В качестве питья он использовал лишь особую воду, растопленную из льда, что лежит на вершинах Альп. Он почти не выходил из отведенных ему в замке покоев. Впрочем, все уже привыкли к подобному поведению, ведь свой знаменитый соус Маланфан готовил в этих стенах не впервые.
И вот день торжества настал. Антонен пришел на кухню, нарядный, в своем лучшем камзоле из белого шелка, тщательно напудренный, надушенный, с искусно уложенными волосами, опираясь на трость. Выглядел он так, будто намерен не готовить, а присутствовать на приеме у короля. Старшая кухарка Марго уже бежала ему навстречу.
- Все готово! - сказала она, запыхавшись.
Маланфан улыбнулся кончиками губ, слегка кивнул Марго и подошел к столу, где стояла фарфоровая миска. Маланфан положил тертый имбирь, добавил немного ванили, насыпал секретную смесь из молотых кореньев. Остался главный ингредиент. Маланфан повернулся к Марго, которая затаив дыхание следила за каждым движением мастера.
- Где ассистентка? - спросил он у кухарки.
- Мари! - крикнула та.
К повару подошла горничная Мари. Она была сильно смущена и смотрела себе под ноги. Ассистентка весьма важна для приготовления этого соуса. Маланфан всегда требовал на эту роль юную девушку, которая ещё не знала мужчины. В этот раз это была Мари, которая наиболее подходила из всей прислуги. Марго сообщила об этом Мари ещё вчера и предупредила экономку, о том, что горничная будет какое-то занята на кухне.
- Мсье Маланфан чудной человек, но он настоящий мастер своего дела. Делай все, что он велит и не удивляйся. Так надо! Он будет готовить особое блюдо для самого принца Субиза!
Мари испуганно кивала, ничего не понимая. И вот она перед этим странным человеком, стоит, не решаясь поднять на него глаза, будто перед ней сам принц.
- Не бойся, дитя! - сказал повар и нежно потрепал служанку по щеке.
- Оставьте нас! - велел он остальным кухаркам. Они послушно вышли. На кухне остались лишь Маланфан и Мари. Он дал ей бокал бургундского белого и велел выпить.
- Опустись на колени, закрой глаза и открой ротик! - ласково сказал повар после того как Мари залпом опустошила бокал.
Мари весьма удивилась, но подчинилась. Она встала на колени перед Маланфаном, зажмурилась и открыла рот. Послышалось шуршание, повар сделал шаг к ней и неожиданно в её рту оказалось нечто похожее на упругую колбасу. Мари замычала и попробовала выплюнуть нечто.
- Тише, дитя, тише, не бойся...
Маланфан нежно гладил Мари по щеке. Она открыла глаза, у неё во рту был фаллос повара. Мари попыталась вскочить, но Маланфан обхватил рукой её затылок, насаживая ротиком на свой инструмент.
- У тебя хорошо получается... - сказал он отрывисто дыша, - не останавливайся. Очень нежно... Чем нежнее, тем нежнее выходит соус...
Фаллос во рту служанки стал еще тверже и больше. Повар вытащил его, перед лицом Мари раскачивалась смоченная её слюной розовая блестящая головка.
- Пройдись язычком — велел Маланфан.
Мари никогда раньше не занималась ничем подобным с мужчиной. Но с женщинами опыт был. Она осторожно лизнула головку, словно весеннюю сосульку.
- Не так... - мягко сказал повар, - снизу вверх...
Он приподнял фаллос, чтобы Мари было удобнее. Она все схватывала на лету. Её острый язычок заскользил по стволу.
- Теперь пощекочи уздечку языком... Это придаст некоторую игривость блюду... Так... хорошо. Чуть легче, порхай язычком как бабочка...
Язычок Мари, самый его кончик слегка качался его уздечки. Маланфан задыхался от удовольствия.
- Прекрасно! А теперь мошонку... Возьми зубками, это придаст остроты.
Мари слегка укусила, даже больше слегка коснулась зубками мошонки Маланфана. От недели воздержания яички были налиты, будто свинцом. Рукой она осторожно двигала нежную кожицу крайней плоти. Повар сбросил на пол чепец Мари и теперь гладил её по волосам, говоря что-то на латыни и греческом. Потом он велел снова взять свой фаллос в рот. Мари, вошедшая во вкус, с чмоканьем проглотила его целиком, она упруго скользила губами по всей длине, иногда выпуская изо рта и вновь охватывая головку своим нежным ротиком. Фаллос повара начал пульсировать.
- Дитя! - сказал он с трудом, - скорее... давай сюда миску! Давай её сюда...
Мари выпустила член со звуком пробки, вылетевшей из бутыли. Она вскочила, взяла миску.
- Поднеси её сюда...
Едва Мари поднесла миску, как повар начал извергать в неё накопленное семя. На дне посуды, оно смешивалось с ингредиентами, положенными ранее. Маланфан выдавил все до капли и дрожащими руками отдал миску Мари.
- Осталось тщательно перемешать и можно подавать к столу... - сказал он служанке, пряча фаллос обратно в штаны.
Для Лилиан замужество за старым графом было первым и единственным. Для графа это был уже третий брак, и единственный бездетный. Впрочем, жаловаться ему было не на что, от первой жены у него был сын Огюст, его наследник, одутловатый краснолицый мужчина 50 лет. От второй - дочь Лаура, которая была младше Лилиан всего на несколько лет.
Как только Лаура вошла в брачный возраст, граф отдал её замуж за барона Демаре. Род Демаре был не особенно знатен по сравнению с де Шомбарами, но барон будучи человеком энергичным, имел большие связи при дворе, к тому обладал немалым состоянием.
Все дело в том, что барон всю свою юность провел в Англии. У англичан он перенял деловую хватку и умение зарабатывать деньги. В то время, как французские аристократы смотрели свысока на подобные занятия, полагали их уделом плебеев-буржуа, барон плевал на эти условности и весьма преуспел. Конечно, он не любил Лауру, более того, до замужества он её даже не видел. Это была сделка, заключение союза с одним с знатных и старинных аристократических родов, которая давала барону новые связи и новые возможности.
К тому же, из Англии барон привез ещё любовь исключительно к юношам. В их компании он и проводил свободное время. Свою супругу он навещал лишь по необходимости, зову долга. Она обычно лежала, не шевелясь, когда он пытался сначала ввести в неё недостаточно твердый член, потом пытался побыстрее закончить с неприятным для него делом. Обычно от этого желания его и без того небольшой фаллос становился еще меньше и мягче, потому, чтобы излиться водянистым семенем в баронессу, ему приходилось изрядно попотеть. Барону приходилось в эти моменты закрывать глаза и представлять одного из своих любовников. Лаура лежала под ним и смотрела на украшенный цветами балдахин над их кроватью. Она мечтала о том, чтобы он уже побыстрее оставил её в покое.
Когда Лаура родила ему наследника, барон с большим облегчением перестал навещать свою супругу. Впрочем, Лаура об этом не сильно сожалела. Лаура не была красавицей, нос длинноват, губы слишком узки и сжаты, подбородок вытянут и остр. К тому же Лаура в детстве пережила оспу, которая оставила рытвины на лице. Впрочем, пудра, настоящее благословение этого века, легко скрывала этот недостаток. И в ухажерах недостатка никогда не было. Но любила Лаура всего одного человека, но была вынуждена с ним расстаться. И этот шрам в её сердце не могла скрыть никакая пудра, само всемогущее время казалось бессильным.
Даже сейчас, на пышном приеме для принца Субиза, Лаура не находила себе места. Игры, танцы, светские беседы не увлекали её, мыслями она была где-то далеко.
Потому, при первой возможности, баронесса отстала от компании гостей и решила немного побыть одна в одной из беседок парка, что окружал замок Шомбар. Но не тут то было. Она услышала тихое покашливание у себя за спиной. Баронесса была в прекрасном платье, что было специально пошито для этого бала. Его юбка-панье напоминала огромный колокол, закрепленный на каркасе из ивового дерева. Потому она поворачивалась всегда осторожно, ведь в ином случае она рисковала опрокинуть близко стоящего человека столь громоздкой одеждой.
Но стоящий за её спиной был достаточно далеко, чтобы избежать подобной участи. Это был карлик, одетый в костюм старинного пажа. Сердце баронессы готов было выскочить из груди.
- Кастор! - воскликнула она.
Карлик был одет в красную одежду. Дело в том, что карликов в замке было двое, они были братьями-близнецами. Чтобы не их не путать, графиня велела одеваться Кастору во все красное, а его брату Поллуксу во все голубое. Однако, Лаура прекрасно отличила бы его и без одежды. Движения Кастора была чуть резче, взгляд чуть злее. Она, может быть единственная в этом мире, кто могла их различать.
- Узнала меня — саркастически и непочтительно ответил Кастор Луизе, будто бы равной, - а я уж думал тоже начала путать.
- Тебя невозможно ни с кем спутать!
- Тогда зачем ты отдала меня? Зачем подарила этой гадкой графине?
- Это не моя вина. Меня вынудили!
Кастор внимательно посмотрел ей в глаза. Потом тихо вздохнул и сказал:
- Верю... Я так скучал.
- Я тоже.
Не сговариваясь, они пошли в ближайшую беседку. Лаура вся дрожала в волнении и некотором нетерпении. Как же долго они были в разлуке. Наверно, месяца два. Она осторожно села на скамью, Кастор почти целиком скрылся в колоколе её огромной юбки. Она почувствовала его жаркое дыхание внутренней стороны своих бёдер. Язык карлика уже проник в разрез её панталон, начал играть с её клитором. Лаура задохнулась от удовольствия, как же ей этого не хватало!
Послышался шорох гравия. Кто-то шел в их сторону.
- Баронесса, Вы здесь?
Это был голос барона Демаре. Лаура испуганно вскочила. Маленький Кастор так и остался под её огромной юбкой.
- Баронесса, я искал Вас повсюду! Нас ждёт маркиз Десеншаль на партию в фараон.
- Да, я скоро буду. Мне нужно немного побыть одной...
- Вы неважно выглядите, Лаура. Случайно, не заболели? Это было бы весьма некстати.
- Нет! Я прекрасно себя чувствую. Просто, что-то закружилась голова, ах!
В момент, когда баронесса произносила эту фразу, Кастор не терял времени, он продолжал ласкать вагину баронессы. Его язык то играл с торчащим клитором, то раздвигал губки и проникал внутрь, так глубоко, насколько мог.
- Это случайно, не из-за этого Вашего карлика? - неожиданно спросил барон, сдвинув брови. Баронесса побледнела от страха, Кастор на мгновение даже остановился в своих забавах.
- Поймите, баронесса, я человек прогрессивный. Я не намерен Вас ревновать к кому-либо. И никогда этого не делал. Но этот Ваш роман с карликом, выходит за рамки. Не то, что приличий, но и здравого смысла!
Баронесса взяла себя в руки.
- Мы уже говорили об этом. И приняли решение подарить карликов графу де Шомбару. К чему вновь эти разговоры?
Кастор, который было замер, возобновил движения. В этот раз это был его палец. Один, второй, третий, а потом и целиком кулачок. Баронесса сжала зубы, чтобы не закричать, карлик засовывал кулак резко и грубо, видимо злился. Она сжала его голову ногами. Ей было немного больновато, но при этом каждое его движение вызывали у неё острое жгучее удовольствие.
- Я просто хочу удостовериться, что Вы оставили свою глупую и вредную для нашей репутации привязанность — с нажимом сказал барон.
Баронесса не могла ему ответить, она старалась сдержать крик, амплитуда движений руки карлика в ней становилась все быстрее. По сути, она сейчас стояла перед бароном на одной ноге. Вторая была на плече карлика, она терлась ей об его голову. Вагина активно выделяла смазку, Лаура очень боялась выдать себя чавкающим звуком. Её грудь сковал страх, но в то же время, она чувствовала ни с чем не сравнимое наслаждение. Руки её судорожно впились в каркас юбки. Лицо выдавало самый широкий спектр чувств.
- Я смотрю, Вам и правда не по себе — сказал барон, - значит есть истина в моих словах. Что же, мы еще вернемся к этому разговору, а сейчас прошу, пойдемте. Маркиз ждет.
С губ баронессы сорвался крик, карлик достиг самой её глубины.
- Я... даже не вспоминала... о нём... поверьте... барон... У меня... просто кружится голова... Дайте мне время...
- Что же, хотелось бы верить. До этого прискорбного случая, Вы всегда были в высшей степени благоразумны. Я пойду, а Вы присоединяйтесь. Мы будем в розовом зале замка.
Баронесса лишь кивнула. Когда барон отвернулся и тяжело зашагал прочь, она прикрыв рот рукой, чтобы не кричать, достигла пика наслаждения. Рука карлика продолжала неистово двигаться в её горячей, влажной пещерке. Она так крепко держала ногами его голову, что казалось вот-вот задушит его. Панталоны намокли от брызнувшего сока.
Кастор вылез из под юбки баронессы. Лаура оперлась спиной о стенку беседки.
Он зло посмотрел на неё.
- Так это была твоя идея? Отдать меня с Поллуксом?
Лаура заплакала. Кастор развернулся и пошел прочь.
- Постой! - крикнула она вслед, - ты простишь меня когда-нибудь?
- Нет! - резко и коротко ответил Кастор.
Баронесса вздохнула. У этих маленьких людей непомерно большая гордость.
Лилиан всегда любила подобные приемы и балы. Особенно, если на них собиралось столь блистательное общество. Но сегодня, на приеме в честь принца Субиза, она не могла заставить себя веселиться. Немудрено, шевалье Олифант более двух месяцев назад отбыл по приказу командования в Луизиану, где шла война с англичанами и индейцами, и с тех пор от него не было никаких вестей. Сначала она пыталась заглушить эту тоску играми с Мадлен, но после того, как она заставила служанку отдаться двум карликам, та покинула замок и больше её никто не видел. Юная Мари, которая графиня вызывала к себе, потушить бушующий в ней огонь страсти была слишком неопытна, к тому же не отдавалась этому удовольствию в полную силу.
Конечно, здесь были её прежние любовники, но разве могли они сравниться с шевалье? Это все равно, что есть остывший луковый суп после чудесного соуса с трюфелями. В этих мыслях и тревогах прием пролетел почти незаметно. Вот уже глубокая ночь, близилась кульминация, выступление знаменитого кастрата Анжинелли.
Гости собрались в афитеатре замкового парка. Многие были настроены скептически, здесь во Франции не любили итальянскую оперу, а еще больше не любили кастратов. Но сам король оказался горячим поклонником этих странных людей, и следом за ним и принц Субиз изъявил готовность и желание послушать удивительное пение. Потому, никто не смел выражать скепсис вслух.
Декорации на сцене изображали античный дворец, сегодня перед господами разыгрывалась опера «Улисс и Цирцея». Сначала на сцену выбежали поросята. Не те грязные животные из крестьянского хлева, милые чистенькие свинки, украшенные бантиками. По амфитеатру пошел смех и одобрительный гул. Следом за ними вышла женщина невероятно высокого роста, несколько нескладная, с небольшой головой, капризно поджатыми губками. Она обвела глазами зрителей, задержавшись взглядом на графине. Лилиан смотрела в ответ, на мгновение забыв о приличиях. Сложно было оторваться от этих огромных васильково-голубых глаз.
Женщина запела. И зал затих, поскольку мало кому доводилось слышать столь чудесный голос. Он сочетал в себе силу мужского, высокий тембр женского и невероятную звонкость и чистоту детского голоса. Это был глас с небес. Не зря кастрат взял себе псевдоним Анжинелли.
И вот день торжества настал. Антонен пришел на кухню, нарядный, в своем лучшем камзоле из белого шелка, тщательно напудренный, надушенный, с искусно уложенными волосами, опираясь на трость. Выглядел он так, будто намерен не готовить, а присутствовать на приеме у короля. Старшая кухарка Марго уже бежала ему навстречу.
- Все готово! - сказала она, запыхавшись.
Маланфан улыбнулся кончиками губ, слегка кивнул Марго и подошел к столу, где стояла фарфоровая миска. Маланфан положил тертый имбирь, добавил немного ванили, насыпал секретную смесь из молотых кореньев. Остался главный ингредиент. Маланфан повернулся к Марго, которая затаив дыхание следила за каждым движением мастера.
- Где ассистентка? - спросил он у кухарки.
- Мари! - крикнула та.
К повару подошла горничная Мари. Она была сильно смущена и смотрела себе под ноги. Ассистентка весьма важна для приготовления этого соуса. Маланфан всегда требовал на эту роль юную девушку, которая ещё не знала мужчины. В этот раз это была Мари, которая наиболее подходила из всей прислуги. Марго сообщила об этом Мари ещё вчера и предупредила экономку, о том, что горничная будет какое-то занята на кухне.
- Мсье Маланфан чудной человек, но он настоящий мастер своего дела. Делай все, что он велит и не удивляйся. Так надо! Он будет готовить особое блюдо для самого принца Субиза!
Мари испуганно кивала, ничего не понимая. И вот она перед этим странным человеком, стоит, не решаясь поднять на него глаза, будто перед ней сам принц.
- Не бойся, дитя! - сказал повар и нежно потрепал служанку по щеке.
- Оставьте нас! - велел он остальным кухаркам. Они послушно вышли. На кухне остались лишь Маланфан и Мари. Он дал ей бокал бургундского белого и велел выпить.
- Опустись на колени, закрой глаза и открой ротик! - ласково сказал повар после того как Мари залпом опустошила бокал.
Мари весьма удивилась, но подчинилась. Она встала на колени перед Маланфаном, зажмурилась и открыла рот. Послышалось шуршание, повар сделал шаг к ней и неожиданно в её рту оказалось нечто похожее на упругую колбасу. Мари замычала и попробовала выплюнуть нечто.
- Тише, дитя, тише, не бойся...
Маланфан нежно гладил Мари по щеке. Она открыла глаза, у неё во рту был фаллос повара. Мари попыталась вскочить, но Маланфан обхватил рукой её затылок, насаживая ротиком на свой инструмент.
- У тебя хорошо получается... - сказал он отрывисто дыша, - не останавливайся. Очень нежно... Чем нежнее, тем нежнее выходит соус...
Фаллос во рту служанки стал еще тверже и больше. Повар вытащил его, перед лицом Мари раскачивалась смоченная её слюной розовая блестящая головка.
- Пройдись язычком — велел Маланфан.
Мари никогда раньше не занималась ничем подобным с мужчиной. Но с женщинами опыт был. Она осторожно лизнула головку, словно весеннюю сосульку.
- Не так... - мягко сказал повар, - снизу вверх...
Он приподнял фаллос, чтобы Мари было удобнее. Она все схватывала на лету. Её острый язычок заскользил по стволу.
- Теперь пощекочи уздечку языком... Это придаст некоторую игривость блюду... Так... хорошо. Чуть легче, порхай язычком как бабочка...
Язычок Мари, самый его кончик слегка качался его уздечки. Маланфан задыхался от удовольствия.
- Прекрасно! А теперь мошонку... Возьми зубками, это придаст остроты.
Мари слегка укусила, даже больше слегка коснулась зубками мошонки Маланфана. От недели воздержания яички были налиты, будто свинцом. Рукой она осторожно двигала нежную кожицу крайней плоти. Повар сбросил на пол чепец Мари и теперь гладил её по волосам, говоря что-то на латыни и греческом. Потом он велел снова взять свой фаллос в рот. Мари, вошедшая во вкус, с чмоканьем проглотила его целиком, она упруго скользила губами по всей длине, иногда выпуская изо рта и вновь охватывая головку своим нежным ротиком. Фаллос повара начал пульсировать.
- Дитя! - сказал он с трудом, - скорее... давай сюда миску! Давай её сюда...
Мари выпустила член со звуком пробки, вылетевшей из бутыли. Она вскочила, взяла миску.
- Поднеси её сюда...
Едва Мари поднесла миску, как повар начал извергать в неё накопленное семя. На дне посуды, оно смешивалось с ингредиентами, положенными ранее. Маланфан выдавил все до капли и дрожащими руками отдал миску Мари.
- Осталось тщательно перемешать и можно подавать к столу... - сказал он служанке, пряча фаллос обратно в штаны.
Глава 6. Что скрывает баронесса
Для Лилиан замужество за старым графом было первым и единственным. Для графа это был уже третий брак, и единственный бездетный. Впрочем, жаловаться ему было не на что, от первой жены у него был сын Огюст, его наследник, одутловатый краснолицый мужчина 50 лет. От второй - дочь Лаура, которая была младше Лилиан всего на несколько лет.
Как только Лаура вошла в брачный возраст, граф отдал её замуж за барона Демаре. Род Демаре был не особенно знатен по сравнению с де Шомбарами, но барон будучи человеком энергичным, имел большие связи при дворе, к тому обладал немалым состоянием.
Все дело в том, что барон всю свою юность провел в Англии. У англичан он перенял деловую хватку и умение зарабатывать деньги. В то время, как французские аристократы смотрели свысока на подобные занятия, полагали их уделом плебеев-буржуа, барон плевал на эти условности и весьма преуспел. Конечно, он не любил Лауру, более того, до замужества он её даже не видел. Это была сделка, заключение союза с одним с знатных и старинных аристократических родов, которая давала барону новые связи и новые возможности.
К тому же, из Англии барон привез ещё любовь исключительно к юношам. В их компании он и проводил свободное время. Свою супругу он навещал лишь по необходимости, зову долга. Она обычно лежала, не шевелясь, когда он пытался сначала ввести в неё недостаточно твердый член, потом пытался побыстрее закончить с неприятным для него делом. Обычно от этого желания его и без того небольшой фаллос становился еще меньше и мягче, потому, чтобы излиться водянистым семенем в баронессу, ему приходилось изрядно попотеть. Барону приходилось в эти моменты закрывать глаза и представлять одного из своих любовников. Лаура лежала под ним и смотрела на украшенный цветами балдахин над их кроватью. Она мечтала о том, чтобы он уже побыстрее оставил её в покое.
Когда Лаура родила ему наследника, барон с большим облегчением перестал навещать свою супругу. Впрочем, Лаура об этом не сильно сожалела. Лаура не была красавицей, нос длинноват, губы слишком узки и сжаты, подбородок вытянут и остр. К тому же Лаура в детстве пережила оспу, которая оставила рытвины на лице. Впрочем, пудра, настоящее благословение этого века, легко скрывала этот недостаток. И в ухажерах недостатка никогда не было. Но любила Лаура всего одного человека, но была вынуждена с ним расстаться. И этот шрам в её сердце не могла скрыть никакая пудра, само всемогущее время казалось бессильным.
Даже сейчас, на пышном приеме для принца Субиза, Лаура не находила себе места. Игры, танцы, светские беседы не увлекали её, мыслями она была где-то далеко.
Потому, при первой возможности, баронесса отстала от компании гостей и решила немного побыть одна в одной из беседок парка, что окружал замок Шомбар. Но не тут то было. Она услышала тихое покашливание у себя за спиной. Баронесса была в прекрасном платье, что было специально пошито для этого бала. Его юбка-панье напоминала огромный колокол, закрепленный на каркасе из ивового дерева. Потому она поворачивалась всегда осторожно, ведь в ином случае она рисковала опрокинуть близко стоящего человека столь громоздкой одеждой.
Но стоящий за её спиной был достаточно далеко, чтобы избежать подобной участи. Это был карлик, одетый в костюм старинного пажа. Сердце баронессы готов было выскочить из груди.
- Кастор! - воскликнула она.
Карлик был одет в красную одежду. Дело в том, что карликов в замке было двое, они были братьями-близнецами. Чтобы не их не путать, графиня велела одеваться Кастору во все красное, а его брату Поллуксу во все голубое. Однако, Лаура прекрасно отличила бы его и без одежды. Движения Кастора была чуть резче, взгляд чуть злее. Она, может быть единственная в этом мире, кто могла их различать.
- Узнала меня — саркастически и непочтительно ответил Кастор Луизе, будто бы равной, - а я уж думал тоже начала путать.
- Тебя невозможно ни с кем спутать!
- Тогда зачем ты отдала меня? Зачем подарила этой гадкой графине?
- Это не моя вина. Меня вынудили!
Кастор внимательно посмотрел ей в глаза. Потом тихо вздохнул и сказал:
- Верю... Я так скучал.
- Я тоже.
Не сговариваясь, они пошли в ближайшую беседку. Лаура вся дрожала в волнении и некотором нетерпении. Как же долго они были в разлуке. Наверно, месяца два. Она осторожно села на скамью, Кастор почти целиком скрылся в колоколе её огромной юбки. Она почувствовала его жаркое дыхание внутренней стороны своих бёдер. Язык карлика уже проник в разрез её панталон, начал играть с её клитором. Лаура задохнулась от удовольствия, как же ей этого не хватало!
Послышался шорох гравия. Кто-то шел в их сторону.
- Баронесса, Вы здесь?
Это был голос барона Демаре. Лаура испуганно вскочила. Маленький Кастор так и остался под её огромной юбкой.
- Баронесса, я искал Вас повсюду! Нас ждёт маркиз Десеншаль на партию в фараон.
- Да, я скоро буду. Мне нужно немного побыть одной...
- Вы неважно выглядите, Лаура. Случайно, не заболели? Это было бы весьма некстати.
- Нет! Я прекрасно себя чувствую. Просто, что-то закружилась голова, ах!
В момент, когда баронесса произносила эту фразу, Кастор не терял времени, он продолжал ласкать вагину баронессы. Его язык то играл с торчащим клитором, то раздвигал губки и проникал внутрь, так глубоко, насколько мог.
- Это случайно, не из-за этого Вашего карлика? - неожиданно спросил барон, сдвинув брови. Баронесса побледнела от страха, Кастор на мгновение даже остановился в своих забавах.
- Поймите, баронесса, я человек прогрессивный. Я не намерен Вас ревновать к кому-либо. И никогда этого не делал. Но этот Ваш роман с карликом, выходит за рамки. Не то, что приличий, но и здравого смысла!
Баронесса взяла себя в руки.
- Мы уже говорили об этом. И приняли решение подарить карликов графу де Шомбару. К чему вновь эти разговоры?
Кастор, который было замер, возобновил движения. В этот раз это был его палец. Один, второй, третий, а потом и целиком кулачок. Баронесса сжала зубы, чтобы не закричать, карлик засовывал кулак резко и грубо, видимо злился. Она сжала его голову ногами. Ей было немного больновато, но при этом каждое его движение вызывали у неё острое жгучее удовольствие.
- Я просто хочу удостовериться, что Вы оставили свою глупую и вредную для нашей репутации привязанность — с нажимом сказал барон.
Баронесса не могла ему ответить, она старалась сдержать крик, амплитуда движений руки карлика в ней становилась все быстрее. По сути, она сейчас стояла перед бароном на одной ноге. Вторая была на плече карлика, она терлась ей об его голову. Вагина активно выделяла смазку, Лаура очень боялась выдать себя чавкающим звуком. Её грудь сковал страх, но в то же время, она чувствовала ни с чем не сравнимое наслаждение. Руки её судорожно впились в каркас юбки. Лицо выдавало самый широкий спектр чувств.
- Я смотрю, Вам и правда не по себе — сказал барон, - значит есть истина в моих словах. Что же, мы еще вернемся к этому разговору, а сейчас прошу, пойдемте. Маркиз ждет.
С губ баронессы сорвался крик, карлик достиг самой её глубины.
- Я... даже не вспоминала... о нём... поверьте... барон... У меня... просто кружится голова... Дайте мне время...
- Что же, хотелось бы верить. До этого прискорбного случая, Вы всегда были в высшей степени благоразумны. Я пойду, а Вы присоединяйтесь. Мы будем в розовом зале замка.
Баронесса лишь кивнула. Когда барон отвернулся и тяжело зашагал прочь, она прикрыв рот рукой, чтобы не кричать, достигла пика наслаждения. Рука карлика продолжала неистово двигаться в её горячей, влажной пещерке. Она так крепко держала ногами его голову, что казалось вот-вот задушит его. Панталоны намокли от брызнувшего сока.
Кастор вылез из под юбки баронессы. Лаура оперлась спиной о стенку беседки.
Он зло посмотрел на неё.
- Так это была твоя идея? Отдать меня с Поллуксом?
Лаура заплакала. Кастор развернулся и пошел прочь.
- Постой! - крикнула она вслед, - ты простишь меня когда-нибудь?
- Нет! - резко и коротко ответил Кастор.
Баронесса вздохнула. У этих маленьких людей непомерно большая гордость.
Глава 7. Графиня и кастрат
Лилиан всегда любила подобные приемы и балы. Особенно, если на них собиралось столь блистательное общество. Но сегодня, на приеме в честь принца Субиза, она не могла заставить себя веселиться. Немудрено, шевалье Олифант более двух месяцев назад отбыл по приказу командования в Луизиану, где шла война с англичанами и индейцами, и с тех пор от него не было никаких вестей. Сначала она пыталась заглушить эту тоску играми с Мадлен, но после того, как она заставила служанку отдаться двум карликам, та покинула замок и больше её никто не видел. Юная Мари, которая графиня вызывала к себе, потушить бушующий в ней огонь страсти была слишком неопытна, к тому же не отдавалась этому удовольствию в полную силу.
Конечно, здесь были её прежние любовники, но разве могли они сравниться с шевалье? Это все равно, что есть остывший луковый суп после чудесного соуса с трюфелями. В этих мыслях и тревогах прием пролетел почти незаметно. Вот уже глубокая ночь, близилась кульминация, выступление знаменитого кастрата Анжинелли.
Гости собрались в афитеатре замкового парка. Многие были настроены скептически, здесь во Франции не любили итальянскую оперу, а еще больше не любили кастратов. Но сам король оказался горячим поклонником этих странных людей, и следом за ним и принц Субиз изъявил готовность и желание послушать удивительное пение. Потому, никто не смел выражать скепсис вслух.
Декорации на сцене изображали античный дворец, сегодня перед господами разыгрывалась опера «Улисс и Цирцея». Сначала на сцену выбежали поросята. Не те грязные животные из крестьянского хлева, милые чистенькие свинки, украшенные бантиками. По амфитеатру пошел смех и одобрительный гул. Следом за ними вышла женщина невероятно высокого роста, несколько нескладная, с небольшой головой, капризно поджатыми губками. Она обвела глазами зрителей, задержавшись взглядом на графине. Лилиан смотрела в ответ, на мгновение забыв о приличиях. Сложно было оторваться от этих огромных васильково-голубых глаз.
Женщина запела. И зал затих, поскольку мало кому доводилось слышать столь чудесный голос. Он сочетал в себе силу мужского, высокий тембр женского и невероятную звонкость и чистоту детского голоса. Это был глас с небес. Не зря кастрат взял себе псевдоним Анжинелли.
