«Фрэнк, вот рапира, которую украли. И мне её дал один тип, который подсел ко мне в парке на лавочке, в тот день, когда у меня раскалывалась голова. Он ещё тогда что-то пытался впаривать про предопределённость судеб и всё такое…»
— Паук, расскажи мне, что за шарада это была, — я посмотрела на сверхъестественное существо, странным образом затесавшееся ко мне в друзья.
Потому что, несмотря на всё происходящее, я испытывала к нему безграничное доверие и даже симпатию. Иными словами, мне приятно тут стоять в уединении с ним и дружески разговаривать.
— Про предопределённость судеб, которую я тебе пытался впаривать? — Паук с невинным выражением лица посмотрел на меня.
— Угу, — кивнула я.
— Считай, что это лабораторная работа. Ну, проверочная. Коллоквиум такой.
— Про что работа? — не совсем поняла я.
— Я сказал тебе то положение, к которому ты могла быть привержена. К которому привержены многие. О том, что ничего не изменить. Я сделал всё, чтобы внушить тебе эту идею. Ты не повелась и выиграла.
— Пытался меня запугать? Также, как и Эллен? — спросила я.
— Вроде того, — не стал он спорить или отрицать.
Вот чудак!
— А гадалка, которая нагадала смерть… Она программировала?
— Не совсем. Программировала не она, а тот, кто поверил ей. Порой все наши слова, поступки, даже мысли имеют поразительную силу влияния на окружающую действительность. И избитую фразу о том, что мысли материальны, следует понимать буквально — в этом есть свой закон. Это как данность.
— А как же Зеркало Мира? Что там записано? — допытывалась я, помня наш разговор, с которого всё и началось.
— Ни-че-го, — ответил Паук. — Бесконечность. Просто бесконечность.
— То есть человек рождается, и у него впереди — чистая доска, чистая дорога, и пишет он сам?
— У кого-то чистая дорога, у кого-то — Тёмная Дорога. Разница лишь в том, человек он или гость в этом мире. У людей всё чисто. Люди выбирают. И, к большому прискорбию, выбирают они в последнее время плохо. Как и всегда, как и раньше. Люди выбирают деньги, выбирают власть. Выбирают нарушать закон. Вот как эта ваша муха, Рэйчел Хордерн.
— А что такое Тёмная Дорога?
— Это Дорога Гостя. Дорога, которую Гость не видит, но которая куда-то его ведёт. Чистые и Тёмные дороги в этом мире переплетаются.
Я ничего не понимала. Ухватилась снова за более «насущное»:
— А что же с Рэйчел? Мы её так и не нашли, так и не поймали.
— Правильно, потому что ловить её было моей прерогативой, — насмешливо заявил Паук.
— Что ты с ней сделал? Убил её? Превратил в муху?
— Ха! Превратить в муху — интересная идея! Спасибо, что подсказала, надо как-нибудь испробовать. Нет, я её не убил, а всего лишь свёл с ума.
— Что?!
— Она в сумасшедшем доме. Отправлена туда сегодня вечером. Диссоциативное расстройство личности. Она чувствует себя мухой. Всем санитарам она заявляет о том, что она — муха! Пытается жужжать, летать и ползать по потолку.
— Карамба… — прошептала я.
— И ещё она чувствует, что проколота насквозь иглой коллекционера. Эта игла пронизывает её через сердце. Ощущения у неё более чем реалистические.
Тут я поверила и поняла, о чём говорил Паук. Мне стало не по себе. Да, она была преступницей, наверняка большой негодяйкой. Но кара, расплата, через которую она проходит — мучительна!
— Она сошла с ума из-за металла. Не оставила себе выбора.
— Так ты судия, каратель? Твоё назначение тут — быть палачом? Быть таким благородным разбойником и ловить бандитов? — посмотрела я на Паука долго и продолжительно.
А он сначала долго и продолжительно молчал. Потом ответил:
— Ничего ты пока не понимаешь. Тебе ещё учиться и учиться, ты слишком зелёная ещё. Я тебе ничего больше не скажу, пока ты не дозреешь.
— Дозрею до чего? До тебя? До твоего уровня? И кем ты себя здесь возомнил? — во мне поднималось возмущение, смешанное с желанием узнать все тайны, спрашивать больше и получать больше ответов.
— Никем особенным. Я всего лишь воплощение Тьмы здесь и сейчас, — весело заявил Паук и посмотрел в окно. И через какое-то время не менее весело и бодро сказал: — О, а вот и мы. Подходим уже. Полюбуйся на свою сестру, Клот. Она очаровательна, не так ли? Какое потрясающее платье! Она так старательно шила его — точь-в-точь, как паук шьёт свою паутину. Эллен — одна из самых обаятельнейших паучих в этом мире!
Я посмотрела немного ошеломлённо сначала на него, потом в окно. И тут у меня случился настоящий шок!
Я увидела Эллен, которая шла под руку с… Пауком. На Пауке, который вышагивал по красивой дорожке со стороны сада, был цилиндр, плащ… Я перевела взгляд на Паука, который стоял рядом со мной. Тот же цилиндр, тот же плащ! Он — Паук, а не его плащ — посмотрел на меня довольным взглядом и удовлетворённо усмехнулся. Эллен же, идущая внизу под окнами, была весела, о чём-то разговаривала с Пауком и смеялась, даже отсюда с большого расстояния и из окна я видела её горящие глаза и восторженно-возбуждённое лицо, покрасневшие щёки. Паук, шедший рядом с ней, мило поддерживал разговор, что-то отвечал, где-то кивал…
Я снова посмотрела на Паука, который был тут, на балюстраде.
— Э… Вас что, много?! — выпалила я из себя. Меня словно окатило ушатом талой весенней воды.
На часть вопросов я получила ответы, но ничего не поняла. И возникли новые вопросы. Которых я не успела задать. Да и не смогла, не уместно уже было!
— Это называется Бесконечность. И ещё это называется Тьма, — ответил Паук, теперь уже он не шутил и не улыбался, а тон его был очень менторским и поучительным.
Я прилипла взглядом к окну. Эллен и Паук там внизу почти дошли до дверей чёрного хода. Сейчас они войдут в усадьбу, и окажутся в зале. Вот, входят уже!
Я задумчиво смотрела на улицу и словно попала в иное измерение. Моё сознание, или, может, подсознание уловило ощущение скольжения. В ушах застыл вкрадчивый, хриплый, задушевный голос Паука. И эти таинственные слова: Бесконечность, Тьма… Я напоминала себе подвисший компьютер в тот момент.
— Клот! — вдруг кто-то дёрнул меня сзади за руку.
— Ах! — вскрикнула я испуганно и оглянулась.
За мной стояла лучшая подруга, Джейн, она была весьма встревожена и удивлена:
— Клот, скорее! Во-первых, скоро наш выход, наш номер на сцене. Альберт уже выпустил вторую группу, после которой пойдём петь мы. И вы с Питом — первые! А во-вторых, здесь Эллен! Она уже приехала сюда. Её только что видели Ром, Пит и Мэтт, и разговаривали с ней.
— Что?! — удивилась я и выглянула на улицу.
Но тут же вспомнила, что Эллен и Паук вошли в здание несколько минут назад. А ещё я вспомнила, что рядом со мной тоже стоит Паук, и посмотрела в ту сторону. И обнаружила, что стою тут на балюстраде одна! Когда он успел уйти?! Как это всё понимать?
— Мы пока разбираемся. Но ситуация вроде под контролем. Эллен сказала, что они с Полом договорились, что Эллен сюда приедет с кем-то, а потом произошла путаница с рациями. Мэтт сказал, что у него тоже чертовщина с рациями, пока он связывался с Полом. А потом произошло вообще невероятное: к Эллен подскочил Альберт, отвёл её в сторону, что-то шепнул ей, и она покраснела от смущения, радости и изумления. Похоже, он её выбрал королевой Весеннего бала! Либо они сговорились заранее с Полом, и тот решил для Эллен устроить такой сюрприз, как компенсацию за то, что Эллен попала на праздник не к его началу. Но раз Эллен выбрали королевой, мы не имеем права ударить в грязь лицом! Побежали, скорей, тебе нельзя показываться на глаза Эллен в таком виде, ты же в её костюме! Боже, Клот, у неё такое шикарное платье!
Джейн схватила меня за руку и потащила к лестнице.
— Джейн! А Эллен… одна была, когда вошла?
— Да, она зашла одна, но кратко обмолвилась, что её кто-то сюда проводил!
Паук хитёр. Подговорил её, и она ему подыграла.
— Быстрее, быстрее! Бегом! У нас меньше пятнадцати минут на всё про всё! — беспокоилась Джейн.
И тут она заметила у меня в руках нечто длинное, что я держала мёртвой хваткой.
— Ой, что это у тебя такое?!
— Это рапира из Музея Дерва.
— Что?! — теперь уже удивилась Джейн, остановилась совсем на краю лестницы, как вкопанная, чуть не упав.
Я задержала подругу за руку:
— Спокойно. Всё по порядку. Давай расставим приоритеты, хорошо? Мне сейчас надо переодеться и подготовиться к выступлению. А потом займёмся этой рапирой.
— Э-э… хорошо, хорошо, — проговорила подруга, сильно обескураженная.
Переодевание не заняло много времени. Я быстро смыла грим Леды, чтобы сделать моё лицо похожим именно на моё лицо, а не лицо Эллен. Перед этим я, разумеется, сняла затемнённые элегантные очки и парик. Сняла с себя красное платье и все рации и приспособления. И надела одежду, которой заботливая Джейн, как оказалось, меня снабдила заранее. Мне был подобран чёрный карнавальный комбинезон из шёлка и бархата, который приятно облегал тело. К комбинезону прилагался декоративный хвост чёрта и рожки на ободке, но рожки я надевать не стала — слишком уж они смотрелись по-детски. Зато Джейн не пожалела косметики, делая мне боевую раскраску. Она щедро макала кисточку в краску, наносила мне на лицо. И всё это она делала умело и быстро.
Когда маскарад был окончен, я взглянула на себя в зеркало и снова себя не узнала.
— О-о… И кто я теперь? — спросила я. Сейчас мой же собственный голос показался мне не моим с непривычки — я срослась с голосом Эллен прочно, пока находилась здесь! — Я агент 001/7? Или наоборот, 007/1?
— Ну… скажем, ты агент Ноль-Ноль-Зомби. Агент Тёмных Сил Весны!
В небольшую комнату, где Джейн меня подготавливала, забарабанили в дверь. Мы открыли и впустили Пита. Увидев меня, Пит сперва шарахнулся, хотя шарахаться было надо от него: тот ещё вампир в своём великолепном костюме!
— Боги и черти, Клот! Я скорее поверю, что ты оборотень, чем то, что на тебя так легко, быстро и удобно нацеплять разные наряды!
— Поверь мне, Пит, на любого агента ТДВГ должно быть легко и быстро нацеплять наряды. Видел мою сестру? — спросила я.
— Да, её Альберт куда-то увёл! — И шепнул мне: — Её выбрали королевой сегодняшнего вечера. Она будет танцевать под нашу песню!
Тут же заглянул Альберт. Оказался лёгок на помине!
— Ребята, вы готовы к выступлению? — спросил он, настороженно оглядывая нас.
— О, более чем! — ответила я за всех!
— Клот, я бы повторил свою партию, — в лёгкой панике зашептал Пит.
Альберт его, казалось, не услышал:
— Через пять минут заканчивается антракт. Я выпущу вас на сцену, представлю. Сначала вы споёте песню Тёмный Ритуал. Знаете её?
— Э… мы не репети… — начал Пит, но я ловко зажала ему рот рукой, схватив сзади бойцовской хваткой:
— Знаем. Я знаю её.
— Прекрасно! Вам подыграют ребята из группы, и бэк-вокалистка подпоёт и подвоет, если вдруг вы забыли слова. А потом вы будете играть Красивую Смерть. Вальс-соло на фортепьяно плюс аккомпанементом вам ещё подыграют те же ребята из группы. Готовы?
— Полная импровизация! Как здорово! — воскликнула я, отпуская Пита, который был малость был шокирован.
А вот что стало со мной? Моё настроение повысилось. Джейн же молча стояла рядом и удивлённо созерцала весь этот спектакль. Перед переодеванием я попросила её приглядеть за рапирой. И Джейн спрятала её в известное ей место в шкафу, прикрыв одеждой. Надеюсь, Паук не сыграет с нами злую шутку и не умыкнёт её второй раз. Хотелось верить, что он всё-таки благородный разбойник!
— Мы готовы к выходу на сцену, — заявила я, обращаясь к Альберту Брэдлу.
Моя уверенность и невозмутимость вселились в него, и он широко улыбнулся:
— Это чудесно! Пойдёмте, прошу за мной. Джейн, прошу также за мной! Наш общий большой друг Ром сейчас быстренько проинструктирует вас, что вы будете делать.
— О, я знаю! Моя партия сложнее, чем у него, там танец и старые добрые фокусы с кроликом. Но я готова, я репетировала очень тщательно дома накануне, — произнесла с достоинством Джейн.
— Как это здорово! Ваш кролик просто очарователен! Он всех покорил!
Альберт Брэдл направил Джейн к Рому, а нас с Питом он повёл туда, где были кулисы, и велел притаиться за ними. Пит заметно волновался, но пытался справиться с собой:
— Куда ты делась? Я хотел предложить порепетировать. Альберт обмолвился, что у него тут есть старое раздолбанное пианино…
— Я была занята, не могла, — пожала я плечами. — Успокойся, агент 003, всё будет нормалёк! У тебя партия много легче, чем у меня. Тебе нужно всего лишь петь, а мне играть… Помнить ноты, аккорды, арпеджио.
— Ага, и ты не забывай, что на нас будет смотреть куча людей!
— Пит, это ведь как на школьном творческом вечером в актовом зале! Тем более, тут все свои, забей! Представь, что поёшь для своих друзей. Для Рома, для Джейн, для Эллен, для Пола… Ну и для себя любимого!
— И… наверное, для тебя?
— Для меня не надо, так как я не смогу отвлекаться — буду играть, — объяснила я, и мы засмеялись. Хороший анекдот я придумала!
Между тем мы сквозь чёрный занавес за сценой, где мы стояли и прятались от общественности, увидели, как сменилось освещение, и услышали, как галдящий народ затих. Антракту пришёл конец, м-да, красивая смерть антракту. Затем мы услышали проникновенный голос Альберта Брэдла:
— Господа, — обращался он к залу. — И конечно же милые дамы! О да, милые дамы, для вас, пожалуй, этот сюрприз сейчас произойдёт в первую очередь! Я рад представить вам коронный номер! Главный спектакль, главную мистерию сегодняшнего вечера. Мои знакомые легендарные музыканты из группы «Великолепная Шестёрка» любезно согласились представить для вас этот перформанс!
— Великолепная Шестёрка?! — у меня отвисла челюсть, я посмотрела на Пита. — Нас что, рассекретили, разоблачили?
— Нет, это просто Ром состоит в дружеских отношениях с Альбертом, вот и подкинул ему идею для шоу, — агент 003 был более спокойным. Очевидно, Ром его уже морально подготовил к тому, что нас будут так пафосно представлять.
— Наш спектакль посвящён торжеству Тёмных Сил Зимы, борьбе этих Сил с наступающей Весной и последующему торжеству Светлых Сил Весны. Да, Тёмные Силы Зимы будут петь, веселиться и смеяться, но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, не так ли?! Хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ!!!
— Хлеба и зрелищ!!! — заскандировала толпа гласом примерно трёх сотен глоток.
— И — внимание — интрига! — перекрикивая голос толпы, объявил Альберт в микрофон: — Смотрите в оба, рано или поздно здесь появятся король и королева Весеннего Маскарада! В самый момент кульминации они станцуют вальс «Красивая Смерть». О да, Зима и Тьма, ты уходи красиво! Хлеба и зрелищ!
— Хлеба и зрелищ! Ура!!! Зима, уйди! Весна, мы ждём тебя! Весна, мы любим тебя! Зима, уйди! Умри, Зима! Зима, уйди! Умри, Зима!
Пока толпа скандировала, Альберт оглянулся к нам в полупрофиль и подмигнул. Я дёрнула Пита за рукав:
— Выходим! Постарайся не зажиматься, и выйти пафосно!
— Э… хорошо, ладно! — кивнул мой друг.
На меня нашёл кураж, то ли я уловила настроение толпы и погрузилась полностью с головой в атмосферу праздника, то ли я была сильно воодушевлена полученными и пережитыми эмоциями и осознанием того, что рапира нашлась, Эллен здесь и в безопасности, тайна разгадана и у меня появился тайный тёмный друг. Как бы там ни было, моё тело ликовало, пружинило, и я не помню, как так вышло, но из-за кулис я выскочила, проделав сальто, прокатившись колесом несколько раз почти до самого пианино. Мой пафосный выход вызвал бурные овации, зал взорвался! Альберт в шутку сказал на это в микрофон:
— Паук, расскажи мне, что за шарада это была, — я посмотрела на сверхъестественное существо, странным образом затесавшееся ко мне в друзья.
Потому что, несмотря на всё происходящее, я испытывала к нему безграничное доверие и даже симпатию. Иными словами, мне приятно тут стоять в уединении с ним и дружески разговаривать.
— Про предопределённость судеб, которую я тебе пытался впаривать? — Паук с невинным выражением лица посмотрел на меня.
— Угу, — кивнула я.
— Считай, что это лабораторная работа. Ну, проверочная. Коллоквиум такой.
— Про что работа? — не совсем поняла я.
— Я сказал тебе то положение, к которому ты могла быть привержена. К которому привержены многие. О том, что ничего не изменить. Я сделал всё, чтобы внушить тебе эту идею. Ты не повелась и выиграла.
— Пытался меня запугать? Также, как и Эллен? — спросила я.
— Вроде того, — не стал он спорить или отрицать.
Вот чудак!
— А гадалка, которая нагадала смерть… Она программировала?
— Не совсем. Программировала не она, а тот, кто поверил ей. Порой все наши слова, поступки, даже мысли имеют поразительную силу влияния на окружающую действительность. И избитую фразу о том, что мысли материальны, следует понимать буквально — в этом есть свой закон. Это как данность.
— А как же Зеркало Мира? Что там записано? — допытывалась я, помня наш разговор, с которого всё и началось.
— Ни-че-го, — ответил Паук. — Бесконечность. Просто бесконечность.
— То есть человек рождается, и у него впереди — чистая доска, чистая дорога, и пишет он сам?
— У кого-то чистая дорога, у кого-то — Тёмная Дорога. Разница лишь в том, человек он или гость в этом мире. У людей всё чисто. Люди выбирают. И, к большому прискорбию, выбирают они в последнее время плохо. Как и всегда, как и раньше. Люди выбирают деньги, выбирают власть. Выбирают нарушать закон. Вот как эта ваша муха, Рэйчел Хордерн.
— А что такое Тёмная Дорога?
— Это Дорога Гостя. Дорога, которую Гость не видит, но которая куда-то его ведёт. Чистые и Тёмные дороги в этом мире переплетаются.
Я ничего не понимала. Ухватилась снова за более «насущное»:
— А что же с Рэйчел? Мы её так и не нашли, так и не поймали.
— Правильно, потому что ловить её было моей прерогативой, — насмешливо заявил Паук.
— Что ты с ней сделал? Убил её? Превратил в муху?
— Ха! Превратить в муху — интересная идея! Спасибо, что подсказала, надо как-нибудь испробовать. Нет, я её не убил, а всего лишь свёл с ума.
— Что?!
— Она в сумасшедшем доме. Отправлена туда сегодня вечером. Диссоциативное расстройство личности. Она чувствует себя мухой. Всем санитарам она заявляет о том, что она — муха! Пытается жужжать, летать и ползать по потолку.
— Карамба… — прошептала я.
— И ещё она чувствует, что проколота насквозь иглой коллекционера. Эта игла пронизывает её через сердце. Ощущения у неё более чем реалистические.
Тут я поверила и поняла, о чём говорил Паук. Мне стало не по себе. Да, она была преступницей, наверняка большой негодяйкой. Но кара, расплата, через которую она проходит — мучительна!
— Она сошла с ума из-за металла. Не оставила себе выбора.
— Так ты судия, каратель? Твоё назначение тут — быть палачом? Быть таким благородным разбойником и ловить бандитов? — посмотрела я на Паука долго и продолжительно.
А он сначала долго и продолжительно молчал. Потом ответил:
— Ничего ты пока не понимаешь. Тебе ещё учиться и учиться, ты слишком зелёная ещё. Я тебе ничего больше не скажу, пока ты не дозреешь.
— Дозрею до чего? До тебя? До твоего уровня? И кем ты себя здесь возомнил? — во мне поднималось возмущение, смешанное с желанием узнать все тайны, спрашивать больше и получать больше ответов.
— Никем особенным. Я всего лишь воплощение Тьмы здесь и сейчас, — весело заявил Паук и посмотрел в окно. И через какое-то время не менее весело и бодро сказал: — О, а вот и мы. Подходим уже. Полюбуйся на свою сестру, Клот. Она очаровательна, не так ли? Какое потрясающее платье! Она так старательно шила его — точь-в-точь, как паук шьёт свою паутину. Эллен — одна из самых обаятельнейших паучих в этом мире!
Я посмотрела немного ошеломлённо сначала на него, потом в окно. И тут у меня случился настоящий шок!
Я увидела Эллен, которая шла под руку с… Пауком. На Пауке, который вышагивал по красивой дорожке со стороны сада, был цилиндр, плащ… Я перевела взгляд на Паука, который стоял рядом со мной. Тот же цилиндр, тот же плащ! Он — Паук, а не его плащ — посмотрел на меня довольным взглядом и удовлетворённо усмехнулся. Эллен же, идущая внизу под окнами, была весела, о чём-то разговаривала с Пауком и смеялась, даже отсюда с большого расстояния и из окна я видела её горящие глаза и восторженно-возбуждённое лицо, покрасневшие щёки. Паук, шедший рядом с ней, мило поддерживал разговор, что-то отвечал, где-то кивал…
Я снова посмотрела на Паука, который был тут, на балюстраде.
— Э… Вас что, много?! — выпалила я из себя. Меня словно окатило ушатом талой весенней воды.
На часть вопросов я получила ответы, но ничего не поняла. И возникли новые вопросы. Которых я не успела задать. Да и не смогла, не уместно уже было!
— Это называется Бесконечность. И ещё это называется Тьма, — ответил Паук, теперь уже он не шутил и не улыбался, а тон его был очень менторским и поучительным.
Я прилипла взглядом к окну. Эллен и Паук там внизу почти дошли до дверей чёрного хода. Сейчас они войдут в усадьбу, и окажутся в зале. Вот, входят уже!
Я задумчиво смотрела на улицу и словно попала в иное измерение. Моё сознание, или, может, подсознание уловило ощущение скольжения. В ушах застыл вкрадчивый, хриплый, задушевный голос Паука. И эти таинственные слова: Бесконечность, Тьма… Я напоминала себе подвисший компьютер в тот момент.
— Клот! — вдруг кто-то дёрнул меня сзади за руку.
— Ах! — вскрикнула я испуганно и оглянулась.
За мной стояла лучшая подруга, Джейн, она была весьма встревожена и удивлена:
— Клот, скорее! Во-первых, скоро наш выход, наш номер на сцене. Альберт уже выпустил вторую группу, после которой пойдём петь мы. И вы с Питом — первые! А во-вторых, здесь Эллен! Она уже приехала сюда. Её только что видели Ром, Пит и Мэтт, и разговаривали с ней.
— Что?! — удивилась я и выглянула на улицу.
Но тут же вспомнила, что Эллен и Паук вошли в здание несколько минут назад. А ещё я вспомнила, что рядом со мной тоже стоит Паук, и посмотрела в ту сторону. И обнаружила, что стою тут на балюстраде одна! Когда он успел уйти?! Как это всё понимать?
— Мы пока разбираемся. Но ситуация вроде под контролем. Эллен сказала, что они с Полом договорились, что Эллен сюда приедет с кем-то, а потом произошла путаница с рациями. Мэтт сказал, что у него тоже чертовщина с рациями, пока он связывался с Полом. А потом произошло вообще невероятное: к Эллен подскочил Альберт, отвёл её в сторону, что-то шепнул ей, и она покраснела от смущения, радости и изумления. Похоже, он её выбрал королевой Весеннего бала! Либо они сговорились заранее с Полом, и тот решил для Эллен устроить такой сюрприз, как компенсацию за то, что Эллен попала на праздник не к его началу. Но раз Эллен выбрали королевой, мы не имеем права ударить в грязь лицом! Побежали, скорей, тебе нельзя показываться на глаза Эллен в таком виде, ты же в её костюме! Боже, Клот, у неё такое шикарное платье!
Джейн схватила меня за руку и потащила к лестнице.
— Джейн! А Эллен… одна была, когда вошла?
— Да, она зашла одна, но кратко обмолвилась, что её кто-то сюда проводил!
Паук хитёр. Подговорил её, и она ему подыграла.
— Быстрее, быстрее! Бегом! У нас меньше пятнадцати минут на всё про всё! — беспокоилась Джейн.
И тут она заметила у меня в руках нечто длинное, что я держала мёртвой хваткой.
— Ой, что это у тебя такое?!
— Это рапира из Музея Дерва.
— Что?! — теперь уже удивилась Джейн, остановилась совсем на краю лестницы, как вкопанная, чуть не упав.
Я задержала подругу за руку:
— Спокойно. Всё по порядку. Давай расставим приоритеты, хорошо? Мне сейчас надо переодеться и подготовиться к выступлению. А потом займёмся этой рапирой.
— Э-э… хорошо, хорошо, — проговорила подруга, сильно обескураженная.
Переодевание не заняло много времени. Я быстро смыла грим Леды, чтобы сделать моё лицо похожим именно на моё лицо, а не лицо Эллен. Перед этим я, разумеется, сняла затемнённые элегантные очки и парик. Сняла с себя красное платье и все рации и приспособления. И надела одежду, которой заботливая Джейн, как оказалось, меня снабдила заранее. Мне был подобран чёрный карнавальный комбинезон из шёлка и бархата, который приятно облегал тело. К комбинезону прилагался декоративный хвост чёрта и рожки на ободке, но рожки я надевать не стала — слишком уж они смотрелись по-детски. Зато Джейн не пожалела косметики, делая мне боевую раскраску. Она щедро макала кисточку в краску, наносила мне на лицо. И всё это она делала умело и быстро.
Когда маскарад был окончен, я взглянула на себя в зеркало и снова себя не узнала.
— О-о… И кто я теперь? — спросила я. Сейчас мой же собственный голос показался мне не моим с непривычки — я срослась с голосом Эллен прочно, пока находилась здесь! — Я агент 001/7? Или наоборот, 007/1?
— Ну… скажем, ты агент Ноль-Ноль-Зомби. Агент Тёмных Сил Весны!
В небольшую комнату, где Джейн меня подготавливала, забарабанили в дверь. Мы открыли и впустили Пита. Увидев меня, Пит сперва шарахнулся, хотя шарахаться было надо от него: тот ещё вампир в своём великолепном костюме!
— Боги и черти, Клот! Я скорее поверю, что ты оборотень, чем то, что на тебя так легко, быстро и удобно нацеплять разные наряды!
— Поверь мне, Пит, на любого агента ТДВГ должно быть легко и быстро нацеплять наряды. Видел мою сестру? — спросила я.
— Да, её Альберт куда-то увёл! — И шепнул мне: — Её выбрали королевой сегодняшнего вечера. Она будет танцевать под нашу песню!
Тут же заглянул Альберт. Оказался лёгок на помине!
— Ребята, вы готовы к выступлению? — спросил он, настороженно оглядывая нас.
— О, более чем! — ответила я за всех!
— Клот, я бы повторил свою партию, — в лёгкой панике зашептал Пит.
Альберт его, казалось, не услышал:
— Через пять минут заканчивается антракт. Я выпущу вас на сцену, представлю. Сначала вы споёте песню Тёмный Ритуал. Знаете её?
— Э… мы не репети… — начал Пит, но я ловко зажала ему рот рукой, схватив сзади бойцовской хваткой:
— Знаем. Я знаю её.
— Прекрасно! Вам подыграют ребята из группы, и бэк-вокалистка подпоёт и подвоет, если вдруг вы забыли слова. А потом вы будете играть Красивую Смерть. Вальс-соло на фортепьяно плюс аккомпанементом вам ещё подыграют те же ребята из группы. Готовы?
— Полная импровизация! Как здорово! — воскликнула я, отпуская Пита, который был малость был шокирован.
А вот что стало со мной? Моё настроение повысилось. Джейн же молча стояла рядом и удивлённо созерцала весь этот спектакль. Перед переодеванием я попросила её приглядеть за рапирой. И Джейн спрятала её в известное ей место в шкафу, прикрыв одеждой. Надеюсь, Паук не сыграет с нами злую шутку и не умыкнёт её второй раз. Хотелось верить, что он всё-таки благородный разбойник!
— Мы готовы к выходу на сцену, — заявила я, обращаясь к Альберту Брэдлу.
Моя уверенность и невозмутимость вселились в него, и он широко улыбнулся:
— Это чудесно! Пойдёмте, прошу за мной. Джейн, прошу также за мной! Наш общий большой друг Ром сейчас быстренько проинструктирует вас, что вы будете делать.
— О, я знаю! Моя партия сложнее, чем у него, там танец и старые добрые фокусы с кроликом. Но я готова, я репетировала очень тщательно дома накануне, — произнесла с достоинством Джейн.
— Как это здорово! Ваш кролик просто очарователен! Он всех покорил!
Альберт Брэдл направил Джейн к Рому, а нас с Питом он повёл туда, где были кулисы, и велел притаиться за ними. Пит заметно волновался, но пытался справиться с собой:
— Куда ты делась? Я хотел предложить порепетировать. Альберт обмолвился, что у него тут есть старое раздолбанное пианино…
— Я была занята, не могла, — пожала я плечами. — Успокойся, агент 003, всё будет нормалёк! У тебя партия много легче, чем у меня. Тебе нужно всего лишь петь, а мне играть… Помнить ноты, аккорды, арпеджио.
— Ага, и ты не забывай, что на нас будет смотреть куча людей!
— Пит, это ведь как на школьном творческом вечером в актовом зале! Тем более, тут все свои, забей! Представь, что поёшь для своих друзей. Для Рома, для Джейн, для Эллен, для Пола… Ну и для себя любимого!
— И… наверное, для тебя?
— Для меня не надо, так как я не смогу отвлекаться — буду играть, — объяснила я, и мы засмеялись. Хороший анекдот я придумала!
Между тем мы сквозь чёрный занавес за сценой, где мы стояли и прятались от общественности, увидели, как сменилось освещение, и услышали, как галдящий народ затих. Антракту пришёл конец, м-да, красивая смерть антракту. Затем мы услышали проникновенный голос Альберта Брэдла:
— Господа, — обращался он к залу. — И конечно же милые дамы! О да, милые дамы, для вас, пожалуй, этот сюрприз сейчас произойдёт в первую очередь! Я рад представить вам коронный номер! Главный спектакль, главную мистерию сегодняшнего вечера. Мои знакомые легендарные музыканты из группы «Великолепная Шестёрка» любезно согласились представить для вас этот перформанс!
— Великолепная Шестёрка?! — у меня отвисла челюсть, я посмотрела на Пита. — Нас что, рассекретили, разоблачили?
— Нет, это просто Ром состоит в дружеских отношениях с Альбертом, вот и подкинул ему идею для шоу, — агент 003 был более спокойным. Очевидно, Ром его уже морально подготовил к тому, что нас будут так пафосно представлять.
— Наш спектакль посвящён торжеству Тёмных Сил Зимы, борьбе этих Сил с наступающей Весной и последующему торжеству Светлых Сил Весны. Да, Тёмные Силы Зимы будут петь, веселиться и смеяться, но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, не так ли?! Хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ!!!
— Хлеба и зрелищ!!! — заскандировала толпа гласом примерно трёх сотен глоток.
— И — внимание — интрига! — перекрикивая голос толпы, объявил Альберт в микрофон: — Смотрите в оба, рано или поздно здесь появятся король и королева Весеннего Маскарада! В самый момент кульминации они станцуют вальс «Красивая Смерть». О да, Зима и Тьма, ты уходи красиво! Хлеба и зрелищ!
— Хлеба и зрелищ! Ура!!! Зима, уйди! Весна, мы ждём тебя! Весна, мы любим тебя! Зима, уйди! Умри, Зима! Зима, уйди! Умри, Зима!
Пока толпа скандировала, Альберт оглянулся к нам в полупрофиль и подмигнул. Я дёрнула Пита за рукав:
— Выходим! Постарайся не зажиматься, и выйти пафосно!
— Э… хорошо, ладно! — кивнул мой друг.
На меня нашёл кураж, то ли я уловила настроение толпы и погрузилась полностью с головой в атмосферу праздника, то ли я была сильно воодушевлена полученными и пережитыми эмоциями и осознанием того, что рапира нашлась, Эллен здесь и в безопасности, тайна разгадана и у меня появился тайный тёмный друг. Как бы там ни было, моё тело ликовало, пружинило, и я не помню, как так вышло, но из-за кулис я выскочила, проделав сальто, прокатившись колесом несколько раз почти до самого пианино. Мой пафосный выход вызвал бурные овации, зал взорвался! Альберт в шутку сказал на это в микрофон:
