– Да нет... Ну не может же быть. Он...
– Кто он? Лиска, у тебя крыша едет от снов. Кончай...
Та лишь отмахнулась. Потом, подойдя к человеку у стены, присела перед ним на корточки и потрепала его за плечо.
– Эй... Что с тобой? Тебе плохо? Ты хоть живой?
Мужчина поднял голову.
– Какого хера? Что нужно, блядь?
Рыжая отшатнулась, сев на тротуар.
– Господи, ты...
Страшно изуродованное лицо. Ощущение такое, как будто его изрезали ножами, а потом сшили на скорую руку. На месте правого глаза шрам.
– Лиска, это же... Он что-ли? Слышь, ты вобще кто и чего? Мы на районе всех знаем?
Рыжая только поморщилась.
– Самурайка, да прекрати ты хуйней страдать.
Тем временем человек, прищурясь внимательно посмотрел на девчонок, и неожиданно, застонав, схватился за голову.
– Сука, больно...
– Ты что?
– Я вспомнил. Я же вас во сне видел. Двоих. И там вроде еще помладше рыжая была, и парень какой-то...
– Слушай, это он про...
– Черт... Понимаешь тут какая фигня... Мы же тебя тоже во сне видели. Все одновременно, прикинь. Слушай, а имя у тебя хоть есть?
– Азад. Вроде бы.
– Это что имя у тебя такое странное?
– Нет. Позывной.
– Ну допустим. А меня Алиса зовут. Лиска. Ее Мику или Самурайка. Знаешь, давай мы тебя Седой будем звать, не обидишься? Слушай, а ты вообще как здесь оказался? Откуда?
Седой зажмурился, потом выдохнул.
– Из «Лесного». Помню ведь.
Алиса снова отшатнулась.
– Во бля... Ну... Мику ты слышала?
Та пожала плечами.
– И что такого особенного в этом?
– Ты совсем что-ли? Не знаешь что такое «Лесной»?
Мику почесала лоб.
– Вроде слышала от родителей, что это санаторий какой-то.
Алиса в ответ покрутила пальцем у виска.
– Микуся, ты дура. Знаешь? В этот санаторий путевки в профкоме не дают. Это... Как я слышала. Закрытый военный госпиталь. Вроде бы. Точно никто не знает. Охраняемая зона. И говорят о нем только шепотом, на кухнях. Понимаешь или нет, какая хрень.
Мужчина тем временем порылся во внутренних карманах куртки. С удивлением посмотрел на вытащенную пачку денег. Мол, откуда взялись? Потом достал потрепанный листок бумаги.
– Это что? Дай глянуть.
Алиса повертела в руках листок.
– Не хрена не поняла. Не по русски написано. Не по английски. Женьку бы сюда, она языки знает.
– Дай сюда.
– Да не на японском.
– Да давай я посмотрю.
– Это латынь. Похоже типа выписка из истории болезни. Вон видишь, печать и подпись, только неразборчиво.
– И что там ему написали?
– Ну, как я поняла... После тяжелого ранения и контузии страдает частичной амнезией. Вроде как потерей памяти.
– А дом то у тебя есть? Ну...
Мужчина сделал вид, что улыбнулся.
– Наверно, только...
Потом, хмыкнув, посмотрел на свои руки и снова улыбнулся.
Мику, присевшая рядом, вгляделась в него и, неожиданно ойкнув, потянула подругу назад.
– Ты чего? – удивилась Алиса.
– Того, бля. Слушай, может пойдем? Мне что-то с ним стремно стало. Без памяти, без... Крезанутый какой-то. Ты руки его видишь?
– Вроде костяшки на кулаках сбитые и... И, черт, кровь? Слышь, Седой, ты помахался с кем-то недавно? А кровь? Мочканул что-ли кого? Только честно давай.
Тот лишь пожал плечами.
– Не помню, наверно нет. Только откуда деньги? Раньше вроде не было. Знаете что, девчонки, вы идите куда шли. Поговорили и ладно. А я посижу, да может вспомню.
Седой прикрыл глаз и простонал, обхватив голову.
– Вот только башка болеть начинает когда вспомнить пытаюсь. – он махнул рукой. – А вы идите. Зачем я вам сдался?
Алиса только помотала головой.
– Вот еще. Мику, его же оставлять нельзя.
Та почесала лоб.
– Нельзя. Точно менты загребут. И сны опять же эти... Ох... – она, выдохнула, закусив губу. – И что же они с тобой сделали? Что они сделали с тобой, ронин. Они ведь отобрали у тебя все. Все... Имя, прошлое, память... Отдав взамен только боль.
Мику тяжело вздохнула.
– А ведь они наверно думают, что сломали тебя как ломали других. Да?
– Нет.
Алиса погладила Седого по руке, потом дотронулась до его изуродованной щеки . В ее глазах неожиданно блеснули слезинки.
– Где же ты был, чтобы вот так? Где?
– В аду.
« Не отправленные письма, как испуганные птицы в силках
Ломали крылья, пропадая в почерневших лесах,
Старуха выносила мертвых на костлявых руках,
Живые теряли разум, заглянув ей в глаза.
Мы стояли по горло в трясине, улыбаясь весне,
Мы глохли от взрывов, мы видели вещие сны,
Мы сжигали деревни, и плавилось солнце в огне,
Мы знали слишком много такого, чего знать не должны.»
– Вот что. Пойдем домой. Давай. Это неправильно, плохо когда человек без дома, без... Я знаю. Знаю. Микуся что скажешь?
– А Костя?
– Разберемся.
– Тогда... Слушай Седой. Тут вот такой расклад. Может мы под это дело вина возьмем? Типа за знакомство и все такое.
– Микуся, ты... Ты совсем ебанулась?
Та пожала плечами.
– А что? Нет, ты не думай, это не развод какой. У нас тоже прайсы есть, если Лиска их не посеяла. Скооперируемся, типа. И да... Впишем, не волнуйся.
Седой прищурился.
– Уговорили. Сколько нас там будет? Ну то есть сколько вина брать?
– Пьющих, с тобой, четверо.
Тот достал деньги, пересчитал.
– Нормально, должно хватить. – встал, закинул рюзак за спину. – Пошли. А то сидеть надоело.
А мимо проходили люди, не обращая на них никакого внимания. Лишь немногие оборачивались, презрительно косясь на странного мужика в застиранной «горке», идущего с двумя девчонками.
«Но мы отравлены дурью, мы чужие на этом пиру.
Эти марши оркестров, фейерверки помпезных ракет,
Эти флаги с гербами, реющие на ветру,
Это наша страна, которой до нас дела нет.»
...– Сигарет надо еще взять. И папирос пачку.
– Зачем?
– Ну, видишь ли. Микуся у нас папиросы курит.
– Да не курю я. А что, осталось думаешь?
– А то.
– АААААААА!
– Блин, Самурайка, ты еще громче ори. Чтобы ментов кто-нибудь догадался позвать.
– Да ладно.
В вино-водочном отделе Алиса протиснулась к прилавку и помахала рукой продавщице.
– Тетя Рая!
По другую сторону прилавка, женщина средних лет раздраженно посмотрела на нее.
– Лиска! Не дам. Сколько можно.
– Да не мне. – Алиса показала на Седого. – Ему.
– Ему? Слышь, что-то я тебя покарябанного раньше не видела. Вы где его нашли? Ладно, не мое дело. Мужик, в очередь вставай.
– Что брать будешь?
Седой ненадолго задумался.
– Давай шесть «Массандры», гуляем. Блок «Интера» и пачку «Казбека». Сколько с меня? Девчонки, принимайте, у меня две руки.
Наконец купленное было аккуратно упаковано в сумку и рюкзак.
– Все?
Алиса приложила палец ко лбу.
– Нет конечно. Самое главное чуть не забыли. Где тут...
– Дайте пожалуйста две бутылки лимонада, вот те пирожные и пачку чая. Спасибо.
Перехватив недоуменный взгляд Седого, Алиса с Мику одновременно пожали плечами.
– Да это... Сам увидишь. Пошли.
... Обычная пятиэтажка. Дворик с песочницей, качелями, играющими детьми и бабушками, сидящими на скамейке у подъезда. Проходя мимо, Мику вежливо поздоровалась.
– Добрый день.
Старухи подозрительно покосились на мужчину.
– Вы кто?
– Да это дальний родственник костин. Вот приехал.
– Здравствуйте.
– А зовут вас хоть как?
– Азад.
– Здравствуйте. Родственник, значит. Ну это ладно. Может быть хоть за вами присмотрит. А то...
– Ох, а что же с лицом у вас? Смотреть страшно.
– Да... Несчастный случай на работе. Авария...
– И надолго вы к нам?
– Как получится.
Лиска потянула его за собой.
– Пошли. Извините, дома ждут.
... Алиса открыла дверь квартиры на пятом этаже.
– Мы дома.
Их встретил высокий парень с длинными черными волосами, одетый в темную спортивную майку и такие же мешковатые штаны.
– Девки... Вас только за смертью посылать. – он перевел взгляд на Седого. – А это кто?
– Да вот, как-то получилось, что... Короче он...
Запахло скандалом.
– Я что-то не въехал. – парень недобро сощурился. – Слышь мужик, ты какого хера сюда приперся? Я тебя не знаю. Ты зачем пришел? Что тут потерял? И на девок не вали... А вы? Делать вам нечего, только с улицы всяких приводит? Что еще за... Мужик, ты все понял?
Седой равнодушно посмотрел на парня, пожал плечами и хотел уже было повернуться к входной двери чтобы выйти. Алиса остановила его.
– Стоять. – она толкнула черноволосого к стене. – Ах ты ж, сука... Не знает он. Не знает. Братик, тебе напомнить как ты кричал когда его во сне увидел? Напомнить? Мику...
– А я чего? Может он мозги посеял, охуевший наш... Может он ебанулся нечаянно, может подкурить успел... Я же не в курсе, что он без нас тут делал. Тоже мне, на измену сел.
Тем временем из комнаты в коридор вышла рыжая девочка лет двенадцати.
– А вы чего тут кричите и ругаетесь еще? Да еще с матерками. Фу...
Она перевела взгляд на Седого.
– Ой, дядька. Я тебя знаю, ты же из сна пришел. Точно ведь. А как это? И страшный еще...
– Прости, что напугал.
Девочка только шмыгнула носом.
– Да я может и не сильно напугалась. Просто неожиданно, вот. А тебя как хоть тогда зовут?
– Азад.
– А меня Уля. А ты как нас нашел? А они, что на тебя ругались? А зачем?
Парень тем временем отстранил Алису в сторону и вздохнул.
– Прекрати, давай. Черт... И не на измене я. Ну да, он это. Помню я. Просто... Сама ведь знаешь.
– Ты мне стрелки не переводи и заканчивай тут. Борзеть, ты, перед другими будешь, понял? Все, проехали. – она повернулась к Седому. – Ты его извини уж...
Черноволосый снова вздохнул.
– Действительно, некрасиво получилось, ведь. Дурак я, что не допер сразу-то. – он протянул мужчине руку. – Наехал не по делу. Прости и давай знакомиться что-ли. Меня Костя зовут, можно Апач.
Мику, облегченно выдохнув, сняла с Азада рюкзак и, отдуваясь понесла его на кухню.
– Тяжелый, сука, ведь. Ты чего туда напихал? Костя, помоги разобрать.
Алиса тем временем повернулась к Ульяне.
– Спасибо, выручила. А ты есть хочешь?
Та помотала головой.
– Нет. Я уже хорошо кушала.
– Вот и ладно. Можешь пирожное взять и...
Ульянка только зашмыгала носом.
– Знаю. Я пошла. Микуся! Где мои пирожные?
– Контрольная у нее в понедельник. По математике. А она ее не очень.
Седой, повесив куртку, удивленно осмотрелся.
– А взрослые где?
Алиса хмыкнула.
– А вот нету. И ведь почему-то все поначалу удивляются. Ну то есть... В геологической экспедиции они. Мы тут типа сами управляемся. Нет ну Микусина мама иногда заходит. Ольга... И короче, ты на бразера не обижайся. Не со зла он.
– Да нормально все. Руки можно помыть?
– Конечно. Вот как Ульянка только кровь у тебя не заметила? Крику бы было...
– А полотенце?
– Возьми мое, там буква А вышита.
Умывшись, Седой вышел на кухню.
– Слушай, извини, что в твоем бэге пошарились. Там вещи какие-то были. Завтра уже определим, а сейчас давай за стол. Стынет все.
Костя задумчиво посмотрел на Азада.
– Да, а что там у тебя за найф? Охотничий что-ли?
– Боевой.
– Круто, блин.
Мику недовольно махнула рукой.
– Прекращайте. А ты... Еще бы автомат с собой прихватил.
– Извини, в другой раз обязательно.
Наконец сели, разлили вино. Алиса подняла стакан.
– Ну, типа, за встречу и за все хорошее. Седой, ты хавать наверно хочешь? Мику, подложи ему. И хлеба.
Повторили. Еще... Покурили...
Когда пустая бутылка отправилась под мойку, Мику с интересом посмотрела на Костю.
– Апач... Кстати о птичках, а ты заметил, что у нас есть папиросы? Только не говори, что не осталось.
– А птички тут причем?
– Для красоты, бля.
– Да понял я. Подвинься, дай пройти.
На кухню он вернулся с целлофановым пакетиком.
– Вот. А кто сделает?
Азад протянул руку.
– Дай-ка... Если конечно не забыл как это делается.
Пододвинув пепельницу, он вытряс в нее табак из папиросы и забил косяк.
– Кто взрывать будет?
– Ты мастырил, ты и взрывай.
– Форточку только откройте, а то весь флэт провоняет.
«Твоя мать отдает мне свой сладкий чай,
Но отвечает всегда о другом,
А отец считает свои ордена
И считает меня врагом.
И в доме твоем слишком мало дверей и все зеркала кривы.
Так не плачь обо мне когда я уйду стучаться в двери травы.»
Седой щелкнул зажигалкой и, улыбнувшись, выпустил клуб дыма.
– Хорошая дурь.
Затянулся еще раз и протянул косяк парню.
– Возьми.
– Костя, а вдуй мне.
– Сейчас, сделаю.
И паровозик пых-пых-пых...
– Лиска, держи.
– Азад, тебе паровоз пустить?
– Спрашиваешь...
Тем временем на кухню вышла Ульянка и сердито оглядела компанию.
– Сидите, да...
– Ты чего?
– Того. Вы тут опять обдолбанные, а у меня задачка не решается. А в понедельник контрольная. А вам пофиг. Вот.
– Улька... Ты где таких слов нахваталась?
– От вас конечно. Тоже мне.
Азад повернулся к девочке.
– А что за задачка, пойдем посмотрим?
Та лишь вздохнула.
– Она сложная. Про два поезда. Ну... ладно, пошли. Может поможешь.
Когда они ушли, Алиса удивленно заметила.
– Странно это. Ульянка же обычно кроме... короче к взрослым не идет. А тут... Как будто бы...
Посидели еще. Открыли вторую бутылку.
– Что-то долго они там.
Неожиданно из комнаты раздался восторженный детский крик.
– ААААА! ЗДОРОВО!
– Понравилось?
– А ТО! ДАВАЙ ЕЩЕ!
– Хватит на сегодня. Остальное завтра.
Алиса обеспокоенно посмотрела на Мику.
– Слушай, это что сейчас было? Костя, глянь, чего они там.
Тот уже начал было вставать из-за стола, когда на кухню вышла довольная Ульянка, таща за руку Азада.
– Уля, ты чего кричала на весь подъезд?
– Мы задачку решили. Там надо было разделить... и игрек еще. вот.
Седой сел на свой стул, Ульяна тут же залезла к нему на колени.
– Чай хочу. И кушать.
Мику сделала ей бутерброды, протянула тарелку.
– Лиска, а чего тебя на стремаки пробило?
– Не знаю, забудь. Давайте лучше еще выпьем. За математику, блин.
За окнами начало уже темнеть... Слово за слово, стакан за стаканом и третья бутылка отправилась под мойку. Ульянка внезапно откинулась на Азада и захрапела.
– Ты чего?
– Уля спать хочет.
Алиса, глядя на нее, зевнула.
– Может и правильно. Мику ты...
Та лишь помотала головой.
– Точно. Что-то я тоже вырубаюсь. Хорошая дрянь была. Да и вайн...
– Короче. – Алиса встала из-за стола. – Азад, неси Улю в зал. Уложите ее спать, а мы тут приберемся немножко.
В зале Костя раздвинул диван, застелил постельное белье.
– Давай, укладывай. Да халат с нее сними.
Он посмотрел на мужчину и хмыкнул.
– Ты что, не разу детей спать не укладывал? Привыкнешь, однако.
Потом повернулся к вошедшим в комнату девчонкам.
– Убрались уже?
Алиса прожевав, кивнула.
– Ага.
– Тогда давайте спать. И это, ночью к холодильнику не бегать. Самурайка, бля... К тебе относится. Твои пробивки на хавчик... В дверь скоро пролазить не будешь.
Мику только обиженно засопела.
– Да ты... Ты... А... – и неожиданно кивнула. – Ладно, попробую.
– Тогда пошли ложиться.
