01. Блуждающая искра.
... "Его отец, богатый был маркиз,
Но жертвой стал народного волненья:
На фонаре однажды он повис
Как было в моде, вместо украшенья.
Приятель наш, парижский Адонис,
Оставив прах родителя чужбине
Не поклонился гордой гильотине
Он молча проклял вольность и народ
И натощак отправился в поход
И наконец, едва живой от муки,
Пришел в Россию, поощрять науки..."
(М.Ю.Лермонтов "Сашка")
Вечер шестнадцатого июля одна тысяча восемьсот двадцать второго года.
Анри Франсуа Дельбёф, новый воспитатель и учитель сыновей графа Верейского, спустился в столовую.
Этот хорошо образованный, серьезный и несколько замкнутый человек пользовался симпатией и уважением хозяев дома.
Месье Дельбёф держался отменно вежливо, но с достоинством, без малейшего подобострастия.
Француз не был прислугой, поэтому всегда сидел с хозяевами за одним столом. В случае приема гостей или приезда родственников его тоже всегда звали в гостиную, как члена семьи.
- Месье Дельбёф... Анри... прошу... - приветливо кивнул ему господин Верейский - вы не против, если я буду называть вас по имени?
- Отчего нет... ваше сиятельство... - мягко склонил голову Дельбеф и сел на предложенное место рядом с хозяином дома.
Тот осторожно поправил высокий галстук и взялся за салфетку.
- Говорите проще, Анри...можно просто Андрей Васильевич... А у нас сегодня гости, помните молодого князя Чудинова, его сестру Элен и воспитанницу их семьи Аннет?
Дельбёф с удовольствием обвел глазами красиво сервированный стол. Взгляд невольно задержался на большой тарелке в центре стола с мясом, посыпанном зеленью.
В колеблющемся пламени свечей сверкали хрустальные бокалы и салатницы, золотились бутылки шампанского.
Слуга объявил о появлении гостей.
- Роман Петрович... дорогой... мы вас заждались... - граф Верейский встал из-за стола при появлении князя Чудинова - Елена Петровна...я и моя супруга очень рады вам... - он склонился к руке его сестры, княгини Чудиновой.
И помолчав секунды:
- Аннет... милочка... - снисходительно кивнул в сторону скромно одетой молодой женщины - просим к столу...
Брат и сестра Чудиновы были весьма похожи. Высокие, светловолосые и голубоглазые.
Роману Петровичу было лет двадцать пять, был был высок и крепко сложен, говорил мало и сдержанно.
Елена Петровна, девушка годами двумя моложе, с виду казалась чуть более живой, чем ее брат, она была достаточно приятна внешне, но что-то в ней было такое, что показалось Дельбёфу отталкивающим с первого взгляда.
Невольно взгляд Анри-Франсуа остановился на воспитаннице дома Чудиновых, с которой брат и сестра обращались несколько отстраненно, иногда даже небрежно-снисходительно.
Аннет, она же Анна Петровна Никитина была чуть старше Элен, ей было лет двадцать шесть, держалась молодая женщина скромно, и казалось, боялась лишний раз вообще что-нибудь сказать, говорила только когда к ней обращались...
Дельбёфу она запомнилась с первой встречи.
Большие и грустные глаза чайного цвета, тонкие черты лица, обрамленного густыми светло-каштановыми волосами, она была изящнее и стройнее коренастой Элен.
От разговорчивой любительницы деликатных историй, весьма расположенной к домашнему учителю, супруги графа Верейского, Елизаветы Алексеевны, Дельбёф знал непростую историю молодой женщины.
Умерший старый барин, отец Романа и Элен любил девушку низкого происхождения, у нее родилась дочь Анна.
Была ли это настоящая любовь или обычное барство, "что хочу, то и беру..."? Любовь пожалуй, была, а смелости нарушить установленный порядок и лишить себя привычных удобств не было...
Жениться он на ней побоялся из опасения быть отвергнутым светским обществом, но исправно помогал с обустройством новой квартиры в городе и деньгами.
Так продолжалось несколько лет, между тем князь Чудинов официально женился на женщине с тяжелым и властным характером, но дворянского происхождения и подходящего положения в обществе...
Когда бывшая любовница барина тяжело заболела и умерла, маленькая Анна осталась сиротой в возрасте десяти лет, он, невзирая на гнев и возмущение жены, взял девочку к себе дом... на правах сироты-воспитанницы.
Анна училась и воспитывалась как девушка из дворянской семьи наравне с законными детьми князя Чудинова...
Прошло еще девять лет и старый барин умер. Никем больше не сдерживаемая после смерти мужа, барыня начала открыто третировать воспитанницу-падчерицу... сводная сестра не отставала от матери, сводный брат не оскорблял и не защищал, просто холодно игнорировал ее, как пригретую из жалости нищенку.
Вот и сейчас она сидела на углу стола, одетая скромно, будто всем чужая и принятая из милости, не вмешиваясь в разговоры.
Весь вечер Дельбеф ловил на себе ее робкие и заинтересованные взгляды, на которые отвечал едва уловимой мягкой улыбкой и наклоном головы.
Зато ее сводная сестрица Элен... уж эта не помолчит, ей непременно нужно вмешиваться в традиционно мужские разговоры об общественной жизни, философии, политике.
Нет, Анри-Франсуа не придерживался патриархальных взглядов и не считал, что женщины "низшие существа", способные только на полудетский бессмысленный лепет о "милых пустячках", модных платьишках и чужой личной жизни, но...
Молодая княжна Чудинова была раздражающе манерна, высокомерна к тем, кто не разделяет её взглядов, всё делалось ею с апломбом, с претензией на "высоколобую мудрость".
Особенно белокурая барышня оживала и возбуждалась, если поднималась тема французской революции, Священного Союза и "необходимости охранения религиозных и монархических начал от влияния "зловредных идей свободы, равенства и Прав Человека"...
И вот эта тема была неосторожно поднята за столом и на этот раз...
- Должна отметить, что вы прекрасно выглядите, месье Дельбёф... - вдруг обратилась к нему Элен - я даже не поверила сначала, когда Андрей Васильевич сказал, что вы 1765 года рождения. Мой покойный папенька был с 1760...
Вам, без сомнения, пришлось много пережить... вы видели страшные годы правления "цареубийц" и казни дворян, защитников французского трона, вы наблюдали взлет и падение корсиканца...
И в 1814 наконец, дождались торжества законности и порядка...возвращение на трон брата царственного мученика...
Уверена, что Российской империи есть что противопоставить трехглавой гиене французских революционеров "Свобода, Равенство и Братство"... это наши духовные скрепы - "Самодержавие, Православие, Народность"...
Но позвольте спросить, сударь, если это не личная тайна, почему вы приехали в Россию именно сейчас, когда ваши соотечественники, французы эмигранты напротив, вернулись на Родину?
Уже восемь лет, как милостью Божьей, и с помощью русского монарха во Франции восстановлена законная власть династии Бурбонов... Так почему же?
Анри-Франсуа отложил в сторону вилку.
- Извольте, я вам отвечу, княжна. Дома... во Франции...меня уже никто не ждет. А здесь... мне нравится моя работа... общество, в котором я оказался, и наконец, мне нравится Россия и русские люди... Всё просто, никаких тайн...
- Ваши родные погибли во время Революции? - княжна Элен оседлала любимого конька.
- Да... - коротко ответил Анри-Франсуа и опустил глаза в тарелку - и я не готов говорить об этом...
- Простите, мы больше не коснемся этой темы...- милостиво кивнула княжна Чудинова и льдинки в светло-голубых глазах слегка подтаяли.
"И на том спасибо" - с мрачной насмешкой подумал Дельбёф.
... ... ...
02 Глава. Блуждающая искра.
Нёс кузнец три ножа.
Слава!
Первый нож
На бояр, на вельмож.
Слава!
Второй нож
На попов, на святош.
Слава!
И молитву сотворя,
Третий нож на царя.
Слава!
(Кондратий Рылеев)
Вечер двенадцатого августа одна тысяча восемьсот двадцать четвертого года.
Анри Франсуа Дельбёф задумчиво стоял отвернувшись к окну и заложив руки за спину и невидящими глазами смотрел на кроваво красный закат.
К нему подошел молодой человек лет тридцати, среднего роста и худощавого сложения, нервным жестом поправил очки в изящной оправе:
- Месье Дельбёф, вчера на общем собрании вы сказали, что Бенкендорф еще три года назад докладывал императору о существовании тайных обществ... откуда у вас такие сведения... и почему в таком случае против нас до сих пор не были приняты соответствующие меры?
Это был Кондратий Федорович Рылеев, он состоял на должности правителя канцелярии Российско-Американской компании, там служили и некоторые другие члены общества.
- Да... - Анри-Франсуа повернулся к Рылееву - Бенкендорф подавал на высочайшее имя две записки, касательно целей и деятельности "Союза благоденствия", он сам состоял в масонской ложе "Соединенные друзья", куда входил и наш товарищ Пестель и еще ряд других товарищей...
Вторая записка содержала проект коренной реорганизации службы безопасности...наше счастье, что император Александр проигнорировал эти записки... Но это пока...
Бенкендорф упорный служака, не лишенный таланта в своей области и фанатичный монархист, об этом надо помнить... А откуда знаю... не спрашивайте, друг, и сами должны понимать, не отвечу...
- Вы убежденный республиканец, бывший член Якобинского клуба и депутат Конвента, месье Дельбёф, почему же вы никак не можете договориться с Пестелем?
Анри-Франсуа отвернулся от окна и всем весом рухнул в кресло, заложив ногу на ногу:
- Я очень уважаю Павла Ивановича...считаю его одним из лучших...как лучше выразиться... программных деятелей, его взгляды не эмоциональны, не стихийны, обдуманны...что очень важно.
Но в наших рядах по-прежнему нет единства, даже его дара убеждения и личного обаяния не хватило на то, чтобы устранить опасные разногласия между нашими товарищами...
- Может вы слишком мрачно смотрите на вещи, месье Дельбёф? Слияние Северного и Южного обществ возможно уже в следующем году, ну, к 1826 году точно...
Призывая к вниманию, Анри-Франсуа поднял указательный палец:
- Мы могли бы добиться привлечения на свою сторону немалого количества образованных, но незнатных молодых людей, именно из этой категории вышло большинство французских революционеров...
Но нет... вы предпочли замкнуться в своем узком кругу аристократов-либералов... Простой люд и вовсе для вас какая-то чуждая категория, иное племя...как и для французских аристократов...
Если вы не измените свою позицию в этом важном вопросе... всё плохо закончится... Простите, но лгать не имею морального права, как французский якобинец русскому революционеру...брату...
Высказавшись, Дельбёф замолчал. Он знал, многие товарищи втайне недолюбливали Пестеля, видели в нем холодного лицемера, потенциального Бонапарта и даже агента Аракчеева. Последнее, разумеется, полнейший перебор...
Немногие могли смириться с его умом, железной волей, острым чувством реальности и нетерпимостью к дилетантизму...
Сторонники конституционной монархии из Северного общества опасливо и неприязненно вздрагивали, слыша одобрительные отзывы Павла Пестеля о якобинской Республике 1793 года и деятельности Комитета Общественного Спасения.
Пестель требовал в случае победы тотального уничтожения всех Романовых без различий пола и возраста, но при этом французских якобинцев, которые и не думали тронуть детей Людовика Шестнадцатого считал жестокими... Хм... Вот это действительно странно. И где тут логика?
Впрочем, судьба Романовых не повод для разногласий. Бурбоны, Романовы и прочие... коронованные "сверх-человеки, раса голубой крови"... судьба у них общая.
И всё же... им надо многому научиться, нужно много работать, организация пока слабая и малочисленная, конспирация... и вовсе прости Господи...
- Кстати, Александр Пушкин... знаете нашего поэта? - Рылеев искоса взглянул на француза - весьма нерасположен к Пестелю и даже как-то окрестил его "русским Робеспьером"...
Смуглое лицо Дельбёфа приняло суровое выражение:
- Во-первых, Пушкин не член Общества, он непосвященный... просто добрый товарищ некоторых из нас и... о чем нужно помнить... несмотря на фрондерство и кажущийся либерализм, он вполне себе легитимист верный трону...
А сравнение с Робеспьером...запомните, это не ругательство, это особая честь для революционера...республиканца...этот человек стоил для нас больше, чем всё золото Перу...
И да... передавайте от меня привет господину Кюхельбекеру? Где он сейчас, на Кавказе?
Если он меня не помнит, сообщите, что я был на его парижских лекциях весной 1821 года...
Занятная случилась история. Посреди ультра-роялистского Парижа ему вздумалось открыто читать лекции о закономерности грядущей Революции и свержению монархий в каждом цивилизованном государстве...его тут же вызвали в российское посольство, где потребовали прекратить "тираноборческие" лекции, а затем и вовсе заставили вернуться на родину...
На пороге комнаты появился слуга Жанно:
- Месье Дельбёф, к вам...молодые люди, те двое, что были вчера, студенты...
Рылеев слабо улыбнулся и поправил очки:
- А вот и ваши молодые друзья... ученики... несмотря на солидный возраст, вы очень активны, месье Дельбёф и не теряете времени... ну что ж, оставляю вас...
... ... ...
На одном из приемов в доме графа Верейского у Анри-Франсуа появилась возможность поближе познакомиться с Анной Никитиной.
Дельбёф огляделся. Люстры старинного зала, бронза, паркет, зеркала, в которых отражались фраки кавалеров и бархатные платья дам, сверкающие украшениями...посередине длинный красиво сервированный стол.
Пока аристократическое общество развлекалось танцами, флиртом, игрой на фортепиано, молодая женщина по-прежнему одиноко сидела в углу и чуть грустно и отстраненно наблюдала за окружающими.
Кавалера для нее в этом аристократическом обществе не нашлось, хотя она была еще молода и весьма привлекательна.
- Простите, мадемуазель, если я посмею нарушить ваше одиночество? Мне показалось, что вы скучаете?
Подернутые осенней дымкой грусти светло-карие глаза чуть заблестели и Дельбёф услышал тихий мелодичный голос:
- Благодарю... вы очень внимательны, сударь. Но... всё как всегда... по крайней мере для меня. Уверена, что вы успели заметить, что в здешнем обществе меня не считают равной...
Могли бы и вовсе никуда не приглашать...так было бы честнее... - тон, которым молодая женщина произнесла эти слова показал Дельбёфу, что она отнюдь не лишена чувства достоинства и не хочет смириться с навязанной ей ролью жалкой униженной Золушки, терпимой из "милости".
- Мадемуазель, я тоже думаю, что это НЕ НАШЕ общество, только КТО именно и КОМУ тут не равен еще большой вопрос... - темные глаза француза лукаво сверкнули на малоподвижном лице.
... "Его отец, богатый был маркиз,
Но жертвой стал народного волненья:
На фонаре однажды он повис
Как было в моде, вместо украшенья.
Приятель наш, парижский Адонис,
Оставив прах родителя чужбине
Не поклонился гордой гильотине
Он молча проклял вольность и народ
И натощак отправился в поход
И наконец, едва живой от муки,
Пришел в Россию, поощрять науки..."
(М.Ю.Лермонтов "Сашка")
Вечер шестнадцатого июля одна тысяча восемьсот двадцать второго года.
Анри Франсуа Дельбёф, новый воспитатель и учитель сыновей графа Верейского, спустился в столовую.
Этот хорошо образованный, серьезный и несколько замкнутый человек пользовался симпатией и уважением хозяев дома.
Месье Дельбёф держался отменно вежливо, но с достоинством, без малейшего подобострастия.
Француз не был прислугой, поэтому всегда сидел с хозяевами за одним столом. В случае приема гостей или приезда родственников его тоже всегда звали в гостиную, как члена семьи.
- Месье Дельбёф... Анри... прошу... - приветливо кивнул ему господин Верейский - вы не против, если я буду называть вас по имени?
- Отчего нет... ваше сиятельство... - мягко склонил голову Дельбеф и сел на предложенное место рядом с хозяином дома.
Тот осторожно поправил высокий галстук и взялся за салфетку.
- Говорите проще, Анри...можно просто Андрей Васильевич... А у нас сегодня гости, помните молодого князя Чудинова, его сестру Элен и воспитанницу их семьи Аннет?
Дельбёф с удовольствием обвел глазами красиво сервированный стол. Взгляд невольно задержался на большой тарелке в центре стола с мясом, посыпанном зеленью.
В колеблющемся пламени свечей сверкали хрустальные бокалы и салатницы, золотились бутылки шампанского.
Слуга объявил о появлении гостей.
- Роман Петрович... дорогой... мы вас заждались... - граф Верейский встал из-за стола при появлении князя Чудинова - Елена Петровна...я и моя супруга очень рады вам... - он склонился к руке его сестры, княгини Чудиновой.
И помолчав секунды:
- Аннет... милочка... - снисходительно кивнул в сторону скромно одетой молодой женщины - просим к столу...
Брат и сестра Чудиновы были весьма похожи. Высокие, светловолосые и голубоглазые.
Роману Петровичу было лет двадцать пять, был был высок и крепко сложен, говорил мало и сдержанно.
Елена Петровна, девушка годами двумя моложе, с виду казалась чуть более живой, чем ее брат, она была достаточно приятна внешне, но что-то в ней было такое, что показалось Дельбёфу отталкивающим с первого взгляда.
Невольно взгляд Анри-Франсуа остановился на воспитаннице дома Чудиновых, с которой брат и сестра обращались несколько отстраненно, иногда даже небрежно-снисходительно.
Аннет, она же Анна Петровна Никитина была чуть старше Элен, ей было лет двадцать шесть, держалась молодая женщина скромно, и казалось, боялась лишний раз вообще что-нибудь сказать, говорила только когда к ней обращались...
Дельбёфу она запомнилась с первой встречи.
Большие и грустные глаза чайного цвета, тонкие черты лица, обрамленного густыми светло-каштановыми волосами, она была изящнее и стройнее коренастой Элен.
От разговорчивой любительницы деликатных историй, весьма расположенной к домашнему учителю, супруги графа Верейского, Елизаветы Алексеевны, Дельбёф знал непростую историю молодой женщины.
Умерший старый барин, отец Романа и Элен любил девушку низкого происхождения, у нее родилась дочь Анна.
Была ли это настоящая любовь или обычное барство, "что хочу, то и беру..."? Любовь пожалуй, была, а смелости нарушить установленный порядок и лишить себя привычных удобств не было...
Жениться он на ней побоялся из опасения быть отвергнутым светским обществом, но исправно помогал с обустройством новой квартиры в городе и деньгами.
Так продолжалось несколько лет, между тем князь Чудинов официально женился на женщине с тяжелым и властным характером, но дворянского происхождения и подходящего положения в обществе...
Когда бывшая любовница барина тяжело заболела и умерла, маленькая Анна осталась сиротой в возрасте десяти лет, он, невзирая на гнев и возмущение жены, взял девочку к себе дом... на правах сироты-воспитанницы.
Анна училась и воспитывалась как девушка из дворянской семьи наравне с законными детьми князя Чудинова...
Прошло еще девять лет и старый барин умер. Никем больше не сдерживаемая после смерти мужа, барыня начала открыто третировать воспитанницу-падчерицу... сводная сестра не отставала от матери, сводный брат не оскорблял и не защищал, просто холодно игнорировал ее, как пригретую из жалости нищенку.
Вот и сейчас она сидела на углу стола, одетая скромно, будто всем чужая и принятая из милости, не вмешиваясь в разговоры.
Весь вечер Дельбеф ловил на себе ее робкие и заинтересованные взгляды, на которые отвечал едва уловимой мягкой улыбкой и наклоном головы.
Зато ее сводная сестрица Элен... уж эта не помолчит, ей непременно нужно вмешиваться в традиционно мужские разговоры об общественной жизни, философии, политике.
Нет, Анри-Франсуа не придерживался патриархальных взглядов и не считал, что женщины "низшие существа", способные только на полудетский бессмысленный лепет о "милых пустячках", модных платьишках и чужой личной жизни, но...
Молодая княжна Чудинова была раздражающе манерна, высокомерна к тем, кто не разделяет её взглядов, всё делалось ею с апломбом, с претензией на "высоколобую мудрость".
Особенно белокурая барышня оживала и возбуждалась, если поднималась тема французской революции, Священного Союза и "необходимости охранения религиозных и монархических начал от влияния "зловредных идей свободы, равенства и Прав Человека"...
И вот эта тема была неосторожно поднята за столом и на этот раз...
- Должна отметить, что вы прекрасно выглядите, месье Дельбёф... - вдруг обратилась к нему Элен - я даже не поверила сначала, когда Андрей Васильевич сказал, что вы 1765 года рождения. Мой покойный папенька был с 1760...
Вам, без сомнения, пришлось много пережить... вы видели страшные годы правления "цареубийц" и казни дворян, защитников французского трона, вы наблюдали взлет и падение корсиканца...
И в 1814 наконец, дождались торжества законности и порядка...возвращение на трон брата царственного мученика...
Уверена, что Российской империи есть что противопоставить трехглавой гиене французских революционеров "Свобода, Равенство и Братство"... это наши духовные скрепы - "Самодержавие, Православие, Народность"...
Но позвольте спросить, сударь, если это не личная тайна, почему вы приехали в Россию именно сейчас, когда ваши соотечественники, французы эмигранты напротив, вернулись на Родину?
Уже восемь лет, как милостью Божьей, и с помощью русского монарха во Франции восстановлена законная власть династии Бурбонов... Так почему же?
Анри-Франсуа отложил в сторону вилку.
- Извольте, я вам отвечу, княжна. Дома... во Франции...меня уже никто не ждет. А здесь... мне нравится моя работа... общество, в котором я оказался, и наконец, мне нравится Россия и русские люди... Всё просто, никаких тайн...
- Ваши родные погибли во время Революции? - княжна Элен оседлала любимого конька.
- Да... - коротко ответил Анри-Франсуа и опустил глаза в тарелку - и я не готов говорить об этом...
- Простите, мы больше не коснемся этой темы...- милостиво кивнула княжна Чудинова и льдинки в светло-голубых глазах слегка подтаяли.
"И на том спасибо" - с мрачной насмешкой подумал Дельбёф.
... ... ...
02 Глава. Блуждающая искра.
Нёс кузнец три ножа.
Слава!
Первый нож
На бояр, на вельмож.
Слава!
Второй нож
На попов, на святош.
Слава!
И молитву сотворя,
Третий нож на царя.
Слава!
(Кондратий Рылеев)
Вечер двенадцатого августа одна тысяча восемьсот двадцать четвертого года.
Анри Франсуа Дельбёф задумчиво стоял отвернувшись к окну и заложив руки за спину и невидящими глазами смотрел на кроваво красный закат.
К нему подошел молодой человек лет тридцати, среднего роста и худощавого сложения, нервным жестом поправил очки в изящной оправе:
- Месье Дельбёф, вчера на общем собрании вы сказали, что Бенкендорф еще три года назад докладывал императору о существовании тайных обществ... откуда у вас такие сведения... и почему в таком случае против нас до сих пор не были приняты соответствующие меры?
Это был Кондратий Федорович Рылеев, он состоял на должности правителя канцелярии Российско-Американской компании, там служили и некоторые другие члены общества.
- Да... - Анри-Франсуа повернулся к Рылееву - Бенкендорф подавал на высочайшее имя две записки, касательно целей и деятельности "Союза благоденствия", он сам состоял в масонской ложе "Соединенные друзья", куда входил и наш товарищ Пестель и еще ряд других товарищей...
Вторая записка содержала проект коренной реорганизации службы безопасности...наше счастье, что император Александр проигнорировал эти записки... Но это пока...
Бенкендорф упорный служака, не лишенный таланта в своей области и фанатичный монархист, об этом надо помнить... А откуда знаю... не спрашивайте, друг, и сами должны понимать, не отвечу...
- Вы убежденный республиканец, бывший член Якобинского клуба и депутат Конвента, месье Дельбёф, почему же вы никак не можете договориться с Пестелем?
Анри-Франсуа отвернулся от окна и всем весом рухнул в кресло, заложив ногу на ногу:
- Я очень уважаю Павла Ивановича...считаю его одним из лучших...как лучше выразиться... программных деятелей, его взгляды не эмоциональны, не стихийны, обдуманны...что очень важно.
Но в наших рядах по-прежнему нет единства, даже его дара убеждения и личного обаяния не хватило на то, чтобы устранить опасные разногласия между нашими товарищами...
- Может вы слишком мрачно смотрите на вещи, месье Дельбёф? Слияние Северного и Южного обществ возможно уже в следующем году, ну, к 1826 году точно...
Призывая к вниманию, Анри-Франсуа поднял указательный палец:
- Мы могли бы добиться привлечения на свою сторону немалого количества образованных, но незнатных молодых людей, именно из этой категории вышло большинство французских революционеров...
Но нет... вы предпочли замкнуться в своем узком кругу аристократов-либералов... Простой люд и вовсе для вас какая-то чуждая категория, иное племя...как и для французских аристократов...
Если вы не измените свою позицию в этом важном вопросе... всё плохо закончится... Простите, но лгать не имею морального права, как французский якобинец русскому революционеру...брату...
Высказавшись, Дельбёф замолчал. Он знал, многие товарищи втайне недолюбливали Пестеля, видели в нем холодного лицемера, потенциального Бонапарта и даже агента Аракчеева. Последнее, разумеется, полнейший перебор...
Немногие могли смириться с его умом, железной волей, острым чувством реальности и нетерпимостью к дилетантизму...
Сторонники конституционной монархии из Северного общества опасливо и неприязненно вздрагивали, слыша одобрительные отзывы Павла Пестеля о якобинской Республике 1793 года и деятельности Комитета Общественного Спасения.
Пестель требовал в случае победы тотального уничтожения всех Романовых без различий пола и возраста, но при этом французских якобинцев, которые и не думали тронуть детей Людовика Шестнадцатого считал жестокими... Хм... Вот это действительно странно. И где тут логика?
Впрочем, судьба Романовых не повод для разногласий. Бурбоны, Романовы и прочие... коронованные "сверх-человеки, раса голубой крови"... судьба у них общая.
И всё же... им надо многому научиться, нужно много работать, организация пока слабая и малочисленная, конспирация... и вовсе прости Господи...
- Кстати, Александр Пушкин... знаете нашего поэта? - Рылеев искоса взглянул на француза - весьма нерасположен к Пестелю и даже как-то окрестил его "русским Робеспьером"...
Смуглое лицо Дельбёфа приняло суровое выражение:
- Во-первых, Пушкин не член Общества, он непосвященный... просто добрый товарищ некоторых из нас и... о чем нужно помнить... несмотря на фрондерство и кажущийся либерализм, он вполне себе легитимист верный трону...
А сравнение с Робеспьером...запомните, это не ругательство, это особая честь для революционера...республиканца...этот человек стоил для нас больше, чем всё золото Перу...
И да... передавайте от меня привет господину Кюхельбекеру? Где он сейчас, на Кавказе?
Если он меня не помнит, сообщите, что я был на его парижских лекциях весной 1821 года...
Занятная случилась история. Посреди ультра-роялистского Парижа ему вздумалось открыто читать лекции о закономерности грядущей Революции и свержению монархий в каждом цивилизованном государстве...его тут же вызвали в российское посольство, где потребовали прекратить "тираноборческие" лекции, а затем и вовсе заставили вернуться на родину...
На пороге комнаты появился слуга Жанно:
- Месье Дельбёф, к вам...молодые люди, те двое, что были вчера, студенты...
Рылеев слабо улыбнулся и поправил очки:
- А вот и ваши молодые друзья... ученики... несмотря на солидный возраст, вы очень активны, месье Дельбёф и не теряете времени... ну что ж, оставляю вас...
... ... ...
На одном из приемов в доме графа Верейского у Анри-Франсуа появилась возможность поближе познакомиться с Анной Никитиной.
Дельбёф огляделся. Люстры старинного зала, бронза, паркет, зеркала, в которых отражались фраки кавалеров и бархатные платья дам, сверкающие украшениями...посередине длинный красиво сервированный стол.
Пока аристократическое общество развлекалось танцами, флиртом, игрой на фортепиано, молодая женщина по-прежнему одиноко сидела в углу и чуть грустно и отстраненно наблюдала за окружающими.
Кавалера для нее в этом аристократическом обществе не нашлось, хотя она была еще молода и весьма привлекательна.
- Простите, мадемуазель, если я посмею нарушить ваше одиночество? Мне показалось, что вы скучаете?
Подернутые осенней дымкой грусти светло-карие глаза чуть заблестели и Дельбёф услышал тихий мелодичный голос:
- Благодарю... вы очень внимательны, сударь. Но... всё как всегда... по крайней мере для меня. Уверена, что вы успели заметить, что в здешнем обществе меня не считают равной...
Могли бы и вовсе никуда не приглашать...так было бы честнее... - тон, которым молодая женщина произнесла эти слова показал Дельбёфу, что она отнюдь не лишена чувства достоинства и не хочет смириться с навязанной ей ролью жалкой униженной Золушки, терпимой из "милости".
- Мадемуазель, я тоже думаю, что это НЕ НАШЕ общество, только КТО именно и КОМУ тут не равен еще большой вопрос... - темные глаза француза лукаво сверкнули на малоподвижном лице.
