– Да, ко мне идём. В деревне я живу.
– В какой деревне? Насколько я знаю, в этих местах, кроме заброшенной деревни, больше никакой нет.
– Ты ошиблась.
Да уж, немногословный мне достался собеседник.
– А как называется твоя деревня?
– Золоторево.
– Никогда не слышала о такой.
Пока мы шли, дождь постепенно стал стихать, и я начала обращать внимание на окружающую меня природу. На улице уже смеркалось и когда перед нами наконец-то появились дома, я облегчённо вздохнула, представив, что скоро смогу присесть и отдохнуть.
– Никит, а почему на нас все так смотрят? – спросила я, заметив, что немногочисленные прохожие при виде нас с Ником останавливались и смотрели с таким же недоумением, что и сам Ник, когда мы только с ним встретились.
– У нас нечасто бывают гости. Не обращай внимания, – отмахнулся он и, взяв меня за локоть, свернул в проулок, где стояла большая деревянная изба.
– А с кем ты живёшь? – спросила я его, рассматривая приближающийся дом.
– С матерью и двумя младшими сёстрами.
Я остановилась и замешкалась.
– А твоя мама не будет против, что ты привёл меня?
– Нет, не будет, – сказал парень и открыл калитку, пропуская меня вперёд.
Мы вошли в дом, нам навстречу показалась женщина и выбежали две девочки лет десяти.
– Мать, познакомься, это Алина, – представил меня Никита, скидывая сумки на пол.
– Здравствуйте! – поздоровалась я и улыбнулась.
– Добрый вечер, девочка. Ты как тут оказалась? – недоуменно спросила женщина, переводя взгляд на Никиту.
– Её машина увязла в грязи на перекрёстке, – ответил вместо меня Никита и, пройдя к печи, принялся её растапливать.
Взяв у меня мокрый дождевик, женщина пригласила меня проходить, а сама вышла на улицу.
– Иди сюда! – Никита завёл меня в комнату и сказал снимать сырую одежду.
Окоченевшими пальцами я расстегнула молнию на своей спортивной мастерке и, сняв её, подала Нику.
Я стояла и смотрела, как он развешивает её на верёвке, протянутой в комнате, и пыталась понять, как он не замёрз в одной рубашке и брюках.
Достав из комода чистую рубашку и штаны, он протянул их мне со словами:
– Это моя одежда. Переодевайся и выходи, будем ужинать.
После чего развернулся и вышел из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь.
Переодевшись в одежду Ника, я посмотрела на себя в зеркало, что висело на стене. Зрелище, представшее моему взору, оказалось довольно жалким. Одежда была мне велика и висела как мешковина, отчего мою не слишком шикарную грудь вообще не было видно. Рыжие волосы спутаны, в них застрял всякий мусор в виде травинок и листьев. Ну хоть голубые глаза на высоте – благодаря ресницам, что буквально вчера днём мне сделали в салоне красоты.
Ещё раз придирчиво себя осмотрев, я вышла из комнаты, собираясь попросить у Ника какие-нибудь домашние тапочки, так как ноги у меня замёрзли ужасно, да и пол был холодным.
– Садись. – Ник указал мне на табурет, стоявший в большой комнате, и взял с полки баночку с каким-то раствором.
Подойдя, сел на пол рядом и поставил мои ноги к себе на колени.
– Что ты делаешь? – поинтересовалась я, глядя как он, открыв баночку, зачерпнул пальцем содержимое и принялся растирать им мои ступни.
– Ноги твои согреваю. А то свалишься завтра с простудой, что делать потом буду с тобой?
– Как это что? Уложишь меня в постель и будешь за мной ухаживать.
Видимо, я ляпнула что-то не то, потому что Ник посмотрел на меня таким взглядом, что, кажется, даже мои уши запылали и стали под цвет моих волос.
– Я имела в виду... Кхм… – смущённо откашлялась. М-да, Алина, умеешь же ты выставить себя идиоткой!
Сделав вид, что ничего меня не волнует, я осмотрела комнату. Дом Никиты напоминал мне дома времён СССР, которые я видела на фотографиях в интернете. На полу разноцветные половики, на стене ковер с оленями, у другой стены стоит буфет с набором посуды. Рядом железная кровать, аккуратно заправленная цветным покрывалом, и четыре подушки, сложенные одна на одну и накрытые прозрачной белой накидкой. Также имелась небольшая деревянная тумбочка и стоявший на ней большой игрушечный грузовик. Посмотрев на Никиту, я подумала, что он как нельзя кстати вписывается в этот интерьер в своей рубахе из грубой ткани и штанах на пуговицах.
Ник надел на меня шерстяные носки и убрал банку с раствором. Встав рядом, пристально посмотрел.
Интуитивно я поправила волосы и улыбнулась. В моём теле разгорался пожар, начиная с ног.
– Чем ты намазал мне ноги? Мне кажется, они сейчас загорятся!
– Перцовой мазью. Немножко пожжёт и перестанет.
– Ни фига себе – немножко! Мне хочется окунуть ноги в ведро с ледяной водой!
Наверное, голову мне бы тоже не мешало слегка остудить. А то слишком уж часто я поглядываю на худощавое подтянутое тело Ника, на его короткие русые волосы и серые глаза с длинными ресницами. А кому-то приходится раз в месяц бегать в салон красоты, чтобы нарастить. Это несправедливо!
Из-под стоявшей рядом кровати раздалось детское хихиканье. Повернув голову, я обнаружила там двух сестрёнок Никиты, что сидели и смеялись, закрыв руками рты.
– Привет, – сказала я им, улыбаясь, – а что это у вас там такого интересного и смешного имеется?
– Никита у нас имеется! – смеясь, ответила одна из девочек. – Он в тебя влюбился!
Громкий детский смех прервался наигранным рычанием Ника:
– Кажется, кто-то сегодня ещё не был съеденным? – прорычал он и, бросившись к кровати, попытался вытащить из-под неё девочек.
Смех и визг раздались с новой силой, а после этого сёстры выскочили из-под кровати и начали носиться по всему дому от догонявшего их Ника.
– Так кто у нас тут свежее мяско? – рычал Ник, бегая по дому за сёстрами и делая вид, что не может их догнать.
– Алина! Алина свежее мяско! Ешь её! – хохотали девочки, когда Ник схватил их обеих и принялся щекотать.
Переключив своё внимание на меня, он произнёс:
– Да, действительно! Свежее мяско!
– Да я невкусная, – отмахнулась я, но Ник уже отпустил девочек и ринулся ко мне. Громко визжа, я сорвалась с места и принялась от него убегать, так как боялась щекотки до невозможного.
Шум нарастал с новой силой, и уже в скором времени вся наша куча валялась на полу, смеясь и балуясь, ведь уже мы с девчонками пытались «съесть» Никиту!
– Дети, идите ужинать! – Голос Никитиной мамы привёл всех в чувство, и, резко подскочив, девочки бросились на кухню.
– Очень здорово, – сказала я, садясь на полу и надевая слетевший в этой потасовке носок. От смеха болели рёбра и слезились глаза.
– Пойдём! – подал мне руку вставший с пола Ник.
Мы сели за стол, там уже ждали большие тарелки с супом. Мама Ника подала мне ложку, и, поблагодарив добрую женщину, я принялась есть. Суп оказался довольно вкусным, из каких-то консервов и риса, и я сама не заметила, как всё съела.
– Про отца ничего не известно? – спросил маму Ник и отодвинул тарелку.
– Нет, ничего, – вздохнув, ответила женщина и начала убирать со стола.
Я встала и принялась ей помогать.
– А где твой отец? – спросила я и тут же прикусила язык. Чёрт! Когда-нибудь я научусь не совать нос не в свои дела?
– Где и другие мужчины, – ответила вместо Ника его мать, – на войне.
Я слегка ошарашенно на неё посмотрела. Я, конечно, не сильно разбираюсь в политике, но войны у нас сейчас никакой нет.
В окно кто-то громко постучал, и Никита вышел на улицу.
– Опять Машка пришла! – прошептала одна из девочек на ухо другой. – Не перестанет бегать за Никиткой.
Что-то не очень мне это понравилось. Какая-то Машка, неизвестно откуда тут появившаяся. Хотя, скорее, это я тут некстати, но дела это не меняло!
– Как вас зовут? Мы так и не познакомились с вами! – улыбнулась я девочкам и села рядом с ними.
– Меня Тоня, – сказала та, что была постарше. – А это Клава.
– О, какие красивые у вас имена! А хотите, я вам что-то подарю? – заговорщически прошептала я им и, подмигнув, ушла в соседнюю комнату, чтобы взять пакет с гостинцами, который везла для тёти Оли. Правда, там было всего лишь несколько шоколадок и коробка чая, но девчонки пришли в такой восторг, что, окажись мы с ними сейчас в магазине, я скупила бы им всё, что там имелось.
Дверь открылась, и в дом зашёл Ник. Накинув куртку, он развернулся, собираясь было выйти, но остановился и посмотрел на меня.
– Пойдёшь со мной, рыжик? – спросил он меня, кивнув в сторону улицы.
– Куда? – с подозрением уточнила я.
– Гулять.
Я осмотрела свой прикид.
– Мне бы переодеться.
– Я подожду.
Быстро подбежав к сумке, я посмотрела на свой запас одежды. Негусто! Имелись чистые джинсы и смена нижнего белья. Но выбирать не приходилось и, быстро скинув одежду Ника, я напялила джинсы и чистый топ. Мастерка моя была ещё влажная, но я сняла её с верёвки и надела. Ничего страшного! На теле досохнет!
Я ожидала увидеть ту самую Машку, которая вроде как приходила к Нику, но когда мы вышли из дома, на улице никого не было.
– Кого-то ищешь? – со смехом спросил Ник, заметив, что я оглядываюсь по сторонам.
– Ищу твою Машку, – ляпнула я, – которая к тебе приходила.
– Она уже ушла, – усмехнулся Ник, и мне, наверное, показалось, что в его голосе скользнула нотка некоего удовольствия.
На улице была ночь, и темнота стояла такая, что глаз выколи. Однако почти в каждом доме горел свет и доносился какой-либо шум. Где-то играло радио, смеялись люди, кричали дети. Как будто никто из здесь живущих никогда не ложился спать. Гуляя по ночной деревне, я вдыхала свежий ночной воздух и наслаждалась компанией Ника. Мы остановились у лежавшего на земле бревна, и Ник аккуратно меня на него усадил. Кажется, он видел в темноте как кошка, чего нельзя было сказать обо мне.
– Не холодно? – спросил он меня, снимая свою куртку.
– Нормально! – улыбнулась я, хоть и было действительно прохладно.
Накинув на меня куртку, Ник прижал меня к себе, и я блаженно закрыла глаза.
Да, знаю, нельзя так быстро сдаваться, нужно флиртовать, заигрывать, быть для него загадкой. И я обязательно такой буду! Потом как-нибудь. Сейчас же я просто наслаждалась моментом, прижавшись к его груди.
До моих ушей донёсся хор детских голосов. Отстранившись от Ника, я прислушалась.
– Это что, дети где-то поют? – недоверчиво спросила я.
– Да, в школе репетируют, наверное.
– А где здесь школа?
– Вон она, – указал Ник рукой в сторону.
Я посмотрела, куда он показал, и действительно заметила здание, которое и было школой. Там тоже горел свет, и пение детей теперь слышалось более отчётливо.
– Но ведь сейчас ночь! – не веря своим глазам и ушам, сказала я. – И вообще, сейчас каникулы! Что там делают дети?
– Пойдём домой.– Ник встал с бревна и поднял меня. – Тебе уже не мешало бы отдохнуть.
Он не ответил на мой вопрос, просто ушёл от ответа. Потом, конечно, я всё пойму. А может, я всё поняла бы ещё раньше, если бы видела, что как только мы ушли, свет в школе потух, а голоса мгновенно затихли, оставив старое здание стоять в темноте ночи.
Открыв глаза, я посмотрела на свисавший с потолка крюк. Интересно, для чего он тут нужен?
Может, чтоб подвешивать на нём наивных заблудившихся дурочек, которые в одиночку бродят по лесу в поисках захороненных костей своих прапрабабушек?
– Нет, на него подвешивают люльку, чтобы качать ребёнка! – ответил мне насмешливый голос, принадлежащий сероглазому красавчику.
Поздравляю, Алина, ты опять опозорилась, произнеся мысли вслух!
Повернув голову и не отрываясь от подушки, я посмотрела на сидевшего на лавке Ника. Похоже, в этом доме все уже давно встали, спала только я. Вчера, когда мы с Ником ушли от школы, то сразу вернулись домой, так как за день я очень устала и была не против завалиться спать. Когда мы явились, мама и сёстры Ника спали в спальне, меня же он уложил на свою кровать в большой комнате, а сам ушёл ночевать в летнюю кухню, сказав, что места в доме больше нет. Я вырубилась сразу же, как моя голова коснулась подушки, и всю ночь во сне обнималась с неким сероглазым красавчиком, который всякий раз пытался от меня куда-то уйти.
– А что, все уже проснулись? – спросила я и встала с кровати, забыв, что кроме нижнего белья, на мне ничего нет.
– Мать с девочками ушла к тёте Рае. Это наша соседка, живёт через дорогу, – произнёс Ник, опаляя меня своим взглядом.
Упс! Кажется, спросонья я туго соображаю!
Прикрывшись одеялом, я принялась озираться в поисках одежды.
– Твоя одежда в соседней комнате, – сказал Ник, вставая. – На улице сегодня жара, можешь одеться полегче.
Он вышел, а я быстро заправила за собой постель и, пройдя в соседнюю комнату, достала из сумки мятную зубную пасту и щётку. Подойдя к умывальнику, привела себя в порядок, думая о том, как бы связаться с мамой и сообщить ей, что со мной всё в порядке.
Тётя Катя (так, оказывается, звали маму Никиты) зашла в дом, когда я стояла около своей сумки, не зная, что мне надеть.
– Доброе утро, Алиночка. Проснулась уже? Как спалось?
– Спала как убитая, – улыбнулась я и вздохнула. – Теть Кать, на улице совсем жарко, да?
– Очень жарко, солнце печёт до невозможности.
– Чудесно. А у меня только джинсы и спортивный костюм. Придётся ходить и париться.
– Подожди, кажется, у меня кое-что есть, – ответила женщина и, открыв шкаф, достала лёгкое красное платье.
Надев его, я посмотрела на себя в зеркало. Платье было простым, прямого покроя и без рукавов. Оно струилось по мне лёгкой волной и доходило до колен.
Встав рядом со мной и приобняв за плечи, женщина встретилась со мной взглядом в зеркале и улыбнулась.
– В этом платье я ходила на свидания с отцом Никиты, – с нежностью сказала она, и в глазах её появилась тёплая грусть, – у меня было немного вещей, и платье это стало самым любимым. Я хочу подарить его тебе. Вдруг и ты в нём когда-нибудь станешь счастливой.
– Спасибо, – прошептала я.
– Давай расчешем твои волосы и красиво их заплетём? – предложила она и усадила меня на стул перед зеркалом.
– Я больше люблю, когда они распущены, а то мне кажется, что уши слегка торчат, – принялась отнекиваться я.
– А ну прекрати! Ты – молодая красивая девушка! Не дело тебе ходить с сеновалом на голове! – проигнорировала возражения мама Ника и принялась меня аккуратно расчёсывать. Через несколько минут на моей голове красовалась заплетённая коса.
– Ну вот, теперь пора бы всем и пообедать.
Я услышала шаги и звук открывшейся входной двери. Через несколько секунд в комнату зашёл Ник и, увидев меня, встал как вкопанный.
Грудь мою опалило огнём и, кажется, я забыла, как нужно дышать. По венам вместо крови побежала горячая лава. Я смотрела в серые глаза в отражении зеркала, понимая, что пропадаю. Падаю в бездну, из которой уже не смогу выбраться.
Мои губы пересохли и, облизнув их, я заметила, как вспыхнули глаза Ника. Что там тётя Катя говорила про своё платье? Она надеется, что я стану в нём счастливой? Не знаю, как насчёт счастья, но погибла я точно в нём. Здесь. Сейчас. Глядя в серые глаза, что навсегда лишили меня покоя.
Наш безмолвный поединок прервало деликатное покашливание матери Никиты, которая, заметив нашу реакцию друг на друга, прервала гляделки и позвала всех обедать. Вспыхнув от смущения, я пошла помогать ей накрывать на стол.
– Я прекрасно могу пойти и сама собрать яйца! – гордо вздёрнув подбородок, парировала я, глядя в смеющиеся серые глаза.
– В какой деревне? Насколько я знаю, в этих местах, кроме заброшенной деревни, больше никакой нет.
– Ты ошиблась.
Да уж, немногословный мне достался собеседник.
– А как называется твоя деревня?
– Золоторево.
– Никогда не слышала о такой.
Пока мы шли, дождь постепенно стал стихать, и я начала обращать внимание на окружающую меня природу. На улице уже смеркалось и когда перед нами наконец-то появились дома, я облегчённо вздохнула, представив, что скоро смогу присесть и отдохнуть.
– Никит, а почему на нас все так смотрят? – спросила я, заметив, что немногочисленные прохожие при виде нас с Ником останавливались и смотрели с таким же недоумением, что и сам Ник, когда мы только с ним встретились.
– У нас нечасто бывают гости. Не обращай внимания, – отмахнулся он и, взяв меня за локоть, свернул в проулок, где стояла большая деревянная изба.
– А с кем ты живёшь? – спросила я его, рассматривая приближающийся дом.
– С матерью и двумя младшими сёстрами.
Я остановилась и замешкалась.
– А твоя мама не будет против, что ты привёл меня?
– Нет, не будет, – сказал парень и открыл калитку, пропуская меня вперёд.
Мы вошли в дом, нам навстречу показалась женщина и выбежали две девочки лет десяти.
– Мать, познакомься, это Алина, – представил меня Никита, скидывая сумки на пол.
– Здравствуйте! – поздоровалась я и улыбнулась.
– Добрый вечер, девочка. Ты как тут оказалась? – недоуменно спросила женщина, переводя взгляд на Никиту.
– Её машина увязла в грязи на перекрёстке, – ответил вместо меня Никита и, пройдя к печи, принялся её растапливать.
Взяв у меня мокрый дождевик, женщина пригласила меня проходить, а сама вышла на улицу.
– Иди сюда! – Никита завёл меня в комнату и сказал снимать сырую одежду.
Окоченевшими пальцами я расстегнула молнию на своей спортивной мастерке и, сняв её, подала Нику.
Я стояла и смотрела, как он развешивает её на верёвке, протянутой в комнате, и пыталась понять, как он не замёрз в одной рубашке и брюках.
Достав из комода чистую рубашку и штаны, он протянул их мне со словами:
– Это моя одежда. Переодевайся и выходи, будем ужинать.
После чего развернулся и вышел из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь.
Глава 3.
Переодевшись в одежду Ника, я посмотрела на себя в зеркало, что висело на стене. Зрелище, представшее моему взору, оказалось довольно жалким. Одежда была мне велика и висела как мешковина, отчего мою не слишком шикарную грудь вообще не было видно. Рыжие волосы спутаны, в них застрял всякий мусор в виде травинок и листьев. Ну хоть голубые глаза на высоте – благодаря ресницам, что буквально вчера днём мне сделали в салоне красоты.
Ещё раз придирчиво себя осмотрев, я вышла из комнаты, собираясь попросить у Ника какие-нибудь домашние тапочки, так как ноги у меня замёрзли ужасно, да и пол был холодным.
– Садись. – Ник указал мне на табурет, стоявший в большой комнате, и взял с полки баночку с каким-то раствором.
Подойдя, сел на пол рядом и поставил мои ноги к себе на колени.
– Что ты делаешь? – поинтересовалась я, глядя как он, открыв баночку, зачерпнул пальцем содержимое и принялся растирать им мои ступни.
– Ноги твои согреваю. А то свалишься завтра с простудой, что делать потом буду с тобой?
– Как это что? Уложишь меня в постель и будешь за мной ухаживать.
Видимо, я ляпнула что-то не то, потому что Ник посмотрел на меня таким взглядом, что, кажется, даже мои уши запылали и стали под цвет моих волос.
– Я имела в виду... Кхм… – смущённо откашлялась. М-да, Алина, умеешь же ты выставить себя идиоткой!
Сделав вид, что ничего меня не волнует, я осмотрела комнату. Дом Никиты напоминал мне дома времён СССР, которые я видела на фотографиях в интернете. На полу разноцветные половики, на стене ковер с оленями, у другой стены стоит буфет с набором посуды. Рядом железная кровать, аккуратно заправленная цветным покрывалом, и четыре подушки, сложенные одна на одну и накрытые прозрачной белой накидкой. Также имелась небольшая деревянная тумбочка и стоявший на ней большой игрушечный грузовик. Посмотрев на Никиту, я подумала, что он как нельзя кстати вписывается в этот интерьер в своей рубахе из грубой ткани и штанах на пуговицах.
Ник надел на меня шерстяные носки и убрал банку с раствором. Встав рядом, пристально посмотрел.
Интуитивно я поправила волосы и улыбнулась. В моём теле разгорался пожар, начиная с ног.
– Чем ты намазал мне ноги? Мне кажется, они сейчас загорятся!
– Перцовой мазью. Немножко пожжёт и перестанет.
– Ни фига себе – немножко! Мне хочется окунуть ноги в ведро с ледяной водой!
Наверное, голову мне бы тоже не мешало слегка остудить. А то слишком уж часто я поглядываю на худощавое подтянутое тело Ника, на его короткие русые волосы и серые глаза с длинными ресницами. А кому-то приходится раз в месяц бегать в салон красоты, чтобы нарастить. Это несправедливо!
Из-под стоявшей рядом кровати раздалось детское хихиканье. Повернув голову, я обнаружила там двух сестрёнок Никиты, что сидели и смеялись, закрыв руками рты.
– Привет, – сказала я им, улыбаясь, – а что это у вас там такого интересного и смешного имеется?
– Никита у нас имеется! – смеясь, ответила одна из девочек. – Он в тебя влюбился!
Громкий детский смех прервался наигранным рычанием Ника:
– Кажется, кто-то сегодня ещё не был съеденным? – прорычал он и, бросившись к кровати, попытался вытащить из-под неё девочек.
Смех и визг раздались с новой силой, а после этого сёстры выскочили из-под кровати и начали носиться по всему дому от догонявшего их Ника.
– Так кто у нас тут свежее мяско? – рычал Ник, бегая по дому за сёстрами и делая вид, что не может их догнать.
– Алина! Алина свежее мяско! Ешь её! – хохотали девочки, когда Ник схватил их обеих и принялся щекотать.
Переключив своё внимание на меня, он произнёс:
– Да, действительно! Свежее мяско!
– Да я невкусная, – отмахнулась я, но Ник уже отпустил девочек и ринулся ко мне. Громко визжа, я сорвалась с места и принялась от него убегать, так как боялась щекотки до невозможного.
Шум нарастал с новой силой, и уже в скором времени вся наша куча валялась на полу, смеясь и балуясь, ведь уже мы с девчонками пытались «съесть» Никиту!
– Дети, идите ужинать! – Голос Никитиной мамы привёл всех в чувство, и, резко подскочив, девочки бросились на кухню.
– Очень здорово, – сказала я, садясь на полу и надевая слетевший в этой потасовке носок. От смеха болели рёбра и слезились глаза.
– Пойдём! – подал мне руку вставший с пола Ник.
Мы сели за стол, там уже ждали большие тарелки с супом. Мама Ника подала мне ложку, и, поблагодарив добрую женщину, я принялась есть. Суп оказался довольно вкусным, из каких-то консервов и риса, и я сама не заметила, как всё съела.
– Про отца ничего не известно? – спросил маму Ник и отодвинул тарелку.
– Нет, ничего, – вздохнув, ответила женщина и начала убирать со стола.
Я встала и принялась ей помогать.
– А где твой отец? – спросила я и тут же прикусила язык. Чёрт! Когда-нибудь я научусь не совать нос не в свои дела?
– Где и другие мужчины, – ответила вместо Ника его мать, – на войне.
Я слегка ошарашенно на неё посмотрела. Я, конечно, не сильно разбираюсь в политике, но войны у нас сейчас никакой нет.
В окно кто-то громко постучал, и Никита вышел на улицу.
– Опять Машка пришла! – прошептала одна из девочек на ухо другой. – Не перестанет бегать за Никиткой.
Что-то не очень мне это понравилось. Какая-то Машка, неизвестно откуда тут появившаяся. Хотя, скорее, это я тут некстати, но дела это не меняло!
– Как вас зовут? Мы так и не познакомились с вами! – улыбнулась я девочкам и села рядом с ними.
– Меня Тоня, – сказала та, что была постарше. – А это Клава.
– О, какие красивые у вас имена! А хотите, я вам что-то подарю? – заговорщически прошептала я им и, подмигнув, ушла в соседнюю комнату, чтобы взять пакет с гостинцами, который везла для тёти Оли. Правда, там было всего лишь несколько шоколадок и коробка чая, но девчонки пришли в такой восторг, что, окажись мы с ними сейчас в магазине, я скупила бы им всё, что там имелось.
Дверь открылась, и в дом зашёл Ник. Накинув куртку, он развернулся, собираясь было выйти, но остановился и посмотрел на меня.
– Пойдёшь со мной, рыжик? – спросил он меня, кивнув в сторону улицы.
– Куда? – с подозрением уточнила я.
– Гулять.
Я осмотрела свой прикид.
– Мне бы переодеться.
– Я подожду.
Быстро подбежав к сумке, я посмотрела на свой запас одежды. Негусто! Имелись чистые джинсы и смена нижнего белья. Но выбирать не приходилось и, быстро скинув одежду Ника, я напялила джинсы и чистый топ. Мастерка моя была ещё влажная, но я сняла её с верёвки и надела. Ничего страшного! На теле досохнет!
Я ожидала увидеть ту самую Машку, которая вроде как приходила к Нику, но когда мы вышли из дома, на улице никого не было.
– Кого-то ищешь? – со смехом спросил Ник, заметив, что я оглядываюсь по сторонам.
– Ищу твою Машку, – ляпнула я, – которая к тебе приходила.
– Она уже ушла, – усмехнулся Ник, и мне, наверное, показалось, что в его голосе скользнула нотка некоего удовольствия.
На улице была ночь, и темнота стояла такая, что глаз выколи. Однако почти в каждом доме горел свет и доносился какой-либо шум. Где-то играло радио, смеялись люди, кричали дети. Как будто никто из здесь живущих никогда не ложился спать. Гуляя по ночной деревне, я вдыхала свежий ночной воздух и наслаждалась компанией Ника. Мы остановились у лежавшего на земле бревна, и Ник аккуратно меня на него усадил. Кажется, он видел в темноте как кошка, чего нельзя было сказать обо мне.
– Не холодно? – спросил он меня, снимая свою куртку.
– Нормально! – улыбнулась я, хоть и было действительно прохладно.
Накинув на меня куртку, Ник прижал меня к себе, и я блаженно закрыла глаза.
Да, знаю, нельзя так быстро сдаваться, нужно флиртовать, заигрывать, быть для него загадкой. И я обязательно такой буду! Потом как-нибудь. Сейчас же я просто наслаждалась моментом, прижавшись к его груди.
До моих ушей донёсся хор детских голосов. Отстранившись от Ника, я прислушалась.
– Это что, дети где-то поют? – недоверчиво спросила я.
– Да, в школе репетируют, наверное.
– А где здесь школа?
– Вон она, – указал Ник рукой в сторону.
Я посмотрела, куда он показал, и действительно заметила здание, которое и было школой. Там тоже горел свет, и пение детей теперь слышалось более отчётливо.
– Но ведь сейчас ночь! – не веря своим глазам и ушам, сказала я. – И вообще, сейчас каникулы! Что там делают дети?
– Пойдём домой.– Ник встал с бревна и поднял меня. – Тебе уже не мешало бы отдохнуть.
Он не ответил на мой вопрос, просто ушёл от ответа. Потом, конечно, я всё пойму. А может, я всё поняла бы ещё раньше, если бы видела, что как только мы ушли, свет в школе потух, а голоса мгновенно затихли, оставив старое здание стоять в темноте ночи.
Глава 4.
Открыв глаза, я посмотрела на свисавший с потолка крюк. Интересно, для чего он тут нужен?
Может, чтоб подвешивать на нём наивных заблудившихся дурочек, которые в одиночку бродят по лесу в поисках захороненных костей своих прапрабабушек?
– Нет, на него подвешивают люльку, чтобы качать ребёнка! – ответил мне насмешливый голос, принадлежащий сероглазому красавчику.
Поздравляю, Алина, ты опять опозорилась, произнеся мысли вслух!
Повернув голову и не отрываясь от подушки, я посмотрела на сидевшего на лавке Ника. Похоже, в этом доме все уже давно встали, спала только я. Вчера, когда мы с Ником ушли от школы, то сразу вернулись домой, так как за день я очень устала и была не против завалиться спать. Когда мы явились, мама и сёстры Ника спали в спальне, меня же он уложил на свою кровать в большой комнате, а сам ушёл ночевать в летнюю кухню, сказав, что места в доме больше нет. Я вырубилась сразу же, как моя голова коснулась подушки, и всю ночь во сне обнималась с неким сероглазым красавчиком, который всякий раз пытался от меня куда-то уйти.
– А что, все уже проснулись? – спросила я и встала с кровати, забыв, что кроме нижнего белья, на мне ничего нет.
– Мать с девочками ушла к тёте Рае. Это наша соседка, живёт через дорогу, – произнёс Ник, опаляя меня своим взглядом.
Упс! Кажется, спросонья я туго соображаю!
Прикрывшись одеялом, я принялась озираться в поисках одежды.
– Твоя одежда в соседней комнате, – сказал Ник, вставая. – На улице сегодня жара, можешь одеться полегче.
Он вышел, а я быстро заправила за собой постель и, пройдя в соседнюю комнату, достала из сумки мятную зубную пасту и щётку. Подойдя к умывальнику, привела себя в порядок, думая о том, как бы связаться с мамой и сообщить ей, что со мной всё в порядке.
Тётя Катя (так, оказывается, звали маму Никиты) зашла в дом, когда я стояла около своей сумки, не зная, что мне надеть.
– Доброе утро, Алиночка. Проснулась уже? Как спалось?
– Спала как убитая, – улыбнулась я и вздохнула. – Теть Кать, на улице совсем жарко, да?
– Очень жарко, солнце печёт до невозможности.
– Чудесно. А у меня только джинсы и спортивный костюм. Придётся ходить и париться.
– Подожди, кажется, у меня кое-что есть, – ответила женщина и, открыв шкаф, достала лёгкое красное платье.
Надев его, я посмотрела на себя в зеркало. Платье было простым, прямого покроя и без рукавов. Оно струилось по мне лёгкой волной и доходило до колен.
Встав рядом со мной и приобняв за плечи, женщина встретилась со мной взглядом в зеркале и улыбнулась.
– В этом платье я ходила на свидания с отцом Никиты, – с нежностью сказала она, и в глазах её появилась тёплая грусть, – у меня было немного вещей, и платье это стало самым любимым. Я хочу подарить его тебе. Вдруг и ты в нём когда-нибудь станешь счастливой.
– Спасибо, – прошептала я.
– Давай расчешем твои волосы и красиво их заплетём? – предложила она и усадила меня на стул перед зеркалом.
– Я больше люблю, когда они распущены, а то мне кажется, что уши слегка торчат, – принялась отнекиваться я.
– А ну прекрати! Ты – молодая красивая девушка! Не дело тебе ходить с сеновалом на голове! – проигнорировала возражения мама Ника и принялась меня аккуратно расчёсывать. Через несколько минут на моей голове красовалась заплетённая коса.
– Ну вот, теперь пора бы всем и пообедать.
Я услышала шаги и звук открывшейся входной двери. Через несколько секунд в комнату зашёл Ник и, увидев меня, встал как вкопанный.
Грудь мою опалило огнём и, кажется, я забыла, как нужно дышать. По венам вместо крови побежала горячая лава. Я смотрела в серые глаза в отражении зеркала, понимая, что пропадаю. Падаю в бездну, из которой уже не смогу выбраться.
Мои губы пересохли и, облизнув их, я заметила, как вспыхнули глаза Ника. Что там тётя Катя говорила про своё платье? Она надеется, что я стану в нём счастливой? Не знаю, как насчёт счастья, но погибла я точно в нём. Здесь. Сейчас. Глядя в серые глаза, что навсегда лишили меня покоя.
Наш безмолвный поединок прервало деликатное покашливание матери Никиты, которая, заметив нашу реакцию друг на друга, прервала гляделки и позвала всех обедать. Вспыхнув от смущения, я пошла помогать ей накрывать на стол.
***
– Я прекрасно могу пойти и сама собрать яйца! – гордо вздёрнув подбородок, парировала я, глядя в смеющиеся серые глаза.
