И тут же получаю по хребту призрачным веером.
- Гав-гав, - говорит Боко с укоризной и снова виляет крысиным своим хвостом.
Обстановка разрядилась, братья ржут.
«Тебе бы все хиханьки, сучка неблагодарная! - орет мне прямо в мозг Сяомэй. - Зачем, о боги, я связался с этой лахудрой?»
И лупит, лупит веером. Согласна, от этих нематериальных шлепков такой мерзкий эмоциональный фон. Жуть!
Потом приезжает Жмот и привозит с собой Красавчика — слегка нетрезвого, а потому грустного и обиженного на весь мир в моем лице.
- Ребенок, как ты могла меня под арест посадить? Набралась опыта у своих полицейских дружков, э? Не уважаешь старость, э?
Утешать и разубеждать я его не собираюсь. Всё это сентиментальное бла-бла-бла в сериалах для домохозяек можно посмотреть и слезу пустить, если очень хочется.
- Бухло - в баре, - говорю. - На кодовом замке дата твоего рождения. Захочешь есть — спроси у Чи, он что-нить на кухне организует. Пульт от телевизора... Хрен знает где, но ты найдешь.
- Эх, ребенок... - вздыхает расчувствовавшийся Красавчик. - Приходи потом, поболтаем.
Да, было бы отлично, снова, как в прежние времена, сидеть рядышком — голова к голове - на диване и лопать чипсы из одного пакета, и смотреть что-нибудь спортивное, и болтать ни о чем. Я всегда в такие моменты представляла, что Тан — мой папочка и...
«Завязывай с соплями, - напоминает мне ками. - У тебя дел непочатый край. Власть без боя не дается. Вперед, Ямада Рин!» И коленом мне под зад придает ускорение.
А тут и Юто подскакивает с папочкой своей кевларовой, и давай мне голову цифрами забивать. К нему присоединяется Чжун Ки. Но я теперь предупреждена и вооружена, я ему не дам себя как бы невзначай приобнять, якобы от избытка братских чувств.
Если при жизни дяди Кенты этот старый дом напоминал логово зверя (не в смысле запахов, нет), то я сразу же вношу сюда атмосферу современного офиса. Для полного счастья только мисс Ван не хватает. Но она сейчас сторожит наш 99-й этаж. Фирма «Джекпот» объявила трехдневный траур по трагически скончавшемуся почетному президенту — многоуважаемому господину Ямаде Кенте. Теперь там всё в белых цветах и траурных венках. И этот сад скорби охраняет прекрасный и опасный дракон на пятнадцатисантиметровых шпильках.
По традиции вся организация похорон — от заказа цветов до меню поминального обеда — лежит на наследнике. И я верчусь, как... маленькая ками вокруг ствола своей ивы. Она в шоке от Сяомэя, а я — от всего остального. И от поведения Боко. Старая собачья сволочь не сдается — пытается подлизаться (в буквальном смысле — лизнуть мою ногу).
- Мелкий, - говорю я, вызвав в бывший дядюшкин кабинет телохранителя. - Езжай в мою квартиру, возьми чашку, из которой пил Макино-младший, и отвези её в ту же самую лабораторию.
У Мин Джуна глаза уже лезут на лоб от... генетического беспредела покойного Ян Чэня.
- Что, и этот тоже? - шепчет он.
- Угу.
Мелкий задумчиво чешет макушку.
- Может, и мне сделать анализ?
- Нет уж, - качаю я головой. - Относительно тебя я хочу остаться в счастливом неведении.
Вообще-то, мне нужна не правда, а компромат, который лучше иметь, чем не иметь. Вдруг когда-нибудь получится прижать «Драконов» через Кохея? Мечты, мечты...
Макино-младший легок на помине, он звонит мне, словно чувствует, что я о нем думаю.
- Ямада, - говорит он тоном придворного заговорщика. - Хорони дядю скорее.
- В смысле? Церемония уже завтра. Быстрее невозможно.
- Значит, усиль охрану тела, - настаивает он.
- Хочешь сказать, что твой братец задумал стырить труп? Серьезно?
- Рин, я ничего такого не говорил. Но, если бы я был на месте Томоэ, и желал того же, чего желает он, то выкрал бы покойника. Время работает на Томоэ.
Меня от этих слов пробивает на икоту. Вот черт, моей фантазии на такое не хватило бы.
- Ты сам-то как? - спрашиваю и чувствую, что он там улыбается.
- Спасибо, что спросила. Накачался таблеток, навел справки, кое с кем переговорил. Не всё так плохо, как кажется.
- Но ты хорошо спрятался? Томоэ до тебя не доберется?
- В ближайшее время — не думаю, но мне приятно, что ты за меня переживаешь, - говорит Кохей. - Ты тоже себя береги.
Вот что значит общий психиатр! Очень сближает.
- С кем это ты так мурлыкаешь? - спрашивает Жмот, подозрительно щурясь. Вот из кого выйдет ревнивейший из мужей. Если, конечно, он сумеет полюбить кого-то сильнее, чем любит биржевые котировки и шелест наличных.
- Кстати, по поводу «спрятать». Мне деньги возвращать или пусть полежат пока в безопасном месте?
- Пусть полежат, - говорю я после некоторых раздумий. - Тревожно мне что-то.
- Как скажешь, Хозяйка Рин.
«Некоторых людей так просто осчастливить», - бухтит ками.
За несколько часов проведенных в доме покойного дяди, Сяомэй оброс лютыми доспехами, отрастил себе меч размером с лопасть вертолетного пропеллера и явно косит под какого-то древнего героя. Даже чертов веер распушился. С чего бы это?
«Мля, - рычит ками. - Наконец-то эта драная выхухоль внимание обратила! Я ей намекаю-намекаю и никакой реакции. Глаза разуй!»
Он хочет сказать, что мне по-прежнему угрожает опасность? Так я и сама знаю. Стоп! Мне звонит офицер Дайити.
- В чем дело?
- Предупредить хочу, что 426-ой (4) Макино-старшего поднял на ноги всех своих лучших людей. На завтра у них что-то назначено.
- Угу. Похороны моего дяди.
«И моя церемония» - добавляю мысленно.
- Прими меры, стало быть.
- Как об этом узнал?
- Ну я же детектив, вообще-то, - как бы извиняется он. - Это несложно.
Да, это чертовски приятно, что Хиро беспокоится обо мне. И Кохей, тоже.
«Я от тебя охреневаю, мелкая ты зараза. Решила замутить трагическую историю? Про любовь между наследниками двух враждующих кланов?»
Да, как-то не слишком оригинально получается, согласна.
«Внезапно вспыхнувшие чувства между гангстершей и копом тоже не самый новый сюжет, кстати» - глумливо ржет ками, поигрывая исполинским призрачным мечом. Фетишист! Так и норовит испоганить девушке весь романтический настрой.
А мне все равно приятно! Все позвонили, все предупредили, проявили заботу. Почти все.
И только один человек не звонит и никаких вестей о себе не подает. И это отчего-то тревожит. Вдруг с ронином что-то нехорошее случилось? Почему я вообще о нем думаю, кто мне скажет?
Сяомэй молчит, никак мои мысли не комментирует. Тогда я дергаю Мелкого, а тот не отвечает. И мало-помалу я зверею. Поддатый Красавчик некстати лезет с воспоминаниями, Жмот вьется вокруг с бумажками, словно мясная муха, брат Ву Линь и тот покоя мне не дает — пытается выклянчить для себя какие-то особые условия отставки.
Смотрю, Чжун Ки снова рядом нарисовался весь из себя такой любезный. Вот, думаю, пора тебе, Красный Шест, начинать отрабатывать свои привилегии.
- Выдели-ка мне пару ребят посмышленей, чтобы я съездила в похоронное бюро, - прошу я его.
- Я и сам могу, для меня это честь.
И ухмыляется так плотоядно. Так-так, тут нужно сразу рога обламывать. Гляжу на него очень серьезно и говорю:
- Брат Чжун Ки, забудь, просто забудь, что я — женщина. Постарайся, потому что незаменимых людей не бывает.
Я не пугаю, я предупреждаю, причем честно и заранее. У главы клана всегда найдутся возможности и желающие, чтобы избавиться от неугодного человека.
- Хорошо, Хозяйка, договорились, - отвечает Чжун Ки, внезапно охрипшим голосом.
Это Сяомэя работа — прошелся призрачным мечом по горлу «Красного Шеста» для закрепления эффекта.
И я еду в компании трех бойцов туда, куда хочу, хотя сама не понимаю, почему именно я хочу именно туда. Может быть, убедиться, что все приготовления сделаны как надо? Не понимаю я себя в последнее время.
Заведение это самое известное в городе, дорогое и престижное. При нем поминальный зал в традиционном стиле. Народу там всегда полно, но на нас (не столько на меня, сколько на парней, которые уж слишком бандитского вида) никто почти внимания не обращает. Оно и понятно, у людей горе. Призраки, а их тут едва ли не больше, чем живых, тоже заняты, они вкушают оставленные им подношения. Вокруг столиков, уставленных мисочками с вертикально воткнутыми в пищу палочками, столпотворение, духи напирают со всех сторон, а посредине сидит ронин... и преспокойно наминает за обе щеки поминальный рис. Вот ведь проглот! И куда оно в него всё помещается? Я только рот успеваю открыть, чтобы наорать на бессовестного обжору, а он уже тут как тут.
- Добрый день, Хозяйка Рин! - скалится Рё. И улыбка у него солнечная, счастливая, лучистая. А у меня вдруг тоже теплеет на душе. Я так рада его видеть, так рада, что не могу сдержаться и смеюсь в ответ.
- Гляди, я новую одежду себе купил, - хвастается ронин.
Да, он купил. Ярко-красный спортивный костюм с желтыми лампасами и огромным золотым сердцем из пайеток на спине. И девчачьи кеды в стразиках. Только бандана старая вокруг шеи повязана, как и прежде.
- Красиво же, верно? И модно.
Он такой нелепый и смешной, что разозлиться у меня не получается, хоть убейся. Видимо, я имею слабость к мужчинам, у которых напрочь отсутствует чувство вкуса и меры.
- Очень красиво. Но немного неуместно на похоронах.
- Да? А я как-то не подумал. Извини, пожалуйста, - кланяется он. - Ты вовремя. Дядя уже готов. Нафаршир... Прости, набальзамировали его, от живого не отличишь.
Я не поскупилась на гроб, он шикарен — внутри шелк, снаружи перламутровая инкрустация по красному дереву. И дядя в гробу в самом деле как живой лежит. Серьезный и спокойный, каким никогда не был. Прическа — волосок к волоску, черная повязка на глаз аккуратно прилажена, дорогущий халат. Не стыдно братве показать.
И меня охватывает странное чувство. Вот лежит передо мной человек, убивший моего отца, человек, которому я почти каждый день желала смерти, а мне хочется, чтобы всё вернулось назад, всего на несколько дней. А все потому, что я до сих пор не понимаю, надо ли мне возглавить «Трилистник» или нет. Вдруг я со временем превращусь в такого же упыря или еще кого похуже? Какой бы я была, если бы дядя не забрал меня из сиротского приюта? И я не замечаю, что задаю эти вопросы вслух.
- Ты уже другая, - говорит Рё. - Лучше многих и не хуже большинства людей. Представь, что выйдешь сейчас из бальзамировочной с другими документами, никем не узнанной, словно все забыли, что есть такая Ямада Рин. Что станешь делать?
Я честно представила. И мысленно уткнулась носом в призрачную стену. Не будет в моей жизни Красавчика Тана и всех воспоминаний связанных с ним: пучеглазой куклы, штопанных колготок, сочинения «Как я провел лето», написанной под диктовку бандита-игромана, исчезнет Сяомэй, Мелкий, Жмот и еще множество людей, которые мне дороги.
- И всё же я была бы... свободна, - шепчу я. - Множество дорог лучше одной единственной, верно?
И поднимаю голову, чтобы встретиться взглядом с ронином, стоящим рядом. Так близко, что чувствую его дыхание на своих веках. А пахнет он травой, просто мокрой травой.
- Свобода, сама по себе, не дает ни счастья, ни радости. Она как небо. Просто, либо ты видишь его, либо нет, оставаясь на земле.
- А что дает?
- Уже не знаю. Раньше думал так же, как ты.
- А теперь? - спрашиваю я немеющими от смущения губами и взгляд отвожу.
Ох, а хризантемы-то в ленте замялись! Мы одновременно тянемся поправить белые лепестки, и я случайно касаюсь руки ронина — смуглой, со свежей царапиной на тыльной стороне ладони. И перестаю существовать, а вместе со мной весь остальной мир. Гаснет Солнце, останавливается Земля, улетает в космос Луна... Блин!
Домой... э, в смысле, в родовое гнездо я возвращаюсь с телом дядюшки в шикарном гробу, в компании смирных и вежливых до крайности «быков» и в полностью растрепанных чувствах. И вот, что это было? У нас с ронином что такое сейчас произошло? Но спросить мне не у кого, так как Рё, пока я отвечала на телефонный звонок, непостижимым образом исчез. Совсем, как те огромные девятихвостые лисы, которые в изобилии водятся на склонах его любимой горы. Стоило только взгляд отвести — и нет его. Впрочем, кредитку он мне не вернул, а значит, будет ему на что поужинать и переночевать.
- Что он себе там за новую одежду купил? - спрашивает Мелкий. - Брат Рё звонил, сказал - тебе не понравилось. Обещал, что завтра он будет одет правильно.
Брат Рё, значит? Так-так! Значит, Мелкому он звонит, а мне — нет? У, проглотина ненасытная!
- Еще один красный спортивный костюм, - ворчу я и злюсь, злюсь — и на себя, и на Рё, и на весь свет. И особенно, на Боко, который так и норовит лизнуть в коленку.
- Пшел вот, сучий сын!
Пёс обиженно отворачивается спиной и так тяжело вздыхает, что находящиеся поблизости братья неодобрительно качают головами. Ну и пусть!
Затем на меня налетает ками с веером и начинает чихвостить за то, что я не взяла с собой его амулеты.
«Ты голову взять с собой не забыла, нет? Только посмотри, что вокруг делается. Яо просто сбесились! Жить расхотелось?»
За своими душевными терзаниями я и не заметила возросшей мистической активности. А ведь Сяомэй прав. Что-то я совсем расклеилась.
Тем временем гроб торжественно устанавливают на подворье, буквально по колено заваленном цветами. Завтра цветов будет еще больше, завтра сюда явятся все кланники, кроме тех, кто в реанимации и за границей. Ли, когда из больницы выйдет, будет очень жалеть. Ничего, я ему видео пришлю.
Короче, движняк продолжается до самой ночи. Телефоны звонят, народ туда-сюда бегает, и только запах благовоний да белые фонари напоминают, что у нас тут все-таки похороны, а не сватовство.
Апофеозом становится звонок от главы «Драконов» - от Томоэ нашего разлюбезного.
- Тебе, гнида, чего надо? - спрашиваю, едва сдерживаясь, чтобы не послать его в любимых выражениях Сяомэя. Есть у него парочка смачных словечек...
- Как грубо, Ямада, как грубо, - фыркает он. - А я так хотел тебя поблагодарить за всё, что ты сделала для Кохея.
- За то, что вытащила из-под пуль твоего наемника, надеюсь?
- Именно! Теперь никому не надо доказывать, что мой чокнутый братец окончательно снюхался с «трилистниками». Такое облегчение.
- Поздравляю. У тебя всё?
- Почти, - мурлыкает Макино-старший. - Сделай-ка еще одно одолжение?
- Самой удавиться на шелковой простыне? - спрашиваю. - Не дождешься.
- Нуууу... Могла бы просто сбежать и избавить меня от необходимости тебя убивать.
Какое поразительное великодушие. Прямо сама доброта и гуманизм в одном флаконе.
- Вот как? А суперубийцу ты уже отозвал? - демонстрирую я свою осведомленность. И тут же наношу контрудар. - Я стану главой клана и Мастером горы. Ты же этого боишься?
Томоэ молчит, осмысливает мои слова, а потом заявляет:
- В таком случае, Ямада Рин, прощай. Ты - милашка и сиськи у тебя клевые, но жить я тебе не позволю. Вообще-то...
- Так. В жопу пошел, - говорю я и отключаюсь. И переношу его номер в черный список. И швыряю телефон в Боко.
Мелкий ловит его на лету и возвращает в целости.
- Шла бы ты спать, а? Я сейчас всех разгоню, тихо будет.
К нему присоединяется упившийся, но выспавшийся, а потому окончательно протрезвевший уже Красавчик:
- Давай, ребенок, полночь на дворе. Вот хлебни, - и протягивает мне булькающую фляжку.
Делаю большой глоток, потом еще, а третий мне не дают сделать. Отбирают выпивку и совместными усилиями заталкивают в мою же детскую комнату.
- Гав-гав, - говорит Боко с укоризной и снова виляет крысиным своим хвостом.
Обстановка разрядилась, братья ржут.
«Тебе бы все хиханьки, сучка неблагодарная! - орет мне прямо в мозг Сяомэй. - Зачем, о боги, я связался с этой лахудрой?»
И лупит, лупит веером. Согласна, от этих нематериальных шлепков такой мерзкий эмоциональный фон. Жуть!
Потом приезжает Жмот и привозит с собой Красавчика — слегка нетрезвого, а потому грустного и обиженного на весь мир в моем лице.
- Ребенок, как ты могла меня под арест посадить? Набралась опыта у своих полицейских дружков, э? Не уважаешь старость, э?
Утешать и разубеждать я его не собираюсь. Всё это сентиментальное бла-бла-бла в сериалах для домохозяек можно посмотреть и слезу пустить, если очень хочется.
- Бухло - в баре, - говорю. - На кодовом замке дата твоего рождения. Захочешь есть — спроси у Чи, он что-нить на кухне организует. Пульт от телевизора... Хрен знает где, но ты найдешь.
- Эх, ребенок... - вздыхает расчувствовавшийся Красавчик. - Приходи потом, поболтаем.
Да, было бы отлично, снова, как в прежние времена, сидеть рядышком — голова к голове - на диване и лопать чипсы из одного пакета, и смотреть что-нибудь спортивное, и болтать ни о чем. Я всегда в такие моменты представляла, что Тан — мой папочка и...
«Завязывай с соплями, - напоминает мне ками. - У тебя дел непочатый край. Власть без боя не дается. Вперед, Ямада Рин!» И коленом мне под зад придает ускорение.
А тут и Юто подскакивает с папочкой своей кевларовой, и давай мне голову цифрами забивать. К нему присоединяется Чжун Ки. Но я теперь предупреждена и вооружена, я ему не дам себя как бы невзначай приобнять, якобы от избытка братских чувств.
Если при жизни дяди Кенты этот старый дом напоминал логово зверя (не в смысле запахов, нет), то я сразу же вношу сюда атмосферу современного офиса. Для полного счастья только мисс Ван не хватает. Но она сейчас сторожит наш 99-й этаж. Фирма «Джекпот» объявила трехдневный траур по трагически скончавшемуся почетному президенту — многоуважаемому господину Ямаде Кенте. Теперь там всё в белых цветах и траурных венках. И этот сад скорби охраняет прекрасный и опасный дракон на пятнадцатисантиметровых шпильках.
По традиции вся организация похорон — от заказа цветов до меню поминального обеда — лежит на наследнике. И я верчусь, как... маленькая ками вокруг ствола своей ивы. Она в шоке от Сяомэя, а я — от всего остального. И от поведения Боко. Старая собачья сволочь не сдается — пытается подлизаться (в буквальном смысле — лизнуть мою ногу).
- Мелкий, - говорю я, вызвав в бывший дядюшкин кабинет телохранителя. - Езжай в мою квартиру, возьми чашку, из которой пил Макино-младший, и отвези её в ту же самую лабораторию.
У Мин Джуна глаза уже лезут на лоб от... генетического беспредела покойного Ян Чэня.
- Что, и этот тоже? - шепчет он.
- Угу.
Мелкий задумчиво чешет макушку.
- Может, и мне сделать анализ?
- Нет уж, - качаю я головой. - Относительно тебя я хочу остаться в счастливом неведении.
Вообще-то, мне нужна не правда, а компромат, который лучше иметь, чем не иметь. Вдруг когда-нибудь получится прижать «Драконов» через Кохея? Мечты, мечты...
Макино-младший легок на помине, он звонит мне, словно чувствует, что я о нем думаю.
- Ямада, - говорит он тоном придворного заговорщика. - Хорони дядю скорее.
- В смысле? Церемония уже завтра. Быстрее невозможно.
- Значит, усиль охрану тела, - настаивает он.
- Хочешь сказать, что твой братец задумал стырить труп? Серьезно?
- Рин, я ничего такого не говорил. Но, если бы я был на месте Томоэ, и желал того же, чего желает он, то выкрал бы покойника. Время работает на Томоэ.
Меня от этих слов пробивает на икоту. Вот черт, моей фантазии на такое не хватило бы.
- Ты сам-то как? - спрашиваю и чувствую, что он там улыбается.
- Спасибо, что спросила. Накачался таблеток, навел справки, кое с кем переговорил. Не всё так плохо, как кажется.
- Но ты хорошо спрятался? Томоэ до тебя не доберется?
- В ближайшее время — не думаю, но мне приятно, что ты за меня переживаешь, - говорит Кохей. - Ты тоже себя береги.
Вот что значит общий психиатр! Очень сближает.
- С кем это ты так мурлыкаешь? - спрашивает Жмот, подозрительно щурясь. Вот из кого выйдет ревнивейший из мужей. Если, конечно, он сумеет полюбить кого-то сильнее, чем любит биржевые котировки и шелест наличных.
- Кстати, по поводу «спрятать». Мне деньги возвращать или пусть полежат пока в безопасном месте?
- Пусть полежат, - говорю я после некоторых раздумий. - Тревожно мне что-то.
- Как скажешь, Хозяйка Рин.
«Некоторых людей так просто осчастливить», - бухтит ками.
За несколько часов проведенных в доме покойного дяди, Сяомэй оброс лютыми доспехами, отрастил себе меч размером с лопасть вертолетного пропеллера и явно косит под какого-то древнего героя. Даже чертов веер распушился. С чего бы это?
«Мля, - рычит ками. - Наконец-то эта драная выхухоль внимание обратила! Я ей намекаю-намекаю и никакой реакции. Глаза разуй!»
Он хочет сказать, что мне по-прежнему угрожает опасность? Так я и сама знаю. Стоп! Мне звонит офицер Дайити.
- В чем дело?
- Предупредить хочу, что 426-ой (4) Макино-старшего поднял на ноги всех своих лучших людей. На завтра у них что-то назначено.
- Угу. Похороны моего дяди.
«И моя церемония» - добавляю мысленно.
- Прими меры, стало быть.
- Как об этом узнал?
- Ну я же детектив, вообще-то, - как бы извиняется он. - Это несложно.
Да, это чертовски приятно, что Хиро беспокоится обо мне. И Кохей, тоже.
«Я от тебя охреневаю, мелкая ты зараза. Решила замутить трагическую историю? Про любовь между наследниками двух враждующих кланов?»
Да, как-то не слишком оригинально получается, согласна.
«Внезапно вспыхнувшие чувства между гангстершей и копом тоже не самый новый сюжет, кстати» - глумливо ржет ками, поигрывая исполинским призрачным мечом. Фетишист! Так и норовит испоганить девушке весь романтический настрой.
А мне все равно приятно! Все позвонили, все предупредили, проявили заботу. Почти все.
И только один человек не звонит и никаких вестей о себе не подает. И это отчего-то тревожит. Вдруг с ронином что-то нехорошее случилось? Почему я вообще о нем думаю, кто мне скажет?
Сяомэй молчит, никак мои мысли не комментирует. Тогда я дергаю Мелкого, а тот не отвечает. И мало-помалу я зверею. Поддатый Красавчик некстати лезет с воспоминаниями, Жмот вьется вокруг с бумажками, словно мясная муха, брат Ву Линь и тот покоя мне не дает — пытается выклянчить для себя какие-то особые условия отставки.
Смотрю, Чжун Ки снова рядом нарисовался весь из себя такой любезный. Вот, думаю, пора тебе, Красный Шест, начинать отрабатывать свои привилегии.
- Выдели-ка мне пару ребят посмышленей, чтобы я съездила в похоронное бюро, - прошу я его.
- Я и сам могу, для меня это честь.
И ухмыляется так плотоядно. Так-так, тут нужно сразу рога обламывать. Гляжу на него очень серьезно и говорю:
- Брат Чжун Ки, забудь, просто забудь, что я — женщина. Постарайся, потому что незаменимых людей не бывает.
Я не пугаю, я предупреждаю, причем честно и заранее. У главы клана всегда найдутся возможности и желающие, чтобы избавиться от неугодного человека.
- Хорошо, Хозяйка, договорились, - отвечает Чжун Ки, внезапно охрипшим голосом.
Это Сяомэя работа — прошелся призрачным мечом по горлу «Красного Шеста» для закрепления эффекта.
И я еду в компании трех бойцов туда, куда хочу, хотя сама не понимаю, почему именно я хочу именно туда. Может быть, убедиться, что все приготовления сделаны как надо? Не понимаю я себя в последнее время.
Заведение это самое известное в городе, дорогое и престижное. При нем поминальный зал в традиционном стиле. Народу там всегда полно, но на нас (не столько на меня, сколько на парней, которые уж слишком бандитского вида) никто почти внимания не обращает. Оно и понятно, у людей горе. Призраки, а их тут едва ли не больше, чем живых, тоже заняты, они вкушают оставленные им подношения. Вокруг столиков, уставленных мисочками с вертикально воткнутыми в пищу палочками, столпотворение, духи напирают со всех сторон, а посредине сидит ронин... и преспокойно наминает за обе щеки поминальный рис. Вот ведь проглот! И куда оно в него всё помещается? Я только рот успеваю открыть, чтобы наорать на бессовестного обжору, а он уже тут как тут.
- Добрый день, Хозяйка Рин! - скалится Рё. И улыбка у него солнечная, счастливая, лучистая. А у меня вдруг тоже теплеет на душе. Я так рада его видеть, так рада, что не могу сдержаться и смеюсь в ответ.
- Гляди, я новую одежду себе купил, - хвастается ронин.
Да, он купил. Ярко-красный спортивный костюм с желтыми лампасами и огромным золотым сердцем из пайеток на спине. И девчачьи кеды в стразиках. Только бандана старая вокруг шеи повязана, как и прежде.
- Красиво же, верно? И модно.
Он такой нелепый и смешной, что разозлиться у меня не получается, хоть убейся. Видимо, я имею слабость к мужчинам, у которых напрочь отсутствует чувство вкуса и меры.
- Очень красиво. Но немного неуместно на похоронах.
- Да? А я как-то не подумал. Извини, пожалуйста, - кланяется он. - Ты вовремя. Дядя уже готов. Нафаршир... Прости, набальзамировали его, от живого не отличишь.
Я не поскупилась на гроб, он шикарен — внутри шелк, снаружи перламутровая инкрустация по красному дереву. И дядя в гробу в самом деле как живой лежит. Серьезный и спокойный, каким никогда не был. Прическа — волосок к волоску, черная повязка на глаз аккуратно прилажена, дорогущий халат. Не стыдно братве показать.
И меня охватывает странное чувство. Вот лежит передо мной человек, убивший моего отца, человек, которому я почти каждый день желала смерти, а мне хочется, чтобы всё вернулось назад, всего на несколько дней. А все потому, что я до сих пор не понимаю, надо ли мне возглавить «Трилистник» или нет. Вдруг я со временем превращусь в такого же упыря или еще кого похуже? Какой бы я была, если бы дядя не забрал меня из сиротского приюта? И я не замечаю, что задаю эти вопросы вслух.
- Ты уже другая, - говорит Рё. - Лучше многих и не хуже большинства людей. Представь, что выйдешь сейчас из бальзамировочной с другими документами, никем не узнанной, словно все забыли, что есть такая Ямада Рин. Что станешь делать?
Я честно представила. И мысленно уткнулась носом в призрачную стену. Не будет в моей жизни Красавчика Тана и всех воспоминаний связанных с ним: пучеглазой куклы, штопанных колготок, сочинения «Как я провел лето», написанной под диктовку бандита-игромана, исчезнет Сяомэй, Мелкий, Жмот и еще множество людей, которые мне дороги.
- И всё же я была бы... свободна, - шепчу я. - Множество дорог лучше одной единственной, верно?
И поднимаю голову, чтобы встретиться взглядом с ронином, стоящим рядом. Так близко, что чувствую его дыхание на своих веках. А пахнет он травой, просто мокрой травой.
- Свобода, сама по себе, не дает ни счастья, ни радости. Она как небо. Просто, либо ты видишь его, либо нет, оставаясь на земле.
- А что дает?
- Уже не знаю. Раньше думал так же, как ты.
- А теперь? - спрашиваю я немеющими от смущения губами и взгляд отвожу.
Ох, а хризантемы-то в ленте замялись! Мы одновременно тянемся поправить белые лепестки, и я случайно касаюсь руки ронина — смуглой, со свежей царапиной на тыльной стороне ладони. И перестаю существовать, а вместе со мной весь остальной мир. Гаснет Солнце, останавливается Земля, улетает в космос Луна... Блин!
Домой... э, в смысле, в родовое гнездо я возвращаюсь с телом дядюшки в шикарном гробу, в компании смирных и вежливых до крайности «быков» и в полностью растрепанных чувствах. И вот, что это было? У нас с ронином что такое сейчас произошло? Но спросить мне не у кого, так как Рё, пока я отвечала на телефонный звонок, непостижимым образом исчез. Совсем, как те огромные девятихвостые лисы, которые в изобилии водятся на склонах его любимой горы. Стоило только взгляд отвести — и нет его. Впрочем, кредитку он мне не вернул, а значит, будет ему на что поужинать и переночевать.
- Что он себе там за новую одежду купил? - спрашивает Мелкий. - Брат Рё звонил, сказал - тебе не понравилось. Обещал, что завтра он будет одет правильно.
Брат Рё, значит? Так-так! Значит, Мелкому он звонит, а мне — нет? У, проглотина ненасытная!
- Еще один красный спортивный костюм, - ворчу я и злюсь, злюсь — и на себя, и на Рё, и на весь свет. И особенно, на Боко, который так и норовит лизнуть в коленку.
- Пшел вот, сучий сын!
Пёс обиженно отворачивается спиной и так тяжело вздыхает, что находящиеся поблизости братья неодобрительно качают головами. Ну и пусть!
Затем на меня налетает ками с веером и начинает чихвостить за то, что я не взяла с собой его амулеты.
«Ты голову взять с собой не забыла, нет? Только посмотри, что вокруг делается. Яо просто сбесились! Жить расхотелось?»
За своими душевными терзаниями я и не заметила возросшей мистической активности. А ведь Сяомэй прав. Что-то я совсем расклеилась.
Тем временем гроб торжественно устанавливают на подворье, буквально по колено заваленном цветами. Завтра цветов будет еще больше, завтра сюда явятся все кланники, кроме тех, кто в реанимации и за границей. Ли, когда из больницы выйдет, будет очень жалеть. Ничего, я ему видео пришлю.
Короче, движняк продолжается до самой ночи. Телефоны звонят, народ туда-сюда бегает, и только запах благовоний да белые фонари напоминают, что у нас тут все-таки похороны, а не сватовство.
Апофеозом становится звонок от главы «Драконов» - от Томоэ нашего разлюбезного.
- Тебе, гнида, чего надо? - спрашиваю, едва сдерживаясь, чтобы не послать его в любимых выражениях Сяомэя. Есть у него парочка смачных словечек...
- Как грубо, Ямада, как грубо, - фыркает он. - А я так хотел тебя поблагодарить за всё, что ты сделала для Кохея.
- За то, что вытащила из-под пуль твоего наемника, надеюсь?
- Именно! Теперь никому не надо доказывать, что мой чокнутый братец окончательно снюхался с «трилистниками». Такое облегчение.
- Поздравляю. У тебя всё?
- Почти, - мурлыкает Макино-старший. - Сделай-ка еще одно одолжение?
- Самой удавиться на шелковой простыне? - спрашиваю. - Не дождешься.
- Нуууу... Могла бы просто сбежать и избавить меня от необходимости тебя убивать.
Какое поразительное великодушие. Прямо сама доброта и гуманизм в одном флаконе.
- Вот как? А суперубийцу ты уже отозвал? - демонстрирую я свою осведомленность. И тут же наношу контрудар. - Я стану главой клана и Мастером горы. Ты же этого боишься?
Томоэ молчит, осмысливает мои слова, а потом заявляет:
- В таком случае, Ямада Рин, прощай. Ты - милашка и сиськи у тебя клевые, но жить я тебе не позволю. Вообще-то...
- Так. В жопу пошел, - говорю я и отключаюсь. И переношу его номер в черный список. И швыряю телефон в Боко.
Мелкий ловит его на лету и возвращает в целости.
- Шла бы ты спать, а? Я сейчас всех разгоню, тихо будет.
К нему присоединяется упившийся, но выспавшийся, а потому окончательно протрезвевший уже Красавчик:
- Давай, ребенок, полночь на дворе. Вот хлебни, - и протягивает мне булькающую фляжку.
Делаю большой глоток, потом еще, а третий мне не дают сделать. Отбирают выпивку и совместными усилиями заталкивают в мою же детскую комнату.
