«А меня устраивает будущее, где космические просторы бороздят не военные базы, а научные», – решила Женька.
– Благодарю за вкусный чай.
«Ага, – Евгения знала обычаи. – Если бы джамрану не понравился чай, то он бы и не поблагодарил».
– Нам пора.
– Вы готовы скрепить брачные узы генометрикой? Окончательно…
«А до этого было не окончательно? – удивилась Женя. – По-моему, очень даже, хм, «окончательно».
– И уже навсегда.
«Ба-атюшки, – мысленно простонала Женька. – Во, я промоталась!»
Выходит, путь к отступлению всё же был и после четвёртого этапа?
– Вам давали треть фазы на размышления. Транспорт на взлётной террасе.
– Готовы, – Талех ответил за двоих, задумчиво взирая на Еву.
Она хотела ответить ему многообещающим взглядом, но деревца на перилах подозрительно зашуршали. И Женя покосилась туда. Определённо, в кривоватых ветвях притаился Змей-искуситель… Или два…
– Не обращайте внимания, – Каример махнул рукой. – Они вас не тронут. Это адаптированные образцы с Шакрениона, скрещенные с декоративной турмалиной-кахани. Служат вместо кондиционера. Очень экологично.
«Извергены! – напоследок подумала Женя. – Не, не так… Селекциоизвранеры!»
Примечание:
Хаддиж-ти* – мягкий джамранский рок.
Дословный перевод – «мелодия звёзд» (укор. версия).
Хаддар, хад – звезда; Тиале – мелодия, музыка; иж – нота, звук, идх-иж – протяжные звуки (буквально).
Тиале хаддаре идх-иж – полный вариант (это выражение часто используется в джамранской поэзии).
Дии-мерех* – постоянный генетический партнёр, супруг(а).
Эр-со-эридхии* – «до бесконечности» (устойч. выражение. сокращ.). Дословный перевод – «сейчас обернётся бесконечностью».
Эр – сейчас; со, соу – обернуться, обернётся, превратиться, превратится.
Идхии – протяжённость множественного числа, в данном контексте грамматическая конструкция меняется на протяжённую множественность в бесконечности – эридхии.
«Лучшее местечко*» – Женя имела в виду единственное место на звездолёте, где сохраняется невесомость, заимствовав определение из сериала «Звёздный путь» – «Энтерпрайз».
1.2.2. – Как аукнется…
«Оставь надежду всяк сюда входящий».
– А туда обязательно входить? – Женя с опаской заглянула в круглую комнату с мерцающим зигзагообразным рельефом на стенах. Свод потолка сужался и терялся во мраке. А через треугольные окошки, разбросанные по периметру, лился радужный свет и колебался разноцветными полосами, чередуя пятна и тени…
– Обязательно, – ответил Каример. – Это камера центрального геносканера.
«Очередная джамранская пыточная? Или аттракцион?»
– У нас же взяли генетические пробы, – напомнила Женька, на всякий случай.
– Предварительные. Да… И внесли в матрицу ДНК-контроллера. Для составления генометрики их обработают вкупе с оценкой непосредственных генетических реакций.
Н-да, уж… Евгения иначе это себе представляла: толпа генетиков с микроскопами решают вопрос голосованием за круглым (или треугольным*) столом… А всё оказывается давно кибернезировано!
– Что ж, я первый, – вздохнул Талех и шагнул внутрь.
Тотчас же из стены выдвинулось мягкое сиденье. И больше ничего страшного не произошло. Тогда вошла Женя, и выдвинулось второе, по логике вещей, как ожидаемый результат.
«Приятно осознавать, что в чём-то джамрану всё-таки предсказуемы», – удовлетворённо отметила она.
– А теперь, – Каример продолжил инструктаж на пороге, – сидите и разговаривайте. Никто вас не подслушивает. Приборы отмечают лишь генометрические показатели. Вставайте, ходите, но не прикасайтесь друг другу. Обмен в камере не допускается. Чтобы не возникло помех.
– О чём разговаривать? – спросила Женька, дабы снова что-нибудь не нарушить.
– О чём угодно… Обычно супруги делятся впечатлениями от генелетаса…
Талех мимолётно улыбнулся.
– Высказывают претензии или доверяют сокровенное, – Каример задумчиво прищурился. – То, что утаили до скрепления уз…
«Ага! Здравствуйте, страшные тайны! И, прощайте...».
– Может быть, принять таблетку? – подстраховалась Евгения. – Действие блокиратора закончилось. Хотя, я и так говорю по-джамрански.
Каример снисходительно улыбнулся.
– Язык не важен. Ты – землянка и твоя генометрика всё равно иная. А блокирующие препараты здесь нежелательны…
Каример отступил назад и закрыл раздвижную дверь, прикоснувшись к наружному индикатору. Супруги остались одни. Талех молчал, разглядывая зигзаги на стенах…
«Надо что-нибудь сказать», – забеспокоилась Женя. И сказала:
– Ну, говори.
– Что? – удивился Талех.
– Какие у тебя претензии…
– Никаких, – рассмеялся он.
«Так, наводящие вопросы…».
– Совсем никаких?
– Совсем… А у тебя?
«Коварный джамрану! Ловко перевёл стрелки».
Женя резко сменила тактику. И стратегию заодно.
– У меня есть… Одна.
– Да? – Талех приподнял бровь. – Всего одна?
– Вернее, одно, – поспешно уточнила Женька. – Признание.
– Даже так, – Талех сел поудобнее и приготовился слушать. – Так-так.
– Э… Пока мы не до конца поженились…
Брови командора-мужа поползли выше
– … Признаюсь, что сомневалась в тебе. Считала, что ты хочешь победить и доминировать.
– Я и хотел, – теперь командор и бровью не повёл.
«Ой!»
– Вернее, хотела часть меня. Генетически. Как доминант. Но… Как любящий и понимающий мужчина, я стремился к равноправию.
«О, как…».
– Мне стыдно, – она вздохнула. – Я переживаю.
– Я тоже признаюсь… Это меня расстроило, немного. Весь третий этап мы путешествовали вместе. Столько всего пережили. И потом, репетиции. Как ты сразу не догадалась?
– Ну, ты и… – Евгения даже растерялась, но быстро нашлась. – Ты же был моим капитаном! Приказывал, а я подчинялась… И тогда, в парке…
Он слегка нахмурился.
– Нет! Мне конечно понравилось…
Талех еле сдержал улыбку.
– Хотя бы подал мне знак!
– Знаков было столько… Всего лишь покричать осталось.
– Да-да, понимаю, ты не мог говорить открыто. Правила, и всё такое… И до нельзя, и после… И когда это мы соблюдали правила?
Уголки мягко очерченных губ дрогнули, но лицо Талеха казалось невозмутимым.
– А что? Шепнул бы мне на ушко, прямо на подиуме. Я же не телепатка, в отличие от тебя. А по твоему поведению шиш догадаешься…
– К гатраку правила! – бросил Талех.
– Тогда почему?
– Дело не в законах, а в обязательствах. Озвученные намерения выражают обещания*.
– И?
«Трудно пообещать, что ли?»
Он вскочил и прошёлся по камере, пересекая световые полосы, и остановился против окошка.
– Недопустимо обещать то, в чём не уверен.
Талех сосредоточенно уставился на радужное стекло, будто силился что-то разглядеть за ним и раздражённо запустил пальцы в шевелюру.
– Желания джамма подчас непредсказуемы и неуправляемы. Им только дай волю, и они возьмут верх над принципами и чувствами. Иногда так сложно удержать джамма в себе. Особенно во время брачного ритуала, а, значит, полного слияния генотипов и совместной репликации… Особенно… Искушение слишком велико.
– Но ты победил его, – возразила Женя. – Ты всегда побеждал…
– Нет… Базовый геном джамрану чересчур силён и своенравен. Джамрану учатся обуздывать его постепенно. Когда-то, моими поступками управлял джамм. Но есть и ещё кое-что… Я, прежде всего, сын своего отца…
– Ты – это, прежде всего, ты!
– Конечно. Но у меня его гены.
Талех отвернулся от окна, улыбнулся жене и сел.
– Во мне живёт зверь и пострашнее…
– Дракон? – хмыкнула Евгения.
– Джаммогатрак!..
Талех выдержал минутную паузу, поймал Женькин настороженный взгляд и рискнул.
– Я расскажу тебе, пока мы здесь. Итак… Мой отец – Литен Маэль…
– Литен Маэль А-Джаммар!
Он любил звук её голоса, зовущего по имени. Обожал этот блеск в глазах и заливистый смех… Чувствовал гены избранницы, стоило ей появиться поблизости. И с замиранием сердца ждал…
Ветры сегодня просто взбесились. Разгулявшись на верхнем ярусе пирамиды, жестоко трепали одежду и сражались с джамранскими шевелюрами. В результате этой борьбы несколько ярких прядок упали джамрану на лоб и закрутились спиралями… ДНК! Женщина восхищённо остановилась…
«Как он хорош!»
Она мечтала ощутить на губах его гены… Он желал погрузиться в ДНК избранницы целиком.
«Скоро! Уже скоро».
Они стояли на лестнице, ведущей к взлётной площадке. И смотрели. Джамранка опомнилась первой.
– Литен, пора…
И протянула руку. Ветер сорвал прозрачный шарфик с плеч и унёс далеко-далеко. Мужчина не успел поймать.
– Оставь, – она рассмеялась. – Нас ждут… Подожди!
– Что?
– Прежде хочу убедиться. Мы ведь договорились?
– Я помню, – сдержанно ответил он. – Никто ничего не заподозрит.
– Надеюсь, мы столько раз репетировали, – она улыбнулась и прикоснулась к нему, лишь на мгновение. – У нас всё получится… К гатраку правила!
Он вдруг испугался. Она выглядела сильнее, смелее и увереннее его. А что если…
– Я люблю тебя, милый… – слова заглушил порыв ветра. – Помни.
Легко пренебречь правилами. Однако…
– Я помню, Кэриделла Ренирр, – ответил он, наслаждаясь звуками её имени, что отзывались в генах приятным теплом и лёгкой дрожью…
– Я люблю тебя…
Она! Сильная, прекрасная, порывистая и неутомимая… Ему не сложно выполнить обещание. Но, что если, передумает она? Он никогда не смирится…
– Литен?
– Даю слово, Кэри…
– Кэриделла Ренирр О-Руджанн – моя мать, – тепло произнёс Талех. – Непревзойденный доминант! Как и отец… Точнее, была им, пока…
– Что ты наделал?! – Кэри бросала обвинения ему в лицо, словно горячие камни.
И лучше бы камни! Слова жгли больнее.
– Зачем? За что?! Почему, Литен…
Глаза заблестели от слёз. Сердце мужчины сжалось, но лишь на секунду.
– Не мог иначе, – глухо ответил Литен и виновато понурился, но в душе угрюмо торжествовал. – Ты вправе отказаться от брака, пока не поздно. До генелетаса или регистрации… Я пойму…
– Дурак! – выкрикнула она, и слёзы заструились по щекам. – Нет! Ни за что не откажусь! Мы так долго к этому шли! Я люблю тебя, Литен Маэль! Люблю тебя!..
И горько прошептала:
– Больше, чем космос.
– Мы полетим туда вместе, – он улыбнулся, обнял её и принялся целовать, ощущая на губах привкус солёной горечи. – Я буду твоим капитаном. Теперь навсегда…
– Перед брачной церемонией они тайком договорились о равноправии, – продолжал Талех. – Но… Отец не справился со своим джаммом. Вернее, вдруг решил, что избранница подчинит его себе. И предпочёл мнимому поражению вероломство. А потом – будь, что будет.
– Так он обманул её?
– С изощрённым коварством. Она до последнего не подозревала… Ведь моя мать была сильнейшим доминантом и пошла на уступки, зная, как это важно для него, а отец воспользовался её лояльностью.
– Как всякий уважающий себя джамрану.
Наверное, это прозвучало как «мерзавец». Талех поморщился.
– Перестань…
– Конечно-конечно, ты же не такой…
– Разумеется, такой… Ты не ведаешь, что у джамма внутри.
– Ой-ой, давно знаю. Гатрак! При хорошем раскладе…
– Это далеко не всё, – нахмурился он, откидываясь спиной на стену.
Зигзаг тут же впился в лопатки, заставив выпрямиться.
– Хочешь узнать?
– Это угроза?
– Обещание.
– Хочу.
– Хорошо… – и вкрадчиво добавил. – Пеняй на себя.
Женя прерывисто вздохнула…
– Так что там с родителями?
– Всё непросто... Когда я узнал о вероломстве отца…
– А как?
– Спросил у него.
– Он так прямо тебе и ответил?
– У джамрану есть закон: если ребёнок приходит к родителю и задаёт вопрос о его прошлом, то родитель должен ответить честно, без колебаний, каким бы не был ответ.
– Надеюсь, на землянок это не распространяется, – пробормотала Женька.
– Что?
– Мало ли чего дитю в голову взбредёт. Вот и красней потом…
– «Краснеть», как принято у людей, будешь, когда ребёнок выяснит правду иным путём…
– Ладно. Но как ты узнал, о чём нужно спросить? Или просто из любопытства?
«Ну, вдруг, у джамрану принято спрашивать предков не «откуда дети берутся», а: «мам-пап, как прошёл четвёртый этап?»
– Нет. Сперва я кое-что услышал…
– Мой сын рецессив? – Литен удивлённо свёл брови. – Ты уверен, Каример?
– Это предварительные тесты, ему всего девятнадцать циклов… Наверняка нельзя утверждать, но Талех четверть цикла как а-джаммар, и уже проявил себя в обмене, поэтому…
– Не многословствуй*, Карим. Я понял. Мой сын – рецессив!.. Что ж… – Литен помешал чай фруктовой палочкой, отпил глоток, вдыхая аромат сада, смешанный с запахом воды.
Друзья сидели на террасе озёрного домика, на Рахторе, и вели неспешную беседу, о том, о сём…
– Что ж, для него это и к лучшему…
– О чём ты говоришь, дружище?! Характер Талеха…
– У него есть характер?.. У него и соперника-то до сих пор нет. Вот у меня в его возрасте… – Литен неопределённо махнул рукой. – Да что там! Никаких выдающихся заслуг! Ни одной медали! И минимум похвальных писем от преподавателей… А дома старается, чтобы его не замечали.
– Зря ты так, – Каример покачал головой, искренне переживая за Талеха. – Возможно, он горюет по Диреку.
– Не исключаю… Прошло пять циклов, а мне самому больно от воспоминаний, – он с минуту смотрел как опускается к лесу Ахирд*, подмигивая красным зрачком. – Дирек скорей всего вырос бы доминантом. А Талех… Мне непонятен.
– Не торопись с выводами. У Талеха лучшие результаты по ключевым тестам… Я наблюдал за ним. Видел, как он общается со сверстниками. Потенциально – он доминант.
– Ему придётся смириться, – пожал плечами Литен. – Всё решит брачный ритуал. Надеюсь, он встретит другого рецессива. Для Талеха предпочтительней равноправие.
– А если его потянет на доминанту? Это же... Генетическая катастрофа!
– Знаю. Пусть остаётся рецессивом. Иначе, последствия непредсказуемы... Он выпустит зверя и не сумеет удержать его. Но даже если обуздает… Никогда не будет счастлив. Потому что пожертвует личным счастьем ради доминирования.
– Ты говоришь о себе? – мягко ввернул Каример и рассмеялся при виде ошарашенной физиономии друга. – Не отпирайся! Я был твоим опекуном. Думаешь, вы могли что-то скрыть от меня?
– Это в прошлом. Мы счастливы. Кэри нравится, как я распоряжаюсь её генами. Ей хорошо со мной… Давай забудем этот разговор. Скоро придёт Талех.
А Талех стоял в кустах под террасой и отчётливо слышал каждое слово…
– Значит…
Женька испытывала неловкость от проникновения в чужую тайну. Хотя, семья Талеха теперь и её семья. Или у джамрану не так? А сам Талех…
– Ты… – она не находила слов.
– Невзначай подслушанный разговор круто изменил мою жизнь. Я поклялся, что всё будет не так, как предрекал отец… Я не осуждал его. Но и не восхищался его коварством. И вообще, повёл себя нетипично для джамрану. Я не общался с ним десять лет. Виделся только с матерью и сёстрами, когда они прилетали на Серендал. Вероятно, виной этому генотип гатрака… Но я злился на отца. Из-за матери. До женитьбы она была капитаном. Управляла исследовательским кораблём. Как и отец… Так они и познакомились. Её звездолёт потерпел аварию, и он пришёл на помощь… Имя Кэриделлы Ренирр до сих пор помнят в джамранском флоте. Я гордился мамой, читая о её выдающихся заслугах и достижениях в исследованиях космоса. И ведь она понимала отца и не собиралась доминировать. Равноправие! Этого хотела мама. Об этом мечтала… Бок о бок покорять вселенную! – Талех сжал кулаки так, что суставы на пальцах хрустнули. – Литен Маэль убил мечту в полёте…
– Благодарю за вкусный чай.
«Ага, – Евгения знала обычаи. – Если бы джамрану не понравился чай, то он бы и не поблагодарил».
– Нам пора.
Глава опекунов поднялся с кресла и спросил:
– Вы готовы скрепить брачные узы генометрикой? Окончательно…
«А до этого было не окончательно? – удивилась Женя. – По-моему, очень даже, хм, «окончательно».
– И уже навсегда.
«Ба-атюшки, – мысленно простонала Женька. – Во, я промоталась!»
Выходит, путь к отступлению всё же был и после четвёртого этапа?
– Вам давали треть фазы на размышления. Транспорт на взлётной террасе.
– Готовы, – Талех ответил за двоих, задумчиво взирая на Еву.
Она хотела ответить ему многообещающим взглядом, но деревца на перилах подозрительно зашуршали. И Женя покосилась туда. Определённо, в кривоватых ветвях притаился Змей-искуситель… Или два…
– Не обращайте внимания, – Каример махнул рукой. – Они вас не тронут. Это адаптированные образцы с Шакрениона, скрещенные с декоративной турмалиной-кахани. Служат вместо кондиционера. Очень экологично.
«Извергены! – напоследок подумала Женя. – Не, не так… Селекциоизвранеры!»
Примечание:
Хаддиж-ти* – мягкий джамранский рок.
Дословный перевод – «мелодия звёзд» (укор. версия).
Хаддар, хад – звезда; Тиале – мелодия, музыка; иж – нота, звук, идх-иж – протяжные звуки (буквально).
Тиале хаддаре идх-иж – полный вариант (это выражение часто используется в джамранской поэзии).
Дии-мерех* – постоянный генетический партнёр, супруг(а).
Эр-со-эридхии* – «до бесконечности» (устойч. выражение. сокращ.). Дословный перевод – «сейчас обернётся бесконечностью».
Эр – сейчас; со, соу – обернуться, обернётся, превратиться, превратится.
Идхии – протяжённость множественного числа, в данном контексте грамматическая конструкция меняется на протяжённую множественность в бесконечности – эридхии.
«Лучшее местечко*» – Женя имела в виду единственное место на звездолёте, где сохраняется невесомость, заимствовав определение из сериала «Звёздный путь» – «Энтерпрайз».
1.2.2. – Как аукнется…
«Оставь надежду всяк сюда входящий».
– А туда обязательно входить? – Женя с опаской заглянула в круглую комнату с мерцающим зигзагообразным рельефом на стенах. Свод потолка сужался и терялся во мраке. А через треугольные окошки, разбросанные по периметру, лился радужный свет и колебался разноцветными полосами, чередуя пятна и тени…
– Обязательно, – ответил Каример. – Это камера центрального геносканера.
«Очередная джамранская пыточная? Или аттракцион?»
– У нас же взяли генетические пробы, – напомнила Женька, на всякий случай.
– Предварительные. Да… И внесли в матрицу ДНК-контроллера. Для составления генометрики их обработают вкупе с оценкой непосредственных генетических реакций.
Н-да, уж… Евгения иначе это себе представляла: толпа генетиков с микроскопами решают вопрос голосованием за круглым (или треугольным*) столом… А всё оказывается давно кибернезировано!
– Что ж, я первый, – вздохнул Талех и шагнул внутрь.
Тотчас же из стены выдвинулось мягкое сиденье. И больше ничего страшного не произошло. Тогда вошла Женя, и выдвинулось второе, по логике вещей, как ожидаемый результат.
«Приятно осознавать, что в чём-то джамрану всё-таки предсказуемы», – удовлетворённо отметила она.
– А теперь, – Каример продолжил инструктаж на пороге, – сидите и разговаривайте. Никто вас не подслушивает. Приборы отмечают лишь генометрические показатели. Вставайте, ходите, но не прикасайтесь друг другу. Обмен в камере не допускается. Чтобы не возникло помех.
– О чём разговаривать? – спросила Женька, дабы снова что-нибудь не нарушить.
– О чём угодно… Обычно супруги делятся впечатлениями от генелетаса…
Талех мимолётно улыбнулся.
– Высказывают претензии или доверяют сокровенное, – Каример задумчиво прищурился. – То, что утаили до скрепления уз…
«Ага! Здравствуйте, страшные тайны! И, прощайте...».
– Может быть, принять таблетку? – подстраховалась Евгения. – Действие блокиратора закончилось. Хотя, я и так говорю по-джамрански.
Каример снисходительно улыбнулся.
– Язык не важен. Ты – землянка и твоя генометрика всё равно иная. А блокирующие препараты здесь нежелательны…
Каример отступил назад и закрыл раздвижную дверь, прикоснувшись к наружному индикатору. Супруги остались одни. Талех молчал, разглядывая зигзаги на стенах…
«Надо что-нибудь сказать», – забеспокоилась Женя. И сказала:
– Ну, говори.
– Что? – удивился Талех.
– Какие у тебя претензии…
– Никаких, – рассмеялся он.
«Так, наводящие вопросы…».
– Совсем никаких?
– Совсем… А у тебя?
«Коварный джамрану! Ловко перевёл стрелки».
Женя резко сменила тактику. И стратегию заодно.
– У меня есть… Одна.
– Да? – Талех приподнял бровь. – Всего одна?
– Вернее, одно, – поспешно уточнила Женька. – Признание.
– Даже так, – Талех сел поудобнее и приготовился слушать. – Так-так.
– Э… Пока мы не до конца поженились…
Брови командора-мужа поползли выше
– … Признаюсь, что сомневалась в тебе. Считала, что ты хочешь победить и доминировать.
– Я и хотел, – теперь командор и бровью не повёл.
«Ой!»
– Вернее, хотела часть меня. Генетически. Как доминант. Но… Как любящий и понимающий мужчина, я стремился к равноправию.
«О, как…».
– Мне стыдно, – она вздохнула. – Я переживаю.
– Я тоже признаюсь… Это меня расстроило, немного. Весь третий этап мы путешествовали вместе. Столько всего пережили. И потом, репетиции. Как ты сразу не догадалась?
– Ну, ты и… – Евгения даже растерялась, но быстро нашлась. – Ты же был моим капитаном! Приказывал, а я подчинялась… И тогда, в парке…
Он слегка нахмурился.
– Нет! Мне конечно понравилось…
Талех еле сдержал улыбку.
– Хотя бы подал мне знак!
– Знаков было столько… Всего лишь покричать осталось.
– Да-да, понимаю, ты не мог говорить открыто. Правила, и всё такое… И до нельзя, и после… И когда это мы соблюдали правила?
Уголки мягко очерченных губ дрогнули, но лицо Талеха казалось невозмутимым.
– А что? Шепнул бы мне на ушко, прямо на подиуме. Я же не телепатка, в отличие от тебя. А по твоему поведению шиш догадаешься…
– К гатраку правила! – бросил Талех.
– Тогда почему?
– Дело не в законах, а в обязательствах. Озвученные намерения выражают обещания*.
– И?
«Трудно пообещать, что ли?»
Он вскочил и прошёлся по камере, пересекая световые полосы, и остановился против окошка.
– Недопустимо обещать то, в чём не уверен.
Талех сосредоточенно уставился на радужное стекло, будто силился что-то разглядеть за ним и раздражённо запустил пальцы в шевелюру.
– Желания джамма подчас непредсказуемы и неуправляемы. Им только дай волю, и они возьмут верх над принципами и чувствами. Иногда так сложно удержать джамма в себе. Особенно во время брачного ритуала, а, значит, полного слияния генотипов и совместной репликации… Особенно… Искушение слишком велико.
– Но ты победил его, – возразила Женя. – Ты всегда побеждал…
– Нет… Базовый геном джамрану чересчур силён и своенравен. Джамрану учатся обуздывать его постепенно. Когда-то, моими поступками управлял джамм. Но есть и ещё кое-что… Я, прежде всего, сын своего отца…
– Ты – это, прежде всего, ты!
– Конечно. Но у меня его гены.
Талех отвернулся от окна, улыбнулся жене и сел.
– Во мне живёт зверь и пострашнее…
– Дракон? – хмыкнула Евгения.
– Джаммогатрак!..
Талех выдержал минутную паузу, поймал Женькин настороженный взгляд и рискнул.
– Я расскажу тебе, пока мы здесь. Итак… Мой отец – Литен Маэль…
– Литен Маэль А-Джаммар!
Он любил звук её голоса, зовущего по имени. Обожал этот блеск в глазах и заливистый смех… Чувствовал гены избранницы, стоило ей появиться поблизости. И с замиранием сердца ждал…
Ветры сегодня просто взбесились. Разгулявшись на верхнем ярусе пирамиды, жестоко трепали одежду и сражались с джамранскими шевелюрами. В результате этой борьбы несколько ярких прядок упали джамрану на лоб и закрутились спиралями… ДНК! Женщина восхищённо остановилась…
«Как он хорош!»
Она мечтала ощутить на губах его гены… Он желал погрузиться в ДНК избранницы целиком.
«Скоро! Уже скоро».
Они стояли на лестнице, ведущей к взлётной площадке. И смотрели. Джамранка опомнилась первой.
– Литен, пора…
И протянула руку. Ветер сорвал прозрачный шарфик с плеч и унёс далеко-далеко. Мужчина не успел поймать.
– Оставь, – она рассмеялась. – Нас ждут… Подожди!
– Что?
– Прежде хочу убедиться. Мы ведь договорились?
– Я помню, – сдержанно ответил он. – Никто ничего не заподозрит.
– Надеюсь, мы столько раз репетировали, – она улыбнулась и прикоснулась к нему, лишь на мгновение. – У нас всё получится… К гатраку правила!
Он вдруг испугался. Она выглядела сильнее, смелее и увереннее его. А что если…
– Я люблю тебя, милый… – слова заглушил порыв ветра. – Помни.
Легко пренебречь правилами. Однако…
– Я помню, Кэриделла Ренирр, – ответил он, наслаждаясь звуками её имени, что отзывались в генах приятным теплом и лёгкой дрожью…
– Я люблю тебя…
Она! Сильная, прекрасная, порывистая и неутомимая… Ему не сложно выполнить обещание. Но, что если, передумает она? Он никогда не смирится…
– Литен?
– Даю слово, Кэри…
– Кэриделла Ренирр О-Руджанн – моя мать, – тепло произнёс Талех. – Непревзойденный доминант! Как и отец… Точнее, была им, пока…
– Что ты наделал?! – Кэри бросала обвинения ему в лицо, словно горячие камни.
И лучше бы камни! Слова жгли больнее.
– Зачем? За что?! Почему, Литен…
Глаза заблестели от слёз. Сердце мужчины сжалось, но лишь на секунду.
– Не мог иначе, – глухо ответил Литен и виновато понурился, но в душе угрюмо торжествовал. – Ты вправе отказаться от брака, пока не поздно. До генелетаса или регистрации… Я пойму…
– Дурак! – выкрикнула она, и слёзы заструились по щекам. – Нет! Ни за что не откажусь! Мы так долго к этому шли! Я люблю тебя, Литен Маэль! Люблю тебя!..
И горько прошептала:
– Больше, чем космос.
– Мы полетим туда вместе, – он улыбнулся, обнял её и принялся целовать, ощущая на губах привкус солёной горечи. – Я буду твоим капитаном. Теперь навсегда…
– Перед брачной церемонией они тайком договорились о равноправии, – продолжал Талех. – Но… Отец не справился со своим джаммом. Вернее, вдруг решил, что избранница подчинит его себе. И предпочёл мнимому поражению вероломство. А потом – будь, что будет.
– Так он обманул её?
– С изощрённым коварством. Она до последнего не подозревала… Ведь моя мать была сильнейшим доминантом и пошла на уступки, зная, как это важно для него, а отец воспользовался её лояльностью.
– Как всякий уважающий себя джамрану.
Наверное, это прозвучало как «мерзавец». Талех поморщился.
– Перестань…
– Конечно-конечно, ты же не такой…
– Разумеется, такой… Ты не ведаешь, что у джамма внутри.
– Ой-ой, давно знаю. Гатрак! При хорошем раскладе…
– Это далеко не всё, – нахмурился он, откидываясь спиной на стену.
Зигзаг тут же впился в лопатки, заставив выпрямиться.
– Хочешь узнать?
– Это угроза?
– Обещание.
– Хочу.
– Хорошо… – и вкрадчиво добавил. – Пеняй на себя.
Женя прерывисто вздохнула…
– Так что там с родителями?
– Всё непросто... Когда я узнал о вероломстве отца…
– А как?
– Спросил у него.
– Он так прямо тебе и ответил?
– У джамрану есть закон: если ребёнок приходит к родителю и задаёт вопрос о его прошлом, то родитель должен ответить честно, без колебаний, каким бы не был ответ.
– Надеюсь, на землянок это не распространяется, – пробормотала Женька.
– Что?
– Мало ли чего дитю в голову взбредёт. Вот и красней потом…
– «Краснеть», как принято у людей, будешь, когда ребёнок выяснит правду иным путём…
– Ладно. Но как ты узнал, о чём нужно спросить? Или просто из любопытства?
«Ну, вдруг, у джамрану принято спрашивать предков не «откуда дети берутся», а: «мам-пап, как прошёл четвёртый этап?»
– Нет. Сперва я кое-что услышал…
– Мой сын рецессив? – Литен удивлённо свёл брови. – Ты уверен, Каример?
– Это предварительные тесты, ему всего девятнадцать циклов… Наверняка нельзя утверждать, но Талех четверть цикла как а-джаммар, и уже проявил себя в обмене, поэтому…
– Не многословствуй*, Карим. Я понял. Мой сын – рецессив!.. Что ж… – Литен помешал чай фруктовой палочкой, отпил глоток, вдыхая аромат сада, смешанный с запахом воды.
Друзья сидели на террасе озёрного домика, на Рахторе, и вели неспешную беседу, о том, о сём…
– Что ж, для него это и к лучшему…
– О чём ты говоришь, дружище?! Характер Талеха…
– У него есть характер?.. У него и соперника-то до сих пор нет. Вот у меня в его возрасте… – Литен неопределённо махнул рукой. – Да что там! Никаких выдающихся заслуг! Ни одной медали! И минимум похвальных писем от преподавателей… А дома старается, чтобы его не замечали.
– Зря ты так, – Каример покачал головой, искренне переживая за Талеха. – Возможно, он горюет по Диреку.
– Не исключаю… Прошло пять циклов, а мне самому больно от воспоминаний, – он с минуту смотрел как опускается к лесу Ахирд*, подмигивая красным зрачком. – Дирек скорей всего вырос бы доминантом. А Талех… Мне непонятен.
– Не торопись с выводами. У Талеха лучшие результаты по ключевым тестам… Я наблюдал за ним. Видел, как он общается со сверстниками. Потенциально – он доминант.
– Ему придётся смириться, – пожал плечами Литен. – Всё решит брачный ритуал. Надеюсь, он встретит другого рецессива. Для Талеха предпочтительней равноправие.
– А если его потянет на доминанту? Это же... Генетическая катастрофа!
– Знаю. Пусть остаётся рецессивом. Иначе, последствия непредсказуемы... Он выпустит зверя и не сумеет удержать его. Но даже если обуздает… Никогда не будет счастлив. Потому что пожертвует личным счастьем ради доминирования.
– Ты говоришь о себе? – мягко ввернул Каример и рассмеялся при виде ошарашенной физиономии друга. – Не отпирайся! Я был твоим опекуном. Думаешь, вы могли что-то скрыть от меня?
– Это в прошлом. Мы счастливы. Кэри нравится, как я распоряжаюсь её генами. Ей хорошо со мной… Давай забудем этот разговор. Скоро придёт Талех.
А Талех стоял в кустах под террасой и отчётливо слышал каждое слово…
– Значит…
Женька испытывала неловкость от проникновения в чужую тайну. Хотя, семья Талеха теперь и её семья. Или у джамрану не так? А сам Талех…
– Ты… – она не находила слов.
– Невзначай подслушанный разговор круто изменил мою жизнь. Я поклялся, что всё будет не так, как предрекал отец… Я не осуждал его. Но и не восхищался его коварством. И вообще, повёл себя нетипично для джамрану. Я не общался с ним десять лет. Виделся только с матерью и сёстрами, когда они прилетали на Серендал. Вероятно, виной этому генотип гатрака… Но я злился на отца. Из-за матери. До женитьбы она была капитаном. Управляла исследовательским кораблём. Как и отец… Так они и познакомились. Её звездолёт потерпел аварию, и он пришёл на помощь… Имя Кэриделлы Ренирр до сих пор помнят в джамранском флоте. Я гордился мамой, читая о её выдающихся заслугах и достижениях в исследованиях космоса. И ведь она понимала отца и не собиралась доминировать. Равноправие! Этого хотела мама. Об этом мечтала… Бок о бок покорять вселенную! – Талех сжал кулаки так, что суставы на пальцах хрустнули. – Литен Маэль убил мечту в полёте…
