли вытащит! В конце концов, этот подлец просто обязан пасть жертвой изобретённого им же оружия. И, выкрикивая имя президента снова и снова, Лихтенберг ликовал без удержу! Не вспоминая пока о том, на какие жертвы пришлось пойти, сколько ужасов пришлось ему вытворить – он хотел в этот миг сполна насладиться свершившейся местью. Местью, которой он жил все последние годы.
— Да здравствует Ричард Глесс! – в очередной раз выкрикнул Юнг, и слёзы брызнули из глаз. – Петра!.. Я отомстил за тебя!
А генерал сидел в своём кресле, как манекен. Словно бы смерть пришла за ним пораньше. Ему не хотелось шевелиться. Не хотелось никуда бежать. Не хотелось прятаться, звать на помощь, или что там ещё принято делать, оказавшись в смертельной опасности. Он только что окончательно понял, что за неведомое ранее чувство заставляло сердце ныть каждый раз, когда разум указывал ему на очевидные свидетельства предательства подполковника Лихтенберга. Генералу Андрии было семьдесят пять лет. Но нет, его не хватил инфаркт. Просто он осознал, что единственный человек, которого он мог бы сделать своим наследником – в гробу такое наследство видел. Единственный, в ком он узнал подобного себе – оказался предателем. А время на поиски нового союзника стремительно ускользало сквозь пальцы… Да и может ли он на самом деле существовать? Вся его жизнь оказалась не более чем… приятной игрой. Игрой, в которую он играл один против всех. Эта игра никак не могла пережить его самого…
Эндрю налил себе виски, сделал глоток и, ничего не приказав своей охране, покинул кабинет. Поднялся на лифте на верхний этаж. Вышел на поверхность. Снаружи потемнело. Снова поливал дождь, и сотни боевых роботов мёртвыми махинами застыли по обеим сторонам от входа. Действительно, отрубились, похоже. В руке у генерала всё ещё был бокал с алкоголем. Видел ли он силуэт своего убийцы за пеленою ливня, когда сделал последний глоток и швырнул свой бокал на камни? Ведь даже не было звука свистка, который неизменно сопровождал каждое его появление во время боевых операций – в этот раз эльксарим таился. Хотелось ли Эндрю заплакать? Замирало ли дыхание в его по-прежнему широкой груди?..
— Повеселились, и хватит. Я проиграл тебе, Юнг.
Смертоносная тень метнулась, рассекая дождь. Никто не мог стать ему препятствием. Первыми упали вооружённые охранники, не успев даже начать стрельбу. Эндрю почувствовал, как цепкие конечности сдавили его торс, заставив опуститься на колени и мешая дышать, а потом что-то острое ударило в макушку, ослепительной болью залив голову. Боль и жжение быстро распространялись по телу. Он повернул голову, чтобы взглянуть на своего юного палача…
— Милеон… Я так и знал…
А потом просто упал и скорчился на асфальте. Отравленный.
Эльксарим Меон сел рядом по-турецки и некоторое время ждал. Ему нужно было убедиться, что цель действительно мертва. Тогда профессор Кастанеда обязательно его похвалит. Он положил руку генералу на шею и дождался, пока слабейшая пульсация покинет его сонную артерию. И в этот самый момент с неба спустилась девушка. Лихтенберг оказался не совсем прав в том, что эльксаримы не успеют… Она вылетела заранее. Быстрейший эльксарим из всех. Яна. Милеон поднялся и взглянул на сестру. Она подошла, оглядев распростёртый на асфальте труп своего хозяина. Безупречно ровная осанка. Безукоризненная, непоколебимая грация. Два эльксарима взялись за руки и, как ни в чём не бывало, вместе вошли в главное здание базы.
Прода от 16.06.2022, 10:36
Глава 28 - Невыносимая свобода
Две недели после аварии
В посёлок Гаттария, один за другим, прибывали автобусы с возвращающимися в родные дома людьми. Совсем недавно по всем каналам телевидения и радио объявили о полном устранении радиационной угрозы. Атомная электростанция была остановлена, содержимое обоих реакторов безопасно захоронено при помощи новейших радионепроницаемых материалов, а территории, успевшие пострадать от радиоактивного загрязнения, очищены в кратчайшие сроки. Авария во Флориде не стала «американским Чернобылем», как опасались некоторые пессимисты. Времена меняются, прогресс не стоит на месте. Милисента была уверена: только благодаря эльксримам это стало возможным – но ни одного из них не было на церемонии награждения ликвидаторов. Несправедливо… Они всё ещё оставались засекречены. Несмотря на то, что многие жители Гаттарии встречали их живьём. Несмотря на то, что в интернете время от времени мелькали кадры, заснятые при нападениях Андрии. Продемонстрировать органокиборгов открыто и рассекретить их природу правительство всё ещё не решалось… Зато Мисси узнала высохшего, сутулого старичка – профессора Эриха Кастанеду, светловолосого Юнга Лихтенберга, и даже медикомеханика Рассела Флинта! Всех их признали национальными героями. И помимо заслуг в ликвидации атомной аварии, среди их достижений объявили ещё одно. Секретную операцию по свержению террора Великой Андрии. Президент Соединённых Штатов Америки Ричард Глесс подошёл, чтобы лично украсить китель теперь уже полковника Лихтенберга орденом – а тот смотрел на него с такой преданной, щенячьей улыбкой… И глаза его вновь лучились теплом, как кусочки ясного, солнечного неба. У их уголков снова появились добродушные морщинки.
Андрии не стало. Никто не захотел продолжить кровавое дело генерала. Оставшиеся без руководства солдаты сразу же сдались и объявили о капитуляции. Их даже не стали наказывать за всё, что они творили под началом этого безумца. Президент Глесс признал, что единственным виновным в бесчеловечной войне, которую вела Андрия, был сам генерал, державший солдат в страхе с помощью своих эльксаримов. Все страны, попавшие в зависимость от Андрии, были освобождены. Как, вроде бы, и сами органокиборги…
Роберт и Джейн Паркеры покинули автобус, и сразу увидели свою младшую дочь. Одиннадцатилетняя Милисента ждала их возле остановки. Наконец-то родители смогли её обнять. Они уже связывались по телефону заранее, дочь рассказала им, где находится, и что происходило за прошедшее время в Гаттарии. Поэтому супруги Паркер оказались слегка встревожены.
— Говоришь, ты кормила соседских животных? – спросила мать, осматривая девочку, словно бы боясь обнаружить в её внешности признаки болезни. – В новостях передавали о радиоактивных осадках… Не надо было тебе выходить на улицу!
Милисента разумно решила умолчать в телефонных разговорах с родителями об их с Трейданом плясках под дождём. О времени, когда они как будто остались вдвоём на всей планете… Родителям никак не передашь то паранормальное возбуждение, что охватило их тогда. И сейчас ей совсем не хотелось портить атмосферу встречи ненужными спорами.
— Я совсем ненадолго… Со мной всё в порядке, не переживай, – отмахнулась она, целуя маму в щёчку.
— Слава Богу, что ты не добралась до Флориды. Я чуть с ума не сошла, думая, что эта затея могла тебе удасться!
К ним подбежал лохматый, покрытый свалявшимися колтунами грязно-белый пёс и радостно залаял, колотя в бока хвостом.
— Вот и Редвиг в порядке, – улыбнулась панта, придержав собаку за холку.
— Редвиг – старый пёс, – припомнила Джейн.
— Он родился не в Гаттарии? – переспросила Мисси.
— Да вроде бы нет… Хатсоны привезли его с собой, когда въезжали, семь лет назад, насколько помню. Молодая чета, приехали сюда из шумного города, совсем, как мы когда-то. Здоровый климат, море, пляжи, лес… И этот пёс тогда у них бегал по дворам, я даже его слегка испугалась.
Панта внимательно посмотрела на собаку.
— Ну вот видите, даже с ним всё в порядке. Честно, его не рвало. Да и радиации выпало совсем немного.
— Откуда ты знаешь, сколько её выпало? – насторожилась мама.
Милисента невинно улыбнулась, тряхнув своим чернявым каре.
— Из новостей, конечно.
Третий день после аварии
— Он мёртв… Он мёртв! Этот мерзавец мёртв!!!
Ликующий крик пронзил тишину, воцарившуюся после прошедшего дождя. Солдаты выбегали из главного корпуса базы и толпились вокруг распростёртого на асфальте тела генерала. Кричали, хохотали, толкали друг друга, обнимались, срывали свои фуражки и бросали в лужи, топча их ногами. Зачем? Наверное, они и сами не могли бы объяснить своего поведения. В нём была лишь безудержная радость, торжество освобождения. Кто-то даже выстрелил очередью в воздух. Может, это был тот самый автомат, которым ещё недавно тыкали в спину учёных? Парадоксально, как всё может перемениться от устранения одного единственного человека, если этот человек был хозяином отряда эльксаримов. Из второго корпуса прибежали те самые молодчики в голубых жилетах и козырьках, которых генерал использовал для тотальной слежки за каждым уголком базы. Вероятно, они увидели творящееся на своих экранах. Солдаты замерли на миг, ведь они привыкли бояться этих шпионов… Но увидев труп генерала, «голубые жилеты» расплылись в улыбках и тоже побросали свои козырьки. И солдаты, ощутив, что их чувства едины, принялись толкаться и обниматься с ними тоже, словно в момент став закадычными друзьями. И вроде бы, такое их поведение могло показаться нелогичным, ведь генерал был тем, кто нанял их, теперь под угрозой оказалась их работа – но здесь было нечто за гранью работы, за гранью денег… В конце концов, как можно не радоваться свержению этого кровожадного тирана? Жертвы Андрии за всё время её кровавого беспредела уже исчислялись миллионами. Это был праздник. Праздник, о котором знали пока немногие – но скоро узнает весь мир.
— Ты видел? Нет, ты видел? Кто-нибудь ещё видел его?! – спрашивал у каждого лейтенант Ринджер.
— Кого?! Кто?!
— Неизвестный эльксарим! Мелкий такой, и с вот такенным хвостищем! Я как его увидел на базе, сразу понял, что свершилось!
— Это чужой эльксарим его убил? Который был на операциях?.. Это он?! – наперебой спрашивали все. – Ты его видел без балахона?! Какого он класса? Какое у него оружие? Сколько ему лет?
— Пойдёмте, пойдёмте скорее!
Вся толпа завалилась обратно в первый корпус, едва не затоптав оставленный у входа труп. Большая часть толпы ломанулась по лестнице, некоторые смогли набиться в лифт. На минус-четвёртом этаже, за распахнутой настежь дверью закрытого отсека лабораторий… Профессор Кастанеда был там. Облачённый в свой белый халат и безо всякого вооружённого эскорта за спиной (охранники вместе со всеми радовались своему освобождению), он обнимал приёмного сына. А неподалёку, опираясь о стену, стояла эльксарим Яна. Он только что убил её хозяина, того, кому она посвятила свою жизнь. И во взгляде её не было ни тени неприязни, ни тени вражды. Эльксаримы ведь… не умеют злиться. Они никогда не мстят. Они принимают всё.
— Папа… Папа… – тихо повторял Меон, а Эрих Кастанеда вытирал большим полотенцем мокрые волосы у него на макушке, сложившиеся и приникшие к черепу каталитовые «шипы». – Я выполнил задание.
