Чтобы увидеть будущее, нужно перешагнуть через прошлое.
Майя – 17 лет.
Наверное, меня назвали Майя, потому что родилась я в этот весенний и радостный месяц. Последний звонок уже позади, остались выпускные экзамены, выпускной вечер и прощай школа. Как жить дальше? Именно жить, а не существовать, как было до этого. Мои друзья, такие же, как и я подранки, говорят, что нужно забыть прошлое идти в перед и не оглядываться, я пытаюсь, но в этом доме все напоминает о тех мучительных и жестоких годах моей жизни.
Выйдя из комнаты, я спустилась на первый этаж, все домочадцы уже ушли кто куда, на кухне была только повариха. Я наложила себе в тарелку каши, налила чаю и молча, приступила к еде. Наша повариха женщина средних лет по имени Валентина работает в этом доме, сколько я себя помню. Она никогда не лезла в дела семьи, тихо выполняла свою работу и никогда не сплетничала, потому и продержалась в этом доме столько времени. Работников умеющих держать язык за зубами, в богатых семьях бизнесменов очень ценили и поэтому Валентине каждый год повышали зарплату и даже покупали путевки в хорошие санатории. Слишком много грязных тайн есть в этих семьях, они не должны покинуть порог их домов. Я в семье не родная дочь, об этом мне сообщили в пять лет после того как старший брат Макс наказал меня за порванные колготки. Моя мама двоюродная сестра приемной родительницы Александры Николаевны умерла сразу после родов и вроде как меня облагодетельствовали и взяли в семью. Когда я немного подросла, то стала часто задаваться вопросом, а может, лучше бы меня отправили в детдом? Кроме меня в семье было ещё четыре старших родных сына. Макс самый старший, ему 29 лет, но он по прежнему живет в родительском доме, хотя занимает в фирме отца большую должность и спокойно может позволить себе отдельное жилье. Но его устраивает, что у родителей всегда приготовленный обед и постиранное белье, а что ещё нужно холостому парню? Девок своих он водит в городскую квартиру, которую купил его отец, когда перевел бизнес в центр города из тихого пригорода. Второго по старшинству брата зовут Андрей, ему 26 лет, он тоже живет у родителей и тоже не спешит быть самостоятельным, работает, как и Макс на фирме у отца, занимает не маленькую должность и тоже получает хорошие деньги. Третьего по старшинству брата зовут Григорий, ему 23 года, он недавно окончил университет, тоже занимает должность на фирме отца и живет в родительском доме. Младшего брата зовут Антон ему 20 лет, он после службы в Армии восстановился в университете и сейчас является студентом.
- На твое имя пришло извещение, - сказала Валентина и положила передо мной почтовый бланк.
Странно никто никогда не писал мне писем, да ещё и заказных. Бланк я спрятала в карман и, допив чай, отправилась в свою комнату. Сегодня на улице тепло и солнце, экзамены начнутся через три дня, и я могу себе позволить погулять на улице. Денег у меня мало, так что до почты пойду пешком, а потом в парк. Карманные деньги в школе отбирал Антон, так что я привыкла быть без обеда, когда он окончил школу, то стал отбирать деньги прямо дома. Все братья знали об этом, да и он никогда не скрывал, но они молчали, а иногда смотрели на это с ехидными улыбками. В 16 лет я вообще перестала брать деньги у отца, который выдавал их каждую неделю, пусть братец подавится. Я дружила с уличными мальчишками, отчаянными, злыми и обиженными на жизнь. Мы частенько дрались с другими такими же бандами малолетних беспризорников, иногда подворовывали в магазинах еду, чтобы поесть. У меня в доме еда была всегда, а вот моим друзьям не всегда удавалось поесть, поэтому свою порцию я всегда отдавала.
Надев легкие брюки и футболку, я отправилась на почту. Одежду мне приносили из секонхенда, Александра Николаевна бросала несколько пакетов одежды около моей комнаты и уходила. Я их стирала, подшивала, гладила, а потом носила. А куда деваться, пока была маленькой, одежду покупала бабушка, а когда она умерла, то пришлось носить то, что давали. Лет в десять я нашла на чердаке старую швейную машинку известной немецкой фирмы, протерла её от пыли, смазала машинным маслом, а потом месяц училась делать ровные стежки. После этого я носила одежду по размеру, обрезала, подшивала, зашивала и даже научилась перелицовывать и простегивать. Позже девчонки с улицы показали, как вязать и я начал распускать принесенные свитера и вязать себе шапки и шарфы. К 16 годам я научилась почти всему, чтобы не выглядеть как бомж, хотя то, что у меня одежда неновая было заметно, но тут ничего не поделаешь, что есть, то есть. По этому поводу я не страдала, не холодно и хорошо, а если кому не нравится, пусть не смотрят. Училась я в обыкновенной школе, так что особо не выделялась, ну иногда не удавалось скрыть синяки на лице, хотя учителя делали вид, что не замечают их. О том, что мои приемные родители богатые, я не рассказывала, все одноклассники думали, что я из такой же, как и они среды.
На почте народу мало, мне выдали толстый конверт, обратный адрес мне ни о чем не говорил, но адресат из города, странно могли бы и сами письмо принести, чем тратится на почтовую пересылку. После почты я свернула в парк, нашла пустую лавочку, вдали от мамаш, гуляющих с детьми, и, сев на неё, вскрыла конверт. Все, что лежало в прозрачном пакете, я отложила на потом, сначала решила прочитать несколько тетрадных листков, исписанных мелким почерком. Это было письмо, почерк явно женский, буквы мелкие и написано убористым ровным почерком.
Дорогая Майя – начиналось письмо, - пишет тебе твоя родная бабушка, я хотела дождаться твоего совершеннолетия, но силы мои на исходе и я не доживу до этого дня. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет на этом свете, мне запретили рассказывать тебе правду о твоем рождении, но перед лицом смерти, я решила, что должна повиниться перед тобой. Ты действительно дочь двоюродной сестры Александры Николаевны, но отцом твоим является её муж.
Я оторвалась от чтения, чтобы переварить эту новость, значит приемный папаша Павел Степанович мне родной отец, нагулял меня и приволок законной супруге. Теперь я понимаю, почему она меня так ненавидела, она даже прикасаться ко мне брезговала и требовала, чтобы меня наказывали её сыновья, сама же стояла и смотрела, как меня били. Парни силы не сдерживали, били больно и обидно, когда я начинала плакать били ещё сильнее, а если молчала, то они злились и опять же били сильнее. Я закрывала лицо руками, чтобы не было синяков, все остальное тело можно закрыть одеждой. Помню только один раз, когда Александра Николаевна дотронулась до меня, в 12 лет она схватила меня за косу и дернула вверх, а потом попросила Антона принести ножницы и обрезала её по самый корень и это только за то, что я взяла её шампунь, а она почувствовала запах. Мне пришлось ходить с жуткой прической около месяца, пока волосы не отросли и девчонки не подравняли мне пряди. На парикмахерскую у меня никогда денег не было, а кто бы мне их дал? Антон забирал все до копейки, иногда деньги требовал Григорий, а потом больно бил, когда не получал требуемого. Никто уже не спрашивал, за что меня бьют, если врезали, значит заслужила. А папаша делал вид, что ничего не происходит. Или его супруга поставила ему условие, чтобы он не лез защищать меня?
Немного посидев, я решила все-таки продолжить читать письмо дальше.
Моя дочь Юлия, - писала женщина, - встретила Павла ещё на первом курсе университета, у них закрутился роман, она познакомила его со мной, к сожалению, мой муж не дожил до этого дня. Мы готовились к свадьбе, когда случилась эта злосчастная вечеринка, и Павел изменил моей дочери с моей же племянницей Александрой, которую пригласила Юлия, чтобы познакомить со своим женихом. Эта измена имела последствия и когда гордая Александра заявила, что беременна, Юлия отступила в сторону. Павел валялся в её ногах, просил прощения, говорил, что был пьян и ничего не помнит, но Юля порвала с ним отношения, и через некоторое время он женился на Александре.
Так это была не мимолетная связь, мой папаша любил мою маму задолго до моего рождения и, судя по тому, что я родилась, он так и не разлюбил её. Но почему он забрал меня из роддома, почему не оставил бабушке или не сдал в детдом, как он мог позволить издеваться надо мной, если любил мою маму? Как он мог предать память об их любви? Вытерев слезы, я опять приступила к чтению.
- Павел появился около Юлии через год после рождения первого сына, она долго не прощала его, а потом они начали тайно встречаться. Дочь не хотела афишировать отношения, но Александра догадалась об изменах мужа, доказательств у неё не было, но она устроила мужу грандиозный скандал и даже привлекла к этому своего отца. Николай мой родной старший брат, был поборником крепкой семьи и пообещал Павлу часть бизнеса, если он перестанет ходить налево. Все улеглось, Александра забеременела второй раз, и Юлия опять отошла в сторону, порвав отношения.
Значит, был и третий, и четвертый раз и после каждого загула мужа она рожала ему ребенка. Он гулял, а она рожала и та, и другая женщина оказались дурами. Одна знала, что муж любит другую, но рожала ему детей в надежде, что он не бросит детей и не уйдет из семьи, вторая каждый раз принимала любовника, а после известия об очередной беременности жены, рвала с ним отношения, слабовольная у меня мама. А дед Николай, чтобы возвратить заблудшего зятя в семью переписывал на него очередную часть бизнеса, все что угодно лишь бы доченька была довольна. Но нужно дочитать письмо.
Павел появился опять через год после рождения второго сына, и опять Юлия простила его и приняла, - писала бабушка, - я не приветствовала это, пыталась отговорить, даже уговаривала её переехать в другой город, но она не послушала меня. Все повторилось, как и в предыдущий раз, опять была истерика Александры, вмешательство её отца и третья беременность племянницы. И опять Юлия порвала отношения, она клялась и божилась мне, что это навсегда. Но все повторилось, когда третьему сыну исполнился год….
Я засмеялась нехорошим смехом. Все как я и предполагала, а дальше будет четвертый акт, в конце которого родился четвертый сын и как эпилог мое рождение и смерть Юлии. Мамой я назвать её не могу, она только родила меня, не могу сказать какая она была, может безумно любила папашу и потому прощала ему все и каждый раз принимала обратно, но что у неё совсем не было гордости и достоинства, видно из письма. Отец каждый раз менял её на очередную долю в бизнесе, не думаю, что его останавливало очередное рождение сына, нет только бизнес деда. Она же принимала его каждый раз, когда он падал перед ней на колени, просил прощения и клялся в любви. Либо она была слепая и не видела всю сущность папаши, либо любила так, что готова простить ему все и верила, что он больше не уйдет, не позарится на очередной кусок бизнеса деда. Но нужно дочитать эту тяжелую историю.
Павел появился через полгода после рождения четвертого сына, и опять все повторилось, но в этот раз через некоторое время забеременела Юлия, он был рад, ухаживал за ней, помогал во время беременности, но у Юлии было слабое сердце и доктора предупреждали, что роды она может не пережить. Юля же хотела этого ребенка, хотела оставить себе частичку мужчины, которого любила всю жизнь, у неё же больше никого не было, мужчины пытались пригласить её на свидания, но она любила только его. А когда произошла трагедия и Юлия умерла спустя сутки после родов, Павел хотел оставить тебя в роддоме, и я уже собирала документы, чтобы усыновить тебя, хотя шансов, что тебя отдадут пожилой женщине, мало. И в этот момент вмешался мой брат Николай, и пообещал Александре купить салон красоты, если она согласится на твое усыновление и возьмет тебя в свою семью, с меня же он взял обещание, что я не появлюсь в твоей жизни до совершеннолетия. Его супруга Алина заботилась о тебе, часто забирала к ним домой, когда же она умерла, я больше не смогла видеть тебя даже на фотографиях. Как ты жила все это время я могу представить, Александра ненавидела Юлию и перенесла свою ненависть на тебя, я думала об этом все время и даже несколько раз просила её отдать тебя мне, но и меня она ненавидела, винила, что я не могла повлиять на дочь. Мне запретили даже издали наблюдать за тобой, и Николай встал на сторону дочери. Мы не общаемся с братом уже много лет, он не видит ничего дурного в том, что тебя наказывают, и что братья избивают тебя по поручению Александры. Я только молю Бога, чтобы ты не сломалась и нашла в себе силы жить дальше, постаралась забыть или хотя бы не вспоминать об этих годах. Я переписала свою квартиру на тебя, ещё собрала немного денег и положила на твое имя, я хочу, чтобы ты уехала из этого дома и постаралась наладить жизнь без них. Эти люди садисты, а твой отец меркантильный подонок, уверена, что он не сказал тебе о вашем родстве, я знаю, что и в твоих метриках стоит чужое имя, это было его решение. Твоя жизнь началась не на радостной ноте, но ты должна все преодолеть и жить дальше.
И опять я смеялась. Хорошо писать об этом, а как забыть, что над тобой всю жизнь издевались? Физическую боль можно стерпеть, но когда тебя унижают, называют нищебродкой и приживалкой, каждый раз говорят, что ты должна быть благодарной за то, что можешь кушать, называют твою мать падшей женщиной, забеременевшей вне брака, а они благодетели и я должна кланяться им в ноги. Как это забыть и пережить? Я не сломалась, но в 16 лет уже ненавидела всех мужчин от мала до велика. Папаша и братья постарались, один своим равнодушием, вторые своими методами воспитания. Меня прекратили избивать в 16 лет, как-то резко все отстали от меня или братья подросли и у них появились другие заботы или их мамаша переварила свою ненависть. Она только изредка шипела в мою сторону, иногда обзывала обидными словами, но меня они не трогали, я же не разговаривала ни с кем из семьи. Как их бабушка назвала, семья садистов, так они такие не одни, соседи вокруг такие же. Наша улица застроена коттеджами бизнесменов с более чем средним достатком, не олигархи конечно, но и не бедняки и даже не средний бизнес. Так вот все их дети мало чем отличаются от братьев. Я среди всех них считаюсь изгоем, меня можно ударить или бросить в снег или даже попытаться изнасиловать. Было такое один раз, наши соседи друзья Антона, Сергей и Егор, как-то поймали меня во дворе нашего дома и попытались надругаться. Антон держал мои руки, а эти разрезали ножами мою одежду, но за меня первый и единственный раз вступился Макс, он тогда сказал им, что это дело подсудное, хотите наказать её, так накажите, а насиловать это уже другое.
Аннотация: эту историю я знаю давно, не участвовала, но наблюдала со стороны. Решилась написать о ней только сейчас, когда старшие участники этой истории по разным причинам покинули этот мир. Пишу как есть все ужасы, которые произошли в жизни героини, не ретуширую, иногда только пропускаю детали, чтобы не ввести читателей в депрессию. Рассказ получился жестокий, но с ХЭ, только путь к счастливому будущему оказался тернист и жесток. Но все можно преодолеть, если перешагнуть через прошлое и оставить его позади.
Глава 1
Майя – 17 лет.
Наверное, меня назвали Майя, потому что родилась я в этот весенний и радостный месяц. Последний звонок уже позади, остались выпускные экзамены, выпускной вечер и прощай школа. Как жить дальше? Именно жить, а не существовать, как было до этого. Мои друзья, такие же, как и я подранки, говорят, что нужно забыть прошлое идти в перед и не оглядываться, я пытаюсь, но в этом доме все напоминает о тех мучительных и жестоких годах моей жизни.
Выйдя из комнаты, я спустилась на первый этаж, все домочадцы уже ушли кто куда, на кухне была только повариха. Я наложила себе в тарелку каши, налила чаю и молча, приступила к еде. Наша повариха женщина средних лет по имени Валентина работает в этом доме, сколько я себя помню. Она никогда не лезла в дела семьи, тихо выполняла свою работу и никогда не сплетничала, потому и продержалась в этом доме столько времени. Работников умеющих держать язык за зубами, в богатых семьях бизнесменов очень ценили и поэтому Валентине каждый год повышали зарплату и даже покупали путевки в хорошие санатории. Слишком много грязных тайн есть в этих семьях, они не должны покинуть порог их домов. Я в семье не родная дочь, об этом мне сообщили в пять лет после того как старший брат Макс наказал меня за порванные колготки. Моя мама двоюродная сестра приемной родительницы Александры Николаевны умерла сразу после родов и вроде как меня облагодетельствовали и взяли в семью. Когда я немного подросла, то стала часто задаваться вопросом, а может, лучше бы меня отправили в детдом? Кроме меня в семье было ещё четыре старших родных сына. Макс самый старший, ему 29 лет, но он по прежнему живет в родительском доме, хотя занимает в фирме отца большую должность и спокойно может позволить себе отдельное жилье. Но его устраивает, что у родителей всегда приготовленный обед и постиранное белье, а что ещё нужно холостому парню? Девок своих он водит в городскую квартиру, которую купил его отец, когда перевел бизнес в центр города из тихого пригорода. Второго по старшинству брата зовут Андрей, ему 26 лет, он тоже живет у родителей и тоже не спешит быть самостоятельным, работает, как и Макс на фирме у отца, занимает не маленькую должность и тоже получает хорошие деньги. Третьего по старшинству брата зовут Григорий, ему 23 года, он недавно окончил университет, тоже занимает должность на фирме отца и живет в родительском доме. Младшего брата зовут Антон ему 20 лет, он после службы в Армии восстановился в университете и сейчас является студентом.
- На твое имя пришло извещение, - сказала Валентина и положила передо мной почтовый бланк.
Странно никто никогда не писал мне писем, да ещё и заказных. Бланк я спрятала в карман и, допив чай, отправилась в свою комнату. Сегодня на улице тепло и солнце, экзамены начнутся через три дня, и я могу себе позволить погулять на улице. Денег у меня мало, так что до почты пойду пешком, а потом в парк. Карманные деньги в школе отбирал Антон, так что я привыкла быть без обеда, когда он окончил школу, то стал отбирать деньги прямо дома. Все братья знали об этом, да и он никогда не скрывал, но они молчали, а иногда смотрели на это с ехидными улыбками. В 16 лет я вообще перестала брать деньги у отца, который выдавал их каждую неделю, пусть братец подавится. Я дружила с уличными мальчишками, отчаянными, злыми и обиженными на жизнь. Мы частенько дрались с другими такими же бандами малолетних беспризорников, иногда подворовывали в магазинах еду, чтобы поесть. У меня в доме еда была всегда, а вот моим друзьям не всегда удавалось поесть, поэтому свою порцию я всегда отдавала.
Надев легкие брюки и футболку, я отправилась на почту. Одежду мне приносили из секонхенда, Александра Николаевна бросала несколько пакетов одежды около моей комнаты и уходила. Я их стирала, подшивала, гладила, а потом носила. А куда деваться, пока была маленькой, одежду покупала бабушка, а когда она умерла, то пришлось носить то, что давали. Лет в десять я нашла на чердаке старую швейную машинку известной немецкой фирмы, протерла её от пыли, смазала машинным маслом, а потом месяц училась делать ровные стежки. После этого я носила одежду по размеру, обрезала, подшивала, зашивала и даже научилась перелицовывать и простегивать. Позже девчонки с улицы показали, как вязать и я начал распускать принесенные свитера и вязать себе шапки и шарфы. К 16 годам я научилась почти всему, чтобы не выглядеть как бомж, хотя то, что у меня одежда неновая было заметно, но тут ничего не поделаешь, что есть, то есть. По этому поводу я не страдала, не холодно и хорошо, а если кому не нравится, пусть не смотрят. Училась я в обыкновенной школе, так что особо не выделялась, ну иногда не удавалось скрыть синяки на лице, хотя учителя делали вид, что не замечают их. О том, что мои приемные родители богатые, я не рассказывала, все одноклассники думали, что я из такой же, как и они среды.
На почте народу мало, мне выдали толстый конверт, обратный адрес мне ни о чем не говорил, но адресат из города, странно могли бы и сами письмо принести, чем тратится на почтовую пересылку. После почты я свернула в парк, нашла пустую лавочку, вдали от мамаш, гуляющих с детьми, и, сев на неё, вскрыла конверт. Все, что лежало в прозрачном пакете, я отложила на потом, сначала решила прочитать несколько тетрадных листков, исписанных мелким почерком. Это было письмо, почерк явно женский, буквы мелкие и написано убористым ровным почерком.
Дорогая Майя – начиналось письмо, - пишет тебе твоя родная бабушка, я хотела дождаться твоего совершеннолетия, но силы мои на исходе и я не доживу до этого дня. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет на этом свете, мне запретили рассказывать тебе правду о твоем рождении, но перед лицом смерти, я решила, что должна повиниться перед тобой. Ты действительно дочь двоюродной сестры Александры Николаевны, но отцом твоим является её муж.
Я оторвалась от чтения, чтобы переварить эту новость, значит приемный папаша Павел Степанович мне родной отец, нагулял меня и приволок законной супруге. Теперь я понимаю, почему она меня так ненавидела, она даже прикасаться ко мне брезговала и требовала, чтобы меня наказывали её сыновья, сама же стояла и смотрела, как меня били. Парни силы не сдерживали, били больно и обидно, когда я начинала плакать били ещё сильнее, а если молчала, то они злились и опять же били сильнее. Я закрывала лицо руками, чтобы не было синяков, все остальное тело можно закрыть одеждой. Помню только один раз, когда Александра Николаевна дотронулась до меня, в 12 лет она схватила меня за косу и дернула вверх, а потом попросила Антона принести ножницы и обрезала её по самый корень и это только за то, что я взяла её шампунь, а она почувствовала запах. Мне пришлось ходить с жуткой прической около месяца, пока волосы не отросли и девчонки не подравняли мне пряди. На парикмахерскую у меня никогда денег не было, а кто бы мне их дал? Антон забирал все до копейки, иногда деньги требовал Григорий, а потом больно бил, когда не получал требуемого. Никто уже не спрашивал, за что меня бьют, если врезали, значит заслужила. А папаша делал вид, что ничего не происходит. Или его супруга поставила ему условие, чтобы он не лез защищать меня?
Глава 2
Немного посидев, я решила все-таки продолжить читать письмо дальше.
Моя дочь Юлия, - писала женщина, - встретила Павла ещё на первом курсе университета, у них закрутился роман, она познакомила его со мной, к сожалению, мой муж не дожил до этого дня. Мы готовились к свадьбе, когда случилась эта злосчастная вечеринка, и Павел изменил моей дочери с моей же племянницей Александрой, которую пригласила Юлия, чтобы познакомить со своим женихом. Эта измена имела последствия и когда гордая Александра заявила, что беременна, Юлия отступила в сторону. Павел валялся в её ногах, просил прощения, говорил, что был пьян и ничего не помнит, но Юля порвала с ним отношения, и через некоторое время он женился на Александре.
Так это была не мимолетная связь, мой папаша любил мою маму задолго до моего рождения и, судя по тому, что я родилась, он так и не разлюбил её. Но почему он забрал меня из роддома, почему не оставил бабушке или не сдал в детдом, как он мог позволить издеваться надо мной, если любил мою маму? Как он мог предать память об их любви? Вытерев слезы, я опять приступила к чтению.
- Павел появился около Юлии через год после рождения первого сына, она долго не прощала его, а потом они начали тайно встречаться. Дочь не хотела афишировать отношения, но Александра догадалась об изменах мужа, доказательств у неё не было, но она устроила мужу грандиозный скандал и даже привлекла к этому своего отца. Николай мой родной старший брат, был поборником крепкой семьи и пообещал Павлу часть бизнеса, если он перестанет ходить налево. Все улеглось, Александра забеременела второй раз, и Юлия опять отошла в сторону, порвав отношения.
Значит, был и третий, и четвертый раз и после каждого загула мужа она рожала ему ребенка. Он гулял, а она рожала и та, и другая женщина оказались дурами. Одна знала, что муж любит другую, но рожала ему детей в надежде, что он не бросит детей и не уйдет из семьи, вторая каждый раз принимала любовника, а после известия об очередной беременности жены, рвала с ним отношения, слабовольная у меня мама. А дед Николай, чтобы возвратить заблудшего зятя в семью переписывал на него очередную часть бизнеса, все что угодно лишь бы доченька была довольна. Но нужно дочитать письмо.
Павел появился опять через год после рождения второго сына, и опять Юлия простила его и приняла, - писала бабушка, - я не приветствовала это, пыталась отговорить, даже уговаривала её переехать в другой город, но она не послушала меня. Все повторилось, как и в предыдущий раз, опять была истерика Александры, вмешательство её отца и третья беременность племянницы. И опять Юлия порвала отношения, она клялась и божилась мне, что это навсегда. Но все повторилось, когда третьему сыну исполнился год….
Я засмеялась нехорошим смехом. Все как я и предполагала, а дальше будет четвертый акт, в конце которого родился четвертый сын и как эпилог мое рождение и смерть Юлии. Мамой я назвать её не могу, она только родила меня, не могу сказать какая она была, может безумно любила папашу и потому прощала ему все и каждый раз принимала обратно, но что у неё совсем не было гордости и достоинства, видно из письма. Отец каждый раз менял её на очередную долю в бизнесе, не думаю, что его останавливало очередное рождение сына, нет только бизнес деда. Она же принимала его каждый раз, когда он падал перед ней на колени, просил прощения и клялся в любви. Либо она была слепая и не видела всю сущность папаши, либо любила так, что готова простить ему все и верила, что он больше не уйдет, не позарится на очередной кусок бизнеса деда. Но нужно дочитать эту тяжелую историю.
Павел появился через полгода после рождения четвертого сына, и опять все повторилось, но в этот раз через некоторое время забеременела Юлия, он был рад, ухаживал за ней, помогал во время беременности, но у Юлии было слабое сердце и доктора предупреждали, что роды она может не пережить. Юля же хотела этого ребенка, хотела оставить себе частичку мужчины, которого любила всю жизнь, у неё же больше никого не было, мужчины пытались пригласить её на свидания, но она любила только его. А когда произошла трагедия и Юлия умерла спустя сутки после родов, Павел хотел оставить тебя в роддоме, и я уже собирала документы, чтобы усыновить тебя, хотя шансов, что тебя отдадут пожилой женщине, мало. И в этот момент вмешался мой брат Николай, и пообещал Александре купить салон красоты, если она согласится на твое усыновление и возьмет тебя в свою семью, с меня же он взял обещание, что я не появлюсь в твоей жизни до совершеннолетия. Его супруга Алина заботилась о тебе, часто забирала к ним домой, когда же она умерла, я больше не смогла видеть тебя даже на фотографиях. Как ты жила все это время я могу представить, Александра ненавидела Юлию и перенесла свою ненависть на тебя, я думала об этом все время и даже несколько раз просила её отдать тебя мне, но и меня она ненавидела, винила, что я не могла повлиять на дочь. Мне запретили даже издали наблюдать за тобой, и Николай встал на сторону дочери. Мы не общаемся с братом уже много лет, он не видит ничего дурного в том, что тебя наказывают, и что братья избивают тебя по поручению Александры. Я только молю Бога, чтобы ты не сломалась и нашла в себе силы жить дальше, постаралась забыть или хотя бы не вспоминать об этих годах. Я переписала свою квартиру на тебя, ещё собрала немного денег и положила на твое имя, я хочу, чтобы ты уехала из этого дома и постаралась наладить жизнь без них. Эти люди садисты, а твой отец меркантильный подонок, уверена, что он не сказал тебе о вашем родстве, я знаю, что и в твоих метриках стоит чужое имя, это было его решение. Твоя жизнь началась не на радостной ноте, но ты должна все преодолеть и жить дальше.
И опять я смеялась. Хорошо писать об этом, а как забыть, что над тобой всю жизнь издевались? Физическую боль можно стерпеть, но когда тебя унижают, называют нищебродкой и приживалкой, каждый раз говорят, что ты должна быть благодарной за то, что можешь кушать, называют твою мать падшей женщиной, забеременевшей вне брака, а они благодетели и я должна кланяться им в ноги. Как это забыть и пережить? Я не сломалась, но в 16 лет уже ненавидела всех мужчин от мала до велика. Папаша и братья постарались, один своим равнодушием, вторые своими методами воспитания. Меня прекратили избивать в 16 лет, как-то резко все отстали от меня или братья подросли и у них появились другие заботы или их мамаша переварила свою ненависть. Она только изредка шипела в мою сторону, иногда обзывала обидными словами, но меня они не трогали, я же не разговаривала ни с кем из семьи. Как их бабушка назвала, семья садистов, так они такие не одни, соседи вокруг такие же. Наша улица застроена коттеджами бизнесменов с более чем средним достатком, не олигархи конечно, но и не бедняки и даже не средний бизнес. Так вот все их дети мало чем отличаются от братьев. Я среди всех них считаюсь изгоем, меня можно ударить или бросить в снег или даже попытаться изнасиловать. Было такое один раз, наши соседи друзья Антона, Сергей и Егор, как-то поймали меня во дворе нашего дома и попытались надругаться. Антон держал мои руки, а эти разрезали ножами мою одежду, но за меня первый и единственный раз вступился Макс, он тогда сказал им, что это дело подсудное, хотите наказать её, так накажите, а насиловать это уже другое.
