Я мрачно кивнула, и она замолчала, позволяя мне додумать самой.
Посольство в связи с визитом высоких гостей охранялось так, что мышь не проскочила бы – не то что целый агент спецкорпуса. Зато его старший брат благодаря статусу придворного служащего мог беспрепятственно разгуливать где хотел, обеспечивая «сухаря» свежими сплетнями и новостями. Наверняка и подход к госпоже Алливи нашел именно он.
А идиотская накладка, когда Гейл попытался опоить меня белокрыльником, а Темер – использовать, чтобы подобраться ближе к принцу, объяснялась тем, что с графом агент больше не контактировал. Да и в принципе был достаточно зол на него, чтобы, когда Его Сиятельство отчаялся отомстить принцу и решил попросту его пристрелить от отчаяния, лично поймать исполнителя в надежде, что тот сдаст нанимателя с потрохами.
Но прощать женщину, из-за которой Его Высочество изменил своей сиятельной супруге, ди Гаттри не собирался. Он по-прежнему хотел меня убить. Даже нашел отличный яд, выключивший дежурных лучше любого удара тупым предметом по голове, и бесследно растворившийся уже к приезду внушительных господ под командованием хмурого заместителя Рино.
Гейл все просчитал: и что Его Высочество задержится, и что преданный напарник Таррет сумеет разбить автофлакс так, чтобы принц угодил в больницу, и что все врачи окрест немедля рванут спасать жизнь третьего наследника престола Ирейи… но не учел, что лорд асессор в приступе трудоголической ломки (или просто от обострения общей паранойи) оставил дверь своего бокса приоткрытой – и расслышал писк в диспетчерской.
Леди Анделл безмолвным изваянием застыла у двери. Принцесса молча стояла, положив ладонь на крышку инкубатора. Тот заговорщически подмигивал ей ярко-зеленым индикатором температуры и давления.
Она ведь винит во всем себя, неожиданно сообразила я. Ее Высочество уверена, что должна была заметить недвусмысленный интерес агента гораздо раньше – до того, как он перерос в маниакальную идею заполучить в личное пользование младшую дочь семьи, которую поклялся защищать.
Леди Джиллиан считала, что виновата и в том, что ее бывший муж до сих пор не может встать после аварии, и в том, что его ребенок будет расти в инкубаторе, а ее собственный – мертв. В том, что Рино ранен, и в том, что медицинская капсула со всем персоналом застрянет на Иринее на долгие тридцать восемь недель. И даже в том, что я не могу обвинить ее во всем этом вслух.
Но главное… когда она попалась с любовником, миллиарды людей затаили дыхание. Обойдется ли? Проглотит ли Ирейя такое оскорбление? И если нет – то во что выльется ее месть?
Тысячи внезапно расторгнутых договоренностей, сорванных сделок. Миллионы испуганных – не за себя – матерей. Приведенные в повышенную боевую готовность космические армады. Сотни вмиг поседевших дипломатов, контактеров, агентов.
Из-за нее.
Из-за того, что она позволила себе быть любимой, счастливой и бездумной. Каких-то пару недель.
И ее не осадить отрезвляющим вопросом: «Не много ли ты на себя берешь?». Потому что теперь, после развода, леди Джиллиан ди Морвейн – снова четвертая наследница престола Иринеи, и она берет на себя ровно столько, сколько должна.
Черт подери, ей всего лишь двадцать два! Много ли разумных решений я принимала в ее возрасте?! Но… не мне определять меру ответственности для принцессы. Все, что я могу сейчас сделать для леди Джиллиан – отвлечь, не дать ни малейшего повода думать, что я в чем-то ее виню.
Любовь порой принимает омерзительные, пугающие формы. Мне ли не знать?
Я снова потянулась к планшету. Леди Джиллиан обернулась на стук пальцев – и была немедленно огорошена сообщением:
«Есть еще два момента.
Я знаю, что вы не религиозны, да и себя не могу причислить к набожным людям. Но, подозреваю, моему ребенку в жизни понадобится любая помощь, какую только можно получить… словом, вы согласитесь быть его крестной?»
Она молчала, но рука на крышке инкубатора лежала уже иначе. Не робко, изучающе, а как-то покровительственно и даже властно.
А сейчас Ее Высочество еще и прикинет, что приключится с физиономией короля Ирейи, если четвертая принцесса Иринеи открыто выступит на стороне этого ребенка, да от своего имени, а не просто передавая мою просьбу…
О да, от такого хода выиграют все, кроме собственно Его Величества. Леди Джиллиан получит чудесный повод пустить сплетню, что она разрушила собственный брак, потому что не могла видеть, как мучается от своей тайной любви безоглядно обожаемый Безымянный принц. А мы с Третьим и ребенком обретем хоть и призрачную, но поддержку иринейского престола.
После этого королю все-таки придется проглотить наш брак. Что бы он по этому поводу ни думал.
Мой ребенок не будет бастардом.
- А ты знаешь, о чем просить, - не удержавшись, рассмеялась леди Джиллиан. – Как наверняка знаешь, что я ни за что не откажусь. А какой второй момент?
Я конфисковала у нее планшет и, резко посерьезнев, набрала:
«Его Высочество обещал мне, что позволит мне лично выгрызть печень Темера ри Кавини. Но я тут подумала и пришла к выводу, что после такой кровопотери ее одной мне будет маловато. Уступите мне печенку Гейла?»
Леди Джиллиан сурово поджала губы и отрицательно покачала головой.
- Прости, но в этой просьбе я вынуждена отказать. Его печень и все отрывающиеся части уже обещаны леди Анделл.
А любимая фрейлина принцессы так выразительно и совершенно неподобающе оскалилась, что я поняла: просить ее о подобной любезности – попросту бесполезно.
Но за то, что Ее Высочество снова улыбается, она будет выгрызать эту печенку очень медленно и со вкусом.
А потом – всенепременно поделится подробностями.
Я так и не поняла, как он вообще ухитрился добраться до капсулы.
Его Высочество, скандальный Безымянный принц Ирейи, теперь обожаемый своим народом больше, чем когда-либо, появился на пороге инкубаторного бокса только спустя три недели после аварии – и был, разумеется, неотразим. Любое зеркало треснуло б, пытаясь вместить в себя все то впечатление, которое производил несравненный Третий.
С заляпанной клюки грязи натекло даже больше, чем собственно с принца; доктор Шеллрайн заставил-таки Дориана надеть бахилы, но, кажется, гораздо уместнее было бы поставить Его Высочество в поддон и пустить кататься по капсуле в свое удовольствие.
Хромым на болотах не место. Третий рисковал в полной мере прочувствовать эту простую истину на собственной шкуре – если бы не пара хмурых телохранителей, постеснявшихся ломиться во внутренние помещения капсулы. Судя по всему, теплая компания по дороге развлекалась тем, что поочередно ныряла во все подвернувшиеся бочаги и спасала друг дружку по мере возможностей.
Зато инициатор столь сомнительного квеста улыбался так, что у меня, вопреки всякой логике, вдруг стали ватными коленки и напрочь вылетела из головы заранее заготовленная речь про то, что, хоть Джилл и была неподражаема, когда передавала Его Величеству мою просьбу, принц ни в коем случае не обязан и дальше рисковать своей шкурой.
Он ей уже рискнул – одним только решением притащиться в капсулу, не долечившись.
- Кейли, - Его Высочество улыбнулся еще шире и сделал шаг вперед, но своевременно задумался и, потратив секунду на осмотр себя, любимого, остался на месте. – Господин Шеллрайн сказал, что к тебе вернулся голос…
- Ну, это он погорячился, - хрипло прошептала я и, наплевав на неотразимость принца, обняла его сама.
Третий обнял меня – одной рукой, не без труда перенося вес с левой ноги на клюку, - и уткнулся носом в мою макушку. Внешне его усталость была совершенно незаметна, но я поспешила отстраниться и повелительно кивнуть на свободный стул.
Его Высочество упрямо дождался, пока я усядусь на соседний, и только потом тяжело рухнул, куда велено, с нескрываемым блаженством вытянув ноги.
- Что ж, в оперные дивы тебя пока не возьмут, - констатировал он и без того очевидный факт. – Но, по большому счету, это и не страшно. Мне так много нужно тебе сказать... я даже не знаю, с чего начать, - с неуверенным смешком сознался принц.
Я внутренне напряглась.
Одно дело – если бы мне пришлось его убеждать, что он ничем мне не обязан. Его Высочество и без того обеспечил мне лучшее лечение, какое я только могла получить во всем Альянсе, и тем самым спас и мою жизнь, и жизнь моего ребенка; полностью оплатил и аренду инкубатора, и вынужденный простой челнока – а такие суммы не то что простому космодиспетчеру, они и королевским целителям с частной практикой не снились! Кроме того, капсулу по-прежнему охраняли, хотя с момента ареста Гейла ди Гаттри ничего не происходило, - правда, теперь усилиями подчиненных Рино, которых он проверял (и регулярно третировал) лично.
А вот если все это было лишь попыткой откупиться…
Впрочем, не могу не признать, что вышло более чем щедро. И рассчитывать на большее… он по-прежнему принц. Третий наследник престола Ирейи. Его Величество хоть и проглотил мою просьбу об исключении ребенка из матримониальных планов Ариэни, но семейный совет так и не провел.
- Начинай с худшего, - обреченно прохрипела я.
- Хорошо, - тяжело вздохнул принц. Я ожидала, что он потупится, но Его Высочество упрямо не отводил взгляда. – Сознаваться в этом несколько унизительно, - помедлив, признался Третий, и я отчетливо поняла, что сейчас прозвучит «но». И не ошиблась. – Но я не в состоянии соблюсти некоторые требования этикета.
Я успела прикусить губу и призвать на помощь всю свою гордость, когда этот титулованный паршивец сознался:
- Правую ногу пока нельзя сгибать, - и протянул мне вычурную ювелирную коробочку.
Некоторые мотивы в ее отделке показались мне подозрительно знакомыми, так что хватать предложенное я поостереглась.
- Его Величество отказался проводить семейный совет, - несколько напряженно сообщил Третий. – Мой титул остается за мной. Но, поскольку леди Джиллиан, как выяснилось, играет в придворные игры, пожалуй, даже лучше своего тайного воздыхателя… папа сказал, что, по всей видимости, то, чего я так рьяно добиваюсь, для меня действительно важно.
- Что-то мне подсказывает, что формулировка была несколько иной, - пробурчала я еле слышно. Это вырвавшееся у него «папа» говорило само за себя.
- Разумеется, - невозмутимо кивнул принц. – Оригинальная формулировка была длиннее на полчаса и включала прочувствованную нотацию о расстановке приоритетов, не подобающей наследнику престола. Пришлось возразить, что в наследники я как раз и не мечу… как бы то ни было, я по-прежнему принадлежу к Ариэни, но выбыл из числа достойных партий. Тем не менее, я искренне надеюсь, что тебя не остановит мое положение при дворе.
Прозвучало весьма двусмысленно.
Именно оно меня и останавливало – но потому, что было слишком высоким. Даже для дамы Кейли ри Кэнвилл, баронетессы Хоули-Ран, будь она хоть тридцать раз фрейлина иринейской принцессы.
Хапнутый неделю назад титул и кое-как прочитанная книга по этикету никак не делали меня равной. Чтобы занять место подле обожаемого третьего принца, мне придется вылезти из собственной шкуры – и еще не раз.
Но в соседнем боксе, в цветном кубике юного великана, подрастала отличная мотивация не только самой вылезти, но и остальных вытряхнуть.
- Дама Кейли, - с убийственной серьезностью сказал Его Высочество. – Окажете ли Вы мне честь стать моей женой?
Память робко вякнула что-то по поводу свидетелей помолвки. И заткнулась, прикинув количество народу в дежурке.
Тяжелый фамильный перстень третьего наследника престола повис на суставе пальца, прозрачно намекая, что Его Высочество встрял на услуги ювелира: если не закатывать древнее украшение, то хоть цепочку под него заказать.
- Придется тебя откормить, - сделал свой вывод принц.
Я бледно усмехнулась. В голове устроили бешеную пляску традиционные ирейские свадебные увеселения, неправильные глаголы, правила этикета и очень точное и меткое определение слова «мезальянс», высказанное как-то леди Джиллиан: брак, который кажется неравным людям, не вступившим в него.
Что-то мне подсказывало, то план Его Высочества сэкономить на ювелире обречен на провал.
- Я люблю тебя, - запросто сознался Его Высочество и прижал дважды окольцованную руку к губам. Но, не успела я растаять на месте, как он коварно поинтересовался: - Первое июля тебя устроит?
Я прикинула, сколько всего нужно выучить и организовать, тихо ужаснулась, запаниковала – и ляпнула:
- Устроит.
Посольство в связи с визитом высоких гостей охранялось так, что мышь не проскочила бы – не то что целый агент спецкорпуса. Зато его старший брат благодаря статусу придворного служащего мог беспрепятственно разгуливать где хотел, обеспечивая «сухаря» свежими сплетнями и новостями. Наверняка и подход к госпоже Алливи нашел именно он.
А идиотская накладка, когда Гейл попытался опоить меня белокрыльником, а Темер – использовать, чтобы подобраться ближе к принцу, объяснялась тем, что с графом агент больше не контактировал. Да и в принципе был достаточно зол на него, чтобы, когда Его Сиятельство отчаялся отомстить принцу и решил попросту его пристрелить от отчаяния, лично поймать исполнителя в надежде, что тот сдаст нанимателя с потрохами.
Но прощать женщину, из-за которой Его Высочество изменил своей сиятельной супруге, ди Гаттри не собирался. Он по-прежнему хотел меня убить. Даже нашел отличный яд, выключивший дежурных лучше любого удара тупым предметом по голове, и бесследно растворившийся уже к приезду внушительных господ под командованием хмурого заместителя Рино.
Гейл все просчитал: и что Его Высочество задержится, и что преданный напарник Таррет сумеет разбить автофлакс так, чтобы принц угодил в больницу, и что все врачи окрест немедля рванут спасать жизнь третьего наследника престола Ирейи… но не учел, что лорд асессор в приступе трудоголической ломки (или просто от обострения общей паранойи) оставил дверь своего бокса приоткрытой – и расслышал писк в диспетчерской.
Леди Анделл безмолвным изваянием застыла у двери. Принцесса молча стояла, положив ладонь на крышку инкубатора. Тот заговорщически подмигивал ей ярко-зеленым индикатором температуры и давления.
Она ведь винит во всем себя, неожиданно сообразила я. Ее Высочество уверена, что должна была заметить недвусмысленный интерес агента гораздо раньше – до того, как он перерос в маниакальную идею заполучить в личное пользование младшую дочь семьи, которую поклялся защищать.
Леди Джиллиан считала, что виновата и в том, что ее бывший муж до сих пор не может встать после аварии, и в том, что его ребенок будет расти в инкубаторе, а ее собственный – мертв. В том, что Рино ранен, и в том, что медицинская капсула со всем персоналом застрянет на Иринее на долгие тридцать восемь недель. И даже в том, что я не могу обвинить ее во всем этом вслух.
Но главное… когда она попалась с любовником, миллиарды людей затаили дыхание. Обойдется ли? Проглотит ли Ирейя такое оскорбление? И если нет – то во что выльется ее месть?
Тысячи внезапно расторгнутых договоренностей, сорванных сделок. Миллионы испуганных – не за себя – матерей. Приведенные в повышенную боевую готовность космические армады. Сотни вмиг поседевших дипломатов, контактеров, агентов.
Из-за нее.
Из-за того, что она позволила себе быть любимой, счастливой и бездумной. Каких-то пару недель.
И ее не осадить отрезвляющим вопросом: «Не много ли ты на себя берешь?». Потому что теперь, после развода, леди Джиллиан ди Морвейн – снова четвертая наследница престола Иринеи, и она берет на себя ровно столько, сколько должна.
Черт подери, ей всего лишь двадцать два! Много ли разумных решений я принимала в ее возрасте?! Но… не мне определять меру ответственности для принцессы. Все, что я могу сейчас сделать для леди Джиллиан – отвлечь, не дать ни малейшего повода думать, что я в чем-то ее виню.
Любовь порой принимает омерзительные, пугающие формы. Мне ли не знать?
Я снова потянулась к планшету. Леди Джиллиан обернулась на стук пальцев – и была немедленно огорошена сообщением:
«Есть еще два момента.
Я знаю, что вы не религиозны, да и себя не могу причислить к набожным людям. Но, подозреваю, моему ребенку в жизни понадобится любая помощь, какую только можно получить… словом, вы согласитесь быть его крестной?»
Она молчала, но рука на крышке инкубатора лежала уже иначе. Не робко, изучающе, а как-то покровительственно и даже властно.
А сейчас Ее Высочество еще и прикинет, что приключится с физиономией короля Ирейи, если четвертая принцесса Иринеи открыто выступит на стороне этого ребенка, да от своего имени, а не просто передавая мою просьбу…
О да, от такого хода выиграют все, кроме собственно Его Величества. Леди Джиллиан получит чудесный повод пустить сплетню, что она разрушила собственный брак, потому что не могла видеть, как мучается от своей тайной любви безоглядно обожаемый Безымянный принц. А мы с Третьим и ребенком обретем хоть и призрачную, но поддержку иринейского престола.
После этого королю все-таки придется проглотить наш брак. Что бы он по этому поводу ни думал.
Мой ребенок не будет бастардом.
- А ты знаешь, о чем просить, - не удержавшись, рассмеялась леди Джиллиан. – Как наверняка знаешь, что я ни за что не откажусь. А какой второй момент?
Я конфисковала у нее планшет и, резко посерьезнев, набрала:
«Его Высочество обещал мне, что позволит мне лично выгрызть печень Темера ри Кавини. Но я тут подумала и пришла к выводу, что после такой кровопотери ее одной мне будет маловато. Уступите мне печенку Гейла?»
Леди Джиллиан сурово поджала губы и отрицательно покачала головой.
- Прости, но в этой просьбе я вынуждена отказать. Его печень и все отрывающиеся части уже обещаны леди Анделл.
А любимая фрейлина принцессы так выразительно и совершенно неподобающе оскалилась, что я поняла: просить ее о подобной любезности – попросту бесполезно.
Но за то, что Ее Высочество снова улыбается, она будет выгрызать эту печенку очень медленно и со вкусом.
А потом – всенепременно поделится подробностями.
Эпилог
Я так и не поняла, как он вообще ухитрился добраться до капсулы.
Его Высочество, скандальный Безымянный принц Ирейи, теперь обожаемый своим народом больше, чем когда-либо, появился на пороге инкубаторного бокса только спустя три недели после аварии – и был, разумеется, неотразим. Любое зеркало треснуло б, пытаясь вместить в себя все то впечатление, которое производил несравненный Третий.
С заляпанной клюки грязи натекло даже больше, чем собственно с принца; доктор Шеллрайн заставил-таки Дориана надеть бахилы, но, кажется, гораздо уместнее было бы поставить Его Высочество в поддон и пустить кататься по капсуле в свое удовольствие.
Хромым на болотах не место. Третий рисковал в полной мере прочувствовать эту простую истину на собственной шкуре – если бы не пара хмурых телохранителей, постеснявшихся ломиться во внутренние помещения капсулы. Судя по всему, теплая компания по дороге развлекалась тем, что поочередно ныряла во все подвернувшиеся бочаги и спасала друг дружку по мере возможностей.
Зато инициатор столь сомнительного квеста улыбался так, что у меня, вопреки всякой логике, вдруг стали ватными коленки и напрочь вылетела из головы заранее заготовленная речь про то, что, хоть Джилл и была неподражаема, когда передавала Его Величеству мою просьбу, принц ни в коем случае не обязан и дальше рисковать своей шкурой.
Он ей уже рискнул – одним только решением притащиться в капсулу, не долечившись.
- Кейли, - Его Высочество улыбнулся еще шире и сделал шаг вперед, но своевременно задумался и, потратив секунду на осмотр себя, любимого, остался на месте. – Господин Шеллрайн сказал, что к тебе вернулся голос…
- Ну, это он погорячился, - хрипло прошептала я и, наплевав на неотразимость принца, обняла его сама.
Третий обнял меня – одной рукой, не без труда перенося вес с левой ноги на клюку, - и уткнулся носом в мою макушку. Внешне его усталость была совершенно незаметна, но я поспешила отстраниться и повелительно кивнуть на свободный стул.
Его Высочество упрямо дождался, пока я усядусь на соседний, и только потом тяжело рухнул, куда велено, с нескрываемым блаженством вытянув ноги.
- Что ж, в оперные дивы тебя пока не возьмут, - констатировал он и без того очевидный факт. – Но, по большому счету, это и не страшно. Мне так много нужно тебе сказать... я даже не знаю, с чего начать, - с неуверенным смешком сознался принц.
Я внутренне напряглась.
Одно дело – если бы мне пришлось его убеждать, что он ничем мне не обязан. Его Высочество и без того обеспечил мне лучшее лечение, какое я только могла получить во всем Альянсе, и тем самым спас и мою жизнь, и жизнь моего ребенка; полностью оплатил и аренду инкубатора, и вынужденный простой челнока – а такие суммы не то что простому космодиспетчеру, они и королевским целителям с частной практикой не снились! Кроме того, капсулу по-прежнему охраняли, хотя с момента ареста Гейла ди Гаттри ничего не происходило, - правда, теперь усилиями подчиненных Рино, которых он проверял (и регулярно третировал) лично.
А вот если все это было лишь попыткой откупиться…
Впрочем, не могу не признать, что вышло более чем щедро. И рассчитывать на большее… он по-прежнему принц. Третий наследник престола Ирейи. Его Величество хоть и проглотил мою просьбу об исключении ребенка из матримониальных планов Ариэни, но семейный совет так и не провел.
- Начинай с худшего, - обреченно прохрипела я.
- Хорошо, - тяжело вздохнул принц. Я ожидала, что он потупится, но Его Высочество упрямо не отводил взгляда. – Сознаваться в этом несколько унизительно, - помедлив, признался Третий, и я отчетливо поняла, что сейчас прозвучит «но». И не ошиблась. – Но я не в состоянии соблюсти некоторые требования этикета.
Я успела прикусить губу и призвать на помощь всю свою гордость, когда этот титулованный паршивец сознался:
- Правую ногу пока нельзя сгибать, - и протянул мне вычурную ювелирную коробочку.
Некоторые мотивы в ее отделке показались мне подозрительно знакомыми, так что хватать предложенное я поостереглась.
- Его Величество отказался проводить семейный совет, - несколько напряженно сообщил Третий. – Мой титул остается за мной. Но, поскольку леди Джиллиан, как выяснилось, играет в придворные игры, пожалуй, даже лучше своего тайного воздыхателя… папа сказал, что, по всей видимости, то, чего я так рьяно добиваюсь, для меня действительно важно.
- Что-то мне подсказывает, что формулировка была несколько иной, - пробурчала я еле слышно. Это вырвавшееся у него «папа» говорило само за себя.
- Разумеется, - невозмутимо кивнул принц. – Оригинальная формулировка была длиннее на полчаса и включала прочувствованную нотацию о расстановке приоритетов, не подобающей наследнику престола. Пришлось возразить, что в наследники я как раз и не мечу… как бы то ни было, я по-прежнему принадлежу к Ариэни, но выбыл из числа достойных партий. Тем не менее, я искренне надеюсь, что тебя не остановит мое положение при дворе.
Прозвучало весьма двусмысленно.
Именно оно меня и останавливало – но потому, что было слишком высоким. Даже для дамы Кейли ри Кэнвилл, баронетессы Хоули-Ран, будь она хоть тридцать раз фрейлина иринейской принцессы.
Хапнутый неделю назад титул и кое-как прочитанная книга по этикету никак не делали меня равной. Чтобы занять место подле обожаемого третьего принца, мне придется вылезти из собственной шкуры – и еще не раз.
Но в соседнем боксе, в цветном кубике юного великана, подрастала отличная мотивация не только самой вылезти, но и остальных вытряхнуть.
- Дама Кейли, - с убийственной серьезностью сказал Его Высочество. – Окажете ли Вы мне честь стать моей женой?
Память робко вякнула что-то по поводу свидетелей помолвки. И заткнулась, прикинув количество народу в дежурке.
Тяжелый фамильный перстень третьего наследника престола повис на суставе пальца, прозрачно намекая, что Его Высочество встрял на услуги ювелира: если не закатывать древнее украшение, то хоть цепочку под него заказать.
- Придется тебя откормить, - сделал свой вывод принц.
Я бледно усмехнулась. В голове устроили бешеную пляску традиционные ирейские свадебные увеселения, неправильные глаголы, правила этикета и очень точное и меткое определение слова «мезальянс», высказанное как-то леди Джиллиан: брак, который кажется неравным людям, не вступившим в него.
Что-то мне подсказывало, то план Его Высочества сэкономить на ювелире обречен на провал.
- Я люблю тебя, - запросто сознался Его Высочество и прижал дважды окольцованную руку к губам. Но, не успела я растаять на месте, как он коварно поинтересовался: - Первое июля тебя устроит?
Я прикинула, сколько всего нужно выучить и организовать, тихо ужаснулась, запаниковала – и ляпнула:
- Устроит.
