Горемычные

Да, сосед в разговоре толком не участвовал, предпочитая в ответ кивать, из-за чего тёте Миле приходилось идти, повернув в сторону голову, чтобы не пропустить его реакцию.
       С одной стороны, этот Александр не делал каких-то очевидных попыток подбить к ней клинья и втереться в доверие, а с другой, может эта молчаливость – отработанная уловка, и образом смурного тихони он завлекает в свои сети жалостливых наивняшак и облапошивает их? На этой мысли Мэри так сильно устыдилась, что даже запнулась на ровном месте. Кто дал ей право судить человека, приписывая ему пороки и сомневаясь в его добропорядочности, основываясь лишь на сплетнях?
       А сосед, с которым их разделял почти метр, умудрился резко протянуть руку за спиной шагающей между ними Эмилии и поддержать девушку за локоть, помогая восстановить равновесие и избежать падения.
       «Неадекватная! Это от тебя люди шарахаться должны», - ругала себя Мэри, после того, как непроизвольно дёрнулась и отскочила, освобождаясь от чужого прикосновения.
       - Спасибо, - пряча глаза, поблагодарила она соседа.
       Теперь привычно воспользоваться лестницей хотелось ещё сильнее, чтобы поскорей избавиться от чувства смущения и стыда за свою реакцию, которые дополнили коктейль из настороженности и опасений, вызываемых соседом с дурной репутацией. Но тётя Миля нуждалась в контроле и сдерживающем факторе в лице племянницы.
       И вот троица с пакетами различных чистящих средств, бутылью воды и пачкой двенадцати рулонов туалетной бумаги с ароматом ромашки вошла в лифт. В таком небольшом пространстве было трудно найти что-нибудь интересное для разглядывания, но Мэри нашла. Белый пакет-майка, висящий на запястье соседа, позволял разглядеть, чем же он закупился.
       «Чай и тархун на разлив? - не могла поверить девушка. Теоретически ярко-зелёной жидкостью мог быть и какой-нибудь абсент, но в забегаловке у дома на разлив в пластиковых бутылках продавали лимонад, тархун и пиво, а не алкогольные настойки. - Он такой странный».
       Выгрузившись на четвёртом этаже, мужчина послушно поплёлся вместе с ними к квартире, дождался, пока Мэри откроет замок и распахнёт дверь, последним перешагнув через порог, отпустил пятилитровую бутылку на пол и услышал тётино:
       - Александр, подождёте минутку или лучше попозже вам мясо занести?
       - Подожду.
       Сняв куртку и разувшись, Мэри могла уйти расставлять чистящие средства в шкафчик в ванной, оставив соседа стоять в коридоре, пока Эмилия возится на кухне. Мысли о том, что, оставшись один, он начнёт шарить по их карманам, или присвоит себе содержимое вазочки, в которую они скидывают мелочь, чтобы не таскать в кошельках слишком много, у неё не возникло, поэтому она могла заняться своими делами, а не стоять на страже их с тётушкой скарба. Но это было бы грубо, пусть он не гость в привычном смысле, всё равно бросать его в коридоре маяться, ожидая обещанного угощения, от которого он похоже не отказался только из-за того, что не хотел обижать тётю, невежливо. По хорошему, Мэри нужно развлечь его беседой, но в голове у неё был сумбур от того, что человек, которого она зареклась избегать, снова оказался у них в квартире. Пусть агрессии сосед не проявлял, но и дядя Митяй проявился не сразу, а дядя Боря рассказывал, что опытные преступники часто являются хорошими психологами.
       - Понимаю, что лучше сходить в магазин дважды, чем ползти домой, обвешанной тяжёлыми пакетами, но каждый раз всё повторяется. Спасибо за то, что помогли нам, - перекатываясь с пятки на носок, проговорила девушка и тут же сделала себе мысленный втык: «Я только и делаю, что благодарю его. Всё получается очень глупо».
       Но ничего другого она придумать не смогла, ведь единственные вопросы, интересовавшие её, крутились вокруг личной информации Александра Юрьева. Например, какая у него преступная специализация, правда ли он потомственный уголовник, сколько лет провёл в тюрьме и не собирается ли вступить на путь исправления. Последний вопрос навеяла сегодняшняя встреча, и чем дольше Мэри разглядывала соседа, тем менее пугающим он ей казался. Да широкоплечий и, наверное, сильный, но сутулится, будто стесняется этого и не хочет выделяться. И без бороды ему не сорок лет, а скорее чуть за тридцать, а значит, он вполне ещё может кардинально изменить свою жизнь.
       - Мне не трудно, - хрипло ответил мужчина и, прикрыв ладонью рот, прочистил горло. - Если нужно, можем ходить за покупками вместе.
       И вот иррациональный страх вернулся. Ничего устрашающего сосед не сказал, говорил негромко и резких движений не делал, только открыто посмотрел, позволяя чётко разглядеть цвет его глаз.
       У Ани, её мамы и дяди глаза были тёмно-зелёными, Мэри точно это помнила, потому что девочки часто рисовали друг друга и близких. И, если для глаз самой Мэри нужен был только коричневый карандаш, то для её подруги требовалось сразу два: и коричневый, и зелёный.
       У Александра глаза были светлыми, а не тёмными. Карандашами такой цвет нельзя было передать, понадобились бы акварельные краски бледно-зелёного цвета с жёлтым оттенком.
       Это были разные глаза, но зелень в них сыграла роль триггера для Мэри, и пусть она всё ещё видела перед собой соседа по фамилии Юрьев, а не погибшего в ту далёкую ночь дядю Митю, все оптимистичные выводы, которые она успела сделать о нём, улетучились.
       Повезло, что в этот момент из кухни вернулась тётя Миля с завёрнутым в фольгу куском мяса. Мужчина перевёл свой взгляд на неё, и Мэри смогла выдохнуть и, попятившись, юркнуть в свою комнату, позабыв о намерении не оставлять доверчивую родственницу наедине с соседом. Она даже не стала прислушиваться к тому, о чём там щебетала тётя, задержав мужчину ещё на минуту в их квартире. Этот щебет был не частью флирта, а частью её характера: немного доказательством одиночества Эмилии и показателем того, насколько она рада заполучить нового собеседника. Хотя в случае с соседом, похоже, только слушателя. Её нельзя было назвать чрезмерно общительной, и в этом и заключалась проблема. Большого круга общения у неё не наблюдалось, близких людей было очень мало, и пусть племянница никогда не отказывалась поболтать, иногда одинокой женщине хотелось пообщаться с кем-то, кто не является родственником или коллегой. Но даже если бы тётя решилась соседа проводить, девушка бы всё равно не высунула нос из комнаты.
       «Уголовник и лифт – слишком много для одного дня».
       
       Следующие две недели прошли как обычно. Нервные посетители, ночные завывания сигнализации автомобиля, припаркованного под окнами, навязчивые операторы, предлагающие сменить тариф связи, ветер и слякоть, сопровождающие весну, и ещё много мелких неприятностей, из-за которых можно расстроиться и, если есть желание, пожаловаться на жизнь. Но Мэри была рада своей повседневной рутине с лестницами и законопослушными людьми. Или теми, о чьём тёмном прошлом она не знает.
       
       А потом тётя Миля объявила о свидании. Причём она не предупредила о нём заранее, дав Мэри время, чтобы подготовить речь с аргументами, почему ей не нужно ни то что ужинать, а даже думать об этом мужчине. Нет, Эмилия знала племянницу и то, как она на это отреагирует, поэтому два дня молчала, а если бы та сегодня работала, и вовсе бы скрыла, что куда-то пойдёт вечером, благополучно улизнув из квартиры до её прихода.
       Мэри могла многое успеть высказать женщине в сером длинном платье ниже колен, которое можно было бы назвать слишком скучным и простым, если бы оно не облегало фигуру, подчёркивая, что в сорок один год та не утратила ни стройности, ни округлых изгибов в нужных местах. Но девушка была вынуждена молчать, потому что в прошлый раз, когда она, действуя на эмоциях, откровенно выложила тёте всё, что думает о её ухажёре и их отношениях, всё плохо закончилось. Поэтому она сложила руки под грудью, с силой сдавливая свои предплечья, хмурилась, сжимала зубы и наблюдала за тем, как Эмилия прихорашивается для встречи с не тем мужчиной. Да и что тут можно сказать, если тётя выглядела восхитительно не столько из-за укладки, макияжа и платья, сколько из-за блеска глаз и лёгкости, с которой она порхала по квартире, свидетельствующих о её воодушевлении.
       «Нужно было её отвлечь, больше уделять внимания и ходить вместе не только в магазин, - сокрушалась Мэри. - Её и так всегда было легко обмануть, а из-за одиночества она потянется к любому проходимцу и ещё и благодарна ему будет за уделённое ей время. Это всё моя вина».
       - Может, всё-таки останешься дома? Похрустим чем-нибудь вкусным и кино посмотрим?
       

       Глава Эмилия тогда

       Эмилии шёл тридцать второй год, когда она обнаружила, что стоит на месте, пока все вокруг женятся, разводятся, ищут себе пары и строят семьи. Старший брат успел вылететь из гнезда, жениться, стать отцом прелестной девочки, благополучно эмигрировать к дальним родственникам и уже в Германии развестись и откреститься от русской жены и дочки. Староста, с которой она поддерживала дружбу после выпуска, фыркающая на обжимающихся студентов и рассказывающая, что современная женщина в первую очередь должна состояться как личность и профессионал, уже вела сына в первый класс и жаловалась на придирки свекрови. А взрослая девочка Миля после работы возвращалась в квартиру к матери, и ни одна попытка построить отношения не завершалось предложением пожениться или хотя бы съехаться. Мужчины говорили, что она милая, добрая и с ней очень хорошо, но не спешили с чем-то серьёзным, предпочитая общему быту и семейной жизни - свидания и совместный отдых. Поэтому к себе Эмилия никого не приглашала, с мамой не знакомила и заслужила среди немногочисленной родни репутацию одинокой феминистки. Для старой девы она была ещё молодой, для синего чулка слишком обаятельной, поэтому её записали в феминистки.
       Миля переживала раздрай, сожалея об опущенных возможностях. Она не могла назвать какого-то определённого мужчину, которого по глупости не заметила, или неправильный поступок, о котором жалела, но что-то она точно делает не так, раз её жизнь отличается от канона. Одинокая молодая женщина нуждалась во встряске и переменах, и в таком состоянии стала уязвима к чарам неподходящего мужчины.
       По правде Сергей не был таким уж отъявленным мерзавцем. Он был загруженным мужчиной с хорошей хваткой, жизнелюбием и женой с тонкой душевной организацией, за тринадцать лет брака перешедшей из разряда самой желанной девушки в кого-то между кровным родственником и любимым домашним питомцем, без которого себя уже не представляешь. Он не искал себе любовницу, но когда столкнулся с Эмилией, что-то в нём щёлкнуло и заставило его сделать так, чтобы она ею стала.
       Когда Сергей стал за ней ухаживать, Мили и в голову не пришло спросить о том, есть ли у него кто-то. Каждая встреча сопровождалась цветами и не охапкой роз, а миленькими букетиками, не зависимо был ли это бизнес-ланч во время обеденного перерыва, или ужин в ресторане. На третьем свидании они поцеловались. В своих ухаживаниях Сергей был последователен и настойчив, но ни разу не предложил поехать к себе и не пытался напроситься на чашечку кофе, что в глазах Мили делало его джентльменом, заслуживающим восхищения. На пятом свидании приходилось напрягаться, чтобы делать перерывы на разговоры, а не только целоваться. И спустя три месяца знакомства Эмилия была готова сделать первый шаг и предложить перевести их отношения на новый уровень, включающий на тот момент ещё просто секс, а не занятие любовью. Но не успела, потому что Сергей решился открыться. Первым делом он признался в своих чувствах, а потом сообщил, что женат. Вместо обещаний скоро развода, было утверждение, что в их ситуации любовница, происходит от слова «любимая». Быть любовницей Эмилия не хотела, поэтому слушать речь о том, как Сергею трудно она не стала, а ушла.
       Ушла, чтобы вернуться. Сергей дал ей две недели, чтобы остыть и начать скучать, а потом напомнил о себе сообщением. Отвечать Миля не собиралась, и честно пыталась его игнорировать. И если пожелание доброго утра и хорошего дня она пропускала, то забавные происшествия и философские рассуждения, которые он ловко умещал в паре предложений, не могли оставить её равнодушной.
       Сергей не писал ей на ночь, поэтому мыслей, что она засыпает одна, а он сейчас лежит в постели с законной женой у неё не возникало. Он писал о себе, работе, знакомых и пробках, она знала, как звали кошку его матери, что в десять лет ему ставили уколы от бешенства после нападения бездомной собаки, что он любит ростбиф и ненавидит бобы и спаржу, но не знала имени его жены.
       Эмилии было с ним интересно, он принёс что-то новое в её жизнь, и поэтому однажды она ответила улыбающимся смайлом на его очередное сообщение, решив, что они могут поддерживать приятельские отношения.
       - Я не могу привести домой чужого мужа, - сказала она Сергею. - Мама не поймёт такую дружбу.
       А он предложил ей начать жить самостоятельно, переехав в квартиру его знакомых. Миля прекрасно понимала, что за кварплату просторную однокомнатную квартиру в почти пятьдесят квадратов сдавать никто не будет, и что либо это жильё принадлежит самому Сергею или его близким, либо он сам собирается платить за неё аренду. Но ей так понравилась идея переехать, да и мама всё чаще стала шутить о том, что только неприкаянная дочь удерживает её от того, чтобы начать жить в своё удовольствие. К тому же она придумала для себя отличное оправдание: секса между ней и Сергеем не было, и за электричество, воду и прочее она будет платить сама, поэтому она не какая-нибудь содержанка, а самостоятельная и уверенная в себе женщина, которая не упускает удачных возможностей.
       Конечно, ей понадобилось время. Сначала она долго решалась, потом оправдывала себя в своих же глазах, а после придумывала для мамы и знакомых объяснение того, почему из трёхкомнатной квартиры в центре переезжает в съёмную однушку, но переезд всё же состоялся.
       Сергей ненавязчиво предлагал помощь, всегда был на связи, и у Эмилии начались закрадываться сомнения по поводу его брака. Может быть, они деловые партнёры и живут вместе только из-за выгоды? Или жена ему изменяет, но чем-то держит, не давая развода? Или они уже не любовники, а сожители, которых вместе удерживает привычка? Что происходит у Сергея в семье, она не спрашивала, но смогла убедить себя, что её это не касается, и ничего ужасного она не делает, проводя с ним время.
       Эмилия жила на новом месте второй месяц, а с Сергеем общалась уже полгода, когда они впервые переспали. И это было чем-то естественным, логичным и более чем удовлетворительным.
       Сергей всегда предупреждал о своём визите, и секс в жизни Мили проходил тогда, когда обычные женщины возвращаются с работы или готовят ужин. Она ужин готовила, только если он не приходил, иначе перекусывая чем-нибудь после его ухода. Иногда Сергей оставался больше, чем на полтора часа, в такие дни он либо привозил еду с собой, либо они вместе заказывали доставку. Их связывал не только секс, они много разговаривали, раз в месяц ходили в книжный, выбирали книги, читали по отдельности, а потом делились мнениями. Они стали друг другу по-настоящему близкими людьми, хоть и не представляли друг друга родным и знакомым и не проводили вместе праздники.
       Следующие два года Эмилия считала Сергея другом с привилегиями, пока не осознала, что любит его.