Его исчезновение было настолько внезапным, что я едва не вскрикнула в потрясении. Меня постигло неприятное ощущение, что я сошла с ума и только что разговаривала с галлюцинацией, а никакого Скитальца и вовсе не было. Ни вчера, ни сегодня.
Тут же в дверь раздался знакомый стук. Я поспешно открыла дверь, и увидела два глаза, летающих во мраке коридора.
— Ты мог бы просто войти, ты вроде это умеешь, — улыбнулась я, впуская дух палача.
— Я не настолько нагл, как она, — рявкнул Шакс, жестом кивая мне за плечо.
Я оглянулась и увидела Анну Бони. Она мило улыбнулась:
— Доброй ночи, дитя. Я так и знала, что найду тебя здесь. И я рада, что ты не седая от того ужаса, который тебе, должно быть, пришлось испытать.
Ответить я ей не успела. С улицы послышалось хлопанье крыльев.
— Ой-ой, карамба, это же Мелькор и Астр, они сейчас разобьют окно, и мне потом с Миленой и её дядюшкой не расплатиться! — я кинулась к окну и поспешно отогнула щеколду.
Весьма вовремя, потому что окно раскрылось, и в него вместе с зимним январским холодом влезли две очень крупных летучих мыши размером с взрослого человека. Правда, это не летучие мыши, а горгульи, но в сумерках они казались именно такими вот нетопырями.
Мелькор, казалось, не верил глазам своим. Он, насупившись, подошёл ко мне, подозрительно оглядывая. Астр возрадовался и едва не заскакал по комнате, сметая хвостом и крыльями мебель:
— Она смогла!
— Она правда смогла... — вторил ему озадаченный Мелькор.
— Она прошла библиотеку! — бесновался от счастья Астр.
— Ты хочешь сказать, что ты убила Того, Кто Бродит Среди Книг? — изогнул бровь Мелькор.
Я посмотрела на него строго и ответила:
— Нет. Тот, Кто Бродит Среди Книг — наш друг. И это вы его сейчас напугали, он убежал только что, потому что почуял ваше приближение.
— Ах, да он меня застеснялся, моей красоты! — расхохоталась озорница Анна.
— Я подозревал... — тихо проговорил Шакс. — Что он с нами.
— Он не мог выйти из библиотеки, а вы не могли туда войти из-за проклятья Бафомета. Он тоже работал на Бафомета, — объяснила я.
— И на кого он сейчас работает? — спросил Мелькор.
— На меня, — честно ответила я.
— Здесь все на неё работают... — проворчал Мелькор.
— Между прочим, я вас и не держу. Я могу всё проделать одна. Или с Тем, Кто Бродит Среди Книг. Я думаю, мы с ним там договоримся с Бафометом, чтобы он снял проклятье только с нас, а вас здесь оставил! — вспылила я. — Вам же нравится тут круги наворачивать вокруг усадьбы по ночам?!
Я поняла, что погорячилась, потому что в этот момент Анна принялась шипеть на Мелькора, а Астр посмотрел на меня виновато, будто извинялся за своего соплеменника. Шакс же просто рявкнул Мелькору:
— Она права, — и встал рядом со мной: — Мы втроём договоримся с Бафометом, чтобы он снял проклятье только с нас, а остальных здесь оставил.
— Это что, заговор?! Бунт на корабле?! Мелькор, вечно ты всё портишь! Если б ты попал на мою шхуну, от тебя в первый день бы не осталось рёбрышек и крылышек, — зашипела Анна.
В этот момент никто из нас не заметил, что в дверях стоят доспехи. Удивительно, как Брабатус мог так тихо подойти? Оказалось, он увлечённо слушает происходящую ссору.
— О, Брабби, привет Брабби! — хихикнув, поздоровалась с ним Анна, кокетливо изгибаясь — словно цыганка, намеревающаяся соблазнить священника.
Брабатус стойко снёс подкаты:
— Отвянь, нечестивая чумная ведьма. Я пришёл сказать, что если вы хотите разделаться с Дагоном именно сегодня, то пора.
— О, так кто-то взял на себя бразды правления? Ну-ну, а ты знаешь, что с лидеров всегда больший спрос, голубчик? Шишки-то все им достаются! — продолжала препираться Анна.
— Это надолго, — проговорил тихо Астр, тоже встав рядом со мной. — Это продолжается годами и десятилетиями. А ещё точнее — столетиями: они так любят друг друга.
— Шакс, ты можешь их разнять? — обратилась я к палачу, когда их перепалка превратилась в крик и в комнате раздался отборный портово-пиратский мат вперемешку с сердитым лязганьем доспехов.
Шакс ничего не ответил, но по выражению его глаз я поняла, что он готов выполнить эту неприятную обязанность. Он подошёл к орущей друг на друга парочке из пиратки и рыцаря и рявкнул:
— Замолчать! — да так рявкнул, что аж стёкла в окнах зазвенели, и я инстинктивно вжала голову в плечи.
— Вот ещё один у нас любитель командовать выискался! — распалилась Анна.
— Между прочим, у тебя есть дело. Прокоп мёртв, Смельчак жив. Иди и разберись с бывшей Жаковой командой, — строго приказал Шакс. Повернулся к горгульям: — Вы двое, идите вместе со Смельчаком танцевать на балу. А мы с вами, достопочтенный сэр, отправимся очищать усадьбу от остатков низших демонов.
— Драться с низшими — ниже моего достоинства. Но я пойду на это. Ради высшей цели, — напыщенно проговорил Брабатус. И, прежде чем гордо развернуться на стальных каблуках, заметил, обращаясь ко мне: — Проверяй, кого берёшь в свою команду. Помни, что я тебе говорил про доверие и предательство.
— Нет, ну вы посмотрите на него! Смутьян, ещё хуже Мелькора! — зашипела Анна.
Но Шакс упредительно поднял руку, сверкнув на неё древними палаческими очами, и она замолчала, жутко недовольная. Потом развернулась и не говоря никому ни слова более, покинула помещение сквозь стену.
Палач и рыцарь ушли. Я слышала, что Шакс что-то угрожающе и злобно шипел Брабатусу. Я повернулась к Мелькору, чтобы выяснить с ним отношения, но Мелькор выглядел сконфуженным, то есть совсем не собирающимся ворчать и спорить. Наоборот, он смотрел вниз, плечи и морда опущена. Астр, как истый дипломат, прошелестел крыльями, хвостом и голосом, тоже покидая комнату:
— Я подожду в коридоре внизу.
— Извини, Смельчак. Мы, горгульи, гордый народ, и не подчиняемся другим племенам.
— Я не собираюсь вами командовать. Я не знаю, почему вы выбрали меня "лидером". Я здесь в таком же положении, как и вы все, единственное отличие между нами — что я человек, а вы — монстры и привидения. Но мне нужна ваша помощь. Когда у вас кто-то просит помощь, гордые горгульи, неужели вы всегда воспринимаете это как приказ подчиняться?!
— Нет, никогда! Мы любим оказывать помощь. У меня просто вырвалось. Я не знаю, почему я так... я иногда ворчу, совсем немного. Я не хотел, чтобы мы все поссорились. Тем более, перед такой битвой, — Мелькор вдруг совсем не показался мне ворчуном.
Он сейчас выглядел виноватым и искренним. Пытался объяснить своё поведение, и это было ценно:
— Я не доверяю людям. Астр — доверяет. Я хочу научиться доверять людям. Не всегда получается. Мы рассказывали тебе, чем мы занимались. Мы имели дело с не очень чистоплотными людьми. Я привык общаться с такими. Ты — другая. Я виноват перед тобой, Смельчак. Я хочу доказать тебе, что был не прав, когда не сразу поверил в тебя и тебе. Я очень хочу, чтобы ты разрешила мне присоединиться к тебе в этой битве.
От такого признания я едва не растаяла. С трудом подавила ком в горле.
— Мы хотим исправиться, чтобы нас принял тот клан, о котором ты рассказывала. Мы хотим мира с людьми, хотим завязать.
— Вы уже завязали. С самого того момента, как решили поддержать Шакса, Анну и Брабатуса снять проклятье с усадьбы, дождаться Смельчака, — проговорила я. — Я тебя и не прогоняла. Я бы очень хотела, чтобы ты присоединился ко мне в этой битве, Мелькор. И я буду ещё более рада, если мы все выживем, и вы с Астром найдёте дом и друзей в клане Торре.
Я протянула руку, и Мелькор со всей душой, горячностью и благодарностью пожал её.
— Даже если я сегодня погибну — я буду рад, что умру в бою с таким человеком, как ты. Если бы все люди были как ты, то люди и горгульи жили бы в мире и согласии во все века.
— Мы выживем, — упрямо произнесла я, хоть и не могла гарантировать этого.
Мелькор задумчиво посмотрел на дверной проём, где зияла темнота. Он вдруг разом подскочил и прикрыл дверь и очень тихо проговорил:
— Я учусь доверять людям — живым и мёртвым. Из всех живых и мёртвых людей здесь после тебя я больше всего доверяю Анне, и меньше всего — Брабатусу. Я никогда не повернусь к нему спиной и тебе не советую.
Сказав это и серьёзно так посмотрев на меня, он снова открыл дверь и шагнул во тьму, жестом приглашая меня идти за ним.
У меня не осталось возможностей потребовать объяснений. Почему здесь все не любят Брабатуса, за что? Да, его характер не сахар, но ведь он и не обязан быть хорошим для всех. Брабатус по-своему искренне пытается мне помочь — я это вижу. Он доходчиво объяснил про усадьбу, про проклятье — в самый первый раз, как мы с ним познакомились. Если бы он был не чист на руку — он бы вёл себя по-другому.
Мелькор преувеличивает. Он только что признался, что склонен не доверять людям — живым и мёртвым. То, что Мелькор не доверяет Брабатусу — ничего не значит. Мне он тоже не доверял, всем видом демонстрировал скепсис. Но я не осуждала его. Я была рада заслужить доверие этого монстра. Когда горгулья доверяет тебе — у тебя нет надёжнее друга. Этому научил меня Торре и его клан.
Мы спустились на самый первый этаж. По иронии судьбы мы встретились с Астром на том самом месте, где я встретила горгулий две ночи назад. Прошло всего две ночи и два дня — а я уже так многое успела узнать. Загадок и вопросов ещё больше, но одно я поняла — мне помогут. Если в первый раз мы встретились как испуганные и настороженные незнакомцы — то сейчас как соратники, идущие на бой плечом к плечу.
— У нас остались маленькие приготовления, — объявил нам Астр, одобрительно кивнув мне и Мелькору и поняв, что мы помирились. — Ключ от входа в подземелье хозяева усадьбы, Неверри, держат под зеркалом. Только правильная музыка способна отвлечь внимание манекенов.
— Я знаю эту правильную музыку, — кивнула я. — Расскажите мне, что я должна сделать, какой это ключ, как он выглядит?
— Если ты правильно подобрала музыку, — начал Мелькор, — то манекены будут танцевать. Тебе нужно выбрать подходящий момент — подобраться к полке под зеркалом, открыть её, взять ключ. Ты не должна ни в коем случае касаться этих манекенов. Особенно когда они будут нестись на тебя в танце. Если ты дотронешься до них, чары музыки спадут, и бесы сделают с тобой ещё страшнее, чем просто убьют.
— Что они сделают?
— Кто-то из них вселится в тебя. Твоё "я" пропадёт насовсем, безвозвратно, — проговорил Мелькор, немного поколебавшись, видимо, из желания объяснить наиболее деликатно грозящую мне опасность.
— Я проклята ножом Бафомета уже третью ночь подряд. Я не вижу, что может быть страшнее этого. Но ладно, учту, — кивнула я.
— Ключ ты узнаешь сразу. Он довольно большой. Вот такой, — Астр показал примерный размер.
— Кто его туда положил, Икабод?
— Да, — кивнул Мелькор. — Если ты читала его дневник, он мог писать, что пользовался этим ключом. Если не писал, то об этом мог писать его отец Джакомо-младший или его дед Джакомо-старший. Они ходили в Катакомбу, спускались туда физически. Но далеко не заходили. Они понимали, что там опасно, пытались спрятать ключ в таком месте в доме, где его не придёт никому в голову искать, ни гостям, ни ворам — в танцевальной зале. И в один прекрасный момент появились эти манекены.
— Если они появились до Икабода и стояли, охраняли ключ, то как Икабод мог брать его в руки? — удивилась я.
— Вероятнее всего, Икабоду манекены давали проход. Ведь это в интересах Дагона, чтобы Неверри, беззащитные, ходили к нему. Я уверен, что приди сюда Милена — эти манекены бы преподнесли ей ключ на блюдечке и заставили бы с кнутом пойти в Катакомбу, — добавил Астр.
Я задумчиво произнесла:
— Милена приедет завтра... И как раз в этот самый момент она, возможно, садится в машину или в поезд. Пойдёмте разбираться.
Ни один мудрец не отрицает магическую силу музыки. Иные называют музыку первозданным, первородным искусством, понятным безо всякого языка. С помощью музыки можно давать жизнь и давать смерть. И она сильнее слов по той причине, что от слов языковой барьер может быть спасением. Если против тебя произнесут заклинание на непонятном тебе языке — оно может тебя и не затронуть. Но если тебе сыграют мелодию, от которой ты должен умереть — по-настоящему остановится твоё сердце.
Композитор Нессен это знал. Зачем он написал свою симфонию Мистическую? В некоторых изданиях эта симфония значилась как симфония Смерти. Мы медленно, почти крадучись, подошли к дверям, ведущим в зал.
— Днём я перенесла туда проигрыватель и поставила диск. Мне нужно будет только нажать его, — пояснила я.
Астр весело кивнул крыльями и хвостом:
— Хорошая подготовка!
— От этих кукольных бесов можно ждать чего угодно, — подлил масла в огонь ворчливо Мелькор.
— Смельчак справится, — мягко возразил ему Астр.
— Здесь Смельчаку мы помочь не сможем, если что пойдёт не так, — ответил ещё мрачнее Мелькор.
— Оставайтесь здесь, и если у меня ничего не получится, бегите. Я так понимаю, эти бесы могут выпрыгнуть из кукол-манекенов и вселиться в меня или в тех, кто будет стоять слишком близко. Я не хочу, чтобы бесы вселились в вас, — посмотрела я на друзей.
— Мы тоже не хотим, чтобы в нас вселились бесы, — покачал головой Астр.
— Мы тоже не хотим, чтобы в тебя вселились бесы, — проговорил Мелькор. — Мы можем помочь тебе, отвлекая бесов. Кто-то из них может задуматься о том, откуда музыка, и попытаться выключить её.
Они оба посмотрели на меня с надеждой. Я ещё не была в подземелье — а уже могу погибнуть через минуту-другую. Придётся довериться судьбе.
Когда вошла в залу, там царил таинственный полумрак. Во тьме три пары манекенов, стоящие у шкафа с зеркалом, казались уже живыми. Осторожно двигаясь вдоль стены в сторону проигрывателя, я не спускала с них глаз. Что, если не получится? Что, если сейчас дверь захлопнется? Глянула в дверной проём — из темноты на меня глядели две пары светящихся глаз горгулий. Мои друзья верили в меня. Даже Мелькор — я почувствовала, что он верит в меня даже больше Астра. Что, если что-то произойдёт с генератором, с освещением, и проигрыватель-магнитофон не заработает?
Устройство воткнуто в сеть — как я и оставила его днём. Мне оставалось пройти ещё шага два, как вдруг манекены дрогнули. Одна из пар, стоящая ближе всего ко мне, стала медленно поворачиваться, выпуская друг друга из объятий. Меня на миг покрыла оторопь. Одно дело — увидеть оживающие восковые фигуры в дешёвом фильме ужасов, и другое дело — наяву! Был миг, когда я была готова с диким визгом выбежать из комнаты и приказать Мелькору и Астру держать двери всю ночь что есть мочи. Но я вспомнила о Милене. Если я сдамся сейчас, то всё зря!
Вторая и третья пара тоже зашевелились и стали поворачиваться. Первая пара уже разомкнула объятия — чтобы схватить меня. Их глаза засветились очень недобро. Даже мерцание глаз Шакса не такое жуткое, несмотря на то, что Шакс был в прошлом очень злым духом.
— Смельчак, музыку! — зашипели мне из-за двери.
— Скорей, Смельчак, заставь их танцевать!
Я с трудом сделала ещё два шага — манекены принялись медленно покачиваясь идти в мою сторону. Потом я нажала на кнопку проигрывателя. Диск надо ещё отмотать, выставить на нужную мелодию. Как назло, техника загружалась слишком долго. Алчным манекенам (или, ещё точнее — маньякенам) оставалось два метра до меня. Раздались первые звуки.
Тут же в дверь раздался знакомый стук. Я поспешно открыла дверь, и увидела два глаза, летающих во мраке коридора.
— Ты мог бы просто войти, ты вроде это умеешь, — улыбнулась я, впуская дух палача.
— Я не настолько нагл, как она, — рявкнул Шакс, жестом кивая мне за плечо.
Я оглянулась и увидела Анну Бони. Она мило улыбнулась:
— Доброй ночи, дитя. Я так и знала, что найду тебя здесь. И я рада, что ты не седая от того ужаса, который тебе, должно быть, пришлось испытать.
Ответить я ей не успела. С улицы послышалось хлопанье крыльев.
— Ой-ой, карамба, это же Мелькор и Астр, они сейчас разобьют окно, и мне потом с Миленой и её дядюшкой не расплатиться! — я кинулась к окну и поспешно отогнула щеколду.
Весьма вовремя, потому что окно раскрылось, и в него вместе с зимним январским холодом влезли две очень крупных летучих мыши размером с взрослого человека. Правда, это не летучие мыши, а горгульи, но в сумерках они казались именно такими вот нетопырями.
Мелькор, казалось, не верил глазам своим. Он, насупившись, подошёл ко мне, подозрительно оглядывая. Астр возрадовался и едва не заскакал по комнате, сметая хвостом и крыльями мебель:
— Она смогла!
— Она правда смогла... — вторил ему озадаченный Мелькор.
— Она прошла библиотеку! — бесновался от счастья Астр.
— Ты хочешь сказать, что ты убила Того, Кто Бродит Среди Книг? — изогнул бровь Мелькор.
Я посмотрела на него строго и ответила:
— Нет. Тот, Кто Бродит Среди Книг — наш друг. И это вы его сейчас напугали, он убежал только что, потому что почуял ваше приближение.
— Ах, да он меня застеснялся, моей красоты! — расхохоталась озорница Анна.
— Я подозревал... — тихо проговорил Шакс. — Что он с нами.
— Он не мог выйти из библиотеки, а вы не могли туда войти из-за проклятья Бафомета. Он тоже работал на Бафомета, — объяснила я.
— И на кого он сейчас работает? — спросил Мелькор.
— На меня, — честно ответила я.
— Здесь все на неё работают... — проворчал Мелькор.
— Между прочим, я вас и не держу. Я могу всё проделать одна. Или с Тем, Кто Бродит Среди Книг. Я думаю, мы с ним там договоримся с Бафометом, чтобы он снял проклятье только с нас, а вас здесь оставил! — вспылила я. — Вам же нравится тут круги наворачивать вокруг усадьбы по ночам?!
Я поняла, что погорячилась, потому что в этот момент Анна принялась шипеть на Мелькора, а Астр посмотрел на меня виновато, будто извинялся за своего соплеменника. Шакс же просто рявкнул Мелькору:
— Она права, — и встал рядом со мной: — Мы втроём договоримся с Бафометом, чтобы он снял проклятье только с нас, а остальных здесь оставил.
— Это что, заговор?! Бунт на корабле?! Мелькор, вечно ты всё портишь! Если б ты попал на мою шхуну, от тебя в первый день бы не осталось рёбрышек и крылышек, — зашипела Анна.
В этот момент никто из нас не заметил, что в дверях стоят доспехи. Удивительно, как Брабатус мог так тихо подойти? Оказалось, он увлечённо слушает происходящую ссору.
— О, Брабби, привет Брабби! — хихикнув, поздоровалась с ним Анна, кокетливо изгибаясь — словно цыганка, намеревающаяся соблазнить священника.
Брабатус стойко снёс подкаты:
— Отвянь, нечестивая чумная ведьма. Я пришёл сказать, что если вы хотите разделаться с Дагоном именно сегодня, то пора.
— О, так кто-то взял на себя бразды правления? Ну-ну, а ты знаешь, что с лидеров всегда больший спрос, голубчик? Шишки-то все им достаются! — продолжала препираться Анна.
— Это надолго, — проговорил тихо Астр, тоже встав рядом со мной. — Это продолжается годами и десятилетиями. А ещё точнее — столетиями: они так любят друг друга.
— Шакс, ты можешь их разнять? — обратилась я к палачу, когда их перепалка превратилась в крик и в комнате раздался отборный портово-пиратский мат вперемешку с сердитым лязганьем доспехов.
Шакс ничего не ответил, но по выражению его глаз я поняла, что он готов выполнить эту неприятную обязанность. Он подошёл к орущей друг на друга парочке из пиратки и рыцаря и рявкнул:
— Замолчать! — да так рявкнул, что аж стёкла в окнах зазвенели, и я инстинктивно вжала голову в плечи.
— Вот ещё один у нас любитель командовать выискался! — распалилась Анна.
— Между прочим, у тебя есть дело. Прокоп мёртв, Смельчак жив. Иди и разберись с бывшей Жаковой командой, — строго приказал Шакс. Повернулся к горгульям: — Вы двое, идите вместе со Смельчаком танцевать на балу. А мы с вами, достопочтенный сэр, отправимся очищать усадьбу от остатков низших демонов.
— Драться с низшими — ниже моего достоинства. Но я пойду на это. Ради высшей цели, — напыщенно проговорил Брабатус. И, прежде чем гордо развернуться на стальных каблуках, заметил, обращаясь ко мне: — Проверяй, кого берёшь в свою команду. Помни, что я тебе говорил про доверие и предательство.
— Нет, ну вы посмотрите на него! Смутьян, ещё хуже Мелькора! — зашипела Анна.
Но Шакс упредительно поднял руку, сверкнув на неё древними палаческими очами, и она замолчала, жутко недовольная. Потом развернулась и не говоря никому ни слова более, покинула помещение сквозь стену.
Палач и рыцарь ушли. Я слышала, что Шакс что-то угрожающе и злобно шипел Брабатусу. Я повернулась к Мелькору, чтобы выяснить с ним отношения, но Мелькор выглядел сконфуженным, то есть совсем не собирающимся ворчать и спорить. Наоборот, он смотрел вниз, плечи и морда опущена. Астр, как истый дипломат, прошелестел крыльями, хвостом и голосом, тоже покидая комнату:
— Я подожду в коридоре внизу.
— Извини, Смельчак. Мы, горгульи, гордый народ, и не подчиняемся другим племенам.
— Я не собираюсь вами командовать. Я не знаю, почему вы выбрали меня "лидером". Я здесь в таком же положении, как и вы все, единственное отличие между нами — что я человек, а вы — монстры и привидения. Но мне нужна ваша помощь. Когда у вас кто-то просит помощь, гордые горгульи, неужели вы всегда воспринимаете это как приказ подчиняться?!
— Нет, никогда! Мы любим оказывать помощь. У меня просто вырвалось. Я не знаю, почему я так... я иногда ворчу, совсем немного. Я не хотел, чтобы мы все поссорились. Тем более, перед такой битвой, — Мелькор вдруг совсем не показался мне ворчуном.
Он сейчас выглядел виноватым и искренним. Пытался объяснить своё поведение, и это было ценно:
— Я не доверяю людям. Астр — доверяет. Я хочу научиться доверять людям. Не всегда получается. Мы рассказывали тебе, чем мы занимались. Мы имели дело с не очень чистоплотными людьми. Я привык общаться с такими. Ты — другая. Я виноват перед тобой, Смельчак. Я хочу доказать тебе, что был не прав, когда не сразу поверил в тебя и тебе. Я очень хочу, чтобы ты разрешила мне присоединиться к тебе в этой битве.
От такого признания я едва не растаяла. С трудом подавила ком в горле.
— Мы хотим исправиться, чтобы нас принял тот клан, о котором ты рассказывала. Мы хотим мира с людьми, хотим завязать.
— Вы уже завязали. С самого того момента, как решили поддержать Шакса, Анну и Брабатуса снять проклятье с усадьбы, дождаться Смельчака, — проговорила я. — Я тебя и не прогоняла. Я бы очень хотела, чтобы ты присоединился ко мне в этой битве, Мелькор. И я буду ещё более рада, если мы все выживем, и вы с Астром найдёте дом и друзей в клане Торре.
Я протянула руку, и Мелькор со всей душой, горячностью и благодарностью пожал её.
— Даже если я сегодня погибну — я буду рад, что умру в бою с таким человеком, как ты. Если бы все люди были как ты, то люди и горгульи жили бы в мире и согласии во все века.
— Мы выживем, — упрямо произнесла я, хоть и не могла гарантировать этого.
Мелькор задумчиво посмотрел на дверной проём, где зияла темнота. Он вдруг разом подскочил и прикрыл дверь и очень тихо проговорил:
— Я учусь доверять людям — живым и мёртвым. Из всех живых и мёртвых людей здесь после тебя я больше всего доверяю Анне, и меньше всего — Брабатусу. Я никогда не повернусь к нему спиной и тебе не советую.
Сказав это и серьёзно так посмотрев на меня, он снова открыл дверь и шагнул во тьму, жестом приглашая меня идти за ним.
У меня не осталось возможностей потребовать объяснений. Почему здесь все не любят Брабатуса, за что? Да, его характер не сахар, но ведь он и не обязан быть хорошим для всех. Брабатус по-своему искренне пытается мне помочь — я это вижу. Он доходчиво объяснил про усадьбу, про проклятье — в самый первый раз, как мы с ним познакомились. Если бы он был не чист на руку — он бы вёл себя по-другому.
Мелькор преувеличивает. Он только что признался, что склонен не доверять людям — живым и мёртвым. То, что Мелькор не доверяет Брабатусу — ничего не значит. Мне он тоже не доверял, всем видом демонстрировал скепсис. Но я не осуждала его. Я была рада заслужить доверие этого монстра. Когда горгулья доверяет тебе — у тебя нет надёжнее друга. Этому научил меня Торре и его клан.
Мы спустились на самый первый этаж. По иронии судьбы мы встретились с Астром на том самом месте, где я встретила горгулий две ночи назад. Прошло всего две ночи и два дня — а я уже так многое успела узнать. Загадок и вопросов ещё больше, но одно я поняла — мне помогут. Если в первый раз мы встретились как испуганные и настороженные незнакомцы — то сейчас как соратники, идущие на бой плечом к плечу.
— У нас остались маленькие приготовления, — объявил нам Астр, одобрительно кивнув мне и Мелькору и поняв, что мы помирились. — Ключ от входа в подземелье хозяева усадьбы, Неверри, держат под зеркалом. Только правильная музыка способна отвлечь внимание манекенов.
— Я знаю эту правильную музыку, — кивнула я. — Расскажите мне, что я должна сделать, какой это ключ, как он выглядит?
— Если ты правильно подобрала музыку, — начал Мелькор, — то манекены будут танцевать. Тебе нужно выбрать подходящий момент — подобраться к полке под зеркалом, открыть её, взять ключ. Ты не должна ни в коем случае касаться этих манекенов. Особенно когда они будут нестись на тебя в танце. Если ты дотронешься до них, чары музыки спадут, и бесы сделают с тобой ещё страшнее, чем просто убьют.
— Что они сделают?
— Кто-то из них вселится в тебя. Твоё "я" пропадёт насовсем, безвозвратно, — проговорил Мелькор, немного поколебавшись, видимо, из желания объяснить наиболее деликатно грозящую мне опасность.
— Я проклята ножом Бафомета уже третью ночь подряд. Я не вижу, что может быть страшнее этого. Но ладно, учту, — кивнула я.
— Ключ ты узнаешь сразу. Он довольно большой. Вот такой, — Астр показал примерный размер.
— Кто его туда положил, Икабод?
— Да, — кивнул Мелькор. — Если ты читала его дневник, он мог писать, что пользовался этим ключом. Если не писал, то об этом мог писать его отец Джакомо-младший или его дед Джакомо-старший. Они ходили в Катакомбу, спускались туда физически. Но далеко не заходили. Они понимали, что там опасно, пытались спрятать ключ в таком месте в доме, где его не придёт никому в голову искать, ни гостям, ни ворам — в танцевальной зале. И в один прекрасный момент появились эти манекены.
— Если они появились до Икабода и стояли, охраняли ключ, то как Икабод мог брать его в руки? — удивилась я.
— Вероятнее всего, Икабоду манекены давали проход. Ведь это в интересах Дагона, чтобы Неверри, беззащитные, ходили к нему. Я уверен, что приди сюда Милена — эти манекены бы преподнесли ей ключ на блюдечке и заставили бы с кнутом пойти в Катакомбу, — добавил Астр.
Я задумчиво произнесла:
— Милена приедет завтра... И как раз в этот самый момент она, возможно, садится в машину или в поезд. Пойдёмте разбираться.
Ни один мудрец не отрицает магическую силу музыки. Иные называют музыку первозданным, первородным искусством, понятным безо всякого языка. С помощью музыки можно давать жизнь и давать смерть. И она сильнее слов по той причине, что от слов языковой барьер может быть спасением. Если против тебя произнесут заклинание на непонятном тебе языке — оно может тебя и не затронуть. Но если тебе сыграют мелодию, от которой ты должен умереть — по-настоящему остановится твоё сердце.
Композитор Нессен это знал. Зачем он написал свою симфонию Мистическую? В некоторых изданиях эта симфония значилась как симфония Смерти. Мы медленно, почти крадучись, подошли к дверям, ведущим в зал.
— Днём я перенесла туда проигрыватель и поставила диск. Мне нужно будет только нажать его, — пояснила я.
Астр весело кивнул крыльями и хвостом:
— Хорошая подготовка!
— От этих кукольных бесов можно ждать чего угодно, — подлил масла в огонь ворчливо Мелькор.
— Смельчак справится, — мягко возразил ему Астр.
— Здесь Смельчаку мы помочь не сможем, если что пойдёт не так, — ответил ещё мрачнее Мелькор.
— Оставайтесь здесь, и если у меня ничего не получится, бегите. Я так понимаю, эти бесы могут выпрыгнуть из кукол-манекенов и вселиться в меня или в тех, кто будет стоять слишком близко. Я не хочу, чтобы бесы вселились в вас, — посмотрела я на друзей.
— Мы тоже не хотим, чтобы в нас вселились бесы, — покачал головой Астр.
— Мы тоже не хотим, чтобы в тебя вселились бесы, — проговорил Мелькор. — Мы можем помочь тебе, отвлекая бесов. Кто-то из них может задуматься о том, откуда музыка, и попытаться выключить её.
Они оба посмотрели на меня с надеждой. Я ещё не была в подземелье — а уже могу погибнуть через минуту-другую. Придётся довериться судьбе.
Когда вошла в залу, там царил таинственный полумрак. Во тьме три пары манекенов, стоящие у шкафа с зеркалом, казались уже живыми. Осторожно двигаясь вдоль стены в сторону проигрывателя, я не спускала с них глаз. Что, если не получится? Что, если сейчас дверь захлопнется? Глянула в дверной проём — из темноты на меня глядели две пары светящихся глаз горгулий. Мои друзья верили в меня. Даже Мелькор — я почувствовала, что он верит в меня даже больше Астра. Что, если что-то произойдёт с генератором, с освещением, и проигрыватель-магнитофон не заработает?
Устройство воткнуто в сеть — как я и оставила его днём. Мне оставалось пройти ещё шага два, как вдруг манекены дрогнули. Одна из пар, стоящая ближе всего ко мне, стала медленно поворачиваться, выпуская друг друга из объятий. Меня на миг покрыла оторопь. Одно дело — увидеть оживающие восковые фигуры в дешёвом фильме ужасов, и другое дело — наяву! Был миг, когда я была готова с диким визгом выбежать из комнаты и приказать Мелькору и Астру держать двери всю ночь что есть мочи. Но я вспомнила о Милене. Если я сдамся сейчас, то всё зря!
Вторая и третья пара тоже зашевелились и стали поворачиваться. Первая пара уже разомкнула объятия — чтобы схватить меня. Их глаза засветились очень недобро. Даже мерцание глаз Шакса не такое жуткое, несмотря на то, что Шакс был в прошлом очень злым духом.
— Смельчак, музыку! — зашипели мне из-за двери.
— Скорей, Смельчак, заставь их танцевать!
Я с трудом сделала ещё два шага — манекены принялись медленно покачиваясь идти в мою сторону. Потом я нажала на кнопку проигрывателя. Диск надо ещё отмотать, выставить на нужную мелодию. Как назло, техника загружалась слишком долго. Алчным манекенам (или, ещё точнее — маньякенам) оставалось два метра до меня. Раздались первые звуки.
