Как я могла усомниться, что он придёт? Горгульи Мелькор и Астр, изрядно усталые, потрёпанные, но воинственно-довольные, подлетели к нам и опустились на край островка. Они не сводили глаз со Скитальца, и там читалось уважительное — "вот ты какой, наш товарищ!". Жак подлетел ко мне и констатировал:
— Готов признать, пожалуй, твоё тело, несмотря на отсутствие грудей, было куда приятнее всех ранее занимаемых мною тел!
— Жак, это невероятно! Ты вышел из той комнаты... Это от того, что проклятье Бафомета закончилось... — проговорила я неуверенно. И спросила пирата: — Но почему ты решил нам помогать? Ты же не хотел ввязываться в эту войну. А она тут в самом разгаре.
— Кто сказал, что я не хотел ввязываться в войну? Я не мог! Но я хотел! Да, не хотел. А потом захотел! Виной тому вино! Вино тому виной! Ага, Кровь Цыганки — до сих пор вот тут! — серое привидение красноречиво указало себе на голову.
— Посуди сама, детка. Жак был взаперти. Попробуй, запри Жака, а потом отопри — что будет? Правильно — будет Жак, который не любит сидеть взаперти, — логично заключила Анна.
— Спасибо, Жак. Ты нам помог, — поблагодарила я.
— Я себе помог. Не вам. Вы что, думаете, я с вами тут нянчиться пришёл? Где мои сокровища, а? Мне тут обещали мои сокровища! — начал бушевать Жак.
В этот момент Астр прошептал:
— А что же с Шаксом?
— И где это у нас Брабатус? — прошептал, вторя ему, Мелькор. Но по его глазам я поняла, что он знает, где Брабатус.
Я кивнула для Мелькора в сторону озера:
— Там. Брабатус теперь там, с Глубокими. Потому что давно выбрал быть с ними.
— Я пытался тебе сказать. Не успел. Дагон напал, — Скиталец выглядел виноватым.
— Знаю. Я догадалась, - ободряюще улыбнулась я Существу Ночи.
Жак что-то ещё бурчал, Анна же шипела на него упредительно и строго. Эти два призрака при жизни были и после смерти оставались лучшими друзьями. Сложно поверить, что такая дружба может существовать между двумя пиратами. Тем более между мужчиной и женщиной. Истинная дружба — а не похоть как у животных. Будто не пиратами, преступниками и висельниками они были вовсе. А настоящими рыцарями.
— Шакс... я уверена, что с ним будет всё в порядке... — но это я проговорила не совсем уверенно.
Мы всей командой подошли к палачу. Мерцающее красное тело было совсем бледным. Глаз по-прежнему не видно.
— Вот и всё, друзья. Вы успели меня увидеть, я вас. Я сделал всё, что мог, и я рад, что вы остались здесь, что вы поможете Смельчаку довершить начатое, — прошептал он еле слышно. Его голос доносился уже из других миров, недоступных нам.
Из небытия. Где абсолютная пустота, где нет ничего.
В его фразе — "Я сделал всё, что мог" — слышалась вина, сожаление. Все его старинные друзья, с кем он вместе сражался, поняли — он умирает. Его больше не будет никогда. Мелькор и Астр стояли очень серьёзные, понурые. Анна опустила голову. Жак крякал в стороне, проявляя тактичность. Наверное, он хуже всех знал Шакса. Скиталец смотрел громадными глазами на палача, который ему успел понравиться, пока мы шли в Тёмном Лабиринте втроём, и думал, наверное, о том, что как жаль терять только что приобретённых друзей.
Я ринулась к нему, упала на колени рядом и схватила за бледновато-красный "отросток" — то, что было рукой.
— Шакс, проклятье Бафомета снято. Здесь Скиталец. Мы разделались с Глубокими... И сейчас я пойду убивать Дагона. Пожалуйста, Шакс, скажи, что ты дождёшься! Мы что-нибудь придумаем, как тебя возвратить, как возвратить тебе энергию...
— Смельчак, я сделал то, что должен. И сейчас я должен уйти. Таковы правила. Такова игра.
— К чёрту правила игры... — я почувствовала солёные слёзы на лице. Крепче сжала его руку. Почти неосязаемая. Всё же он нашёл остатки сил пожать её в ответ слегка. — Шакс, я знаю, что ты сделал то, что хотел. Ослабил Дагона. Но прошу тебя, будь с нами! Ты же можешь! Ты могущественный дух, ты же можешь вернуться!
— Я сейчас, в этот самый момент, растворяюсь. Ухожу. Ослабляю Дагона тем, что сливаюсь с ним. Когда ты будешь биться с ним — он станет слабее настолько, насколько сильным был я. Я обещал помочь тебе победить. Если я вернусь — ты не сможешь его одолеть.
В его голосе — не обречённость. А закон, требование. Констатация страшного факта. Он подтвердил:
— Те листы, на другом языке, которые я перевёл. Там говорилось о том, что Смельчак сможет победить Дагона только если накануне ему скормят кого-то сильного. Кого-то, кто его отравит собой. Ты можешь говорить про книгу, про меч. Но этого мало было бы тебе. А сейчас — в самый раз. Сразись с ним, покажи ему Книгу. Снеси его главу этим мечом. Я буду с тобой, там. Я буду частью Дагона — той частью, что будет помогать тебе разрушить его.
— Я тебя не забуду. Никогда, — прошептала я, превозмогая накатывающийся ком в горле.
— Благодаря тебе последние мои последние три дня были самыми лучшими. Я хотел бы ещё раз прожить и пережить все эти две тысячи лет — только ради того, чтобы ты снова зашла ночью в комнату с камином, как в первый раз.
Шакс замер. Его рука прошла сквозь меня.
— Прощай, Шакс. В который раз мы прощаемся с теми, с кем сражались в Лесном Сердце против рабов Дагона, с тяжёлой душой. Мы тебя не забудем, — проговорил Мелькор. И отвернулся.
— Прощай, дружище Шакс. Я ничего не могу говорить, не в силах. Мы, горгульи, редко заводим друзей среди не-горгулий. Но в тебе я всегда видел ещё одну горгулью, — проговорил Астр. Он почти плакал.
— Шакс, то же самое говорю тебе я, Повелительница Морей. Покойся на дне с рыбами, буду надеяться на то, что мир ещё существует только благодаря таким как ты, ведь ты лучший из живущих здесь, — Анна Бони произнесла это очень грустно.
— Хоть мы почти и не знакомы, моряк, но я тебя всегда уважал. Хотя бы за то, что ты не давал в обиду Аннушку! И ещё за то, что ты заботился вот об этой девице-смельчачке. Ведь женщины — это на самом деле весь мир! — хриплым голосом, надсадным от скорби, произнёс Жак.
— Про таких как ты, Шакс, в книгах пишут. Когда-нибудь я прочитаю книгу о тебе, и из-за книг ты станешь бессмертным. Если я не прочитаю — я найду того, кто такую книгу о тебе напишет, — молвил Скиталец.
Я хотела сказать ему многое, очень многое. Но растерянно смотрела, как он исчезает. В последний миг на его призрачной бледно-красной голове возникли два глаза. Они встретились с моими, внушили мне, чтобы я берегла себя. А потом погасли.
Я зарыдала, безутешно, горько. Шакс был моим другом. Одним из лучших. Бывший палач, злой могущественный дух. Но он до самого конца заботился обо мне, помогал. Поэтому абсолютно плевать, кем он был и что делал в прошлом. А я даже не смогла с ним нормально попрощаться. Он растворился в небытии. Страшная участь. Я продолжала плакать, Скитальцу пришлось обнять меня. В его этом вполне человечном жесте было столько доброты и желания поддержать, что я заплакала ещё горше. Я живу, я дышу, у меня друзья, у меня дом, семья, работа, секретные миссии, большое будущее. А у Шакса ничего этого не было и никогда не будет. Единственное, что у него было — это друзья. И то он вынужден расставаться с ними. Это так несправедливо, что его больше нет и не будет!
Никто из монстров и привидений и слова не сказал по поводу моей слабости. Потому что они все — Мелькор, Астр, Анна и даже циник и корыстолюбец Жак — были никакие от горя. Когда Скиталец мягко отстранил меня, я утёрла мокрое от слёз лицо и посмотрела в дыру под Чёрным Ромбом.
— Довершить начатое. Начатое с незапамятных времён. Древние жили здесь ещё до появления первых людей, ещё до динозавров. Они считают эту планету своей, считают, что им всё позволено. Враги людей, враги духов, враги монстров и призраков, — проговорила я дрогнувшим от напряжения голосом.
— Война длится с тех пор, как вокруг мир возник, — Анна, притихшая, серьёзная и суровая как северная валькирия, подошла ко мне. — Дитя, мы идём с тобой до конца.
Я возразила:
— Я пойду туда одна. У меня к Дагону личный разговор.
Скиталец вздохнул, обращаясь к Повелительнице Морей:
— Хозяйка права. Там Чертоги Дагона. Нас он не пустит. Я пробовал туда прорваться, но путь туда закрыт.
— Очевидно, что только один Шакс смог пробиться. И остаться там, — тихо прошептал грустный Мелькор.
— Мы можем обхитрить Дагона! Я вселюсь в тебя, он не заподозрит ничего! Я сам порву его на мелкие кусочки! — Жак подлетел ко мне вплотную.
— Дагона не обхитрить. Это он уже обхитрил нас. Брабатус — его раб... Кто бы мог подумать! Я всегда втайне думал — как жаль, что Брабатус такой замкнутый, такой гордец, думал, он замечательный человек... — вздохнул Астр.
Мелькор принялся спорить:
— А я никогда не верил людям — ему особенно! Твоя привычка доверять людям сгубит тебя однажды.
— Привычка Астра доверять людям зато неоднократно помогала нам. Астр поверил в Смельчака. Поверил в то, что мы все окажемся здесь, на пороге победы. Или гибели, — Анна заговорила как лидер, как капитан. Её низкий мелодичный голос громогласно раздался под сводом пещеры с озером и Чёрным Ромбом. — И смотря на Астра, я тоже приняла решение поверить в Смельчака, — она улыбнулась мне. — Хочешь, возьми мою саблю. Она приносит удачу.
— Нет, Анна. Я возьму этот меч. Я не хочу, чтобы твоя сабля принесла удачу Дагону.
— Не забудь прочитать ему на ночь. На сон грядущий книгу, как говорят в книгах, — Скиталец оскалился. По-прежнему обаятельно и оптимистично. Будто не на сражение с Дагоном я шла, а просто погулять.
— Думаю, я справлюсь. Подождите меня и не поминайте лихом, — я отправилась в дыру.
— Ещё б, куда ж мы денемся? Ты мне лично кое-что обещала, Смельчак! И это не считая моих личных сокровищ! — прохрипел Жак.
Я пошла вниз по лестнице. Шла довольно долго, было темно. Вдруг разглядела в глубине отблески пламени, будто там вечный пожар или жерло вулкана.
Потом я попала в зал с колоннами, большой, размером с футбольное поле. На древних колоннах, поддерживающих свод и громадную толщу земли надо мной, были рисунки, письмена на запредельных языках. Некоторые символы и буквы оказались похожими на те, коим был написан текст о Дагоне, фрагмент из книги Хубертуса Лысого, который прочитал Шакс. Свет исходил от чего-то большого, огненно-светящегося впереди. Ещё издали я увидела два саркофага. Когда я подошла к ним и заглянула, вздрогнула. Они открыты и там лежало два тела. Пожилой седовласый мужчина, в котором я узнала Икабода Неверри — ведь я накануне внимательно рассматривала его фотографии. И рядом в другом саркофаге — женщина, его жена Элеонора.
Они лежали неподвижно, будто спали. Я подумала, что они мертвы. Но будь они мертвы — они бы разлагались и их бы сейчас ели черви. Приглядевшись к ним, я с облегчением обнаружила, как у Икабода и Элеоноры медленно поднимается и опускается грудь. Они в глубоком сне, возможно, в коме, но живы. На их телах нет видимых повреждений, потерь крови, ран.
Сам факт того, что я их нашла, взбодрил меня. Я покрепче перехватила меч Брабатуса в руке. Значит, шанс есть. И я должна во что бы то ни стало добиться победы. А потом мои друзья помогут перенести супругов Неверри в Усадьбу Лесное Сердце. Решительно побежала вперёд, туда, где горел огонь.
Я выбежала на край неглубокого обрыва широченной пещеры. Она вся залита огненным светом, источаемым огромной щелью, рассекающей противоположную стену. А из этой щели шёл адский жар: там горел огонь и плавились минералы. Возможно, это было само земное ядро — я ведь спускалась так глубоко, мы спускались всю ночь!
Была ни была. Я закрыла глаза, втянула воздух в лёгкие, и...
— ДАГОН!!!
Ответ не заставил себя ждать долго. Из щели, из самого пламени вскоре вышел страшнейший из тех, кого я уже здесь повидала. Он огромен. Три с половиной метра высотой. Его ступни увенчивались когтями на подвижных пальцах. Его жилы на ногах пульсировали и выдавались наружу. Его туловище и грудь напоминало сочленения сегментов, как у мутированного гигантского солитера. Его руки толщиной в меня, и мышц там немерено. Из локтей торчали толстые острые длинные чёрные шипы. А ладони похожи на огромные грабли, с уродливыми корявыми пальцами, на которых шевелились длинные смертоносные когти. Из подбородка и из макушки головы торчали десятки шипов. Пасть такова, что играючи могла перемолоть мне череп: в пасти виднелось несколько рядов острых сверкающих зубов. А глаза... Это были два фурункула, до лопанья наполненные гноем, в котором плавали зрачки. Эти глаза не мигая уставились в мою сторону.
Несколько секунд стояла гробовая тишина. Потом вдруг этот урод омерзительным громогласным ором заговорил:
— Так вот тот дерзкий, кто осмелился бросить вызов мне! Вот тот, кто убил десятки моих рабов! Я не могу поверить! Из мира смертных сюда пришла не армия воинов, не отряд вооружённых мужчин, а мелкая девчонка! Совсем одна! С жалкой железкой!
Я рассматривала его, думая, как напасть на такое. Гадала — это его истинное обличье, либо он вселился в одного из своих рабов, подобно тому как Жак несколько минут назад вселялся в тело Глубокого.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! — от этого отвратительного хохота у меня завибрировало всё внутри. А сверху сорвалось несколько камней. — Тем лучше! Не нужно будет выбирать тела! Я возьму твоё, выпотрошу из него твою глупую и бесполезную душонку, и овладею Миленой, обещанной мне тысячу лет назад! Давай, выйди ко мне, чтобы я мог выдрать твою душу и сожрать её!
Итак, я осталась один на один с воплощением Абсолютного Зла. С Древним, терроризировавшим Землю и целую цивилизацию наших предков. С Древним, против которого поставлены вековые печати. И который смог чрез них прорваться. С которым даже сам Бафомет, правая рука Дьявола, не смог справиться.
Весь страх куда-то ушёл. Я не знала — это от слепого отчаяния, временного умопомешательства и чего-то ещё. Бывает такое — человек, падая в пропасть, принимает Жизнь и Смерть в чистом виде, отринув все эмоции, мысли, ограничивающие убеждения. Я сейчас летела в пропасть, в огненную, беспросветную, где ждала только пустота.
Я ничего не знала о Дагоне, его магии, но я воспрянула духом: за мной были Икабод и Элеонора, Милена, а ещё за мной — Скиталец, Анна Бони, Жак Соурис, Астр и Мелькор. Я вспомнила разговор с друзьями. Если даже их нет поблизости — они всегда со мной. Я ощущала их поддержку, присутствие рядом — несмотря на то, что магия Дагона их сюда не пускала.
Их вся надежда сейчас на меня. Впрочем, как и надежда Милены и возможно всего человечества. Которое ни о чём не подозревает и спит в своих тёплых кроватках. Так всегда и бывает, типичные будни агентов ТДВГ, ничего существенного.
— А теперь, — Дагон уставился на меня. — иди ко мне! Ха-ха-ха-ха! Абсолютная, лёгкая победа! Надо было только немного подождать! И мир станет податливым и покорным! Каким он был, когда я был здесь владыкой, каким он и должен быть!
— Ну уж нет! Только через мой труп! — заявила я и без колебаний спрыгнула в обрыв. Эта "пропасть" не большая по факту — всего метр где-то.
Я пошла на Дагона. Хоть он и в два с половиной раза больше меня, я чувствовала, как во мне поднимается неведомая сила, боевой дух. Меня словно вело наитие.
Ещё я чувствовала Шакса.
— Готов признать, пожалуй, твоё тело, несмотря на отсутствие грудей, было куда приятнее всех ранее занимаемых мною тел!
— Жак, это невероятно! Ты вышел из той комнаты... Это от того, что проклятье Бафомета закончилось... — проговорила я неуверенно. И спросила пирата: — Но почему ты решил нам помогать? Ты же не хотел ввязываться в эту войну. А она тут в самом разгаре.
— Кто сказал, что я не хотел ввязываться в войну? Я не мог! Но я хотел! Да, не хотел. А потом захотел! Виной тому вино! Вино тому виной! Ага, Кровь Цыганки — до сих пор вот тут! — серое привидение красноречиво указало себе на голову.
— Посуди сама, детка. Жак был взаперти. Попробуй, запри Жака, а потом отопри — что будет? Правильно — будет Жак, который не любит сидеть взаперти, — логично заключила Анна.
— Спасибо, Жак. Ты нам помог, — поблагодарила я.
— Я себе помог. Не вам. Вы что, думаете, я с вами тут нянчиться пришёл? Где мои сокровища, а? Мне тут обещали мои сокровища! — начал бушевать Жак.
В этот момент Астр прошептал:
— А что же с Шаксом?
— И где это у нас Брабатус? — прошептал, вторя ему, Мелькор. Но по его глазам я поняла, что он знает, где Брабатус.
Я кивнула для Мелькора в сторону озера:
— Там. Брабатус теперь там, с Глубокими. Потому что давно выбрал быть с ними.
— Я пытался тебе сказать. Не успел. Дагон напал, — Скиталец выглядел виноватым.
— Знаю. Я догадалась, - ободряюще улыбнулась я Существу Ночи.
Жак что-то ещё бурчал, Анна же шипела на него упредительно и строго. Эти два призрака при жизни были и после смерти оставались лучшими друзьями. Сложно поверить, что такая дружба может существовать между двумя пиратами. Тем более между мужчиной и женщиной. Истинная дружба — а не похоть как у животных. Будто не пиратами, преступниками и висельниками они были вовсе. А настоящими рыцарями.
— Шакс... я уверена, что с ним будет всё в порядке... — но это я проговорила не совсем уверенно.
Мы всей командой подошли к палачу. Мерцающее красное тело было совсем бледным. Глаз по-прежнему не видно.
— Вот и всё, друзья. Вы успели меня увидеть, я вас. Я сделал всё, что мог, и я рад, что вы остались здесь, что вы поможете Смельчаку довершить начатое, — прошептал он еле слышно. Его голос доносился уже из других миров, недоступных нам.
Из небытия. Где абсолютная пустота, где нет ничего.
В его фразе — "Я сделал всё, что мог" — слышалась вина, сожаление. Все его старинные друзья, с кем он вместе сражался, поняли — он умирает. Его больше не будет никогда. Мелькор и Астр стояли очень серьёзные, понурые. Анна опустила голову. Жак крякал в стороне, проявляя тактичность. Наверное, он хуже всех знал Шакса. Скиталец смотрел громадными глазами на палача, который ему успел понравиться, пока мы шли в Тёмном Лабиринте втроём, и думал, наверное, о том, что как жаль терять только что приобретённых друзей.
Я ринулась к нему, упала на колени рядом и схватила за бледновато-красный "отросток" — то, что было рукой.
— Шакс, проклятье Бафомета снято. Здесь Скиталец. Мы разделались с Глубокими... И сейчас я пойду убивать Дагона. Пожалуйста, Шакс, скажи, что ты дождёшься! Мы что-нибудь придумаем, как тебя возвратить, как возвратить тебе энергию...
— Смельчак, я сделал то, что должен. И сейчас я должен уйти. Таковы правила. Такова игра.
— К чёрту правила игры... — я почувствовала солёные слёзы на лице. Крепче сжала его руку. Почти неосязаемая. Всё же он нашёл остатки сил пожать её в ответ слегка. — Шакс, я знаю, что ты сделал то, что хотел. Ослабил Дагона. Но прошу тебя, будь с нами! Ты же можешь! Ты могущественный дух, ты же можешь вернуться!
— Я сейчас, в этот самый момент, растворяюсь. Ухожу. Ослабляю Дагона тем, что сливаюсь с ним. Когда ты будешь биться с ним — он станет слабее настолько, насколько сильным был я. Я обещал помочь тебе победить. Если я вернусь — ты не сможешь его одолеть.
В его голосе — не обречённость. А закон, требование. Констатация страшного факта. Он подтвердил:
— Те листы, на другом языке, которые я перевёл. Там говорилось о том, что Смельчак сможет победить Дагона только если накануне ему скормят кого-то сильного. Кого-то, кто его отравит собой. Ты можешь говорить про книгу, про меч. Но этого мало было бы тебе. А сейчас — в самый раз. Сразись с ним, покажи ему Книгу. Снеси его главу этим мечом. Я буду с тобой, там. Я буду частью Дагона — той частью, что будет помогать тебе разрушить его.
— Я тебя не забуду. Никогда, — прошептала я, превозмогая накатывающийся ком в горле.
— Благодаря тебе последние мои последние три дня были самыми лучшими. Я хотел бы ещё раз прожить и пережить все эти две тысячи лет — только ради того, чтобы ты снова зашла ночью в комнату с камином, как в первый раз.
Шакс замер. Его рука прошла сквозь меня.
— Прощай, Шакс. В который раз мы прощаемся с теми, с кем сражались в Лесном Сердце против рабов Дагона, с тяжёлой душой. Мы тебя не забудем, — проговорил Мелькор. И отвернулся.
— Прощай, дружище Шакс. Я ничего не могу говорить, не в силах. Мы, горгульи, редко заводим друзей среди не-горгулий. Но в тебе я всегда видел ещё одну горгулью, — проговорил Астр. Он почти плакал.
— Шакс, то же самое говорю тебе я, Повелительница Морей. Покойся на дне с рыбами, буду надеяться на то, что мир ещё существует только благодаря таким как ты, ведь ты лучший из живущих здесь, — Анна Бони произнесла это очень грустно.
— Хоть мы почти и не знакомы, моряк, но я тебя всегда уважал. Хотя бы за то, что ты не давал в обиду Аннушку! И ещё за то, что ты заботился вот об этой девице-смельчачке. Ведь женщины — это на самом деле весь мир! — хриплым голосом, надсадным от скорби, произнёс Жак.
— Про таких как ты, Шакс, в книгах пишут. Когда-нибудь я прочитаю книгу о тебе, и из-за книг ты станешь бессмертным. Если я не прочитаю — я найду того, кто такую книгу о тебе напишет, — молвил Скиталец.
Я хотела сказать ему многое, очень многое. Но растерянно смотрела, как он исчезает. В последний миг на его призрачной бледно-красной голове возникли два глаза. Они встретились с моими, внушили мне, чтобы я берегла себя. А потом погасли.
Я зарыдала, безутешно, горько. Шакс был моим другом. Одним из лучших. Бывший палач, злой могущественный дух. Но он до самого конца заботился обо мне, помогал. Поэтому абсолютно плевать, кем он был и что делал в прошлом. А я даже не смогла с ним нормально попрощаться. Он растворился в небытии. Страшная участь. Я продолжала плакать, Скитальцу пришлось обнять меня. В его этом вполне человечном жесте было столько доброты и желания поддержать, что я заплакала ещё горше. Я живу, я дышу, у меня друзья, у меня дом, семья, работа, секретные миссии, большое будущее. А у Шакса ничего этого не было и никогда не будет. Единственное, что у него было — это друзья. И то он вынужден расставаться с ними. Это так несправедливо, что его больше нет и не будет!
Никто из монстров и привидений и слова не сказал по поводу моей слабости. Потому что они все — Мелькор, Астр, Анна и даже циник и корыстолюбец Жак — были никакие от горя. Когда Скиталец мягко отстранил меня, я утёрла мокрое от слёз лицо и посмотрела в дыру под Чёрным Ромбом.
— Довершить начатое. Начатое с незапамятных времён. Древние жили здесь ещё до появления первых людей, ещё до динозавров. Они считают эту планету своей, считают, что им всё позволено. Враги людей, враги духов, враги монстров и призраков, — проговорила я дрогнувшим от напряжения голосом.
— Война длится с тех пор, как вокруг мир возник, — Анна, притихшая, серьёзная и суровая как северная валькирия, подошла ко мне. — Дитя, мы идём с тобой до конца.
Я возразила:
— Я пойду туда одна. У меня к Дагону личный разговор.
Скиталец вздохнул, обращаясь к Повелительнице Морей:
— Хозяйка права. Там Чертоги Дагона. Нас он не пустит. Я пробовал туда прорваться, но путь туда закрыт.
— Очевидно, что только один Шакс смог пробиться. И остаться там, — тихо прошептал грустный Мелькор.
— Мы можем обхитрить Дагона! Я вселюсь в тебя, он не заподозрит ничего! Я сам порву его на мелкие кусочки! — Жак подлетел ко мне вплотную.
— Дагона не обхитрить. Это он уже обхитрил нас. Брабатус — его раб... Кто бы мог подумать! Я всегда втайне думал — как жаль, что Брабатус такой замкнутый, такой гордец, думал, он замечательный человек... — вздохнул Астр.
Мелькор принялся спорить:
— А я никогда не верил людям — ему особенно! Твоя привычка доверять людям сгубит тебя однажды.
— Привычка Астра доверять людям зато неоднократно помогала нам. Астр поверил в Смельчака. Поверил в то, что мы все окажемся здесь, на пороге победы. Или гибели, — Анна заговорила как лидер, как капитан. Её низкий мелодичный голос громогласно раздался под сводом пещеры с озером и Чёрным Ромбом. — И смотря на Астра, я тоже приняла решение поверить в Смельчака, — она улыбнулась мне. — Хочешь, возьми мою саблю. Она приносит удачу.
— Нет, Анна. Я возьму этот меч. Я не хочу, чтобы твоя сабля принесла удачу Дагону.
— Не забудь прочитать ему на ночь. На сон грядущий книгу, как говорят в книгах, — Скиталец оскалился. По-прежнему обаятельно и оптимистично. Будто не на сражение с Дагоном я шла, а просто погулять.
— Думаю, я справлюсь. Подождите меня и не поминайте лихом, — я отправилась в дыру.
— Ещё б, куда ж мы денемся? Ты мне лично кое-что обещала, Смельчак! И это не считая моих личных сокровищ! — прохрипел Жак.
Я пошла вниз по лестнице. Шла довольно долго, было темно. Вдруг разглядела в глубине отблески пламени, будто там вечный пожар или жерло вулкана.
Потом я попала в зал с колоннами, большой, размером с футбольное поле. На древних колоннах, поддерживающих свод и громадную толщу земли надо мной, были рисунки, письмена на запредельных языках. Некоторые символы и буквы оказались похожими на те, коим был написан текст о Дагоне, фрагмент из книги Хубертуса Лысого, который прочитал Шакс. Свет исходил от чего-то большого, огненно-светящегося впереди. Ещё издали я увидела два саркофага. Когда я подошла к ним и заглянула, вздрогнула. Они открыты и там лежало два тела. Пожилой седовласый мужчина, в котором я узнала Икабода Неверри — ведь я накануне внимательно рассматривала его фотографии. И рядом в другом саркофаге — женщина, его жена Элеонора.
Они лежали неподвижно, будто спали. Я подумала, что они мертвы. Но будь они мертвы — они бы разлагались и их бы сейчас ели черви. Приглядевшись к ним, я с облегчением обнаружила, как у Икабода и Элеоноры медленно поднимается и опускается грудь. Они в глубоком сне, возможно, в коме, но живы. На их телах нет видимых повреждений, потерь крови, ран.
Сам факт того, что я их нашла, взбодрил меня. Я покрепче перехватила меч Брабатуса в руке. Значит, шанс есть. И я должна во что бы то ни стало добиться победы. А потом мои друзья помогут перенести супругов Неверри в Усадьбу Лесное Сердце. Решительно побежала вперёд, туда, где горел огонь.
Я выбежала на край неглубокого обрыва широченной пещеры. Она вся залита огненным светом, источаемым огромной щелью, рассекающей противоположную стену. А из этой щели шёл адский жар: там горел огонь и плавились минералы. Возможно, это было само земное ядро — я ведь спускалась так глубоко, мы спускались всю ночь!
Была ни была. Я закрыла глаза, втянула воздух в лёгкие, и...
— ДАГОН!!!
Ответ не заставил себя ждать долго. Из щели, из самого пламени вскоре вышел страшнейший из тех, кого я уже здесь повидала. Он огромен. Три с половиной метра высотой. Его ступни увенчивались когтями на подвижных пальцах. Его жилы на ногах пульсировали и выдавались наружу. Его туловище и грудь напоминало сочленения сегментов, как у мутированного гигантского солитера. Его руки толщиной в меня, и мышц там немерено. Из локтей торчали толстые острые длинные чёрные шипы. А ладони похожи на огромные грабли, с уродливыми корявыми пальцами, на которых шевелились длинные смертоносные когти. Из подбородка и из макушки головы торчали десятки шипов. Пасть такова, что играючи могла перемолоть мне череп: в пасти виднелось несколько рядов острых сверкающих зубов. А глаза... Это были два фурункула, до лопанья наполненные гноем, в котором плавали зрачки. Эти глаза не мигая уставились в мою сторону.
Несколько секунд стояла гробовая тишина. Потом вдруг этот урод омерзительным громогласным ором заговорил:
— Так вот тот дерзкий, кто осмелился бросить вызов мне! Вот тот, кто убил десятки моих рабов! Я не могу поверить! Из мира смертных сюда пришла не армия воинов, не отряд вооружённых мужчин, а мелкая девчонка! Совсем одна! С жалкой железкой!
Я рассматривала его, думая, как напасть на такое. Гадала — это его истинное обличье, либо он вселился в одного из своих рабов, подобно тому как Жак несколько минут назад вселялся в тело Глубокого.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! — от этого отвратительного хохота у меня завибрировало всё внутри. А сверху сорвалось несколько камней. — Тем лучше! Не нужно будет выбирать тела! Я возьму твоё, выпотрошу из него твою глупую и бесполезную душонку, и овладею Миленой, обещанной мне тысячу лет назад! Давай, выйди ко мне, чтобы я мог выдрать твою душу и сожрать её!
Итак, я осталась один на один с воплощением Абсолютного Зла. С Древним, терроризировавшим Землю и целую цивилизацию наших предков. С Древним, против которого поставлены вековые печати. И который смог чрез них прорваться. С которым даже сам Бафомет, правая рука Дьявола, не смог справиться.
Весь страх куда-то ушёл. Я не знала — это от слепого отчаяния, временного умопомешательства и чего-то ещё. Бывает такое — человек, падая в пропасть, принимает Жизнь и Смерть в чистом виде, отринув все эмоции, мысли, ограничивающие убеждения. Я сейчас летела в пропасть, в огненную, беспросветную, где ждала только пустота.
Я ничего не знала о Дагоне, его магии, но я воспрянула духом: за мной были Икабод и Элеонора, Милена, а ещё за мной — Скиталец, Анна Бони, Жак Соурис, Астр и Мелькор. Я вспомнила разговор с друзьями. Если даже их нет поблизости — они всегда со мной. Я ощущала их поддержку, присутствие рядом — несмотря на то, что магия Дагона их сюда не пускала.
Их вся надежда сейчас на меня. Впрочем, как и надежда Милены и возможно всего человечества. Которое ни о чём не подозревает и спит в своих тёплых кроватках. Так всегда и бывает, типичные будни агентов ТДВГ, ничего существенного.
— А теперь, — Дагон уставился на меня. — иди ко мне! Ха-ха-ха-ха! Абсолютная, лёгкая победа! Надо было только немного подождать! И мир станет податливым и покорным! Каким он был, когда я был здесь владыкой, каким он и должен быть!
— Ну уж нет! Только через мой труп! — заявила я и без колебаний спрыгнула в обрыв. Эта "пропасть" не большая по факту — всего метр где-то.
Я пошла на Дагона. Хоть он и в два с половиной раза больше меня, я чувствовала, как во мне поднимается неведомая сила, боевой дух. Меня словно вело наитие.
Ещё я чувствовала Шакса.
