Дух палача, призрак пиратки и двое горгулов радостно закивали.
Тот, Кто Бродит Среди Книг
Я вошла в фехтовальную залу с бутылкой "Крови Цыганки" в левой руке и старинной саблей в правой. Это была та самая сабля, которую я нашла в первый день своего пребывания в усадьбе в сундуке в кабинете Икабода. Я вспомнила о ней, когда мне сказали о предстоящем фехтовальном поединке с боцманом Прокопом.
Если Анна, Шакс, Мелькор и Астр и были уверены в том, что у меня есть план — у меня его не было. Я никогда не вела переговоров с призраками. Но узнав получше обитателей Усадьбы Лесное Сердце, я поняла, что шансы быть услышанной и понятой есть. У призраков ведь тоже подтвердились и сбылись шансы быть услышанными и понятыми мною. Я отметила, что после того, как поговорила по душам с Существами Ночи, они все сделались ещё более расположенными ко мне.
С учётом того, что я слышала о великом опасном пирате Жаке Соурисе, опасность заключалась в его "депрессии". Я не врач и не имела права ставить диагнозы, но полагала, что Анна права: от отчаяния привидение объявило бойкот всему, что может помочь снять проклятье с Усадьбы. Иначе Жак бы не стал запираться здесь. Ещё проклятье лежало на самом Жаке вдвойне: он не мог покидать эту комнату.
В фехтовальной зале никого. Так мне показалось изначально. Я вошла и закрыла за собой дверь. Моя "свита" сказала, что будет поджидать меня в коридоре. Мелькор и Анна чуть слышно зашептались, что скорее всего у меня ничего не выгорит и придётся искать иной способ, как выманивать у Прокопа злосчастный ножик. Но Астр и Шакс возражали, что с "Кровью Цыганки" дело пойдёт на лад ("хороший пират — пьяный пират", как заявил Астр). Похоже, они там заключали серьёзное пари, не в пример заправским букмекерским конторам.
Полумрак, разбавляемый тускло светящимися плафонами. Кто зажигал свет и для чего? Наверное, Анна. Горящее электричество напоминало ей о временах, когда она была живой. Свет разгонял мрак ночи и напоминал, что когда-то те, что сейчас призраки, имели возможность лицезреть день и солнце.
Я увидела шевеление в конце зала. Что-то тёмное отсоединилось от стены и вышло ближе к центру. Что-то бледно-серое, прозрачное и тусклое. И если светильники тускло освещали пространство, то это серое нечто забирало весь свет, как блуждающая чёрная, а точнее, серая дыра.
От серой дыры исходило подобие ленивого внимания. Мы рассматривали друг друга с минуту. У силуэта не было ни глаз, ни лица, даже очертания конечностей совсем не просматривались. Неужели это и есть Жак Соурис? А я-то представляла, что увижу здесь настоящего пирата в треуголке и с деревянной ногой, который будет громко матюгаться и пошлёт меня на рею! Я первая решилась заговорить:
— Если ты Мышиный Король — то ты нужен своему мышиному народу. Твои друзья рассказали, что может тебя порадовать, — с этими словами я, немного робея, поставила на пол бутылку с "Кровью Цыганки" и отошла на два шага назад.
"Серая Дыра" постояла ещё несколько секунд неподвижно. Потом она, точнее он, приблизился к бутылке и обошёл её по часовой стрелке. Потом обошёл против.
— Кровь Цыганки, я полагаю, — издал он хриплым голосом некое подобие удивления. — Вот это разговор, я понимаю. Давненько мне никто не приносил Крови Цыганки. Вот уж двести лет как. Ну-ка, открой-ка.
Я на миг растерялась:
— Это твоя бутылка. Ты можешь сам открыть.
— Если б я мог... — выдохнул Мышиный Король с очень большим сожалением. — Если б я мог — я бы давным-давно тебя бы вот этой вот саблей накрутил кишками! Ты её держишь неправильно!
Серое блеклое привидение в два счёта оказалось рядом со мной и замахнулось чем-то, что могло быть рукой. Этой рукой оно внезапно провело горизонтально в районе моей шеи.
— Вот так! И тут был бы фонтан из горлышка бутылки, называемого твоей шеей! — весьма самодовольно ответил Жак.
Я от неожиданности выронила саблю и схватилась за горло. Потому что мне стало не по себе, что через меня только что прошла рука привидения. Я ничего не почувствовала, но всё равно было непривычно.
— Так ты бесплотен... Не как Анна и Шакс, — выдохнула я.
— А ты как думала? Я ни на что не годен. Поэтому я здесь. Но если суждено мне хотя бы раз в сто лет насладиться отменным ароматом... О, Кровь Цыганки! Вино лучших виноградников Эребрауса... — привидение запестрело неизвестным мне иностранным языком с кучей благозвучных названий.
У вина оказалась, по счастью, довольно лёгкая для открывания пробка — можно обойтись без штопора. Жак сейчас не только готов к диалогу, но и оказался весьма симпатичным в разговоре призраком. Это сильно обнадёживало.
Далее Мышиный Король проделал действие, похожее на то, что проделывала Анна. Серое облачко склонилось над бутылкой, раздался резкий шипяще-шелестящий звук втягиваемого воздуха. Жертвоприношение удалось на славу. Жак принялся выхаживать снова вокруг бутылки, чуть подпрыгивая и пританцовывая:
— Мало. Слишком мало. Удовольствия всегда кончаются. Наступает беспросветный мрак. Если б я мог повернуть вспять время. Мы все застыли тут как шхуна во льду, с порванными парусами! Минуту назад я не думал, что я это скажу. Но ты принесла это вино. И поэтому я скажу: я передумал. Не тебе скажу, ты не поймёшь, тебя тут не было. А малютка Анна была. Анна и Мария. Они мне как дочери. Видишь ли, я не намерен участвовать в играх демонов. Я тут сам по себе. Но мне все капали на мозги. Я выгнал всех. Стала приходить одна Анна, и она продолжала капать на мозги. Она сказала, что ты кое-что для меня сделаешь, если я тебе подсоблю с Прокопом, да. Она заложила твою душу мне, хахахахах!!!
Этот смех так похож на смех Анны, такой же безумный, отчаянный, но при этом залихватский.
— Душу? Анна не могла никак заложить мою душу. Потому что я тоже проклята. Я трогала нож, — пояснила я.
— Ах, нет, ты не понимаешь. Ты — живая, вот в чём загвоздка! Услуга за услугу, баш на баш. Я добываю тебе нож, ты добываешь оружие, добываешь ключ, идёшь вниз, к моим сокровищам и добываешь их. Взамен ты мне должна будешь. Учти — если б не это вино, если б не "Кровь Цыганки" — я бы не стал говорить об этой сделке.
— Так что я буду должна? Я готова сделать всё. Это правильно, когда ты помогаешь мне, а я тебе.
— Да, это по морским законам. Доля в обмен на долю. Кровь в обмен на кровь. Тело в обмен на тело, дух в обмен на дух. Мне надо, чтоб ты Марию сюда позвала, только и всего.
— Марию Ридд? Но она же умерла, и... эта Усадьба проклята. Её позвать? Как? В смысле, дух вызвать? — я была изрядно удивлена, если не сказать — шокирована.
— Правильно смыслишь, юнга. Но ты же снимаешь проклятье, ведь так? Снимешь, снимаешь, будешь снимать, да-да-да?! Иначе зачем я тут сейчас распинаюсь?! — серое облачко, которое когда-то было могущественным опасным пиратом Мышиным Королём, опасно надвинулось на меня и опасно потемнело.
Подумав, я проговорила:
— Я готова сделать и это. Только я не умею. Я же не медиум, не маг.
— Всё ты умеешь. Мне с тебя достаточно только получить это слово. Мы договорились. Обманешь меня — Анна до тебя доберётся, от моего имени. Перережет тебе глотку во сне. Без этих условий я и пальцем о палец не ударю, чтобы повалять и помять Прокопа.
— Хорошо. Я попытаюсь. Поищу здесь тарелку для спиритизма, почитаю в книгах, как её вызвать. Мне как бы самой всё это интересно. Но ещё интересней мне выжить и по возможности выйти отсюда послезавтра.
— Смерть вообще интересная штука, ха-ха-ха! — засмеялся серый призрак. — "Кровь Цыганки" опьянила меня. Я могу в любой момент передумать. И ты можешь передумать — пока я не позвал сюда Прокопа. Передумывай — и мы разойдёмся. Ты пойдёшь отсюда куда подальше, а я останусь с "Кровью Цыганки".
— Нет. Я не передумаю, Мышиный Король. У меня одна цель — дойти до конца. Попасть в Катакомбу.
— Хочешь попасть туда, куда все попасть никогда не хотят! Анна так и сказала — явилась сюда чертовщинка-диковинка. Если ты хочешь сегодня сразиться с Бродильщиком — давай сразимся с Прокопом.
— Прокоп — это призрак, верно? Что нужно, чтобы с ним сразиться? — начала я план военной кампании.
Я приготовилась выслушивать нечто, связанное с "бюрократией". Что нужно добыть специальную вещь или документ с печатью и подписью. Но всё оказалось куда проще.
— Это не просто призрак. Эта гнида солёная на особом положении у ихнего местного губернатора. Тебе нужен от Прокопа ножик, который посеяла твоя предшественница — кисейная барышня. Ты получишь от Прокопа ножик, только если я его проткну, да-да.
Жак общался на удивление по-свойски. Я не знала его при жизни и вряд ли бы узнала — ведь он пират и убийца. И мог просто, прежде чем поговорить со мной, выпустить мне кишки. Но сейчас я начинала понимать, почему Анна с ним дружила. Я бы с ним тоже подружилась.
— Вот как. Да, твои товарищи говорили что-то о поединке, на саблях. Что ты здесь самый лучший фехтовальщик.
— Они мне не товарищи! — грубо и сердито ответила "серая дыра". — Только Анна. Я только ради неё делаю то, что я делаю, ясно тебе? Благодари её на коленях, ползай перед ней! И перед тем, кто дал тебе "Кровь Цыганки".
— Её дала мне наследница этой усадьбы, Милена Неверри. Она будет здесь почти через сутки, и если всё так, как мне объяснили твои не-товарищи и Анна, ничего хорошего из этого не выйдет.
Жак, казалось, хотел ответить что-то ещё, но лишь вздохнул:
— Лишь в одном ты права. Я — самый лучший фехтовальщик. Прокоп тоже не лыком шит. Но я не смогу сразиться с ним без тела.
Я почувствовала на себе пронзительный и красноречивый взгляд. Да, хоть у серого привидения нет никаких признаков (призраков) глаз, я ощутила, как оно на меня смотрит. Внимательно. Многозначительно.
— Тело. Вот как. Тебе нужно тело, потому что ты бесплотен и не можешь держать в руках физические предметы. Я читала, что призраки бесплотны в нашем физическом мире, потому что принадлежат другим мирам, более тонким. А чтоб иметь возможность хотя бы говорить, им нужно заякориться в ком-то, вселиться в кого-то... Карамба! — до меня внезапно всё дошло, особенно когда серое существо ночи приблизилось ко мне на неприличное расстояние — почти на дециметр. — Я не знаю, подойдёт ли моё тело.
— Ты знаешь, вполне себе ничего. Только без обид, но твоя предшественница была посис... посися... посимпатичнее, — хмыкнул Жак Соурис и... сделал шаг, как будто вознамерился пройти через меня.
Я зажмурилась от неожиданности. На этот раз я почувствовала. Мне враз стало дико холодно, вся кровь кинулась в разные места, к вискам, к пяткам, потом вновь прилила к сердцу. Я зашаталась от накатившей слабости и вдруг услышала у себя в голове голос:
"А ну-ка, подними-ка саблю, юнга! Слушай, не так всё плохо, как я думал! Ты, оказывается, тренированная. А смотришь на тебя — кожа да кости!"
— Э... Карамба... — я едва не икнула. — Жак?!
"Саблю подними, говорю! Я уже начинаю передумывать! Думаешь, мне — грозе морей и самому опасному пирату во всех семи океанах — приятно быть засунутым в туловище желторотой молокососки, у которой даже грудь ещё не отросла?!"
— Я... э... так ты что, в меня вселился?! — мой голос раздался жалобно и сиротливо, отдался эхом от стен фехтовальной залы. Мне стало страшно — настолько, что я не стала придумывать остроту, как ответить на, в общем-то, не приятную и унижающую мои честь и достоинство, шутку Жака про "молокососку". Вдруг Жак задумал пакость, и сейчас примется управлять мной как марионеткой?!
Но через пару секунд я собралась с духом и подняла саблю.
"Чудесно! А теперь давай-ка выпьем перед дуэлью! Бутылка, возьми её и глотни!" — последовал приказ.
— Э... есть, капитан, — ответила я и побрела в сторону "Крови Цыганки" — до неё надо проделать четыре шага.
"Когда Марию позовёшь... я тоже, пожалуй, одолжу твоё туловище. Оно неплохо у тебя накачано всё-таки, хоть груди и нет — сойдёт и так".
— Э... а зачем тебе тело с грудью для свидания с Марией?!
"Мне виднее. А тебе знать не положено, юнга. Сгодится. Для многого сгодится!" — многозначительно подмечал Жак у меня в голове. "Пей! Пей живей!".
Я пригубила вино, слегка смочив рот. Но Жак разразился у меня в голове таким трёхэтажным матом, что ему, мол, мало, что я с перепугу глотнула залпом сразу полбутылки.
Вино вдарило в меня сразу. Я окосела моментально. Даже не подозревала, насколько подарок Милены её тётушке Элеоноре — задиристая забубённая штука.
"Ещё! ЕЩЁ!!! Лакай, мать...!" — Жаку уж очень не терпелось. Он сильно возбудился и действительно превратил меня в этом месте в безвольную марионетку. Мне пришлось пить ещё, пить дальше, пить до конца. В бутылке в общей сложности грамм семьсот. Это пока единственный случай в жизни, когда я почти залпом выпила столько вина.
Я думала, меня вырвет сразу. Фехтовальная зала поплыла, я стала терять сознание, вернее, не терять его, а открывать с его помощью новые запредельные космические миры. Я зашаталась, потому что пол вдруг превратился в стену, а потолок — в пол. Мои ноги совершили несколько кульбитов по потолку, полу и четырём стенам одновременно. Сквозь затуманенный диким мгновенным опьянением мозг я услышала, как Жак прогаркал что-то вроде:
"ПРОКОП!!! Пришёл Прокоп — кипит укроп!!!"
Что было потом в течение нескольких секунд или минут — помню плохо. Будто я попала в тоннель, а потом увидела перед собой размахивающего саблей уже настоящего колоритного пирата. В рваном старинном камзоле, в треуголке, на двух ногах, ни одна из которых не была деревянной, но зато с одним глазом.
"Ты не представляешь, юнга, как давно я хотел проткнуть его! С тех пор как он меня предал, посмертно предал! Сковырялся с этим ихним морским дьяволом, будь он трижды подвергнут килеванию!"
Я икнула. Рыгнула. На ногах стояла с трудом. Я в тот миг потеряла способность говорить. Внезапно почувствовала, как часть вина, которую я выпила, рвётся наружу, подозрительно поднимается из желудка в пищевод. Наверное, в тот миг я позеленела.
Призрак пирата — боцмана Прокопа — тоже ни о чём не говорил. Он смотрел на меня тупым ничего не выражающим единственным глазом как зомби-циклоп, а ещё он умело перекручивал саблю. Прямо как в кино — красивом историческом фильме, когда два врага должны подраться на дуэли.
"Эй, юнга, ты отпусти-ка штурвал, позволь мне поуправлять твоим кораблём, я же как-никак капитан!" — это Жак произнёс почти с нежностью, аккуратно.
Я не знаю, умел ли он читать мысли, на всякий случай я предупредила:
"Меня сейчас стошнит..."
"Не успеется, — усмехнулся Мышиный Король. — Дай-ка я освоюсь в твоей этой дырявой посудине без грудей. Вот так!"
Когда он сказал "вот так", моя рука, держащая саблю, вдруг сама собой начала поворачиваться, напрягать группы мышц. Тут же мои ноги сами собой выпрямились, отпрянули назад, задев уже полностью опорожнённую бутылку, и она со стуком, символизирующим сигнал начала сражения, покатилась в угол. В голове застучало, в ушах зазвенело. Масса из вина, желудочного сока и остатков скудного ужина, который я съела несколько часов назад до того, как Шакс заглянул меня будить, чтоб идти убивать Медузу, стала бурлить, клокотать. Она поднялась почти до горла, но потом ухнула вниз. И тут я почувствовала полную потерю контроля над своим телом.
Тот, Кто Бродит Среди Книг
Я вошла в фехтовальную залу с бутылкой "Крови Цыганки" в левой руке и старинной саблей в правой. Это была та самая сабля, которую я нашла в первый день своего пребывания в усадьбе в сундуке в кабинете Икабода. Я вспомнила о ней, когда мне сказали о предстоящем фехтовальном поединке с боцманом Прокопом.
Если Анна, Шакс, Мелькор и Астр и были уверены в том, что у меня есть план — у меня его не было. Я никогда не вела переговоров с призраками. Но узнав получше обитателей Усадьбы Лесное Сердце, я поняла, что шансы быть услышанной и понятой есть. У призраков ведь тоже подтвердились и сбылись шансы быть услышанными и понятыми мною. Я отметила, что после того, как поговорила по душам с Существами Ночи, они все сделались ещё более расположенными ко мне.
С учётом того, что я слышала о великом опасном пирате Жаке Соурисе, опасность заключалась в его "депрессии". Я не врач и не имела права ставить диагнозы, но полагала, что Анна права: от отчаяния привидение объявило бойкот всему, что может помочь снять проклятье с Усадьбы. Иначе Жак бы не стал запираться здесь. Ещё проклятье лежало на самом Жаке вдвойне: он не мог покидать эту комнату.
В фехтовальной зале никого. Так мне показалось изначально. Я вошла и закрыла за собой дверь. Моя "свита" сказала, что будет поджидать меня в коридоре. Мелькор и Анна чуть слышно зашептались, что скорее всего у меня ничего не выгорит и придётся искать иной способ, как выманивать у Прокопа злосчастный ножик. Но Астр и Шакс возражали, что с "Кровью Цыганки" дело пойдёт на лад ("хороший пират — пьяный пират", как заявил Астр). Похоже, они там заключали серьёзное пари, не в пример заправским букмекерским конторам.
Полумрак, разбавляемый тускло светящимися плафонами. Кто зажигал свет и для чего? Наверное, Анна. Горящее электричество напоминало ей о временах, когда она была живой. Свет разгонял мрак ночи и напоминал, что когда-то те, что сейчас призраки, имели возможность лицезреть день и солнце.
Я увидела шевеление в конце зала. Что-то тёмное отсоединилось от стены и вышло ближе к центру. Что-то бледно-серое, прозрачное и тусклое. И если светильники тускло освещали пространство, то это серое нечто забирало весь свет, как блуждающая чёрная, а точнее, серая дыра.
От серой дыры исходило подобие ленивого внимания. Мы рассматривали друг друга с минуту. У силуэта не было ни глаз, ни лица, даже очертания конечностей совсем не просматривались. Неужели это и есть Жак Соурис? А я-то представляла, что увижу здесь настоящего пирата в треуголке и с деревянной ногой, который будет громко матюгаться и пошлёт меня на рею! Я первая решилась заговорить:
— Если ты Мышиный Король — то ты нужен своему мышиному народу. Твои друзья рассказали, что может тебя порадовать, — с этими словами я, немного робея, поставила на пол бутылку с "Кровью Цыганки" и отошла на два шага назад.
"Серая Дыра" постояла ещё несколько секунд неподвижно. Потом она, точнее он, приблизился к бутылке и обошёл её по часовой стрелке. Потом обошёл против.
— Кровь Цыганки, я полагаю, — издал он хриплым голосом некое подобие удивления. — Вот это разговор, я понимаю. Давненько мне никто не приносил Крови Цыганки. Вот уж двести лет как. Ну-ка, открой-ка.
Я на миг растерялась:
— Это твоя бутылка. Ты можешь сам открыть.
— Если б я мог... — выдохнул Мышиный Король с очень большим сожалением. — Если б я мог — я бы давным-давно тебя бы вот этой вот саблей накрутил кишками! Ты её держишь неправильно!
Серое блеклое привидение в два счёта оказалось рядом со мной и замахнулось чем-то, что могло быть рукой. Этой рукой оно внезапно провело горизонтально в районе моей шеи.
— Вот так! И тут был бы фонтан из горлышка бутылки, называемого твоей шеей! — весьма самодовольно ответил Жак.
Я от неожиданности выронила саблю и схватилась за горло. Потому что мне стало не по себе, что через меня только что прошла рука привидения. Я ничего не почувствовала, но всё равно было непривычно.
— Так ты бесплотен... Не как Анна и Шакс, — выдохнула я.
— А ты как думала? Я ни на что не годен. Поэтому я здесь. Но если суждено мне хотя бы раз в сто лет насладиться отменным ароматом... О, Кровь Цыганки! Вино лучших виноградников Эребрауса... — привидение запестрело неизвестным мне иностранным языком с кучей благозвучных названий.
У вина оказалась, по счастью, довольно лёгкая для открывания пробка — можно обойтись без штопора. Жак сейчас не только готов к диалогу, но и оказался весьма симпатичным в разговоре призраком. Это сильно обнадёживало.
Далее Мышиный Король проделал действие, похожее на то, что проделывала Анна. Серое облачко склонилось над бутылкой, раздался резкий шипяще-шелестящий звук втягиваемого воздуха. Жертвоприношение удалось на славу. Жак принялся выхаживать снова вокруг бутылки, чуть подпрыгивая и пританцовывая:
— Мало. Слишком мало. Удовольствия всегда кончаются. Наступает беспросветный мрак. Если б я мог повернуть вспять время. Мы все застыли тут как шхуна во льду, с порванными парусами! Минуту назад я не думал, что я это скажу. Но ты принесла это вино. И поэтому я скажу: я передумал. Не тебе скажу, ты не поймёшь, тебя тут не было. А малютка Анна была. Анна и Мария. Они мне как дочери. Видишь ли, я не намерен участвовать в играх демонов. Я тут сам по себе. Но мне все капали на мозги. Я выгнал всех. Стала приходить одна Анна, и она продолжала капать на мозги. Она сказала, что ты кое-что для меня сделаешь, если я тебе подсоблю с Прокопом, да. Она заложила твою душу мне, хахахахах!!!
Этот смех так похож на смех Анны, такой же безумный, отчаянный, но при этом залихватский.
— Душу? Анна не могла никак заложить мою душу. Потому что я тоже проклята. Я трогала нож, — пояснила я.
— Ах, нет, ты не понимаешь. Ты — живая, вот в чём загвоздка! Услуга за услугу, баш на баш. Я добываю тебе нож, ты добываешь оружие, добываешь ключ, идёшь вниз, к моим сокровищам и добываешь их. Взамен ты мне должна будешь. Учти — если б не это вино, если б не "Кровь Цыганки" — я бы не стал говорить об этой сделке.
— Так что я буду должна? Я готова сделать всё. Это правильно, когда ты помогаешь мне, а я тебе.
— Да, это по морским законам. Доля в обмен на долю. Кровь в обмен на кровь. Тело в обмен на тело, дух в обмен на дух. Мне надо, чтоб ты Марию сюда позвала, только и всего.
— Марию Ридд? Но она же умерла, и... эта Усадьба проклята. Её позвать? Как? В смысле, дух вызвать? — я была изрядно удивлена, если не сказать — шокирована.
— Правильно смыслишь, юнга. Но ты же снимаешь проклятье, ведь так? Снимешь, снимаешь, будешь снимать, да-да-да?! Иначе зачем я тут сейчас распинаюсь?! — серое облачко, которое когда-то было могущественным опасным пиратом Мышиным Королём, опасно надвинулось на меня и опасно потемнело.
Подумав, я проговорила:
— Я готова сделать и это. Только я не умею. Я же не медиум, не маг.
— Всё ты умеешь. Мне с тебя достаточно только получить это слово. Мы договорились. Обманешь меня — Анна до тебя доберётся, от моего имени. Перережет тебе глотку во сне. Без этих условий я и пальцем о палец не ударю, чтобы повалять и помять Прокопа.
— Хорошо. Я попытаюсь. Поищу здесь тарелку для спиритизма, почитаю в книгах, как её вызвать. Мне как бы самой всё это интересно. Но ещё интересней мне выжить и по возможности выйти отсюда послезавтра.
— Смерть вообще интересная штука, ха-ха-ха! — засмеялся серый призрак. — "Кровь Цыганки" опьянила меня. Я могу в любой момент передумать. И ты можешь передумать — пока я не позвал сюда Прокопа. Передумывай — и мы разойдёмся. Ты пойдёшь отсюда куда подальше, а я останусь с "Кровью Цыганки".
— Нет. Я не передумаю, Мышиный Король. У меня одна цель — дойти до конца. Попасть в Катакомбу.
— Хочешь попасть туда, куда все попасть никогда не хотят! Анна так и сказала — явилась сюда чертовщинка-диковинка. Если ты хочешь сегодня сразиться с Бродильщиком — давай сразимся с Прокопом.
— Прокоп — это призрак, верно? Что нужно, чтобы с ним сразиться? — начала я план военной кампании.
Я приготовилась выслушивать нечто, связанное с "бюрократией". Что нужно добыть специальную вещь или документ с печатью и подписью. Но всё оказалось куда проще.
— Это не просто призрак. Эта гнида солёная на особом положении у ихнего местного губернатора. Тебе нужен от Прокопа ножик, который посеяла твоя предшественница — кисейная барышня. Ты получишь от Прокопа ножик, только если я его проткну, да-да.
Жак общался на удивление по-свойски. Я не знала его при жизни и вряд ли бы узнала — ведь он пират и убийца. И мог просто, прежде чем поговорить со мной, выпустить мне кишки. Но сейчас я начинала понимать, почему Анна с ним дружила. Я бы с ним тоже подружилась.
— Вот как. Да, твои товарищи говорили что-то о поединке, на саблях. Что ты здесь самый лучший фехтовальщик.
— Они мне не товарищи! — грубо и сердито ответила "серая дыра". — Только Анна. Я только ради неё делаю то, что я делаю, ясно тебе? Благодари её на коленях, ползай перед ней! И перед тем, кто дал тебе "Кровь Цыганки".
— Её дала мне наследница этой усадьбы, Милена Неверри. Она будет здесь почти через сутки, и если всё так, как мне объяснили твои не-товарищи и Анна, ничего хорошего из этого не выйдет.
Жак, казалось, хотел ответить что-то ещё, но лишь вздохнул:
— Лишь в одном ты права. Я — самый лучший фехтовальщик. Прокоп тоже не лыком шит. Но я не смогу сразиться с ним без тела.
Я почувствовала на себе пронзительный и красноречивый взгляд. Да, хоть у серого привидения нет никаких признаков (призраков) глаз, я ощутила, как оно на меня смотрит. Внимательно. Многозначительно.
— Тело. Вот как. Тебе нужно тело, потому что ты бесплотен и не можешь держать в руках физические предметы. Я читала, что призраки бесплотны в нашем физическом мире, потому что принадлежат другим мирам, более тонким. А чтоб иметь возможность хотя бы говорить, им нужно заякориться в ком-то, вселиться в кого-то... Карамба! — до меня внезапно всё дошло, особенно когда серое существо ночи приблизилось ко мне на неприличное расстояние — почти на дециметр. — Я не знаю, подойдёт ли моё тело.
— Ты знаешь, вполне себе ничего. Только без обид, но твоя предшественница была посис... посися... посимпатичнее, — хмыкнул Жак Соурис и... сделал шаг, как будто вознамерился пройти через меня.
Я зажмурилась от неожиданности. На этот раз я почувствовала. Мне враз стало дико холодно, вся кровь кинулась в разные места, к вискам, к пяткам, потом вновь прилила к сердцу. Я зашаталась от накатившей слабости и вдруг услышала у себя в голове голос:
"А ну-ка, подними-ка саблю, юнга! Слушай, не так всё плохо, как я думал! Ты, оказывается, тренированная. А смотришь на тебя — кожа да кости!"
— Э... Карамба... — я едва не икнула. — Жак?!
"Саблю подними, говорю! Я уже начинаю передумывать! Думаешь, мне — грозе морей и самому опасному пирату во всех семи океанах — приятно быть засунутым в туловище желторотой молокососки, у которой даже грудь ещё не отросла?!"
— Я... э... так ты что, в меня вселился?! — мой голос раздался жалобно и сиротливо, отдался эхом от стен фехтовальной залы. Мне стало страшно — настолько, что я не стала придумывать остроту, как ответить на, в общем-то, не приятную и унижающую мои честь и достоинство, шутку Жака про "молокососку". Вдруг Жак задумал пакость, и сейчас примется управлять мной как марионеткой?!
Но через пару секунд я собралась с духом и подняла саблю.
"Чудесно! А теперь давай-ка выпьем перед дуэлью! Бутылка, возьми её и глотни!" — последовал приказ.
— Э... есть, капитан, — ответила я и побрела в сторону "Крови Цыганки" — до неё надо проделать четыре шага.
"Когда Марию позовёшь... я тоже, пожалуй, одолжу твоё туловище. Оно неплохо у тебя накачано всё-таки, хоть груди и нет — сойдёт и так".
— Э... а зачем тебе тело с грудью для свидания с Марией?!
"Мне виднее. А тебе знать не положено, юнга. Сгодится. Для многого сгодится!" — многозначительно подмечал Жак у меня в голове. "Пей! Пей живей!".
Я пригубила вино, слегка смочив рот. Но Жак разразился у меня в голове таким трёхэтажным матом, что ему, мол, мало, что я с перепугу глотнула залпом сразу полбутылки.
Вино вдарило в меня сразу. Я окосела моментально. Даже не подозревала, насколько подарок Милены её тётушке Элеоноре — задиристая забубённая штука.
"Ещё! ЕЩЁ!!! Лакай, мать...!" — Жаку уж очень не терпелось. Он сильно возбудился и действительно превратил меня в этом месте в безвольную марионетку. Мне пришлось пить ещё, пить дальше, пить до конца. В бутылке в общей сложности грамм семьсот. Это пока единственный случай в жизни, когда я почти залпом выпила столько вина.
Я думала, меня вырвет сразу. Фехтовальная зала поплыла, я стала терять сознание, вернее, не терять его, а открывать с его помощью новые запредельные космические миры. Я зашаталась, потому что пол вдруг превратился в стену, а потолок — в пол. Мои ноги совершили несколько кульбитов по потолку, полу и четырём стенам одновременно. Сквозь затуманенный диким мгновенным опьянением мозг я услышала, как Жак прогаркал что-то вроде:
"ПРОКОП!!! Пришёл Прокоп — кипит укроп!!!"
Что было потом в течение нескольких секунд или минут — помню плохо. Будто я попала в тоннель, а потом увидела перед собой размахивающего саблей уже настоящего колоритного пирата. В рваном старинном камзоле, в треуголке, на двух ногах, ни одна из которых не была деревянной, но зато с одним глазом.
"Ты не представляешь, юнга, как давно я хотел проткнуть его! С тех пор как он меня предал, посмертно предал! Сковырялся с этим ихним морским дьяволом, будь он трижды подвергнут килеванию!"
Я икнула. Рыгнула. На ногах стояла с трудом. Я в тот миг потеряла способность говорить. Внезапно почувствовала, как часть вина, которую я выпила, рвётся наружу, подозрительно поднимается из желудка в пищевод. Наверное, в тот миг я позеленела.
Призрак пирата — боцмана Прокопа — тоже ни о чём не говорил. Он смотрел на меня тупым ничего не выражающим единственным глазом как зомби-циклоп, а ещё он умело перекручивал саблю. Прямо как в кино — красивом историческом фильме, когда два врага должны подраться на дуэли.
"Эй, юнга, ты отпусти-ка штурвал, позволь мне поуправлять твоим кораблём, я же как-никак капитан!" — это Жак произнёс почти с нежностью, аккуратно.
Я не знаю, умел ли он читать мысли, на всякий случай я предупредила:
"Меня сейчас стошнит..."
"Не успеется, — усмехнулся Мышиный Король. — Дай-ка я освоюсь в твоей этой дырявой посудине без грудей. Вот так!"
Когда он сказал "вот так", моя рука, держащая саблю, вдруг сама собой начала поворачиваться, напрягать группы мышц. Тут же мои ноги сами собой выпрямились, отпрянули назад, задев уже полностью опорожнённую бутылку, и она со стуком, символизирующим сигнал начала сражения, покатилась в угол. В голове застучало, в ушах зазвенело. Масса из вина, желудочного сока и остатков скудного ужина, который я съела несколько часов назад до того, как Шакс заглянул меня будить, чтоб идти убивать Медузу, стала бурлить, клокотать. Она поднялась почти до горла, но потом ухнула вниз. И тут я почувствовала полную потерю контроля над своим телом.
