- Возвращаемся, - с надменной улыбкой глядя на крепость сказал предводитель и махнул рукой в направлении табора, чтобы было видно всем воинам, замершим в ожидании вокруг холма. Начальники, развернули коней и стегая плетью поскакали к своим воинам. Ряды войска словно от облегчения вздрогнули и тут же начали распадаться. Здесь и там послышался смех и радостные голоса воинов: на сегодня с делом было покончено.
В высокой, светлой юрте было шумно и многолюдно. В самом центре, под большим отверстием в которое сверху вместе с потоками яркого солнечного света лилась голубизна бездонного летнего неба, большим кругом, удобно опираясь на подушки, расположились важные начальники и командиры. За ними дальше вплоть до самых стенок сидели уважаемые воины, помощники и телохранители командиров. Между обедавшими тут и там постоянно сновали женщины, подавая блюда и проворно унося остатки от пищи. Едва только закончили с обедом и уже должны были подавать вино, когда пришел лично начальник стражи и в хоре голосов большой компании на ухо говорил Туманчи, что пришли двое местных, из крепости, и хотят с ним встретиться.
Туманчи, находясь в хорошем расположении духа, распорядился немедленно привести пришельцев к столу. После чарки вина обед был закончен, большинство присутствовавших тут же разошлись и в юрте оставались только командиры, среди которых был и один из местных князей по имени Болеслав, примкнувший к монголам со своей небольшой дружиной.
Переговорщиков из крепости было двое: пожилой, бородатый, с острым взглядом, выделяющимся на бледном и спокойном лице, с мечом на поясе и с широкой повязкой на шее, да молодой юноша, розовощекий и голубоглазый, смотревший вокруг себя с наивною улыбкой на губах. Молодой человек держался скромно и постоянно с опаской смотрел и на своего спутника, и на остальных людей, собравшихся в юрте, словно боясь сделать что-нибудь неверное.
Туманчи, общаясь с пришедшими через толмача, пришедшего вместе с ними, пригласил их присесть к кругу воинов, расположившихся на ковре, и предложил им вина. Когда все выпили, Бородач попросил слова и начал говорить спокойным и ровным голосом, глядя прямо в глаза Туманчи, который внимательно слушал его речь развалившись на подушках, и иногда останавливал его вежливым жестом руки, чтобы дослушать перевод.
- Князь, наш голова, прислал меня из крепости сказать вам, что мы готовы воевать, но мы не хотим продолжать кровопролитие с обеих сторон. Поэтому, желая жить с вами в мире и в согласии на этой земле, где достаточно места для всех наших и ваших людей, он готов подчиниться вашей силе и принять ваши условия, если всем его людям будет позволено выйти из крепости и сохранить жизнь.
Когда он окончил говорить возникла пауза. Лицо Туманчи продолжало оставаться строгим и бесстрастным. Он слушал говорившего слегка покачивая головой в знак удовлетворения тому, что ему говорил толмач, и теперь, когда бородач окончил свою речь, он продолжал хранить молчание. Все взгляды людей в юрте были обращены на него.
Внезапно он вышел из оцепенения, лицо его просветлело, он приподнялся на подушках и заговорил вежливо глядя на послов:
- Мы тоже не хотим смерти ни ваших ни наших людей. Ваш князь проявил большую мудрость своим согласием покориться нашему могущественному хану. Принимая наши условия, вы соглашаетесь каждый год платить в дань хану десятую часть за каждого человека, а взамен хан дает вам волю и свободу. Наши воины не будут грабить ваши дома и забирать в рабство ваших людей. Мужчины должны будут сложить свое оружие, чтобы нам не нужно было опасаться бунта. Могущество хана избавит вас от опасности и защитит вас от набегов недругов и врагов. Езжайте обратно и передайте своему князю, что мы готовы составить грамоту.
После этих слов бородач вдруг неожиданно вскочил на ноги и ударив себя в грудь что-то сказал, обращаясь к Туманчи. Пока толмач старался переводить сказанное, Туманчи улыбнулся и закрыл глаза, давая всем своим видом понять, что он и сам теперь понял, что перед ними стоит сам князь, рискнувший прийти к ним договариваться собственной персоной.
Монгольские воины, находившиеся в юрте, на протяжении всего разговора вели себя достаточно спокойно, демонстрируя всем своим видом безразличие к происходящему, и лишь князь Болеслав выглядел явно расстроенным.
- Ну что же, - сказал Туманчи, указывая князю на место на ковре возле себя, - присаживайтесь, теперь вы будете нашими гостями. Вы у нас в гостях князь, а дорогих гостей принято угощать. Я надеюсь вы не думаете отказываться. А я, тем временем, распоряжусь, чтобы нам подготовили грамоты о мире. Мы заключаем мир, и завтра утром вы со своими людьми сможете свободно выйти из крепости. Можете быть уверены князь, что никто более не посмеет напасть на вас теперь, потому что Туманчи дает вам свое слово, а это слово, есть слово посланника могущественного Хана, любая воля которого всегда будет выполнена.
Принесли горячее, дымящееся мясо словно только что снятое с огня, поставили его перед гостями, однако те не спешили браться за еду, со всех сторон окруженные взглядами они явно не чувствовали себя комфортно. Но вот одна за одной потянулись руки к еде, оживился разговор, суровые лица воинов сменились улыбками немного встрепенулись и гости.
Туманчи поднесли воду в широком блестящем тазу, он помыл себе руки и лицо и вытерся полотенцем из белой ткани.
- Что привело вас в эти затерянные места? - спросил князь.
- Что привело? - посланник хана искоса посмотрел на спрашивающего, - ты прав, дорога была долгой.
- У нас хватит времени и терпения, чтобы выслушать эту историю до конца, какой бы длинной она не оказалась.
- Хорошо. Я расскажу вам то, что мне известно, - Туманчи опустился на свое место, и начал свой рассказ, спокойно и неторопливо, с горделивым выражением лица и со взглядом, направленным поверх голов. - Моя мать говаривала мне, что еще задолго до того, как я родился на свет, наша земля была наполнена смутами. Люди бились друг с другом, нападали, грабили, мстили и никому не было покоя от такой жизни. Мать моей доброй матушки тогда, к несчастью, была похищена и оказалась в чужом селении далеко от того места где родилась и выросла. Монгол очень любит свою землю и сильно скучает по ней на чужбине. Много страданий было в то время среди всего нашего народа. - рассказчик остановился чтобы перевести дух и выпить вина. Все разговоры в шатре затихли, его внимательно слушали.
- Затем появился молодой воин, которого звали Чингисхан, смелый, отважный и сильный духом. Год за годом он кочевал из конца в конец нашей земли завоевывая племена и объединяя народы. Вожди один за одним покорялись его оружию и следовали за ним, а те, кто пытался восставать против него, были обращены в бегство и либо погибли в бою, либо в конце концов признали его власть над собой. На всей нашей земле воцарился порядок и справедливость под сильной рукой мудрого и могущественного Чингисхана. Уходя в иной мир Чингисхан завещал нам мечом и огнем раздвигать границы нашего ханства, обращая в бегство и покоряя всех, кого мы встретим на своем пути. Мы пришли к вам по воле Чингисхана князь, величайшего из правителей на всей этой земле, от края и до края которой мы прошли с нашими повозками, мулами лошадьми и женщинами.
Князь со своим спутником вернулись в крепость лишь к наступлению сумерек. В природе все отдыхало, ветер растворился в листве берез, застывших вдоль дороги, птицы умолкли, утомившись после жаркого летнего дня, и лишь насекомые вились в воздухе беспокоя путников. Внутри, сразу за большими дубовыми воротами оживленно разговаривая толпилась группа людей, среди которой слышались выкрики и женские стоны. Князь, хотя и пребывал в задумчивости, обратил внимание и подошел к ним ближе. Оборачиваясь и замечая князя люди молча расступались перед ним. В середине толпы на земле лежала женщина.
- Что здесь произошло?
Какое-то время стояло молчание, и вдруг воздух дрогнул от резкого, высокого, скрипучего голоса:
- Намале, убиться удумала... - говорил худой и хромоногий мальчонка Вавря, сызмальства ходивший в пастухах, - поднялась на зряковскую башню, и хотела броситься вниз, девки заметили, насилу удержали ее.
Намале, молодая жена князя Святослава, лежала на траве лицом вниз, плечи ее содрогались, сама она заходилась от плача.
- Оставьте нас. - мрачно молвил князь. Люди послушались и молча, словно нехотя, потянулись в стороны, одиночку или группами расходясь, каждый по своим делам. Намале поднялась и сидела опустив голову и обхватив руками колени. Князь устало опустился с ней рядом на траву. Когда они наконец остались вдвоем, князь спросил, - убить себя решила?
- Не могу так дальше. Зачем так жить?
- А как же ребенок, которого ты носишь? Наследник княжеский?
- Не хочу ничего. Нет мне жизни без Святослава, - она повернулась к ему и требовала зло, - оставь меня князь, ты позволил им пойти на смерть, а сам остался в крепости. Что ты хочешь от меня теперь? Наследника? Нет мне теперь места ни под солнцем, ни под луною, всюду тоска и смерть идут за мною следом. Зачем тянуть? Не хочу бегать от этой жизни, не хочу долгих и тягостных дней скорби. Это непосильная ноша моему сердцу. Дайте мне кинжал я хочу освободить мое сердце из этого ненавистного ему плена в моей груди.
- Подожди Намале. Послушай меня, ты потеряла мужа, я потерял сына, двух сыновей. Нам есть о чем поговорить с тобой. Поднимайся, пойдем в башню. Разговор не будет быстрым, не обижай меня отказом. Велика смерть! Человеку мудрому нужна сила чтобы хватало духа найти в ней покой, ничтожный человек в ней почивает!
Тихо и спокойно было в крепости этой ночью, пуховым белым одеялом поднялся над рекой туман и пошел на крепостные стены, внизу на земле все исчезло в белой пелене, и лишь на вверху на башне был виден огонь. Князь не сомкнул глаз этой ночью у себя в башне, но и внизу в домах многие не спали. В узенькой темной комнатушке свет горящей лучины скудно освещал спящую в углу козу, на печи слышалось сопение спящих маленьких ребятишек, а за столом у окна Вавря объяснял нескольким женщинам, собравшимся вокруг него:
- Князь приказал собрать всех завтра рано утром на рыночной площади у крепостных ворот. Говорят, что будем выходить из крепости, все вместе, со стариками и с малыми детьми.
- Ой батюшки! Значит сдает крепость. А что будет с домами нашими? С хозяйством? Все разграбят, пожгут вместе с крепостью…
- Князь вернулся вчера мрачный от монголов, я сам видел, наверно не договорились. – серьезно говорил Вавря, довольный, что его слушают взрослые.
- Где уж нашим договориться с монголами. Они и говорят то ведь по-своему. У нас на хуторе как-то ночевал странствующий старец, сказывал, что проходил на юге разрушенные монголами города. Они на своем пути убивают всех мужчин и даже всех мальчиков кто выше тележной оси. Говорил старец, что это наказание нам за грехи наши и за отсутствие веры.
- Бежать бы нам, да куда теперь сбежишь из города, с малыми то детьми на руках.
- Бежать теперь поздно, а поймают в поле или на дороге там и убьют. Вместе со всем народом оставаться все-таки душе спокойнее. Давайте утра дождемся, может князь и передумает, к чему нам выходить за ворота до сроку, за стенами еще можем сидеть, да на узкоглазых монголов со стен смотреть.
Утро сияло яркими солнечными лучами и своей неотвратимостью. Вчерашний туман бесследно исчез, так что нельзя было даже и сказать определенно, был ли он на самом деле или же это просто была одна из проделок темной ночи, пугающей воображение своими видениями и призраками. Монгольское войско подошло к крепости ранним утром. Контуры крепостных стен четкими линиями выделялись на голубом небе, но в отличие от вчерашнего дня на них не было видно воинов. Только раз другой над стенами то тут то там мелькнула лохматая мальчишечья голова, но тут же исчезала с приглушенным торопливым говором и хихиканьем на стенах.
Монгольские воины осторожно и с некоторой опаской поглядывая на стены подошли к самым воротам и выстроились с обоих сторон вдоль дороги. После некоторого напряженного ожидания, большие дубовые ворота заскрипели и под одобрительные крики воинов медленно раскрылись. Из крепости выходили обитатели крепости ведя лошадей с повозками. Люди шли плотной колонной, молча, под скрип колес и ровный топот шагов. На телегах тоже было плотно, между многочисленными тюками сидели маленькие детишки, лежали старики, на некоторых были домашние животные. Среди кочевников зародился ропот удивления: среди выходящих совсем не было воинов, подводы вели женщины, и лишь в самом конце колонны на коне, с мечом у пояса ехал князь в сопровождении своего подручного.
Князь проехал сквозь строй воинов к Туманчи, наблюдавшему за происходившим в сопровождении небольшой группы воинов с небольшого пригорка и после короткого приветствия кивком головы указал рукой на открытые ворота, приглашая этим жестом пришельцев в опустевшую крепость. Туманчи недоуменно переглянулся со своими спутниками и крикнул: - а где прячутся воины?
- У нас нет воинов, - ответил князь, - все мои люди прошли перед вами. Улыбка закралась в губах на невозмутимом и суровом лице Туманчи, застыв с высоко поднятой головой он внимательно сверху вниз смотрел в лицо князю. Затем повинуясь жесту его руки, сжимающей рукоять плети, группа монгольских всадников с места в галоп рванула в ворота крепости, за ними держа строй потянулись пехотинцы с лучниками.
- Это обман, и предательство, - князь Болеслав, одетый в монгольский халат, подъехал к Туманчи. Он говорил раздраженно, зло вращая глазами и брызгая слюной, - как вы можете допускать такое? Смотрите на его лицо, он же издевается над вами!
Туманчи дождался пока Болеслав закончит свою речь, и внимательно выслушал толмача. Остальные воины наблюдали молча, стоя за спиной Туманчи, не проявляя никаких эмоций.
- Что ж, князь показал себя мудрым начальником. – заговорил, наконец, Туманчи. - Я не вижу здесь предательства, о которым ты нам говоришь. Князь наш друг. Мы обещали покровительство ему и его людям, и наше слово - закон.
И продолжил, обращаясь к обоим русичам.
- Князь – езжайте вперед! Показывай нам твою крепость.
Пир в крепости затянулся далеко за полночь. Стол по-прежнему ломился от мяса и от рыбы, и прислуга едва успевала подливать пирующим брагу в кубки, под громкие одобрительные крики. При свете факелов все это вопящее, веселящееся и торжествующее воинство с взлохмаченными волосами, с горящими глазами, с выпачканными в жире и перекошенными от эмоций лицами было похоже на ночных демонов, словно души ушедших воинов, поднялись из курганов во плоти, и ликуют от наслаждений, доступных им среди живых. Взгляды присутствовавших стрелами летали за молодыми девушками, встречавшимися в числе прислуги, следившей за столом, их хватали за руки и за одежду, под гоготанье толпы, так, что князь, подозвав Намале, распорядился, чтобы девушек подменили.
Во главе стола, немного в стороне от основной толпы собралось руководство и знатные воины.
Глава 9. Переговоры над пропастью
В высокой, светлой юрте было шумно и многолюдно. В самом центре, под большим отверстием в которое сверху вместе с потоками яркого солнечного света лилась голубизна бездонного летнего неба, большим кругом, удобно опираясь на подушки, расположились важные начальники и командиры. За ними дальше вплоть до самых стенок сидели уважаемые воины, помощники и телохранители командиров. Между обедавшими тут и там постоянно сновали женщины, подавая блюда и проворно унося остатки от пищи. Едва только закончили с обедом и уже должны были подавать вино, когда пришел лично начальник стражи и в хоре голосов большой компании на ухо говорил Туманчи, что пришли двое местных, из крепости, и хотят с ним встретиться.
Туманчи, находясь в хорошем расположении духа, распорядился немедленно привести пришельцев к столу. После чарки вина обед был закончен, большинство присутствовавших тут же разошлись и в юрте оставались только командиры, среди которых был и один из местных князей по имени Болеслав, примкнувший к монголам со своей небольшой дружиной.
Переговорщиков из крепости было двое: пожилой, бородатый, с острым взглядом, выделяющимся на бледном и спокойном лице, с мечом на поясе и с широкой повязкой на шее, да молодой юноша, розовощекий и голубоглазый, смотревший вокруг себя с наивною улыбкой на губах. Молодой человек держался скромно и постоянно с опаской смотрел и на своего спутника, и на остальных людей, собравшихся в юрте, словно боясь сделать что-нибудь неверное.
Туманчи, общаясь с пришедшими через толмача, пришедшего вместе с ними, пригласил их присесть к кругу воинов, расположившихся на ковре, и предложил им вина. Когда все выпили, Бородач попросил слова и начал говорить спокойным и ровным голосом, глядя прямо в глаза Туманчи, который внимательно слушал его речь развалившись на подушках, и иногда останавливал его вежливым жестом руки, чтобы дослушать перевод.
- Князь, наш голова, прислал меня из крепости сказать вам, что мы готовы воевать, но мы не хотим продолжать кровопролитие с обеих сторон. Поэтому, желая жить с вами в мире и в согласии на этой земле, где достаточно места для всех наших и ваших людей, он готов подчиниться вашей силе и принять ваши условия, если всем его людям будет позволено выйти из крепости и сохранить жизнь.
Когда он окончил говорить возникла пауза. Лицо Туманчи продолжало оставаться строгим и бесстрастным. Он слушал говорившего слегка покачивая головой в знак удовлетворения тому, что ему говорил толмач, и теперь, когда бородач окончил свою речь, он продолжал хранить молчание. Все взгляды людей в юрте были обращены на него.
Внезапно он вышел из оцепенения, лицо его просветлело, он приподнялся на подушках и заговорил вежливо глядя на послов:
- Мы тоже не хотим смерти ни ваших ни наших людей. Ваш князь проявил большую мудрость своим согласием покориться нашему могущественному хану. Принимая наши условия, вы соглашаетесь каждый год платить в дань хану десятую часть за каждого человека, а взамен хан дает вам волю и свободу. Наши воины не будут грабить ваши дома и забирать в рабство ваших людей. Мужчины должны будут сложить свое оружие, чтобы нам не нужно было опасаться бунта. Могущество хана избавит вас от опасности и защитит вас от набегов недругов и врагов. Езжайте обратно и передайте своему князю, что мы готовы составить грамоту.
После этих слов бородач вдруг неожиданно вскочил на ноги и ударив себя в грудь что-то сказал, обращаясь к Туманчи. Пока толмач старался переводить сказанное, Туманчи улыбнулся и закрыл глаза, давая всем своим видом понять, что он и сам теперь понял, что перед ними стоит сам князь, рискнувший прийти к ним договариваться собственной персоной.
Монгольские воины, находившиеся в юрте, на протяжении всего разговора вели себя достаточно спокойно, демонстрируя всем своим видом безразличие к происходящему, и лишь князь Болеслав выглядел явно расстроенным.
- Ну что же, - сказал Туманчи, указывая князю на место на ковре возле себя, - присаживайтесь, теперь вы будете нашими гостями. Вы у нас в гостях князь, а дорогих гостей принято угощать. Я надеюсь вы не думаете отказываться. А я, тем временем, распоряжусь, чтобы нам подготовили грамоты о мире. Мы заключаем мир, и завтра утром вы со своими людьми сможете свободно выйти из крепости. Можете быть уверены князь, что никто более не посмеет напасть на вас теперь, потому что Туманчи дает вам свое слово, а это слово, есть слово посланника могущественного Хана, любая воля которого всегда будет выполнена.
Принесли горячее, дымящееся мясо словно только что снятое с огня, поставили его перед гостями, однако те не спешили браться за еду, со всех сторон окруженные взглядами они явно не чувствовали себя комфортно. Но вот одна за одной потянулись руки к еде, оживился разговор, суровые лица воинов сменились улыбками немного встрепенулись и гости.
Туманчи поднесли воду в широком блестящем тазу, он помыл себе руки и лицо и вытерся полотенцем из белой ткани.
- Что привело вас в эти затерянные места? - спросил князь.
- Что привело? - посланник хана искоса посмотрел на спрашивающего, - ты прав, дорога была долгой.
- У нас хватит времени и терпения, чтобы выслушать эту историю до конца, какой бы длинной она не оказалась.
- Хорошо. Я расскажу вам то, что мне известно, - Туманчи опустился на свое место, и начал свой рассказ, спокойно и неторопливо, с горделивым выражением лица и со взглядом, направленным поверх голов. - Моя мать говаривала мне, что еще задолго до того, как я родился на свет, наша земля была наполнена смутами. Люди бились друг с другом, нападали, грабили, мстили и никому не было покоя от такой жизни. Мать моей доброй матушки тогда, к несчастью, была похищена и оказалась в чужом селении далеко от того места где родилась и выросла. Монгол очень любит свою землю и сильно скучает по ней на чужбине. Много страданий было в то время среди всего нашего народа. - рассказчик остановился чтобы перевести дух и выпить вина. Все разговоры в шатре затихли, его внимательно слушали.
- Затем появился молодой воин, которого звали Чингисхан, смелый, отважный и сильный духом. Год за годом он кочевал из конца в конец нашей земли завоевывая племена и объединяя народы. Вожди один за одним покорялись его оружию и следовали за ним, а те, кто пытался восставать против него, были обращены в бегство и либо погибли в бою, либо в конце концов признали его власть над собой. На всей нашей земле воцарился порядок и справедливость под сильной рукой мудрого и могущественного Чингисхана. Уходя в иной мир Чингисхан завещал нам мечом и огнем раздвигать границы нашего ханства, обращая в бегство и покоряя всех, кого мы встретим на своем пути. Мы пришли к вам по воле Чингисхана князь, величайшего из правителей на всей этой земле, от края и до края которой мы прошли с нашими повозками, мулами лошадьми и женщинами.
Глава 10. Падение крепости
Князь со своим спутником вернулись в крепость лишь к наступлению сумерек. В природе все отдыхало, ветер растворился в листве берез, застывших вдоль дороги, птицы умолкли, утомившись после жаркого летнего дня, и лишь насекомые вились в воздухе беспокоя путников. Внутри, сразу за большими дубовыми воротами оживленно разговаривая толпилась группа людей, среди которой слышались выкрики и женские стоны. Князь, хотя и пребывал в задумчивости, обратил внимание и подошел к ним ближе. Оборачиваясь и замечая князя люди молча расступались перед ним. В середине толпы на земле лежала женщина.
- Что здесь произошло?
Какое-то время стояло молчание, и вдруг воздух дрогнул от резкого, высокого, скрипучего голоса:
- Намале, убиться удумала... - говорил худой и хромоногий мальчонка Вавря, сызмальства ходивший в пастухах, - поднялась на зряковскую башню, и хотела броситься вниз, девки заметили, насилу удержали ее.
Намале, молодая жена князя Святослава, лежала на траве лицом вниз, плечи ее содрогались, сама она заходилась от плача.
- Оставьте нас. - мрачно молвил князь. Люди послушались и молча, словно нехотя, потянулись в стороны, одиночку или группами расходясь, каждый по своим делам. Намале поднялась и сидела опустив голову и обхватив руками колени. Князь устало опустился с ней рядом на траву. Когда они наконец остались вдвоем, князь спросил, - убить себя решила?
- Не могу так дальше. Зачем так жить?
- А как же ребенок, которого ты носишь? Наследник княжеский?
- Не хочу ничего. Нет мне жизни без Святослава, - она повернулась к ему и требовала зло, - оставь меня князь, ты позволил им пойти на смерть, а сам остался в крепости. Что ты хочешь от меня теперь? Наследника? Нет мне теперь места ни под солнцем, ни под луною, всюду тоска и смерть идут за мною следом. Зачем тянуть? Не хочу бегать от этой жизни, не хочу долгих и тягостных дней скорби. Это непосильная ноша моему сердцу. Дайте мне кинжал я хочу освободить мое сердце из этого ненавистного ему плена в моей груди.
- Подожди Намале. Послушай меня, ты потеряла мужа, я потерял сына, двух сыновей. Нам есть о чем поговорить с тобой. Поднимайся, пойдем в башню. Разговор не будет быстрым, не обижай меня отказом. Велика смерть! Человеку мудрому нужна сила чтобы хватало духа найти в ней покой, ничтожный человек в ней почивает!
Тихо и спокойно было в крепости этой ночью, пуховым белым одеялом поднялся над рекой туман и пошел на крепостные стены, внизу на земле все исчезло в белой пелене, и лишь на вверху на башне был виден огонь. Князь не сомкнул глаз этой ночью у себя в башне, но и внизу в домах многие не спали. В узенькой темной комнатушке свет горящей лучины скудно освещал спящую в углу козу, на печи слышалось сопение спящих маленьких ребятишек, а за столом у окна Вавря объяснял нескольким женщинам, собравшимся вокруг него:
- Князь приказал собрать всех завтра рано утром на рыночной площади у крепостных ворот. Говорят, что будем выходить из крепости, все вместе, со стариками и с малыми детьми.
- Ой батюшки! Значит сдает крепость. А что будет с домами нашими? С хозяйством? Все разграбят, пожгут вместе с крепостью…
- Князь вернулся вчера мрачный от монголов, я сам видел, наверно не договорились. – серьезно говорил Вавря, довольный, что его слушают взрослые.
- Где уж нашим договориться с монголами. Они и говорят то ведь по-своему. У нас на хуторе как-то ночевал странствующий старец, сказывал, что проходил на юге разрушенные монголами города. Они на своем пути убивают всех мужчин и даже всех мальчиков кто выше тележной оси. Говорил старец, что это наказание нам за грехи наши и за отсутствие веры.
- Бежать бы нам, да куда теперь сбежишь из города, с малыми то детьми на руках.
- Бежать теперь поздно, а поймают в поле или на дороге там и убьют. Вместе со всем народом оставаться все-таки душе спокойнее. Давайте утра дождемся, может князь и передумает, к чему нам выходить за ворота до сроку, за стенами еще можем сидеть, да на узкоглазых монголов со стен смотреть.
Утро сияло яркими солнечными лучами и своей неотвратимостью. Вчерашний туман бесследно исчез, так что нельзя было даже и сказать определенно, был ли он на самом деле или же это просто была одна из проделок темной ночи, пугающей воображение своими видениями и призраками. Монгольское войско подошло к крепости ранним утром. Контуры крепостных стен четкими линиями выделялись на голубом небе, но в отличие от вчерашнего дня на них не было видно воинов. Только раз другой над стенами то тут то там мелькнула лохматая мальчишечья голова, но тут же исчезала с приглушенным торопливым говором и хихиканьем на стенах.
Монгольские воины осторожно и с некоторой опаской поглядывая на стены подошли к самым воротам и выстроились с обоих сторон вдоль дороги. После некоторого напряженного ожидания, большие дубовые ворота заскрипели и под одобрительные крики воинов медленно раскрылись. Из крепости выходили обитатели крепости ведя лошадей с повозками. Люди шли плотной колонной, молча, под скрип колес и ровный топот шагов. На телегах тоже было плотно, между многочисленными тюками сидели маленькие детишки, лежали старики, на некоторых были домашние животные. Среди кочевников зародился ропот удивления: среди выходящих совсем не было воинов, подводы вели женщины, и лишь в самом конце колонны на коне, с мечом у пояса ехал князь в сопровождении своего подручного.
Князь проехал сквозь строй воинов к Туманчи, наблюдавшему за происходившим в сопровождении небольшой группы воинов с небольшого пригорка и после короткого приветствия кивком головы указал рукой на открытые ворота, приглашая этим жестом пришельцев в опустевшую крепость. Туманчи недоуменно переглянулся со своими спутниками и крикнул: - а где прячутся воины?
- У нас нет воинов, - ответил князь, - все мои люди прошли перед вами. Улыбка закралась в губах на невозмутимом и суровом лице Туманчи, застыв с высоко поднятой головой он внимательно сверху вниз смотрел в лицо князю. Затем повинуясь жесту его руки, сжимающей рукоять плети, группа монгольских всадников с места в галоп рванула в ворота крепости, за ними держа строй потянулись пехотинцы с лучниками.
- Это обман, и предательство, - князь Болеслав, одетый в монгольский халат, подъехал к Туманчи. Он говорил раздраженно, зло вращая глазами и брызгая слюной, - как вы можете допускать такое? Смотрите на его лицо, он же издевается над вами!
Туманчи дождался пока Болеслав закончит свою речь, и внимательно выслушал толмача. Остальные воины наблюдали молча, стоя за спиной Туманчи, не проявляя никаких эмоций.
- Что ж, князь показал себя мудрым начальником. – заговорил, наконец, Туманчи. - Я не вижу здесь предательства, о которым ты нам говоришь. Князь наш друг. Мы обещали покровительство ему и его людям, и наше слово - закон.
И продолжил, обращаясь к обоим русичам.
- Князь – езжайте вперед! Показывай нам твою крепость.
Глава 11. Милость победителей
Пир в крепости затянулся далеко за полночь. Стол по-прежнему ломился от мяса и от рыбы, и прислуга едва успевала подливать пирующим брагу в кубки, под громкие одобрительные крики. При свете факелов все это вопящее, веселящееся и торжествующее воинство с взлохмаченными волосами, с горящими глазами, с выпачканными в жире и перекошенными от эмоций лицами было похоже на ночных демонов, словно души ушедших воинов, поднялись из курганов во плоти, и ликуют от наслаждений, доступных им среди живых. Взгляды присутствовавших стрелами летали за молодыми девушками, встречавшимися в числе прислуги, следившей за столом, их хватали за руки и за одежду, под гоготанье толпы, так, что князь, подозвав Намале, распорядился, чтобы девушек подменили.
Во главе стола, немного в стороне от основной толпы собралось руководство и знатные воины.
