Солнце клонилось к полудню, робко заглядывая в окна сквозь местами выцветшие жёлтые занавески. В небольшой, просто обставленной, комнате было прибрано. Правда, если приглядеться внимательно, то можно заметить, что некоторые вещи распиханы по углам, полкам, накрыты простынями, одеялами, чтоб не бросались в глаза. Но общая картина оставалась приятной: чисто, просто, опрятно.
Неподалёку от окна располагался старенький комод, выполнявший роль алтаря. На нём – сплетенная из колосьев кукла, несколько початков кукурузы, свеча на блюдце, букет полевых цветов в глиняной кружке. Перед алтарём стоял парень в коричневых штанах и тёмно-зеленой рубахе. Его голову украшала нелепая шляпа ярко-фиолетового цвета, но его она будто бы и не смущала. Взгляд зелёно-карих глаз блуждал по алтарю. Сложив руки перед собой, парень горячо шептал молитву:
– О, Кукурузная женщина, молю тебя: пусть мне повезёт! Пусть я ей понравлюсь!
– Уточни хоть кому, - деловито произнесли из угла. – А то вдруг понравишься, да не ей. Какой-нибудь кикиморе болотной.
Парень метнул туда недовольный взгляд, махнул рукой и продолжил свое спонтанное обращение:
– …пусть она увидит во мне интересного собеседника, надежного друга, ну а там и... может, потом… ну…
– Не может даже мысль выразить, а всё туда же – свидание ему! – произнес из другого угла ещё один голос: плотный, басовитый.
– Слушайте, может, что дельное посоветуете, а? – не выдержал парень, оборачиваясь. Глаза его на миг вспыхнули двумя жёлтыми огнями. – Бухтеть – это каждый может. А вот чтоб нормально помочь – так резко все по углам!
– Могу посоветовать заглянуть в печку, - донесся из кухни третий голосок – совсем тоненький на фоне двух прежних. – По-моему, у тебя там хлеб подгорает.
– А-а-х, чтоб вас…
Парень только сейчас обратил внимание на лёгкий запах гари, витающий в воздухе. Бросился на кухню, двумя прыжками достиг печи и лопатой вытащил неровный кругляш хлеба, который снизу успел подгореть. Положил его на деревянную доску, попутно исходя бранью.
– Ну вот, всё безнадежно! – досадливо махнул он рукой, разглядывая почерневший низ и бока хлеба.
– Ну, не всё, - обладательница тонкого голоска взобралась на стол, критично оглядев хлеб, от которого исходил ароматный пар. – Если срезать низ и поскоблить чуть-чуть бока – будет нормально.
– Говоришь так, чтобы не обидеть, да, Брэди?
Та, кого назвали Брэди, лишь хихикнула. Больше всего она походила на маленького, ростом с белку, гномика в надвинутом на лоб коричневом колпаке – да так, что и глаз под ним не видать. Из-под колпака торчал крупный, как картофелина, нос и две небрежно заплетённые косы русого оттенка. Одета необычная дамочка была в зелёную рубаху и деревянные башмачки.
Парень почесал в затылке, неуверенно переведя взгляд на накрытый в комнате стол. Там уже были расставлены глиняные тарелки и кружки, кувшин с квасом. На расписном деревянном блюде лежали толсто нарезанные ломтики сыра, ветчины, а на блюде побольше – исходила паром варёная кукуруза.
– Как-то всё… - удручённо проговорил парень, пытаясь подобрать нужное слово, но так и не смог. Зато заметил пятно на серой льняной скатерти с вышивкой в виде колосьев, и ещё больше приуныл.
– Не раскисай раньше времени, Керн! - весело подбодрила его Брэди. – Вдруг твоей избраннице по душе такие…
– …неудачники, как я? – хмыкнув, закончил, Керн.
– Зато как необычно! – философски раздалось из угла. – Все вокруг удачники, а ты вот – неудачник! Определённо стоит к тебе присмотреться. Хотя бы для разнообразия. О, что это у меня тут? Твой носок? Только не кидай им в даму, а то она может преждевременно испустить дух, и тогда не видать тебе ни свадьбы, ни детей!
– Как для того, кого зовут Тихоня, ты слишком уж разговорчив, - проворчал Керн. – Если вы, трое, больше ничем помочь не можете, то сидите тихо по своим углам!
– Я, пожалуй, на высоте побуду, - прогремел басовитый голос. Сверху, на печке, что-то закопошилось, затем показалась фигура в таком же колпаке, как у Брэди. Только нижнюю часть лица скрывала густая белая борода.
– Эй, Бу, ты там что, подглядывать собрался? – нахмурился Керн.
– И не только Бу, - невинно кашлянула Брэди, примостившись на полке со специями. – Хотим убедиться, что ты не попадёшь в очередную неприятность. Кстати, умой лицо, оно в саже!
Керн опять выругался и бросился во двор. Там, под раскидистой яблоней, нашел стул, а нём – деревянную лохань с водой. Прежде чем погрузить туда ладони, Керн взглянул на свое отражение и тут же скривился. На миг ему показалось, что чуть загорелое лицо с тонко пробивающимися усиками могло бы быть даже симпатичным, но жуткая шляпа всё-таки портила вид. Но другой шляпы у него не нашлось. А совсем без головного убора… Нет, нельзя. Пока нельзя.
Тут отражение в лохани подёрнулось рябью и в нём проступили рогатые тёмные фигуры.
– Привет, неудачник! – от воды поднялся едкий шепот.
– Думаешь, тебе что-то светит?
– Смирись, что вся затея – полный провал!
Дружный гогот довершил всё высказанное. Керн несколько секунд смотрел в воду, сжимая и разжимая кулаки. Щёки его побагровели. Затем с силой ударил по воде, взметнув себе в лицо брызги. Фигуры исчезли, хотя ещё долгое время Керну чудились отголоски их издевательского смеха.
Но он тут же помотал головой из стороны в сторону, быстро умылся, оттёр с щеки остатки сажи и вернулся в дом, прихватив со двора миску с яблоками. Их можно красиво разложить на столе. Особенно, если б ещё были все гладенькие, без пятен! Так-то яблоки вкусные, но на вид невзрачные. Однако, что есть, то есть.
Керн заканчивал последние приготовления, когда Брэди, вглядываясь в окно, вдруг завопила:
– Кажется, она идет!
Керн, который как раз пил квас, так резко дернул рукой, что облился. Увидев мокрое желтоватое пятно на рубахе, он выругался и начал метаться по комнате в поисках новой.
– Боги, боги, помогите мне! Нельзя же в таком виде перед дамой!
А меж тем во дворе скрипнула калитка, затем раздался приветливый женский голос:
– Есть кто дома?
– Может, мы её встретим? – предложила Брэди.
– Нет уж! – поспешил отказаться Керн. – Ещё не хватало напугать её прямо с порога.
Керн высунул руку в окно и помахал, сдавленно крикнув:
– Заходи, открыто! Я сейчас…
А сам подхватил первую попавшуюся рубаху и спрятался в кухне за печкой. Там начал поспешно снимать старую и натягивать новую.
Дверь открылась, раздались лёгкие шаги.
– Зашла, - тихонько донеслось от полки со специями. – Осматривается. А она ничего так. Хорошенькая!
– Тише ты, вдруг услышит! - прошипел Керн, пытаясь просунуть голову в тугой ворот рубашки.
Затем добавил уже громче:
– Кайя, проходи, пожалуйста, в комнату! Я сейчас, буквально минутку.
– Хорошо, - отозвались с порога. – А ты умеешь заинтриговать!
Керн старательно прислушивался к интонациям её голоса. Он звучал непринуждённо. Не похоже, что девушка чем-то недовольна. В коридоре заскрипели половицы. Лёгкой походкой Кайя скользнула в комнату.
– Ка-айя, - задумчиво протянула Брэди. – Необычное имя. И на такую же букву, как твоё. Это точно судьба!
– Поумничай мне тут! - проворчал Керн, хотя в его голосе явственно проскользнуло волнение.
Натянув рубашку, Керн опустил взгляд и замер, чуть не выругавшись на всю кухню.
– Это определённо по столичной моде! – Брэди выразительно подняла вверх большой палец. Она едва удержалась от хихиканья, но всё равно дрогнувший голос выдал её.
Затем, заговорщицки подмигнув, добавила:
– Признайся, из бабушкиного сундука же?
Керн быстрым движением вытер взмокший лоб. И дернул же чёрт выбрать именно эту рубашку! Сущую нелепицу. Жёлтую, выцветшую, с пёстрой вышивкой в виде ромашек. Керн и сам не помнил, откуда она тут взялась. А сейчас, вдобавок ко всему, еще и мятая! Хотелось провалиться под землю, лишь бы только не выходить в таком виде – уж настолько разбито и неловко он себя чувствовал. Но незаметно найти другую рубашку уже не получится.
– Что ж, придется смириться, что я умру одиноким неудачником, - тихо вздохнул он, зажмурился, чтобы не видеть своего позора, и вышел из-за печки.
Керн сделал несколько шагов, не открывая глаз, и вдруг почувствовал, как стукнулся обо что-то лбом. Звук получился глухим и выразительным. Керн вскрикнул, схватившись за лоб.
– Ты в порядке? – участливо раздалось рядом.
Вопрос плавно перешел в изумлённое:
– Ой!
Керн приоткрыл глаза, только чтобы увидеть, как Кайя, накрыв ладонями рот, беззвучно смеется.
– Да, да, знаю, - удручённо проговорил он. – Я выгляжу, как пугало огородное. Могу вот прямо сейчас пойти и встать около деревьев. А то птицы обнаглели – клюют и клюют рябину.
– Нет, подожди, я вовсе не…
Кайя глубоко выдохнула, пытаясь перестать смеяться.
– Да я всё понимаю. Можешь не продолжать. Ты разочарована и уходишь домой. Всё в порядке, я не в обиде. Я бы сейчас и сам от себя ушёл.
Керну на миг показалось, что её взгляд не такой уж и насмешливый, но эта мысль не задержалась в его голове.
– Подожди, - Кайя сделала ещё одну попытку, надула щеки, чтобы уж точно стать серьёзнее. Но всё равно они не выдержали и лопнули, вместе с хлопком выпустив очередной взрыв смеха.
Так прошло ещё несколько секунд.
– Я хотела сказать, что… ты вовсе не смешон. Ну, то есть смешон, конечно, - она снова захихикала. – Но по-хорошему смешон. Я бы сказала, что ты… очень милый!
Последнее слово она протянула, склонив голову набок. Её брови приподнялись, а глаза подёрнулись какой-то мечтательной дымкой. Керн, слушая с обреченным видом, не сразу понял. А когда понял, вытаращил глаза.
– Что? Ты сказала, я… милый? – это слово он произнёс осторожно, будто сам не до конца в него веря.
– Конечно! – Кайя весело рассмеялась. – Очень милый. Ты не боишься быть собой, и это чудесно.
Теперь Керн отчетливо увидел в её глазах блеск заинтересованности, а не насмешки. А смеялась она действительно по-доброму.
– А… я… да… конечно!
От волнения Керн вновь начал бормотать что-то несвязное и вновь разозлился из-за этого. Потом вздохнул. Эмоции на его лице менялись каждую секунду.
– На самом деле я не люблю быть собой. Но, что поделать. От себя не убежишь, увы.
– И не надо, - Кайя, подмигнув, приблизилась и ткнула его в плечо. Керн вздрогнул от этого прикосновения. Невольно отступил на шаг.
Только сейчас он обратил внимание, что Кайя весьма хорошенькая: румяная, крепко сбитая, улыбчивая. Две пышные золотисто-каштановые косы немного растрепались, из них выбилось несколько прядей. В зелёных слегка раскосых глазах Кайи то и дело мелькали загадочные искорки. Одета она была в простое льняное платье оливкового цвета. В руках держала бумажный сверток.
– Тебе не жарко в шляпе? – прищурившись, Кайя продолжала с любопытством рассматривать Керна.
Тот не растерялся:
– Это… это часть образа!
– О! – понимающе протянула Кайя. – Тогда ладно.
– Ну что, пойдем, перекусим? – Керн вытер взмокшие ладони о штаны. – Угощения у меня, конечно, скромные, но – чем богат.
– С удовольствием. А я вот тоже не с пустыми руками, - Кайя положила на стол сверток, из которого аппетитно пахло ванилью и ягодами. – Черничный пирог. Не скажу, что я мастер готовки, но старалась.
– О, я почти уверен, что твоя стряпня лучше моей!
Вскоре они уже сидели за столом. Керн мялся, не зная, с чего начать.
– Давай речь, - пискнул где-то над ухом Тихоня.
Керн что-то проворчал, помахав рукой возле лица. Под вопросительным взглядом Кайи виновато улыбнулся.
– Мухи достают!
Он прокашлялся и, наконец, начал:
– Что ж, я рад, что мы встретились. Особенно в такой день! Сегодня же Ламмас – праздник первого урожая. Не против, если мы перед трапезой вместе поблагодарим богов за дары?
– Конечно. Давай.
– Ну, - Керн кашлянул, видимо, решив, что это хороший способ скрыть волнение. – Возьмёмся за руки?
Он тотчас вспомнил, что ладони взмокли, вновь быстрым жестом вытер их об штаны и только тогда протянул Кайе. Она усмехнулась, а Керн озадачился, уж не заметила ли она его нервных жестов и не смеется ли втайне. Поняв, что пауза уже затянулась, он спохватился и сбивчиво начал:
– Так, ну вот, значит. Рогатый Охотник и Кукурузная Мать! Благодарим за щедрые дары, которые вы нам шлёте. За урожай, за дичь в лесах. Пусть же ваше благословение и дальше остается с нами. Пусть в наших домах всегда пахнет свежим хлебом, душистым мёдом и яблоками!
Его речь, начатая неуверенно, под конец преисполнилась вдохновением. В глазах даже появился огонёк. Правда, сам Керн об этом даже не подозревал.
– Ну, как-то так, - его голос вновь стал робким. Керн искоса поглядывал на Кайю, пытаясь понять, о чём она думает.
Кайя одобрительно кивнула.
– Хорошо сказал!
Из ближайшего угла и из кухни один за другим стали раздаваться едва слышные хлопки. Похоже, Бу, Тихоня и Брэди решили подбодрить его аплодисментами. Керн старательно кашлянул, поворочав под собой стул, чтобы отвлечь внимание от посторонних звуков. При этом сам скосил в угол хищный взгляд, обещающий всем всё припомнить.
– Опять мухи. Все жужжат и жужжат. Давай лучше квасу выпьем.
Он показал на кувшин.
– Или ты хотела чего покрепче? Я просто не знал, пьёшь ты или нет. Спаивать девушку в первую встречу – как-то не очень. Но у меня есть и вино, если что! В погребе.
Он тут же раздражённо хлопнул себя по лбу.
– Боги, да что я несу, а! Погреб, выпивка. Сказануть такое девушке! Чтоб она подумала, будто я маньяк какой-то.
Он тяжко вздохнул, облокотился локтями о стол и накрыл ладонями лицо.
– В общем, Кайя, если ты захочешь прямо сейчас встать и убежать без оглядки – я тебя пойму!
Ответом вновь был звонкий смех.
– Убегу я только если ты меня выгонишь. С тобой очень весело!
Керн недоверчиво заглянул в щелочку между пальцев.
– Правда, что ли? Правда-правда?
Керн тут же почувствовал такой энтузиазм, что готов был перекопать акр земли вручную. Вдохновившись, он так резко взмахнул локтями, что задел глиняную кружку и та полетела на пол, гулко разбившись. Керн мгновенно ухнул с небесной вершины в бездну отчаяния и позора.
– На счастье! – хохотнула Кайя, наклонившись, чтобы помочь поднять осколки.
– Я… я сейчас, подожди! Всё смету. Где же этот веник делся?
Чуть не воя от досады, Керн метнулся в кухню, вспоминая, куда же он положил веник.
– Да ничего, я уже всё подняла.
Кайя аккуратно отнесла осколки в мусорное ведро. А Керн снова возжелал провалиться в подземный чертог.
– Интересный способ привлечь девушку, - раздался с печки приглушенно-задумчивый голос Бу. – Надо записать, вдруг пригодится.
Керн уже не обращал на него внимания. Уровень его досады поднялся, как волна во время шторма. Керн взял себе новую кружку, вернулся в комнату и мрачно уселся за стол.
– Так, давай кушать, пока на столе ещё что-то осталось. Сперва вот, хлеб – как главный символ праздника. Давай разделим пополам. По традиции.
Керн взял со стола буханку, ухватился с одной стороны и попросил Кайю взяться с другой стороны.
– Думаю, тебя не удивит, что хлеб у меня слегка подгорел. Ты уже успела заметить, что я парень всё-не-слава-богам.
– Парень с изюминкой! – хихикнула Кайя, кладя в тарелку кукурузу и пару ломтиков ветчины с сыром.
Неподалёку от окна располагался старенький комод, выполнявший роль алтаря. На нём – сплетенная из колосьев кукла, несколько початков кукурузы, свеча на блюдце, букет полевых цветов в глиняной кружке. Перед алтарём стоял парень в коричневых штанах и тёмно-зеленой рубахе. Его голову украшала нелепая шляпа ярко-фиолетового цвета, но его она будто бы и не смущала. Взгляд зелёно-карих глаз блуждал по алтарю. Сложив руки перед собой, парень горячо шептал молитву:
– О, Кукурузная женщина, молю тебя: пусть мне повезёт! Пусть я ей понравлюсь!
– Уточни хоть кому, - деловито произнесли из угла. – А то вдруг понравишься, да не ей. Какой-нибудь кикиморе болотной.
Парень метнул туда недовольный взгляд, махнул рукой и продолжил свое спонтанное обращение:
– …пусть она увидит во мне интересного собеседника, надежного друга, ну а там и... может, потом… ну…
– Не может даже мысль выразить, а всё туда же – свидание ему! – произнес из другого угла ещё один голос: плотный, басовитый.
– Слушайте, может, что дельное посоветуете, а? – не выдержал парень, оборачиваясь. Глаза его на миг вспыхнули двумя жёлтыми огнями. – Бухтеть – это каждый может. А вот чтоб нормально помочь – так резко все по углам!
– Могу посоветовать заглянуть в печку, - донесся из кухни третий голосок – совсем тоненький на фоне двух прежних. – По-моему, у тебя там хлеб подгорает.
– А-а-х, чтоб вас…
Парень только сейчас обратил внимание на лёгкий запах гари, витающий в воздухе. Бросился на кухню, двумя прыжками достиг печи и лопатой вытащил неровный кругляш хлеба, который снизу успел подгореть. Положил его на деревянную доску, попутно исходя бранью.
– Ну вот, всё безнадежно! – досадливо махнул он рукой, разглядывая почерневший низ и бока хлеба.
– Ну, не всё, - обладательница тонкого голоска взобралась на стол, критично оглядев хлеб, от которого исходил ароматный пар. – Если срезать низ и поскоблить чуть-чуть бока – будет нормально.
– Говоришь так, чтобы не обидеть, да, Брэди?
Та, кого назвали Брэди, лишь хихикнула. Больше всего она походила на маленького, ростом с белку, гномика в надвинутом на лоб коричневом колпаке – да так, что и глаз под ним не видать. Из-под колпака торчал крупный, как картофелина, нос и две небрежно заплетённые косы русого оттенка. Одета необычная дамочка была в зелёную рубаху и деревянные башмачки.
Парень почесал в затылке, неуверенно переведя взгляд на накрытый в комнате стол. Там уже были расставлены глиняные тарелки и кружки, кувшин с квасом. На расписном деревянном блюде лежали толсто нарезанные ломтики сыра, ветчины, а на блюде побольше – исходила паром варёная кукуруза.
– Как-то всё… - удручённо проговорил парень, пытаясь подобрать нужное слово, но так и не смог. Зато заметил пятно на серой льняной скатерти с вышивкой в виде колосьев, и ещё больше приуныл.
– Не раскисай раньше времени, Керн! - весело подбодрила его Брэди. – Вдруг твоей избраннице по душе такие…
– …неудачники, как я? – хмыкнув, закончил, Керн.
– Зато как необычно! – философски раздалось из угла. – Все вокруг удачники, а ты вот – неудачник! Определённо стоит к тебе присмотреться. Хотя бы для разнообразия. О, что это у меня тут? Твой носок? Только не кидай им в даму, а то она может преждевременно испустить дух, и тогда не видать тебе ни свадьбы, ни детей!
– Как для того, кого зовут Тихоня, ты слишком уж разговорчив, - проворчал Керн. – Если вы, трое, больше ничем помочь не можете, то сидите тихо по своим углам!
– Я, пожалуй, на высоте побуду, - прогремел басовитый голос. Сверху, на печке, что-то закопошилось, затем показалась фигура в таком же колпаке, как у Брэди. Только нижнюю часть лица скрывала густая белая борода.
– Эй, Бу, ты там что, подглядывать собрался? – нахмурился Керн.
– И не только Бу, - невинно кашлянула Брэди, примостившись на полке со специями. – Хотим убедиться, что ты не попадёшь в очередную неприятность. Кстати, умой лицо, оно в саже!
Керн опять выругался и бросился во двор. Там, под раскидистой яблоней, нашел стул, а нём – деревянную лохань с водой. Прежде чем погрузить туда ладони, Керн взглянул на свое отражение и тут же скривился. На миг ему показалось, что чуть загорелое лицо с тонко пробивающимися усиками могло бы быть даже симпатичным, но жуткая шляпа всё-таки портила вид. Но другой шляпы у него не нашлось. А совсем без головного убора… Нет, нельзя. Пока нельзя.
Тут отражение в лохани подёрнулось рябью и в нём проступили рогатые тёмные фигуры.
– Привет, неудачник! – от воды поднялся едкий шепот.
– Думаешь, тебе что-то светит?
– Смирись, что вся затея – полный провал!
Дружный гогот довершил всё высказанное. Керн несколько секунд смотрел в воду, сжимая и разжимая кулаки. Щёки его побагровели. Затем с силой ударил по воде, взметнув себе в лицо брызги. Фигуры исчезли, хотя ещё долгое время Керну чудились отголоски их издевательского смеха.
Но он тут же помотал головой из стороны в сторону, быстро умылся, оттёр с щеки остатки сажи и вернулся в дом, прихватив со двора миску с яблоками. Их можно красиво разложить на столе. Особенно, если б ещё были все гладенькие, без пятен! Так-то яблоки вкусные, но на вид невзрачные. Однако, что есть, то есть.
Керн заканчивал последние приготовления, когда Брэди, вглядываясь в окно, вдруг завопила:
– Кажется, она идет!
Керн, который как раз пил квас, так резко дернул рукой, что облился. Увидев мокрое желтоватое пятно на рубахе, он выругался и начал метаться по комнате в поисках новой.
– Боги, боги, помогите мне! Нельзя же в таком виде перед дамой!
А меж тем во дворе скрипнула калитка, затем раздался приветливый женский голос:
– Есть кто дома?
– Может, мы её встретим? – предложила Брэди.
– Нет уж! – поспешил отказаться Керн. – Ещё не хватало напугать её прямо с порога.
Керн высунул руку в окно и помахал, сдавленно крикнув:
– Заходи, открыто! Я сейчас…
А сам подхватил первую попавшуюся рубаху и спрятался в кухне за печкой. Там начал поспешно снимать старую и натягивать новую.
Дверь открылась, раздались лёгкие шаги.
– Зашла, - тихонько донеслось от полки со специями. – Осматривается. А она ничего так. Хорошенькая!
– Тише ты, вдруг услышит! - прошипел Керн, пытаясь просунуть голову в тугой ворот рубашки.
Затем добавил уже громче:
– Кайя, проходи, пожалуйста, в комнату! Я сейчас, буквально минутку.
– Хорошо, - отозвались с порога. – А ты умеешь заинтриговать!
Керн старательно прислушивался к интонациям её голоса. Он звучал непринуждённо. Не похоже, что девушка чем-то недовольна. В коридоре заскрипели половицы. Лёгкой походкой Кайя скользнула в комнату.
– Ка-айя, - задумчиво протянула Брэди. – Необычное имя. И на такую же букву, как твоё. Это точно судьба!
– Поумничай мне тут! - проворчал Керн, хотя в его голосе явственно проскользнуло волнение.
Натянув рубашку, Керн опустил взгляд и замер, чуть не выругавшись на всю кухню.
– Это определённо по столичной моде! – Брэди выразительно подняла вверх большой палец. Она едва удержалась от хихиканья, но всё равно дрогнувший голос выдал её.
Затем, заговорщицки подмигнув, добавила:
– Признайся, из бабушкиного сундука же?
Керн быстрым движением вытер взмокший лоб. И дернул же чёрт выбрать именно эту рубашку! Сущую нелепицу. Жёлтую, выцветшую, с пёстрой вышивкой в виде ромашек. Керн и сам не помнил, откуда она тут взялась. А сейчас, вдобавок ко всему, еще и мятая! Хотелось провалиться под землю, лишь бы только не выходить в таком виде – уж настолько разбито и неловко он себя чувствовал. Но незаметно найти другую рубашку уже не получится.
– Что ж, придется смириться, что я умру одиноким неудачником, - тихо вздохнул он, зажмурился, чтобы не видеть своего позора, и вышел из-за печки.
Керн сделал несколько шагов, не открывая глаз, и вдруг почувствовал, как стукнулся обо что-то лбом. Звук получился глухим и выразительным. Керн вскрикнул, схватившись за лоб.
– Ты в порядке? – участливо раздалось рядом.
Вопрос плавно перешел в изумлённое:
– Ой!
Керн приоткрыл глаза, только чтобы увидеть, как Кайя, накрыв ладонями рот, беззвучно смеется.
– Да, да, знаю, - удручённо проговорил он. – Я выгляжу, как пугало огородное. Могу вот прямо сейчас пойти и встать около деревьев. А то птицы обнаглели – клюют и клюют рябину.
– Нет, подожди, я вовсе не…
Кайя глубоко выдохнула, пытаясь перестать смеяться.
– Да я всё понимаю. Можешь не продолжать. Ты разочарована и уходишь домой. Всё в порядке, я не в обиде. Я бы сейчас и сам от себя ушёл.
Керну на миг показалось, что её взгляд не такой уж и насмешливый, но эта мысль не задержалась в его голове.
– Подожди, - Кайя сделала ещё одну попытку, надула щеки, чтобы уж точно стать серьёзнее. Но всё равно они не выдержали и лопнули, вместе с хлопком выпустив очередной взрыв смеха.
Так прошло ещё несколько секунд.
– Я хотела сказать, что… ты вовсе не смешон. Ну, то есть смешон, конечно, - она снова захихикала. – Но по-хорошему смешон. Я бы сказала, что ты… очень милый!
Последнее слово она протянула, склонив голову набок. Её брови приподнялись, а глаза подёрнулись какой-то мечтательной дымкой. Керн, слушая с обреченным видом, не сразу понял. А когда понял, вытаращил глаза.
– Что? Ты сказала, я… милый? – это слово он произнёс осторожно, будто сам не до конца в него веря.
– Конечно! – Кайя весело рассмеялась. – Очень милый. Ты не боишься быть собой, и это чудесно.
Теперь Керн отчетливо увидел в её глазах блеск заинтересованности, а не насмешки. А смеялась она действительно по-доброму.
– А… я… да… конечно!
От волнения Керн вновь начал бормотать что-то несвязное и вновь разозлился из-за этого. Потом вздохнул. Эмоции на его лице менялись каждую секунду.
– На самом деле я не люблю быть собой. Но, что поделать. От себя не убежишь, увы.
– И не надо, - Кайя, подмигнув, приблизилась и ткнула его в плечо. Керн вздрогнул от этого прикосновения. Невольно отступил на шаг.
Только сейчас он обратил внимание, что Кайя весьма хорошенькая: румяная, крепко сбитая, улыбчивая. Две пышные золотисто-каштановые косы немного растрепались, из них выбилось несколько прядей. В зелёных слегка раскосых глазах Кайи то и дело мелькали загадочные искорки. Одета она была в простое льняное платье оливкового цвета. В руках держала бумажный сверток.
– Тебе не жарко в шляпе? – прищурившись, Кайя продолжала с любопытством рассматривать Керна.
Тот не растерялся:
– Это… это часть образа!
– О! – понимающе протянула Кайя. – Тогда ладно.
– Ну что, пойдем, перекусим? – Керн вытер взмокшие ладони о штаны. – Угощения у меня, конечно, скромные, но – чем богат.
– С удовольствием. А я вот тоже не с пустыми руками, - Кайя положила на стол сверток, из которого аппетитно пахло ванилью и ягодами. – Черничный пирог. Не скажу, что я мастер готовки, но старалась.
– О, я почти уверен, что твоя стряпня лучше моей!
Вскоре они уже сидели за столом. Керн мялся, не зная, с чего начать.
– Давай речь, - пискнул где-то над ухом Тихоня.
Керн что-то проворчал, помахав рукой возле лица. Под вопросительным взглядом Кайи виновато улыбнулся.
– Мухи достают!
Он прокашлялся и, наконец, начал:
– Что ж, я рад, что мы встретились. Особенно в такой день! Сегодня же Ламмас – праздник первого урожая. Не против, если мы перед трапезой вместе поблагодарим богов за дары?
– Конечно. Давай.
– Ну, - Керн кашлянул, видимо, решив, что это хороший способ скрыть волнение. – Возьмёмся за руки?
Он тотчас вспомнил, что ладони взмокли, вновь быстрым жестом вытер их об штаны и только тогда протянул Кайе. Она усмехнулась, а Керн озадачился, уж не заметила ли она его нервных жестов и не смеется ли втайне. Поняв, что пауза уже затянулась, он спохватился и сбивчиво начал:
– Так, ну вот, значит. Рогатый Охотник и Кукурузная Мать! Благодарим за щедрые дары, которые вы нам шлёте. За урожай, за дичь в лесах. Пусть же ваше благословение и дальше остается с нами. Пусть в наших домах всегда пахнет свежим хлебом, душистым мёдом и яблоками!
Его речь, начатая неуверенно, под конец преисполнилась вдохновением. В глазах даже появился огонёк. Правда, сам Керн об этом даже не подозревал.
– Ну, как-то так, - его голос вновь стал робким. Керн искоса поглядывал на Кайю, пытаясь понять, о чём она думает.
Кайя одобрительно кивнула.
– Хорошо сказал!
Из ближайшего угла и из кухни один за другим стали раздаваться едва слышные хлопки. Похоже, Бу, Тихоня и Брэди решили подбодрить его аплодисментами. Керн старательно кашлянул, поворочав под собой стул, чтобы отвлечь внимание от посторонних звуков. При этом сам скосил в угол хищный взгляд, обещающий всем всё припомнить.
– Опять мухи. Все жужжат и жужжат. Давай лучше квасу выпьем.
Он показал на кувшин.
– Или ты хотела чего покрепче? Я просто не знал, пьёшь ты или нет. Спаивать девушку в первую встречу – как-то не очень. Но у меня есть и вино, если что! В погребе.
Он тут же раздражённо хлопнул себя по лбу.
– Боги, да что я несу, а! Погреб, выпивка. Сказануть такое девушке! Чтоб она подумала, будто я маньяк какой-то.
Он тяжко вздохнул, облокотился локтями о стол и накрыл ладонями лицо.
– В общем, Кайя, если ты захочешь прямо сейчас встать и убежать без оглядки – я тебя пойму!
Ответом вновь был звонкий смех.
– Убегу я только если ты меня выгонишь. С тобой очень весело!
Керн недоверчиво заглянул в щелочку между пальцев.
– Правда, что ли? Правда-правда?
Керн тут же почувствовал такой энтузиазм, что готов был перекопать акр земли вручную. Вдохновившись, он так резко взмахнул локтями, что задел глиняную кружку и та полетела на пол, гулко разбившись. Керн мгновенно ухнул с небесной вершины в бездну отчаяния и позора.
– На счастье! – хохотнула Кайя, наклонившись, чтобы помочь поднять осколки.
– Я… я сейчас, подожди! Всё смету. Где же этот веник делся?
Чуть не воя от досады, Керн метнулся в кухню, вспоминая, куда же он положил веник.
– Да ничего, я уже всё подняла.
Кайя аккуратно отнесла осколки в мусорное ведро. А Керн снова возжелал провалиться в подземный чертог.
– Интересный способ привлечь девушку, - раздался с печки приглушенно-задумчивый голос Бу. – Надо записать, вдруг пригодится.
Керн уже не обращал на него внимания. Уровень его досады поднялся, как волна во время шторма. Керн взял себе новую кружку, вернулся в комнату и мрачно уселся за стол.
– Так, давай кушать, пока на столе ещё что-то осталось. Сперва вот, хлеб – как главный символ праздника. Давай разделим пополам. По традиции.
Керн взял со стола буханку, ухватился с одной стороны и попросил Кайю взяться с другой стороны.
– Думаю, тебя не удивит, что хлеб у меня слегка подгорел. Ты уже успела заметить, что я парень всё-не-слава-богам.
– Парень с изюминкой! – хихикнула Кайя, кладя в тарелку кукурузу и пару ломтиков ветчины с сыром.
