Шеринфорд значительно сложнее охранять, он ближе к берегу, его защитные системы придётся полностью перестраивать — а это дополнительные расходы. В отсутствие волшебства он станет просто крепостью, тюрьмой, как Пентонвиль, и уже не будет представлять никакой угрозы.
— Я поддерживаю ваше предложение, мистер Холмс, — кивнула Гермиона.
Возражений не последовало.
Черновая договоренность была зафиксирована на бумаге немедленно.
Гермиона ответила на короткое рукопожатие Майкрофта, чувствуя между тем, что начинает нервничать всё сильнее.
Шерлок редко ошибался, почти никогда. Телефон в кармане, кажется, обжигал сквозь несколько слоев ткани. Что-то должно было произойти. Но ничего не происходило.
Гермиона убрала свой экземпляр бумаги в сумочку, ещё раз ответила на все формулы вежливости.
И всё ещё ничего не происходило.
Перед ней распахнули дверь. Гарри вышел первым, осмотрелся, дал знак, что она может идти.
И по-прежнему ничего не происходило.
Дверь закрылась с тихим стуком, и Гермиона прикусила губу от волнения. Мужчина возле двери коротко поклонился и ушёл, очевидно, соблюдая инструкции — Майкрофт позаботился, чтобы Гермиона и Гарри могли аппарировать без лишних свидетелей.
— Гарри, — шепнула она почти на грани слышимости. — Прикрой меня.
Гарри ещё раз обвёл взглядом просторный пустой холл, безошибочно определил расположение видеокамер и сделал короткий взмах палочкой, поясняя:
— Минут пять помех.
Гермиона набросила дезиллюминационное заклинание, выудила из сумочки удлинитель ушей и прижалась к закрытой двери.
— … скомпрометировали себя, — это говорила леди Смолвуд.
— В таком случае, — ровный голос Майкрофта, — я готов немедленно подать в отставку. Моя работа бессмысленна, если вы будете сомневаться в моих решениях.
Вслушиваясь в наступившую тишину, Гермиона вытащила из кармана телефон и прочитала сообщение: «Скажи им: „Три. Двадцать два ‚а‘. Сто пять. Код ‚Amor caecus‘.
Это была околесица — или шифр.
— Мистер Холмс, — заговорил за дверью лорд Риверс (Гермиона узнала басовитые нотки), — мы не требуем вашей отставки и не примем ее. Леди Смолвуд говорила исключительно о разделении полномочий. Вы переутомились.
— Это означает недоверие, лорд Риверс. А недоверие в нашем деле… чревато последствиями.
— Вы гарантировали нам безопасность Шеринфорда, — тихий заурядный голос мистера Оливера. — И мы доверились вам.
— Безопасность Шеринфорда оказалась под угрозой из-за вмешательства посторонних сил, которые мистер Холмс не мог предугадать и просчитать, — вступился лорд Риверс.
— Я должен был. Просчитывать — моя работа.
Гермиона взглянула на текст СМС. Что произойдёт, если она сейчас вернётся в кабинет и озвучит написанное Шерлоком?
Она зажмурилась. У неё не было Чертогов, чтобы отгородиться от мира, но она умела анализировать информацию.
Шерлок думал, что кто-то намеренно помог Эвр обрести контроль на Шеринфордом. Зачем? Из-за Майкрофта. Выпустить Эвр — и достаточно скандально, и безопасно. Одержимая младшим братом, она не пойдёт устраивать теракты или катастрофы, значит, жертвы будут минимальны. Однако урон репутации Майкрофта будет нанесён сокрушительный — мало того, что зачинщицей беспорядка стала его сестра, так она ещё и провернула свою игру у него под носом.
Шерлок сказал: ‚Конечно! Я идиот‘, — и что-то про проверку. О чём он догадался?
Нужно было быть Шерлоком, чтобы понять.
Он считал, что кто-то из троих, присутствовавших на совещании, выпустил Эвр и подставил Майкрофта. И он повторял кодовые имена: Антарктика, Лангдейл, Порлок и Любовь.
Любовь.
Код ‚Amor caecus‘ — ‚Любовь слепа‘.
Руки у Гермионы подрагивали, когда она снимала невидимость и открывала дверь кабинета. Лучше было не думать о том, какой скандал произойдёт, если Шерлок ошибся.
На скрип двери обернулись все.
— Мисс Грейнджер? — спросил Майкрофт, чуть приподнимая бровь.
— Появилась информация, которая должна быть донесена до вашего сведенья, — отчеканила Гермиона, про себя повторяя, что она верит Шерлоку. И должна помочь Майкрофту. Она разблокировала экран телефона и зачитала сообщение вслух.
— Проверьте, — приказал лорд Риверс.
Мистер Оливер быстро подошел к стоящему на столе в углу компьютеру, склонился над ним и нажал несколько клавиш.
Гермиона не стала ждать приглашения и приблизилась к устройству, взглянула на экран и почувствовала, как становится легче дышать.
На видео Любовь — строгая, спокойная леди Смолвуд с идеально прямой спиной, — беседовала через стекло с Эвр Холмс.
— Откуда у вас эта информация? — спросил лорд Риверс как-то тускло, заторможено.
Гермиона ответила не ему, а Майкрофту:
— У нас есть источники.
Он в ответ меньше, чем на секунду, одними глазами улыбнулся.
Гермиона аппарировала домой спокойно — о чём бы ни беседовали леди Смолвуд и Эвр, не оставалось сомнений в том, что этих бесед быть не должно. В том, что Майкрофт теперь сумеет очистить свою репутацию, сомневаться не приходилось — в конце концов, не приснилась же ей благодарная улыбка, верно? Так что маггловская Британия по-прежнему оставалась в надёжных руках.
— У тебя есть еда? — раздалось с кухни.
— Нет, — ответила Гермиона, стягивая с себя мантию. — Ты не хочешь спросить, что произошло?
Шерлок выглянул в гостиную и скривился:
— Зачем обсуждать очевидное? Вы ещё долго будете делить Шеринфорд, кресло властителя мира в безопасности, а леди Смолвуд ожидают проблемы.
Гермиона зашла на кухню, убедилась в том, что шкаф с чарами хранения пуст, и спросила:
— Почему ты вообще решил, что Майкрофту что-то угрожает?
Шерлок пожал плечами, взлохматил волосы и ответил:
— Из-за Восточной Европы. Убив Магнуссена, я помог леди Смолвуд решить её проблему, однако она не пыталась помочь мне выбраться и санкционировала мою смерть. Я не придал бы этому значения, если бы не дальнейшие события.
Гермиона наморщила лоб:
— Но зачем?
— Люди — очень скучные, — заметил Шерлок, — думаю, её интересовала власть. А ещё — она хотела переиграть Майкрофта. Сначала из-за власти, а потом из-за Норбери…
Гермиона вспомнила это имя — женщина, убившая жену Джона Ватсона, а заодно и личный ассистент леди Смолвуд. Гермиона начала было ещё один вопрос — в какой момент, по его мнению, леди Смолвуд присоединилась к играм Эвр, — но он без всякого перехода попросил:
— Можешь аппарировать на Бейкер-стрит?
Подумав о том, что, на самом деле, ей не так уж и важна сейчас леди Смолвуд и сложные взаимоотношения маггловских политиков, она взяла Шерлока за руку и переместилась в привычный закуток.
В стороне, посреди улицы, напротив обожжённой дыры в стене стояли трое — Джон, миссис Хадсон и человек из полиции, чьей фамилии Гермиона не помнила, и оживлённо о чём-то спорили.
— Интересно, — заметил Шерлок. — Он помирился с сестрой. Я о Джоне.
— Шерлок!
Он обернулся.
— Вы ведь планируете отремонтировать квартиру такой, какая она была, да?
— Разумеется. И я знаю, что ты не можешь помочь магией, потому что это было бы слишком подозрительно и бросалось бы в глаза. Я и не…
— Я думала послать тебе его в подарок, но, пожалуй, отдам сейчас. Не лучшая вещь для ношения в сумке.
Гермиона сунула руку в сумочку, пошарилась и извлекла немного потемневший, но без трещин и сколов череп.
Лицо Шерлока осветила искренняя и очень счастливая улыбка. Он выхватил Билли у Гермионы из рук и щёлкнул его по макушке со словами:
— Привет, старина, — потом нахмурился и добавил: — не думал, что ты будешь хранить череп.
Гермиона пожала плечами и заметила:
— Я уже привыкла беречь твоих друзей.
Шерлок посерьезнел, потёр подбородок, задумавшись о чём-то, а потом поправил воротник пальто, коснулся губ Гермионы быстрым поцелуем и поспешил к дому 221 — к друзьям.
Гермиона некоторое время смотрела ему вслед, потом опомнилась и аппарировала ко входу в министерство — у неё было ещё множество дел.
Нужно было закончить раз и навсегда историю Шеринфорда, а для этого — посетить бывших пленных в Мунго, а потом отдать черновик договорённости с маггловским правительством в отдел документов и архивов. Ответить министру магии ЮАР. Пообщаться с оборотнями и согласовать их ‚Хартию прав‘. Не забыть про день рождения Альбуса Северуса в октябре и заранее найти подарок. Выяснить, что творил Джордж под оборотным зельем с её волосом.
И, в конце концов, купить продуктов домой, в первую очередь сливок — потому что иначе утром Шерлок опять перевернёт кухню вверх дном, пытаясь их отыскать.
Шерлок сидел в кресле в гостиной на Бейкер-стрит и лениво перебирал струны скрипки. Он несколько часов назад закончил дело о тройном убийстве в Саутворке, из-за которого не спал двое суток, и теперь размышлял, стоит ли присоединиться к Роззи и немного подремать, или всё-таки выпить кофе и продержаться до ночи.
Тишину квартиры нарушил громкий хлопок. А затем:
— Уильям Шерлок Скотт Холмс! — на последнем слове голос Гермионы сорвался на ультразвук, по гостиной прошёл порыв ураганного ветра, разметавший бумаги и заставивший Билли подпрыгнуть.
Шерлок невольно поежился — Гермиона редко бывала на него действительно зла и почти никогда не теряла контроля над своей магией. К тому же, этот скандал начался раньше, чем он планировал, и в неправильном месте — на Бейкер-стрит, а не у неё дома на Чарринг-кросс-роуд.
— Не ждал, что ты зайдёшь, — легкомысленно заметил он, пытаясь сообразить, удастся ли ему уговорить Гермиону переместиться к ней в квартиру, но тут же понял, что не удастся — кончик волшебной палочки упёрся ему в грудь.
— Что здесь происходит? — из кухни выглянул Джон. — Гермиона, здравствуйте… — он несколько раз перевёл взгляд с Шерлока на Гермиону и обратно.
— Здесь, — прошипела Гермиона, — происходит убийство!
— Эм… — Джон вошёл в гостиную и произнёс очень спокойным голосом (почти тем, же, каким он обычно говорил: «Не волнуйтесь, я доктор»): — возможно, нам удастся всё уладить?
— Джон, не вмешивайся, — велел Шерлок, отчётливо понимая, что от свидетеля ему теперь избавиться не удастся.
— Уладить? — с шёпота Гермиона перескочила на крик, а потом опять на змеиное шипение: — Скажи мне, Шерлок, неужели моя просьба — одна маленькая просьба — настолько трудновыполнима? Я ведь не просила чего-то особенного. Просто не трогать мои зелья!
— Это был эксперимент, — Шерлок постарался не шевелиться в кресле. Его успокаивала мысль о том, что Гермиона его не убьёт. И даже не покалечит. Максимум, что ему грозит — какое-нибудь неприятное заклинание, которое она потом сама же и снимет.
— Заткнись. Иначе, клянусь Мерлином, остаток дня ты проведёшь в образе бородавчатой жабы!
Что ж, возможно, это будет очень неприятное заклятие.
— Я не понимаю… — произнёс Джон, — какие зелья? В чём дело?
Гермиона резко обернулась, заставив Джона рефлекторно отшатнуться назад, а потом устало рухнула в свободное кресло. Джон благоразумно не стал говорить, что вообще-то это его кресло, и остался стоять.
— Мои зелья, Джон. Мои целебные и косметические зелья, выставленные в шкафу в ванной. Я отдала ему на откуп домашнюю аптечку, свои старые зельеварческие запасы — мантикора с ними. Всё, что я просила — не трогать то, чем я действительно пользуюсь.
Гермиона тяжело вздохнула и шмыгнула носом.
— Ты пила одно и то же зелье каждое утро, — сказал Шерлок, — на протяжении как минимум полугода. Это не могло быть лекарство — ваши средства действуют мгновенно и не требуют употребления курсом. Поэтому я счёл необходимым проверить, нет ли у тебя…
Он не договорил, потому что Гермиона пружиной вскочила на ноги и рявкнула:
— Зависимости? Проверить, нет ли у меня зависимости? Не перекладывай с больной головы на здоровую! И ты мог спросить. Просто задать вопрос.
— Ты могла бы солгать.
— Ты — придурок, Шерлок, — она резко развернулась и отошла к окну. — И у меня теперь большие проблемы. Я ведь мордредов Министр Магии. Я не могу просто объявить общественности, что… И исчезнуть на годик куда-нибудь не могу.
Шерлок потёр подбородок. Сейчас, когда Гермиона немного успокоилась, с ней уже можно было вести конструктивный диалог. Вернее, можно было бы, если бы Джон опять не вмешался и не уточнил:
— Я так и не понял — что произошло?
— А произошло, — Гермиона развернулась на каблуках, глаза её недобро сузились, — то, что ваш драгоценный друг решил проверить, что произойдёт, если подменить противозачаточное зелье в моём шкафчике на бесполезную бурду с аналогичными вкусовыми качествами. Кажется, вы врач? Угадаете?
— О, Господи… — пробормотал Джон.
— И теперь я должна придумать, как объяснить нескольким десяткам ханжей в Визенгамоте свою очень внезапную беременность. Причём феномен непорочного зачатия у нас популярностью не пользуется!
— Возможно… — начал было Шерлок, но был остановлен взглядом Гермионы и словом:
— Жаба. Думай о жабе и молчи. Меня сожрут за эту выходку, — она снова вздохнула, — просто сожрут. Волшебники — глубокие консерваторы, они ещё могут простить случайного ребёнка трактирщице или продавщице, но никак не главе сообщества.
Шерлок поднялся из кресла, подошёл к Гермионе, но коснуться её не рискнул, просто встал рядом и сложил руки на груди.
На его взгляд, всё было совершенно очевидно и, если бы Гермиона немного успокоилась, она сама нашла бы выход из ситуации, избавив его от весьма неприятной необходимости озвучивать решение вслух. Впрочем, чтобы не вызвать лишних подозрений, он ещё на протяжении двадцати секунд изображал мыслительную деятельность, а потом спросил:
— Джон? Что там нужно говорить?
— «Я — осёл». Думаю, подойдет, — пробормотал Джон.
— Вероятно, ты — действительно осёл, но меня это сейчас не интересует. Что нужно говорить?
Джон, как обычно, соображал медленно, потом охнул и не своим голосом сообщил:
— Кажется, мне нужно пойти… в магазин, точно.
— Нет! — сказал Шерлок быстро и понял, что то же самое произнесла и Гермиона. — Джон, не вздумай уходить, мне нужна твоя помощь.
— Я не буду тебе суфлировать, Шерлок. Чёрт возьми, ты…
Шерлок повернулся к Гермионе и встретился с ней взглядом. Шоколадные глаза всё ещё пылали гневом, но в них появились золотистые искорки смеха — Гермиона всегда была умна.
— Учитывая сложившиеся обстоятельства, — сказал Шерлок, почему-то ощущая себя крайне неуверенно, — думаю, ты понимаешь, что брак будет наиболее рациональным решением, которое позволит тебе…
Она посмотрела на него так, словно действительно собиралась претворить свою угрозу в жизнь и превратить его в жабу.
— Рациональное, Шерлок? — сказала она как-то пугающе спокойно.
— Мы должны дистанцироваться от чувств при принятии важных решений, — продолжил он, — сантименты сбивают с толку и мешают адекватно воспринимать действительность. Поэтому я говорю о логике, а не об эмоциях.
— Если бы речь шла о логике, — Гермиона тихонько хмыкнула, — мне надо было заавадить тебя лет пятнадцать назад.
Он кашлянул — объективно говоря, она имела право так говорить. С другой стороны…
— Но ты этого не сделала.
— К логике это не имеет никакого отношения.
Он отвёл взгляд и ответил:
— Я знаю.
— Я поддерживаю ваше предложение, мистер Холмс, — кивнула Гермиона.
Возражений не последовало.
Черновая договоренность была зафиксирована на бумаге немедленно.
Гермиона ответила на короткое рукопожатие Майкрофта, чувствуя между тем, что начинает нервничать всё сильнее.
Шерлок редко ошибался, почти никогда. Телефон в кармане, кажется, обжигал сквозь несколько слоев ткани. Что-то должно было произойти. Но ничего не происходило.
Гермиона убрала свой экземпляр бумаги в сумочку, ещё раз ответила на все формулы вежливости.
И всё ещё ничего не происходило.
Перед ней распахнули дверь. Гарри вышел первым, осмотрелся, дал знак, что она может идти.
И по-прежнему ничего не происходило.
Дверь закрылась с тихим стуком, и Гермиона прикусила губу от волнения. Мужчина возле двери коротко поклонился и ушёл, очевидно, соблюдая инструкции — Майкрофт позаботился, чтобы Гермиона и Гарри могли аппарировать без лишних свидетелей.
— Гарри, — шепнула она почти на грани слышимости. — Прикрой меня.
Гарри ещё раз обвёл взглядом просторный пустой холл, безошибочно определил расположение видеокамер и сделал короткий взмах палочкой, поясняя:
— Минут пять помех.
Гермиона набросила дезиллюминационное заклинание, выудила из сумочки удлинитель ушей и прижалась к закрытой двери.
— … скомпрометировали себя, — это говорила леди Смолвуд.
— В таком случае, — ровный голос Майкрофта, — я готов немедленно подать в отставку. Моя работа бессмысленна, если вы будете сомневаться в моих решениях.
Вслушиваясь в наступившую тишину, Гермиона вытащила из кармана телефон и прочитала сообщение: «Скажи им: „Три. Двадцать два ‚а‘. Сто пять. Код ‚Amor caecus‘.
Это была околесица — или шифр.
— Мистер Холмс, — заговорил за дверью лорд Риверс (Гермиона узнала басовитые нотки), — мы не требуем вашей отставки и не примем ее. Леди Смолвуд говорила исключительно о разделении полномочий. Вы переутомились.
— Это означает недоверие, лорд Риверс. А недоверие в нашем деле… чревато последствиями.
— Вы гарантировали нам безопасность Шеринфорда, — тихий заурядный голос мистера Оливера. — И мы доверились вам.
— Безопасность Шеринфорда оказалась под угрозой из-за вмешательства посторонних сил, которые мистер Холмс не мог предугадать и просчитать, — вступился лорд Риверс.
— Я должен был. Просчитывать — моя работа.
Гермиона взглянула на текст СМС. Что произойдёт, если она сейчас вернётся в кабинет и озвучит написанное Шерлоком?
Она зажмурилась. У неё не было Чертогов, чтобы отгородиться от мира, но она умела анализировать информацию.
Шерлок думал, что кто-то намеренно помог Эвр обрести контроль на Шеринфордом. Зачем? Из-за Майкрофта. Выпустить Эвр — и достаточно скандально, и безопасно. Одержимая младшим братом, она не пойдёт устраивать теракты или катастрофы, значит, жертвы будут минимальны. Однако урон репутации Майкрофта будет нанесён сокрушительный — мало того, что зачинщицей беспорядка стала его сестра, так она ещё и провернула свою игру у него под носом.
Шерлок сказал: ‚Конечно! Я идиот‘, — и что-то про проверку. О чём он догадался?
Нужно было быть Шерлоком, чтобы понять.
Он считал, что кто-то из троих, присутствовавших на совещании, выпустил Эвр и подставил Майкрофта. И он повторял кодовые имена: Антарктика, Лангдейл, Порлок и Любовь.
Любовь.
Код ‚Amor caecus‘ — ‚Любовь слепа‘.
Руки у Гермионы подрагивали, когда она снимала невидимость и открывала дверь кабинета. Лучше было не думать о том, какой скандал произойдёт, если Шерлок ошибся.
На скрип двери обернулись все.
— Мисс Грейнджер? — спросил Майкрофт, чуть приподнимая бровь.
— Появилась информация, которая должна быть донесена до вашего сведенья, — отчеканила Гермиона, про себя повторяя, что она верит Шерлоку. И должна помочь Майкрофту. Она разблокировала экран телефона и зачитала сообщение вслух.
— Проверьте, — приказал лорд Риверс.
Мистер Оливер быстро подошел к стоящему на столе в углу компьютеру, склонился над ним и нажал несколько клавиш.
Гермиона не стала ждать приглашения и приблизилась к устройству, взглянула на экран и почувствовала, как становится легче дышать.
На видео Любовь — строгая, спокойная леди Смолвуд с идеально прямой спиной, — беседовала через стекло с Эвр Холмс.
— Откуда у вас эта информация? — спросил лорд Риверс как-то тускло, заторможено.
Гермиона ответила не ему, а Майкрофту:
— У нас есть источники.
Он в ответ меньше, чем на секунду, одними глазами улыбнулся.
Гермиона аппарировала домой спокойно — о чём бы ни беседовали леди Смолвуд и Эвр, не оставалось сомнений в том, что этих бесед быть не должно. В том, что Майкрофт теперь сумеет очистить свою репутацию, сомневаться не приходилось — в конце концов, не приснилась же ей благодарная улыбка, верно? Так что маггловская Британия по-прежнему оставалась в надёжных руках.
— У тебя есть еда? — раздалось с кухни.
— Нет, — ответила Гермиона, стягивая с себя мантию. — Ты не хочешь спросить, что произошло?
Шерлок выглянул в гостиную и скривился:
— Зачем обсуждать очевидное? Вы ещё долго будете делить Шеринфорд, кресло властителя мира в безопасности, а леди Смолвуд ожидают проблемы.
Гермиона зашла на кухню, убедилась в том, что шкаф с чарами хранения пуст, и спросила:
— Почему ты вообще решил, что Майкрофту что-то угрожает?
Шерлок пожал плечами, взлохматил волосы и ответил:
— Из-за Восточной Европы. Убив Магнуссена, я помог леди Смолвуд решить её проблему, однако она не пыталась помочь мне выбраться и санкционировала мою смерть. Я не придал бы этому значения, если бы не дальнейшие события.
Гермиона наморщила лоб:
— Но зачем?
— Люди — очень скучные, — заметил Шерлок, — думаю, её интересовала власть. А ещё — она хотела переиграть Майкрофта. Сначала из-за власти, а потом из-за Норбери…
Гермиона вспомнила это имя — женщина, убившая жену Джона Ватсона, а заодно и личный ассистент леди Смолвуд. Гермиона начала было ещё один вопрос — в какой момент, по его мнению, леди Смолвуд присоединилась к играм Эвр, — но он без всякого перехода попросил:
— Можешь аппарировать на Бейкер-стрит?
Подумав о том, что, на самом деле, ей не так уж и важна сейчас леди Смолвуд и сложные взаимоотношения маггловских политиков, она взяла Шерлока за руку и переместилась в привычный закуток.
В стороне, посреди улицы, напротив обожжённой дыры в стене стояли трое — Джон, миссис Хадсон и человек из полиции, чьей фамилии Гермиона не помнила, и оживлённо о чём-то спорили.
— Интересно, — заметил Шерлок. — Он помирился с сестрой. Я о Джоне.
— Шерлок!
Он обернулся.
— Вы ведь планируете отремонтировать квартиру такой, какая она была, да?
— Разумеется. И я знаю, что ты не можешь помочь магией, потому что это было бы слишком подозрительно и бросалось бы в глаза. Я и не…
— Я думала послать тебе его в подарок, но, пожалуй, отдам сейчас. Не лучшая вещь для ношения в сумке.
Гермиона сунула руку в сумочку, пошарилась и извлекла немного потемневший, но без трещин и сколов череп.
Лицо Шерлока осветила искренняя и очень счастливая улыбка. Он выхватил Билли у Гермионы из рук и щёлкнул его по макушке со словами:
— Привет, старина, — потом нахмурился и добавил: — не думал, что ты будешь хранить череп.
Гермиона пожала плечами и заметила:
— Я уже привыкла беречь твоих друзей.
Шерлок посерьезнел, потёр подбородок, задумавшись о чём-то, а потом поправил воротник пальто, коснулся губ Гермионы быстрым поцелуем и поспешил к дому 221 — к друзьям.
Гермиона некоторое время смотрела ему вслед, потом опомнилась и аппарировала ко входу в министерство — у неё было ещё множество дел.
Нужно было закончить раз и навсегда историю Шеринфорда, а для этого — посетить бывших пленных в Мунго, а потом отдать черновик договорённости с маггловским правительством в отдел документов и архивов. Ответить министру магии ЮАР. Пообщаться с оборотнями и согласовать их ‚Хартию прав‘. Не забыть про день рождения Альбуса Северуса в октябре и заранее найти подарок. Выяснить, что творил Джордж под оборотным зельем с её волосом.
И, в конце концов, купить продуктов домой, в первую очередь сливок — потому что иначе утром Шерлок опять перевернёт кухню вверх дном, пытаясь их отыскать.
Глава 47
Шерлок сидел в кресле в гостиной на Бейкер-стрит и лениво перебирал струны скрипки. Он несколько часов назад закончил дело о тройном убийстве в Саутворке, из-за которого не спал двое суток, и теперь размышлял, стоит ли присоединиться к Роззи и немного подремать, или всё-таки выпить кофе и продержаться до ночи.
Тишину квартиры нарушил громкий хлопок. А затем:
— Уильям Шерлок Скотт Холмс! — на последнем слове голос Гермионы сорвался на ультразвук, по гостиной прошёл порыв ураганного ветра, разметавший бумаги и заставивший Билли подпрыгнуть.
Шерлок невольно поежился — Гермиона редко бывала на него действительно зла и почти никогда не теряла контроля над своей магией. К тому же, этот скандал начался раньше, чем он планировал, и в неправильном месте — на Бейкер-стрит, а не у неё дома на Чарринг-кросс-роуд.
— Не ждал, что ты зайдёшь, — легкомысленно заметил он, пытаясь сообразить, удастся ли ему уговорить Гермиону переместиться к ней в квартиру, но тут же понял, что не удастся — кончик волшебной палочки упёрся ему в грудь.
— Что здесь происходит? — из кухни выглянул Джон. — Гермиона, здравствуйте… — он несколько раз перевёл взгляд с Шерлока на Гермиону и обратно.
— Здесь, — прошипела Гермиона, — происходит убийство!
— Эм… — Джон вошёл в гостиную и произнёс очень спокойным голосом (почти тем, же, каким он обычно говорил: «Не волнуйтесь, я доктор»): — возможно, нам удастся всё уладить?
— Джон, не вмешивайся, — велел Шерлок, отчётливо понимая, что от свидетеля ему теперь избавиться не удастся.
— Уладить? — с шёпота Гермиона перескочила на крик, а потом опять на змеиное шипение: — Скажи мне, Шерлок, неужели моя просьба — одна маленькая просьба — настолько трудновыполнима? Я ведь не просила чего-то особенного. Просто не трогать мои зелья!
— Это был эксперимент, — Шерлок постарался не шевелиться в кресле. Его успокаивала мысль о том, что Гермиона его не убьёт. И даже не покалечит. Максимум, что ему грозит — какое-нибудь неприятное заклинание, которое она потом сама же и снимет.
— Заткнись. Иначе, клянусь Мерлином, остаток дня ты проведёшь в образе бородавчатой жабы!
Что ж, возможно, это будет очень неприятное заклятие.
— Я не понимаю… — произнёс Джон, — какие зелья? В чём дело?
Гермиона резко обернулась, заставив Джона рефлекторно отшатнуться назад, а потом устало рухнула в свободное кресло. Джон благоразумно не стал говорить, что вообще-то это его кресло, и остался стоять.
— Мои зелья, Джон. Мои целебные и косметические зелья, выставленные в шкафу в ванной. Я отдала ему на откуп домашнюю аптечку, свои старые зельеварческие запасы — мантикора с ними. Всё, что я просила — не трогать то, чем я действительно пользуюсь.
Гермиона тяжело вздохнула и шмыгнула носом.
— Ты пила одно и то же зелье каждое утро, — сказал Шерлок, — на протяжении как минимум полугода. Это не могло быть лекарство — ваши средства действуют мгновенно и не требуют употребления курсом. Поэтому я счёл необходимым проверить, нет ли у тебя…
Он не договорил, потому что Гермиона пружиной вскочила на ноги и рявкнула:
— Зависимости? Проверить, нет ли у меня зависимости? Не перекладывай с больной головы на здоровую! И ты мог спросить. Просто задать вопрос.
— Ты могла бы солгать.
— Ты — придурок, Шерлок, — она резко развернулась и отошла к окну. — И у меня теперь большие проблемы. Я ведь мордредов Министр Магии. Я не могу просто объявить общественности, что… И исчезнуть на годик куда-нибудь не могу.
Шерлок потёр подбородок. Сейчас, когда Гермиона немного успокоилась, с ней уже можно было вести конструктивный диалог. Вернее, можно было бы, если бы Джон опять не вмешался и не уточнил:
— Я так и не понял — что произошло?
— А произошло, — Гермиона развернулась на каблуках, глаза её недобро сузились, — то, что ваш драгоценный друг решил проверить, что произойдёт, если подменить противозачаточное зелье в моём шкафчике на бесполезную бурду с аналогичными вкусовыми качествами. Кажется, вы врач? Угадаете?
— О, Господи… — пробормотал Джон.
— И теперь я должна придумать, как объяснить нескольким десяткам ханжей в Визенгамоте свою очень внезапную беременность. Причём феномен непорочного зачатия у нас популярностью не пользуется!
— Возможно… — начал было Шерлок, но был остановлен взглядом Гермионы и словом:
— Жаба. Думай о жабе и молчи. Меня сожрут за эту выходку, — она снова вздохнула, — просто сожрут. Волшебники — глубокие консерваторы, они ещё могут простить случайного ребёнка трактирщице или продавщице, но никак не главе сообщества.
Шерлок поднялся из кресла, подошёл к Гермионе, но коснуться её не рискнул, просто встал рядом и сложил руки на груди.
На его взгляд, всё было совершенно очевидно и, если бы Гермиона немного успокоилась, она сама нашла бы выход из ситуации, избавив его от весьма неприятной необходимости озвучивать решение вслух. Впрочем, чтобы не вызвать лишних подозрений, он ещё на протяжении двадцати секунд изображал мыслительную деятельность, а потом спросил:
— Джон? Что там нужно говорить?
— «Я — осёл». Думаю, подойдет, — пробормотал Джон.
— Вероятно, ты — действительно осёл, но меня это сейчас не интересует. Что нужно говорить?
Джон, как обычно, соображал медленно, потом охнул и не своим голосом сообщил:
— Кажется, мне нужно пойти… в магазин, точно.
— Нет! — сказал Шерлок быстро и понял, что то же самое произнесла и Гермиона. — Джон, не вздумай уходить, мне нужна твоя помощь.
— Я не буду тебе суфлировать, Шерлок. Чёрт возьми, ты…
Шерлок повернулся к Гермионе и встретился с ней взглядом. Шоколадные глаза всё ещё пылали гневом, но в них появились золотистые искорки смеха — Гермиона всегда была умна.
— Учитывая сложившиеся обстоятельства, — сказал Шерлок, почему-то ощущая себя крайне неуверенно, — думаю, ты понимаешь, что брак будет наиболее рациональным решением, которое позволит тебе…
Она посмотрела на него так, словно действительно собиралась претворить свою угрозу в жизнь и превратить его в жабу.
— Рациональное, Шерлок? — сказала она как-то пугающе спокойно.
— Мы должны дистанцироваться от чувств при принятии важных решений, — продолжил он, — сантименты сбивают с толку и мешают адекватно воспринимать действительность. Поэтому я говорю о логике, а не об эмоциях.
— Если бы речь шла о логике, — Гермиона тихонько хмыкнула, — мне надо было заавадить тебя лет пятнадцать назад.
Он кашлянул — объективно говоря, она имела право так говорить. С другой стороны…
— Но ты этого не сделала.
— К логике это не имеет никакого отношения.
Он отвёл взгляд и ответил:
— Я знаю.
