Тот опустился на стул.
– Сигарету дай. Короче... Ульянка дочь Советова, ну того самого.
Один из блатных удивлено хмыкнул.
– Тот что из обкома типа? Я вроде в газете помнится о нем читал... А что за байда, бля...
– Год назад он Улю на улицу выгнал, дочку свою... Типа мешала она ему. И это еще не все. Налей. Говорить?
– Говори.
– Изнасиловал он ее. И выкинул как... Понимаете? Поэтому и ссытся она, и взрослых шугается... И сейчас испугалась. Медведь, стоп, не надо. Слышишь...
Громила, зарычав, грохнул кулаками по столу.
– Убью тварь.
– Тихо Мишаня, успокойся. Держите вы его.
– Она же ребенок еще, братва... Да что же...
Один из блатных поднял руку.
– Вопросы есть.
– Говори, Крест.
– Что с этой мразью сейчас? Присел он, где, как, что? Если еще живой, то почему? Может люди просто не знают, не в курсе? Все бывает.
Конь только скривился.
– Присел. В своем кабинете, в теплом кресле. Не поняли? Власть он... Власть. Из тех кому все можно. ВСЕ МОЖНО. Ничего ему не было, да и кто узнал бы. А узнали бы... Кто девчонке-малолетке что на улице живет поверит. Такой вот расклад.
– Подожди, а что делать-то? Ульянка нам ведь не чужая, знаешь.
– Да не в этом суть. Такой беспредел... Конь, что думаешь?
Тот посидел, прикрыв глаза, выдохнул.
– А вот что я думаю. Если это государство не хочет или не может эту сволочь за жопу взять и наказать по своему закону... – он помолчал. – Значит тогда мы его судить будем. И за Ульянку, и за все. По нашим законам, по понятиям. А теперь, братва, скажите, что полагается за подобное? Хмурый?
– Сам знаешь ведь, смерть. Что спрашивать?
Конь обвел взглядом, сидевших за столом.
– Адвокаты будут? Значит решили.
– Подожди. Это понятно. Правильно конечно. Только как ты его кончать будешь. У него же охрана поди, бля... Он же кум.
– Ну, давайте вот что. Зарубочку сделаем себе. А как случай представится, кому масть пойдет, тот его и пришьет. А конвой дело десятое. Тихий, ты сказать хотел?
– Я думаю, что братве надо маляву послать. Чтобы люди знали и чтобы непоняток потом не было. Дело ведь серьезное.
– Конечно. Хмурый, займись. Объясни что, как и за что. Ну раз решили...
Встав, Конь подошел к кухне, открыл дверь.
– Выходите давайте. И за стол. Есть поди хотите. Пустите девчонок.
Ульянка испуганно выглянула из-за спины Алисы.
– Ой...
Один из блатных хлопнул Медведя по плечу.
– Слышь, извинись перед Улей раз накосячил. Нехорошо, да...
– Давай...
Громила только кивнул. Потом подошел к девочкам, сел.
– Уля... Прости меня. Не хотел я тебя пугать и ничего плохого не хотел. Прости.
Он улыбнулся.
Ульянка пошмыгала, вытерла слезы и, подойдя к Медведю, неожиданно обняла его.
– Мишаня... Я ведь знаю, ты хороший, добрый. Я тебя люблю, вот.
... Медведь? Мокрушник он, убийца. Для него человека пришить что плюнуть. По крови ходит.
... Племянница у него была. Одних лет с Ульянкой. Валечка, Валюшка... Любил он ее. Хоть что-то светлое, чистое у него было, понимаешь? Почему была? Погибла она в автоаварии вместе с родителями. С дачи возвращались, дождь. Дорога скользкая и козел какой-то пьяный на встречку. Ну и... Машина в кювет, перевернулась... Выгорела вся... Вот такая история.
– Алиска... Пожрать давай.
Конь укоризненно покачал головой.
– Хан... А ты ведь не в кабаке. Официанток тут нет. Сходи сам да принеси. Проблема что-ли? Забыл где у меня кухня?
– Слышь и мне тоже. И хлеба еще.
Алиса, вздохнув, встала из-за стола.
– Пошли, помогу...
... Алиса подошла к входной двери, прислушалась. Снова звонок.
– Кто там, чего надо?
За дверью послышался мужской голос.
– Коня надо.
– Нет его. А ты кто?
– От Каина. Весточку передать надо. Открой. Не бойся, не со злом пришли.
Алиса ненадолго задумалась.
– Сколько вас?
– Трое.
– Ладно. От двери отошли.
Щелкнул замок. На площадке стояли трое мужчин. Девочка отступила назад.
– Проходите, пока соседи не увидели. Хату не палите.
Гости вошли, огляделись. Из комнаты выглянула испуганная Ульянка.
– Ой, кто это?
Один из вошедших примиряюще поднял руки, мол не пугайтесь.
– А хозяин где?
Алиса только пожала плечами.
– По делам ушел. Когда будет не сказал. А что...
– Весточку мы ему принесли. Но раз...
– Подожди. – Алиса протянула руку. – Дай мне пожалуйста.
Мужчина вытащил и подал ей конверт.
– Смотри, я на буфет кладу. Трогать не буду. Конь придет, прочитает. На словах что передать? Ответ нужен?
Блатные одобрительно переглянулись.
– Молодец, все правильно сделала. А ответ, если только он сам захочет. Мы теперь пойдем.
Они уже были около двери, когда один повернулся с виноватой улыбкой.
– Извини, забыли совсем, вот держи. – он достал из кармана пиджака кулек. – Конфетки тут.
Показал на Ульянку.
– Пусть с чаем сладенького покушает. И ты тоже. Давай, закрывайся. До свидания.
... – Конь, тут к тебе приходили.
– Кто?
– Сказали от Каина. Маляву принесли, вон на буфете лежит.
Тот, не разуваясь, подошел к буфету, взял конверт, вытащил лист, прочитал.
– Сама смотрела?
– Нет. Не мне же.
Мужчина повернулся.
– Это Ульянки касается.
– ЧТО?
– Да не ори ты. Одобрила братва наше решение, поддержала... Мол правильно все. А за Улю...
«... И учти, что за нее сразу на нож поставят. Любого...»
... – Конь, слышь, ты чего? Что с тобой? Стонешь...
Алиса, ежась от ночной прохлады, подошла к тахте, потрепала того по плечу.
Мужчина сел, взъерошил волосы.
– Не знаю. Давит что-то. – потер грудь. – уснуть не могу. Тяжело ведь, а почему... Извини, разбудил.
Девочка понимающе кивнула, отступила. Улыбнулась.
– Слушай, а давай я тебе колыбельную спою, хочешь? Я умею... Легче будет. – она опустилась на пол.
– Ты чего? Ты...
– Спою... Сердце успокоится. Подойди...
Подойдя к ней мужчина сел рядом.
– Лиска... Ты что еще придумала?
Она неожиданно прижала его голову к себе.
«На улице дождь, дождь
С ведра поливает,
С ведра поливает,
Землю прибивает.
Землю прибивает,
Брат сестру качает,
Ой люшеньки, люли,
Брат сестру качает.
Брат сестру качает,
Ещё величает,
Сестрица родная,
Расти поскорее,
Расти поскорее,
Да будь поумнее,
Ой, люшеньки, люли,
Да будь поумнее.»
Ее голос задрожал.
«Вырастешь большая,
Отдадут тя замуж.
Ой, люшеньки, люли,
Отдадут тя замуж.
Отдадут тя замуж
Во чужу деревню,
Во чужу деревню,
В семью несогласну.
Ой, люшеньки, люли,
В семью несогласну.»
Ульянка слезла с кровати, подошла, молча встала рядом.
«А мужики там все злые,
Топорами секутся.
И по будням там дождь, дождь.
И по праздникам дождь, дождь.
На улице дождь, дождь
С ведра поливает,
С ведра поливает,
Землю прибивает.
Землю прибивает,
Брат сестру качает...»
– Витя...
Он поднял заплаканное лицо.
– Лиска... Зачем?
– Все хорошо ведь. – повернулась. – Уля... Ты что тут?
Та уселась на палас. Вздохнула по взрослому.
– Вы не плакайтесь только. А то мне плохо. Не надо. Витя...
Мужчина взял ее на руки, уложил в кровать.
– Спи.
Сел на пол рядом с кроватью. Алиса примостилась около него.
– Ты чего плачешь то?
– Вспомнил я... Эту песню ведь мама покойная пела, понимаешь. Я уже боялся, что совсем забуду. Да ты напомнила. Сама то чего ревела?
– Не знаю. Наверно потому что дура. Мне еще в детдоме говорили, мол, Двачевская дурочка блаженная. Ругались да?
Мужчина погладил ее по голове. Алиса прижалась к его плечу.
– Забудь про них. Что эти понимают. Не в теме они. Блаженные... Они ведь те кто к бугру, ну к Богу ближе. Типа как святые.
Девочка только хмыкнула.
– Конь, ну ты совсем... Скажешь тоже. Из меня ведь святая как... Из твоего молот. Я же в Бога не верю. И матом говорю еще.
– А ты не говори.
– А как? Я по другому и не умею. Слушай, а откуда ты вообще про это знаешь? Ну святые там, Бог...
Конь пожал плечами.
– Да как-то на одной пересылке... Дед какой-то рассказывал. Красиво говорил, все слушали. Все... Хотел я с ним еще побазарить, получше расспросить. Да видать не судьба была.
– Почему?
– Охрана его на следующий день насмерть забила. Не понравился видно чем-то. А я... Уже в карцере очнулся. Потом в больничку... Может ты спать будешь?
Алиса вздохнула.
– Вить... Я знаешь что тебе сказать хотела... Раз разговор у нас. Мы от тебя уйдем наверное. Только ты не думай. Мы от тебя ничего плохого не видели, не слышали. И за Улю спасибо. Что принял ее такую. Просто... Всем наверно легче будет. Кстати... Тебе еще за нас не предъявляли?
– Да ну... – Конь махнул рукой. – Я что тебе перволеток залетный? Кто мне что предъявить может... Ладно. Переубеждать тебя ведь бесполезно наверно будет. Ты твердо решила? И когда?
– Послезавтра.
– И куда пойдете? Думала или наобум?
Алиса почесала голову.
– А какие варианты?
– Ну... А давай-ка я вас к человеку отведу. Ее Ольга зовут. Плохого не думай. Законница она типа, но правильная. Стольких пацанов с зоны вытащила. Пересекались мы с ней пару раз. Должна меня помнить.
– Ты адрес только дай. Я уж сама. А пока давай спать.
– Ложись. Я здесь посижу.
... Мужчина, сидящий у кровати, поднял голову. Мерное детское дыхание. Он откинулся назад, простонал сквозь стиснутые зубы.
– Что же вы делаете со мной, девки? Что? Я же... я же вор, я... Почему же? Может и правду тот дед говорил. Как там про душу-то? Мол или спит она, или болит... И что делать теперь? У кого спросить-то? Никто ведь не скажет, не ответит...
Он закрыл лицо ладонями...
» А я б… запел. Да, только хрип. Да, только стон!
А я б… запил. Да, поминальным вышел стол.
А я б… кружил. Да, в том кругу одни углы.
А я б … плясал. Да, душу тянут кандалы.
А я б… дарил. Да, продаётся всё вокруг.
А я б… взлетел. Да, вместо крыльев пара рук.
А я бы… обнял. Да, схоронена вся родня.
А я бы… крикнул. Да, не услышите меня.
А я б… забыл. Да, выплывает все со дна.
А я б… любил. Да, вот любовь… была одна.
А я б… завыл. Да, тучи застили луну.
А я б… уехал. Только знаю, что вернусь.
А мне б… коня. Да, без седла, да, без вожжи…
А мне б… простить. Да, наизнанку сшита жизнь.
А мне б… ума. Да, свыкся с долей дурака.
А мне б… молится. Но не поднимется рука.
А ты гляди. Да, дым не совесть, ест глаза.
А ты посмейся. Да, больно солона слеза.
А, ты, надейся. Да, видать… не суждено.
А, ты, отдай. Да, всё уж отнято давно.
А я б… солгал. Да, мне уж ложь не по-летам.
А я бы…помнил. Да, всё осталось где-то там.
А б бежал... Да, всё одно – вся жизнь тюрьма.
Ой, мама, мама. Мама. Ой, ма…!»
Знакомый голос.
» А ты ляг да поспи-отдохни, сынок. Все и хорошо будет...»
... – Вот такие дела у нас. – Конь прикурил, потянулся за кружкой. – Теперь ты в курсе.
– И что с этим, Вить, делать будем?
Тот пожал плечами.
– Ну... Мы же с тобой не шпана дворовая, что малолетку поделить не могут. Люди взрослые, серьезные. Пусть уж идет как шло. Только запомни. Хорошо запомни. – он ткнул пальцем в собеседника. – Обманешь ее или обидешь... Убью. Понял?
Седой кивнул.
– Договорились.
Погасив сигарету, Конь встал из-за стола, выдохнул.
– Вот и ладно. Пойдем мы тогда. Мишаня... Не будем человеку мешать, он делом занят. Да, за чай спасибо, уважил. Подогреем потом.
Одевшись, блатные пошли к выходу. У самой двери Смуглый неожиданно оглянулся.
– Седой, извини, забыл совсем. Тебе просили передать, чтобы ты на «Коммунарку» подъехал.
– А что там...
– Да там эти... как их... «Странники» репетируют типа. Должен их помнить. У них дело какое-то к вам есть. Ну бывай.
... Хлопнула входная дверь.
– Я дома.
В живот Седому с разбега уткнулась Ульянка.
– Папа пришел!
– Ага. Ты вот почему опять босиком? Шлепну.
– НЕ НАДО!
– Чего орем? – вежливо поинтересовалась, вышедшая из кухни, Алиса. – Привет. Не замерз? Как отработалось?
– Да нет. Нормально.
– Ну тогда... Раздевайся, умывайся. Костя! – позвала она. – Разбуди ты наконец Микусю. Она что в спячку залегла? Завтракать пора.
– А это чего тут? – Ульянка ткнула пальчиком в бумажную кипу, лежащую на стиральной машине.
– Почта. Вам же в лом спуститься, ящик проверить. Неси в зал. «Пионерская правда», «Вокруг света», «Мурзилка», «Пионер»... Зачитаемся. Кстати, Уля, пляши.
Девочка удивлено посмотрела на мужчину.
– ЗАЧЕМ?
– Ну тут тебе письмо. Вроде как с Камчатки.
– АААААААА! ЭТО ЖЕ ОТ АЛЕШКИ! – она быстренько изобразила несколько танцевальных па. – ДАВАЙ!
– Держи.
Схватив конверт, Ульянка побежала в зал.
– КОСТЯ! МИКУСЯ! МНЕ ПИСЬМО!
Бедные соседи, хотя они наверно уже привыкли.
– Это от ее брата. – Алиса тяжело вздохнула. – Папаша его на Камчатку отправил. Типа в армию, а возвращаться, сука, запретил. Прикинь. Такая вот...
– Папа, смотри. Вот, это Леша. – прибежавшая из комнаты Ульянка, показала фотографию.
Статный парень в форме пограничника. Рядом молодая женщина.
– Это тетя Таня. У них свадьба будет. – пояснила Ульянка. – Папа, а можно твое фото им послать?
– Конечно. Давай завтра я тебя после школы заберу и мы пойдем сфотографируемся. А пока завтракать...
... Коридор поликлиники был заполнен детьми и взрослыми. Как это называется? Вакцинация что ли...
– Данька... А очень больно было.
– Уля, я же тебе уже говорил. Не больно. Не бойся.
Ульянка тяжело вздохнула.
– Тебе хорошо. Ты же мальчик. А я... – она всхлипнула и подергала за рукав, сидящего рядом Седого. – Ты будешь со мной?
– Следующий.
Ульянка осторожно заглянула в кабинет.
– Ой, а можно, да? А, здравствуйте, тетя Виола.
Женщина в белом халате покачала головой.
– Уля, да входи уж, не бойся. – она посмотрела на вошедшего следом мужчину. – Вас ведь Азад зовут. Вот ведь она у вас какая трусишка. Каждый раз ведь такое. В прошлом году всей поликлиникой ловили.
Ульянка насупилась.
– Неправда. Наговаривайте вы, тетя Виола. Я только немножко убежала.
– Уля, садись, готовь руку.
Седой сел рядом на кушетку.
– Я рядом. Хочешь меня тоже уколят?
Сестра протерла место укола ваткой...
– АЙ! Все что-ли уже?
– Все. А ты боялась.
– Значит, в течении нескольких дней понаблюдайте. Может быть небольшое повышение температуры, покраснение на месте укола, но это нормальная реакция. Зато никакого гриппа.
Ульяна радостная выбежала из кабинета.
– ДАНЬКА! И правда не больно было.
Мужчина, встав с кушетки, удивлено взглянул на врача.
– Простите, а откуда вы...
– Оля рассказывала. Мы же с ней подруги. И да... Меня Виолетта зовут. Но можно Виола...
... Комната, забитая музыкальными инструментами, примочками вперемешку с разбросанными нотами и пустыми сигаретными пачками. В углу тихонько посвистывает электрочайник.
– Ну что, писаться будем или как?
Алиса, оторвавшись от настройки «Фендера», пожала плечами.
– Будем. Уля?
Та выдала дробь, чуть не уронив барабан.
– Давайте. Сколько можно сидеть, курить тут.
– Ладно. – Седой надел гитару. – Джордж, Сашка, вы как?
– Сейчас... Готово, можно работать. Пишем пару песен, посмотрим что выйдет. Мику, Костя давайте. Запись.
