Не смогу отпустить.
- Серафима! – заглянув в мою комнату, громко позвала бабушка, - в школу пора и не говори, что ты не выспалась, я каждое утро слышу эти слова, но в школу нужно идти обязательно, ещё два с половиной года и ты отмучаешься. Но не надейся, что после школы жизнь станет легче.
- А я и не надеюсь на легкую жизнь, да и привыкла, что жизнь у меня тяжелая, хотя у кого она легкая, в какую сторону ни посмотри, люди не живут, а выживают. – Ответила я, потягиваясь на кровати, - я проснулась, сейчас сделаю зарядку, приму душ и в школу.
- Тогда я пойду на кухню, читать газеты и готовить тебе сытный завтрак, ты же опять в школе обедать не будешь? – Спросила бабушка и вышла за дверь.
Обедать я действительно не буду, в школьной столовой такую бурду готовят, что лучше голод потерпеть, чем такое есть. И за что поварихи так ненавидят учеников? Это как же нужно постараться, чтобы так испортить продукты, тошнит от одного запаха столовской пищи. Или это я такая привередливая? Другие кушают и ничего, даже нахваливают. Меня же после бабушкиной еды от нашего общепита воротит.
Полным именем Серафима, меня зовет только бабушка, для всех остальных я просто Сима, даже учителя в школе так называют, не говоря уже о парнях из качалки, которую я посещаю уже три года. А как я туда попала история длинная и местами грустная.
Быстро сделав зарядку, я отправилась в душ, это обязательный утренний ритуал и в последние три года, я не отступала от него и даже в выходной день. Это я так решила, поставила цель, и теперь я двигаюсь к ней. Я понимаю, что не достигну силы здорового мужика, но я хочу научиться драться и преодолевать страх. Все это враки! Люди не рождаются бесстрашными и смелыми, они не бесстрашные, они просто сумели преодолеть свой страх. Вот и я так хочу. И пусть я девушка и, по мнению большинства людей, должна быть хрупкой и беззащитной, но так сложились обстоятельства, что защищать меня некому, да и в ближайшей перспективе не появится. Нужно рассчитывать только на себя, это я уяснила в 12 лет, а ещё кроме бабушки у меня никого нет, вернее есть отец, но ему я не нужна. Он не помнит обо мне, а я не вспоминаю о нем. Полная гармония.
Быстро высушив на голове свой короткий ежик, я отправилась на кухню. Картина привычная с детства, на столе плотный завтрак и бабушка читающая газету. Наш сосед с верхнего этажа каждое утро ходит к газетному ларьку, у него это обязательный утренний променад, и приносит бабушке её любимые газеты. Она уже не может представить завтрак без свежей газеты, хотя по мне так в газетах все сильно приукрашено, наверное чтобы не вызывать у людей депрессию. На самом деле, действительность печальна, но бабушка добрая и в некоторых вопросах наивная, она верит, что пишут в газетах, а может ей так легче преодолевать трудности.
Позавтракав, я поцеловала бабушку и отправилась в школу. На улице мороз, и несмотря на теплую одежду, пришлось передвигаться очень быстро. В итоге я пришла за 10 минут до начала занятий. Найдя кабинет и сев на свою парту, я достала учебник и тетрадку. В классе пусто одноклассники толкутся в холле, а я повернувшись к окну начала рассматривать белые засыпанные снегом деревья. Красиво и холодно, помню, когда меня привели к бабушке, было так же красиво и холодно.
Мама умерла, когда мне исполнилось пять лет, я не помню её здоровой и улыбающейся, она всегда болела, часто лежала и всегда была бледной. Я очень быстро стала самостоятельной, научилась сама играть, одеваться и даже включать чайник. Мама часто лежала в больнице и на это время меня отправляли к бабушке, матери отца. Все родственники со стороны мамы умерли, когда меня еще не было на свете. И когда в очередной раз отец отправил меня к бабушке, я думала, что как обычно поживу у неё недели три, а когда маму выпишут из больницы, приду домой. Но маму из больницы не выписали, она умерла, а отец так за мной и не пришел. Так я и осталась жить у бабушки. Я даже не помню, принес отец мои вещи или просто выкинул, в пять лет меня, мало интересовал этот вопрос. Через полгода, я стала забывать, что у меня есть отец, про маму же бабушка сказала, что она на небе и ей там хорошо, она здорова и наблюдает за мной. И только в 11 лет я узнала, что папаша женился через полгода после смерти мамы, а через год он поменял квартиру на большую и переехал в другой район. Он даже умудрился выписать меня из квартиры, так что у меня нет больше прав на квадратные метры, меня просто выкинули из жизни. Я помню наш с бабушкой разговор очень отчетливо. Я тогда сильно обиделась на неё и вдруг вспомнила, что у меня есть отец, наивная девочка, я пригрозила бабушке, что уйду к нему. Помню, как она посадила меня на диван и твердым голосом рассказала мне все главные события, произошедшие с родителем после смерти моей мамы. Отец не приходил, денег не присылал, он женился и переехал в другую квартиру, вычеркнув меня из своей памяти, а через два года у него родился сын от новой жены и сейчас он вполне счастливый семьянин. Это очень краткое описание событий. Помню, как мне стало обидно, но я сдержала слезы и ушла гулять на улицу, а ночью плакала в подушку. Следующим утром я попросила у бабушки прощения, мы остались вдвоем и должны рассчитывать только на себя. Бабушка ветеран труда, труженик тыла и получает хорошую пенсию, вдвоем мы вполне прилично на неё жили, не жировали, конечно, но иногда могли позволить себе маленькие радости. А в 12 лет я первый раз подралась, пришла домой с разбитыми носом, губой и подбитым глазом. Бабуля, обработав мои раны, твердо заявила, что она уже пожилая и не сможет защитить ни меня, ни себя, а значит, я сама должна научится защищаться и защитить её, если потребуется. После этого разговора, я пошла в качалку, которая располагалась в подвале нашего дома. Валерий Семенович молодой руководитель этой секции, бывший военный, прошедший Афганистан, разработал для меня комплекс упражнений на растяжку и укрепление мышц, к тренажерам не подпускал два года, загружая физическими нагрузками до ломоты в мышцах. Взрослые парни, занимающиеся в качалке, смотрели на меня, как на мелкое недоразумение, но злых шуток не отпускали, а иногда даже помогали, а через пару недель мы подружились и до сих пор вполне прекрасно ладим. Сейчас я занимаюсь и на тренажерах, но без фанатизма, в основном же делаю растяжку и силовые упражнения. Я втянулась и уже не могу без физических нагрузок, мне нравится, когда после хорошей нагрузки гудят мышцы и как приятно растянутся на кровати после прекрасно проведенной тренировки.
- Сима, ты чего такую рань пришла в школу по учителям соскучилась? – Раздался над ухом голос Лены, моей школьной подруги.
- Соскучилась? - ответила я. – Холодно на улице, вот я и бежала, сама не ожидала, что так рано приду.
Лена начала выкладывать тетради, она отличница, чего не скажешь обо мне, я плаваю с тройки на четверку, хотя могу учиться и лучше, но ленюсь. Уроки почти не делаю, разве что только письменные, и то нечасто, учебники по устным предметам вообще не открываю, все запоминаю на уроках. С одноклассниками у меня отношения хорошие, особой дружбы нет, вне школы здороваемся и на этом все. Парни в нашем классе не наглые, руки не распускают, шутки пошлые тоже не жалуют, так что общаюсь я с ними ровно и надеюсь, что так будет продолжаться до окончания школы. Из всех одноклассниц я больше всего общаюсь с Леной, она хотя и отличница, но девчонка хорошая, не сплетница и её тоже воспитывает бабушка, хотя родители у неё живы и здоровы, только очень занятые, работают с утра до ночи и с ней рядом только бабушка. Нас все считают близкими подругами, но мы девичьими секретами друг с другом не делимся, о жизни вне школы, рассказываем только в общих чертах, так что назвать нас близкими подругами я не могу, да и Лена считает так же.
В класс вошла учительница истории, я села прямо и принялась слушать, домашнее задание я знаю, учебник открывать не буду, послушаю учителя.
Три дня спустя. Серафима.
Тренировка уже закончилась, парни убирали качалку, раскладывали гантели и смазывали тренажеры, я же сушила тело полотенцем, хотя идти мне всего через два подъезда, но на улице холодно, а болеть мне нельзя. Не то, что я боюсь пропустить школу, я боюсь заразить простудой бабушку. Она хотя и хорохорится, но возраст уже пожилой и любое простудное заболевание может сильно подкосить её. Я уже натянула свитер и надела сапоги, когда дверь нашей качалки резко открылась и ворвались молодые парни с битами и кастетами. Некоторых я знала, это гопники из соседнего района. Они давно на наш зал глаз положили, но Валерий Семенович послал их, сказал, что у нас парни просто занимаются спортом, а этим нужен зал для подготовки нападений на мелких предпринимателей, ну и чтобы пар спустить, между нападениями или баб продажных сюда таскать. Гопники сначала по-хорошему хотели договориться, а когда не получилось, решили нас просто выбить отсюда, а заодно и размяться. Парни, взяв в руки гантели и металлические палки, приготовились защищать зал и себя, я тоже нашла металлический прут и приготовилась вступить в бой. Не уверена, что меня бы выпустили, гопники не страдали состраданием и гуманизмом, а если бы они выиграли битву и захватили меня, то смерть от удара палкой была бы для меня лучшим концом, иначе мной бы попользовались несколько дней, а потом бы выкинули в прорубь или сбросили с крыши. Даже если бы и оставили в живых, то я не смогла бы жить с таким грузом, и вообще не уверена, что осталась бы психически нормальной, а защитить меня некому, лучше пусть бабушка поплачет над моей могилой, чем до конца жизни будет корить себя, что не уберегла меня от насильников.
Гопники кинулись на нас без предупреждения и даже боевого клича не издали. Нас было примерно поровну, я не пряталась за спины ребят, но и в самую гущу боя не лезла, понимала, что меня затопчут. Этого бугая я увидела, когда драка уже началась, высокий накачанный детина, хотя лет ему было не более 19-20. Глаза его горели, он четко работал кулаками, а ещё на его лице выделялся кривой шрам, который шел от виска, заходил на щеку и потом пропадал в волосах за ухом. Рассматривать его было некогда, я только отметила, что шрам не старый, кожа на нем ещё красноватая. Парень был зол и страшен одновременно, он грамотно наносил удары, лишних движений не делал и ещё умудрялся уворачиваться.
Помещение маленькое, ещё и тренажеры стояли, нас же набралось много и я крутилась, как уж на сковородке, но мне не всегда удавалось избегать ударов. Когда в качалку ввалились бойцы ОМОНА, я уже получила несколько ударов по ребрам, пару ударов по голове, а сколько раз меня ударили по рукам, ногам и животу, я просто не считала, но в горячке схватки, я почти не чувствовала боли, адреналин бурлил в крови и я видела только противников. Нас быстро скрутили и бросили лицом в пол, на меня навалился грузный ОМОНОВЕЦ, и вот тогда я почувствовала страшную боль в ребрах и во всем теле, а ещё болела голова, меня затошнило, и я застонала. Когда меня тащили в автобус, я ещё что-то соображала, но когда автобус тронулся меня начала накрывать темнота, видимо по голове не слабо приложили. Потом я помню только голоса, они кричали, что, бы меня кто-то опустил и больше не трогал, а ещё чтобы меня отвезли в больницу. И ещё я помню, как кто-то прижимал меня к твердому горячему телу, держал голову и тихо говорил, что же я малолетка полезла в драку со здоровыми парнями и зачем мне это нужно, и почему осталась, а могла бы спокойно уйти. Я хотела ответить, что так бы меня и отпустили и чтобы со мной сделали гопники, если бы я попала к ним живой и невредимой. А потом наступила темнота, такая желанная и своевременная.
Голова уже не болела, я открыла глаза и сразу же зажмурила их от яркого света. Потом немного полежав, я начала сквозь ресницы рассматривать помещение. Это больница, в обеих руках капельницы и еще я в палате одна, хотя не уверена, что это реанимация, кроме кровати и капельниц больше никаких приборов, только ширма в углу комнаты и окно, закрытое специальными ставнями. Медсестра появилась через несколько минут, она вытащила из моих рук капельницы, погладила меня по голове и удалилась. Никогда не думала, что в больницах такие добрые и сочувствующие сестры. Осторожно повернувшись на бок, я закрыла глаза и заснула.
Две недели спустя. Серафима.
Меня выписали из больницы ранним утром, что стало для меня неожиданностью. Вчера доктор даже не заикнулся о выписке, а сегодня медсестра принесла мне вещи, которые накануне передала бабушка и сказала, что я могу идти, справку для школы она уже отдала бабушке, которая ждет меня в холле. Как рассказывал мне доктор, у меня был ушиб внутренних органов, трещины в ребрах и сотрясение мозга средней степени тяжести, и ещё он добавил, что я легко отделалась, а могла бы получить увечья не совместимые с жизнью или остаться инвалидом, что тоже не лучший вариант.
Бабушка только осторожно обняла меня и, взяв за руку, направилась к выходу.
- И ругать не будешь? – Спросила я, когда мы вышли на улицу.
- Не буду, ты защищала свою честь, ты думаешь, что я наивная и не знаю, что сделали бы с тобой гопники, попадись ты им в руки, и я бы старая ничего бы не смогла поделать, кто будет меня слушать? Сейчас такое время, что жизнь человеческая стоит недорого, милиции на простых граждан наплевать, они сами на грани выживания, преступники чувствуют себя как короли, а нам остается только учиться защищаться самим всеми доступными способами.
- Я никогда не считала тебя наивной, - только и ответила я, - бабушка скажи, а что папаша ни разу не интересовался моей жизнью?
- Я ожидала этого вопроса, но не думала, что ты задашь его только спустя десять лет, - ответила она, - он позвонил через год после того, как оставил тебя, видимо хотел поделится со мной новостью, что купил новую квартиру и что его вторая жена ждет ребенка, но я сказала, что он ошибся номером и положила трубку.
- Бабушка ты кремень, он же твой сын! – Воскликнула я.
- Видимо я неправильно его воспитывала или где-то недоглядела. Меня можно было бы обвинить в плохом воспитании сына, если бы ему было лет 16 или 17, а не третий десяток. Он был семейным человеком, жалко, что твоя мама умерла так рано, но ты же его дочь, и он осознано пошел на это. Очень удобно отдать ребенка и начать строить свою жизнь с чистого листа, поэтому я снимаю с себя всю ответственность за его поступки. Он сам выбрал такой безответственный путь, ещё неизвестно как бы тебе жилось с мачехой, лучше со мной, я родная, а она чужая тетка.
- С тобой лучше в любом случае, даже если бы папаша не женился, не думаю, что он уделял бы мне внимание, в лучшем случае не мешал бы жить, - ответила я и поцеловала бабушку в щеку, - не хочу больше о нем говорить, лучше расскажи, что с нашей качалкой.
Аннотация: история реальная, хотя порой кажется, что такого в жизни не бывает, но эта история действительно произошла и думаю, что похожие истории имеют место в нашей суровой жизни, что, к сожалению очень печально. Но все трудности можно преодолеть, если захотеть и перешагнув через обиды и злость, жить дальше. История началась в 90-х годах прошлого столетия и герой живы и здоровы по сей день.
Глава 1
- Серафима! – заглянув в мою комнату, громко позвала бабушка, - в школу пора и не говори, что ты не выспалась, я каждое утро слышу эти слова, но в школу нужно идти обязательно, ещё два с половиной года и ты отмучаешься. Но не надейся, что после школы жизнь станет легче.
- А я и не надеюсь на легкую жизнь, да и привыкла, что жизнь у меня тяжелая, хотя у кого она легкая, в какую сторону ни посмотри, люди не живут, а выживают. – Ответила я, потягиваясь на кровати, - я проснулась, сейчас сделаю зарядку, приму душ и в школу.
- Тогда я пойду на кухню, читать газеты и готовить тебе сытный завтрак, ты же опять в школе обедать не будешь? – Спросила бабушка и вышла за дверь.
Обедать я действительно не буду, в школьной столовой такую бурду готовят, что лучше голод потерпеть, чем такое есть. И за что поварихи так ненавидят учеников? Это как же нужно постараться, чтобы так испортить продукты, тошнит от одного запаха столовской пищи. Или это я такая привередливая? Другие кушают и ничего, даже нахваливают. Меня же после бабушкиной еды от нашего общепита воротит.
Полным именем Серафима, меня зовет только бабушка, для всех остальных я просто Сима, даже учителя в школе так называют, не говоря уже о парнях из качалки, которую я посещаю уже три года. А как я туда попала история длинная и местами грустная.
Быстро сделав зарядку, я отправилась в душ, это обязательный утренний ритуал и в последние три года, я не отступала от него и даже в выходной день. Это я так решила, поставила цель, и теперь я двигаюсь к ней. Я понимаю, что не достигну силы здорового мужика, но я хочу научиться драться и преодолевать страх. Все это враки! Люди не рождаются бесстрашными и смелыми, они не бесстрашные, они просто сумели преодолеть свой страх. Вот и я так хочу. И пусть я девушка и, по мнению большинства людей, должна быть хрупкой и беззащитной, но так сложились обстоятельства, что защищать меня некому, да и в ближайшей перспективе не появится. Нужно рассчитывать только на себя, это я уяснила в 12 лет, а ещё кроме бабушки у меня никого нет, вернее есть отец, но ему я не нужна. Он не помнит обо мне, а я не вспоминаю о нем. Полная гармония.
Быстро высушив на голове свой короткий ежик, я отправилась на кухню. Картина привычная с детства, на столе плотный завтрак и бабушка читающая газету. Наш сосед с верхнего этажа каждое утро ходит к газетному ларьку, у него это обязательный утренний променад, и приносит бабушке её любимые газеты. Она уже не может представить завтрак без свежей газеты, хотя по мне так в газетах все сильно приукрашено, наверное чтобы не вызывать у людей депрессию. На самом деле, действительность печальна, но бабушка добрая и в некоторых вопросах наивная, она верит, что пишут в газетах, а может ей так легче преодолевать трудности.
Позавтракав, я поцеловала бабушку и отправилась в школу. На улице мороз, и несмотря на теплую одежду, пришлось передвигаться очень быстро. В итоге я пришла за 10 минут до начала занятий. Найдя кабинет и сев на свою парту, я достала учебник и тетрадку. В классе пусто одноклассники толкутся в холле, а я повернувшись к окну начала рассматривать белые засыпанные снегом деревья. Красиво и холодно, помню, когда меня привели к бабушке, было так же красиво и холодно.
Мама умерла, когда мне исполнилось пять лет, я не помню её здоровой и улыбающейся, она всегда болела, часто лежала и всегда была бледной. Я очень быстро стала самостоятельной, научилась сама играть, одеваться и даже включать чайник. Мама часто лежала в больнице и на это время меня отправляли к бабушке, матери отца. Все родственники со стороны мамы умерли, когда меня еще не было на свете. И когда в очередной раз отец отправил меня к бабушке, я думала, что как обычно поживу у неё недели три, а когда маму выпишут из больницы, приду домой. Но маму из больницы не выписали, она умерла, а отец так за мной и не пришел. Так я и осталась жить у бабушки. Я даже не помню, принес отец мои вещи или просто выкинул, в пять лет меня, мало интересовал этот вопрос. Через полгода, я стала забывать, что у меня есть отец, про маму же бабушка сказала, что она на небе и ей там хорошо, она здорова и наблюдает за мной. И только в 11 лет я узнала, что папаша женился через полгода после смерти мамы, а через год он поменял квартиру на большую и переехал в другой район. Он даже умудрился выписать меня из квартиры, так что у меня нет больше прав на квадратные метры, меня просто выкинули из жизни. Я помню наш с бабушкой разговор очень отчетливо. Я тогда сильно обиделась на неё и вдруг вспомнила, что у меня есть отец, наивная девочка, я пригрозила бабушке, что уйду к нему. Помню, как она посадила меня на диван и твердым голосом рассказала мне все главные события, произошедшие с родителем после смерти моей мамы. Отец не приходил, денег не присылал, он женился и переехал в другую квартиру, вычеркнув меня из своей памяти, а через два года у него родился сын от новой жены и сейчас он вполне счастливый семьянин. Это очень краткое описание событий. Помню, как мне стало обидно, но я сдержала слезы и ушла гулять на улицу, а ночью плакала в подушку. Следующим утром я попросила у бабушки прощения, мы остались вдвоем и должны рассчитывать только на себя. Бабушка ветеран труда, труженик тыла и получает хорошую пенсию, вдвоем мы вполне прилично на неё жили, не жировали, конечно, но иногда могли позволить себе маленькие радости. А в 12 лет я первый раз подралась, пришла домой с разбитыми носом, губой и подбитым глазом. Бабуля, обработав мои раны, твердо заявила, что она уже пожилая и не сможет защитить ни меня, ни себя, а значит, я сама должна научится защищаться и защитить её, если потребуется. После этого разговора, я пошла в качалку, которая располагалась в подвале нашего дома. Валерий Семенович молодой руководитель этой секции, бывший военный, прошедший Афганистан, разработал для меня комплекс упражнений на растяжку и укрепление мышц, к тренажерам не подпускал два года, загружая физическими нагрузками до ломоты в мышцах. Взрослые парни, занимающиеся в качалке, смотрели на меня, как на мелкое недоразумение, но злых шуток не отпускали, а иногда даже помогали, а через пару недель мы подружились и до сих пор вполне прекрасно ладим. Сейчас я занимаюсь и на тренажерах, но без фанатизма, в основном же делаю растяжку и силовые упражнения. Я втянулась и уже не могу без физических нагрузок, мне нравится, когда после хорошей нагрузки гудят мышцы и как приятно растянутся на кровати после прекрасно проведенной тренировки.
- Сима, ты чего такую рань пришла в школу по учителям соскучилась? – Раздался над ухом голос Лены, моей школьной подруги.
- Соскучилась? - ответила я. – Холодно на улице, вот я и бежала, сама не ожидала, что так рано приду.
Лена начала выкладывать тетради, она отличница, чего не скажешь обо мне, я плаваю с тройки на четверку, хотя могу учиться и лучше, но ленюсь. Уроки почти не делаю, разве что только письменные, и то нечасто, учебники по устным предметам вообще не открываю, все запоминаю на уроках. С одноклассниками у меня отношения хорошие, особой дружбы нет, вне школы здороваемся и на этом все. Парни в нашем классе не наглые, руки не распускают, шутки пошлые тоже не жалуют, так что общаюсь я с ними ровно и надеюсь, что так будет продолжаться до окончания школы. Из всех одноклассниц я больше всего общаюсь с Леной, она хотя и отличница, но девчонка хорошая, не сплетница и её тоже воспитывает бабушка, хотя родители у неё живы и здоровы, только очень занятые, работают с утра до ночи и с ней рядом только бабушка. Нас все считают близкими подругами, но мы девичьими секретами друг с другом не делимся, о жизни вне школы, рассказываем только в общих чертах, так что назвать нас близкими подругами я не могу, да и Лена считает так же.
В класс вошла учительница истории, я села прямо и принялась слушать, домашнее задание я знаю, учебник открывать не буду, послушаю учителя.
Глава 2
Три дня спустя. Серафима.
Тренировка уже закончилась, парни убирали качалку, раскладывали гантели и смазывали тренажеры, я же сушила тело полотенцем, хотя идти мне всего через два подъезда, но на улице холодно, а болеть мне нельзя. Не то, что я боюсь пропустить школу, я боюсь заразить простудой бабушку. Она хотя и хорохорится, но возраст уже пожилой и любое простудное заболевание может сильно подкосить её. Я уже натянула свитер и надела сапоги, когда дверь нашей качалки резко открылась и ворвались молодые парни с битами и кастетами. Некоторых я знала, это гопники из соседнего района. Они давно на наш зал глаз положили, но Валерий Семенович послал их, сказал, что у нас парни просто занимаются спортом, а этим нужен зал для подготовки нападений на мелких предпринимателей, ну и чтобы пар спустить, между нападениями или баб продажных сюда таскать. Гопники сначала по-хорошему хотели договориться, а когда не получилось, решили нас просто выбить отсюда, а заодно и размяться. Парни, взяв в руки гантели и металлические палки, приготовились защищать зал и себя, я тоже нашла металлический прут и приготовилась вступить в бой. Не уверена, что меня бы выпустили, гопники не страдали состраданием и гуманизмом, а если бы они выиграли битву и захватили меня, то смерть от удара палкой была бы для меня лучшим концом, иначе мной бы попользовались несколько дней, а потом бы выкинули в прорубь или сбросили с крыши. Даже если бы и оставили в живых, то я не смогла бы жить с таким грузом, и вообще не уверена, что осталась бы психически нормальной, а защитить меня некому, лучше пусть бабушка поплачет над моей могилой, чем до конца жизни будет корить себя, что не уберегла меня от насильников.
Гопники кинулись на нас без предупреждения и даже боевого клича не издали. Нас было примерно поровну, я не пряталась за спины ребят, но и в самую гущу боя не лезла, понимала, что меня затопчут. Этого бугая я увидела, когда драка уже началась, высокий накачанный детина, хотя лет ему было не более 19-20. Глаза его горели, он четко работал кулаками, а ещё на его лице выделялся кривой шрам, который шел от виска, заходил на щеку и потом пропадал в волосах за ухом. Рассматривать его было некогда, я только отметила, что шрам не старый, кожа на нем ещё красноватая. Парень был зол и страшен одновременно, он грамотно наносил удары, лишних движений не делал и ещё умудрялся уворачиваться.
Помещение маленькое, ещё и тренажеры стояли, нас же набралось много и я крутилась, как уж на сковородке, но мне не всегда удавалось избегать ударов. Когда в качалку ввалились бойцы ОМОНА, я уже получила несколько ударов по ребрам, пару ударов по голове, а сколько раз меня ударили по рукам, ногам и животу, я просто не считала, но в горячке схватки, я почти не чувствовала боли, адреналин бурлил в крови и я видела только противников. Нас быстро скрутили и бросили лицом в пол, на меня навалился грузный ОМОНОВЕЦ, и вот тогда я почувствовала страшную боль в ребрах и во всем теле, а ещё болела голова, меня затошнило, и я застонала. Когда меня тащили в автобус, я ещё что-то соображала, но когда автобус тронулся меня начала накрывать темнота, видимо по голове не слабо приложили. Потом я помню только голоса, они кричали, что, бы меня кто-то опустил и больше не трогал, а ещё чтобы меня отвезли в больницу. И ещё я помню, как кто-то прижимал меня к твердому горячему телу, держал голову и тихо говорил, что же я малолетка полезла в драку со здоровыми парнями и зачем мне это нужно, и почему осталась, а могла бы спокойно уйти. Я хотела ответить, что так бы меня и отпустили и чтобы со мной сделали гопники, если бы я попала к ним живой и невредимой. А потом наступила темнота, такая желанная и своевременная.
***
Голова уже не болела, я открыла глаза и сразу же зажмурила их от яркого света. Потом немного полежав, я начала сквозь ресницы рассматривать помещение. Это больница, в обеих руках капельницы и еще я в палате одна, хотя не уверена, что это реанимация, кроме кровати и капельниц больше никаких приборов, только ширма в углу комнаты и окно, закрытое специальными ставнями. Медсестра появилась через несколько минут, она вытащила из моих рук капельницы, погладила меня по голове и удалилась. Никогда не думала, что в больницах такие добрые и сочувствующие сестры. Осторожно повернувшись на бок, я закрыла глаза и заснула.
Две недели спустя. Серафима.
Меня выписали из больницы ранним утром, что стало для меня неожиданностью. Вчера доктор даже не заикнулся о выписке, а сегодня медсестра принесла мне вещи, которые накануне передала бабушка и сказала, что я могу идти, справку для школы она уже отдала бабушке, которая ждет меня в холле. Как рассказывал мне доктор, у меня был ушиб внутренних органов, трещины в ребрах и сотрясение мозга средней степени тяжести, и ещё он добавил, что я легко отделалась, а могла бы получить увечья не совместимые с жизнью или остаться инвалидом, что тоже не лучший вариант.
Бабушка только осторожно обняла меня и, взяв за руку, направилась к выходу.
- И ругать не будешь? – Спросила я, когда мы вышли на улицу.
- Не буду, ты защищала свою честь, ты думаешь, что я наивная и не знаю, что сделали бы с тобой гопники, попадись ты им в руки, и я бы старая ничего бы не смогла поделать, кто будет меня слушать? Сейчас такое время, что жизнь человеческая стоит недорого, милиции на простых граждан наплевать, они сами на грани выживания, преступники чувствуют себя как короли, а нам остается только учиться защищаться самим всеми доступными способами.
- Я никогда не считала тебя наивной, - только и ответила я, - бабушка скажи, а что папаша ни разу не интересовался моей жизнью?
- Я ожидала этого вопроса, но не думала, что ты задашь его только спустя десять лет, - ответила она, - он позвонил через год после того, как оставил тебя, видимо хотел поделится со мной новостью, что купил новую квартиру и что его вторая жена ждет ребенка, но я сказала, что он ошибся номером и положила трубку.
- Бабушка ты кремень, он же твой сын! – Воскликнула я.
- Видимо я неправильно его воспитывала или где-то недоглядела. Меня можно было бы обвинить в плохом воспитании сына, если бы ему было лет 16 или 17, а не третий десяток. Он был семейным человеком, жалко, что твоя мама умерла так рано, но ты же его дочь, и он осознано пошел на это. Очень удобно отдать ребенка и начать строить свою жизнь с чистого листа, поэтому я снимаю с себя всю ответственность за его поступки. Он сам выбрал такой безответственный путь, ещё неизвестно как бы тебе жилось с мачехой, лучше со мной, я родная, а она чужая тетка.
- С тобой лучше в любом случае, даже если бы папаша не женился, не думаю, что он уделял бы мне внимание, в лучшем случае не мешал бы жить, - ответила я и поцеловала бабушку в щеку, - не хочу больше о нем говорить, лучше расскажи, что с нашей качалкой.
