- Варвара Сергеевна, я к вам от Агаши.
Варе не задумывалась, от каких знакомых мог Николай Кузьмич привезти привет, но... Этого она совсем не ожидала. Она остановилась, ошеломлённо глядя в глаза молодому человеку.
- Варвара Сергеевна, я должен признаться и... прошу прощения, что невольно ввёл вас в заблуждение. Я тот самый человек, что чуть не сбил вас в тёмном лесу своим конём, а потом... мы вместе искали среди дремучих деревьев дорогу к местному знахарю.
Варя внимательно посмотрела на лицо Николая Кузьмича. Действительно. Какая она глупая. Девушка опустила глаза. Постояв немного, она продолжила путь. Николай Кузьмич молча пошёл рядом.
- Вы были у Агаши?
- Да, несколько дней назад.
- Как она?
- Не скажу, что нормально, но уже не так жутко, как тогда ночью. Думаю, она выздоравливает.
- Она, наверное, совсем не понимает, куда я подевалась.
- Это легко поправить. Я сегодня же ей скажу всё, что вы пожелаете.
- Благодарю... Скажите ей, что я задержусь ещё на две недели. А потом к ней приду.
- Барыня приказала проводить вас в кабинет. Она скоро будет.
- Где же она?
- Не знаю, наказала, чтобы я вас проводила и налила чаю.
- Ну, провожай.
Ерина так и сделала. И, выходя из кабинета, дверь всего лишь прикрыла, оставляя узкую щель. Как раз для своих чутких ушей.
- Ноги гудят, мочи нет.
- Ничего. Тебе полезно брюхо раструсить.
- Невжель ты не устал?
- Невжель. Что за словечко, господин Овчаков? Вспомнилось босоногое крестьянское детство?
- А я и не жалуюсь. Детство моё всё равно счастливое было... Вот только вы с Прошкой так и норовили обидеть.
- Тебя обидишь. Мать с хлыстом тут же по спинам, да пониже спины за тебя борова раздавала угощения. Помню, уже тогда морда круглая была, а к матери всё жаловаться бегал.
- Да... мать. Больше всего в этой жизни мне жалко мать.
- Ладно, что было - прошло. Я вот своё детство не люблю вспоминать. Нищета, барщина. Это тебя, кабана, дома держали, пока борода отрастать не стала. А мы с Прошкой с детства пахали на себя да на барина.
- Ну что ты завёлся? Не любишь - не вспоминай. Ты лучше скажи, долго мы по лесу шляться будет? Охотнички. Может, хоть на бричке?
- А где ты её оставлять будешь? Там на конях не проедешь, а ты про бричку толкуешь. Ничего, потерпишь! Тебе полезно, - опять повторил Клим Васильевич.
- Кто бы мог подумать, что лес за десять лет так сильно изменится.
- Дурак только не подумал бы. Да мы с тобой. Вот и всё, что я могу на это сказать. А теперь - ищи.
- Может, того дуба и нет уже? Буря свалила, а он и сгнил.
- За десять лет не сгниёт. Ствол бы валялся.
- А, может, он и был уже гнилой.
- Кто знает? Смотри на вторую примету... Слышишь? Коляска подъехала. Глафира.
- Что-то ты аж вскочил. Либо глянулась?
- Ну не тебе же одному глядеть?
- Чего я там не видел?
- Уж не знаю. Забыл, как от Прошки по морде получил?
- Помню...
- Вот и помни... Но с другой стороны... денег у неё куры не клюют. Что же добру пропадать?
- Чего пропадать? У неё племянник есть. Небось, не пропадёт.
- Ну, племянника можно подвинуть.
Дальше Ерина не стала слушать, отошла. Хозяйка уже поднималась на крыльцо.
Как Ерина не осторожничала, но от зорких глаз Андрея мало что укрывалось.
Знал он, что братишка маленький по утрам поджидает старшую сестру у лаза за длинным сараем - овином, в котором зимой хранилось сено, теперь же он пустовал - проветривался.
Андрей сам вызвался в нём подправить кое-где доски и балки, управляющий не возражал, вот Андрей и подправил. Лаз загородил лестницей и хозяйскими инструментами так ловко, что теперь Ерина, если случалось с братом встречаться, была под каким-никаким, а всё же прикрытием.
Догадывался Андрей, что скучает девушка по родне. Трудно привыкнуть к жизни с чужими людьми. Девки, в основном, с детства в усадьбе, по-другому жизни уже и не представляют. А Ерина домашняя, другая.
Но однажды Ерина и Андрея удивила.
Во дворе стояла бричка приятелей-помещиков, гостей хозяйки. Они приезжали в усадьбу к Глафире Никитичне, оставляли её, а в лес шли пешком. Возвращались вечером, бросали в бричку дорожные мешки, шли к хозяйке ужинать, потом уезжали домой. И так каждый день. Но, чем бы баре не тешились, лишь бы у холопов чубы не трещали. Андрей считал так и не больно ломал голову над всей этой историей. Пока однажды не увидел Ерину у брички.
Она крутилась, поглядывая украдкой по сторонам, а потом стала шуршать в соломе, что-то щупая и рассматривая.
Андрей вмиг просчитал весь риск, потому что как раз шёл управляющий. Ерине его не было видно, и она продолжала ковыряться в бричке, но Андрей со своего места видел, что ещё несколько мгновений, Лютый выйдет из-за амбара, и Ерина попадётся.
- Митрий Степаныч! - внезапно заорал Андрей с такой радостью, словно увидал любимого приятеля. И замолчал, так как в голову больше ничего не приходило.
- Чего? - Лютый остановился и недобро поглядел на Андрея.
Тот мельком бросил взгляд на Ерину. Дёрнулась, отошла от брички, пошла дальше.
- Да, говорю, коней надо перековать, - продолжил уже своим обычным хмурым тоном.
- Ну так перекуй. Я тебе что? Кузнец?
- А-а-а. Ну да, - Андрей пошёл мимо.
- Тьфу, дурак, - пошёл мимо и управляющий.
А потом, когда опасности над Ерининой головой уже не было, и можно было обдумать происшествие, Андрей и удивился. Что Ерина там искала? Мелькнула и нехорошая мысль, но не задержалась. Не такая она, чтобы просто так по чужим мешкам лазить. Значит, что-то ей надо.
И Андрей решил присмотреться к этим помещикам. И прислушаться к их разговорам. Авось, для чего-нибудь пригодится.
А случай представлялся каждый вечер, потому как баре бывали такие уставшие, что назад на бричке их всегда возил Андрей.
И если раньше Андрей управлял лошадьми, а что там помещики сзади бубнили - его не интересовало, теперь заинтересовало всё.
Варя не дождалась Соню, и снова пошла на луг одна. Выйдя из деревни, увидела идущую чуть впереди Лушу. Окликнула её. Луша остановилась, стала ждать, опустив голову.
«И с ними что-то происходит», - тревожно подумала девушка уже не в первый раз.
Поздоровались, дальше пошли вместе.
- Варвара Сергеевна, как здоровье барина?
«Да что они всё барином интересуются!» - изумилась Варя.
- Доктор сказал, что скоро можно уже будет вставать. Так что, думаю, нормально.
- А когда можно уже будет?
- Вставать? Дней через десять. А тебе зачем?
Варя остановилась, повернулась к девочке и её вынуждая остановиться.
- Что происходит?
Луша стояла молча, опустив голову.
- Это мы его...
- Что вы его?
- Стукнули.
Варя смотрела на Лушу и верила, и не верила. Своим ушам не поверила.
- Что вы сделали?
- По голове ударили.
- Нечаянно?
Луша тяжело задышала, изо всех сил сдерживая рыдания.
- Нарочно, - не выдержала, заплакала.
- Нет... Он сам сказал, что с лошади упал. Он не говорил, что его кто-то стукнул. Тем более - вы!
Луша подняла залитое слезами лицо:
- Он сказал, что с лошади упал?
- Да. Он всем так говорит.
Несколько минут длилось молчание. Варя пыталась собраться с мыслями, и постепенно стала осознавать, что верит Луше и не верит Владимиру Осиповичу.
- Как получилось, что вы его ударили?
Луша, захлёбываясь слезами, рассказала и про коров, которых барин бил кнутом, и про железную руку, которая её не пускала, и красное лицо, склоняющееся к ней всё ближе и ближе, и про закатившиеся глаза и Стёпку, бледного и растерянного, и про своё ночное путешествие.
- Кто ещё знает?
- Больше никто.
- Никому не говорите... Может... может, он не помнит?
- Не помнит, кто его ударил?
- Ну, он же не видел, кто его бил.
- Правда, - Луша во все глаза смотрела на Варю.
- И потом, когда люди сильно бьются головой, они могут и не вспомнить что случилось. Так бывает.
- Да!
Огромные глаза Луши засветились надеждой.
- Может, и не вспомнит... Только знаете что? - Луша снова поникла.
- Говори.
- Только всё равно получается, что мы со Стёпкой как убийцы. Только, конечно, не убийцы, но всё равно...
Варя задумалась.
- Нет, Луша. Вы всё правильно сделали. Стёпка защищал тебя.
- А так можно защищать?
- У вас был другой выход?
- Не знаю...
- Подумай, не спеши.
Луша вспомнила, как ругала себя за то, что в тот день пошла на луг. Но ведь это могло случиться и в другой день. Ей нельзя совсем на луг ходить? А в лес? Или из дома не выходить? Но ведь вытащат. Заставят идти на барщину. У неё был выход? А у Стёпки? Он мог уйти и оставить её. Мог?
- Наверное, у нас не было другого выхода.
- Значит, барин сам виноват, что не оставил вам другого выхода, - твёрдо сказала Варя.
- Не, не надо мелко крошить. Хватит уже.
- Дед, а эта трава от чего?
- Эта? А ты разве не знаешь? Про эту траву всяк знает.
- Да я, дед, в городе сызмальства жила. Я в травах совсем не разбираюсь.
- А как же ты лечить детей и мужа будешь? Или по любому случаю к знахаркам побежишь?
- А будет у меня муж-то?
Несупа внимательно посмотрел на девушку.
Лицо всё ещё жёлто-зелёное от недавних синяков.
- Нынче будем снимать повязку с глаза.
- Страшно!
- Не бойся. Глаз цел, это главное. А вначале мутно будет, потом пройдёт потихоньку.
Агаша вновь обратилась к своей работе. Скучно ей сидеть без дела, вот и упросила Несупу дать ей какое-нибудь занятие. Тот и наказал траву измельчать.
Старик сначала показался Агаше хмурым и неприступным. Но на деле она видела от него только заботу. И страх пропал. Если бы кто спросил о её желаниях, она бы ответила, что желала бы всю жизнь прожить вот так. Вдали от людей и их жестокости. Здесь, рядом с этим хмурым, но добрым человеком.
- А тебя кто научил в травах разбираться?
- Дед, как водится. Как испокон веков заведено. От деда - внуку, от бабки - внучке. Так и передаётся умение какому-нибудь делу.
- А ты кому-нибудь передашь?
- Конечно.
- Ты же неженатый.
- Ну и что? И я передам, с собой не унесу на тот свет.
Агаша с любопытством посмотрела на старика. Что-то скрывает. Но расспрашивать не стала. Не её ума дело.
Несупа сам продолжил.
- Есть у меня кому передать. Нынче познакомишься.
К вечеру старик стал из окна выглядывать да на крыльцо выходить.
- Никак, кто-то прийти должен? - не выдержала Агаша.
- Должен. Внучатки мои.
- А я слыхала, что ты одинокий, - удивилась Агаша.
- Не одна ты слыхала, что одинокий. Да не правда то. Не показывал их почти никому, внучат-то. Да не век же их от мира прятать? Пора с людьми знакомиться.
Когда солнце совсем уже скрылось за деревьями, Несупа сказал:
- Идут!
Старик вышел из лачуги, сел на здоровенное бревно. Агаша села следом. Никого.
Девушка слегка забеспокоилась. Какие внучатки? Где идут? Скоро темнеть будет.
Украдкой глянула на Несупу - смотрит в сторону чащи.
Нет, не такой он старик, чтобы памороками страдать. Сказал идут, значит, скоро появятся.
И действительно, через какое-то время из-за деревьев показались девочка и мальчик. Лет по двенадцати. Оба беленькие, что ромашки. На плече у паренька висело ружьё, у девочки лук и колчан на поясе. Кроме оружия, ребятки были увешаны дичью.
Увидев незнакомую женщину, они остановились настороженно. Несупа встал:
- Ну здравствуйте, робятки!
Те подошли к деду, прижались с двух боков, соскучились, видать.
Встала и Агаша. Вот тебе и Несупа. Да только удивительно, как такие беляки появились у чёрного, теперь, правда, поседевшего, деда. Но дед, видать, знал как.
- Ну, знакомьтесь, робята, это Агаша. Болящая она. С нами пока будет жить. Пошлите в хату.
- Знаешь, что я, Стёпка, думаю?
- Что?
- Я думаю, что Варвара Сергеевна правильно сказала.
Летний день заканчивался, Луша и Стёпка гнали коров в деревню.
- Ты про барина?
- Да! Не должен он ни тебя трогать, ни меня.
- Ага! Как узнает, что это я его саданул, так не тронет.
- Ну-у, теперь уж не знаю, что будет. Но с самого начала он не должен был к нам приставать. Ну и пусть мы крепостные, а он барин. Ну и будем у него работать, сколько надо. Ты уже работаешь. Но приставать к нам... Кто ему ещё и здесь власть давал? А?
- А кто его остановит?
- Как кто?
Луша нахмурилась, почувствовав, что её мысли, такие чёткие в начале, Стёпка загнал в какой-то тупик.
- А мы ведь остановили?
- Нет. Мы его только задержали на некоторое время.
У Луши сжалось сердечко.
- Ты думаешь, он опять начнёт?
- Думаю, да. Нет, если, конечно, он по голове так получил, что дурачком заделался, тогда нет. Но сама слышала, что дней через десять опять поскачет на своей кобыле. Или на ком он там обычно скачет.
Задумались.
- Но должен быть кто-то сильный, кто ему запретит к нам приставать?
- Кто? Родители твои?
- Ты что? Они не должны никак узнать. Он тогда их со свету сживёт.
- Вот-вот. А больше некому за нас заступаться. Кому мы нужны?
- Как кому? - Луша никак не хотела принять этот факт. Она лихорадочно перебирала в памяти возможных заступников. - Вот узнала бы царица, она бы заступилась.
Луша мысленно далеко зашла в своих поисках.
- Ага. Скажешь тоже. Откуда она узнает?
- А если бы узнала?
- Тогда, может быть, так наподдала этому барину, что летел бы он вверх тормашками.
- Может, ещё бы в тюрьму посадила. А?
- Его?
- А ты думаешь, нас?
Стёпка опять сбил Лушины мысли.
- Погоди. Варвара Сергеевна сказала, что барин не оставил нам никакого выхода. Поэтому мы его и треснули.
- Так это если бы мы всё рассказали, как было.
- Так надо и рассказать.
- Кому? Царице? Так она далеко!
- Знаешь, Стёпка, я как представлю, что барин скоро опять будет здесь мотыляться взад-вперёд, я бы лучше до царицы дошла.
- Туда идти, наверное, месяца два.
- В Сампетербург?
- Да, там её дворец. А, может, в Москве.
Луша задумалась.
- А по реке?
- По реке, наверное, быстрее.
- Сколько?
- Может, неделю. Или две.
- Нет, это, конечно, разговор невсамделешный, но надо как-то разузнать.
- Так это Варвара Сергеевна объяснила бы.
Стёпка промолчал, раздумывая.
- А что? - настаивала Луша. - Что ещё мы можем сделать?
- Ну да. Не убивать же его, правда?
- Ты что? Не говори так.
- Да я не говорю. Я просто сам думаю, что делать? И никак не соображу. Хоть правда, к царице иди.
Матвеюшка опомнился.
Лес. Он один сидит у дуба. Давно сидит. И вспоминает...
По правую руку Сонное озеро. Здесь всё произошло. Давно.
Или это ему тогда всё привиделось? Или он после спал всё время? В голове туман, он никак не может сообразить. Поэтому сидит - думает.
Под дуб они тогда зарыли свою добычу. Под этот? Надо проверить.
Матвеюшка отыскал подходящую палку с острым концом, стал рыть.
Долго рыл. Не раз и не два день сменился ночью, много подходящих палок пришлось поменять. Пить ходил на родник. Здесь, у Сонного озера, била из земли струйка жгуче ледяной вкусной воды. Ел ягоды и дикий мёд. Спал тут же, под дубом, у вырытой ямы. А потом снова рыл и вспоминал.
Они были в масках. Он не сразу это понял. Сначала подумал, что это лица такие бандитские. Потом у одного чёрное упало...
Вот и он. Металлический ящик. Повертел в руках, пытаясь открыть хитрый замок. Не получилось. Поддел под крышку. Та поддалась, прогнулась. Полностью не открылась, но руку просунуть можно.
Просунул, набрал горсть приятных на ощупь камушков и монет. Вытащил. Сверху лежала серёжка. Вздрогнул.
Варе не задумывалась, от каких знакомых мог Николай Кузьмич привезти привет, но... Этого она совсем не ожидала. Она остановилась, ошеломлённо глядя в глаза молодому человеку.
- Варвара Сергеевна, я должен признаться и... прошу прощения, что невольно ввёл вас в заблуждение. Я тот самый человек, что чуть не сбил вас в тёмном лесу своим конём, а потом... мы вместе искали среди дремучих деревьев дорогу к местному знахарю.
Варя внимательно посмотрела на лицо Николая Кузьмича. Действительно. Какая она глупая. Девушка опустила глаза. Постояв немного, она продолжила путь. Николай Кузьмич молча пошёл рядом.
- Вы были у Агаши?
- Да, несколько дней назад.
- Как она?
- Не скажу, что нормально, но уже не так жутко, как тогда ночью. Думаю, она выздоравливает.
- Она, наверное, совсем не понимает, куда я подевалась.
- Это легко поправить. Я сегодня же ей скажу всё, что вы пожелаете.
- Благодарю... Скажите ей, что я задержусь ещё на две недели. А потом к ней приду.
Глава 55
- Барыня приказала проводить вас в кабинет. Она скоро будет.
- Где же она?
- Не знаю, наказала, чтобы я вас проводила и налила чаю.
- Ну, провожай.
Ерина так и сделала. И, выходя из кабинета, дверь всего лишь прикрыла, оставляя узкую щель. Как раз для своих чутких ушей.
- Ноги гудят, мочи нет.
- Ничего. Тебе полезно брюхо раструсить.
- Невжель ты не устал?
- Невжель. Что за словечко, господин Овчаков? Вспомнилось босоногое крестьянское детство?
- А я и не жалуюсь. Детство моё всё равно счастливое было... Вот только вы с Прошкой так и норовили обидеть.
- Тебя обидишь. Мать с хлыстом тут же по спинам, да пониже спины за тебя борова раздавала угощения. Помню, уже тогда морда круглая была, а к матери всё жаловаться бегал.
- Да... мать. Больше всего в этой жизни мне жалко мать.
- Ладно, что было - прошло. Я вот своё детство не люблю вспоминать. Нищета, барщина. Это тебя, кабана, дома держали, пока борода отрастать не стала. А мы с Прошкой с детства пахали на себя да на барина.
- Ну что ты завёлся? Не любишь - не вспоминай. Ты лучше скажи, долго мы по лесу шляться будет? Охотнички. Может, хоть на бричке?
- А где ты её оставлять будешь? Там на конях не проедешь, а ты про бричку толкуешь. Ничего, потерпишь! Тебе полезно, - опять повторил Клим Васильевич.
- Кто бы мог подумать, что лес за десять лет так сильно изменится.
- Дурак только не подумал бы. Да мы с тобой. Вот и всё, что я могу на это сказать. А теперь - ищи.
- Может, того дуба и нет уже? Буря свалила, а он и сгнил.
- За десять лет не сгниёт. Ствол бы валялся.
- А, может, он и был уже гнилой.
- Кто знает? Смотри на вторую примету... Слышишь? Коляска подъехала. Глафира.
- Что-то ты аж вскочил. Либо глянулась?
- Ну не тебе же одному глядеть?
- Чего я там не видел?
- Уж не знаю. Забыл, как от Прошки по морде получил?
- Помню...
- Вот и помни... Но с другой стороны... денег у неё куры не клюют. Что же добру пропадать?
- Чего пропадать? У неё племянник есть. Небось, не пропадёт.
- Ну, племянника можно подвинуть.
Дальше Ерина не стала слушать, отошла. Хозяйка уже поднималась на крыльцо.
Глава 56
Как Ерина не осторожничала, но от зорких глаз Андрея мало что укрывалось.
Знал он, что братишка маленький по утрам поджидает старшую сестру у лаза за длинным сараем - овином, в котором зимой хранилось сено, теперь же он пустовал - проветривался.
Андрей сам вызвался в нём подправить кое-где доски и балки, управляющий не возражал, вот Андрей и подправил. Лаз загородил лестницей и хозяйскими инструментами так ловко, что теперь Ерина, если случалось с братом встречаться, была под каким-никаким, а всё же прикрытием.
Догадывался Андрей, что скучает девушка по родне. Трудно привыкнуть к жизни с чужими людьми. Девки, в основном, с детства в усадьбе, по-другому жизни уже и не представляют. А Ерина домашняя, другая.
Но однажды Ерина и Андрея удивила.
Во дворе стояла бричка приятелей-помещиков, гостей хозяйки. Они приезжали в усадьбу к Глафире Никитичне, оставляли её, а в лес шли пешком. Возвращались вечером, бросали в бричку дорожные мешки, шли к хозяйке ужинать, потом уезжали домой. И так каждый день. Но, чем бы баре не тешились, лишь бы у холопов чубы не трещали. Андрей считал так и не больно ломал голову над всей этой историей. Пока однажды не увидел Ерину у брички.
Она крутилась, поглядывая украдкой по сторонам, а потом стала шуршать в соломе, что-то щупая и рассматривая.
Андрей вмиг просчитал весь риск, потому что как раз шёл управляющий. Ерине его не было видно, и она продолжала ковыряться в бричке, но Андрей со своего места видел, что ещё несколько мгновений, Лютый выйдет из-за амбара, и Ерина попадётся.
- Митрий Степаныч! - внезапно заорал Андрей с такой радостью, словно увидал любимого приятеля. И замолчал, так как в голову больше ничего не приходило.
- Чего? - Лютый остановился и недобро поглядел на Андрея.
Тот мельком бросил взгляд на Ерину. Дёрнулась, отошла от брички, пошла дальше.
- Да, говорю, коней надо перековать, - продолжил уже своим обычным хмурым тоном.
- Ну так перекуй. Я тебе что? Кузнец?
- А-а-а. Ну да, - Андрей пошёл мимо.
- Тьфу, дурак, - пошёл мимо и управляющий.
А потом, когда опасности над Ерининой головой уже не было, и можно было обдумать происшествие, Андрей и удивился. Что Ерина там искала? Мелькнула и нехорошая мысль, но не задержалась. Не такая она, чтобы просто так по чужим мешкам лазить. Значит, что-то ей надо.
И Андрей решил присмотреться к этим помещикам. И прислушаться к их разговорам. Авось, для чего-нибудь пригодится.
А случай представлялся каждый вечер, потому как баре бывали такие уставшие, что назад на бричке их всегда возил Андрей.
И если раньше Андрей управлял лошадьми, а что там помещики сзади бубнили - его не интересовало, теперь заинтересовало всё.
Глава 57
Варя не дождалась Соню, и снова пошла на луг одна. Выйдя из деревни, увидела идущую чуть впереди Лушу. Окликнула её. Луша остановилась, стала ждать, опустив голову.
«И с ними что-то происходит», - тревожно подумала девушка уже не в первый раз.
Поздоровались, дальше пошли вместе.
- Варвара Сергеевна, как здоровье барина?
«Да что они всё барином интересуются!» - изумилась Варя.
- Доктор сказал, что скоро можно уже будет вставать. Так что, думаю, нормально.
- А когда можно уже будет?
- Вставать? Дней через десять. А тебе зачем?
Варя остановилась, повернулась к девочке и её вынуждая остановиться.
- Что происходит?
Луша стояла молча, опустив голову.
- Это мы его...
- Что вы его?
- Стукнули.
Варя смотрела на Лушу и верила, и не верила. Своим ушам не поверила.
- Что вы сделали?
- По голове ударили.
- Нечаянно?
Луша тяжело задышала, изо всех сил сдерживая рыдания.
- Нарочно, - не выдержала, заплакала.
- Нет... Он сам сказал, что с лошади упал. Он не говорил, что его кто-то стукнул. Тем более - вы!
Луша подняла залитое слезами лицо:
- Он сказал, что с лошади упал?
- Да. Он всем так говорит.
Несколько минут длилось молчание. Варя пыталась собраться с мыслями, и постепенно стала осознавать, что верит Луше и не верит Владимиру Осиповичу.
- Как получилось, что вы его ударили?
Луша, захлёбываясь слезами, рассказала и про коров, которых барин бил кнутом, и про железную руку, которая её не пускала, и красное лицо, склоняющееся к ней всё ближе и ближе, и про закатившиеся глаза и Стёпку, бледного и растерянного, и про своё ночное путешествие.
- Кто ещё знает?
- Больше никто.
- Никому не говорите... Может... может, он не помнит?
- Не помнит, кто его ударил?
- Ну, он же не видел, кто его бил.
- Правда, - Луша во все глаза смотрела на Варю.
- И потом, когда люди сильно бьются головой, они могут и не вспомнить что случилось. Так бывает.
- Да!
Огромные глаза Луши засветились надеждой.
- Может, и не вспомнит... Только знаете что? - Луша снова поникла.
- Говори.
- Только всё равно получается, что мы со Стёпкой как убийцы. Только, конечно, не убийцы, но всё равно...
Варя задумалась.
- Нет, Луша. Вы всё правильно сделали. Стёпка защищал тебя.
- А так можно защищать?
- У вас был другой выход?
- Не знаю...
- Подумай, не спеши.
Луша вспомнила, как ругала себя за то, что в тот день пошла на луг. Но ведь это могло случиться и в другой день. Ей нельзя совсем на луг ходить? А в лес? Или из дома не выходить? Но ведь вытащат. Заставят идти на барщину. У неё был выход? А у Стёпки? Он мог уйти и оставить её. Мог?
- Наверное, у нас не было другого выхода.
- Значит, барин сам виноват, что не оставил вам другого выхода, - твёрдо сказала Варя.
Глава 58
- Не, не надо мелко крошить. Хватит уже.
- Дед, а эта трава от чего?
- Эта? А ты разве не знаешь? Про эту траву всяк знает.
- Да я, дед, в городе сызмальства жила. Я в травах совсем не разбираюсь.
- А как же ты лечить детей и мужа будешь? Или по любому случаю к знахаркам побежишь?
- А будет у меня муж-то?
Несупа внимательно посмотрел на девушку.
Лицо всё ещё жёлто-зелёное от недавних синяков.
- Нынче будем снимать повязку с глаза.
- Страшно!
- Не бойся. Глаз цел, это главное. А вначале мутно будет, потом пройдёт потихоньку.
Агаша вновь обратилась к своей работе. Скучно ей сидеть без дела, вот и упросила Несупу дать ей какое-нибудь занятие. Тот и наказал траву измельчать.
Старик сначала показался Агаше хмурым и неприступным. Но на деле она видела от него только заботу. И страх пропал. Если бы кто спросил о её желаниях, она бы ответила, что желала бы всю жизнь прожить вот так. Вдали от людей и их жестокости. Здесь, рядом с этим хмурым, но добрым человеком.
- А тебя кто научил в травах разбираться?
- Дед, как водится. Как испокон веков заведено. От деда - внуку, от бабки - внучке. Так и передаётся умение какому-нибудь делу.
- А ты кому-нибудь передашь?
- Конечно.
- Ты же неженатый.
- Ну и что? И я передам, с собой не унесу на тот свет.
Агаша с любопытством посмотрела на старика. Что-то скрывает. Но расспрашивать не стала. Не её ума дело.
Несупа сам продолжил.
- Есть у меня кому передать. Нынче познакомишься.
К вечеру старик стал из окна выглядывать да на крыльцо выходить.
- Никак, кто-то прийти должен? - не выдержала Агаша.
- Должен. Внучатки мои.
- А я слыхала, что ты одинокий, - удивилась Агаша.
- Не одна ты слыхала, что одинокий. Да не правда то. Не показывал их почти никому, внучат-то. Да не век же их от мира прятать? Пора с людьми знакомиться.
Когда солнце совсем уже скрылось за деревьями, Несупа сказал:
- Идут!
Старик вышел из лачуги, сел на здоровенное бревно. Агаша села следом. Никого.
Девушка слегка забеспокоилась. Какие внучатки? Где идут? Скоро темнеть будет.
Украдкой глянула на Несупу - смотрит в сторону чащи.
Нет, не такой он старик, чтобы памороками страдать. Сказал идут, значит, скоро появятся.
И действительно, через какое-то время из-за деревьев показались девочка и мальчик. Лет по двенадцати. Оба беленькие, что ромашки. На плече у паренька висело ружьё, у девочки лук и колчан на поясе. Кроме оружия, ребятки были увешаны дичью.
Увидев незнакомую женщину, они остановились настороженно. Несупа встал:
- Ну здравствуйте, робятки!
Те подошли к деду, прижались с двух боков, соскучились, видать.
Встала и Агаша. Вот тебе и Несупа. Да только удивительно, как такие беляки появились у чёрного, теперь, правда, поседевшего, деда. Но дед, видать, знал как.
- Ну, знакомьтесь, робята, это Агаша. Болящая она. С нами пока будет жить. Пошлите в хату.
Глава 59
- Знаешь, что я, Стёпка, думаю?
- Что?
- Я думаю, что Варвара Сергеевна правильно сказала.
Летний день заканчивался, Луша и Стёпка гнали коров в деревню.
- Ты про барина?
- Да! Не должен он ни тебя трогать, ни меня.
- Ага! Как узнает, что это я его саданул, так не тронет.
- Ну-у, теперь уж не знаю, что будет. Но с самого начала он не должен был к нам приставать. Ну и пусть мы крепостные, а он барин. Ну и будем у него работать, сколько надо. Ты уже работаешь. Но приставать к нам... Кто ему ещё и здесь власть давал? А?
- А кто его остановит?
- Как кто?
Луша нахмурилась, почувствовав, что её мысли, такие чёткие в начале, Стёпка загнал в какой-то тупик.
- А мы ведь остановили?
- Нет. Мы его только задержали на некоторое время.
У Луши сжалось сердечко.
- Ты думаешь, он опять начнёт?
- Думаю, да. Нет, если, конечно, он по голове так получил, что дурачком заделался, тогда нет. Но сама слышала, что дней через десять опять поскачет на своей кобыле. Или на ком он там обычно скачет.
Задумались.
- Но должен быть кто-то сильный, кто ему запретит к нам приставать?
- Кто? Родители твои?
- Ты что? Они не должны никак узнать. Он тогда их со свету сживёт.
- Вот-вот. А больше некому за нас заступаться. Кому мы нужны?
- Как кому? - Луша никак не хотела принять этот факт. Она лихорадочно перебирала в памяти возможных заступников. - Вот узнала бы царица, она бы заступилась.
Луша мысленно далеко зашла в своих поисках.
- Ага. Скажешь тоже. Откуда она узнает?
- А если бы узнала?
- Тогда, может быть, так наподдала этому барину, что летел бы он вверх тормашками.
- Может, ещё бы в тюрьму посадила. А?
- Его?
- А ты думаешь, нас?
Стёпка опять сбил Лушины мысли.
- Погоди. Варвара Сергеевна сказала, что барин не оставил нам никакого выхода. Поэтому мы его и треснули.
- Так это если бы мы всё рассказали, как было.
- Так надо и рассказать.
- Кому? Царице? Так она далеко!
- Знаешь, Стёпка, я как представлю, что барин скоро опять будет здесь мотыляться взад-вперёд, я бы лучше до царицы дошла.
- Туда идти, наверное, месяца два.
- В Сампетербург?
- Да, там её дворец. А, может, в Москве.
Луша задумалась.
- А по реке?
- По реке, наверное, быстрее.
- Сколько?
- Может, неделю. Или две.
- Нет, это, конечно, разговор невсамделешный, но надо как-то разузнать.
- Так это Варвара Сергеевна объяснила бы.
Стёпка промолчал, раздумывая.
- А что? - настаивала Луша. - Что ещё мы можем сделать?
- Ну да. Не убивать же его, правда?
- Ты что? Не говори так.
- Да я не говорю. Я просто сам думаю, что делать? И никак не соображу. Хоть правда, к царице иди.
Глава 60
Матвеюшка опомнился.
Лес. Он один сидит у дуба. Давно сидит. И вспоминает...
По правую руку Сонное озеро. Здесь всё произошло. Давно.
Или это ему тогда всё привиделось? Или он после спал всё время? В голове туман, он никак не может сообразить. Поэтому сидит - думает.
Под дуб они тогда зарыли свою добычу. Под этот? Надо проверить.
Матвеюшка отыскал подходящую палку с острым концом, стал рыть.
Долго рыл. Не раз и не два день сменился ночью, много подходящих палок пришлось поменять. Пить ходил на родник. Здесь, у Сонного озера, била из земли струйка жгуче ледяной вкусной воды. Ел ягоды и дикий мёд. Спал тут же, под дубом, у вырытой ямы. А потом снова рыл и вспоминал.
Они были в масках. Он не сразу это понял. Сначала подумал, что это лица такие бандитские. Потом у одного чёрное упало...
Вот и он. Металлический ящик. Повертел в руках, пытаясь открыть хитрый замок. Не получилось. Поддел под крышку. Та поддалась, прогнулась. Полностью не открылась, но руку просунуть можно.
Просунул, набрал горсть приятных на ощупь камушков и монет. Вытащил. Сверху лежала серёжка. Вздрогнул.
