Офелия выглядит злой и слегка растерянной: думала взять меня наскоком, но не получилось.
— Мне не до твоей личной жизни, — говорю, пока она не придумала, что мне ответить, — своих поклонников хватает.
На нас косятся. Решают, кто прав, а кто виноват. В полном огней Большом Зале мне теперь оставаться не хочется, но и сбегать нельзя. Настроение подпорчено. Попробую в самом деле потанцевать, подготовиться чуток, чтобы не вылететь с первого же этапа конкурса. А еще надо выяснить, кто этот «парень» Офелии. Не Ренато же? А что, если он правда такой искусный ювелир и намеренно разных артисток украшает? Говорила Орнела, что он с девушками играет. И Давиде про его коллекцию упомянул.
— Потанцуем? Опять Офелия с ума сходит, — это еще один мой брат, Паоло.
— Давай. Я хочу на ближайший конкурс к Правителю Амаранту, значит, надо срочно попрактиковаться, а то Марчела грозится меня обыграть.
— О, — Паоло глубокомысленно кивает.
— Кстати, кто парень Офелии, ты знаешь?
Паоло пожимает плечами:
— Она только хвастается, что Двоюродный. Имя не говорит. Наверное, купила свою цацку у какого-то. Или выманила. Или… сама понимаешь.
Понимаю и улыбаюсь. Да, это гадкая сплетня, но приятно чувствовать поддержку от друзей. Где сама Офелия, я уже не слежу, слежу за своим телом в танце. Паоло ведет. И тут мне приходит сообщение.
«Малыш, я скучаю. А ты?» — это внезапно Ренато. Сердце на миг останавливается и начинает биться быстро-быстро, а губы растягиваются в легкой улыбке.
Паоло смотрит на меня с интересом:
— Твой мужчина?
Понятно, что если девушка вдруг отвлеклась, смотрит словно в пустоту и при том улыбается, она думает о ком-то еще. Я не хочу обижать Паоло невниманием:
— Мужчина, но не мой, а ты продолжай танцевать. Потом тебе спасибо скажу, что именно ты мне с конкурсом помог.
— Мило с твоей стороны, — Паоло улыбается.
— Но я сейчас пообщаюсь с ним, хорошо?
— С Двоюродным Ренато?
Паоло тот еще сплетник. Мне он говорит об Офелии, а другим расскажет обо мне. Я пока что просто «модель» для Двоюродного, на том и буду стоять.
— Мне что, только Ренато может сообщения посылать?
Паоло вскидывает бровь:
— А он уже просто Ренато?
Ох. Я от волнения забыла титул добавить. Паоло такое не упустит.
— Он — это он. Дай мне уже ему ответить, не отвлекай меня, пожалуйста, — я мягко улыбаюсь брату.
Мне бы поговорить с Двоюродным наедине, но сбегать из зала пока рано. Я не хочу спать, и в покоях мне будет скучно. На сегодня у меня нет никаких планов, встреча в театре только завтра днем, а когда с Оро — вообще не известно.
Отвечаю Ренато:
«Я танцую с семьей у нас в Большом Зале. К конкурсу готовлюсь. Кстати, случаем не знаешь, откуда у Троюродной Офелии вот это?» — прикрепляю к своему сообщению колье Офелии. Если Ренато его сделал, пусть объяснит.
Ответ приходит быстро:
«Если ты танцуешь, значит, не скучаешь. Жестокая… Про колье Троюродной я не знаю, но его форма сейчас в моде. Потому я и сделал тебе такую — чтобы разбирающиеся оценили. Как его приняли?»
Ох. А ведь фактически никак. Офелия меня обыграла, сорвала триумф. Ей ситуация репутацию не испортила, все ее вздорность давно знают, зато меня она лишила возможности похвалиться украшениями. Стоит ли признаваться в этом Ренато?
«Когда я вернусь в свои комнаты, честно буду по тебе скучать. Приняли хорошо. Все спрашивают о наших отношениях. Что им говорить?»
«Что я сожалел, что тебя не украл. И до сих пор сожалею».
«А серьезно?»
«Хочешь обнаружить себя украденной, малыш?»
«Тогда я точно проиграю конкурс, и сестра будет надо мной смеяться» — я мысленно выныриваю из общения с Двоюродным, обнаруживая, что уже улыбаюсь от уха до уха. Паоло продолжает меня вести, мы вполне прилично танцуем, но какие сплетни обо мне пойдут потом, не известно. Паоло любопытствует:
— Выглядишь очень довольной, Марисса. Расскажешь о своем собеседнике?
— Пока нет. И мы с ним еще не договорили, так что танцуй меня дальше, — смеюсь.
Паоло тоже смеется, а я обращаюсь к Ренато:
«Это желание за мое спасение: чтобы я захотела быть украденной из своего дома ночью?»
«Нет. Но я хочу, чтобы ты пришла ко мне сейчас. Жаль, что ты не придешь».
«Будешь меня сонную убаюкивать?»
«Сонную? Ты танцуешь, малыш, какие сны. Но я бы не отказался тебя побаюкать. Приходи».
Пойти или не пойти? Приду — снова будут намеки на ложе. Не приду — ну, это как-то глупо. Сама себе зарублю шанс на отношения.
«Приду, если ты покажешь мне свой восхитительный пляж. Там никто сейчас не гуляет?»
«Тогда, малыш, как сможешь, жду тебя у своих ворот. Приходи» — Ренато отправляет мне адрес, чтобы я знала, куда телепортироваться.
К воротам, поскольку проникнуть на территорию Ренато без самого Ренато или его домашних я не смогу — внутрь можно пройти только с кем-то из хозяев.
«Еще потанцую, переоденусь...»
«Вся ночь твоя, Мари. Хочешь, под утро приходи. Я жду».
Эти сладкие речи отравляют мне кровь, рассыпаясь искрами по венам. Надо еще потянуть время, но не слишком, чтобы Ренато не перегорел. Даже если он искусно притворяется увлеченным ради ложа, надо ловить момент.
— Ты уже совсем «не здесь», — Паоло «возвращает» меня в зал, — может, наяву со своим загадочным мужчиной поговоришь?
— Прости, я сегодня скучная собеседница. Зато ты — прекрасный танцор.
— Польщен, буду ждать свое «спасибо», когда ты выиграешь конкурс, — Паоло отпускает меня.
В голове странно пусто. Может, разумнее остаться у себя дома, поспать, в конце концов. Я сегодня уже была у Двоюродного Ренато. Мы незабываемо провели время и попрощались. Как будет выглядеть то, что я явлюсь туда опять?
Но благоразумие — это не про меня. Я снимаю украшения от Ренато и меняю платье с серебряного на зеленое. Оно сверху донизу покрыто мельчайшими блестками и будет красиво смотреться на пляже. Украшения подбираю свои. Если Ренато опять захочет их «поменять» и чем-то меня одарить, тем лучше.
На этот раз я никому не скажу, куда отправлюсь. Некому меня отговорить, некому и спасти, если что.
В отличие от нашего владения, у домов Двоюродных ночью никто особо не шляется. Днем да, вдоль их заборов гуляют и любуются садами, но шансы, что некто из Двоюродных выйдет погулять, почти нулевые. А ночью там тем более делать нечего, улицы в тех районах пустеют и вымирают. Я вроде как буду в безопасности, пока буду Ренато ждать.
Мгновение — и я у ворот.
— Выходи, я на месте, — отправляю Ренато сообщение.
— Такая привлекательная девушка одна у моего дома. Ночью. Явно ищешь особые приключения... или особого Двоюродного?
Резко разворачиваюсь. Передо мной стоит какой-то блестящий, холеный Двоюродный, которого я не знаю. Но он знает меня.
— Ну что, пойдем? — он улыбается. — Или подождешь, пока твой Двоюродный соизволит выйти? Если вообще выйдет.
Ну и где задерживается Ренато?
— Откуда мы знакомы? — я на всякий случай улыбаюсь. Мало ли очередной тайный поклонник решил объявиться?
Серые глаза незнакомца вспыхивают, будто поймали свет:
— Я Давиде. Тот самый негодяй, который осмелился восхищаться тобой в галерее. Ренато так испугался конкуренции, что даже не представил нас как положено? — он внезапно берет мою руку и касается ее губами. Нагло. Изящно. Неожиданно.
— М-м-м, и что же сказал тебе Сын Правителя Оро? — мягко высвобождаю руку.
Давиде похож на Ренато так же, как буря похожа на шторм — родство угадывается, но каждый из них опасен по-своему. У Давиде кожа чуть темнее, взгляд — тяжелее, а глаза серые, как у меня. Давиде красавчик. Даже не знаю, кто из братьев красивее и эффектнее.
Он хмурится:
— Оро? Он потребовал, чтобы я сначала влюбился в твое искусство, а уже потом просил встречи. Но разве это не лучший комплимент? Я увлекся, даже не зная, как ты играешь… Я выполняю свои обещания, Марисса.
— Какие еще обещания? — голос Ренато режет воздух холодной сталью. Я и не услышала, как он подошел. Давиде, конечно, видел все заранее и теперь ухмыляется.
— Ах это ты девушку среди ночи в дом притащил, отдохнуть ей не даешь? Типично для тебя, — Давиде отвечает вместо меня и вдруг снова берет меня за руку. — Пойдем внутрь, Марисса. Не будем устраивать спектакль перед соседями.
Вырываться бессмысленно — мужчина всегда сильнее. Я не дергаюсь.
— Отпусти ее, — голос Ренато становится опасным.
— Все-е-е, расслабься, — Давиде разжимает пальцы и буквально проводит меня сквозь калитку, оставляя лицом к лицу с Ренато. От него волнами идет ярость — сгущенная, глухая.
Давиде продолжает будто ничего страшного не произошло:
— Я, в отличие от тебя, знаю, чего хочет девушка-актриса. И обещал ей это устроить.
— И что же? — Ренато придвигается ближе. В темно-зеленых глазах — гроза.
— Знакомство с хорошим режиссером. И если ты вздумаешь мешать, напрямую повредишь карьере Мариссы.
— И где твой режиссер? Уже познакомились? — Ренато отбрасывает слова, как ножи.
Я хочу вмешаться, но ощущаю: любое слово взорвет их с новой силой. Я не понимаю, что между ними произошло, но воздух дрожит — от злости и от того, что грядет что-то совсем нехорошее.
— Почти познакомились. И раз ты этого не знаешь, может, это просто не твое дело? — Давиде презрительно пожимает плечами и мягко продолжает, обращаясь ко мне: — Марисса, дорогая, ты заслуживаешь большего, чем быть очередным украшением чьей-то коллекции. Я могу подарить тебе сцену, где ты будешь единственной звездой. Не отвечай сейчас, просто... подумай.
— Все с тобой ясно, придуриваешься, как всегда. Малыш, пойдем, — Ренато вдруг нежно берет меня за руку, а мне от неожиданности его касание, как ожог.
Чувствую: ничего не кончилось. Братья не разойдутся просто так. Дальше будет только хуже и опаснее.
Несмотря на тревогу, под кожей словно рассыпаются искры — мы с Ренато вот-вот пойдем на пляж... И что угодно там…
Давиде на пляж точно не сунется — он пока изображает заботу обо мне. Мог ли он в самом деле мной увлечься, понятия не имею. Мы, знать, слишком хорошо и привычно делаем друг другу реверансы и мило болтаем, пока не случается нечто, как между этими братьями. Ну или у меня с Офелией тоже не все гладко. Да и с некоторыми другими проблемки есть.
— Доброй ночи, Двоюродный, — киваю Давиде и решительно сжимаю пальцы Ренато. Пляж теперь, вероятно, не лучшая затея. Что, если Давиде будет на нас с балкона смотреть? И мало ли кто еще может появиться в этом доме…
— Спокойной ночи, моя невозможная мечта, — Давиде бросает напоследок. — Когда надоест быть чьей-то собственностью... ты знаешь, к кому обратиться.
Ренато нетерпеливо дергает мою руку, и я отворачиваюсь. Но внутри все гудит — от слов, от ревности, от опасного магнетизма обоих братьев.
— Покажи мне ночной сад, — мысленно прошу Ренато.
— Да, малыш, — Ренато отвечает тоже мысленно. По сравнению с ним, высоченным, широкоплечим, мощным, я реально малыш. Хотя так-то я не особо мелкая, среднего роста и условно среднего сложения. Не хочу ничего в себе менять. Ни уменьшать, ни увеличивать.
Мы уходим в глубину сада. Там пахнет ночными цветами и прохладой воды.
— Почему вы с ним... ненавидите друг друга? — решаюсь спросить.
Ренато морщится. Очень коротко, но я успеваю увидеть.
— Не бери в голову. Причин много, и все они не стоят твоего внимания. Обычное соперничество братьев. Я говорил, что Давиде начнет вокруг тебя виться. Я знал, что ты не сможешь ему противостоять. Он и режиссера какого-то притащит, лишь бы сделать тебе больно, милая. Не притащил еще? — Ренато бросает на меня выразительный взгляд.
Ночью в саду нет полной темноты: всюду светятся свободно плавающие сгустки энергии, они отражаются в струях спрятанных между аллеями весело журчащих фонтанчиков. А еще всюду много декоративных фонариков. Наверное, никто из эльфов анамаорэ даже не знает, что такое полная темнота. Я вот ее ни разу не видела.
Ренато точно темнит. «Обычное соперничество» — это то, что у нас с Марчелой в танцах. Легкая поддевка, не более. Ренато просто не слишком мне доверяет, увы. А вот я не вижу смысла скрывать правду:
— Двоюродный Давиде был на вечеринке Сына Правителя Оро. Прямо в его Цитрусовой Роще. И Сын Правителя Оро хочет на меня посмотреть после того, как Давиде покажет ему мой спектакль. Какой-нибудь.
Ренато вскидывает бровь:
— Думаешь, так и случится?
— Ну а почему нет? — мы с Ренато идем, держась за руки, и мне это нравится. Так просто гулять и болтать, словно... я все еще не знаю, кто мы друг другу. А Ренато не спешит мне ничего прояснять.
— Пожалуй, мне самому стоит подружиться с Оро. Я-то уже могу тебя ему показать, — Ренато усмехается. — Но если он скажет, что не хочет с тобой работать, малыш, что тогда? Он требовательный профессионал.
— Эй, ты должен меня поддерживать. А ты не веришь в меня? — щеки вспыхивают.
— Должен? — Ренато тихо смеется. Холодно. Опасно. — Я коварный Двоюродный, который похищает доверчивых девиц и делает с ними что угодно. Ты у меня дома, в закрытом саду. И говоришь, что я что-то должен?
Доверчивая наивная девица я и есть. Даром, что Троюродная и актриса. Это только для простых эльфов мы верх хитрости.
Со времени нашего знакомства с Ренато прошло всего ничего. Спектакль лишь вечером был. Сейчас начало ночи. А я все это время воображаю какие-то «отношения» и жду, что Двоюродный о них объявит. А он меня даже особо не выделяет из тысяч актрис, с которыми гулял, если любит искусство. Это, если судить здраво.
— В кино так не бывает, — говорю, не убирая свою руку из его захвата, — там, если Двоюродный коварный, то он только таким прикидывается. Ну, иногда дел понаделает, но извинится. А в конце Церемония и дети.
Ренато понижает голос:
— Опять напряжена и боишься меня?
Напряжена, это правда. Но не боюсь.
— Не веришь, что я люблю кино? — заглядываю в темно-зеленые глаза.
— Почему, верю. Давай на пляж, как и собирались. И скажи: что ты сделаешь, если Оро откажет?
Двоюродный серьезен, ни тени улыбки. Я снова чувствую тяжесть в груди. Мне тоскливо и неуютно.
— Можешь объяснить прямо, почему он откажет?
— Малыш, — Ренато тяжело вздыхает. — Ты хорошая. Но Оро — сын Правителя, с веками опыта. Зачем ему актриса с ограниченным диапазоном? Он выберет профессионалку. А ты останешься должна Давиде за «услугу». И цена тебе точно не понравится.
Это больно. Несправедливо. И слишком правдиво.
— То есть я должна сидеть в своем театре и никуда не стремиться?! Это жестоко! — вырываю руку, слезы подступают мгновенно. И я бегу. Глупо, но иначе — задохнусь.
— Малыш, Марисса, стой, — Ренато говорит негромким властным голосом. Как приказ отдает. Не бежит за мной, не пытается меня утешить. Ну да, он же Двоюродный, представитель высшей знати. Привык, что все сами возвращаются. Тьфу. Я бегу быстрее, размазывая слезы по щекам. Все равно в этом парке меня никто не увидит. А увидит — ему же хуже.
«Если хочешь, продолжай бежать вперед, аллея как раз выведет к пляжу» — это мысленное сообщение. Ну да, Ренато идет себе неспешно вальяжно и командует. Тьфу еще раз.
Я уже не хочу его пляж. Хочу домой. Но самое скверное, что Ренато прав. Я так воодушевилась, будто Оро меня уже в постановку на главную роль пригласил, осталось только дождаться начала репетиций. А реально…
Реально Ренато обо мне вроде как заботится, но при этом выставил ничего не понимающей идиоткой. «Напрягаешься, боишься». Сказал бы еще, что я кто-то вообще без титула, простушка. Он же по сути это сказал!
— Мне не до твоей личной жизни, — говорю, пока она не придумала, что мне ответить, — своих поклонников хватает.
На нас косятся. Решают, кто прав, а кто виноват. В полном огней Большом Зале мне теперь оставаться не хочется, но и сбегать нельзя. Настроение подпорчено. Попробую в самом деле потанцевать, подготовиться чуток, чтобы не вылететь с первого же этапа конкурса. А еще надо выяснить, кто этот «парень» Офелии. Не Ренато же? А что, если он правда такой искусный ювелир и намеренно разных артисток украшает? Говорила Орнела, что он с девушками играет. И Давиде про его коллекцию упомянул.
— Потанцуем? Опять Офелия с ума сходит, — это еще один мой брат, Паоло.
— Давай. Я хочу на ближайший конкурс к Правителю Амаранту, значит, надо срочно попрактиковаться, а то Марчела грозится меня обыграть.
— О, — Паоло глубокомысленно кивает.
— Кстати, кто парень Офелии, ты знаешь?
Паоло пожимает плечами:
— Она только хвастается, что Двоюродный. Имя не говорит. Наверное, купила свою цацку у какого-то. Или выманила. Или… сама понимаешь.
Понимаю и улыбаюсь. Да, это гадкая сплетня, но приятно чувствовать поддержку от друзей. Где сама Офелия, я уже не слежу, слежу за своим телом в танце. Паоло ведет. И тут мне приходит сообщение.
«Малыш, я скучаю. А ты?» — это внезапно Ренато. Сердце на миг останавливается и начинает биться быстро-быстро, а губы растягиваются в легкой улыбке.
Паоло смотрит на меня с интересом:
— Твой мужчина?
Понятно, что если девушка вдруг отвлеклась, смотрит словно в пустоту и при том улыбается, она думает о ком-то еще. Я не хочу обижать Паоло невниманием:
— Мужчина, но не мой, а ты продолжай танцевать. Потом тебе спасибо скажу, что именно ты мне с конкурсом помог.
— Мило с твоей стороны, — Паоло улыбается.
— Но я сейчас пообщаюсь с ним, хорошо?
— С Двоюродным Ренато?
Паоло тот еще сплетник. Мне он говорит об Офелии, а другим расскажет обо мне. Я пока что просто «модель» для Двоюродного, на том и буду стоять.
— Мне что, только Ренато может сообщения посылать?
Паоло вскидывает бровь:
— А он уже просто Ренато?
Ох. Я от волнения забыла титул добавить. Паоло такое не упустит.
— Он — это он. Дай мне уже ему ответить, не отвлекай меня, пожалуйста, — я мягко улыбаюсь брату.
Мне бы поговорить с Двоюродным наедине, но сбегать из зала пока рано. Я не хочу спать, и в покоях мне будет скучно. На сегодня у меня нет никаких планов, встреча в театре только завтра днем, а когда с Оро — вообще не известно.
Отвечаю Ренато:
«Я танцую с семьей у нас в Большом Зале. К конкурсу готовлюсь. Кстати, случаем не знаешь, откуда у Троюродной Офелии вот это?» — прикрепляю к своему сообщению колье Офелии. Если Ренато его сделал, пусть объяснит.
Ответ приходит быстро:
«Если ты танцуешь, значит, не скучаешь. Жестокая… Про колье Троюродной я не знаю, но его форма сейчас в моде. Потому я и сделал тебе такую — чтобы разбирающиеся оценили. Как его приняли?»
Ох. А ведь фактически никак. Офелия меня обыграла, сорвала триумф. Ей ситуация репутацию не испортила, все ее вздорность давно знают, зато меня она лишила возможности похвалиться украшениями. Стоит ли признаваться в этом Ренато?
«Когда я вернусь в свои комнаты, честно буду по тебе скучать. Приняли хорошо. Все спрашивают о наших отношениях. Что им говорить?»
«Что я сожалел, что тебя не украл. И до сих пор сожалею».
«А серьезно?»
«Хочешь обнаружить себя украденной, малыш?»
«Тогда я точно проиграю конкурс, и сестра будет надо мной смеяться» — я мысленно выныриваю из общения с Двоюродным, обнаруживая, что уже улыбаюсь от уха до уха. Паоло продолжает меня вести, мы вполне прилично танцуем, но какие сплетни обо мне пойдут потом, не известно. Паоло любопытствует:
— Выглядишь очень довольной, Марисса. Расскажешь о своем собеседнике?
— Пока нет. И мы с ним еще не договорили, так что танцуй меня дальше, — смеюсь.
Паоло тоже смеется, а я обращаюсь к Ренато:
«Это желание за мое спасение: чтобы я захотела быть украденной из своего дома ночью?»
«Нет. Но я хочу, чтобы ты пришла ко мне сейчас. Жаль, что ты не придешь».
«Будешь меня сонную убаюкивать?»
«Сонную? Ты танцуешь, малыш, какие сны. Но я бы не отказался тебя побаюкать. Приходи».
Пойти или не пойти? Приду — снова будут намеки на ложе. Не приду — ну, это как-то глупо. Сама себе зарублю шанс на отношения.
«Приду, если ты покажешь мне свой восхитительный пляж. Там никто сейчас не гуляет?»
«Тогда, малыш, как сможешь, жду тебя у своих ворот. Приходи» — Ренато отправляет мне адрес, чтобы я знала, куда телепортироваться.
К воротам, поскольку проникнуть на территорию Ренато без самого Ренато или его домашних я не смогу — внутрь можно пройти только с кем-то из хозяев.
«Еще потанцую, переоденусь...»
«Вся ночь твоя, Мари. Хочешь, под утро приходи. Я жду».
Эти сладкие речи отравляют мне кровь, рассыпаясь искрами по венам. Надо еще потянуть время, но не слишком, чтобы Ренато не перегорел. Даже если он искусно притворяется увлеченным ради ложа, надо ловить момент.
— Ты уже совсем «не здесь», — Паоло «возвращает» меня в зал, — может, наяву со своим загадочным мужчиной поговоришь?
— Прости, я сегодня скучная собеседница. Зато ты — прекрасный танцор.
— Польщен, буду ждать свое «спасибо», когда ты выиграешь конкурс, — Паоло отпускает меня.
В голове странно пусто. Может, разумнее остаться у себя дома, поспать, в конце концов. Я сегодня уже была у Двоюродного Ренато. Мы незабываемо провели время и попрощались. Как будет выглядеть то, что я явлюсь туда опять?
Но благоразумие — это не про меня. Я снимаю украшения от Ренато и меняю платье с серебряного на зеленое. Оно сверху донизу покрыто мельчайшими блестками и будет красиво смотреться на пляже. Украшения подбираю свои. Если Ренато опять захочет их «поменять» и чем-то меня одарить, тем лучше.
На этот раз я никому не скажу, куда отправлюсь. Некому меня отговорить, некому и спасти, если что.
В отличие от нашего владения, у домов Двоюродных ночью никто особо не шляется. Днем да, вдоль их заборов гуляют и любуются садами, но шансы, что некто из Двоюродных выйдет погулять, почти нулевые. А ночью там тем более делать нечего, улицы в тех районах пустеют и вымирают. Я вроде как буду в безопасности, пока буду Ренато ждать.
Мгновение — и я у ворот.
— Выходи, я на месте, — отправляю Ренато сообщение.
— Такая привлекательная девушка одна у моего дома. Ночью. Явно ищешь особые приключения... или особого Двоюродного?
Резко разворачиваюсь. Передо мной стоит какой-то блестящий, холеный Двоюродный, которого я не знаю. Но он знает меня.
— Ну что, пойдем? — он улыбается. — Или подождешь, пока твой Двоюродный соизволит выйти? Если вообще выйдет.
Ну и где задерживается Ренато?
Глава 5. Разбитые надежды
— Откуда мы знакомы? — я на всякий случай улыбаюсь. Мало ли очередной тайный поклонник решил объявиться?
Серые глаза незнакомца вспыхивают, будто поймали свет:
— Я Давиде. Тот самый негодяй, который осмелился восхищаться тобой в галерее. Ренато так испугался конкуренции, что даже не представил нас как положено? — он внезапно берет мою руку и касается ее губами. Нагло. Изящно. Неожиданно.
— М-м-м, и что же сказал тебе Сын Правителя Оро? — мягко высвобождаю руку.
Давиде похож на Ренато так же, как буря похожа на шторм — родство угадывается, но каждый из них опасен по-своему. У Давиде кожа чуть темнее, взгляд — тяжелее, а глаза серые, как у меня. Давиде красавчик. Даже не знаю, кто из братьев красивее и эффектнее.
Он хмурится:
— Оро? Он потребовал, чтобы я сначала влюбился в твое искусство, а уже потом просил встречи. Но разве это не лучший комплимент? Я увлекся, даже не зная, как ты играешь… Я выполняю свои обещания, Марисса.
— Какие еще обещания? — голос Ренато режет воздух холодной сталью. Я и не услышала, как он подошел. Давиде, конечно, видел все заранее и теперь ухмыляется.
— Ах это ты девушку среди ночи в дом притащил, отдохнуть ей не даешь? Типично для тебя, — Давиде отвечает вместо меня и вдруг снова берет меня за руку. — Пойдем внутрь, Марисса. Не будем устраивать спектакль перед соседями.
Вырываться бессмысленно — мужчина всегда сильнее. Я не дергаюсь.
— Отпусти ее, — голос Ренато становится опасным.
— Все-е-е, расслабься, — Давиде разжимает пальцы и буквально проводит меня сквозь калитку, оставляя лицом к лицу с Ренато. От него волнами идет ярость — сгущенная, глухая.
Давиде продолжает будто ничего страшного не произошло:
— Я, в отличие от тебя, знаю, чего хочет девушка-актриса. И обещал ей это устроить.
— И что же? — Ренато придвигается ближе. В темно-зеленых глазах — гроза.
— Знакомство с хорошим режиссером. И если ты вздумаешь мешать, напрямую повредишь карьере Мариссы.
— И где твой режиссер? Уже познакомились? — Ренато отбрасывает слова, как ножи.
Я хочу вмешаться, но ощущаю: любое слово взорвет их с новой силой. Я не понимаю, что между ними произошло, но воздух дрожит — от злости и от того, что грядет что-то совсем нехорошее.
— Почти познакомились. И раз ты этого не знаешь, может, это просто не твое дело? — Давиде презрительно пожимает плечами и мягко продолжает, обращаясь ко мне: — Марисса, дорогая, ты заслуживаешь большего, чем быть очередным украшением чьей-то коллекции. Я могу подарить тебе сцену, где ты будешь единственной звездой. Не отвечай сейчас, просто... подумай.
— Все с тобой ясно, придуриваешься, как всегда. Малыш, пойдем, — Ренато вдруг нежно берет меня за руку, а мне от неожиданности его касание, как ожог.
Чувствую: ничего не кончилось. Братья не разойдутся просто так. Дальше будет только хуже и опаснее.
Несмотря на тревогу, под кожей словно рассыпаются искры — мы с Ренато вот-вот пойдем на пляж... И что угодно там…
Давиде на пляж точно не сунется — он пока изображает заботу обо мне. Мог ли он в самом деле мной увлечься, понятия не имею. Мы, знать, слишком хорошо и привычно делаем друг другу реверансы и мило болтаем, пока не случается нечто, как между этими братьями. Ну или у меня с Офелией тоже не все гладко. Да и с некоторыми другими проблемки есть.
— Доброй ночи, Двоюродный, — киваю Давиде и решительно сжимаю пальцы Ренато. Пляж теперь, вероятно, не лучшая затея. Что, если Давиде будет на нас с балкона смотреть? И мало ли кто еще может появиться в этом доме…
— Спокойной ночи, моя невозможная мечта, — Давиде бросает напоследок. — Когда надоест быть чьей-то собственностью... ты знаешь, к кому обратиться.
Ренато нетерпеливо дергает мою руку, и я отворачиваюсь. Но внутри все гудит — от слов, от ревности, от опасного магнетизма обоих братьев.
— Покажи мне ночной сад, — мысленно прошу Ренато.
— Да, малыш, — Ренато отвечает тоже мысленно. По сравнению с ним, высоченным, широкоплечим, мощным, я реально малыш. Хотя так-то я не особо мелкая, среднего роста и условно среднего сложения. Не хочу ничего в себе менять. Ни уменьшать, ни увеличивать.
Мы уходим в глубину сада. Там пахнет ночными цветами и прохладой воды.
— Почему вы с ним... ненавидите друг друга? — решаюсь спросить.
Ренато морщится. Очень коротко, но я успеваю увидеть.
— Не бери в голову. Причин много, и все они не стоят твоего внимания. Обычное соперничество братьев. Я говорил, что Давиде начнет вокруг тебя виться. Я знал, что ты не сможешь ему противостоять. Он и режиссера какого-то притащит, лишь бы сделать тебе больно, милая. Не притащил еще? — Ренато бросает на меня выразительный взгляд.
Ночью в саду нет полной темноты: всюду светятся свободно плавающие сгустки энергии, они отражаются в струях спрятанных между аллеями весело журчащих фонтанчиков. А еще всюду много декоративных фонариков. Наверное, никто из эльфов анамаорэ даже не знает, что такое полная темнота. Я вот ее ни разу не видела.
Ренато точно темнит. «Обычное соперничество» — это то, что у нас с Марчелой в танцах. Легкая поддевка, не более. Ренато просто не слишком мне доверяет, увы. А вот я не вижу смысла скрывать правду:
— Двоюродный Давиде был на вечеринке Сына Правителя Оро. Прямо в его Цитрусовой Роще. И Сын Правителя Оро хочет на меня посмотреть после того, как Давиде покажет ему мой спектакль. Какой-нибудь.
Ренато вскидывает бровь:
— Думаешь, так и случится?
— Ну а почему нет? — мы с Ренато идем, держась за руки, и мне это нравится. Так просто гулять и болтать, словно... я все еще не знаю, кто мы друг другу. А Ренато не спешит мне ничего прояснять.
— Пожалуй, мне самому стоит подружиться с Оро. Я-то уже могу тебя ему показать, — Ренато усмехается. — Но если он скажет, что не хочет с тобой работать, малыш, что тогда? Он требовательный профессионал.
— Эй, ты должен меня поддерживать. А ты не веришь в меня? — щеки вспыхивают.
— Должен? — Ренато тихо смеется. Холодно. Опасно. — Я коварный Двоюродный, который похищает доверчивых девиц и делает с ними что угодно. Ты у меня дома, в закрытом саду. И говоришь, что я что-то должен?
Доверчивая наивная девица я и есть. Даром, что Троюродная и актриса. Это только для простых эльфов мы верх хитрости.
Со времени нашего знакомства с Ренато прошло всего ничего. Спектакль лишь вечером был. Сейчас начало ночи. А я все это время воображаю какие-то «отношения» и жду, что Двоюродный о них объявит. А он меня даже особо не выделяет из тысяч актрис, с которыми гулял, если любит искусство. Это, если судить здраво.
— В кино так не бывает, — говорю, не убирая свою руку из его захвата, — там, если Двоюродный коварный, то он только таким прикидывается. Ну, иногда дел понаделает, но извинится. А в конце Церемония и дети.
Ренато понижает голос:
— Опять напряжена и боишься меня?
Напряжена, это правда. Но не боюсь.
— Не веришь, что я люблю кино? — заглядываю в темно-зеленые глаза.
— Почему, верю. Давай на пляж, как и собирались. И скажи: что ты сделаешь, если Оро откажет?
Двоюродный серьезен, ни тени улыбки. Я снова чувствую тяжесть в груди. Мне тоскливо и неуютно.
— Можешь объяснить прямо, почему он откажет?
— Малыш, — Ренато тяжело вздыхает. — Ты хорошая. Но Оро — сын Правителя, с веками опыта. Зачем ему актриса с ограниченным диапазоном? Он выберет профессионалку. А ты останешься должна Давиде за «услугу». И цена тебе точно не понравится.
Это больно. Несправедливо. И слишком правдиво.
— То есть я должна сидеть в своем театре и никуда не стремиться?! Это жестоко! — вырываю руку, слезы подступают мгновенно. И я бегу. Глупо, но иначе — задохнусь.
— Малыш, Марисса, стой, — Ренато говорит негромким властным голосом. Как приказ отдает. Не бежит за мной, не пытается меня утешить. Ну да, он же Двоюродный, представитель высшей знати. Привык, что все сами возвращаются. Тьфу. Я бегу быстрее, размазывая слезы по щекам. Все равно в этом парке меня никто не увидит. А увидит — ему же хуже.
«Если хочешь, продолжай бежать вперед, аллея как раз выведет к пляжу» — это мысленное сообщение. Ну да, Ренато идет себе неспешно вальяжно и командует. Тьфу еще раз.
Я уже не хочу его пляж. Хочу домой. Но самое скверное, что Ренато прав. Я так воодушевилась, будто Оро меня уже в постановку на главную роль пригласил, осталось только дождаться начала репетиций. А реально…
Реально Ренато обо мне вроде как заботится, но при этом выставил ничего не понимающей идиоткой. «Напрягаешься, боишься». Сказал бы еще, что я кто-то вообще без титула, простушка. Он же по сути это сказал!
