— Чай?
— Проверить говорю! — поймала себя на, несвойственном мне обычно, раздражении и осеклась. — Так, садись давай!
Выхватила у него из рук бумажный пакет и толкнула к дивану. Запах любимых с детства шоколадных эклеров, действительно, указывал на то, что лакомство готовилось для меня. Подозрительно посмотрела на Эрина, а он с улыбкой из разряда: «Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь», — на меня.
— И выражение лица смени, — добавила недовольно. Желание ляпнуть какую-нибудь гадость усилилось, но сама гадость на ум никак не шла. Оборотень выглядел прекрасно. Даже в этой простой одежде, посреди своей тёмно-синей гостиной. И смотрел он на меня по-особенному. С какой-то теплотой, нежностью, восхищением. — Слушай, а ты что тоже того?
— Чего того? — не понял он.
— Ну, влюбился?
Мужчина по-доброму рассмеялся.
— А если скажу, что влюбился? — уточнил, хитро прищурив глаза, — не сбежишь?
— Почему это я должна...?
И тут до меня дошло. Все эти «ты мне не интересна» и напускная холодность, с которой он ко мне обращался. Забота, по факту, за моей спиной. Всё правильно. Правильно для того, чтобы я не почувствовала, как дрожат коленки от одной мысли, что это не просто ради удовольствия или минутного кайфа. Я влюбилась. Мне хотелось выпить с ним чай, разделить эти эклеры. Хотелось провести ночь и встретить рассвет. Мне хотелось узнать его. Узнать до способности предугадывать действия и мысли. Почувствовать своим. Близким. Единственно важным. Страх сковал с новой силой, а внутри появился новый порыв — бежать как можно скорей!
— Помнишь, в том клубе, где мы впервые встретились, — неожиданно даже для себя спросила я, — как думаешь, зачем вампирам столько желтка?
Обычно стратегия отвлечения внимания работала на ура, но оборотень от моего вопроса ничуть не смутился.
— У них вроде как феи должны были выступать, пьют перед выступлениями бочками. Для голоса.
Говоря это, он, не отрываясь, смотрел на меня, как будто стараясь отловить малейшие изменения в мимике и жестах.
— Не убегай, — тихо сказал он, а потом так же, не вставая с дивана, взял мою руку и слегка сжал. — Я не хочу ничего рушить, только создать.
И всё! Это была последняя капля. Он не только заботливый, но и отнёсся с пониманием ко всему, что со мной происходит. Ноги подкосились, а я обессилено опустилась на пол.
— Всё уже рушится, — застонала я, кладя голову ему на колени. — Сижу тут, сбежать от тебя не могу. Работаю на правительство.
— Ну а что в этом плохого? — мужчина заботливо погладил меня по волосам. — Скучные до зубного скрежета?
— До кожного зуда, — с напускным недовольством, буркнула я. — Вот чем мне, спрашивается, тебя благодарить? Ты спас меня, Кару, а ещё всё это устроил, сделав моё дело из незаконного не то, что законным, — почётным!
— А ещё правильным... — послышался насмешливый голос.
Подняла голову и посмотрела мужчине в глаза. Он улыбался, продолжая одной рукой держать моё запястье, а второй гладить по волосам.
— Заурядный, скучный, неинтересный представитель щенячьего патруля, — прорычала я, с наслаждением отмечая — вот та самая долгожданная гадость.
Глаза мужчины недобро блеснули. Сильные руки в миг оторвали меня от пола, а уже через секунду я оказалась опрокинута на диван.
— Всё, Эш, ты договорилась, — с лица Эрина не сходила хищная улыбка, а мои запястья оказались в капкане его рук. — Хотя если перестанешь нести эту чушь, возможно, я и в этот раз передумаю.
— Не перестану! — выдохнула я, чувствуя, как всё тело охватывает восторженный трепет. Оборотень удовлетворенно улыбнулся и медленно с наслаждением прикоснулся губами к моей шее.
— Надеялся, что ты так скажешь, — шепнул он, — только и я немного слукавил, Эш, я не передумаю.
— Проверить говорю! — поймала себя на, несвойственном мне обычно, раздражении и осеклась. — Так, садись давай!
Выхватила у него из рук бумажный пакет и толкнула к дивану. Запах любимых с детства шоколадных эклеров, действительно, указывал на то, что лакомство готовилось для меня. Подозрительно посмотрела на Эрина, а он с улыбкой из разряда: «Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь», — на меня.
— И выражение лица смени, — добавила недовольно. Желание ляпнуть какую-нибудь гадость усилилось, но сама гадость на ум никак не шла. Оборотень выглядел прекрасно. Даже в этой простой одежде, посреди своей тёмно-синей гостиной. И смотрел он на меня по-особенному. С какой-то теплотой, нежностью, восхищением. — Слушай, а ты что тоже того?
— Чего того? — не понял он.
— Ну, влюбился?
Мужчина по-доброму рассмеялся.
— А если скажу, что влюбился? — уточнил, хитро прищурив глаза, — не сбежишь?
— Почему это я должна...?
И тут до меня дошло. Все эти «ты мне не интересна» и напускная холодность, с которой он ко мне обращался. Забота, по факту, за моей спиной. Всё правильно. Правильно для того, чтобы я не почувствовала, как дрожат коленки от одной мысли, что это не просто ради удовольствия или минутного кайфа. Я влюбилась. Мне хотелось выпить с ним чай, разделить эти эклеры. Хотелось провести ночь и встретить рассвет. Мне хотелось узнать его. Узнать до способности предугадывать действия и мысли. Почувствовать своим. Близким. Единственно важным. Страх сковал с новой силой, а внутри появился новый порыв — бежать как можно скорей!
— Помнишь, в том клубе, где мы впервые встретились, — неожиданно даже для себя спросила я, — как думаешь, зачем вампирам столько желтка?
Обычно стратегия отвлечения внимания работала на ура, но оборотень от моего вопроса ничуть не смутился.
— У них вроде как феи должны были выступать, пьют перед выступлениями бочками. Для голоса.
Говоря это, он, не отрываясь, смотрел на меня, как будто стараясь отловить малейшие изменения в мимике и жестах.
— Не убегай, — тихо сказал он, а потом так же, не вставая с дивана, взял мою руку и слегка сжал. — Я не хочу ничего рушить, только создать.
И всё! Это была последняя капля. Он не только заботливый, но и отнёсся с пониманием ко всему, что со мной происходит. Ноги подкосились, а я обессилено опустилась на пол.
— Всё уже рушится, — застонала я, кладя голову ему на колени. — Сижу тут, сбежать от тебя не могу. Работаю на правительство.
— Ну а что в этом плохого? — мужчина заботливо погладил меня по волосам. — Скучные до зубного скрежета?
— До кожного зуда, — с напускным недовольством, буркнула я. — Вот чем мне, спрашивается, тебя благодарить? Ты спас меня, Кару, а ещё всё это устроил, сделав моё дело из незаконного не то, что законным, — почётным!
— А ещё правильным... — послышался насмешливый голос.
Подняла голову и посмотрела мужчине в глаза. Он улыбался, продолжая одной рукой держать моё запястье, а второй гладить по волосам.
— Заурядный, скучный, неинтересный представитель щенячьего патруля, — прорычала я, с наслаждением отмечая — вот та самая долгожданная гадость.
Глаза мужчины недобро блеснули. Сильные руки в миг оторвали меня от пола, а уже через секунду я оказалась опрокинута на диван.
— Всё, Эш, ты договорилась, — с лица Эрина не сходила хищная улыбка, а мои запястья оказались в капкане его рук. — Хотя если перестанешь нести эту чушь, возможно, я и в этот раз передумаю.
— Не перестану! — выдохнула я, чувствуя, как всё тело охватывает восторженный трепет. Оборотень удовлетворенно улыбнулся и медленно с наслаждением прикоснулся губами к моей шее.
— Надеялся, что ты так скажешь, — шепнул он, — только и я немного слукавил, Эш, я не передумаю.
