- Логично, чтобы получить правильные ответы, нужно задать правильные вопросы, - вздохнула я, покосившись на позабытый сэндвич. – Но какие это будут вопросы? Боюсь, решать тебе. Я не знала Саффрон, а слуги не спешат обсуждать со мной покойную, поскольку дорожат своими местами и точно знают, чего делать не следует.
Линдсей поникла, взяв высокий стакан с холодным кофе. Тонкая пленочка конденсата под ее пальцами смазалась, и к донышку скользнуло несколько капелек.
- Я постараюсь уговорить мистера Хайнса снять копию с дела, - решительно объявила она, так и не отпив, и поставила стакан обратно на поднос. – Перед ужином у меня будет пара свободных часов, как раз позвоню в участок и расскажу тебе о Саффрон. Для начала любое гадание сойдет, знать бы, от чего отталкиваться… - она проследила мой взгляд и тяжело вздохнула. – Ты позавтракать не успела или беспокоишься, как бы я не упала в голодный обморок прямо в порту?
- И то, и другое, - не стала кривить душой я.
У меня был шанс заглянуть на кухню утром, но леди Изабель прислала за мной Эми, которая, казалось, вовсе не ложилась спать. А потом я как-то забегалась – но для меня это было вполне нормально, в Зимней королевской резиденции царили весьма похожие порядки.
- Ешь, - Линдсей кивнула в сторону второго сэндвича. – Мне и этого довольно. Обедать наверняка будем в Кроуфорд-холле, а оттуда еще никто не выбрался до третьей перемены блюд.
Я не заставила себя уговаривать.
Лонгтаун вырос за мангровой рощей, и основным ресурсом здесь была древесина – но ровно до тех пор, пока город не вытянулся вдоль всего побережья, захватив окраинами старый военный порт. После завоевания Ньямаранга тот почти не использовался и содержался в относительном порядке, кажется, сугубо ради красивой отчетности. Разросшийся город вдохнул в него новую жизнь.
Жители оправились от беспорядков и смуты, начали обзаводиться хозяйствами и обрастать жирком. Их уже не удовлетворяло местное производство. Им хотелось заморских диковинок, книг и журналов из Вайтона, легких, но сказочно прочных тканей из Амарийского Халифата, редкого кофе с южных плантаций, с мягким вкусом и кислинкой, какао-бобов из Фурминта и новеньких блестящих автомобилей из Дезервийского княжества. Везти товары через половину континента было невыгодно; новые дороги Ньямарангу и впрямь требовались позарез, но строились мучительно медленно. Ответом на скачок спроса на импортные товары стал разросшийся, подобно самому Лонгтауну, Западный порт.
Обычно здесь было многолюдно и шумно настолько, что гомон толпы не перекрывали даже крики откормленных белых чаек, сколько бы они ни старались доораться до сородичей. Но в честь прибытия губернатора доки резко опустели, а матросы на двух солидных прогулочных катамаранах держались тихо и деликатно, будто на великосветском рауте. Попрошаек – и тех не было видно, только в щелях между неуклюжими морскими контейнерами временами проглядывали любопытные носы вездесущих чумазых мальчишек.
«Лебедь-шипун» уже заходил в гавань, опережая расписание. Пахло в порту не слишком изысканно, и леди Изабель, не стесняясь, прижала к носу платочек. Линдсей держалась молодцом – только вздрогнула, когда на пирс вдруг набежал неожиданно холодный ветер, безжалостно согнувший прибрежные баррингтонии, вынудив их обронить в забеспокоившееся море несколько плотных кожистых листьев.
Я придержала взметнувшуюся юбку и достала солнцезащитные очки для Линдсей. Та непонимающе нахмурилась, и я указала ей на небо.
Поначалу ничего заметно не было; затем солнечный диск будто изогнулся, приняв престранную форму – и, наконец, начало темнеть. Полное затмение вступало в свои права, и крики чаек вдруг стихли.
Их заменили крики человеческие.
Выскакивали из своих укрытий мальчишки, несся куда-то служащий порта с фонариком и дикими глазами, зажигались огни на пристани. «Лебедь-шипун» сбросил ход, но уже было очевидно, что остановиться он не успеет и придется вставать на стоянку в густом полумраке, так внезапно опустившемся на порт.
Какая-то сухонькая старушка в жутких лохмотьях, невесть как умудрившаяся затаиться вместе с малышней, выкатилась под ноги лорду Эвансу и взвыла в голос:
- Дорога из костей, и сами вы станете костьми!
Губернатор шарахнулся, едва не сбив с ног супругу. Наперерез блаженной бросился какой-то матрос, с криками и руганью потащивший старушку куда-то в сторону доков. Судя по полному отсутствию какого-либо удивления, этот номер она откалывала с завидной регулярностью, и ее считали безвредной.
Мгла все расползалась, и под ее покровом сморщенная кожа старухи из карамельно-смуглой, как у всех ньямарангцев, вдруг превратилась в эбеново-черную. Матрос ругался на чем свет стоит, но не мог перекрыть воплей:
- Придет, он придет! Прочь, вы, ходячие мертвецы! – старуха упиралась изо всех сил и грозила пальцем с распухшими суставами – почему-то именно нам, хотя матрос тоже был вайтонцем.
Леди Изабель остолбенела и молча смотрела ей вслед, хлопая ресницами и по-прежнему прижимая к носу платок. Лорда Эванса она взяла под локоть, и было непонятно, кто там кого на самом деле поддерживает.
Линдсей деликатно тронула меня за плечо, и я спохватилась – надо же, сама не заметила, когда успела задвинуть ее себе за спину!
Но леди, как выяснилось, волновала вовсе не моя бесцеремонность из благих побуждений. Наползшая на пирс тень стала еще гуще; «Лебедь-шипун» подошел почти вплотную, и мы стояли как раз там, куда должны были бросить сходни. Я извинилась и отступила в сторону, увлекая за собой Линдсей – это-то нас и спасло.
Отвлеченные старухой и ее сумасшедшими криками, мы не сразу обратили внимание, что лайнер не успел скинуть скорость в достаточной степени. На палубе кто-то закричал, и мы обернулись аккурат вовремя, чтобы своими глазами увидеть, как белоснежная громада «Лебедя-шипуна» налетела на причальный демпфер, и он лопнул, как воздушный шарик.
Тонны бетона под нашими ногами содрогнулись, и пахучая морская вода поднялась сплошной волной, едва не перехлестывая через пирс. Брызги все-таки долетели, заляпав солью юбки, но это было меньшей из проблем.
Лайнер качнулся на обратном токе и снова налетел на пирс. Мучительно застонала сталь обшивки, перекрывая крики с палубы, где уже столпились пассажиры. Чей-то чемодан перевалился через леер и грохнулся на бетон пирса, тотчас раскрывшись; из распахнутого нутра выглянули небрежно скомканные вещи, а какая-то странная проволочная конструкция в локоть длиной и вовсе вылетела наружу и подкатилась под ноги Линдсей.
- В сторону, Ваша Светлость!
Лорд Эванс заторможенно сморгнул, но так и не рассмотрел, кто это раскомандовался на пирсе: служащий порта выскочил с переносным фонарем, и неверный свет причудливо искажал лицо. За его спиной угадывались силуэты помощников, и леди Изабель решительно потянула мужа прочь с дороги, требовательно оглянувшись на нас с Линдсей.
Но наследница смотрела не на мать.
По корпусу лайнера протянулась длинная трещина, и судно черпало воду.
- В сторону! – повторил служащий порта, и я потянула замешкавшуюся Линдсей прочь от лайнера.
К пирсу с чудовищным шумом подъехала какая-то колымага на последнем издыхании. В ней тоже орали, громко, безостановочно и бестолково, и внимать отчего-то не тянуло. Я потащила Линдсей следом за ее родителями; благоразумия, чтобы вовсе убраться с причала, им не хватило, но, по крайней мере, они освободили дорогу для служащих порта и не маячили на проходе, дружно застыв чуть в стороне от въезда на пирс.
«Лебедя-шипуна» все качало и качало на волнах. Темнота на какое-то время стала почти непроглядной, и ритмичные удары корпуса о пирс отдавались дрожью бетона и мерзкой вибрацией в костях. Что-то звучно плюхнулось в воду, и рука Линдсей на моем локте окаменела от напряжения. Вопли с палубы приобрели оттенок паники, и я прижала пальцы к губам, подавив невольный возглас.
Тени вздрогнули и задвигались. В воде засеребрилось отражение света фар, и на причал выкатилась еще одна машина. Ее водитель, в отличие от служб порта, к пирсу вовсе не спешил.
- Что происходит?! – нервно воскликнула женщина, распахнув дверцу автомобиля, и только потом поспешно выскочила, едва не подвернув ногу в изящной туфельке на головокружительном каблуке.
Ее спутник вышел с другой стороны и хранил похвальное молчание, даже когда «Лебедь-шипун» с совершенно не лебяжьей грацией напоследок чиркнул боком по пирсу.
- Сибилла, - первым обернулся лорд Эванс. – Кажется, лайнер вошел в порт раньше времени и не смог правильно причалить в темноте. Сейчас пассажиров эвакуируют.
Я удивилась было, как он сумел что-то разглядеть в полумраке и всеобщей суматохе, но быстро сообразила, что лорд Эванс просто счел своим долгом успокоить леди, хотя сам пребывал в таком же нервном неведении, как и все остальные. А спутник Сибиллы по-прежнему хранил какое-то нездорово отстраненное молчание, повернувшись в сторону стонущего всеми сочленениями корабля, и я поневоле присмотрелась.
В полумраке первой бросалась в глаза какая-то безразличная обреченность в позе: ссутуленные плечи, безвольно повисшие руки, склоненная голова. Люди этого круга никогда не позволяли себе держаться подобным образом, но приличия и требования этикета мужчину не волновали ни капли.
Что ж, вот, значит, каков Каллум Кроуфорд. Амбициозный выскочка из торговой гильдии, разбогатевший на поставках ньямарангского шелка в Вайтон, добившийся руки баронетессы Сибиллы Айден и превративший две заложенные фермы ее отца в финансовую империю, которой правил твердой рукой. Он заставил замолчать газетчиков, превративших выгодный брак в скандал на первой полосе, подмял под себя гордых лордов Парламента, зубами выгрыз себе место в совете объединенного торгового флота Ньямаранга… и сломался, когда умерла его единственная дочь.
Сейчас это было болезненно очевидно. Он хорошо выглядел, дорого одевался, ездил на автомобиле последней модели – но стоило его супруге отвернуться, как он просто застывал, уйдя в себя и не проявляя абсолютно никакого интереса к происходящему.
- А Джейден? – дрогнувшим голосом спросила Сибилла, стиснув в руках сложенный веер. К состоянию мужа она, кажется, притерпелась, но ей явно внушала ужас одна мысль о том, что ей все-таки придется справляться с его предприятиями самостоятельно.
- Пока ничего не известно, - удрученно покачала головой Изабель и подхватила Сибиллу под руку, когда леди побелела и заметно пошатнулась. – Все решится в считанные минуты, вот увидишь. В конце концов, лайнер уже в порту, а не где-нибудь в открытом море.
Я предпочла не тратить время на словесные утешения, а попросту запустила руку в сумочку и наощупь отыскала продолговатый флакончик с тремя насечками на колпачке. Стоило открыть его, как по причалу растекся резкий запах, перебивший даже привычную портовую вонь. Но, сунутый под нос Сибилле, флакончик оказал практически волшебное действие: леди мучительно скривилась, закашлялась – и тут же передумала падать в обморок.
- Ужасно, - пожаловалась она, промокнув уголки глаз. – Что это было?
- Маленькая женская хитрость, - я предпочла уклониться от ответа и скромно опустила глаза – и потому первой заметила, как ровную серебристую дорожку света на воде нарушила нехарактерная рябь: словно кто-то греб по диагонали относительно прибоя, уже несколько неритмично и суматошно.
Следом за мной к гавани развернулась Линдсей, но у кого из нас первой вырвался неприличный возглас, я бы не поручилась.
На свет фар из полумрака выплыл полностью одетый парень, наморщил лоб – и одарил всех присутствующих такой смущенной мальчишеской улыбкой, словно нырнул в мутную припортовую воду просто интереса ради, а теперь не знает, как оправдываться, но все еще считает затею забавной. До первой выволочки.
- Джейден! – ахнула Сибилла и тряхнула супруга за плечо. – Помоги же ему!
Каллум Кроуфорд на мгновение поднял глаза и неспешно потянул с себя пиджак, снова вернувшись к созерцанию бетона под ногами, благо из-за темного диска наконец-то выглянул первый солнечный луч. Он прочертил длинную золотистую дорожку на прибрежных водах, и в его свете насквозь мокрая макушка наследника финансовой империи Кроуфордов приобрела оттенок жженого сахара. Блики на волнах заставили Джейдена смешно зажмуриться, наморщив нос, и окрасили золотом поднятые на поверхность кисти рук – аристократически узкие, с длинными чувствительными пальцами.
Словом, у меня не было решительно никакого объяснения холодку дурного предчувствия, сковавшему внезапно потяжелевший затылок.
- Хватайся! – лорд Эванс бросил на воду невесть где раздобытый спасательный круг на веревке и теперь спешно приматывал ее конец к столбику защитного ограждения. – Как тебя угораздило?..
Джейден отфыркался от окатившей его волны и с нескрываемым облегчением вцепился в спасательный круг.
- Упал с палубы, когда корабль раскачало, - смущенно отозвался он. Я смерила взглядом расстояние от лайнера до нас и невольно прониклась уважением. – Сначала постарался отплыть подальше, чтобы под корпус не угодить, а потом заметил свет.
- Какой ужас, - выдохнула Сибилла и, забывшись, сама бросилась вытягивать наследника на сушу.
Джейден окончательно засмущался и вылез из воды почти самостоятельно. Благодарно кивнув, накинул на плечи пиджак лорда Кроуфорда и с облегчением улыбнулся, хотя по-прежнему заметно пошатывался после незапланированного заплыва через половину порта.
Улыбка была светлой и неожиданно искренней. Выглянувшее солнце разом сбросило с его лица добрый пяток лет: никаких горизонтальных морщинок, прорезающих лоб, пока не было – просто за Джейденом водилась привычка приподнимать брови, будто в вечно детском удивлении от происходящего, и смотреть на собеседников в упор.
И это – папин главный подозреваемый?!
Примерно с меня ростом – на каблуках я даже возвышалась над ним на пару сантиметров, - в мокрых брюках, облепивших неожиданно стройные ноги, босой и продрогший, - Джейден совершенно не походил на человека, способного провернуть сложную многоходовку ради прибыли, выгодной партии и положения в обществе. Он терялся, смущался, и его явно распирало от смеха – то ли от нервов, то ли в приступе внезапной самоиронии; он героически сдержался, пулеметной очередью выдал все полагающиеся приветствия, комплименты и благодарности… а потом поднял взгляд на меня – и застыл.
А я вдруг ощутила непреодолимое желание спрятаться за спиной у леди Линдсей.
У милого паренька с улыбкой двенадцатилетнего мальчишки были глаза мясника, оценивающего, как бы посподручнее расчленить тушу. Жесткий, расчетливый взгляд пристально изучил меня снизу вверх: от строгих туфель на маленьком каблуке – к подолу темно-синей юбки и выше, к тонкому кожаному ремешку на талии; чуть задержался на груди и намертво застыл на линии шеи, заставив как никогда пожалеть о том, что влажная ньямарангская жара моментально поставила крест на вайтонской моде на высокие воротники.
Выбившаяся из пучка прядка скользнула по щеке, моментально распрямившись и потянувшись вслед за полуденным бризом. Я вздрогнула и заправила ее за ухо. Джейден, словно древесный змей, привлеченный движением, уставился на руку и неприязненно сжатые губы – и только тогда соизволил вспомнить о манерах и вопросительно вскинул брови.
Линдсей поникла, взяв высокий стакан с холодным кофе. Тонкая пленочка конденсата под ее пальцами смазалась, и к донышку скользнуло несколько капелек.
- Я постараюсь уговорить мистера Хайнса снять копию с дела, - решительно объявила она, так и не отпив, и поставила стакан обратно на поднос. – Перед ужином у меня будет пара свободных часов, как раз позвоню в участок и расскажу тебе о Саффрон. Для начала любое гадание сойдет, знать бы, от чего отталкиваться… - она проследила мой взгляд и тяжело вздохнула. – Ты позавтракать не успела или беспокоишься, как бы я не упала в голодный обморок прямо в порту?
- И то, и другое, - не стала кривить душой я.
У меня был шанс заглянуть на кухню утром, но леди Изабель прислала за мной Эми, которая, казалось, вовсе не ложилась спать. А потом я как-то забегалась – но для меня это было вполне нормально, в Зимней королевской резиденции царили весьма похожие порядки.
- Ешь, - Линдсей кивнула в сторону второго сэндвича. – Мне и этого довольно. Обедать наверняка будем в Кроуфорд-холле, а оттуда еще никто не выбрался до третьей перемены блюд.
Я не заставила себя уговаривать.
Лонгтаун вырос за мангровой рощей, и основным ресурсом здесь была древесина – но ровно до тех пор, пока город не вытянулся вдоль всего побережья, захватив окраинами старый военный порт. После завоевания Ньямаранга тот почти не использовался и содержался в относительном порядке, кажется, сугубо ради красивой отчетности. Разросшийся город вдохнул в него новую жизнь.
Жители оправились от беспорядков и смуты, начали обзаводиться хозяйствами и обрастать жирком. Их уже не удовлетворяло местное производство. Им хотелось заморских диковинок, книг и журналов из Вайтона, легких, но сказочно прочных тканей из Амарийского Халифата, редкого кофе с южных плантаций, с мягким вкусом и кислинкой, какао-бобов из Фурминта и новеньких блестящих автомобилей из Дезервийского княжества. Везти товары через половину континента было невыгодно; новые дороги Ньямарангу и впрямь требовались позарез, но строились мучительно медленно. Ответом на скачок спроса на импортные товары стал разросшийся, подобно самому Лонгтауну, Западный порт.
Обычно здесь было многолюдно и шумно настолько, что гомон толпы не перекрывали даже крики откормленных белых чаек, сколько бы они ни старались доораться до сородичей. Но в честь прибытия губернатора доки резко опустели, а матросы на двух солидных прогулочных катамаранах держались тихо и деликатно, будто на великосветском рауте. Попрошаек – и тех не было видно, только в щелях между неуклюжими морскими контейнерами временами проглядывали любопытные носы вездесущих чумазых мальчишек.
«Лебедь-шипун» уже заходил в гавань, опережая расписание. Пахло в порту не слишком изысканно, и леди Изабель, не стесняясь, прижала к носу платочек. Линдсей держалась молодцом – только вздрогнула, когда на пирс вдруг набежал неожиданно холодный ветер, безжалостно согнувший прибрежные баррингтонии, вынудив их обронить в забеспокоившееся море несколько плотных кожистых листьев.
Я придержала взметнувшуюся юбку и достала солнцезащитные очки для Линдсей. Та непонимающе нахмурилась, и я указала ей на небо.
Поначалу ничего заметно не было; затем солнечный диск будто изогнулся, приняв престранную форму – и, наконец, начало темнеть. Полное затмение вступало в свои права, и крики чаек вдруг стихли.
Их заменили крики человеческие.
Выскакивали из своих укрытий мальчишки, несся куда-то служащий порта с фонариком и дикими глазами, зажигались огни на пристани. «Лебедь-шипун» сбросил ход, но уже было очевидно, что остановиться он не успеет и придется вставать на стоянку в густом полумраке, так внезапно опустившемся на порт.
Какая-то сухонькая старушка в жутких лохмотьях, невесть как умудрившаяся затаиться вместе с малышней, выкатилась под ноги лорду Эвансу и взвыла в голос:
- Дорога из костей, и сами вы станете костьми!
Губернатор шарахнулся, едва не сбив с ног супругу. Наперерез блаженной бросился какой-то матрос, с криками и руганью потащивший старушку куда-то в сторону доков. Судя по полному отсутствию какого-либо удивления, этот номер она откалывала с завидной регулярностью, и ее считали безвредной.
Мгла все расползалась, и под ее покровом сморщенная кожа старухи из карамельно-смуглой, как у всех ньямарангцев, вдруг превратилась в эбеново-черную. Матрос ругался на чем свет стоит, но не мог перекрыть воплей:
- Придет, он придет! Прочь, вы, ходячие мертвецы! – старуха упиралась изо всех сил и грозила пальцем с распухшими суставами – почему-то именно нам, хотя матрос тоже был вайтонцем.
Леди Изабель остолбенела и молча смотрела ей вслед, хлопая ресницами и по-прежнему прижимая к носу платок. Лорда Эванса она взяла под локоть, и было непонятно, кто там кого на самом деле поддерживает.
Линдсей деликатно тронула меня за плечо, и я спохватилась – надо же, сама не заметила, когда успела задвинуть ее себе за спину!
Но леди, как выяснилось, волновала вовсе не моя бесцеремонность из благих побуждений. Наползшая на пирс тень стала еще гуще; «Лебедь-шипун» подошел почти вплотную, и мы стояли как раз там, куда должны были бросить сходни. Я извинилась и отступила в сторону, увлекая за собой Линдсей – это-то нас и спасло.
Отвлеченные старухой и ее сумасшедшими криками, мы не сразу обратили внимание, что лайнер не успел скинуть скорость в достаточной степени. На палубе кто-то закричал, и мы обернулись аккурат вовремя, чтобы своими глазами увидеть, как белоснежная громада «Лебедя-шипуна» налетела на причальный демпфер, и он лопнул, как воздушный шарик.
Тонны бетона под нашими ногами содрогнулись, и пахучая морская вода поднялась сплошной волной, едва не перехлестывая через пирс. Брызги все-таки долетели, заляпав солью юбки, но это было меньшей из проблем.
Лайнер качнулся на обратном токе и снова налетел на пирс. Мучительно застонала сталь обшивки, перекрывая крики с палубы, где уже столпились пассажиры. Чей-то чемодан перевалился через леер и грохнулся на бетон пирса, тотчас раскрывшись; из распахнутого нутра выглянули небрежно скомканные вещи, а какая-то странная проволочная конструкция в локоть длиной и вовсе вылетела наружу и подкатилась под ноги Линдсей.
- В сторону, Ваша Светлость!
Лорд Эванс заторможенно сморгнул, но так и не рассмотрел, кто это раскомандовался на пирсе: служащий порта выскочил с переносным фонарем, и неверный свет причудливо искажал лицо. За его спиной угадывались силуэты помощников, и леди Изабель решительно потянула мужа прочь с дороги, требовательно оглянувшись на нас с Линдсей.
Но наследница смотрела не на мать.
По корпусу лайнера протянулась длинная трещина, и судно черпало воду.
- В сторону! – повторил служащий порта, и я потянула замешкавшуюся Линдсей прочь от лайнера.
К пирсу с чудовищным шумом подъехала какая-то колымага на последнем издыхании. В ней тоже орали, громко, безостановочно и бестолково, и внимать отчего-то не тянуло. Я потащила Линдсей следом за ее родителями; благоразумия, чтобы вовсе убраться с причала, им не хватило, но, по крайней мере, они освободили дорогу для служащих порта и не маячили на проходе, дружно застыв чуть в стороне от въезда на пирс.
«Лебедя-шипуна» все качало и качало на волнах. Темнота на какое-то время стала почти непроглядной, и ритмичные удары корпуса о пирс отдавались дрожью бетона и мерзкой вибрацией в костях. Что-то звучно плюхнулось в воду, и рука Линдсей на моем локте окаменела от напряжения. Вопли с палубы приобрели оттенок паники, и я прижала пальцы к губам, подавив невольный возглас.
Тени вздрогнули и задвигались. В воде засеребрилось отражение света фар, и на причал выкатилась еще одна машина. Ее водитель, в отличие от служб порта, к пирсу вовсе не спешил.
- Что происходит?! – нервно воскликнула женщина, распахнув дверцу автомобиля, и только потом поспешно выскочила, едва не подвернув ногу в изящной туфельке на головокружительном каблуке.
Ее спутник вышел с другой стороны и хранил похвальное молчание, даже когда «Лебедь-шипун» с совершенно не лебяжьей грацией напоследок чиркнул боком по пирсу.
- Сибилла, - первым обернулся лорд Эванс. – Кажется, лайнер вошел в порт раньше времени и не смог правильно причалить в темноте. Сейчас пассажиров эвакуируют.
Я удивилась было, как он сумел что-то разглядеть в полумраке и всеобщей суматохе, но быстро сообразила, что лорд Эванс просто счел своим долгом успокоить леди, хотя сам пребывал в таком же нервном неведении, как и все остальные. А спутник Сибиллы по-прежнему хранил какое-то нездорово отстраненное молчание, повернувшись в сторону стонущего всеми сочленениями корабля, и я поневоле присмотрелась.
В полумраке первой бросалась в глаза какая-то безразличная обреченность в позе: ссутуленные плечи, безвольно повисшие руки, склоненная голова. Люди этого круга никогда не позволяли себе держаться подобным образом, но приличия и требования этикета мужчину не волновали ни капли.
Что ж, вот, значит, каков Каллум Кроуфорд. Амбициозный выскочка из торговой гильдии, разбогатевший на поставках ньямарангского шелка в Вайтон, добившийся руки баронетессы Сибиллы Айден и превративший две заложенные фермы ее отца в финансовую империю, которой правил твердой рукой. Он заставил замолчать газетчиков, превративших выгодный брак в скандал на первой полосе, подмял под себя гордых лордов Парламента, зубами выгрыз себе место в совете объединенного торгового флота Ньямаранга… и сломался, когда умерла его единственная дочь.
Сейчас это было болезненно очевидно. Он хорошо выглядел, дорого одевался, ездил на автомобиле последней модели – но стоило его супруге отвернуться, как он просто застывал, уйдя в себя и не проявляя абсолютно никакого интереса к происходящему.
- А Джейден? – дрогнувшим голосом спросила Сибилла, стиснув в руках сложенный веер. К состоянию мужа она, кажется, притерпелась, но ей явно внушала ужас одна мысль о том, что ей все-таки придется справляться с его предприятиями самостоятельно.
- Пока ничего не известно, - удрученно покачала головой Изабель и подхватила Сибиллу под руку, когда леди побелела и заметно пошатнулась. – Все решится в считанные минуты, вот увидишь. В конце концов, лайнер уже в порту, а не где-нибудь в открытом море.
Я предпочла не тратить время на словесные утешения, а попросту запустила руку в сумочку и наощупь отыскала продолговатый флакончик с тремя насечками на колпачке. Стоило открыть его, как по причалу растекся резкий запах, перебивший даже привычную портовую вонь. Но, сунутый под нос Сибилле, флакончик оказал практически волшебное действие: леди мучительно скривилась, закашлялась – и тут же передумала падать в обморок.
- Ужасно, - пожаловалась она, промокнув уголки глаз. – Что это было?
- Маленькая женская хитрость, - я предпочла уклониться от ответа и скромно опустила глаза – и потому первой заметила, как ровную серебристую дорожку света на воде нарушила нехарактерная рябь: словно кто-то греб по диагонали относительно прибоя, уже несколько неритмично и суматошно.
Следом за мной к гавани развернулась Линдсей, но у кого из нас первой вырвался неприличный возглас, я бы не поручилась.
На свет фар из полумрака выплыл полностью одетый парень, наморщил лоб – и одарил всех присутствующих такой смущенной мальчишеской улыбкой, словно нырнул в мутную припортовую воду просто интереса ради, а теперь не знает, как оправдываться, но все еще считает затею забавной. До первой выволочки.
- Джейден! – ахнула Сибилла и тряхнула супруга за плечо. – Помоги же ему!
Каллум Кроуфорд на мгновение поднял глаза и неспешно потянул с себя пиджак, снова вернувшись к созерцанию бетона под ногами, благо из-за темного диска наконец-то выглянул первый солнечный луч. Он прочертил длинную золотистую дорожку на прибрежных водах, и в его свете насквозь мокрая макушка наследника финансовой империи Кроуфордов приобрела оттенок жженого сахара. Блики на волнах заставили Джейдена смешно зажмуриться, наморщив нос, и окрасили золотом поднятые на поверхность кисти рук – аристократически узкие, с длинными чувствительными пальцами.
Словом, у меня не было решительно никакого объяснения холодку дурного предчувствия, сковавшему внезапно потяжелевший затылок.
- Хватайся! – лорд Эванс бросил на воду невесть где раздобытый спасательный круг на веревке и теперь спешно приматывал ее конец к столбику защитного ограждения. – Как тебя угораздило?..
Джейден отфыркался от окатившей его волны и с нескрываемым облегчением вцепился в спасательный круг.
- Упал с палубы, когда корабль раскачало, - смущенно отозвался он. Я смерила взглядом расстояние от лайнера до нас и невольно прониклась уважением. – Сначала постарался отплыть подальше, чтобы под корпус не угодить, а потом заметил свет.
- Какой ужас, - выдохнула Сибилла и, забывшись, сама бросилась вытягивать наследника на сушу.
Джейден окончательно засмущался и вылез из воды почти самостоятельно. Благодарно кивнув, накинул на плечи пиджак лорда Кроуфорда и с облегчением улыбнулся, хотя по-прежнему заметно пошатывался после незапланированного заплыва через половину порта.
Улыбка была светлой и неожиданно искренней. Выглянувшее солнце разом сбросило с его лица добрый пяток лет: никаких горизонтальных морщинок, прорезающих лоб, пока не было – просто за Джейденом водилась привычка приподнимать брови, будто в вечно детском удивлении от происходящего, и смотреть на собеседников в упор.
И это – папин главный подозреваемый?!
Примерно с меня ростом – на каблуках я даже возвышалась над ним на пару сантиметров, - в мокрых брюках, облепивших неожиданно стройные ноги, босой и продрогший, - Джейден совершенно не походил на человека, способного провернуть сложную многоходовку ради прибыли, выгодной партии и положения в обществе. Он терялся, смущался, и его явно распирало от смеха – то ли от нервов, то ли в приступе внезапной самоиронии; он героически сдержался, пулеметной очередью выдал все полагающиеся приветствия, комплименты и благодарности… а потом поднял взгляд на меня – и застыл.
А я вдруг ощутила непреодолимое желание спрятаться за спиной у леди Линдсей.
У милого паренька с улыбкой двенадцатилетнего мальчишки были глаза мясника, оценивающего, как бы посподручнее расчленить тушу. Жесткий, расчетливый взгляд пристально изучил меня снизу вверх: от строгих туфель на маленьком каблуке – к подолу темно-синей юбки и выше, к тонкому кожаному ремешку на талии; чуть задержался на груди и намертво застыл на линии шеи, заставив как никогда пожалеть о том, что влажная ньямарангская жара моментально поставила крест на вайтонской моде на высокие воротники.
Выбившаяся из пучка прядка скользнула по щеке, моментально распрямившись и потянувшись вслед за полуденным бризом. Я вздрогнула и заправила ее за ухо. Джейден, словно древесный змей, привлеченный движением, уставился на руку и неприязненно сжатые губы – и только тогда соизволил вспомнить о манерах и вопросительно вскинул брови.
