Глава 1. Внимательный зритель
— Марисса, ты что зависла? Играй давай! — Орнела делает круглые глаза так выразительно, что даже в полутьме сцены я отчетливо вижу их блеск.
Мы в самой середине драматичнейшего эпизода. Зал шумит, точно гул водопада, зрители переговариваются, ждут продолжения, а я… застыла. Не от забытых слов — абсолютная память не позволит. А от того, что один наглейший зритель вытворяет. Сидит в первом ряду, почти у моих ног, и смотрит. Не просто смотрит — впивается в меня взглядом так, будто намерен прожечь дыру прямо сквозь серебристую ткань платья. Глаза темно-зеленые, внимательные, слишком внимательные. По всему телу скользят, изучают, будто я не актриса, а загадка, которую он решил разгадать силой взгляда. И при этом он улыбается. Спокойно, немного насмешливо.
Ужасно смущает! Нет, я не путаю — он именно на меня смотрит. Я хожу вдоль объемной декорации туда-сюда, а ощущение, что его взгляд, как нить, тянется за мной, не отпускает.
— Да-да, — отвечаю Орнеле испуганным взглядом и продолжаю играть. У нас разрешены импровизации — за ними зрители и приходят. Им нравятся живые эмоции. А этот конкретный зритель увяз в моих эмоциях по уши.
Прожечь меня он, конечно, не сможет — даже представителям высшей знати, к которой он относится, подобное запрещено. Но кровь мне попортить вполне способен. Для кого-то я несерьезная актрисулька, ищущая покровительства, но мне-то оно действительно нужно. Только не от какого-то суперзнатного эльфа, который к моей профессии никакого отношения не имеет. Мне бы покровительство режиссера-постановщика… Этот мужчина режиссером точно не является. Я всех их знаю. И начинающих, и маститых.
Этот подозрительный представитель высшей знати просто пялится на меня во все глаза. И неясно, от чего у него такое блаженство на лице — от моей игры, от моего вида или от всего сразу. Хм-м-м.
По уму лучше бы держаться от него в стороне. Но я же не та, кто действует по уму? Я ловлю его пристальный взгляд и ослепительно улыбаюсь. На миг. Так, чтобы можно было подумать, что это по роли. И тут же отворачиваюсь к Орнеле — по сюжету мы угодили в ловушку хитреца-мага и вдруг нашли выход. Пускай зритель гадает, ему я улыбнулась, или персонаж так должен.
Но когда я снова смотрю на внимательного и на самом деле дико красивого зрителя — он мне подмигивает. Спокойно, с видом эльфа, который считает, что мир — это легкая игра, и все фигуры в партии давно ему подчиняются. Кажется, я попала.
Он явно из высшей знати: только они бывают настолько безупречно утонченными. Почти черные волосы — их сословный знак, миндалевидные зеленые глаза, густые ресницы, четко очерченные брови, прямой немного широкий нос. Губы чувственные, а фигура явно атлетичная: выразительные плечи и сравнительно тонкая талия. Ну, это то, что мне со сцены видно.
Я мягко улыбаюсь загадочному зрителю в ответ, а у самой сердце к горлу подскакивает: после спектакля он наверняка подойдет ко мне... А я что? Убегу прочь от смущения? Смешно. Не тот статус. Да, я не Двоюродная, но и не последняя среди Троюродных. Я тоже знатна, пусть мое имя пока не выкрикивают из зала.
Сцена заканчивается, начинается эпизод мага, и мы с Орнелой отходим за кулисы — в маленькую комнатку с мягкими ворсистыми креслами. Мне давно не терпится Орнелу расспросить. Я наливаю ей модный у знати кофе — мелкий подкуп, Орнела-то не знатная — и спрашиваю:
— Нела, ты этого красавчика знаешь? Все время на меня смотрит, — и передаю ей его вид мыслеобразом.
— Этого? Знаю, конечно, — Орнела хмурится. — Он Двоюродный. Ренато. Он тебе понравился?
Ну что он Двоюродный, как называется высшее сословие, — это я и сама поняла. Но зачем такое хмурое лицо? У них с Ренато что-то было?
— Он меня заинтересовал, — говорю уклончиво. — Глаз с меня не сводит. Разве ты не заметила?
— У Ренато очень плохая репутация, — Орнела качает головой.
— Плохая? — у меня сосет под ложечкой. — Насколько?
— Очень-очень плохая. Ренато хищник. Воплощает худшие качества высшей знати. Он никого не щадит, следует только своим прихотям. Лучше бы он вообще на тебя не смотрел…
— А что он делал? Прямо жуткого? — руки дрожат, и я сцепляю их в замок. Бояться вроде нечего: законы надежно защищают эльфов от произвола даже самой высшей знати. Но…
— Говорят, он обольщает девушек и делает с ними ужасные вещи. Точно, как наш маг на сцене. А потом дурманит их так, что ни одна не идет в полицию. А если родственники зовут следователя — выходит, что все было добровольно. Но оно не было! — лицо Орнелы жесткое, уверенное.
— М-м. И это все? — вдоль спины пробегает холодок против воли.
— Еще он ходит на Арену, — Орнела придвигается ближе. — Часто. Участвует в самых запретных вещах без правил. Деталей никто не знает и знать не хочет.
Арена… место, где бушуют любые страсти. Там нет законов. Если Ренато бывает там часто, опасность реальна.
— Что-то еще? — спрашиваю почти шепотом.
— Тебе мало? Держись от него подальше, если не хочешь влипнуть. Все Двоюродные коварны, но Ренато особенно.
— Ты так говоришь, будто у вас что-то было, — бросаю на Орнелу острый взгляд.
— С ума сошла? Нет, конечно! Я его и близко к себе не подпущу. Одумайся, Мари. Не нужен он тебе. Выбери Двоюродного попроще.
— Ты говоришь так, будто я прямо сейчас после спектакля пойду с ним на свидание, — нервно хихикаю.
— Ты меня поняла, — Орнела неодобрительно качает головой.
— Поняла. Спасибо, — не собираюсь ее обижать. Советы она дает от сердца.
Пора снова на сцену. И тут рождается план. Я, пусть и Троюродная, все равно часть знати — а нас таких артистичных много: актеры, певцы, музыканты, танцовщики, пиарщики. Чтобы стать звездой, мало таланта. Нужны связи. Нужна особая аура. Нужна удача.
А то, что Ренато с дурной славой пришел не в главный театр столицы, а именно ко мне — удача. Если рядом со мной будет появляться такой эльф, обо мне все заговорят. Эпатаж, скандальность, шепотки по углам — аура скандальности готова. А уж какие у него друзья… Может, среди них есть режиссеры. Или актеры высочайшего класса, которые захотят меня в партнерши. Эх, мечты…
А благоразумие я оставлю Орнеле. Это пусть она сидит тихо и выбирает безопасные отношения, где кровь не кипит.
Мы выходим на сцену. Я ищу глазами Ренато — и сердце уходит в пятки. Его место пусто. Пусто, как будто он и не сидел там. Как будто я выдумала темно-зеленые глаза, подмигивание, тепло от его взгляда. Он что, просто взял и ушел? Бессовестно заинтриговал — и скрылся? Кошмар.
* * *
Я доигрываю спектакль в расстроенных чувствах, с комком в груди. Актриса ведь: умею спрятать от публики и коллег переполняющее разочарование. Игра, по сути, даже не начавшись, уже закончилась. Но никто не пришел смотреть на мое уныние. И до персонального вечера, где зрители будут ловить каждое мое настоящее чувство, я пока не доросла. Но дорасту, даже если Двоюродный Ренато мне не поможет. Двоюродных что ли мало в самом деле?
Хотя нет, их немного. Но и не мало. И множество холосты.
— Мари, пойдешь с нами? — Валериано, игравший мага и по совместительству наш главный, окликает меня.
По традиции мы всей труппой идем отмечать успех. Ну как всей — идут те, кого поклонники не утащили немедленно продолжать вечер в их компании. Та же Орнела так ходит почти всегда. И я в основном хожу. Обсуждение провалов мы оставляем для рабочих будней. Сейчас — триумф. Мы сыграли, зрители смотрели, хлопали, улыбались — уже хорошо. Особенно если умеешь радоваться малому, как Нела, а не мечтать о сцене главного столичного театра. Эх.
— Она пойдет со мной, — раздается вдруг за спиной низкий, уверенный голос, от которого у меня внутри обмирает. — Ты ведь пойдешь со мной, Марисса?
Под кожей вспыхивают искры. Я резко оборачиваюсь — и на миг теряю дыхание. Он большой. Очень большой. Гораздо массивнее, чем казался в зрительном зале. И темная ткань, стекающая по его плечам, лишь подчеркивает силу. Ренато, Двоюродный, стоит так близко, что воздух дрожит, и смотрит на меня мягко, но при этом оценивающе.
Как будто я вправе ему отказать. Но если откажу — совершу форменную глупость. Сердце скачет, как безумное.
Отказываться я, конечно, не стану. Но на миг залипаю на скулы Ренато — резкие, точеные, безупречные. Интересно, он заметил, что я просто на него засмотрелась, а не драматическую паузу выдерживаю? И труппа заметила? На нас же все смотрят. Кто-то на него... но в основном на меня. И я их задерживаю?
— Пойду, — киваю и улыбаюсь. Если моя особенная улыбка Ренато не проймет — беда. — Отойдем?
Куда, интересно, мы отойдем? Сердце колотится, как сумасшедшее. Сейчас Ренато, сияя всей своей опасностью, утащит меня в свое мрачное логово у всех на глазах. А там хоть кричи, хоть нет — кого волнует? Вдруг у нас свои игры, и я сама захотела, как те его доверчивые поклонницы... Уже ведь согласилась идти. Да что там — даже плана не придумала. Ужас.
И... он же меня коснется. Сейчас. Это неизбежно. И я хочу этого так же сильно, как и боюсь. Воздух вокруг становится густым, как сироп.
Ренато не дает опомниться: мягко приобнимает, и я будто тону в его силе. Исчезают вверх и низ, право и лево, остается только он — везде, всюду, слишком близко. Я улыбаюсь шире, чем нужно, делая вид, что все естественно... а сама панически пытаюсь вспомнить, как дышать.
И, не найдя ничего умнее, мягко обнимаю Ренато в ответ. Ну а что? Никто из труппы ведь не знает, что мы фактически не знакомы. Орнела знает, но она может решить, что я преувеличивала. А на деле я уже давно в руках Ренато. Или, вообще, сама Двоюродного обольщаю. Как поставишь, так оно и выглядит.
От Ренато пахнет... божественно. Наши улицы всегда пропитаны цветочными ароматами, но этот запах — его собственный: глубокий, тонкий, чувственный. Кружит голову.
— До встречи, — Валериано кивает и отворачивается.
Как по команде остальные тоже отворачиваются. Мое сердце делает особенно сильный удар: теперь мы с Ренато один на один. Ну, почти: зеваки вокруг узнают Двоюродного, но не решаются подойти. Мало ли что он выкинет. А вот обо мне будут говорить. Ну... именно этого я, кажется, и хотела.
— Боишься меня? Думаешь, я тебя съем? Ты очень напряжена.
Вот зараза! Магические способности Двоюродных выше, чем у большинства эльфов. И явно выше моих. И он, выходит, решил, что прав. Что я его боюсь? Да что он себе вообразил!
— Боюсь? Ты меня съешь? Смотри, как бы я сама тебя не съела, Двоюродный!
Объятие Ренато твердеет.
— Съешь? Так я этого и жду. У тебя или у меня? — его глаза вспыхивают хищным огоньком.
Ишь, какой горячий. Еще миг назад я категорически не хотела в его логово. А теперь... чего мне там бояться? Если не понравится — Ренато выпустит меня. Он не безумец, чтобы создавать себе проблемы.
— У тебя, — мягко улыбаюсь. — Твой дом меня не разочарует?
Плечи у Ренато широкие, мощные — и по моему телу прокатывается сладкая дрожь. И пусть он ее не почувствует, иначе подумает обо мне боги весть что. И так ведь решил, что я напряжена. Вдруг я не мягко его обнимаю, а реально вцепилась? Кошмар.
Ренато улыбается уголками губ:
— Если дом тебя разочарует, переделаешь его как захочешь.
Не верю. Двоюродный, представитель высшей знати, предлагает мне хозяйничать в своем сверхэлитном дворце? Это... слишком щедро для почти случайного знакомства. Одно дело — я была бы Правительница. Но сейчас... Голова слегка кружится. Его запах, его темные, обещающие взгляды, мощь его тела под серебристой вышивкой... Я теряю контроль.
— Идем, — Ренато произносит тоном, не предполагающим возражений, и втягивает меня в созданный им портал.
Теперь мне не вырваться и не сбежать.
Глава 2. Галерея сокровищ
Я открываю глаза — и мир вокруг вспыхивает зеленым и золотым: я стою в премилейшем декоративном дворике.
По логике, Ренато, как мужчина неженатый, не прошедший Церемонию и не создавший свою семью, живет на земле родителей. И тут у него свой «дом в доме»: полноценный дворец со всеми благами, садами и, возможно, даже личным выходом к морю. Некоторые Двоюродные так роскошно устраиваются, что их владения могут поспорить с дворцами Правителей, стоящими на берегу. Сердце замирает от предвкушения: увидеть, оценить, впитать все.
У нас-то море лишь косвенно: самый краешек, как общественный пляж для каждого Троюродного. Никакой элитарности. В городе полно общих пляжей, где может появиться кто угодно: Правитель, Двоюродный, простой эльф.
Но этот дворик… я не узнаю его. Стою посреди чужой красоты, поднимаю взгляд — и вздрагиваю. Ренато опять выше, чем память успела зафиксировать. Мне приходится смотреть почти в его подбородок.
— Где мы?
Ренато изгибает бровь с легкой насмешкой:
— Там, где ты можешь переделать все, что захочешь. Этот дворик к твоим услугам.
Мне на миг становится неловко. Почему я решила, что он позволит мне трогать что-то больше дворика? Ладно. Разочарование показывать нельзя — Ренато ухмыльнется.
— А тут мне все нравится, — заявляю.
И правда, восхищаюсь: высокие окна густо оплетены растительностью всех оттенков зеленого, среди которой вспыхивают яркие пятна цветов. В центре — фонтан с тонкой серебристой струей. И больше ничего. Дворик практически пуст.
— Ты даже мебель нам не создашь? — Ренато хмыкает. Меня окатывает жаром, щеки горят.
Двоюродные бывают очень галантны. Но про Ренато, кажется, слухи не лгали. Однако сдавать позиции поздно.
— Ты хозяин, тебе и создавать. А я должна сперва осмотреть то, что есть.
Он бросает на меня взгляд, который невозможно разобрать:
— Осмотрим. Расслабься. Или нам стоит сразу пообщаться максимально близко, чтобы ты перестала дрожать? Тогда и стесняться будет нечего.
Какой наглый! Он, выходит, решил, что я легкая добыча на один раз, и еще должна буду благодарить судьбу за его благосклонность. Да, внимание Двоюродного приятно. Но сегодня между нами ничего быть не может. Вообще.
— Почему ты все время говоришь, что я дрожу? — пожимаю плечами. На мне тонкое, но плотное серебристое платье, вечер теплый, даже паркий. Да и в компании Ренато уж точно не холодно. Ледяными манерами он не страдает.
— Потому что это правда. Но ты слишком смущена, чтобы признаться. Мне почему-то казалось, что ты более раскованная.
Я вспыхиваю до корней волос — от злости или стыда, сама не понимаю. Ренато стоит в расслабленной позе, ни на шаг не приближаясь, но каждое его слово — вызов. На что он меня провоцирует? Назад дороги нет. Единственное мое оружие — уверенность. Пусть и напоказ:
— А ты давно за мной следишь?
Ренато пожимает плечами:
— Какое-то время.
— Зачем?
— Малыш, пойдем уже. А то стоим, как на спарринге.
По факту мы стоим плечом к плечу. Но разница в размерах, непредсказуемость Ренато и то, как он меня расшатывает, делают атмосферу похожей на Арену перед боем. Ренато то поддевает меня, то неожиданно становится мягким. Специально? Скорее всего. Чтобы он не успел выдать очередную фразу или, не дай боги, не решил «пообщаться максимально близко», я беру его под руку:
— Веди.
«Какое-то время» явно отговорка. Ренато знает точный ответ. Скорее всего, он впервые увидел меня сегодня на спектакле, но не хочет признавать этого. Мол, не поклонник, а так, случайный интерес. Пусть. Хотя… какая-то часть меня отчаянно хочет, чтобы Ренато увлекся по-настоящему. Чтобы голову потерял. Не ради выгоды — ради чувства.
