- Разумеется, - сквозь зубы процедил Кео. – Но мы не можем позволить себе задержку дольше дня. В чем бы вы ни подозревали Самадж, Внутренний и Высший Круги все же стоят над нами, и молчать – преступно. Хикари приступит к поискам этой же ночью.
- А каким именно образом леди станет искать пропавших учеников? – бросив быстрый взгляд на Константа, поинтересовался Рино, не оставляя никаких сомнений: секретарь ему наябедничал-таки про мои тайны.
Но учитель уже был слишком выбит из колеи, чтобы откровенничать и дальше – к счастью для меня.
- Простите, лорд асессор, это закрытая информация. О результатах вам доложат утром. Ками Женевьев займется вашим размещением, чтобы вы и ваша очаровательная супруга смогли в полной мере отдохнуть с дороги, - сообщил Кео, не дав Рино и слова вставить, и зазвонил в серебряный колокольчик.
Чтобы не выдать своего местоположения у замочной скважины, Женевьев предусмотрительно выждала секунд десять, прежде чем войти, и быстро взяла гостей в оборот. Высокопоставленным супругам достались трехкомнатные апартаменты, где обычно останавливался мэр Флат-Плэйса со старшим сыном, Константу выделили соседние – поскромнее, с одной кроватью; а меня традиционно отправили в общую спальню выпускниц. Последнее несколько выбило из колеи как юных ками, так и самого секретаря.
- Я полагал, вы останетесь со мной, леди Хикари, - с легким осуждением в голосе – будто он мне заплатил, а я тут увиливаю – сказал Констант.
Я шагнула чуть ближе и понизила голос:
- Кео понял, что мы с вами никогда не делили постель, господин Эмбер. Это легко считывается по языку тела, а он – один из лучших, когда дело доходит до таких тонкостей. Не привлекайте внимания к вопросу размещения.
Констант застыл.
- Разве я здесь не для того, чтобы изображать вашего дорогого гостя?
- Именно для этого, - вздохнула я. – Но вы, осмелюсь напомнить, помолвлены, а ками в первую очередь – эскорт, компаньоны, а не… то, на что вы рассчитывали. В ситуации, подобной вашей, нет ничего особо удивительного.
- И почему мне кажется, что в подобной ситуации нет ничего удивительного, когда дорогой гость втрое старше меня? – с легкой досадой, едва замаскированной насмешливостью, уточнил секретарь.
- О, вы поразитесь, сколь странные желания порой обуревают людей. Оплаченный собеседник из Самаджа – самое безобидное из них, - старательно улыбнулась я и поспешила удрать во внутренние помещения.
Не говорить же ему, что Кео опасался, как бы секретарь с бульдожьими замашками не заметил, что его «честно оплаченная» ками посреди ночи ушла на четырех лапах, воинственно распушив усы…
К вечеру в комнате выпускниц не осталось ни одной ками.
Компаньонки вдруг оказались наняты. В ход пошли все заказы, даже те, от которых Самадж собирался вежливо отказаться. Последним двум девочкам не хватило – но они, не растерявшись, обаяли дорогих гостей прямо на улице, наспех отчитались и удрали в закат.
Кео, который, по идее, должен был напомнить, чем ками отличаются от о-ками-сама и почему первые не выбирают клиентов, молча потворствовал разброду. Слишком хорошо осознавал, что ночевать со мной в одной комнате так или иначе не станет никто.
Я не возражала и не возмущалась ровно до тех пор, пока Кео на ночь глядя не явился в пустующую комнату, торжественно неся на пуфике лисье чучело из моей кибитки. Учитель очень старался сделать невозмутимое лицо и внимательно следил за руками, но его выдавала поза. Пуфик он держал подальше от себя, хотя было тяжело и неудобно, и демонстративно не смотрел на пушистую рыжую лисицу прямо перед собой, словно взгляд тоже мог ее оживить – и разозлить.
- Нет, - сразу сказала я, узрев эту дивную картину. - Я пойду одна, о-ками-сама. Посторонние запахи будут отвлекать чучело.
Учитель устало посмотрел на меня промеж лисьих ушей, как в прицел.
- Чучело потерпит, - постановил он. - Ты же не думаешь, что я позволю этой твари разгуливать по Флат-Плейсу без присмотра?
- Она и так будет под присмотром, - пробурчала я, уже понимая, что спорить бесполезно. - Моим.
- Твой присмотр не слишком-то помог три года назад, - хладнокровно напомнил Кео. - Я остаюсь. Приступай.
Можно было, конечно, до бесконечности препираться, поскольку его присмотр тогда тоже не блистал педагогической эффективностью. К тому же с тех пор прошло три года, и я успела свыкнуться с новой жизнью; мне не грозит неделя в особняке баронета Шалк, я не в ужасе и панике, и лиса не станет перенимать мое желание смыться, растерзав всех, кто встанет на моем пути...
Но я слишком хорошо знала Кео. Переспорит, как пить дать, даже если ему это будет стоить второй щеки.
Поэтому я только кротко вздохнула, развесила свой капари на специальных подпорках и, ежась от вечерней прохлады, нырнула под одеяло. Учитель поставил пуфик возле кровати и напряженно замер.
Я уставилась на него двумя парами глаз.
Когда-то он был красив. Очень. Когда-то я едва не сошла с ума от счастья, узнав, что он станет учить меня всему, что должна уметь ками. Когда-то он был самым понимающим, самым дорогим другом, самым лучшим любовником и самым строгим и требовательным наставником.
Но потом обучение подошло к концу. Ритуал посвящения, который должен был превратить выпускницу Самаджа в воплощенную мечту любого тейнарца, лишил меня магии и всякого доверия к Кео, пробегавшую мимо лисицу – жизни и рассудка, взамен нехило осчастливив бестелесного одержимого, случившегося поблизости.
Мне учитель казался по-прежнему интересным, но опасным и чужим.
Лисица находила его... жестковатым, уже надкушенным и несвежим, но вполне съедобным.
В набитом соломой брюхе вдруг забурчало, как будто там все еще располагался пустой желудок. Кео подскочил, но тут же снова изобразил полнейшую невозмутимость.
Я закрыла одну пару глаз - совершенно бесполезную в сгущающихся сумерках - и поудобнее устроила одно из тел: пусть спит. До утра оно мне не понадобится.
Второе тело сильно затекло от долгой неподвижности. Я поднялась на все четыре лапы, постояла, привыкая, - и от души потянулась, прогибаясь в спине. Внутри зашуршало, забурчало, а тень повторила мои движения с заметным опозданием; учитель стоял рядом с таким непередаваемым выражением лица, что, если бы я еще могла, то рассмеялась бы.
Но лисья пасть плохо приспособлена к душевному хохоту. Да и к разговорам - не очень-то. Оставалось только молча взмахнуть хвостом и направить свои темные лапки в комнату учеников.
Усы распушились, улавливая малейшие колебания воздуха. С улицы невозможно, нестерпимо пахло едой… но к ужину мы с лисицей опоздали. Тот же одержимый, что пировал в овчарне Уайтстримов, побывал и здесь. К счастью, на этом алтаре свою смерть нашла только соседская несушка, и от нее – что в ментальном, что в физическом плане – почти ничего не осталось.
Комнату выпускниц от учеников отделяла всего одна дверь, такая хлипкая, что будоражащий, невыразимо родной запах лисица учуяла, еще не открыв ее. В ученической спальне чучело безошибочно запрыгнуло на угловую кровать и с удовольствием перекатилось с бока на бок. Я не стала препятствовать, хотя Кео смотрел косо, - но сопротивляться желанию лисицы было невозможно. Голову повело от запаха: тонкий, горьковатый травяной аромат, дым костра и вишня, которую Чирикло обожал преданно и нежно.
- Хикари, помнишь, зачем ты здесь? – вкрадчиво поинтересовался учитель.
Лисица недовольно тявкнула, но все-таки спрыгнула с кровати и пробежала к распахнутому окну, быстро входя во вкус: чем ближе был Чирикло, тем сильнее и свежее пахло. В сводящий с ума аромат постепенно вплетались новые нотки – мыло, благовония, цветы из садика…
Мы выпрыгнули из окна; эфемерный след слегка рассеивался и вел к забору, но резко заворачивал обратно, к менгиру, и там сгущался – как будто Чирикло пытался сбежать, но его остановили и вернули. Похоже, возле алтаря ученики простояли добрую четверть часа и видели жертвоприношение от начала до конца. Одержимый был совсем рядом с ними.
Но почему-то не тронул, ограничившись жалкой курицей, как будто его кто-то сдерживал. Как я – свою лису.
От этой мысли у меня шерсть встала дыбом. Кто-то всерьез верил, что действительно сумеет контролировать голодного одержимого! Но, если говорить начистоту, то поначалу я тоже питала подобные иллюзии – ровно до того, как едва не загрызла собственного учителя, до последнего момента будучи уверенной в своей правоте…
Выходит, кто бы ни связался с одержимым, это произошло совсем недавно, и партнер еще не осознал, во что вляпался. Иначе ни за что бы не позволил посторонним людям присутствовать на трапезе – если, конечно, они нужны ему живыми.
Я встряхнулась и на неверных лапах потрусила дальше. След вел к калитке, но на дорогу уже никто не выходил. Чирикло стоял возле забора даже дольше, чем возле менгира, - им до сих пор пахло так, будто он еще тут, - но потом след обрывался внезапно и начисто.
- Хикари? – неуверенно окликнул Кео.
Я тихо рыкнула и выразительно вздыбила шерсть на загривке, и учитель понятливо замолчал.
Лисица почти прижала нос к земле, как какая-нибудь ищейка, и дала круг почета по мощеной дорожке – увы, с тем же результатом. Создавалось впечатление, что ученики упорхнули прямиком с брусчатки, минуя и калитку, и дорогу, а одержимый радостно вознесся следом за ними.
Следующий круг лисица сделала чуть пошире, но учуяла только мощный аромат розовых кустов и духов Кео, и если с цветами ничего поделать было нельзя, то на учителя она гневно тявкнула и сделала вид, будто сейчас бросится, и отогнала на несколько шагов – после чего резко потеряла к нему интерес.
О-ками-сама понятливо отошел еще дальше, а потом и вовсе вернулся к окну и уселся на подоконник, свесив ноги наружу. Лисица покружила по дорожке, но быстро убедилась, что нюх ее не подводит. Запах не заглушали, не перебивали – он просто исчез. Вместе с обладателями.
Я подняла лисий нос, заставляя зверька оглядеться. Лисица сначала сопротивлялась: четверолапые редко смотрят вверх, - но потом в поле зрения попала печать на менгире, и чучело целеустремленно побежало ближе. Чирикло тут нет – зато есть еда! Пусть издевательски мало, пусть объедки, но все же, все же…
Я не стала ее удерживать. Мне вспоминалась овчарня Уайтстримов, мухи и сладковато-металлический запах, и тошнило так, что едва не отбило аппетит лисе.
«Погодите-ка, - вдруг сообразила я, и чучело действительно застыло на месте. – Менгир в овчарню телепортировали!»
- Что-то нашла? – насторожился Кео.
Я заставила лису подойти ближе и выразительно уставилась на окно.
- Что? – не понял учитель.
Пришлось запрыгивать в окно совсем рядом с ним, в зазор между шелковым рукавом капари и откосом. В последний момент Кео шарахнулся, звучно ударившись плечом о раму и только чудом не разбив стекло, но я уже проскользнула мимо и забралась на пуфик.
Учитель молча сидел на окне, уткнувшись лбом в откос, и призывал все силы, чтобы не сорваться. Я оценила.
- Их провели через окно, заставили смотреть на убийство курицы на менгире, а потом телепортировали прямо с дорожки – там запах обрывается, - отрапортовало второе тело, уже входя в ученическую спальню, но еще не проснувшись. – Все сходится, похититель Уайтстримов и учеников – одно лицо, и оно одержимо, как и я.
- Прекрасно, - странным голосом отозвался о-ками-сама, не меняя позы.
- Неописуемо, - согласилась я и открыла свои глаза. – Там не было посторонних запахов, Кео. Понимаешь? Все пахли так, как будто провели в Самадже не один день.
Человеческие глаза почти ничего не видели, но силуэт учителя вздрогнул так явно, что никакие «усатые штучки» не понадобились. Я тоже невольно поежилась, подошла к окну и украдкой коснулась – не руки даже, а края шелкового рукава.
Ткань была холодной, скользкой и донельзя реальной. Растерянный и перепуганный учитель по-прежнему казался больной фантазией.
- Мы все равно должны доложить об этом, - сказал он.
Я машинально кивнула и бросила неуверенный взгляд на сад за его плечом. Над Флат-Плейсом взошла луна – но ее блеклого света едва хватало, чтобы пробиться сквозь туман и смутно обозначить размытые контуры зданий и деревьев. Розовые кусты представлялись искаженными, лохматыми фигурами монстров из страшного сна. Мощеная дорожка влажно поблескивала, как высунутый язык, на кончике которого уже таял Самадж. Белесые меловые островки вдоль забора дополняли картину – будто редкие зубы в огромной пасти.
- Погоди-ка, - тихо сказала я.
Чирикло бегал к забору. А потом до последнего стоял, пока его не загнали в портал…
В окно я выскочила еще проворнее, чем лисица, - и только стоя снаружи, осознала свою ошибку.
Прежде чем бросаться проверять свою догадку, следовало, во-первых, одеться и обуться, а во-вторых – предупредить Кео. Когда я пробиралась мимо, учитель снова шарахнулся, будто я все еще была лисой, - и на этот раз все-таки расколотил стекло.
- Хикари! – раздраженно рыкнул он и резко замолчал, явно с трудом сдерживаясь от пары-тройки словечек покрепче.
Я могла ответить разве что тем же. Теперь нечего было и думать о том, чтобы вернуться через окно: осколки усеяли всю клумбу и частью долетели до дорожки, а мои туфельки остались стоять возле распорки для капари. Придется идти вокруг здания и возвращаться через черный ход – босой и голой, прелесть какая!
Но это – не раньше, чем я все-таки добегу до калитки.
На дорожке вроде бы ничего не было; я остановилась возле роз. Кусты щерились шипами и грозили мне плотными кулаками нераспустившихся бутонов. Я отвечала им напряженным и слегка презрительным прищуром и постепенно покрывалась мурашками с ног до головы.
- Какого цвета был капари у Чирикло?
- Темно-зеленого, как у ками младшего ранга, - ответил Кео практически у меня над ухом и набросил мне на плечи тонкое одеяло из ученической спальни. – Он… неплохо пел, когда у него было подходящее настроение.
Прошедшее время резануло слух, и я зажмурилась, прикусив губу. На глаза набежали злые слезы… и сквозь их призму я вдруг четко разглядела маленький лоскуток на шипастой ветке.
- Ой! – глубокомысленно высказалась я и сунула расцарапанный палец в рот.
Кео, успевший отобрать у меня лоскуток, смотрел на него с непередаваемо ирейским выражением лица. На темно-зеленом шелке расплывалась неуверенная белесая надпись, сделанная дрожащей, привыкшей к совершенно другой работе рукой.
- «Все Кир», - прочитал учитель и задумался. – Если предположить, что он не успел дописать…
- То что? – азартно осведомились сверху.
Мы с Кео синхронно дернулись, присели, как нашкодившие коты, и вскинули головы.
Из окна второго этажа, высунувшись почти по пояс, торчал взлохмаченный королевский асессор собственной персоной. За его левым плечом демоном-искусителем высился Констант и наблюдал за нами с не менее жгучим интересом – и почему-то осуждением.
Что-то подсказывало мне, что для отдыха им выделили вовсе не спальню Кео.
- Вы хоть немного поспали? – уточнила я на всякий случай.
- Нет, - жизнерадостно сознался ирейский носорог и с удовольствием выдул залпом чашку зеленого чая.
- А каким именно образом леди станет искать пропавших учеников? – бросив быстрый взгляд на Константа, поинтересовался Рино, не оставляя никаких сомнений: секретарь ему наябедничал-таки про мои тайны.
Но учитель уже был слишком выбит из колеи, чтобы откровенничать и дальше – к счастью для меня.
- Простите, лорд асессор, это закрытая информация. О результатах вам доложат утром. Ками Женевьев займется вашим размещением, чтобы вы и ваша очаровательная супруга смогли в полной мере отдохнуть с дороги, - сообщил Кео, не дав Рино и слова вставить, и зазвонил в серебряный колокольчик.
Чтобы не выдать своего местоположения у замочной скважины, Женевьев предусмотрительно выждала секунд десять, прежде чем войти, и быстро взяла гостей в оборот. Высокопоставленным супругам достались трехкомнатные апартаменты, где обычно останавливался мэр Флат-Плэйса со старшим сыном, Константу выделили соседние – поскромнее, с одной кроватью; а меня традиционно отправили в общую спальню выпускниц. Последнее несколько выбило из колеи как юных ками, так и самого секретаря.
- Я полагал, вы останетесь со мной, леди Хикари, - с легким осуждением в голосе – будто он мне заплатил, а я тут увиливаю – сказал Констант.
Я шагнула чуть ближе и понизила голос:
- Кео понял, что мы с вами никогда не делили постель, господин Эмбер. Это легко считывается по языку тела, а он – один из лучших, когда дело доходит до таких тонкостей. Не привлекайте внимания к вопросу размещения.
Констант застыл.
- Разве я здесь не для того, чтобы изображать вашего дорогого гостя?
- Именно для этого, - вздохнула я. – Но вы, осмелюсь напомнить, помолвлены, а ками в первую очередь – эскорт, компаньоны, а не… то, на что вы рассчитывали. В ситуации, подобной вашей, нет ничего особо удивительного.
- И почему мне кажется, что в подобной ситуации нет ничего удивительного, когда дорогой гость втрое старше меня? – с легкой досадой, едва замаскированной насмешливостью, уточнил секретарь.
- О, вы поразитесь, сколь странные желания порой обуревают людей. Оплаченный собеседник из Самаджа – самое безобидное из них, - старательно улыбнулась я и поспешила удрать во внутренние помещения.
Не говорить же ему, что Кео опасался, как бы секретарь с бульдожьими замашками не заметил, что его «честно оплаченная» ками посреди ночи ушла на четырех лапах, воинственно распушив усы…
Глава 13. Ломри
К вечеру в комнате выпускниц не осталось ни одной ками.
Компаньонки вдруг оказались наняты. В ход пошли все заказы, даже те, от которых Самадж собирался вежливо отказаться. Последним двум девочкам не хватило – но они, не растерявшись, обаяли дорогих гостей прямо на улице, наспех отчитались и удрали в закат.
Кео, который, по идее, должен был напомнить, чем ками отличаются от о-ками-сама и почему первые не выбирают клиентов, молча потворствовал разброду. Слишком хорошо осознавал, что ночевать со мной в одной комнате так или иначе не станет никто.
Я не возражала и не возмущалась ровно до тех пор, пока Кео на ночь глядя не явился в пустующую комнату, торжественно неся на пуфике лисье чучело из моей кибитки. Учитель очень старался сделать невозмутимое лицо и внимательно следил за руками, но его выдавала поза. Пуфик он держал подальше от себя, хотя было тяжело и неудобно, и демонстративно не смотрел на пушистую рыжую лисицу прямо перед собой, словно взгляд тоже мог ее оживить – и разозлить.
- Нет, - сразу сказала я, узрев эту дивную картину. - Я пойду одна, о-ками-сама. Посторонние запахи будут отвлекать чучело.
Учитель устало посмотрел на меня промеж лисьих ушей, как в прицел.
- Чучело потерпит, - постановил он. - Ты же не думаешь, что я позволю этой твари разгуливать по Флат-Плейсу без присмотра?
- Она и так будет под присмотром, - пробурчала я, уже понимая, что спорить бесполезно. - Моим.
- Твой присмотр не слишком-то помог три года назад, - хладнокровно напомнил Кео. - Я остаюсь. Приступай.
Можно было, конечно, до бесконечности препираться, поскольку его присмотр тогда тоже не блистал педагогической эффективностью. К тому же с тех пор прошло три года, и я успела свыкнуться с новой жизнью; мне не грозит неделя в особняке баронета Шалк, я не в ужасе и панике, и лиса не станет перенимать мое желание смыться, растерзав всех, кто встанет на моем пути...
Но я слишком хорошо знала Кео. Переспорит, как пить дать, даже если ему это будет стоить второй щеки.
Поэтому я только кротко вздохнула, развесила свой капари на специальных подпорках и, ежась от вечерней прохлады, нырнула под одеяло. Учитель поставил пуфик возле кровати и напряженно замер.
Я уставилась на него двумя парами глаз.
Когда-то он был красив. Очень. Когда-то я едва не сошла с ума от счастья, узнав, что он станет учить меня всему, что должна уметь ками. Когда-то он был самым понимающим, самым дорогим другом, самым лучшим любовником и самым строгим и требовательным наставником.
Но потом обучение подошло к концу. Ритуал посвящения, который должен был превратить выпускницу Самаджа в воплощенную мечту любого тейнарца, лишил меня магии и всякого доверия к Кео, пробегавшую мимо лисицу – жизни и рассудка, взамен нехило осчастливив бестелесного одержимого, случившегося поблизости.
Мне учитель казался по-прежнему интересным, но опасным и чужим.
Лисица находила его... жестковатым, уже надкушенным и несвежим, но вполне съедобным.
В набитом соломой брюхе вдруг забурчало, как будто там все еще располагался пустой желудок. Кео подскочил, но тут же снова изобразил полнейшую невозмутимость.
Я закрыла одну пару глаз - совершенно бесполезную в сгущающихся сумерках - и поудобнее устроила одно из тел: пусть спит. До утра оно мне не понадобится.
Второе тело сильно затекло от долгой неподвижности. Я поднялась на все четыре лапы, постояла, привыкая, - и от души потянулась, прогибаясь в спине. Внутри зашуршало, забурчало, а тень повторила мои движения с заметным опозданием; учитель стоял рядом с таким непередаваемым выражением лица, что, если бы я еще могла, то рассмеялась бы.
Но лисья пасть плохо приспособлена к душевному хохоту. Да и к разговорам - не очень-то. Оставалось только молча взмахнуть хвостом и направить свои темные лапки в комнату учеников.
Усы распушились, улавливая малейшие колебания воздуха. С улицы невозможно, нестерпимо пахло едой… но к ужину мы с лисицей опоздали. Тот же одержимый, что пировал в овчарне Уайтстримов, побывал и здесь. К счастью, на этом алтаре свою смерть нашла только соседская несушка, и от нее – что в ментальном, что в физическом плане – почти ничего не осталось.
Комнату выпускниц от учеников отделяла всего одна дверь, такая хлипкая, что будоражащий, невыразимо родной запах лисица учуяла, еще не открыв ее. В ученической спальне чучело безошибочно запрыгнуло на угловую кровать и с удовольствием перекатилось с бока на бок. Я не стала препятствовать, хотя Кео смотрел косо, - но сопротивляться желанию лисицы было невозможно. Голову повело от запаха: тонкий, горьковатый травяной аромат, дым костра и вишня, которую Чирикло обожал преданно и нежно.
- Хикари, помнишь, зачем ты здесь? – вкрадчиво поинтересовался учитель.
Лисица недовольно тявкнула, но все-таки спрыгнула с кровати и пробежала к распахнутому окну, быстро входя во вкус: чем ближе был Чирикло, тем сильнее и свежее пахло. В сводящий с ума аромат постепенно вплетались новые нотки – мыло, благовония, цветы из садика…
Мы выпрыгнули из окна; эфемерный след слегка рассеивался и вел к забору, но резко заворачивал обратно, к менгиру, и там сгущался – как будто Чирикло пытался сбежать, но его остановили и вернули. Похоже, возле алтаря ученики простояли добрую четверть часа и видели жертвоприношение от начала до конца. Одержимый был совсем рядом с ними.
Но почему-то не тронул, ограничившись жалкой курицей, как будто его кто-то сдерживал. Как я – свою лису.
От этой мысли у меня шерсть встала дыбом. Кто-то всерьез верил, что действительно сумеет контролировать голодного одержимого! Но, если говорить начистоту, то поначалу я тоже питала подобные иллюзии – ровно до того, как едва не загрызла собственного учителя, до последнего момента будучи уверенной в своей правоте…
Выходит, кто бы ни связался с одержимым, это произошло совсем недавно, и партнер еще не осознал, во что вляпался. Иначе ни за что бы не позволил посторонним людям присутствовать на трапезе – если, конечно, они нужны ему живыми.
Я встряхнулась и на неверных лапах потрусила дальше. След вел к калитке, но на дорогу уже никто не выходил. Чирикло стоял возле забора даже дольше, чем возле менгира, - им до сих пор пахло так, будто он еще тут, - но потом след обрывался внезапно и начисто.
- Хикари? – неуверенно окликнул Кео.
Я тихо рыкнула и выразительно вздыбила шерсть на загривке, и учитель понятливо замолчал.
Лисица почти прижала нос к земле, как какая-нибудь ищейка, и дала круг почета по мощеной дорожке – увы, с тем же результатом. Создавалось впечатление, что ученики упорхнули прямиком с брусчатки, минуя и калитку, и дорогу, а одержимый радостно вознесся следом за ними.
Следующий круг лисица сделала чуть пошире, но учуяла только мощный аромат розовых кустов и духов Кео, и если с цветами ничего поделать было нельзя, то на учителя она гневно тявкнула и сделала вид, будто сейчас бросится, и отогнала на несколько шагов – после чего резко потеряла к нему интерес.
О-ками-сама понятливо отошел еще дальше, а потом и вовсе вернулся к окну и уселся на подоконник, свесив ноги наружу. Лисица покружила по дорожке, но быстро убедилась, что нюх ее не подводит. Запах не заглушали, не перебивали – он просто исчез. Вместе с обладателями.
Я подняла лисий нос, заставляя зверька оглядеться. Лисица сначала сопротивлялась: четверолапые редко смотрят вверх, - но потом в поле зрения попала печать на менгире, и чучело целеустремленно побежало ближе. Чирикло тут нет – зато есть еда! Пусть издевательски мало, пусть объедки, но все же, все же…
Я не стала ее удерживать. Мне вспоминалась овчарня Уайтстримов, мухи и сладковато-металлический запах, и тошнило так, что едва не отбило аппетит лисе.
«Погодите-ка, - вдруг сообразила я, и чучело действительно застыло на месте. – Менгир в овчарню телепортировали!»
- Что-то нашла? – насторожился Кео.
Я заставила лису подойти ближе и выразительно уставилась на окно.
- Что? – не понял учитель.
Пришлось запрыгивать в окно совсем рядом с ним, в зазор между шелковым рукавом капари и откосом. В последний момент Кео шарахнулся, звучно ударившись плечом о раму и только чудом не разбив стекло, но я уже проскользнула мимо и забралась на пуфик.
Учитель молча сидел на окне, уткнувшись лбом в откос, и призывал все силы, чтобы не сорваться. Я оценила.
- Их провели через окно, заставили смотреть на убийство курицы на менгире, а потом телепортировали прямо с дорожки – там запах обрывается, - отрапортовало второе тело, уже входя в ученическую спальню, но еще не проснувшись. – Все сходится, похититель Уайтстримов и учеников – одно лицо, и оно одержимо, как и я.
- Прекрасно, - странным голосом отозвался о-ками-сама, не меняя позы.
- Неописуемо, - согласилась я и открыла свои глаза. – Там не было посторонних запахов, Кео. Понимаешь? Все пахли так, как будто провели в Самадже не один день.
Человеческие глаза почти ничего не видели, но силуэт учителя вздрогнул так явно, что никакие «усатые штучки» не понадобились. Я тоже невольно поежилась, подошла к окну и украдкой коснулась – не руки даже, а края шелкового рукава.
Ткань была холодной, скользкой и донельзя реальной. Растерянный и перепуганный учитель по-прежнему казался больной фантазией.
- Мы все равно должны доложить об этом, - сказал он.
Я машинально кивнула и бросила неуверенный взгляд на сад за его плечом. Над Флат-Плейсом взошла луна – но ее блеклого света едва хватало, чтобы пробиться сквозь туман и смутно обозначить размытые контуры зданий и деревьев. Розовые кусты представлялись искаженными, лохматыми фигурами монстров из страшного сна. Мощеная дорожка влажно поблескивала, как высунутый язык, на кончике которого уже таял Самадж. Белесые меловые островки вдоль забора дополняли картину – будто редкие зубы в огромной пасти.
- Погоди-ка, - тихо сказала я.
Чирикло бегал к забору. А потом до последнего стоял, пока его не загнали в портал…
В окно я выскочила еще проворнее, чем лисица, - и только стоя снаружи, осознала свою ошибку.
Прежде чем бросаться проверять свою догадку, следовало, во-первых, одеться и обуться, а во-вторых – предупредить Кео. Когда я пробиралась мимо, учитель снова шарахнулся, будто я все еще была лисой, - и на этот раз все-таки расколотил стекло.
- Хикари! – раздраженно рыкнул он и резко замолчал, явно с трудом сдерживаясь от пары-тройки словечек покрепче.
Я могла ответить разве что тем же. Теперь нечего было и думать о том, чтобы вернуться через окно: осколки усеяли всю клумбу и частью долетели до дорожки, а мои туфельки остались стоять возле распорки для капари. Придется идти вокруг здания и возвращаться через черный ход – босой и голой, прелесть какая!
Но это – не раньше, чем я все-таки добегу до калитки.
На дорожке вроде бы ничего не было; я остановилась возле роз. Кусты щерились шипами и грозили мне плотными кулаками нераспустившихся бутонов. Я отвечала им напряженным и слегка презрительным прищуром и постепенно покрывалась мурашками с ног до головы.
- Какого цвета был капари у Чирикло?
- Темно-зеленого, как у ками младшего ранга, - ответил Кео практически у меня над ухом и набросил мне на плечи тонкое одеяло из ученической спальни. – Он… неплохо пел, когда у него было подходящее настроение.
Прошедшее время резануло слух, и я зажмурилась, прикусив губу. На глаза набежали злые слезы… и сквозь их призму я вдруг четко разглядела маленький лоскуток на шипастой ветке.
- Ой! – глубокомысленно высказалась я и сунула расцарапанный палец в рот.
Кео, успевший отобрать у меня лоскуток, смотрел на него с непередаваемо ирейским выражением лица. На темно-зеленом шелке расплывалась неуверенная белесая надпись, сделанная дрожащей, привыкшей к совершенно другой работе рукой.
- «Все Кир», - прочитал учитель и задумался. – Если предположить, что он не успел дописать…
- То что? – азартно осведомились сверху.
Мы с Кео синхронно дернулись, присели, как нашкодившие коты, и вскинули головы.
Из окна второго этажа, высунувшись почти по пояс, торчал взлохмаченный королевский асессор собственной персоной. За его левым плечом демоном-искусителем высился Констант и наблюдал за нами с не менее жгучим интересом – и почему-то осуждением.
Что-то подсказывало мне, что для отдыха им выделили вовсе не спальню Кео.
Глава 14. Беспрецедентный случай
- Вы хоть немного поспали? – уточнила я на всякий случай.
- Нет, - жизнерадостно сознался ирейский носорог и с удовольствием выдул залпом чашку зеленого чая.
