Эксперимент in vitro
За те десять стандартных суток, которые длился полет до Лация, Корнелия еще несколько раз проверила и перепроверила прихваченную на всякий случай отчетность по семейным торговым предприятиям. Сомнения вызывала лишь себестоимость. Не занижена ли? Корнелия прикинула и так и эдак. Нет! Все цифры сходились и, что показательно, отражали реальное положение дел. Отчетность, если кому-то вздумается придраться, безупречна.
А в Остии прямо у причала их с Тиберием ждал личная лектика(1) Гая Клавдия. Бессменный личный возничий свекра — невозмутимый Публий Брутеий выглядел обеспокоенным. Видимо, тоже не хотел попадать под горячую руку главы фамилии.
- Господин за последние сутки связался со мной десять раз, - предупредил он.
Корнелия решила прикинуться дурочкой.
- Так что мы не в гостиницу? А привести себя в подобающий вид? - всплеснула она руками.
Но Публий Бруттий был неумолим:
- У меня четкие указания, госпожа. Сразу — в поместье.
Она украдкой бросила на раздосадованного Тиберия вопросительный взгляд. Муж закусил нижнюю губу. Первый признак отчаяния, если говорить о фамильных привычках Клавдиев.
«Вечные боги, только не развод!» - истово взмолилась патрицианка. И, кроме этой просьбы, у неё в голове ничего не осталось — ни цифр из отчетов, ни желания что-то доказывать.
Они летели прямо в грядущий закат. Классический, малиново-золотой, какой бывает только на Лации, и никогда на Аррии Приме. Летели над изумрудными волнами холмов, над лентами древних дорог, над прекрасной землей предков — колыбелью великой звездной Республики. В любом ином случае Корнелия с чистой совестью любовалась бы пейзажами, многократно воспетыми великими поэтами, но только не сейчас.
Тиберий, тот вообще не смотрел в иллюминатор. В его наушниках играла музыка, а лицо не выражало ничего. Полностью сосредоточился на предстоящем разговоре или ищет в себе запасы смирения, которые небеспредельны даже у Клавдия.
Корнелия легонько коснулась его плеча: «Может, всё не так страшно?»
Патриций в ответ ласково сжал ладонь жены: «Будем надеяться до последнего».
Хотя, откровенно говоря, надежды у них осталось очень мало. В первый момент, когда от pater familias(2) , от Гая Клавдия Пульхра, пришло это странное приглашение нанести визит на Лаций и непременно вместе, они решили, что в семье кто-то родился или умер. Иного повода затребовать их обоих в родовое поместье не существовало. Кроме одного, самого страшного для супругов.
«Только не развод, только не развод!» - мысленно твердил Тиберий Клавдий.
Так в свое время отец вызвал его к себе и с порога объявил без долгих предисловий: «Ты женишься на Корнелии Арвине. Свадьба через месяц. Свободен». И Тиберий безропотно покорился, собственно, он всегда знал, что женится на той, на кого укажет патер. Тиберий и сам не мог похвастаться идеальными чертами, но его невеста оказалась, мягко говоря, не красавицей, в отличие от многочисленного выводка её сестер и кузин. Что правда, то правда. Зато она была веселой и на редкость обаятельной. А еще... а еще она заставляла смеяться и радоваться каждую клеточку его тела. Всегда. Все годы их счастливого брака, каждое его мгновение.
«Не думай о плохом, просто не думай и не смотри на него как побитый щенок. Проще разжалобить камень. Не думай, не накликивай беду», - уговаривал Тиберий себя.
- Нам нужен народный трибун.
Гай Клавдий, консуляр(3) и pater familias семейства Пульхров – самого могучего побега ветвистого древа Клавдиев, приветствовал сына и невестку кивком и сразу же перешел к делу. И так много времени потеряли. Отпрыск должен был вылететь к отцу по первому зову – знал, что бывает за непослушание. Однако не такой уж длинный путь от Колонии Аррии Примы до Лация занял у него не неделю, а целых десять дней. Сын наверняка станет оправдывать опоздание присутствием жены – женщины всегда неторопливы. Но выслушивать его лепет Гай Клавдий не собирался, равно как и тратить время на положенные приветствия. Довольно с них и кивка.
Он принял Тиберия и его жену в саду родового гнезда Пульхров, среди нежного плеска фонтанов и пения птиц, под неярким сиянием Фебы, приглушенным силовым куполом. Здесь, на столичной планете Республики, патриарху одного из влиятельнейших патрицианских фамилий де-юре не могло угрожать ничто. Де-факто же… силовое поле еще никому не мешало.
- В провинции ты совершенно разучился носить тогу, - Гай Клавдий поморщился, окинув сына придирчивым взглядом. – Или Корнелия пренебрегает обязанностями супруги претора? Подними глаза, Корнелия. Мой сын излишне снисходителен к тебе, как я вижу. Что это в твоих волосах – золотой гребень?
- Отец, уверяю тебя, я… - начал Тиберий, тайком сжимая руку супруги. Но глава фамилии отмахнулся:
- Неважно. Вы и так слишком задержались. К делу. Поди сюда, сын, а ты, Корнелия, присядь пока там, - и указал ей на скамью чуть в стороне, у бассейна, в центре которого мраморная нимфа вечно горевала над разбитым кувшином.
- Итак, нам нужен свой народный трибун. Этот Марциан, выкормыш Лициниев, и так подпортил нам крови, а в запасе у популяров есть еще один, как бишь его… Тот, недавно усыновленный Сервилиями. Напомни мне его имя.
- Я не знал, что Сервилии усыновили еще одного плебея, - осторожно покачал головой Тиберий. – Прости, отец, но некоторые новости идут до Аррии Примы довольно долго. Но если ты считаешь, что свой трибун нам нужен… - он оживился, демонстрируя свой интерес. И, что уж скрывать, облегчение. Небось, ожидал-то совсем иного. Наверняка всю дорогу они с Корнелией прорыдали друг у друга в объятиях, опасаясь приказа о разводе.
- Мне предстоит кого-то усыновить? – спросил сын, когда молчание отца стало невыносимым. – Поэтому ты вызвал нас, - он оглянулся на жену, - нас вдвоем?
- Нет. Не поэтому, - обронил Гай Клавдий и тоже посмотрел на Корнелию. – Арвина, поверни лицо к свету. М-да, - он покачал головой, оценив увиденное: - Это было упущением. В наше время не стоит пренебрегать внешней привлекательностью. Что ж, генетики это подправят.
- Отец? – недоумение в глазах у Тиберия медленно сменялось страхом.
- Сейчас вы оба отправитесь в дом и сдадите генетический материал. Техники уже ждут. Нам нужен народный трибун, и мы его получим. Не усыновим какого-нибудь выскочку-плебея, а вырастим своего собственного. Патриция по крови и воспитанию, но плебея в глазах закона. In vitro(4) , - добавил он на тот случай, если сын и его туповатая, как все Корнелии Арвины, жена, не поняли с первого раза. – В репликаторе. Что такое, Тиберий? Ты собираешься возразить?
Конечно, он собирался, он даже почти уже открыл рот для возражения, или мольбы, или еще какой-нибудь глупости, на которые так щедра молодость. Но не посмел. Приказ pater familias – это закон. На том стояла и стоять будет Республика, да благословят ее все боги и богини.
- Ну, ступайте, - милостиво кивнул Гай Клавдий. – После процедуры… Корнелия, ты можешь проследить за тем, как зародыш поместят в репликатор. И ты, Тиберий, тоже.
Маленькая поблажка за проявление покорности. Сопротивления сына он не ждал, но вот Корнелия… С ней могли возникнуть проблемы. Женщины до сих пор непредсказуемы, особенно патрицианки. Вместо того чтобы подвергаться унизительной процедуре, не говоря уж о грядущем позоре, Корнелия Арвина могла прямо сейчас, не сходя с места, потребовать развода. И получить его, заодно и разгласив до поры их маленькую тайну. Но, конечно, она этого не сделала. Между Тиберием и его женой, кроме благопристойного взаимного уважения, была еще и любовь – редкость, почти дикость среди патрициев.
- После всего приходите в мой таблин(5) . Обсудим будущее нашего нового проекта в подробностях.
Сын позволил себе только один вопрос. Уже на пороге дома, оглянувшись, он негромко спросил:
- А… какое имя получит это… этот… тот, кто родится?
Видимо, при жене поразительно мягкотелый для Клавдия Тиберий не решился употребить грубое, но технически более точное «вылупится».
- Клодий, - не задумываясь, ответил глава семьи. – Ты назовешь его Публий Клодий Пульхр.
В перистиле(6) еще не успели стихнуть шаги придавленной грядущей процедурой пары, а Гая Клавдия уже почтила визитом его собственная жена. Одни боги ведают, почему матрона выжидала, но уж точно не ради соблюдения приличий. За Семпронией водилась дурная привычка периодически плевать на все традиции, в том числе и на традицию повиновения супругу, и чем старше становилась она, тем чаще давала себе волю. Впрочем, уже много лет отношения Гая Клавдия с женой носили весьма формальный характер: Семпрония вышла из детородного возраста, и необходимость посещать ее спальню отпала сама собой. Но пусть красота патрицианки увяла, зато ум остался при ней, а влияние могущественной фамилии Семпрониев росло год от года. Ergo, Семпрония была не той женщиной, которую можно было так просто запереть наедине с прялкой или выставить за порог со словами: «Верни ключи». Да и повода, в общем-то, не нашлось бы. В глазах всей Республики это была лучшая из жен.
- Гай, - она без приглашения уселась рядом и заглянула ему через плечо. – Раз ты сидишь тут с вином и генетическим прогнозом, а от вздохов Корнелии дрожит весь дом, значит, свою гениальную идейку ты все-таки решил воплотить. Но эти выкладки, - матрона брезгливо покосилась на вирт-планшет мужа, - не расскажут тебе о последствиях.
- Ты здесь генетик, Семпрония, - он выключил планшет и потянулся за вином. – Вот ты и расскажи.
- Всего сотня лет брака – и ты уже интересуешься моим мнением! – усмехнулась она. – Воистину, невероятный прогресс для Клавдия, мой Гай. Но, кроме шуток, первое, что сделает твой… гомункул, когда войдет в возраст – это возненавидит свое сословие. Патриций по крови и воспитанию, репликаторный по сути – ты уверен, что хочешь завести в своем доме такое существо?
- Этот гомункул, как ты выразилась, твой будущий внук, женщина.
- Еще один Клавдий, - Семпрония отмахнулась. – Невелико приобретение, да и потеря, случись что, не велика. Кстати, раз уж ты взялся починять свою породу, кроме внешности стоит подправить и мозги. Иначе вылупится что-то вроде Тиберия или его Арвины, помилуйте меня лары Семпрониев!
- А второе? – спросил он, игнорируя язвительное это замечание. – Что, по-твоему, он сделает во вторую очередь?
- Возненавидит тебя, конечно. И всех Клавдиев заодно, - она насмешливо скривила тонкие губы. – Красавчик с внешностью амикуса(7) , но не безмозглый. Прирожденный политик. Это будет изворотливая и подлая сволочь, мой Гай, и я надеюсь дожить до того дня, когда он сорвется с поводка и вонзит нож тебе в спину. Фигурально выражаясь.
Хотя по лицу ее читалось, что Семпрония не отказалась бы увидеть и буквальное воплощение этого пророчества.
- Почему я до сих пор не развелся с тобой, о сивилла? – фыркнул Гай Клавдий, на всякий случай отодвигаясь подальше.
Женщина тонко улыбнулась. Ответ на этот риторический вопрос они знали оба. Дело было не в искренней любви Гая Клавдия к шахтам Семпронии, ее лабораториям и проектам, не к деньгам, составлявшим на данный момент примерно треть состояния фамилии. И не в желании матроны сохранить статус замужней и уважаемой женщины. О, нет. Их связывало кое-что прочней даже общих детей и денег. Кровь. Та самая кровь, что разлилась однажды в мозгу Марка Клавдия, отца Гая и свекра Семпронии, и открыла Гаю путь к вершинам. У них обоих руки по самые плечи замараны были в той крови.
- Спросил бы лучше, почему я до сих пор не стала твоей вдовой, мой Гай, - женщина пожала плечами. – Но пей свое вино без опаски. Сегодня оно не отравлено. Грядущая ненависть твоего репликаторного «внука» – лучший из ядов, даже мне не синтезировать такого.
- Пусть ненавидит, - буркнул он, предпочитая не развивать тему отравлений и внезапных смертей, - лишь бы боялся. А ты, Семпрония…
- Да, да, я прослежу, чтобы техники ничего не напутали, - кивнула она. – И чтоб не болтали – тоже. Будь спокоен, Гай. Это будет идеальный Клавдий. Усовершенствованный. Claudius Optimus Maximus(8) .
- Не богохульствуй! – одернул ее муж. – И его назовут Публий. Публий Клодий, твой внук.
- Клавдий, Клодий… И я тебя прошу – не называй это моим внуком, - Семпрония поднялась и посмотрела на него сверху вниз. – Да уж, я ни за что это не пропущу.
Гай Клавдий, несмотря на множество средств, имевшихся в арсенале pater familias, не спешил применять их, дабы урезонить свою благородную и благочестивую супругу. Даже если не вспоминать о неком тайном соглашении, однажды заключенном между ними, даже если забыть о том, что слишком многое в благосостоянии и влиянии Клавдиев зависит от Семпронии, ссориться с ее могущественной фамилией – последнее дело. Семпрония не хотела развода, ее вполне устраивало положение матроны и относительная независимость. А Гай Клавдий… Развод не украшает политическую карьеру – во-первых. Это слишком дорого – во-вторых. А в-третьих - он не хотел однажды заснуть и не проснуться больше, чтобы оставить Семпонию наслаждаться победой во всем блеске безутешного вдовства. Смерть во сне от аневризмы – что может быть естественнее? Никто и никогда не заподозрит в этом умысел, а если и заподозрит – не сможет доказать. Как недоказанными остались подозрения после смерти отца Гая и свекра Семпронии.
Гай Клавдий провалами в памяти не страдал, и когда Семпрония изрекала пророчества, от них не отмахивался. Он слишком хорошо знал свою жену. Но запретить сыну и невестке приглашать ее к себе и наносить ответные визиты – это было ему вполне по силам. Так он и поступил. Неважно, что там в итоге вырастет из «гомункула», но оградить репликаторного внука от влияния бабки следовало обязательно.
Семпрония, впрочем, особенного интереса к юному Клодию не проявляла. Он перестал занимать патрицианку с тех пор, как вылупился, то есть, родился. Пока зародыш плавал в питательном растворе репликатора, он был проектом, над которым интересно было работать, загадкой, помимо воли затянувшей Семпронию, но затем… Еще один мальчишка – существо, стоящее на одну ступеньку выше на эволюционной лестнице просто в силу наличия Y-хромосомы, да и еще один Клавдий к тому же. Ничего такого, что стоило бы риска нарушить хрупкое перемирие, некий паритет, сложившийся между супругами.
Но когда отчаянное и первое за последние шестнадцать лет личное сообщение от Корнелии Арвины преодолело расстояние между Аррией Примой и Лацием, а затем достигло Путеолы, исследовательского центра и кабинета Семпронии, патрицианка вдруг поняла, что сглупила. И даже хуже того – опоздала. Гай Клавдий, беззастенчиво пользуясь врожденным и законным преимуществом, обошел супругу в их бесконечной гонке. Но сложить руки и отступиться – нет, Семпрония была не такова. Тем паче, когда в распоряжении матроны имеется личная унирема, на которой полет до Лация занимает всего-то три дня.
Методы, с помощью которых Семпрония получила необходимую информацию о гомункуле, то есть, хм… внуке, сделали бы честь любому профессиональному разведчику. В конце концов, кто их, разведчиков, модифицирует еще на стадии зародыша? Многообещающая фамилия Юлиев - всего лишь один из проектов лабораторий Семпронии, но это был очень удачный проект. В общем, навыков матроны хватило на то, чтоб если не догнать, то хотя бы перехватить Клодия и его педагога в космопорту Остии. Подумаешь, задержать рейс... для Семпронии это была такая мелочь!
