Она приложила много усилий, чтобы дело о секте попало на расследование. Карину, как главного свидетеля, опять поместили в больницу, но теперь под охрану, и постоянно допрашивали. Там она и познакомилась со своим будущим мужем, он довольно известный бизнесмен и меценат. Приехал в больницу со спонсорской помощью, и медсестра рассказала ему о Карине. Её в больнице жалели, подкармливали. От секты немало семей пострадало. Слухи по городу разошлись быстро, и многие пытались узнать о близких, но не все смогли пробиться к Карине. Антон Михайлович, как главный спонсор, к Карине попал, а потом поднял общественные организации и организовал фонд помощи жертвам секты. После этого следственным органам пришлось пошевелиться с расследованием. Оказывается, таких деревень было несколько, и жили там адепты примерно одинаково. Карину поместили в детский дом, там она училась и лечилась, а когда ей исполнилось восемнадцать лет, Антон Михайлович приехал за ней, и они поженились. В газетах периодически поднималась шумиха, и расследование, периодически затухавшее, вновь начинало продвигаться.
Это Антон Михайлович настоял, чтобы меня поместили в детскую психиатрическую больницу, а не в больницу для взрослых, куда отвезли всех остальных адептов секты. Больница находилась в другом городе, Карину в выходные привозил супруг, мы с ним познакомились. Приятный мужчина, он не навязывал нам своё общество, понимал, что мы хотим побыть вдвоём. Во второй приезд Карины мне разрешили погулять по городу, но не долго, часа два, и то недалеко от больницы. Сестра привезла одежду, и я впервые за долгие годы чувствовала себя человеком, а не адептом секты. Мне понравилось гулять по улицам, смотреть на людей, кушать мороженное и пить газировку, от жизни я совсем отстала, столько новых красивых машин ездит по дорогам, и люди выглядят иначе, смотрят по-другому и одеваются ярче.
А между приездами сестры я читала, ела и спала, организм отходил от волнений и страхов. Читала я всё, что попадалось в библиотеке, в основном были детские книжки, попадались учебники, я даже решала задачи для младших классов, газеты и журналы приносили медсёстры, и их я тоже проглатывала с большим удовольствием. Врачи мою палату не посещали, а вот уколы и капельницы делали каждый день, и ещё снотворное на ночь, чтобы я не кричала во сне. Спустя месяц я почувствовала, что внутри начинает разворачиваться тугая спираль. Спокойствие и хорошее питание сделали своё дело, организм начал выходить из затяжного стресса. Теперь, как сказала пожилая медсестра, нужно ждать, в какую сторону повернёт моя психика, смогу ли я оставить весь пережитый ужас позади или всю жизнь буду ходить по психиатрам и пить таблетки.
Сейчас я лежу в другой больнице в областном центре, ходить нельзя, лежать только на животе. Фонд собрал деньги на операцию, у меня на теле убрали глубокие шрамы, а неглубокие отшлифовали. Когда всё заживёт, они будут не так заметны, спина будет гладкая, а не бугристая, как была, но открытые платья и короткие юбки носить не смогу, тонкие полосы от побоев всё равно останутся. Косметическую операцию по удалению всех шрамов сейчас делать нельзя, слишком много у меня хронических заболеваний, сначала нужно основательно подлечиться, да и возраст пока не позволяет, нужно ждать минимум три-четыре года.
Карина принесла модные журналы, смотрю, какую одежду сейчас носят люди. Из больницы меня выпишут только после суда, на суд вызывать не будут, свидетелей хватит, следователям рекомендовали пожалеть мою психику. Карина добилась через суд выплату всех алиментов. Отец прекрасно знал, что мы попали в беду, но решил сэкономить, и чтобы не платить деньги, все эти годы делал вид, что не знает, где мы. Сейчас он меняет свою квартиру на меньшую, чтобы рассчитаться с долгами. Карина сказала, что пришлось основательно напугать его, чтобы не говорил лишнего. Вторая жена от него уходит и забирает ребёнка, которого родила четыре года назад. Зачем ей нужен нищий муж? Карина обещала, что не остановится на этом, обдерёт его как липку, Антон Михайлович нанял дорого адвоката, тот не сомневается в успехе нашего дела. Мы получим с него всё, что возможно, и совесть ни меня, ни Карину не беспокоит, отец ведь думал, что мы загнёмся там. А мы выжили, назло всем обстоятельствам!
Два месяца спустя. Юлия
Сегодня приезжала сестра и сообщила о смерти матери. До суда она не дожила, её убили в тюрьме сокамерницы. Били долго, она кричала, но охрана к двери не подходила, как свидетель, она не нужна, ярая фанатичка мессии, и даже спустя время не пересмотрела свои взгляды. Карина говорила о её смерти без эмоций, как о чужом человеке, и хоронить она отказалась, пусть закопают, как бомжиху, и имени на могиле не будет, только номер. Я опять в детской психиатрической больнице, читаю, сплю, ем и лечусь. Я поправилась, у меня намечаются грудь и попа, но доктор сказал, что вынужденное голодание в детском возрасте не пройдёт даром, я навсегда останусь худощавой, обмен веществ нарушен, и округлые женские формы не стоит рассчитывать, если и будут округлости то совсем чуть, до старости буду выглядеть, как подросток. Смогу ли я родить ребёнка, он на этот вопрос ответа не дал. Может и есть шанс, с годами будет видно. Карина сводила меня в парикмахерскую, теперь у меня короткая модная стрижка. Пряди ровные, волосок к волоску, но я хочу отрастить волосы, надоело ходить стриженной. А ещё мы уедем в другой город сразу после суда. Антон Михайлович уже открыл там филиал своей фирмы и скоро полностью переведёт туда бизнес. Это хорошо, я не хочу находиться в одном городе с отцом, да и доктор советует уехать в другое место, где нас никто не знает, чтобы не напоминали о прошлом. Мне сделают новое свидетельство о рождении, прежним оставят только имя, так нужно, чтобы ярые фанатики секты не отомстили за мессию. Оказывается, секта раскинула свои сети по всей стране, и у неё много поклонников и последователей. Суд настоял, чтобы всем несовершеннолетним адептам секты выдать новые метрики и расселить их по разным детдомам. Родителям их не отдадут, старшее поколение уже никогда не оправится, их ждёт сумасшедший дом до конца жизни, а вот у нас есть шанс начать новую жизнь. У меня есть опекун, Антон Михайлович, Карине не разрешили взять надо мной опекунство, но мы будем вместе, и это прекрасно.
Полгода спустя. Юлия
Мы переехали в огромный город. Не столица, но город большой, народу много, машин много, и среди толпы людей ты чувствуешь себя маленькой песчинкой. Никому до тебя нет дела, кто ты, как ты одета и как выглядишь. Все спешат по своим делам, иногда взгляд случайного прохожего останавливается на тебе, но ты точно знаешь, что он тебя не видит. Его голова занята мыслями, и ему не до случайных прохожих. Я гуляю по улицам города, мне очень нравится находится среди людей, пусть они не замечают меня, так мне этого и не нужно. Я поняла, что ненавижу лес, траву и деревья, в парки не хожу, мне нравится ходить по широким улицам, уворачиваться от торопливых прохожих, смотреть на машины, ездить в автобусах и трамваях, я живу этим городом.
Антон Михайлович купил квартиру на самом высоком этаже, и из моего окна прекрасный вид на дома и проспекты, я сижу ночами и смотрю на ночной город. Город не спит, кругом огни и потоки машин, неоновая реклама и люди, спешащие домой. У меня отдельная комната с большим окном, мягкая кровать, три подушки, тёплое одеяло и ковёр на полу. В школу я не хожу, хотя и числюсь там, психолог настаивает пока ограничить моё общение. Семья — всё, что мне нужно. Карина пошла на курсы кройки и шитья, хочет научиться шить, Антон Михайлович приветствует все её начинания. Его сын Максим классный пацан, мы вместе занимаемся, и ещё он учит меня пользоваться компьютером, иногда играем в игры на этой чудо-машине. Я гуляю по городу и читаю, много читаю, я записана сразу в три библиотеки. Книги просто проглатываю, предпочтений нет, читаю всё, что советуют милые библиотекарши. Ночами просыпаюсь и смотрю на ночной город. Я счастлива, я смогла выбраться из ада! Сейчас я повторяю себе как мантру одну фразу: «Я сама построю свой рай».
Макс решил заняться музыкой, и выбор, естественно, пал на гитару. Ну, с парнем всё понятно, он милый, скромный, а хочет нравиться девушкам, и гитара то, что нужно. Он ходит на музыкальные занятия, а приходя домой, показывает мне, что он изучал. Ему хочется поделиться, а я не против. Днём, пока Макс в школе, я беру гитару, нотную тетрадь и начинаю наигрывать мелодию. Мне нравится извлекать звуки из инструмента.
Два раза в неделю я посещаю психолога, это одно из предписаний врача из психиатрической больницы, иначе меня могут отправить обратно в сумасшедший дом. Мой психолог, или вернее, психоаналитик женщина, с мужчиной я разговаривать отказалась. Я до сих пор могу терпеть только мужа сестры, да и видимся мы редко, ну, ещё Максим, так он ребёнок, я как мужчину его не воспринимаю. Остальных мужчин ненавижу, а большей частью просто игнорирую, для меня сильный пол не существует. Это остаточные явления, психолог говорит, что нужно их преодолевать, иначе я не смогу построить свой рай.
Три месяца спустя. Юлия
Мне шестнадцать лет, и ещё у меня есть слух и неплохой голос. Максим привёл меня к своему учителю по музыке, и она предложила посещать занятия. Антон Михайлович только пожал плечами и выдал мне деньги на гитару. Психолог одобрила занятия музыкой, и я внесла её в своё расписание. Карина записала меня на компьютерные курсы, сказала, что современной девушке нужно обязательно знать компьютер. Карина окончила курсы кройки и шитья, супруг купил ей крутую швейную машинку, и теперь она шьёт мне вещи. Почему мне, не знаю, но я не протестую, Карина девушка с фантазией и очень дотошная, у неё прекрасно получается, а мне нравится носить вещи, сшитые сестрой. Антон Михайлович кому-то заплатил, и у меня появился аттестат об окончании девяти классов, и я поступила в колледж на библиотекарский факультет. Для меня самый лучший вариант, среднюю школу если я и закончу, то в ВУЗ дорога закрыта, не потяну, я трезво оцениваю свои силы.
На факультете одни девчонки, все любители читать, интересы схожи, поговорить есть о чём, учусь с большим удовольствием, а ещё занятия музыкой и книги. Всё, что я люблю. Рядом Карина, любимая сестрёнка, и Максим, милый, добрый подросток.
Год спустя. Юлия
Мне семнадцать лет, я прохожу практику в библиотеке. Моя наставница по практике милая старушка. Начитанная, умная и прекрасная рассказчица. Её можно слушать часами, я подклеиваю книги, перебираю стеллажи и составляю электронный каталог. Компьютерные курсы очень пригодились, наставница боится этой чудо-машины, она человек старой формации и не приемлет достижений цивилизации. Ещё пара месяцев, и закончу колледж, хочу работать в библиотеке, но вакансий нет, может, появятся со временем. На шее у мужа Карины сидеть не хочу, он и так сделал для меня много. Иногда задумываюсь, неужели он так сильно любит Карину, что готов терпеть и меня в своем доме? Хотя, я всегда старалась быть полезной и незаметной. Я готовлю, делаю уроки с Максимом, вывожу его на прогулки, убираю квартиру, стираю и делаю ещё много чего по дому. Антон Михайлович всегда работает до позднего вечера, а когда приходит, я стараюсь не попадаться ему на глаза. Карину он балует, выполнял все её капризы, хотя сестра никогда не просила луну с неба. Но я замечала, какими глазами он смотрит на неё, Карина же никогда не отталкивала его, ей приятны его прикосновения. Они всегда целуются утром и вечером, а ещё он часто прижимает её к себе, целует в щёку и называет красавицей. Сестра действительно красавица, у неё большая грудь, круглая подтянутая попа, красивые ноги и узкая талия. Она регулярно посещает салоны красоты, поправляет причёску, делает маски на лицо и шею, маникюр и педикюр. Я же не люблю посещать сии заведения. Волосы я ращу и прошу Карину раз в месяц подстригать мне кончики, а более никаких процедур. Цвет волос у меня отличался от Карининого, они на полтона светлее, и ещё много седых волос, они вырастают от корней уже седыми, красить бесполезно, с седых волос краска быстро смывается. Седина распределялась по голове неравномерно, седые целые пряди, если не приглядываться, то можно подумать, что я специально так покрасила волосы. Да и кому приглядываться? Я всё так же избегаю тесного общения. Знакомые есть, девчонки из колледжа, мы прекрасно общаемся на занятиях, общих тем много, но близких подруг нет.
Мой психолог Инга Александровна сегодня твёрдо заявила, что мы уже пару лет топчемся на месте. Первое время был большой прогресс, после того, что мне удалось пережить, я начала семимильными шагами двигаться к нормальной жизни, но спустя время моё движение замедлилось, а потом и остановилось, и так дальше продолжаться не может. Я окружила себя коконом и не впускаю туда даже сестру. Я попыталась спорить с Ингой Александровной, но она резко осадила меня и спросила, рассказала ли я сестре, что происходило со мной после того, как она сбежала из секты.
Психолог права, я действительно так и не смогла пересилить себя и рассказать сестре, что случилось со мной после её побега. Меня тогда избили до потери сознания и оставили висеть на столбе двое суток. Кто-то из старушек прикрепил мне на спину подорожник, хорошо, что два дня был ветер, и моросил дождь, иначе меня обглодали бы мошки и комары, которые чуют кровь на большом расстоянии. А ещё были псы мессии, которые ощупывали моё худое тело руками и пытались засунуть внутрь меня пальцы, я молчала и сдерживала тошноту, сильно болела голова, и ужасно хотелось есть. Когда меня сняли, руки потеряли чувствительность, и я долго разрабатывала их, боялась, что не смогу двигать пальцами. Но, видимо, молодость взяла верх, и спустя время я смогла разработать пальцы, раны от плётки зажили, и заражения я не получила. Карину искали, но искали на берегу, а когда день спустя не обнаружили никаких следов, решили, что она просто утопилась. Мессия тогда прочитал длинную проповедь, мол, самоубийство — это прямой путь в ад. «Интересно, а где мы сейчас?» - тогда подумала я. Спустя пару недель все забыли о сестре и обо мне.
Последующие два года разнообразием не отличались, постоянный холод и голод, я отогревалась по ночам в подвале дома мессии, иногда ночевала в его бане, много ходила по лесу, чтобы не видеть рожи адептов, воровала газеты, которые выкидывал мессия, и пыталась не попадаться на глаза его верным псам. За год до освобождения меня поймали около речки два мужика из секты и попытались со мной развлечься, но ничего у них не получилось, их вялые органы на меня не среагировали, со злости они избили меня и оставили лежать на берегу. Чтобы немного унять боль, я залезла в воду и пролежала там до вечерней молитвы. Потом уже в больнице доктор сказал, что у меня одно ребро срослось криво, но эта травма не фатальна, и не с такими рёбрами люди живут. Всего этого я не могла сказать Карине, не хотела, чтобы она чувствовала себя виноватой. Немного подумав, я твёрдо заявила психологу, что рассказывать сестре об этом не буду, и если она будет настаивать, то не буду приходить к ней на сеансы.
Это Антон Михайлович настоял, чтобы меня поместили в детскую психиатрическую больницу, а не в больницу для взрослых, куда отвезли всех остальных адептов секты. Больница находилась в другом городе, Карину в выходные привозил супруг, мы с ним познакомились. Приятный мужчина, он не навязывал нам своё общество, понимал, что мы хотим побыть вдвоём. Во второй приезд Карины мне разрешили погулять по городу, но не долго, часа два, и то недалеко от больницы. Сестра привезла одежду, и я впервые за долгие годы чувствовала себя человеком, а не адептом секты. Мне понравилось гулять по улицам, смотреть на людей, кушать мороженное и пить газировку, от жизни я совсем отстала, столько новых красивых машин ездит по дорогам, и люди выглядят иначе, смотрят по-другому и одеваются ярче.
А между приездами сестры я читала, ела и спала, организм отходил от волнений и страхов. Читала я всё, что попадалось в библиотеке, в основном были детские книжки, попадались учебники, я даже решала задачи для младших классов, газеты и журналы приносили медсёстры, и их я тоже проглатывала с большим удовольствием. Врачи мою палату не посещали, а вот уколы и капельницы делали каждый день, и ещё снотворное на ночь, чтобы я не кричала во сне. Спустя месяц я почувствовала, что внутри начинает разворачиваться тугая спираль. Спокойствие и хорошее питание сделали своё дело, организм начал выходить из затяжного стресса. Теперь, как сказала пожилая медсестра, нужно ждать, в какую сторону повернёт моя психика, смогу ли я оставить весь пережитый ужас позади или всю жизнь буду ходить по психиатрам и пить таблетки.
Сейчас я лежу в другой больнице в областном центре, ходить нельзя, лежать только на животе. Фонд собрал деньги на операцию, у меня на теле убрали глубокие шрамы, а неглубокие отшлифовали. Когда всё заживёт, они будут не так заметны, спина будет гладкая, а не бугристая, как была, но открытые платья и короткие юбки носить не смогу, тонкие полосы от побоев всё равно останутся. Косметическую операцию по удалению всех шрамов сейчас делать нельзя, слишком много у меня хронических заболеваний, сначала нужно основательно подлечиться, да и возраст пока не позволяет, нужно ждать минимум три-четыре года.
Карина принесла модные журналы, смотрю, какую одежду сейчас носят люди. Из больницы меня выпишут только после суда, на суд вызывать не будут, свидетелей хватит, следователям рекомендовали пожалеть мою психику. Карина добилась через суд выплату всех алиментов. Отец прекрасно знал, что мы попали в беду, но решил сэкономить, и чтобы не платить деньги, все эти годы делал вид, что не знает, где мы. Сейчас он меняет свою квартиру на меньшую, чтобы рассчитаться с долгами. Карина сказала, что пришлось основательно напугать его, чтобы не говорил лишнего. Вторая жена от него уходит и забирает ребёнка, которого родила четыре года назад. Зачем ей нужен нищий муж? Карина обещала, что не остановится на этом, обдерёт его как липку, Антон Михайлович нанял дорого адвоката, тот не сомневается в успехе нашего дела. Мы получим с него всё, что возможно, и совесть ни меня, ни Карину не беспокоит, отец ведь думал, что мы загнёмся там. А мы выжили, назло всем обстоятельствам!
Два месяца спустя. Юлия
Сегодня приезжала сестра и сообщила о смерти матери. До суда она не дожила, её убили в тюрьме сокамерницы. Били долго, она кричала, но охрана к двери не подходила, как свидетель, она не нужна, ярая фанатичка мессии, и даже спустя время не пересмотрела свои взгляды. Карина говорила о её смерти без эмоций, как о чужом человеке, и хоронить она отказалась, пусть закопают, как бомжиху, и имени на могиле не будет, только номер. Я опять в детской психиатрической больнице, читаю, сплю, ем и лечусь. Я поправилась, у меня намечаются грудь и попа, но доктор сказал, что вынужденное голодание в детском возрасте не пройдёт даром, я навсегда останусь худощавой, обмен веществ нарушен, и округлые женские формы не стоит рассчитывать, если и будут округлости то совсем чуть, до старости буду выглядеть, как подросток. Смогу ли я родить ребёнка, он на этот вопрос ответа не дал. Может и есть шанс, с годами будет видно. Карина сводила меня в парикмахерскую, теперь у меня короткая модная стрижка. Пряди ровные, волосок к волоску, но я хочу отрастить волосы, надоело ходить стриженной. А ещё мы уедем в другой город сразу после суда. Антон Михайлович уже открыл там филиал своей фирмы и скоро полностью переведёт туда бизнес. Это хорошо, я не хочу находиться в одном городе с отцом, да и доктор советует уехать в другое место, где нас никто не знает, чтобы не напоминали о прошлом. Мне сделают новое свидетельство о рождении, прежним оставят только имя, так нужно, чтобы ярые фанатики секты не отомстили за мессию. Оказывается, секта раскинула свои сети по всей стране, и у неё много поклонников и последователей. Суд настоял, чтобы всем несовершеннолетним адептам секты выдать новые метрики и расселить их по разным детдомам. Родителям их не отдадут, старшее поколение уже никогда не оправится, их ждёт сумасшедший дом до конца жизни, а вот у нас есть шанс начать новую жизнь. У меня есть опекун, Антон Михайлович, Карине не разрешили взять надо мной опекунство, но мы будем вместе, и это прекрасно.
Глава 3
Полгода спустя. Юлия
Мы переехали в огромный город. Не столица, но город большой, народу много, машин много, и среди толпы людей ты чувствуешь себя маленькой песчинкой. Никому до тебя нет дела, кто ты, как ты одета и как выглядишь. Все спешат по своим делам, иногда взгляд случайного прохожего останавливается на тебе, но ты точно знаешь, что он тебя не видит. Его голова занята мыслями, и ему не до случайных прохожих. Я гуляю по улицам города, мне очень нравится находится среди людей, пусть они не замечают меня, так мне этого и не нужно. Я поняла, что ненавижу лес, траву и деревья, в парки не хожу, мне нравится ходить по широким улицам, уворачиваться от торопливых прохожих, смотреть на машины, ездить в автобусах и трамваях, я живу этим городом.
Антон Михайлович купил квартиру на самом высоком этаже, и из моего окна прекрасный вид на дома и проспекты, я сижу ночами и смотрю на ночной город. Город не спит, кругом огни и потоки машин, неоновая реклама и люди, спешащие домой. У меня отдельная комната с большим окном, мягкая кровать, три подушки, тёплое одеяло и ковёр на полу. В школу я не хожу, хотя и числюсь там, психолог настаивает пока ограничить моё общение. Семья — всё, что мне нужно. Карина пошла на курсы кройки и шитья, хочет научиться шить, Антон Михайлович приветствует все её начинания. Его сын Максим классный пацан, мы вместе занимаемся, и ещё он учит меня пользоваться компьютером, иногда играем в игры на этой чудо-машине. Я гуляю по городу и читаю, много читаю, я записана сразу в три библиотеки. Книги просто проглатываю, предпочтений нет, читаю всё, что советуют милые библиотекарши. Ночами просыпаюсь и смотрю на ночной город. Я счастлива, я смогла выбраться из ада! Сейчас я повторяю себе как мантру одну фразу: «Я сама построю свой рай».
Макс решил заняться музыкой, и выбор, естественно, пал на гитару. Ну, с парнем всё понятно, он милый, скромный, а хочет нравиться девушкам, и гитара то, что нужно. Он ходит на музыкальные занятия, а приходя домой, показывает мне, что он изучал. Ему хочется поделиться, а я не против. Днём, пока Макс в школе, я беру гитару, нотную тетрадь и начинаю наигрывать мелодию. Мне нравится извлекать звуки из инструмента.
Два раза в неделю я посещаю психолога, это одно из предписаний врача из психиатрической больницы, иначе меня могут отправить обратно в сумасшедший дом. Мой психолог, или вернее, психоаналитик женщина, с мужчиной я разговаривать отказалась. Я до сих пор могу терпеть только мужа сестры, да и видимся мы редко, ну, ещё Максим, так он ребёнок, я как мужчину его не воспринимаю. Остальных мужчин ненавижу, а большей частью просто игнорирую, для меня сильный пол не существует. Это остаточные явления, психолог говорит, что нужно их преодолевать, иначе я не смогу построить свой рай.
Три месяца спустя. Юлия
Мне шестнадцать лет, и ещё у меня есть слух и неплохой голос. Максим привёл меня к своему учителю по музыке, и она предложила посещать занятия. Антон Михайлович только пожал плечами и выдал мне деньги на гитару. Психолог одобрила занятия музыкой, и я внесла её в своё расписание. Карина записала меня на компьютерные курсы, сказала, что современной девушке нужно обязательно знать компьютер. Карина окончила курсы кройки и шитья, супруг купил ей крутую швейную машинку, и теперь она шьёт мне вещи. Почему мне, не знаю, но я не протестую, Карина девушка с фантазией и очень дотошная, у неё прекрасно получается, а мне нравится носить вещи, сшитые сестрой. Антон Михайлович кому-то заплатил, и у меня появился аттестат об окончании девяти классов, и я поступила в колледж на библиотекарский факультет. Для меня самый лучший вариант, среднюю школу если я и закончу, то в ВУЗ дорога закрыта, не потяну, я трезво оцениваю свои силы.
На факультете одни девчонки, все любители читать, интересы схожи, поговорить есть о чём, учусь с большим удовольствием, а ещё занятия музыкой и книги. Всё, что я люблю. Рядом Карина, любимая сестрёнка, и Максим, милый, добрый подросток.
Глава 4
Год спустя. Юлия
Мне семнадцать лет, я прохожу практику в библиотеке. Моя наставница по практике милая старушка. Начитанная, умная и прекрасная рассказчица. Её можно слушать часами, я подклеиваю книги, перебираю стеллажи и составляю электронный каталог. Компьютерные курсы очень пригодились, наставница боится этой чудо-машины, она человек старой формации и не приемлет достижений цивилизации. Ещё пара месяцев, и закончу колледж, хочу работать в библиотеке, но вакансий нет, может, появятся со временем. На шее у мужа Карины сидеть не хочу, он и так сделал для меня много. Иногда задумываюсь, неужели он так сильно любит Карину, что готов терпеть и меня в своем доме? Хотя, я всегда старалась быть полезной и незаметной. Я готовлю, делаю уроки с Максимом, вывожу его на прогулки, убираю квартиру, стираю и делаю ещё много чего по дому. Антон Михайлович всегда работает до позднего вечера, а когда приходит, я стараюсь не попадаться ему на глаза. Карину он балует, выполнял все её капризы, хотя сестра никогда не просила луну с неба. Но я замечала, какими глазами он смотрит на неё, Карина же никогда не отталкивала его, ей приятны его прикосновения. Они всегда целуются утром и вечером, а ещё он часто прижимает её к себе, целует в щёку и называет красавицей. Сестра действительно красавица, у неё большая грудь, круглая подтянутая попа, красивые ноги и узкая талия. Она регулярно посещает салоны красоты, поправляет причёску, делает маски на лицо и шею, маникюр и педикюр. Я же не люблю посещать сии заведения. Волосы я ращу и прошу Карину раз в месяц подстригать мне кончики, а более никаких процедур. Цвет волос у меня отличался от Карининого, они на полтона светлее, и ещё много седых волос, они вырастают от корней уже седыми, красить бесполезно, с седых волос краска быстро смывается. Седина распределялась по голове неравномерно, седые целые пряди, если не приглядываться, то можно подумать, что я специально так покрасила волосы. Да и кому приглядываться? Я всё так же избегаю тесного общения. Знакомые есть, девчонки из колледжа, мы прекрасно общаемся на занятиях, общих тем много, но близких подруг нет.
***
Мой психолог Инга Александровна сегодня твёрдо заявила, что мы уже пару лет топчемся на месте. Первое время был большой прогресс, после того, что мне удалось пережить, я начала семимильными шагами двигаться к нормальной жизни, но спустя время моё движение замедлилось, а потом и остановилось, и так дальше продолжаться не может. Я окружила себя коконом и не впускаю туда даже сестру. Я попыталась спорить с Ингой Александровной, но она резко осадила меня и спросила, рассказала ли я сестре, что происходило со мной после того, как она сбежала из секты.
Психолог права, я действительно так и не смогла пересилить себя и рассказать сестре, что случилось со мной после её побега. Меня тогда избили до потери сознания и оставили висеть на столбе двое суток. Кто-то из старушек прикрепил мне на спину подорожник, хорошо, что два дня был ветер, и моросил дождь, иначе меня обглодали бы мошки и комары, которые чуют кровь на большом расстоянии. А ещё были псы мессии, которые ощупывали моё худое тело руками и пытались засунуть внутрь меня пальцы, я молчала и сдерживала тошноту, сильно болела голова, и ужасно хотелось есть. Когда меня сняли, руки потеряли чувствительность, и я долго разрабатывала их, боялась, что не смогу двигать пальцами. Но, видимо, молодость взяла верх, и спустя время я смогла разработать пальцы, раны от плётки зажили, и заражения я не получила. Карину искали, но искали на берегу, а когда день спустя не обнаружили никаких следов, решили, что она просто утопилась. Мессия тогда прочитал длинную проповедь, мол, самоубийство — это прямой путь в ад. «Интересно, а где мы сейчас?» - тогда подумала я. Спустя пару недель все забыли о сестре и обо мне.
Последующие два года разнообразием не отличались, постоянный холод и голод, я отогревалась по ночам в подвале дома мессии, иногда ночевала в его бане, много ходила по лесу, чтобы не видеть рожи адептов, воровала газеты, которые выкидывал мессия, и пыталась не попадаться на глаза его верным псам. За год до освобождения меня поймали около речки два мужика из секты и попытались со мной развлечься, но ничего у них не получилось, их вялые органы на меня не среагировали, со злости они избили меня и оставили лежать на берегу. Чтобы немного унять боль, я залезла в воду и пролежала там до вечерней молитвы. Потом уже в больнице доктор сказал, что у меня одно ребро срослось криво, но эта травма не фатальна, и не с такими рёбрами люди живут. Всего этого я не могла сказать Карине, не хотела, чтобы она чувствовала себя виноватой. Немного подумав, я твёрдо заявила психологу, что рассказывать сестре об этом не буду, и если она будет настаивать, то не буду приходить к ней на сеансы.
