А где они теперь? Застыли в толще времени, в прошлом. Дни, месяцы, годы сгладят боль, оставят воспоминания. А всё-таки, предчувствие разлуки с друзьями каждый раз горчит и стоит комом в горле. Но Кейт оставалась рядом всегда, с самого детства. Разве это не чудо?
Такси высадило у узкой полоски тротуара. Торопливо вышла из машины и невольно задрала голову вверх, осматривая аккуратное кирпичное здание с двумя рядами крупных арочных окон, жадно вбирающих в себя скудный осенний свет. Эта, казалось бы, ничем особо не примечательная утроба с неказистой трубой на крыше таила в себе большой театральный зал с высокими белыми сводами потолка и малиновыми кулисами на сцене – будто бледная кожа, натянутая на рёбра какого-то доисторического монстра, и мир можно было наблюдать только через этот яркий зев.
Театр встретил пустотой. До выхода на сцену оставалось ещё четыре часа, и мы, актёры, собрались пораньше, чтобы прорепетировать сцены перед спектаклем в честь дня рождения нашей айти-компании под руководством одного известного московского режиссёра, приехавшего из Москвы. Совет директоров пару месяцев назад объявил, что договорился с деятелями искусств о том, чтобы отпраздновать юбилей необычным способом. Коллеги с радостью поддержали это предложение попробовать себя в необычной роли актёров. Совсем скоро сюда съедутся зрители, наши сотрудники, и заполнят длинные ряды сидений в просторном зале.
Но главное – среди зрителей будет Кристина, а мы с Лео – в числе актёров на сцене. Если жизнь – пьеса, то наша история, клонящаяся к закату, должна перейти к финалу именно так, в свете софитов.
Я пролетела по пустому зрительному залу, поднялась на сцену и юркнула за кулисы. И упала прямо в руки Роме – новому коллеге, с которым нас в последний момент поставили танцевать танго. Он тепло улыбнулся и задержал меня в объятиях.
— Привет-привет, Кира!
Тут же из-за кулис, услышав стук моих каблуков и почуяв неладное, выбежал Лео, нахмурив брови и пристальное рассматривая меня в объятиях коллеги. В его глазах пламенем плясала привычная ревность, которой он изводил меня, почему-то забывая, что сам женат, и подчёркивая, что я должна принадлежать только ему.
Рома устроился на работу в нашу айти-компанию неделю назад, и Лео уже успел изрядно приревновать меня к нему, с ненавистью в глазах наблюдая на репетициях, как он уверенно сжимает меня в объятиях и ведёт в танце.
После первой репетиции Лео на следующий день уже с утра ворвался в кабинет, где мы работали с Ромой, и, не в силах сформулировать причину своего визита, гневно посмотрел на нас с ним и вылетел в коридор. Он был настолько зол, что даже не мог скрывать эмоции перед коллегами. Теперь же он, в день выступления, натянул улыбку, но в выразительных карих глазах до сих пор плясали огоньки сжигающей изнутри ревности.
— Ну что, вы готовы к выступлению? – с притворной вежливостью спросил он, оглядывая нас.
— Да, а ты? – как ни в чем не бывало, улыбнулась я, высвобождаясь из объятий Ромы.
В первую репетицию, видя, каким тяжелым взглядом Лео смотрит на нашу пару в танце и демонстративно то отворачивается, то уходит на перекур, я испытала лёгкие угрызения совести. «Надо ему сказать, что это лишь танец, это не то, о чём он подумал!»
Но затем дала о себе знать моя Тень – и победило желание немного отомстить, уколоть, показать, что чувствую я каждый день, когда он возвращается домой, к другой женщине. Я сама себя не узнала – мне больше не было его так жаль. И на его, казалось бы, отвлеченные вопросы о Роме я теперь стала лишь загадочно улыбаться и изводить его, планируя лишь после спектакля признаться, что между нами ничего нет.
Вспомнился разговор с Лео месяца полтора назад. Сказал, что играет в спектакле второстепенного персонажа: «Я выбрал роль, потому что похож на героя типажом». Пару недель спустя нашла в кабинете распечатанный экземпляр сценария. В начале значился список героев, и среди второстепенных мужских персонажей были лишь двое – нервный молодой человек Игорь. И женатый ловелас Дмитрий, который на протяжении всего спектакля изменяет супруге и никак не может определиться, с кем же ему остаться.
— Ты Игоря играешь? – спросила я тогда, помня о «типаже».
— Нет, Дмитрия.
Ах, вот как. Слишком буквальные параллели у жизни и театра.
Мы втроем прошли в просторную гримёрку, присоединившись к другим актёрам. Осознание того, что совсем скоро предстоит выйти на большую сцену, под жаркий свет софитов, играть и танцевать перед сотнями людей, вселяло во всех мандраж. Чтобы сбавить напряжение, коллеги уже разливали по стаканам искрящееся игристое вино, и я подставила два стакана, наливая для себя и Ромы. Он молча перелил шампанское из своего стакана в мой, и на мой вопросительный взгляд с улыбкой ответил:
— Я же сегодня за рулём, повезу тебя домой после спектакля.
— О, вот как! Ну спасибо.
— Всегда пожалуйста, — он оглянулся и притянул меня к себе в объятия, полушутя.
Я невольно обернулась в сторону Лео, и тот, многозначительно пробежав по мне взглядом, отвернулся и вышел из гримёрки.
«Так надо, вечером я всё объясню. Но, чёрт возьми, как приятна твоя ревность!», — мысленно послала я ему свои извинения, почувствовав укол совести, и освободилась из объятий Ромы.
Что же со мной сегодня происходит? Что меня опьяняет – вино или будоражащее осознание, что настало время нанести Лео ответный удар за всё время боли и обид? Я не хочу делать ему больно и играть на его чувстве ревности, но как иначе достучаться и показать ему боль, которую я испытываю каждый вечер, зная, что он возвращается домой к другой женщине?
Мы все вышли на сцену, спрятавшись в тень и наблюдая из-за кулис, как постепенно заполняется зрителями просторный зал. Зрителей было более двухсот – но я чувствовала, что вся эта постановка была для двоих человек.
Для Лео, кто все два часа будет со мной здесь, за кулисами, и кто будет наблюдать из тени, сгорая от ревности. И для его жены, Кристины, которая в последний момент решила приехать в театр, будучи в декретном отпуске, чем сначала вызвала у меня негодование. Увидев её имя в списке гостей, я разозлилась – не хотелось столкнуться с ней лицом к лицу вновь. Но в последний момент меня спасла Ева Швайн – поставила танцевать на сцену и освободила от перспективы сидеть в зрительном зале.
«Она приехала, чтобы быть рядом с Лео. А выходит, что все два часа с ним буду я – здесь, за кулисами, а она так и просидит в зале одна. Как раньше, когда он находил время, приезжая ко мне домой в пять утра и оставляя её спящую в неведении. Или, когда он, уставший, тратил всё сексуальное желание на меня, занимаясь со мной виртом перед сном после трудного дня. Или же, когда он, столкнувшись с какой-то трудностью на работе, тут же в первую очередь спешил поделиться со мной», —думала я, накручивая на палец прядь волос сложно убранной высокой причёски и поправляя тонкую вишневую ткань платья. После чего с нежностью погладила подаренное Лео серебряное кольцо с яркими аметистами.
Почувствовав, что я думаю о нём, Лео обернулся и окинул меня взглядом, полным просьбы о поддержке.
«Я люблю тебя», — прошептала я одними губами, глядя ему в глаза. И зная, что никогда не получу эти слова в ответ.
После чего он кивнул и сделал шаг на сцену, приветствуя зрителей.
Я опёрлась на плечо Ромы, наблюдая за спектаклем и смеясь над шутками актёров. В один из моментов Лео в блестящем костюме маркиза упал на колени перед графиней, с которой по сюжету изменял своей жене-служанке, и воскликнул:
— Я люблю вас! Мне можно верить, я женатый человек!
Я тихо прыснула от смеха, прячась в плечо Ромы, в ответ на что он посмотрел на меня непонимающим взглядом.
— Да так, жизненная роль, прямо для Лео, — подмигнула я ему, ничего не знающему о нашей с ним связи, в ответ на что он непонимающе покачал головой и отвернулся, продолжая смотреть спектакль.
Наконец, актёры выстроились в ряд и принялись кланяться под оглушительные аплодисменты зрителей, после чего прошли за кулисы. Я прошла вслед за ними и вошла в одну из тесных гримёрок. И столкнулась лицом к лицу с Лео, устало опершимся на шкаф с костюмами и выпускающим в воздух дым от лёгкой сигареты. Подошла к нему на слегка шатающихся ногах, обворожительно улыбаясь.
— Лео! Ты чего тут делаешь? — всплеснула я руками.
— Тут нет камер, можно покурить, — пожал он плечами.
— Ты молодец! Очень хорошо сыграл, горжусь тобой! Как будто сам это прожил когда-то! — с издёвкой сказала я, ещё шире улыбаясь.
В комнату бесшумно вплыл Рома, появившись за моей спиной.
— Ты пьяна? – строго спросил Лео, выпуская изо рта струю дыма.
— Ну, да. Чуть-чуть, — подмигнула я ему.
И мне через пятнадцать минут выходить на сцену в таком состоянии и отплясывать танго! Шутка ли?
— Почему ты за ней не уследил? – нахмурившись, обратился он к Роме.
— А, её не остановить, — махнул тот рукой и растерянно вышел из комнаты.
Едва изящная фигура Ромы скрылась за дверью, Лео тут же притянул меня и приобнял. Я с готовностью подалась вперед, и он крепко прижал меня к себе.
Как в тот то ли роковой, то ли счастливый день переезда в апреле, я подняла голову. Он наклонился и жадно поцеловал меня – прямо напротив раскрытой двери. Уже не волнуясь о том, что кто-то может нас увидеть. Уже не волнуясь о том, что там, в зале, сидит и ждёт его жена.
Всё внутри сжалось от пронизывающего удовольствия и триумфа. Он жутко ревновал меня. А значит, я была его. Только его.
И через этот рискованный поцелуй он боролся с призраком сил, которые могли бы оспорить его права на меня. С призраком угрозы со стороны Ромы, который будил в нём ревность. С туманной возможностью моего уезда в Москву. Сейчас вновь были только мы вдвоем на глазах у всех – но уже было не страшно.
— Кира и Рома! На сцену! – услышала я снаружи громкий голос одного из актёров.
Я выскользнула из объятий Лео и, с нежностью кивнув, направилась прямиком за кулисы, где меня уже с готовностью подхватил Рома. Я встала рядом с ним, крепко вцепившись в его руку. Зазвучала музыка, и мы, лучезарно улыбаясь, вышли на сцену.
Певица на сцене с надрывом выводила высокие ноты о несчастной любви. Мы глядя друг другу в глаза, замерли в объятиях, ожидая проигрыша, чтобы вступить в танец. Рука Рома покоилась на моей талии.
Перед нами была чёрная пустота – ослепительный белый свет софитов не давал разглядеть никого по ту сторону сцены. Но я знала: где-то там, с какого-то из этих бесчисленных рядов, за мной раздражённо наблюдает Кристина, а совсем рядом, из-за кулис, на меня смотрит полный ревности огненный взгляд Лео.
Красотка очень молода,
Но не из нашего столетья,
Вдвоем нам не бывать — та, третья,
Нас не оставит никогда.
И вот, повинуясь сигналу Ромы и подстраиваясь под его уверенные движения, я заскользила по сцене в танце впервые в жизни.
Ослепляющий свет. Движения, полные нежности и страсти, пусть и притворной. Громкая музыка. Темнота зала, таившая в себе сотни глаз. Всё это опьяняло ещё больше, и мы широко и уверенно улыбались всем вокруг и друг другу.
Нам был виден лишь первый ряд, где в одиночестве расположились Ева Швайн и гендиректор, с гордостью наблюдая за нашим танцем.
Интересно, было ли ей видно со своего места, как стоит за кулисами Лео, с которым она меня однажды так изящно и уверенно столкнула лицом к лицу?
Потому что я сама не в силах повернуть голову и увидеть его уязвленное выражение лица. Но ощущала, над ним сгущаются тучи – связь между нами превратилась почти в осязаемую нить, которая сейчас дрожала сильно как никогда.
Наконец, последние аккорды. Волосы, уложенные в высокую прическу, почти коснулись досок сцены. От пола меня отделяло несколько сантиметров – крепко держат руки Ромы, его оливковые глаза лучатся теплом.
Зал взорвался аплодисментами, и мы победно скрылись за кулисами, оставляя сцену пустовать.
— Какой позор! Мы могли бы станцевать лучше! – недовольно нахмурился Рома, ведя меня под руку.
— Ну что ты! Отлично! Учитывая, что у нас было совсем мало репетиций, — счастливо улыбаюсь я, юркнув в раскрытую дверь гримёрки.
Лео тут же метнулся ко мне, крепко обняв и вновь прижав к себе на глазах у всех.
— Ты умница! Всё отлично прошло, — совсем по-доброму тихо проговорил он, пряча от меня взгляд, в котором смешалось недоумение, обида и злость.
— А ты ещё больше выложился на сцене! Горжусь тобой! – искренне выпалила я, изо всех сил прижимаясь к его теплому, уже такому родному телу.
Вот и всё. Снова спрятался в свою раковину, демонстрируя миру театральную маску вместо реальных чувств.
К нам подходит Рома, и Лео, обуреваемый ревностью, с вежливой милой улыбкой, за которой скрывается желание ударить, тянет ему руку для рукопожатия и кратко поздравляет. Я отворачиваюсь, видя блеск на его кольце, и он сильнее прижимает меня к себе. А затем даёт затянуться своей сигаретой и целует в лоб – уже всё равно, кто что подумает.
— А сейчас – общий танец на сцене для всех актёров! Выходите, вставайте в ряд! – забегает к нам в гримёрку ведущий.
Мы покорно выходим на сцену. Рома заботливо берет меня под руку и хитро улыбается. Лео демонстративно уходит на другой конец сцены, так, что я его больше не вижу. И мы начинаем петь под фонограмму, радостным взором окидывая зал и слушая рокот аплодисментов.
— Я спешу домой, сейчас уйдем со сцены, и собирайся быстро. Я довезу, — прошептал на ухо Рома.
Наконец я, уже с огромным букетом белых цветов, врученных одним из зрителей, и совершенно потеряв чувство реальности происходящего, вновь оказываюсь в гримёрке. Поспешно накидываю пальто и переобуваюсь. Рома тянет меня за руку, и я, виновато улыбаясь Лео, выбегаю и спускаюсь в зрительный зал. Кристины нет – все уже ушли, нас встречает пустота.
— Прыгай в машину, поедем, — кивает Рома на серый опель, и я, трепетно сжимая одной рукой букет, падаю на переднее кресло.
Входящий звонок от подруги.
— Кира! Жаль, что я вас не застала, вы уже уехали? Вы такие молодцы! Я сняла ваш танец на телефон, чуть позже пришлю!
Я широко улыбаюсь, слушая её яркий взрыв эмоций и поток восхищенных слов, и чувствую, как грудную клетку наполняет легкость и свет.
— Ты бы видела Лео! На нём лица не было, пока вы все вместе танцевали! Ну ты даешь, подруга! – чуть ли не визжит она в трубку, оглушительно смеясь, и я эхом смеюсь в ответ.
— Он всегда не умел скрывать свои эмоции. Спасибо, дорогая моя! Увидимся в понедельник! – радостно выпаливаю я, затягиваясь сигаретой и наблюдая за пробегающими мимо ярко освещенными соборами и старинными домами с лепниной.
Наконец, кладу трубку и поворачиваюсь к Роме. Он сосредоточенно ведёт автомобиль, глядя на разворачивающееся перед нами серое полотно дороги.
— Езжай прямо, если свернешь направо, то мы попадем на платную дорогу, — с видом знатока города говорю ему я.
— Спасибо! А то я в Питере совсем недавно, ещё не разобрался, что к чему, — тепло кивает он мне и поворачивает голову. – Мы с тобой классно станцевали, хоть я и переживал.
— Да, это был необычный опыт, благодарю!
— Кстати, я краем уха услышал, что наш танец видел твой мужчина. Это Лео, не так ли? Я только сейчас понял.
— Да.
— Это Лео, не так ли? Я только сейчас понял, — взволнованно спросил он.
Такси высадило у узкой полоски тротуара. Торопливо вышла из машины и невольно задрала голову вверх, осматривая аккуратное кирпичное здание с двумя рядами крупных арочных окон, жадно вбирающих в себя скудный осенний свет. Эта, казалось бы, ничем особо не примечательная утроба с неказистой трубой на крыше таила в себе большой театральный зал с высокими белыми сводами потолка и малиновыми кулисами на сцене – будто бледная кожа, натянутая на рёбра какого-то доисторического монстра, и мир можно было наблюдать только через этот яркий зев.
Театр встретил пустотой. До выхода на сцену оставалось ещё четыре часа, и мы, актёры, собрались пораньше, чтобы прорепетировать сцены перед спектаклем в честь дня рождения нашей айти-компании под руководством одного известного московского режиссёра, приехавшего из Москвы. Совет директоров пару месяцев назад объявил, что договорился с деятелями искусств о том, чтобы отпраздновать юбилей необычным способом. Коллеги с радостью поддержали это предложение попробовать себя в необычной роли актёров. Совсем скоро сюда съедутся зрители, наши сотрудники, и заполнят длинные ряды сидений в просторном зале.
Но главное – среди зрителей будет Кристина, а мы с Лео – в числе актёров на сцене. Если жизнь – пьеса, то наша история, клонящаяся к закату, должна перейти к финалу именно так, в свете софитов.
Я пролетела по пустому зрительному залу, поднялась на сцену и юркнула за кулисы. И упала прямо в руки Роме – новому коллеге, с которым нас в последний момент поставили танцевать танго. Он тепло улыбнулся и задержал меня в объятиях.
— Привет-привет, Кира!
Тут же из-за кулис, услышав стук моих каблуков и почуяв неладное, выбежал Лео, нахмурив брови и пристальное рассматривая меня в объятиях коллеги. В его глазах пламенем плясала привычная ревность, которой он изводил меня, почему-то забывая, что сам женат, и подчёркивая, что я должна принадлежать только ему.
Рома устроился на работу в нашу айти-компанию неделю назад, и Лео уже успел изрядно приревновать меня к нему, с ненавистью в глазах наблюдая на репетициях, как он уверенно сжимает меня в объятиях и ведёт в танце.
После первой репетиции Лео на следующий день уже с утра ворвался в кабинет, где мы работали с Ромой, и, не в силах сформулировать причину своего визита, гневно посмотрел на нас с ним и вылетел в коридор. Он был настолько зол, что даже не мог скрывать эмоции перед коллегами. Теперь же он, в день выступления, натянул улыбку, но в выразительных карих глазах до сих пор плясали огоньки сжигающей изнутри ревности.
— Ну что, вы готовы к выступлению? – с притворной вежливостью спросил он, оглядывая нас.
— Да, а ты? – как ни в чем не бывало, улыбнулась я, высвобождаясь из объятий Ромы.
В первую репетицию, видя, каким тяжелым взглядом Лео смотрит на нашу пару в танце и демонстративно то отворачивается, то уходит на перекур, я испытала лёгкие угрызения совести. «Надо ему сказать, что это лишь танец, это не то, о чём он подумал!»
Но затем дала о себе знать моя Тень – и победило желание немного отомстить, уколоть, показать, что чувствую я каждый день, когда он возвращается домой, к другой женщине. Я сама себя не узнала – мне больше не было его так жаль. И на его, казалось бы, отвлеченные вопросы о Роме я теперь стала лишь загадочно улыбаться и изводить его, планируя лишь после спектакля признаться, что между нами ничего нет.
Вспомнился разговор с Лео месяца полтора назад. Сказал, что играет в спектакле второстепенного персонажа: «Я выбрал роль, потому что похож на героя типажом». Пару недель спустя нашла в кабинете распечатанный экземпляр сценария. В начале значился список героев, и среди второстепенных мужских персонажей были лишь двое – нервный молодой человек Игорь. И женатый ловелас Дмитрий, который на протяжении всего спектакля изменяет супруге и никак не может определиться, с кем же ему остаться.
— Ты Игоря играешь? – спросила я тогда, помня о «типаже».
— Нет, Дмитрия.
Ах, вот как. Слишком буквальные параллели у жизни и театра.
Мы втроем прошли в просторную гримёрку, присоединившись к другим актёрам. Осознание того, что совсем скоро предстоит выйти на большую сцену, под жаркий свет софитов, играть и танцевать перед сотнями людей, вселяло во всех мандраж. Чтобы сбавить напряжение, коллеги уже разливали по стаканам искрящееся игристое вино, и я подставила два стакана, наливая для себя и Ромы. Он молча перелил шампанское из своего стакана в мой, и на мой вопросительный взгляд с улыбкой ответил:
— Я же сегодня за рулём, повезу тебя домой после спектакля.
— О, вот как! Ну спасибо.
— Всегда пожалуйста, — он оглянулся и притянул меня к себе в объятия, полушутя.
Я невольно обернулась в сторону Лео, и тот, многозначительно пробежав по мне взглядом, отвернулся и вышел из гримёрки.
«Так надо, вечером я всё объясню. Но, чёрт возьми, как приятна твоя ревность!», — мысленно послала я ему свои извинения, почувствовав укол совести, и освободилась из объятий Ромы.
Что же со мной сегодня происходит? Что меня опьяняет – вино или будоражащее осознание, что настало время нанести Лео ответный удар за всё время боли и обид? Я не хочу делать ему больно и играть на его чувстве ревности, но как иначе достучаться и показать ему боль, которую я испытываю каждый вечер, зная, что он возвращается домой к другой женщине?
Мы все вышли на сцену, спрятавшись в тень и наблюдая из-за кулис, как постепенно заполняется зрителями просторный зал. Зрителей было более двухсот – но я чувствовала, что вся эта постановка была для двоих человек.
Для Лео, кто все два часа будет со мной здесь, за кулисами, и кто будет наблюдать из тени, сгорая от ревности. И для его жены, Кристины, которая в последний момент решила приехать в театр, будучи в декретном отпуске, чем сначала вызвала у меня негодование. Увидев её имя в списке гостей, я разозлилась – не хотелось столкнуться с ней лицом к лицу вновь. Но в последний момент меня спасла Ева Швайн – поставила танцевать на сцену и освободила от перспективы сидеть в зрительном зале.
«Она приехала, чтобы быть рядом с Лео. А выходит, что все два часа с ним буду я – здесь, за кулисами, а она так и просидит в зале одна. Как раньше, когда он находил время, приезжая ко мне домой в пять утра и оставляя её спящую в неведении. Или, когда он, уставший, тратил всё сексуальное желание на меня, занимаясь со мной виртом перед сном после трудного дня. Или же, когда он, столкнувшись с какой-то трудностью на работе, тут же в первую очередь спешил поделиться со мной», —думала я, накручивая на палец прядь волос сложно убранной высокой причёски и поправляя тонкую вишневую ткань платья. После чего с нежностью погладила подаренное Лео серебряное кольцо с яркими аметистами.
Почувствовав, что я думаю о нём, Лео обернулся и окинул меня взглядом, полным просьбы о поддержке.
«Я люблю тебя», — прошептала я одними губами, глядя ему в глаза. И зная, что никогда не получу эти слова в ответ.
После чего он кивнул и сделал шаг на сцену, приветствуя зрителей.
Я опёрлась на плечо Ромы, наблюдая за спектаклем и смеясь над шутками актёров. В один из моментов Лео в блестящем костюме маркиза упал на колени перед графиней, с которой по сюжету изменял своей жене-служанке, и воскликнул:
— Я люблю вас! Мне можно верить, я женатый человек!
Я тихо прыснула от смеха, прячась в плечо Ромы, в ответ на что он посмотрел на меня непонимающим взглядом.
— Да так, жизненная роль, прямо для Лео, — подмигнула я ему, ничего не знающему о нашей с ним связи, в ответ на что он непонимающе покачал головой и отвернулся, продолжая смотреть спектакль.
Наконец, актёры выстроились в ряд и принялись кланяться под оглушительные аплодисменты зрителей, после чего прошли за кулисы. Я прошла вслед за ними и вошла в одну из тесных гримёрок. И столкнулась лицом к лицу с Лео, устало опершимся на шкаф с костюмами и выпускающим в воздух дым от лёгкой сигареты. Подошла к нему на слегка шатающихся ногах, обворожительно улыбаясь.
— Лео! Ты чего тут делаешь? — всплеснула я руками.
— Тут нет камер, можно покурить, — пожал он плечами.
— Ты молодец! Очень хорошо сыграл, горжусь тобой! Как будто сам это прожил когда-то! — с издёвкой сказала я, ещё шире улыбаясь.
В комнату бесшумно вплыл Рома, появившись за моей спиной.
— Ты пьяна? – строго спросил Лео, выпуская изо рта струю дыма.
— Ну, да. Чуть-чуть, — подмигнула я ему.
И мне через пятнадцать минут выходить на сцену в таком состоянии и отплясывать танго! Шутка ли?
— Почему ты за ней не уследил? – нахмурившись, обратился он к Роме.
— А, её не остановить, — махнул тот рукой и растерянно вышел из комнаты.
Едва изящная фигура Ромы скрылась за дверью, Лео тут же притянул меня и приобнял. Я с готовностью подалась вперед, и он крепко прижал меня к себе.
Как в тот то ли роковой, то ли счастливый день переезда в апреле, я подняла голову. Он наклонился и жадно поцеловал меня – прямо напротив раскрытой двери. Уже не волнуясь о том, что кто-то может нас увидеть. Уже не волнуясь о том, что там, в зале, сидит и ждёт его жена.
Всё внутри сжалось от пронизывающего удовольствия и триумфа. Он жутко ревновал меня. А значит, я была его. Только его.
И через этот рискованный поцелуй он боролся с призраком сил, которые могли бы оспорить его права на меня. С призраком угрозы со стороны Ромы, который будил в нём ревность. С туманной возможностью моего уезда в Москву. Сейчас вновь были только мы вдвоем на глазах у всех – но уже было не страшно.
— Кира и Рома! На сцену! – услышала я снаружи громкий голос одного из актёров.
Я выскользнула из объятий Лео и, с нежностью кивнув, направилась прямиком за кулисы, где меня уже с готовностью подхватил Рома. Я встала рядом с ним, крепко вцепившись в его руку. Зазвучала музыка, и мы, лучезарно улыбаясь, вышли на сцену.
Певица на сцене с надрывом выводила высокие ноты о несчастной любви. Мы глядя друг другу в глаза, замерли в объятиях, ожидая проигрыша, чтобы вступить в танец. Рука Рома покоилась на моей талии.
Перед нами была чёрная пустота – ослепительный белый свет софитов не давал разглядеть никого по ту сторону сцены. Но я знала: где-то там, с какого-то из этих бесчисленных рядов, за мной раздражённо наблюдает Кристина, а совсем рядом, из-за кулис, на меня смотрит полный ревности огненный взгляд Лео.
Красотка очень молода,
Но не из нашего столетья,
Вдвоем нам не бывать — та, третья,
Нас не оставит никогда.
И вот, повинуясь сигналу Ромы и подстраиваясь под его уверенные движения, я заскользила по сцене в танце впервые в жизни.
Ослепляющий свет. Движения, полные нежности и страсти, пусть и притворной. Громкая музыка. Темнота зала, таившая в себе сотни глаз. Всё это опьяняло ещё больше, и мы широко и уверенно улыбались всем вокруг и друг другу.
Нам был виден лишь первый ряд, где в одиночестве расположились Ева Швайн и гендиректор, с гордостью наблюдая за нашим танцем.
Интересно, было ли ей видно со своего места, как стоит за кулисами Лео, с которым она меня однажды так изящно и уверенно столкнула лицом к лицу?
Потому что я сама не в силах повернуть голову и увидеть его уязвленное выражение лица. Но ощущала, над ним сгущаются тучи – связь между нами превратилась почти в осязаемую нить, которая сейчас дрожала сильно как никогда.
Наконец, последние аккорды. Волосы, уложенные в высокую прическу, почти коснулись досок сцены. От пола меня отделяло несколько сантиметров – крепко держат руки Ромы, его оливковые глаза лучатся теплом.
Зал взорвался аплодисментами, и мы победно скрылись за кулисами, оставляя сцену пустовать.
— Какой позор! Мы могли бы станцевать лучше! – недовольно нахмурился Рома, ведя меня под руку.
— Ну что ты! Отлично! Учитывая, что у нас было совсем мало репетиций, — счастливо улыбаюсь я, юркнув в раскрытую дверь гримёрки.
Лео тут же метнулся ко мне, крепко обняв и вновь прижав к себе на глазах у всех.
— Ты умница! Всё отлично прошло, — совсем по-доброму тихо проговорил он, пряча от меня взгляд, в котором смешалось недоумение, обида и злость.
— А ты ещё больше выложился на сцене! Горжусь тобой! – искренне выпалила я, изо всех сил прижимаясь к его теплому, уже такому родному телу.
Вот и всё. Снова спрятался в свою раковину, демонстрируя миру театральную маску вместо реальных чувств.
К нам подходит Рома, и Лео, обуреваемый ревностью, с вежливой милой улыбкой, за которой скрывается желание ударить, тянет ему руку для рукопожатия и кратко поздравляет. Я отворачиваюсь, видя блеск на его кольце, и он сильнее прижимает меня к себе. А затем даёт затянуться своей сигаретой и целует в лоб – уже всё равно, кто что подумает.
— А сейчас – общий танец на сцене для всех актёров! Выходите, вставайте в ряд! – забегает к нам в гримёрку ведущий.
Мы покорно выходим на сцену. Рома заботливо берет меня под руку и хитро улыбается. Лео демонстративно уходит на другой конец сцены, так, что я его больше не вижу. И мы начинаем петь под фонограмму, радостным взором окидывая зал и слушая рокот аплодисментов.
— Я спешу домой, сейчас уйдем со сцены, и собирайся быстро. Я довезу, — прошептал на ухо Рома.
Наконец я, уже с огромным букетом белых цветов, врученных одним из зрителей, и совершенно потеряв чувство реальности происходящего, вновь оказываюсь в гримёрке. Поспешно накидываю пальто и переобуваюсь. Рома тянет меня за руку, и я, виновато улыбаясь Лео, выбегаю и спускаюсь в зрительный зал. Кристины нет – все уже ушли, нас встречает пустота.
— Прыгай в машину, поедем, — кивает Рома на серый опель, и я, трепетно сжимая одной рукой букет, падаю на переднее кресло.
Входящий звонок от подруги.
— Кира! Жаль, что я вас не застала, вы уже уехали? Вы такие молодцы! Я сняла ваш танец на телефон, чуть позже пришлю!
Я широко улыбаюсь, слушая её яркий взрыв эмоций и поток восхищенных слов, и чувствую, как грудную клетку наполняет легкость и свет.
— Ты бы видела Лео! На нём лица не было, пока вы все вместе танцевали! Ну ты даешь, подруга! – чуть ли не визжит она в трубку, оглушительно смеясь, и я эхом смеюсь в ответ.
— Он всегда не умел скрывать свои эмоции. Спасибо, дорогая моя! Увидимся в понедельник! – радостно выпаливаю я, затягиваясь сигаретой и наблюдая за пробегающими мимо ярко освещенными соборами и старинными домами с лепниной.
Наконец, кладу трубку и поворачиваюсь к Роме. Он сосредоточенно ведёт автомобиль, глядя на разворачивающееся перед нами серое полотно дороги.
— Езжай прямо, если свернешь направо, то мы попадем на платную дорогу, — с видом знатока города говорю ему я.
— Спасибо! А то я в Питере совсем недавно, ещё не разобрался, что к чему, — тепло кивает он мне и поворачивает голову. – Мы с тобой классно станцевали, хоть я и переживал.
— Да, это был необычный опыт, благодарю!
— Кстати, я краем уха услышал, что наш танец видел твой мужчина. Это Лео, не так ли? Я только сейчас понял.
— Да.
— Это Лео, не так ли? Я только сейчас понял, — взволнованно спросил он.
