— Ты молодец, Меон. Ты молодец.
Солдаты собрались вокруг, те, что оказались ближе, присели на корточки и рассматривали нового эльксарима с любопытством.
— Да ты наш спаситель, – ласково произносили они.
— Надо же, он такой маленький. А в балахоне вроде казался больше.
— Это из-за «хвоста». Смотрите, какая махина! Как только не перевешивает!
Огромный «хвост» с ядовитым жалом на конце торчал из-под полотенца, в которое был укутан эльксарим, как обычно, задираясь вверх.
— Он каталитовый? На вид вроде каталит… Ну надо же! Как вы, профессор, только умудрились? Тайком от генерала!
— Как же вы это провернули?
— Осторожно, он ядовитый, – предупредил Кастанеда военных.
Кто-то, похоже, сбегал в катакомбы, потому что возник добродушно улыбающийся подполковник Лихтенберг.
— Поздравляю вас, мистер, поздравляю вас, это победа! – воскликнул Эрих, похлопав его по руке.
Лихтенберг вздохнул. Он всё ещё улыбался, но в голосе его появилась вдруг какая-то скорбная тяжесть.
— Подумать только. Нам пришлось прибегнуть к самым крайним средствам.
— Но всё-таки мы победили!
— Какой ценой…
— Айда праздновать! – закричал кто-то из солдат, и вся толпа, распевая песни, словно уже навеселе, отправилась в бар.
Десятки пар глаз с восхищением глядели на Лихтенберга и Кастанеду, их едва не понесли на руках. А двое амбалов подошли и принялись смущённо извиняться:
— Вы простите, профессор, я не хотел так с вами… Я просто не мог ему перечить…
— И меня тоже простите, и вы, подполковник – я ни за что бы не оставил вас в этих катакомбах!
— Простите нас всех! – с досадой подытожил ещё один солдат. – Мы такие трусы… Если бы не ваш подвиг, так бы и поджимали перед этим монстром хвосты…
— Да ладно, – отмахнулся Лихтенберг. – У вас просто не было таких возможностей. Да и мне пришлось играть под его дудку. Ринджер, прости.
Какое-то прощёное воскресенье на базе спецкибернетиков. Лейтенант, идущий рядом, вздрогнул и поморщился, вспомнив пытку, которую устроил ему генерал.
— Неужели вы… притворялись? Это ведь нереально, как может нормальный человек притвориться маньяком?! – недоуменно озвучил за него кто-то другой.
— Скажем… не совсем нормальный.
— Бьюсь об заклад, здесь нет ни одного человека, кто не поверил в вашу игру.
— Я профессионал, – Юнг кисло усмехнулся.
В тесном помещении бара не все смогли уместиться, поэтому переместились в зал столовой, принеся с собой выпивку, где и продолжили праздновать. Милеона с Яной усадили тут же, дали им полакомиться лазаньей и выпить соку.
— Интересно, что теперь с нами будет? – высказал один из солдат тревожащий, должно быть, каждого вопрос. – Нас… накажут? Может, посадят или… казнят?!
— Да за что… – вздохнул Лихтенберг, глотнув из банки пиво. – Вы были в рабстве.
— Думаете, не казнят? – боязливо переспросил солдат.
— Едва ли Ричард может сморозить такую глупость.
— Ну значит, свобода! Ты вот, куда поедешь, Китен? – спросил лейтенант Ринджер у пилота, с которым уже успел крепко подружиться. – Дом, семья? Девушка?
— У меня никого нет.
— У меня тоже. Даже родители умерли. За свободу!
Они чокнулись жестянками и сделали по синхронному глотку.
— Он не брал на службу тех, у кого есть близкие, – заметил кто-то. – Так… проще. Едва ли человек смог бы бомбить город, где живёт его семья. Даже под угрозой оружия.
Все, кто слышал, удручённо замолкли.
— Так выпьем! – прервал воцарившуюся тишину чей-то бодрый возглас. – Выпьем за то, чтобы каждый из нас нашёл свою любовь!
— Это вряд ли… – тихо пробормотал подполковник.
Тело генерала забрали только на следующий день, когда все отоспались с попойки, чтобы провести вскрытие и установить точную причину смерти – хотя по пене у губ военачальника Андрии было ясно, что он действительно скончался от яда. После подтверждения этой теории никто больше не проявлял интереса к трупу человека, который несколько лет наводил страх на весь мир. Оказалось, что генерал Андрии не имел никаких родственников и друзей. Он был абсолютно одиноким человеком, и всю свою жизнь с фанатичным рвением посвятил лишь одному делу. Проекту «Эльксарим» и завоеванию мира. Наскоро сговорившись, все сотрудники базы сошлись во мнении, что таких не хоронят. Тело тирана просто бросили в кучу валежника, собранную заранее на третьем полигоне, и подожгли. Никто из персонала базы не удостоил вниманием горящую кучу мусора, в которой, как единогласно считали они, ему самое место. Но когда пламя уже разгорелось в полную силу, на полигоне появились эльксаримы. Шли седьмые сутки со дня атомной аварии во Флориде, и органокиборги как раз вернулись на базу, закончив все необходимые работы по зачистке радиации. Всем дивизионом, словно по команде незримого провидения, они собрались вокруг костра и опустились на одно колено. Эльксаримы были единственными существами, кто пожелал проводить генерала Андрии в последний путь. Того, кто позволил им развиться. Своего хозяина. Несомненно, их чувства отличались от человеческих – но была в этом жесте какая-то странная, извращённая с нашей позиции, человечность… Эльксаримы не успели спасти его, и атомная авария во Флориде стала тем шансом, что позволил лишить его жизни. Пока эксперты спорили о том, каким непостижимым образом, имея в виду безопасность современного атомного реактора, могло случиться такое происшествие, и многие говорили о намеренной диверсии – «наверху» давно знали ответ…
За неделю до аварии
Содержание очередного зашифрованного послания Лихтенберга президенту:
«Невозможно подобраться. Они всегда рядом с ним. Слишком большой риск для покушения».
«Переходим к плану N. Смотрите новости», – пришёл ответ.
Агент вздрогнул и, торопливо пошевелив рукой позади себя, припорошил спрятанное под кочкой устройство лесным мусором. А потом поднялся на ноги. Продолжать сеанс больше не было необходимости. «План N, – зловещим эхом отозвалось у него в голове. – Неужели Ричард решился на это?» Утки по-прежнему мирно плавали по озёрной глади…
И только через неделю прогремел взрыв.
Две недели с момента аварии
Милисента сидела дома, в столовой, наслаждаясь чипсами и просмотром интересного фильма. Жизнь вернулась в прежнюю колею, будто бы и не было никакой атомной аварии, никакой радиации. А ведь в те дни панта почти поверила в апокалипсис. Тёплое спокойствие родного дома, однако, оставляло в душе тоску… по чему-то за гранью. Она чётко знала, что это за грань, и как можно попасть на ту сторону. Но что теперь будет с эльксаримами? Кому они станут подчиняться после смерти их основного хозяина? Конечно, Милисента всегда ждала его смерти, и теперь была этому рада – но при мысли о потерявших хозяина собратьях неясная тревога сжимала её сердце.
Внезапный звонок в дверь заставил девочку вздрогнуть, грубо вторгнувшись в мир её грёз. Мисси подошла и выглянула: во дворе сгрудилась целая толпа! Подивившись, панта всё же открыла дверь. Это были другие панты, мальчики и девочки из школы Рихарда Кастанеды. Присутствовали и младшеклашки, и одноклассники Милисенты, и даже ребята из старших классов. «Интересно, что это за паломничество, зачем они вдруг ко мне заявились?» – с любопытством размышляла Мисси. Рекламная пауза по телевизору уже закончилась, и похоже, ей теперь придётся досматривать кино в интернете.
— Милисента, привет… – робко поздоровалась девочка с золотистой косой и вздёрнутым конопатым носом, которую звали Маттэй. – Скажи, это правда, что эльксаримы участвовали в ликвидации атомной аварии? Что именно они предотвратили катастрофу?
Маттэй сложила руки в умоляющем жесте и смотрела на одноклассницу как будто с благоговейным трепетом. Видно было, как она робеет, говоря на «запретную» тему.
— Я не держу постоянной связи с военными, – отговорилась Мисси холодно. – Это секретные данные, откуда мне знать?
Она всё-таки отошла и пропустила ребят внутрь, выключив телевизор и неотступно следя за их поведением. Здесь было много пант из спецотряда, с которыми она давно уже не общалась, тем более странным выглядел сей визит.
— Давай выйдем, Мисси. К чему сидеть в четырёх стенах? – попросил хозяйку знакомый семиклассник.
— Хорошо.
Вся компания пант высыпала снова наружу и медленно выдвинулась по направлению к набережной. Вечно пант туда несёт… Впрочем, ничего удивительного, имея в виду ослепительную красоту гаттарийского океана – даже естественных влекло туда. Почему-то толпа робко замолчала, и Милисента сама возобновила разговор.
— Так что надо? Неужели Кастанеда меня в спецотряд решил позвать? – ухмыльнулась она.
Маттэй забежала вперёд и заглянула ей в глаза.
— Он готов! Если ты хочешь…
— Не хочу, – отрезала Мисси. – Поздно. Меня скоро здесь не будет. Я осталась только чтобы попрощаться с родителями.
— Ты знаешь, где военная база?! – шёпотом воскликнул кто-то.
— Нет. Это не важно, они меня заберут. Достаточно уйти из дома. С каких это пор вам интересно, где она находится?
Они дошли до обрыва плато, и принялись спускаться вниз. Мисси пошла по узким ступенкам, но многие не хотели отстать, и полезли прямо по скале, пугая гнездящихся тут и там чаек.
— Насчёт этого… – заговорила Маттэй, грациозно сбежав по крутому каменистому гребню.
Она остановилась и застенчиво сцепила руки за спиной.
— Помнишь, ты говорила, что эльксаримы нас спасли от атомной катастрофы?
— Ну да. Я предполагала это.
— Так может, они вовсе не такие плохие?! – выпалила вдруг Маттэй, скрыв глаза за прядями выбившихся из косы волос.
— То есть?
— Они же сделали хорошее дело, да? Может, они и не хотели никого убивать, их этот генерал противный заставил?
Милисента начала понимать, к чему клонит эта наивная девица. «Какой заставил, Маттэй, ты хоть понимаешь, о ком речь?» Она не стала перебивать и высказывать вслух…
— У них инстинкт такой, чтобы его слушаться, да? – продолжала панта из спецотряда. – Но теперь же он умер, значит, они свободны? Правда?! Если они свободны, то… то… Я согласна!
Они оказались уже внизу, у того самого деревянного домика, где Милисента когда-то давно встретила свою сестру Эви. Здесь и сейчас бродили кошки. Панты расселись по волнорезам, горящими глазами уставившись на Мисси, будто она могла обнадёжить их, подбодрить, подтолкнуть к какому-то решению…
— Я согласна стать эльксаримом! Если не надо никому прислуживать…
Но Мисси опустила глаза и печально глядела на камни. Из-под них как раз вылез маленький крабик и принялся демонстрировать ей свои клешни. «Они не понимают… – с горечью подумала она. – Совершенно не понимают, что значит быть эльксаримом». Ей вспомнились скупые рассказы сестры. И её глаза, смотрящие на генерала… с такой неподдельной преданностью.
— Это не так, – выдавила она, наконец.
— Что не так? Ведь генерала больше нет?! Значит, эльксаримы больше не должны никому! Они ведь такие сильные, их никто не может заставить прислуживать! – горячо высказалась Маттэй. – Что не так?!
— Генерал умер. Но это не значит, что инстинкт подчинения исчез.
— Но как же… Но кому…
Милисента поднялась и пошла обратно к посёлку. Ей не хотелось с ними говорить. В конце концов, ну почему она должна разбивать чужие наивные надежды? Она ведь даже не военный агитатор! Да она и сама не уверена, что хорошо знает эльксаримов. Только вот эта стальная преданность в их глазах… Эви. Милеон. Она была у всех, кого Милисенте довелось знать. Она не может просто исчезнуть. Эльксаримы не могут стать свободными. И дело тут не в «плохих» и «хороших». Ей хотелось бы упиваться радостью без границ! Радостью победы над Андрией, радостью за то, что не стало, наконец, кровавого тирана, что не случился радиационный апокалипсис, и тот мир, в котором она росла, не погиб. Это ведь так здорово! Но одна только мысль, словно червяк, свербила в мозгу: что теперь будет с эльксаримами? Она так мечтала о своей собственной элькса-мутации – но кто теперь станет её хозяином? Профессор Кастанеда? Но ведь он не военный… Или правительство кого-то назначит вместо генерала? Но примут ли это назначение сами эльксаримы? Что повелит им Гармония? Панта не могла ещё слышать её воли… и тревога за собратьев всё не давала ей покоя.
Торжественный банкет в Белом Доме достиг уже апогея, и некоторые политические деятели, министры, успели перебрать со спиртным. Праздновали, конечно же, победу. Президент вместе с полковником Лихтенбергом вышли на широкую лоджию, своды которой подпирали белые колонны. Держа в руках бокал, Глесс устремил взгляд поверх живописной окрестности, куда-то в расцвеченный красками заката горизонт.
— Я хотел бы вернуться на гаттарийскую спецкибернетическую базу как можно скорее, – высказался Юнг.
— Тебе предстоит длительная реабилитация, друг мой, – ответил президент. – Ты уже достаточно рисковал здоровьем.
— Да, я понимаю.
— Мы попытаемся снять тебя хотя бы с большинства препаратов, которые ты принимал в течение последнего года, хотя медики не думают, что удастся убрать все. По их словам, на это уйдёт не меньше одного-двух месяцев. Сразу взять и бросить нельзя, думаю, ты и сам это понимаешь.
— Конечно. Но потом?
— Я планировал сделать тебя командующим спецкибернетическим дивизионом Гаттарии, – сознался, наконец, Глесс.
Юнг едва не подпрыгнул до потолка.
— Да! Спасибо, Ричард! Я об этом мечтал. Главное, чтобы они меня приняли…
Но лицо президента оставалось непроницаемым и твёрдым, как камень.
— Юнг. Ты уже год проработал с элькса-оружием, – произнёс он. – Скажи, подчинятся ли они, если хозяин прикажет им… покончить с собой?
— Что?..
— Или… станут ли защищаться, если сам хозяин захочет их убить?
Лицо полковника сделалось бледнее бумаги. Он уставил застывший взгляд в каменное лицо президента и искал в его глазах подтверждение тому, что только что выскользнуло из его уст. Некоторое время оба молчали. Лицо эльксарима Рональда, перечёркнутое шрамом от плети, всплыло в памяти Лихтенберга, и всё нутро его содрогнулось.
— Я… я не знаю. При мне таких экспериментов… не проводилось, – хрипло выдавил он, наконец.
— Значит, посоветуешься со своими учёными, прежде чем действовать.
— Ричард… Ты что же, действительно собираешься… – Похоже, что Юнг не мог поверить своим ушам. – После того, как они спасли Американский континент от атомной катастрофы?! Ты хочешь, чтобы я просто взял и избавился от них?! Или ты думаешь, это им было раз плюнуть? Ты хоть представляешь, через что эльксаримы прошли там? Когерентная диссимиляция на предельных мощностях – ты думаешь, это ерунда? У Хаттори были обожжены лёгкие, и он продолжал работать в таком состоянии. Да, они быстро регенерируют, но ведь не как в сказке! Они плавили базальт, ты представляешь, какие температуры для этого требуются? Когеренция едва позволила им не сгореть заживо, но там ведь кислород выгорает. И они работали в таких условиях. Без кислородных баллонов, без масок – нельзя, ведь рванёт – работали, практически в чём мать родила! Некоторые выходили из тоннеля и падали в обморок от гипоксии. А через десять минут всё равно поднимались и возвращались в это адское пекло! Вот настолько они были преданны!
— Я президент. Я должен прежде всего думать о будущем американского народа, а чувства держать при себе, – невозмутимо парировал Глесс.
— И поэтому лишить будущие поколения такого потрясающего орудия?!
Солдаты собрались вокруг, те, что оказались ближе, присели на корточки и рассматривали нового эльксарима с любопытством.
— Да ты наш спаситель, – ласково произносили они.
— Надо же, он такой маленький. А в балахоне вроде казался больше.
— Это из-за «хвоста». Смотрите, какая махина! Как только не перевешивает!
Огромный «хвост» с ядовитым жалом на конце торчал из-под полотенца, в которое был укутан эльксарим, как обычно, задираясь вверх.
— Он каталитовый? На вид вроде каталит… Ну надо же! Как вы, профессор, только умудрились? Тайком от генерала!
— Как же вы это провернули?
— Осторожно, он ядовитый, – предупредил Кастанеда военных.
Кто-то, похоже, сбегал в катакомбы, потому что возник добродушно улыбающийся подполковник Лихтенберг.
— Поздравляю вас, мистер, поздравляю вас, это победа! – воскликнул Эрих, похлопав его по руке.
Лихтенберг вздохнул. Он всё ещё улыбался, но в голосе его появилась вдруг какая-то скорбная тяжесть.
— Подумать только. Нам пришлось прибегнуть к самым крайним средствам.
— Но всё-таки мы победили!
— Какой ценой…
— Айда праздновать! – закричал кто-то из солдат, и вся толпа, распевая песни, словно уже навеселе, отправилась в бар.
Десятки пар глаз с восхищением глядели на Лихтенберга и Кастанеду, их едва не понесли на руках. А двое амбалов подошли и принялись смущённо извиняться:
— Вы простите, профессор, я не хотел так с вами… Я просто не мог ему перечить…
— И меня тоже простите, и вы, подполковник – я ни за что бы не оставил вас в этих катакомбах!
— Простите нас всех! – с досадой подытожил ещё один солдат. – Мы такие трусы… Если бы не ваш подвиг, так бы и поджимали перед этим монстром хвосты…
— Да ладно, – отмахнулся Лихтенберг. – У вас просто не было таких возможностей. Да и мне пришлось играть под его дудку. Ринджер, прости.
Какое-то прощёное воскресенье на базе спецкибернетиков. Лейтенант, идущий рядом, вздрогнул и поморщился, вспомнив пытку, которую устроил ему генерал.
— Неужели вы… притворялись? Это ведь нереально, как может нормальный человек притвориться маньяком?! – недоуменно озвучил за него кто-то другой.
— Скажем… не совсем нормальный.
— Бьюсь об заклад, здесь нет ни одного человека, кто не поверил в вашу игру.
— Я профессионал, – Юнг кисло усмехнулся.
В тесном помещении бара не все смогли уместиться, поэтому переместились в зал столовой, принеся с собой выпивку, где и продолжили праздновать. Милеона с Яной усадили тут же, дали им полакомиться лазаньей и выпить соку.
— Интересно, что теперь с нами будет? – высказал один из солдат тревожащий, должно быть, каждого вопрос. – Нас… накажут? Может, посадят или… казнят?!
— Да за что… – вздохнул Лихтенберг, глотнув из банки пиво. – Вы были в рабстве.
— Думаете, не казнят? – боязливо переспросил солдат.
— Едва ли Ричард может сморозить такую глупость.
— Ну значит, свобода! Ты вот, куда поедешь, Китен? – спросил лейтенант Ринджер у пилота, с которым уже успел крепко подружиться. – Дом, семья? Девушка?
— У меня никого нет.
— У меня тоже. Даже родители умерли. За свободу!
Они чокнулись жестянками и сделали по синхронному глотку.
— Он не брал на службу тех, у кого есть близкие, – заметил кто-то. – Так… проще. Едва ли человек смог бы бомбить город, где живёт его семья. Даже под угрозой оружия.
Все, кто слышал, удручённо замолкли.
— Так выпьем! – прервал воцарившуюся тишину чей-то бодрый возглас. – Выпьем за то, чтобы каждый из нас нашёл свою любовь!
— Это вряд ли… – тихо пробормотал подполковник.
Тело генерала забрали только на следующий день, когда все отоспались с попойки, чтобы провести вскрытие и установить точную причину смерти – хотя по пене у губ военачальника Андрии было ясно, что он действительно скончался от яда. После подтверждения этой теории никто больше не проявлял интереса к трупу человека, который несколько лет наводил страх на весь мир. Оказалось, что генерал Андрии не имел никаких родственников и друзей. Он был абсолютно одиноким человеком, и всю свою жизнь с фанатичным рвением посвятил лишь одному делу. Проекту «Эльксарим» и завоеванию мира. Наскоро сговорившись, все сотрудники базы сошлись во мнении, что таких не хоронят. Тело тирана просто бросили в кучу валежника, собранную заранее на третьем полигоне, и подожгли. Никто из персонала базы не удостоил вниманием горящую кучу мусора, в которой, как единогласно считали они, ему самое место. Но когда пламя уже разгорелось в полную силу, на полигоне появились эльксаримы. Шли седьмые сутки со дня атомной аварии во Флориде, и органокиборги как раз вернулись на базу, закончив все необходимые работы по зачистке радиации. Всем дивизионом, словно по команде незримого провидения, они собрались вокруг костра и опустились на одно колено. Эльксаримы были единственными существами, кто пожелал проводить генерала Андрии в последний путь. Того, кто позволил им развиться. Своего хозяина. Несомненно, их чувства отличались от человеческих – но была в этом жесте какая-то странная, извращённая с нашей позиции, человечность… Эльксаримы не успели спасти его, и атомная авария во Флориде стала тем шансом, что позволил лишить его жизни. Пока эксперты спорили о том, каким непостижимым образом, имея в виду безопасность современного атомного реактора, могло случиться такое происшествие, и многие говорили о намеренной диверсии – «наверху» давно знали ответ…
За неделю до аварии
Содержание очередного зашифрованного послания Лихтенберга президенту:
«Невозможно подобраться. Они всегда рядом с ним. Слишком большой риск для покушения».
«Переходим к плану N. Смотрите новости», – пришёл ответ.
Агент вздрогнул и, торопливо пошевелив рукой позади себя, припорошил спрятанное под кочкой устройство лесным мусором. А потом поднялся на ноги. Продолжать сеанс больше не было необходимости. «План N, – зловещим эхом отозвалось у него в голове. – Неужели Ричард решился на это?» Утки по-прежнему мирно плавали по озёрной глади…
И только через неделю прогремел взрыв.
Две недели с момента аварии
Милисента сидела дома, в столовой, наслаждаясь чипсами и просмотром интересного фильма. Жизнь вернулась в прежнюю колею, будто бы и не было никакой атомной аварии, никакой радиации. А ведь в те дни панта почти поверила в апокалипсис. Тёплое спокойствие родного дома, однако, оставляло в душе тоску… по чему-то за гранью. Она чётко знала, что это за грань, и как можно попасть на ту сторону. Но что теперь будет с эльксаримами? Кому они станут подчиняться после смерти их основного хозяина? Конечно, Милисента всегда ждала его смерти, и теперь была этому рада – но при мысли о потерявших хозяина собратьях неясная тревога сжимала её сердце.
Внезапный звонок в дверь заставил девочку вздрогнуть, грубо вторгнувшись в мир её грёз. Мисси подошла и выглянула: во дворе сгрудилась целая толпа! Подивившись, панта всё же открыла дверь. Это были другие панты, мальчики и девочки из школы Рихарда Кастанеды. Присутствовали и младшеклашки, и одноклассники Милисенты, и даже ребята из старших классов. «Интересно, что это за паломничество, зачем они вдруг ко мне заявились?» – с любопытством размышляла Мисси. Рекламная пауза по телевизору уже закончилась, и похоже, ей теперь придётся досматривать кино в интернете.
— Милисента, привет… – робко поздоровалась девочка с золотистой косой и вздёрнутым конопатым носом, которую звали Маттэй. – Скажи, это правда, что эльксаримы участвовали в ликвидации атомной аварии? Что именно они предотвратили катастрофу?
Маттэй сложила руки в умоляющем жесте и смотрела на одноклассницу как будто с благоговейным трепетом. Видно было, как она робеет, говоря на «запретную» тему.
— Я не держу постоянной связи с военными, – отговорилась Мисси холодно. – Это секретные данные, откуда мне знать?
Она всё-таки отошла и пропустила ребят внутрь, выключив телевизор и неотступно следя за их поведением. Здесь было много пант из спецотряда, с которыми она давно уже не общалась, тем более странным выглядел сей визит.
— Давай выйдем, Мисси. К чему сидеть в четырёх стенах? – попросил хозяйку знакомый семиклассник.
— Хорошо.
Вся компания пант высыпала снова наружу и медленно выдвинулась по направлению к набережной. Вечно пант туда несёт… Впрочем, ничего удивительного, имея в виду ослепительную красоту гаттарийского океана – даже естественных влекло туда. Почему-то толпа робко замолчала, и Милисента сама возобновила разговор.
— Так что надо? Неужели Кастанеда меня в спецотряд решил позвать? – ухмыльнулась она.
Маттэй забежала вперёд и заглянула ей в глаза.
— Он готов! Если ты хочешь…
— Не хочу, – отрезала Мисси. – Поздно. Меня скоро здесь не будет. Я осталась только чтобы попрощаться с родителями.
— Ты знаешь, где военная база?! – шёпотом воскликнул кто-то.
— Нет. Это не важно, они меня заберут. Достаточно уйти из дома. С каких это пор вам интересно, где она находится?
Они дошли до обрыва плато, и принялись спускаться вниз. Мисси пошла по узким ступенкам, но многие не хотели отстать, и полезли прямо по скале, пугая гнездящихся тут и там чаек.
— Насчёт этого… – заговорила Маттэй, грациозно сбежав по крутому каменистому гребню.
Она остановилась и застенчиво сцепила руки за спиной.
— Помнишь, ты говорила, что эльксаримы нас спасли от атомной катастрофы?
— Ну да. Я предполагала это.
— Так может, они вовсе не такие плохие?! – выпалила вдруг Маттэй, скрыв глаза за прядями выбившихся из косы волос.
— То есть?
— Они же сделали хорошее дело, да? Может, они и не хотели никого убивать, их этот генерал противный заставил?
Милисента начала понимать, к чему клонит эта наивная девица. «Какой заставил, Маттэй, ты хоть понимаешь, о ком речь?» Она не стала перебивать и высказывать вслух…
— У них инстинкт такой, чтобы его слушаться, да? – продолжала панта из спецотряда. – Но теперь же он умер, значит, они свободны? Правда?! Если они свободны, то… то… Я согласна!
Они оказались уже внизу, у того самого деревянного домика, где Милисента когда-то давно встретила свою сестру Эви. Здесь и сейчас бродили кошки. Панты расселись по волнорезам, горящими глазами уставившись на Мисси, будто она могла обнадёжить их, подбодрить, подтолкнуть к какому-то решению…
— Я согласна стать эльксаримом! Если не надо никому прислуживать…
Но Мисси опустила глаза и печально глядела на камни. Из-под них как раз вылез маленький крабик и принялся демонстрировать ей свои клешни. «Они не понимают… – с горечью подумала она. – Совершенно не понимают, что значит быть эльксаримом». Ей вспомнились скупые рассказы сестры. И её глаза, смотрящие на генерала… с такой неподдельной преданностью.
— Это не так, – выдавила она, наконец.
— Что не так? Ведь генерала больше нет?! Значит, эльксаримы больше не должны никому! Они ведь такие сильные, их никто не может заставить прислуживать! – горячо высказалась Маттэй. – Что не так?!
— Генерал умер. Но это не значит, что инстинкт подчинения исчез.
— Но как же… Но кому…
Милисента поднялась и пошла обратно к посёлку. Ей не хотелось с ними говорить. В конце концов, ну почему она должна разбивать чужие наивные надежды? Она ведь даже не военный агитатор! Да она и сама не уверена, что хорошо знает эльксаримов. Только вот эта стальная преданность в их глазах… Эви. Милеон. Она была у всех, кого Милисенте довелось знать. Она не может просто исчезнуть. Эльксаримы не могут стать свободными. И дело тут не в «плохих» и «хороших». Ей хотелось бы упиваться радостью без границ! Радостью победы над Андрией, радостью за то, что не стало, наконец, кровавого тирана, что не случился радиационный апокалипсис, и тот мир, в котором она росла, не погиб. Это ведь так здорово! Но одна только мысль, словно червяк, свербила в мозгу: что теперь будет с эльксаримами? Она так мечтала о своей собственной элькса-мутации – но кто теперь станет её хозяином? Профессор Кастанеда? Но ведь он не военный… Или правительство кого-то назначит вместо генерала? Но примут ли это назначение сами эльксаримы? Что повелит им Гармония? Панта не могла ещё слышать её воли… и тревога за собратьев всё не давала ей покоя.
Торжественный банкет в Белом Доме достиг уже апогея, и некоторые политические деятели, министры, успели перебрать со спиртным. Праздновали, конечно же, победу. Президент вместе с полковником Лихтенбергом вышли на широкую лоджию, своды которой подпирали белые колонны. Держа в руках бокал, Глесс устремил взгляд поверх живописной окрестности, куда-то в расцвеченный красками заката горизонт.
— Я хотел бы вернуться на гаттарийскую спецкибернетическую базу как можно скорее, – высказался Юнг.
— Тебе предстоит длительная реабилитация, друг мой, – ответил президент. – Ты уже достаточно рисковал здоровьем.
— Да, я понимаю.
— Мы попытаемся снять тебя хотя бы с большинства препаратов, которые ты принимал в течение последнего года, хотя медики не думают, что удастся убрать все. По их словам, на это уйдёт не меньше одного-двух месяцев. Сразу взять и бросить нельзя, думаю, ты и сам это понимаешь.
— Конечно. Но потом?
— Я планировал сделать тебя командующим спецкибернетическим дивизионом Гаттарии, – сознался, наконец, Глесс.
Юнг едва не подпрыгнул до потолка.
— Да! Спасибо, Ричард! Я об этом мечтал. Главное, чтобы они меня приняли…
Но лицо президента оставалось непроницаемым и твёрдым, как камень.
— Юнг. Ты уже год проработал с элькса-оружием, – произнёс он. – Скажи, подчинятся ли они, если хозяин прикажет им… покончить с собой?
— Что?..
— Или… станут ли защищаться, если сам хозяин захочет их убить?
Лицо полковника сделалось бледнее бумаги. Он уставил застывший взгляд в каменное лицо президента и искал в его глазах подтверждение тому, что только что выскользнуло из его уст. Некоторое время оба молчали. Лицо эльксарима Рональда, перечёркнутое шрамом от плети, всплыло в памяти Лихтенберга, и всё нутро его содрогнулось.
— Я… я не знаю. При мне таких экспериментов… не проводилось, – хрипло выдавил он, наконец.
— Значит, посоветуешься со своими учёными, прежде чем действовать.
— Ричард… Ты что же, действительно собираешься… – Похоже, что Юнг не мог поверить своим ушам. – После того, как они спасли Американский континент от атомной катастрофы?! Ты хочешь, чтобы я просто взял и избавился от них?! Или ты думаешь, это им было раз плюнуть? Ты хоть представляешь, через что эльксаримы прошли там? Когерентная диссимиляция на предельных мощностях – ты думаешь, это ерунда? У Хаттори были обожжены лёгкие, и он продолжал работать в таком состоянии. Да, они быстро регенерируют, но ведь не как в сказке! Они плавили базальт, ты представляешь, какие температуры для этого требуются? Когеренция едва позволила им не сгореть заживо, но там ведь кислород выгорает. И они работали в таких условиях. Без кислородных баллонов, без масок – нельзя, ведь рванёт – работали, практически в чём мать родила! Некоторые выходили из тоннеля и падали в обморок от гипоксии. А через десять минут всё равно поднимались и возвращались в это адское пекло! Вот настолько они были преданны!
— Я президент. Я должен прежде всего думать о будущем американского народа, а чувства держать при себе, – невозмутимо парировал Глесс.
— И поэтому лишить будущие поколения такого потрясающего орудия?!
