- Ваша мать находится под действием сильного успокоительного, - ласково прошептала девушка, – но дело идет на поправку. Доктор Екушов хорошо провел операцию.
Деригин попытался найти на ее руке участок кожи, свободный от трубок, игл, ремней и бинтов. Все что он хотел сделать, просто дать сигнал, что он рядом с ней. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее волосы, но наткнулся губами на провода.
Он заплакал, в то время как медсестра продолжала успокаивать его. Она помогла ему выйти из палаты и попросила подождать, пока она принесет ему успокоительного.
Деригин в бессилии опустился на стул и как ему казалось, на секунду прикрыл глаза, погружаясь в пучины поверхностного, но ужасающего сна, который подобно волне накрывал его с головой.
Он очнулся от руки, тронувшей его за плечо. Деригин встрепенулся, и резко подскочил на стуле, укутываясь в куртку, которую не снимал.
- Аркаша? – переспросил он. – Что ты здесь делаешь?
- У нас снова убийство, Федор, - озабоченно сказал Соловьев. – Свежий труп, причем наш коллега. Инспектор ГИБДД. Был обнаружен буквально полчаса назад. Почерк один и тот же, что при убийстве Фингера и убийстве той парочки. По ходу, у нас вырисовывается серия, и это маньяк.
Деригин очень хотел услышать, что в данной ситуации он был прав, но не в этом случае.
- Этим делом занимается Дымов, - сказал он. – Он не горит желанием, чтобы я помогал ему в расследовании.
- Это дело на особом контроле у ГЛАВКа, - сказал Соловьев. – Гурьев велел срочно разыскать тебя. Слушай, я понимаю, какие у тебя обстоятельства, и мне не очень удобно вытаскивать тебя вот так из больницы, но дело очень срочное. Поехали.
Деригин мог только вздохнуть. Сон стал для него роскошью.
07 октября 2023 года.
12:10 дня.
Денис был раздосадован, проснувшись этим субботним утром. Снежана так и не появилась, хотя именно этим последним убийством он гордился больше всего. И проникновение души инспектора он ощутил больше всего. Тот момент, когда она входила в него, покинув его бренное тело, он не мог объяснить словами. Это было настолько мощно и настолько прекрасно, что он чувствовал теперь ее присутствие в себе постоянно.
Денис верил, что с каждой новой душой он приобретает силу ее обладателя, но не его слабости. Он верил, что при слиянии его души с новой, она очищает ее, делает лучше, спасает и дает шанс на искупление.
При этом он верил, что сам он тоже грешен, но каждый год, в первую субботу октября он ходил на исповедь и очищался. Очищал свою душу, но, к сожалению, не разум. Разум его был отравлен мыслями во грехе, желаниями и фантазиями, причем некоторые из них были настолько невероятны, что он ничего не мог с этим поделать.
Эта суббота не была исключением. Денис всегда ходил в одну и ту же церковь, практически в одно и то же время, после полудня, когда в ней уже было не так много народу. В основном, верующие ходили на утренние службы, крестины и отпевания тоже в основном проходили в первой половине дня.
Исповедаться можно было и публично, но Денис предпочитал частные беседы со священнослужителем, и уже несколько лет ходил к отцу Серафиму. В первый раз он почувствовал необходимость исповедаться, после того как несколько лет назад на отдыхе познакомился со Снежаной, еще находясь в браке. Он тогда понял, что впервые полюбил по-настоящему, и что он испытывает угрызения совести, так как он венчался с Галиной, своей бывшей женой, в церкви.
Вспоминая свою первую исповедь, он вспомнил, как сильно он волновался, ведь ему предстояло рассказать о самом сокровенном, то, что с ним происходило, о своих тайных грехах, но и не исповедаться он не мог, так как ему нужно было снять тяжесть с души. Но когда он познакомился с отцом Серафимом, тревога, живущая тогда в нем, куда-то ушла, уступив место доверию. Священник внимательно выслушал его тогда, пока он исповедался, затем, покрыв ему голову епитрахилью, он прочитал молитву, отпустив ему грехи. Денис же в свою очередь поцеловал крест и Евангелие.
Несмотря на большое количество прихожан, Денису казалось, что отец Серафим узнает его всякий раз, когда он приходит, как бы выделяя его из всех остальных. Ему даже казалось, что священник относится ему как к сыну, по крайней мере на время исповеди он проявлял к нему любви и заботы гораздо больше, чем его собственный отец за всю его жизнь. И за это Бондарев был бесконечно благодарен ему.
Сейчас же все было совсем по-другому. За последний месяц его жизнь слишком сильно изменилась, и он не просто стал теперь другим человеком. Он взял на себя самый страшный грех – убийство. И Денис знал, что даже если это было совершено во имя благой цели, остальные, да что там остальные, почти все, сразу же станут обвинять его, ибо они слепы, чтобы видеть сие истинное предназначение.
И Денис очень надеялся, что отец Серафим увидит это предназначение, отпустит ему грехи и не станет осуждать его. А если и осудит, то все равно будет молчать, так как таинство исповеди нерушимо, и за это священника могли отлучить от церкви.
В храм Денис никогда не одевал парик, точнее он снимал его в машине, перед тем как зайти внутрь. Ему казалось, что так будет правильнее. Этим он хотел показать, что от Господа Бога у него нет никаких секретов, хотя он был уверен, что Всевышний и так все про него знает, все его мысли, даже поступки, которых он еще не сделал.
Вот и сейчас, находясь перед церковью, в салоне машины, Денис осторожно снял парик, стараясь не видеть собственный взгляд в зеркало заднего вида. Он опять не удержался и потрогал кожу на голове. Она снова показалось ему чересчур сухой, шершавой и отталкивающей, покрытой маленькой щетиной отрастающих волос. Денис следил, чтобы этого не было. Он брил голову каждые три дня.
Заходя в церковь, он поднял воротник своего плаща, стараясь не смотреть на остальных прихожан. Большинство из них была ему не ровня и не только по социальному статусу. Никто даже и не представлял масштабы его грехов и терзания его собственной души. Исповеди некоторых бабушек, он был уверен, были настолько мелки, насколько и они сами, но он был уверен, что каждому в этом мире есть свое место, и если бы все были уникальны, как он, то он просто затерялся бы в толпе.
Денис перекрестился и спросил про отца Серафима у женщины, которая продавала в церкви свечи. Она сказала, что он сейчас придет. Денис кивнул и стал терпеливо ждать, не отходя от прилавка. Он ничего не имел против того, что церковь продает крестики, свечи для верующих, он был против того, когда на этом реально пытаются заработать.
В прошлом году в августе он был в командировке и случайно забрел на местный блошиный рынок, где в том числе продавали и свечи. Рядом находилась маленькая церквушка. Денис тогда не собирался заходить внутрь, но он успел прочитать объявление на ее дверях: «Свечи, купленные вне стен храма, не являются жертвой, угодной Богу». И он тогда задался вопросом, где находится та грань, та невидимая черта, переступив которую сострадание превращается в наживу.
Или спасение души в убийстве, как в его случае.
От раздумий его отвлекло приветствие отца Серафима. Для священника он был очень точен, всегда появлялся ровно в 13.00 дня, и за это Денис очень уважал его. Мягким голосом он пригласил его пройти для исповеди к отдельному маленькому алтарю. Они прошли мимо скамеек с прихожанами в небольшой уголок, где никто не мог услышать того, что расскажет Денис. Хотя, он долго не мог решиться на то, что собирался сказать.
- Батюшка, - начал он. – Меня зовут Денис. Отпустите мне грехи, ибо я грешен.
- Все мы грешны, сын мой, - заботливо сказал отец Серафим. – В чем же состоит твой грех?
Денис помедлил с ответом, нервно сглотнул, как будто собрался проглотить ком, застрявший у него в горле и после чего сказал:
- Я забираю души у вашего отца.
- Пожалуйста, повтори, сын мой, - в голосе священника появилась озадаченность.
- Я забираю души у вашего отца, - смиренно повторил Денис. – Но не потому, что я хочу специально совершить этот грех. Я искренне считаю, что именно слияние наших душ во время их смерти помогает им очиститься и обрести покой.
07 октября 2023 года.
12:10 дня.
Деригин видел, как раздосадован подполковник Гурьев, который вызвал их с Дымовым в субботу на планерку. В таком состоянии Федор видел его впервые. Скорее всего раздался звонок сверху, что свидетельствовало о особой важности этого дела и о его особом контроле. На памяти Деригина такое было только однажды, когда на уши был поднят не только их отдел, но еще и соседние коллеги для поимки серийного убийцы.
- Четыре убийства, - процедил Гурьев, положив руки на стол. – Четыре убийства, а еще и месяца не прошло. Последний убитый – инспектор Крайнов, наш коллега. На самом верху нам дали неделю, чтобы найти этого маньяка.
- Товарищ подполковник, в случае Андрея Фингера мы придерживаемся версии, что это было уличное ограбление, и не связано с остальными делами, - начал было Дымов, но Гурьев поднял руку и он сразу замолчал.
- Судмедэксперт Ненарокова считает иначе, - сказал подполковник. – Она ознакомилась со всеми результатами и нашла общую связь между преступлениями.
Он достал из ящика стола папку и положил ее на стол перед своими подчиненными. Деригин усмехнулся и победно посмотрел на Дымова. Тот пересекся с ним взглядом и отвернулся в сторону.
- Дымов, - сказал подполковник. – Советую тебе ознакомиться с материалом. И привлеки Деригина к этому делу в помощь. Серийные убийцы больше по его части.
Дымов молча кивнул в ответ, выражая полное согласие, забрал папку со стола Гурьева.
- Докладывайте мне о каждом шаге и желательно каждый день, - сказал подполковник, давая понять, что субботняя аудиенция закончена.
Оба вышли из его кабинета и направились к кабинету Дымова. Зайдя туда, майор плотно закрыл за собой дверь и бросил бумаги себе на стол.
- А ты выбрал себе достойную подружку, - сказал он. – Она действительно хороша. Интересно, как у нее вышло показать материал кому-то из Главного управления внутренних дел. У нее там есть знакомые?
- Ее дядя каждое лето ловит рыбу с генералом Мимолетовым, - улыбнулся Деригин. – Это традиция для обоих.
- Ладно, - махнул рукой Дымов, - но что у нас сейчас есть? С чего нам начинать? Какая-то связь между жертвами никак не просматривается.
- Кроме того, что они люди, - продолжал улыбаться Деригин. – Как мы с тобой.
- Хочешь сказать, что нас тоже могут прихлопнуть, вот так на улице, без причин? – недоверчиво спросил Дымов.
- Причина всегда есть, - на этих словах Деригин перестал улыбаться. – Но бывает, что эта причина недоступна для понимания обычным людям. Нам с тобой.
Он подошел к столу Дымова и взял с него какой-то журнал со сканвордами. После чего он повернулся снова к майору.
- Хоть какая-то польза от этого бесполезного клочка бумаги, - усмехнулся он. – Новиков и Крайнов ведь были достаточно высокими мужчинами, так ведь?
- Что ты имеешь в виду?
- Теперь я убийца с молотком, или обломком трубы. Я поражаю череп жертвы. – Деригин поднял над головой журнал, и резко опустил его вниз. – Что ты видишь? Я сделаю это снова. Смотри на мою правую руку. – Он опять поднял журнал и опустил его, изображая сокрушительный удар. – Что ты видишь?
- Твоя рука не была вытянута, - сказал Дымов. - Она была согнута. Верхний конец журнала был всего в нескольких сантиметрах над головой.
- Верно. Вот так человек, как правило, наносит удар. Когда ты забиваешь молотком гвоздь, ты не вытягиваешь руку над уровнем головы. Ты держишь локоть согнутым, чтобы лучше контролировать точность удара. Ты поднимаешь руку высоко, чтобы обеспечить достаточную силу. Это бессознательное умение на основе опыта. Чтобы выработать тактику, ты сможешь поднять молоток только на дюйм или два.
- Молоток не может оставить такой след раны на жертве, - покачал головой Дымов.
- Мария тоже так считает, - сказал Деригин. – Но суть не в этом. Но это что-то было нанесено с достаточной силой, чтобы проникнуть в мозг жертвы на глубину до нескольких сантиметров. Я еще не видел его отчета, который увидел генерал.
- Может быть, убийца – «левша»? – предположил Дымов.
- Нет, положение тела и раны указывают на другое. Крайнов был около ста восьмидесяти сантиметров роста. Если убийца поднял свое оружие выше его головы, и нанес удар сверху вниз, и прокол был достаточно глубоким, то смею предположить, что он выше его сантиметров на десять. Вещественных доказательств так мало, и я должен начинать хоть с чего-то.
- Давай сначала начнем с того, что узнаем, что это за оружие, - Дымов взял в руки папку, где были данные результатов вскрытия и открыл ее. – У твоей подруги были подозрения на этот счет? Что это могло быть?
- Я думаю, что это что-то вроде небольшой кирки для добывания горных пород, - пожал плечами Деригин. – Ту, которую можно спрятать под одеждой, чтобы она была не замечена для окружающих. Представь себе, высокого хорошо одетого мужчину с большой строительной киркой в руках. Он сразу вызовет подозрения.
- Ты уверен, что орудие убийства всегда было одним и тем же? В случае с Новиковым удар был нанесен не в голову, а через нижнюю челюсть. А в случае девушки - она вообще «выжила после нападения», - сказал Дымов и сразу поправился. – То есть, она умерла, но не сразу.
- Алексей, врач, который оперировал девушку, объяснил мне, что такое возможно, - стал объяснять Деригин. – Что череп человека на самом деле еще более крепок, чем мы себе представляем. Что нельзя пустить себе пулю в голову и сразу умереть. Ты когда-нибудь стрелял в голову подозреваемому при задержании?
- Было дело. Добивал наповал. Ты же знаешь, что если ублюдок выживет, то замучаешься отписываться по поводу правомерного использования табельного оружия. Но когда мы уже подбегали к преступнику, то он был уже мертв.
Деригин попытался найти на ее руке участок кожи, свободный от трубок, игл, ремней и бинтов. Все что он хотел сделать, просто дать сигнал, что он рядом с ней. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее волосы, но наткнулся губами на провода.
Он заплакал, в то время как медсестра продолжала успокаивать его. Она помогла ему выйти из палаты и попросила подождать, пока она принесет ему успокоительного.
Деригин в бессилии опустился на стул и как ему казалось, на секунду прикрыл глаза, погружаясь в пучины поверхностного, но ужасающего сна, который подобно волне накрывал его с головой.
Он очнулся от руки, тронувшей его за плечо. Деригин встрепенулся, и резко подскочил на стуле, укутываясь в куртку, которую не снимал.
- Аркаша? – переспросил он. – Что ты здесь делаешь?
- У нас снова убийство, Федор, - озабоченно сказал Соловьев. – Свежий труп, причем наш коллега. Инспектор ГИБДД. Был обнаружен буквально полчаса назад. Почерк один и тот же, что при убийстве Фингера и убийстве той парочки. По ходу, у нас вырисовывается серия, и это маньяк.
Деригин очень хотел услышать, что в данной ситуации он был прав, но не в этом случае.
- Этим делом занимается Дымов, - сказал он. – Он не горит желанием, чтобы я помогал ему в расследовании.
- Это дело на особом контроле у ГЛАВКа, - сказал Соловьев. – Гурьев велел срочно разыскать тебя. Слушай, я понимаю, какие у тебя обстоятельства, и мне не очень удобно вытаскивать тебя вот так из больницы, но дело очень срочное. Поехали.
Деригин мог только вздохнуть. Сон стал для него роскошью.
07 октября 2023 года.
12:10 дня.
Денис был раздосадован, проснувшись этим субботним утром. Снежана так и не появилась, хотя именно этим последним убийством он гордился больше всего. И проникновение души инспектора он ощутил больше всего. Тот момент, когда она входила в него, покинув его бренное тело, он не мог объяснить словами. Это было настолько мощно и настолько прекрасно, что он чувствовал теперь ее присутствие в себе постоянно.
Денис верил, что с каждой новой душой он приобретает силу ее обладателя, но не его слабости. Он верил, что при слиянии его души с новой, она очищает ее, делает лучше, спасает и дает шанс на искупление.
При этом он верил, что сам он тоже грешен, но каждый год, в первую субботу октября он ходил на исповедь и очищался. Очищал свою душу, но, к сожалению, не разум. Разум его был отравлен мыслями во грехе, желаниями и фантазиями, причем некоторые из них были настолько невероятны, что он ничего не мог с этим поделать.
Эта суббота не была исключением. Денис всегда ходил в одну и ту же церковь, практически в одно и то же время, после полудня, когда в ней уже было не так много народу. В основном, верующие ходили на утренние службы, крестины и отпевания тоже в основном проходили в первой половине дня.
Исповедаться можно было и публично, но Денис предпочитал частные беседы со священнослужителем, и уже несколько лет ходил к отцу Серафиму. В первый раз он почувствовал необходимость исповедаться, после того как несколько лет назад на отдыхе познакомился со Снежаной, еще находясь в браке. Он тогда понял, что впервые полюбил по-настоящему, и что он испытывает угрызения совести, так как он венчался с Галиной, своей бывшей женой, в церкви.
Вспоминая свою первую исповедь, он вспомнил, как сильно он волновался, ведь ему предстояло рассказать о самом сокровенном, то, что с ним происходило, о своих тайных грехах, но и не исповедаться он не мог, так как ему нужно было снять тяжесть с души. Но когда он познакомился с отцом Серафимом, тревога, живущая тогда в нем, куда-то ушла, уступив место доверию. Священник внимательно выслушал его тогда, пока он исповедался, затем, покрыв ему голову епитрахилью, он прочитал молитву, отпустив ему грехи. Денис же в свою очередь поцеловал крест и Евангелие.
Несмотря на большое количество прихожан, Денису казалось, что отец Серафим узнает его всякий раз, когда он приходит, как бы выделяя его из всех остальных. Ему даже казалось, что священник относится ему как к сыну, по крайней мере на время исповеди он проявлял к нему любви и заботы гораздо больше, чем его собственный отец за всю его жизнь. И за это Бондарев был бесконечно благодарен ему.
Сейчас же все было совсем по-другому. За последний месяц его жизнь слишком сильно изменилась, и он не просто стал теперь другим человеком. Он взял на себя самый страшный грех – убийство. И Денис знал, что даже если это было совершено во имя благой цели, остальные, да что там остальные, почти все, сразу же станут обвинять его, ибо они слепы, чтобы видеть сие истинное предназначение.
И Денис очень надеялся, что отец Серафим увидит это предназначение, отпустит ему грехи и не станет осуждать его. А если и осудит, то все равно будет молчать, так как таинство исповеди нерушимо, и за это священника могли отлучить от церкви.
В храм Денис никогда не одевал парик, точнее он снимал его в машине, перед тем как зайти внутрь. Ему казалось, что так будет правильнее. Этим он хотел показать, что от Господа Бога у него нет никаких секретов, хотя он был уверен, что Всевышний и так все про него знает, все его мысли, даже поступки, которых он еще не сделал.
Вот и сейчас, находясь перед церковью, в салоне машины, Денис осторожно снял парик, стараясь не видеть собственный взгляд в зеркало заднего вида. Он опять не удержался и потрогал кожу на голове. Она снова показалось ему чересчур сухой, шершавой и отталкивающей, покрытой маленькой щетиной отрастающих волос. Денис следил, чтобы этого не было. Он брил голову каждые три дня.
Заходя в церковь, он поднял воротник своего плаща, стараясь не смотреть на остальных прихожан. Большинство из них была ему не ровня и не только по социальному статусу. Никто даже и не представлял масштабы его грехов и терзания его собственной души. Исповеди некоторых бабушек, он был уверен, были настолько мелки, насколько и они сами, но он был уверен, что каждому в этом мире есть свое место, и если бы все были уникальны, как он, то он просто затерялся бы в толпе.
Денис перекрестился и спросил про отца Серафима у женщины, которая продавала в церкви свечи. Она сказала, что он сейчас придет. Денис кивнул и стал терпеливо ждать, не отходя от прилавка. Он ничего не имел против того, что церковь продает крестики, свечи для верующих, он был против того, когда на этом реально пытаются заработать.
В прошлом году в августе он был в командировке и случайно забрел на местный блошиный рынок, где в том числе продавали и свечи. Рядом находилась маленькая церквушка. Денис тогда не собирался заходить внутрь, но он успел прочитать объявление на ее дверях: «Свечи, купленные вне стен храма, не являются жертвой, угодной Богу». И он тогда задался вопросом, где находится та грань, та невидимая черта, переступив которую сострадание превращается в наживу.
Или спасение души в убийстве, как в его случае.
От раздумий его отвлекло приветствие отца Серафима. Для священника он был очень точен, всегда появлялся ровно в 13.00 дня, и за это Денис очень уважал его. Мягким голосом он пригласил его пройти для исповеди к отдельному маленькому алтарю. Они прошли мимо скамеек с прихожанами в небольшой уголок, где никто не мог услышать того, что расскажет Денис. Хотя, он долго не мог решиться на то, что собирался сказать.
- Батюшка, - начал он. – Меня зовут Денис. Отпустите мне грехи, ибо я грешен.
- Все мы грешны, сын мой, - заботливо сказал отец Серафим. – В чем же состоит твой грех?
Денис помедлил с ответом, нервно сглотнул, как будто собрался проглотить ком, застрявший у него в горле и после чего сказал:
- Я забираю души у вашего отца.
- Пожалуйста, повтори, сын мой, - в голосе священника появилась озадаченность.
- Я забираю души у вашего отца, - смиренно повторил Денис. – Но не потому, что я хочу специально совершить этот грех. Я искренне считаю, что именно слияние наших душ во время их смерти помогает им очиститься и обрести покой.
07 октября 2023 года.
12:10 дня.
Деригин видел, как раздосадован подполковник Гурьев, который вызвал их с Дымовым в субботу на планерку. В таком состоянии Федор видел его впервые. Скорее всего раздался звонок сверху, что свидетельствовало о особой важности этого дела и о его особом контроле. На памяти Деригина такое было только однажды, когда на уши был поднят не только их отдел, но еще и соседние коллеги для поимки серийного убийцы.
- Четыре убийства, - процедил Гурьев, положив руки на стол. – Четыре убийства, а еще и месяца не прошло. Последний убитый – инспектор Крайнов, наш коллега. На самом верху нам дали неделю, чтобы найти этого маньяка.
- Товарищ подполковник, в случае Андрея Фингера мы придерживаемся версии, что это было уличное ограбление, и не связано с остальными делами, - начал было Дымов, но Гурьев поднял руку и он сразу замолчал.
- Судмедэксперт Ненарокова считает иначе, - сказал подполковник. – Она ознакомилась со всеми результатами и нашла общую связь между преступлениями.
Он достал из ящика стола папку и положил ее на стол перед своими подчиненными. Деригин усмехнулся и победно посмотрел на Дымова. Тот пересекся с ним взглядом и отвернулся в сторону.
- Дымов, - сказал подполковник. – Советую тебе ознакомиться с материалом. И привлеки Деригина к этому делу в помощь. Серийные убийцы больше по его части.
Дымов молча кивнул в ответ, выражая полное согласие, забрал папку со стола Гурьева.
- Докладывайте мне о каждом шаге и желательно каждый день, - сказал подполковник, давая понять, что субботняя аудиенция закончена.
Оба вышли из его кабинета и направились к кабинету Дымова. Зайдя туда, майор плотно закрыл за собой дверь и бросил бумаги себе на стол.
- А ты выбрал себе достойную подружку, - сказал он. – Она действительно хороша. Интересно, как у нее вышло показать материал кому-то из Главного управления внутренних дел. У нее там есть знакомые?
- Ее дядя каждое лето ловит рыбу с генералом Мимолетовым, - улыбнулся Деригин. – Это традиция для обоих.
- Ладно, - махнул рукой Дымов, - но что у нас сейчас есть? С чего нам начинать? Какая-то связь между жертвами никак не просматривается.
- Кроме того, что они люди, - продолжал улыбаться Деригин. – Как мы с тобой.
- Хочешь сказать, что нас тоже могут прихлопнуть, вот так на улице, без причин? – недоверчиво спросил Дымов.
- Причина всегда есть, - на этих словах Деригин перестал улыбаться. – Но бывает, что эта причина недоступна для понимания обычным людям. Нам с тобой.
Он подошел к столу Дымова и взял с него какой-то журнал со сканвордами. После чего он повернулся снова к майору.
- Хоть какая-то польза от этого бесполезного клочка бумаги, - усмехнулся он. – Новиков и Крайнов ведь были достаточно высокими мужчинами, так ведь?
- Что ты имеешь в виду?
- Теперь я убийца с молотком, или обломком трубы. Я поражаю череп жертвы. – Деригин поднял над головой журнал, и резко опустил его вниз. – Что ты видишь? Я сделаю это снова. Смотри на мою правую руку. – Он опять поднял журнал и опустил его, изображая сокрушительный удар. – Что ты видишь?
- Твоя рука не была вытянута, - сказал Дымов. - Она была согнута. Верхний конец журнала был всего в нескольких сантиметрах над головой.
- Верно. Вот так человек, как правило, наносит удар. Когда ты забиваешь молотком гвоздь, ты не вытягиваешь руку над уровнем головы. Ты держишь локоть согнутым, чтобы лучше контролировать точность удара. Ты поднимаешь руку высоко, чтобы обеспечить достаточную силу. Это бессознательное умение на основе опыта. Чтобы выработать тактику, ты сможешь поднять молоток только на дюйм или два.
- Молоток не может оставить такой след раны на жертве, - покачал головой Дымов.
- Мария тоже так считает, - сказал Деригин. – Но суть не в этом. Но это что-то было нанесено с достаточной силой, чтобы проникнуть в мозг жертвы на глубину до нескольких сантиметров. Я еще не видел его отчета, который увидел генерал.
- Может быть, убийца – «левша»? – предположил Дымов.
- Нет, положение тела и раны указывают на другое. Крайнов был около ста восьмидесяти сантиметров роста. Если убийца поднял свое оружие выше его головы, и нанес удар сверху вниз, и прокол был достаточно глубоким, то смею предположить, что он выше его сантиметров на десять. Вещественных доказательств так мало, и я должен начинать хоть с чего-то.
- Давай сначала начнем с того, что узнаем, что это за оружие, - Дымов взял в руки папку, где были данные результатов вскрытия и открыл ее. – У твоей подруги были подозрения на этот счет? Что это могло быть?
- Я думаю, что это что-то вроде небольшой кирки для добывания горных пород, - пожал плечами Деригин. – Ту, которую можно спрятать под одеждой, чтобы она была не замечена для окружающих. Представь себе, высокого хорошо одетого мужчину с большой строительной киркой в руках. Он сразу вызовет подозрения.
- Ты уверен, что орудие убийства всегда было одним и тем же? В случае с Новиковым удар был нанесен не в голову, а через нижнюю челюсть. А в случае девушки - она вообще «выжила после нападения», - сказал Дымов и сразу поправился. – То есть, она умерла, но не сразу.
- Алексей, врач, который оперировал девушку, объяснил мне, что такое возможно, - стал объяснять Деригин. – Что череп человека на самом деле еще более крепок, чем мы себе представляем. Что нельзя пустить себе пулю в голову и сразу умереть. Ты когда-нибудь стрелял в голову подозреваемому при задержании?
- Было дело. Добивал наповал. Ты же знаешь, что если ублюдок выживет, то замучаешься отписываться по поводу правомерного использования табельного оружия. Но когда мы уже подбегали к преступнику, то он был уже мертв.
