— Ложись, — женщина заботливо, по-матерински уложила меня на кушетку.
Я закрыла глаза, обессиленная и разбитая.
Зашумел чайник, шелестел полиэтилен, звякнула кружка.
— Тебе нужно поесть, — вырвал меня из дремы голос. — Давай, — позвала меня женщина, намекая, что отвертеться не выйдет.
С усилием поднявшись, я, шатаясь, пересела на стул.
— Я Мэгги, — она подвинула мне кружку, от которой шел пар. — Сладкий чай и сэндвич. Не вздумай возмущаться. Ешь.
Я не нашлась с ответом. Откусила сэндвич и поняла, что дико голодна. Яйцо, курица, лист салата — ничего невероятного. Но он показался мне самой вкусной едой, которую я когда-либо пробовала, поэтому был проглочен буквально за минуту. Я отхлебнула крепкий чай, слегка обжигая язык.
— Спасибо, — севшим голосом поблагодарила женщину.
— Что у тебя случилось? — тепло, совершенно искренне поинтересовалась Мэгги.
— Мой парень... Он... — я умолкла, рассматривая пар, исходящий от чая. — На него напали и ранили. Сильно. Он сейчас на операции.
— У нас отличные хирурги, — начала утешать меня Мэгги. — С ним все будет хорошо.
Я смогла только кивнуть.
— Тебе стоит поехать домой и отдохнуть, — женщина обеспокоенно заглянула мне в лицо. — Выглядишь изможденной.
— Нужно дождаться, когда закончится операция, — я хотела встать, но Мэгги остановила меня.
— Допей чай.
Пришлось согласиться. Уже сутки во рту не было и маковой росинки. Тело одолевала слабость, граничащая с обмороком, словно мой организм делился энергией еще с кем-то.
Мэгги не задавала других вопросов и терпеливо ждала, когда я покончу с чаем. Когда был допит последний глоток, я поднялась, чувствуя себя ужасно неловко за обременение незнакомого мне человека.
— Спасибо, — единственное, что я смогла дать взамен.
— Не за что, — уголки ее губ чуть поднялись вверх. — Не забывай кушать, иначе совсем ноги не будешь волочить, — напутствовала меня напоследок.
Сгорая от неловкости, я попятилась прочь из подсобки. Сомнамбулой брела по коридору, не зная, куда податься, как успокоить себя. Опустилась на один из стульев, плотным рядом стоявших у стены, и молча буравила взглядом пространство перед собой.
— Кейт, — позвал меня мужской голос.
Я растерянно подняла голову. Молодой мужчина в зеленой форме стоял передо мной, разглядывая с обеспокоенным любопытством. Он сел рядом.
— Вам нужна помощь? — осведомился он. — Выглядите усталой.
— Я правда устала, — призналась я.
— Вам лучше поехать домой и отдохнуть. Операция закончена, — с профессиональной сдержанностью посоветовал врач. — Люцифер потерял много крови, но сейчас все в порядке. Мы смогли остановить кровотечение и сохранить кишечник.
Пожалуй, здесь стоило обрадоваться, но я разрыдалась, полная отчаяния и боли. Слабая, беспомощная. Паника подкатила к горлу, в голове зазвенело, сжимая ее обручем. С хрипом хватая воздух, я вцепилась в свое бедро, дрожа, не в силах преодолеть страх. На второй раз моих душевных сил не хватило. Сердце учащенно билось о ребра, на лбу выступила испарина.
Врач обнял меня за плечи и перехватил руку, которой я намеревалась оставить очередные синяки.
— Дышите, — успокаивал он ровным голосом. — Я с вами. Все хорошо, все в порядке, — терпеливо утешал доктор. — Это просто паническая атака. Вдох, выдох. Вот так.
Я закрыла глаза, следуя за голосом. Потихоньку состояние возвращалось в норму, но я обессилела пуще прежнего.
— Ему сейчас нужен отдых и восстановление, — голос мужчины был глухим и далеким.
— Когда можно будет его увидеть?
— В ближайшие дни Люциферу нужен покой. Восстановление займет несколько недель, — врач достал телефон. — Скажите ваш номер. Я буду информировать вас о состоянии и скажу, когда можно будет приехать с визитом.
Я продиктовала номер, путаясь в цифрах, в итоге три раза перепроверив правильность.
— Вас есть кому довести до дома? — любезно поинтересовался мужчина.
Размытым взглядом я уставилась на свой телефон.
— Думаю, да.
Последующие дни превратились в сплошное пятно.
После того как Джино забрал меня из больницы, Лана настояла, чтобы я жила у него дома. Мне выделили гостевую комнату, довольно просторную и светлую. Это не имело никакого значения. Я легла в кровать прямо в одежде, чем вызвала у Лана сочувственное изумление. Она заставила меня раздеться, только тогда позволив вернуться обратно.
Я почти не вставала с кровати, если не считать походов в туалет. Лана приносила еду, и под ее неусыпным взором приходилось съедать все до последней крошки.
Среди череды одинаковых дней мне нанес визит шериф. Изначально он хотел, чтобы я сама явилась в участок дать показания. Но поняв, что мне плевать на это, пришел сам. Монотонно, без особого рвения я пересказала произошедшее. Отстраненно, будто это произошло не со мной, и я всего лишь пересказывала недавно просмотренное кино. Шериф записывал, задавал уточняющие вопросы и кивал. Затем его вдруг прорвало на разговоры. Может быть, в моем апатичном молчании он узрел готовность его слушать. Не знаю. Так или иначе, он много говорил, а я молча слушала поток шерифских мыслей.
Он рассказал о видеопослании Билли, в котором мужчина назвал имя предполагаемого убийцы, посетовав на то, что запись никак не приобщить к делу в качестве доказательства. Ведь это всего лишь слова самоубийцы перед смертью и ни грамма фактов, подтверждающих обвинения. Питер объявлен в розыск за покушение на убийство Люцифера и меня, а также убийство миссис Беккер, но не за убийство девушек. В доме нашли остатки красной ткани и одну пустую коробку от туфель. Так себе улики, очень косвенные, как поплакался мне шериф. На заднем дворе дома нашли останки, предположительно Эмили Беккер. В любом случае смерть найденной девушки на совести Питера. Шериф заглядывал мне в глаза с бессловесной мольбой, проговаривая вслух о моей важности как свидетеля и беспокойстве за сохранность моей жизни. Как они чуть ли не всей страной надеются на мою гражданскую сознательность и согласие дать показания в суде. Под моим страдальческим безмолвным взглядом мужчина аж вспотел, заерзал на стуле, не находя себе места.
— И эт самое... — он покрутил в руке бумаги, избегая смотреть мне прямо в лицо. — Вам предлагают вступить в программу защиты свидетелей, — над его верхней губой выступили бисеринки пота. — Новые личности. Другие города. Все такое, — мужчина издал странный звук синхронно со скрипом стула, на котором сидел. — Помогут устроиться, работу найти. Там это... выделяют пособие. И это... того... психолога, — чем дольше я хранила молчание, тем больше он заикался и сильнее тряслись его руки. — Правда, вы... ну это... — мне показалось, шериф сейчас упадет в обморок, — не женаты, поэтому вы как бы по отдельности будете... того... — он прокашлялся, — жить.
— Нет.
— Ну нет, так нет, — торопливо проговорил шериф.
С нескрываемым облегчением он встал, обрадованный тем, что тяжелая беседа закончена. Я подписала протокол с показаниями. На этом представитель закона исчез.
Вестей от врача не было. Кажется, дня три или четыре. Я спала в обнимку с телефоном, иногда, вздрагивая, просыпалась от фантомного звонка, но смартфон предательски молчал. На пятый день доктор позвонил, с нескрываемой радостью в голосе проинформировав меня, что Люцифер пришел в сознание. Я собиралась сорваться с места в ту же секунду и помчаться хоть пешком в Ист-Лэйк. Само собой, Лана не позволила мне этого. Насильно затолкала в душ, сетуя на то, что я воняю бомжом и в таком виде являться к будущему мужу негоже. Она даже любезно принесла чистые вещи из моей квартиры и вызвалась сопровождать меня в больницу.
Дорога была бесконечной, словно заколдованной, по которой путник никогда не доберется до цели. Лана и Джино остались ждать в коридоре. Меня трясло от страха, пока я следовала за медсестрой. Все вокруг отошло на задний план, обостряя восприятие до предела. Я хотела увидеть Люцифера и одновременно боялась момента встречи.
— Вам сюда, — медсестра указала на дверь, возле которой стоял грозного вида полицейский. — Если что-то понадобится, зовите.
Шаг. Еще один. Я робко вошла, тут же прирастая к полу. Люцифер измученно улыбнулся, с усилием и большим трудом приподнялся и сел на кровати. Было видно, как тяжело ему даются самые обычные действия, отзываясь болью, от которой он хоть и на долю секунды, но поморщился. С отросшей щетиной, усталым взглядом, белый как полотно, он был сам на себя не похож.
— Птичка, — силясь изобразить бодрость, позвал он меня.
Смотреть на его страдания стало невыносимо больно. Второй раз он оказывается на грани жизни и смерти. Из-за меня. Навязчивая идея спасти мою жизнь чуть не обернулась потерей собственной для него. Дважды.
На ватных ногах я подошла ближе, села на край кровати и громко, отчаянно разрыдалась. Прибежала насмерть перепуганная медсестра. Убедившись, что пациент в порядке, предложила воды и также быстро исчезла.
— Прости меня, — всхлипывала я.
— За что?
— Ты пострадал по моей вине.
— Дуреха, — Люцифер взял меня за руку. — Не смей так думать. Так сложились обстоятельства. Вот и все. Иди ко мне.
Он привлек меня ближе. Я несмело обняла его, утыкаясь в плечо. Все никак не в силах поверить, что Люцифер жив. Мы позволили себе помолчать, не рушить хрупкий момент воссоединения спешкой вернуться к насущным вопросам. Просто молча принимали объятия, гладили, целовали, насыщались присутствием.
— Расскажи, что там произошло, — тихо попросил Люцифер. — Я помню только, как просил тебя вызвать скорую.
— Я забыла телефон у него на зарядке. Пришлось вернуться, — я переплела наши пальцы, будто этот жест мог помочь поверить в реальность. — Увидела твою машину и зашла. Когда я пришла первый раз, он так странно себя вел, — вдруг переключилась я. — Нес несуразицу, мол, я самая прекрасная девушка из всех, что у него были. Я подумала, он ко мне клеится, — к горлу подкатила тошнота. — Потом пришла миссис Беккер и помешала.
Люцифер издал вздох облегчения.
— Оказывается, он ее убил. Похоже, перед твоим приходом.
— Вот же ублюдок, — зло процедил Люцифер.
— Когда я увидела тебя там, в крови, без сознания... — на глаза стали опять наворачиваться слезы.
Продолжить мне не хватило сил. Губы задрожали, по щекам покатились соленые слезы.
Он ничего не сказал. Прижал меня крепче, насколько позволяли силы.
— Хотел, кажется, и меня убить напоследок, но ты вдруг сказал, что едет полиция.
— Совсем не помню этого, — озадаченно проговорил Люцифер.
Я отчужденно посмотрела на свет, пробивающийся сквозь полосы жалюзи. Он подсвечивал воздух сероватым цветом, стирая цвета вокруг, превращая нас в героев старого кино.
— Он сказал, что найдет меня в Чикаго, если ты останешься жив, — слова застряли поперек горла.
Боязливо, страшась реакции, я посмотрела на Люцифера. Он оцепенел, пораженный сказанным. Молчал, правда слов от него не требовалось. Все сказали глаза, в которых впервые за все наше знакомство я увидела неподдельный, всепоглощающий страх.
Напряжение, возникшее в комнате, сделало всех присутствующих нервными и дергаными. Люцифер курил у окна вторую сигарету подряд, хотя врачи строго-настрого запретили ему сигареты и алкоголь. Я пинала попавшую под ногу сумку с вещами, вымещая всю злость на ни в чем неповинных вещах внутри. Шериф так вообще постарался слиться с диваном. Он яростно натирал свой значок, делая вид, что не видит нашего конфликта.
С момента ранения прошло две недели. Люцифер пошел на поправку. Его выписали из больницы с настоятельной рекомендацией беречься и отдыхать. Как бы не так.
— Кейт, просто смирись с тем фактом, что это лучший из возможных вариантов, — выдохнул он слова вместе с дымом.
Я сердито пнула синий полиэстровый бок. Большой палец неприятно прострелило.
— Отлично, — враждебно отозвалась я. — Просто просрем наши отношения. Подумаешь!
Шериф, неловкий свидетель выяснения отношений, горестно вздохнул.
— Кейт, — Люцифер говорил в точности как родитель с глупым провинившимся чадом. — Речь идет о твоей жизни. Жизни, — интонацией выделил он. — Отношения здесь не в приоритете.
Я начала грызть ногти, готовая взорваться с минуты на минуту.
— Жаль, конечно, — запыхтел шериф, — что вы это... не женаты, — он достал платок и утер пот со лба. — Тогда вас включили бы в программу вместе.
— Если загвоздка только в этом, не беда, — оживилась я. — Быстренько распишемся, и вот мы уже не просто посторонние люди, а муж и жена.
Губы Люцифера исказились мучительной улыбкой. Он ткнул сигарету в пепельницу так, что та сложилась под прямым углом.
— Кейт, это долгий процесс, на который у нас нет времени, — его поучительный тон начинал бесить меня. — Если ты вступаешь в программу защиты свидетелей, то прямо сейчас, как есть, без махинаций с документами. Ты и так потеряла уйму времени, пока ждала моей выписки. Никто не будет ждать твоего решения месяцы.
— Тогда никуда я не вступаю, — упиралась в ответ. — Мы едем в Чикаго и точка.
— Он сказал, что найдет тебя. Или ты забыла? — Люцифер развел руками и помотал головой, создавая у меня впечатление, что я ляпнула несусветную глупость.
— Да умоляю тебя, он уже наверняка на канадской границе! — я подорвалась с места, начиная нарезать круги по комнате. — Хрен там он сунется в Чикаго. Его вообще-то объявили в федеральный розыск! — встав посреди бесчисленных коробок и сумок, я развела руками. — Ты сам-то почему отказался от программы?
Люцифер медленно закрыл глаза, помассировал переносицу, принимаясь вглядываться в снежные вихри за окном.
— Для себя я не вижу в ней необходимости, — он будто говорил не со мной, а с белесой бурей за окном. — Я для него не в приоритете.
Декабрь принес много снега и настоящие холода. Накрыл белым покрывалом землю, дома, припорошил сахарной пудрой деревья. На удивление, иногда проглядывало солнце, слепя, отражалось от морозной глазури, искря бриллиантовой крошкой. Мысленно я готовилась к Рождеству, наряжала елку в Чикаго, пекла пироги, покупала подарки. Собранные вещи ждали отъезда, занимая все свободное пространство в квартире. Реальность оказалась не такой радужной, как мои мечты.
— Я бы не был так уверен в окончательном бегстве Питера, — раздался обреченный голос Люцифера. — Он ясно дал понять, что будет искать. Ты для него как недоеденный бутерброд, который достали прямо изо рта.
— Спасибо, какое красочное сравнение, — поерничала я.
— Я не шучу, Кейт, — он повернулся. — Питер — больной человек. Он помешан на убийствах. На тебе. И не успокоится, пока не получит свое.
Шериф протяжно засопел и кивнул, бормоча: «Да. Это он точно больной».
— Значит, поедем в Чикаго, соберем вещи и сменим место жительства, — выдала я новый план. — Откроешь свой прокат в другом городе.
— И сколько мы будем так переезжать и скрываться? Год, два? Десять? Всю жизнь?
— Почему всю жизнь? Переедем один раз и все дела.
— Ты серьезно думаешь, что он не догадается, почему мы собираем вещи? И не додумается проследить за нами?
Люцифер тревожно крутил в руке пачку сигарет, похоже, раздумывая, не закурить ли снова.
— Перестань зацикливаться на контроле, — не без ехидства заметила я. — Не может все в жизни быть по-твоему.
— Да как ты не понимаешь! — повысил голос Люцифер.
Я вздрогнула и отвернулась. Он рассерженно швырнул пачку в стену и с минуту старался взять себя в руки.
Я закрыла глаза, обессиленная и разбитая.
Зашумел чайник, шелестел полиэтилен, звякнула кружка.
— Тебе нужно поесть, — вырвал меня из дремы голос. — Давай, — позвала меня женщина, намекая, что отвертеться не выйдет.
С усилием поднявшись, я, шатаясь, пересела на стул.
— Я Мэгги, — она подвинула мне кружку, от которой шел пар. — Сладкий чай и сэндвич. Не вздумай возмущаться. Ешь.
Я не нашлась с ответом. Откусила сэндвич и поняла, что дико голодна. Яйцо, курица, лист салата — ничего невероятного. Но он показался мне самой вкусной едой, которую я когда-либо пробовала, поэтому был проглочен буквально за минуту. Я отхлебнула крепкий чай, слегка обжигая язык.
— Спасибо, — севшим голосом поблагодарила женщину.
— Что у тебя случилось? — тепло, совершенно искренне поинтересовалась Мэгги.
— Мой парень... Он... — я умолкла, рассматривая пар, исходящий от чая. — На него напали и ранили. Сильно. Он сейчас на операции.
— У нас отличные хирурги, — начала утешать меня Мэгги. — С ним все будет хорошо.
Я смогла только кивнуть.
— Тебе стоит поехать домой и отдохнуть, — женщина обеспокоенно заглянула мне в лицо. — Выглядишь изможденной.
— Нужно дождаться, когда закончится операция, — я хотела встать, но Мэгги остановила меня.
— Допей чай.
Пришлось согласиться. Уже сутки во рту не было и маковой росинки. Тело одолевала слабость, граничащая с обмороком, словно мой организм делился энергией еще с кем-то.
Мэгги не задавала других вопросов и терпеливо ждала, когда я покончу с чаем. Когда был допит последний глоток, я поднялась, чувствуя себя ужасно неловко за обременение незнакомого мне человека.
— Спасибо, — единственное, что я смогла дать взамен.
— Не за что, — уголки ее губ чуть поднялись вверх. — Не забывай кушать, иначе совсем ноги не будешь волочить, — напутствовала меня напоследок.
Сгорая от неловкости, я попятилась прочь из подсобки. Сомнамбулой брела по коридору, не зная, куда податься, как успокоить себя. Опустилась на один из стульев, плотным рядом стоявших у стены, и молча буравила взглядом пространство перед собой.
— Кейт, — позвал меня мужской голос.
Я растерянно подняла голову. Молодой мужчина в зеленой форме стоял передо мной, разглядывая с обеспокоенным любопытством. Он сел рядом.
— Вам нужна помощь? — осведомился он. — Выглядите усталой.
— Я правда устала, — призналась я.
— Вам лучше поехать домой и отдохнуть. Операция закончена, — с профессиональной сдержанностью посоветовал врач. — Люцифер потерял много крови, но сейчас все в порядке. Мы смогли остановить кровотечение и сохранить кишечник.
Пожалуй, здесь стоило обрадоваться, но я разрыдалась, полная отчаяния и боли. Слабая, беспомощная. Паника подкатила к горлу, в голове зазвенело, сжимая ее обручем. С хрипом хватая воздух, я вцепилась в свое бедро, дрожа, не в силах преодолеть страх. На второй раз моих душевных сил не хватило. Сердце учащенно билось о ребра, на лбу выступила испарина.
Врач обнял меня за плечи и перехватил руку, которой я намеревалась оставить очередные синяки.
— Дышите, — успокаивал он ровным голосом. — Я с вами. Все хорошо, все в порядке, — терпеливо утешал доктор. — Это просто паническая атака. Вдох, выдох. Вот так.
Я закрыла глаза, следуя за голосом. Потихоньку состояние возвращалось в норму, но я обессилела пуще прежнего.
— Ему сейчас нужен отдых и восстановление, — голос мужчины был глухим и далеким.
— Когда можно будет его увидеть?
— В ближайшие дни Люциферу нужен покой. Восстановление займет несколько недель, — врач достал телефон. — Скажите ваш номер. Я буду информировать вас о состоянии и скажу, когда можно будет приехать с визитом.
Я продиктовала номер, путаясь в цифрах, в итоге три раза перепроверив правильность.
— Вас есть кому довести до дома? — любезно поинтересовался мужчина.
Размытым взглядом я уставилась на свой телефон.
— Думаю, да.
***
Последующие дни превратились в сплошное пятно.
После того как Джино забрал меня из больницы, Лана настояла, чтобы я жила у него дома. Мне выделили гостевую комнату, довольно просторную и светлую. Это не имело никакого значения. Я легла в кровать прямо в одежде, чем вызвала у Лана сочувственное изумление. Она заставила меня раздеться, только тогда позволив вернуться обратно.
Я почти не вставала с кровати, если не считать походов в туалет. Лана приносила еду, и под ее неусыпным взором приходилось съедать все до последней крошки.
Среди череды одинаковых дней мне нанес визит шериф. Изначально он хотел, чтобы я сама явилась в участок дать показания. Но поняв, что мне плевать на это, пришел сам. Монотонно, без особого рвения я пересказала произошедшее. Отстраненно, будто это произошло не со мной, и я всего лишь пересказывала недавно просмотренное кино. Шериф записывал, задавал уточняющие вопросы и кивал. Затем его вдруг прорвало на разговоры. Может быть, в моем апатичном молчании он узрел готовность его слушать. Не знаю. Так или иначе, он много говорил, а я молча слушала поток шерифских мыслей.
Он рассказал о видеопослании Билли, в котором мужчина назвал имя предполагаемого убийцы, посетовав на то, что запись никак не приобщить к делу в качестве доказательства. Ведь это всего лишь слова самоубийцы перед смертью и ни грамма фактов, подтверждающих обвинения. Питер объявлен в розыск за покушение на убийство Люцифера и меня, а также убийство миссис Беккер, но не за убийство девушек. В доме нашли остатки красной ткани и одну пустую коробку от туфель. Так себе улики, очень косвенные, как поплакался мне шериф. На заднем дворе дома нашли останки, предположительно Эмили Беккер. В любом случае смерть найденной девушки на совести Питера. Шериф заглядывал мне в глаза с бессловесной мольбой, проговаривая вслух о моей важности как свидетеля и беспокойстве за сохранность моей жизни. Как они чуть ли не всей страной надеются на мою гражданскую сознательность и согласие дать показания в суде. Под моим страдальческим безмолвным взглядом мужчина аж вспотел, заерзал на стуле, не находя себе места.
— И эт самое... — он покрутил в руке бумаги, избегая смотреть мне прямо в лицо. — Вам предлагают вступить в программу защиты свидетелей, — над его верхней губой выступили бисеринки пота. — Новые личности. Другие города. Все такое, — мужчина издал странный звук синхронно со скрипом стула, на котором сидел. — Помогут устроиться, работу найти. Там это... выделяют пособие. И это... того... психолога, — чем дольше я хранила молчание, тем больше он заикался и сильнее тряслись его руки. — Правда, вы... ну это... — мне показалось, шериф сейчас упадет в обморок, — не женаты, поэтому вы как бы по отдельности будете... того... — он прокашлялся, — жить.
— Нет.
— Ну нет, так нет, — торопливо проговорил шериф.
С нескрываемым облегчением он встал, обрадованный тем, что тяжелая беседа закончена. Я подписала протокол с показаниями. На этом представитель закона исчез.
Вестей от врача не было. Кажется, дня три или четыре. Я спала в обнимку с телефоном, иногда, вздрагивая, просыпалась от фантомного звонка, но смартфон предательски молчал. На пятый день доктор позвонил, с нескрываемой радостью в голосе проинформировав меня, что Люцифер пришел в сознание. Я собиралась сорваться с места в ту же секунду и помчаться хоть пешком в Ист-Лэйк. Само собой, Лана не позволила мне этого. Насильно затолкала в душ, сетуя на то, что я воняю бомжом и в таком виде являться к будущему мужу негоже. Она даже любезно принесла чистые вещи из моей квартиры и вызвалась сопровождать меня в больницу.
Дорога была бесконечной, словно заколдованной, по которой путник никогда не доберется до цели. Лана и Джино остались ждать в коридоре. Меня трясло от страха, пока я следовала за медсестрой. Все вокруг отошло на задний план, обостряя восприятие до предела. Я хотела увидеть Люцифера и одновременно боялась момента встречи.
— Вам сюда, — медсестра указала на дверь, возле которой стоял грозного вида полицейский. — Если что-то понадобится, зовите.
Шаг. Еще один. Я робко вошла, тут же прирастая к полу. Люцифер измученно улыбнулся, с усилием и большим трудом приподнялся и сел на кровати. Было видно, как тяжело ему даются самые обычные действия, отзываясь болью, от которой он хоть и на долю секунды, но поморщился. С отросшей щетиной, усталым взглядом, белый как полотно, он был сам на себя не похож.
— Птичка, — силясь изобразить бодрость, позвал он меня.
Смотреть на его страдания стало невыносимо больно. Второй раз он оказывается на грани жизни и смерти. Из-за меня. Навязчивая идея спасти мою жизнь чуть не обернулась потерей собственной для него. Дважды.
На ватных ногах я подошла ближе, села на край кровати и громко, отчаянно разрыдалась. Прибежала насмерть перепуганная медсестра. Убедившись, что пациент в порядке, предложила воды и также быстро исчезла.
— Прости меня, — всхлипывала я.
— За что?
— Ты пострадал по моей вине.
— Дуреха, — Люцифер взял меня за руку. — Не смей так думать. Так сложились обстоятельства. Вот и все. Иди ко мне.
Он привлек меня ближе. Я несмело обняла его, утыкаясь в плечо. Все никак не в силах поверить, что Люцифер жив. Мы позволили себе помолчать, не рушить хрупкий момент воссоединения спешкой вернуться к насущным вопросам. Просто молча принимали объятия, гладили, целовали, насыщались присутствием.
— Расскажи, что там произошло, — тихо попросил Люцифер. — Я помню только, как просил тебя вызвать скорую.
— Я забыла телефон у него на зарядке. Пришлось вернуться, — я переплела наши пальцы, будто этот жест мог помочь поверить в реальность. — Увидела твою машину и зашла. Когда я пришла первый раз, он так странно себя вел, — вдруг переключилась я. — Нес несуразицу, мол, я самая прекрасная девушка из всех, что у него были. Я подумала, он ко мне клеится, — к горлу подкатила тошнота. — Потом пришла миссис Беккер и помешала.
Люцифер издал вздох облегчения.
— Оказывается, он ее убил. Похоже, перед твоим приходом.
— Вот же ублюдок, — зло процедил Люцифер.
— Когда я увидела тебя там, в крови, без сознания... — на глаза стали опять наворачиваться слезы.
Продолжить мне не хватило сил. Губы задрожали, по щекам покатились соленые слезы.
Он ничего не сказал. Прижал меня крепче, насколько позволяли силы.
— Хотел, кажется, и меня убить напоследок, но ты вдруг сказал, что едет полиция.
— Совсем не помню этого, — озадаченно проговорил Люцифер.
Я отчужденно посмотрела на свет, пробивающийся сквозь полосы жалюзи. Он подсвечивал воздух сероватым цветом, стирая цвета вокруг, превращая нас в героев старого кино.
— Он сказал, что найдет меня в Чикаго, если ты останешься жив, — слова застряли поперек горла.
Боязливо, страшась реакции, я посмотрела на Люцифера. Он оцепенел, пораженный сказанным. Молчал, правда слов от него не требовалось. Все сказали глаза, в которых впервые за все наше знакомство я увидела неподдельный, всепоглощающий страх.
***
Напряжение, возникшее в комнате, сделало всех присутствующих нервными и дергаными. Люцифер курил у окна вторую сигарету подряд, хотя врачи строго-настрого запретили ему сигареты и алкоголь. Я пинала попавшую под ногу сумку с вещами, вымещая всю злость на ни в чем неповинных вещах внутри. Шериф так вообще постарался слиться с диваном. Он яростно натирал свой значок, делая вид, что не видит нашего конфликта.
С момента ранения прошло две недели. Люцифер пошел на поправку. Его выписали из больницы с настоятельной рекомендацией беречься и отдыхать. Как бы не так.
— Кейт, просто смирись с тем фактом, что это лучший из возможных вариантов, — выдохнул он слова вместе с дымом.
Я сердито пнула синий полиэстровый бок. Большой палец неприятно прострелило.
— Отлично, — враждебно отозвалась я. — Просто просрем наши отношения. Подумаешь!
Шериф, неловкий свидетель выяснения отношений, горестно вздохнул.
— Кейт, — Люцифер говорил в точности как родитель с глупым провинившимся чадом. — Речь идет о твоей жизни. Жизни, — интонацией выделил он. — Отношения здесь не в приоритете.
Я начала грызть ногти, готовая взорваться с минуты на минуту.
— Жаль, конечно, — запыхтел шериф, — что вы это... не женаты, — он достал платок и утер пот со лба. — Тогда вас включили бы в программу вместе.
— Если загвоздка только в этом, не беда, — оживилась я. — Быстренько распишемся, и вот мы уже не просто посторонние люди, а муж и жена.
Губы Люцифера исказились мучительной улыбкой. Он ткнул сигарету в пепельницу так, что та сложилась под прямым углом.
— Кейт, это долгий процесс, на который у нас нет времени, — его поучительный тон начинал бесить меня. — Если ты вступаешь в программу защиты свидетелей, то прямо сейчас, как есть, без махинаций с документами. Ты и так потеряла уйму времени, пока ждала моей выписки. Никто не будет ждать твоего решения месяцы.
— Тогда никуда я не вступаю, — упиралась в ответ. — Мы едем в Чикаго и точка.
— Он сказал, что найдет тебя. Или ты забыла? — Люцифер развел руками и помотал головой, создавая у меня впечатление, что я ляпнула несусветную глупость.
— Да умоляю тебя, он уже наверняка на канадской границе! — я подорвалась с места, начиная нарезать круги по комнате. — Хрен там он сунется в Чикаго. Его вообще-то объявили в федеральный розыск! — встав посреди бесчисленных коробок и сумок, я развела руками. — Ты сам-то почему отказался от программы?
Люцифер медленно закрыл глаза, помассировал переносицу, принимаясь вглядываться в снежные вихри за окном.
— Для себя я не вижу в ней необходимости, — он будто говорил не со мной, а с белесой бурей за окном. — Я для него не в приоритете.
Декабрь принес много снега и настоящие холода. Накрыл белым покрывалом землю, дома, припорошил сахарной пудрой деревья. На удивление, иногда проглядывало солнце, слепя, отражалось от морозной глазури, искря бриллиантовой крошкой. Мысленно я готовилась к Рождеству, наряжала елку в Чикаго, пекла пироги, покупала подарки. Собранные вещи ждали отъезда, занимая все свободное пространство в квартире. Реальность оказалась не такой радужной, как мои мечты.
— Я бы не был так уверен в окончательном бегстве Питера, — раздался обреченный голос Люцифера. — Он ясно дал понять, что будет искать. Ты для него как недоеденный бутерброд, который достали прямо изо рта.
— Спасибо, какое красочное сравнение, — поерничала я.
— Я не шучу, Кейт, — он повернулся. — Питер — больной человек. Он помешан на убийствах. На тебе. И не успокоится, пока не получит свое.
Шериф протяжно засопел и кивнул, бормоча: «Да. Это он точно больной».
— Значит, поедем в Чикаго, соберем вещи и сменим место жительства, — выдала я новый план. — Откроешь свой прокат в другом городе.
— И сколько мы будем так переезжать и скрываться? Год, два? Десять? Всю жизнь?
— Почему всю жизнь? Переедем один раз и все дела.
— Ты серьезно думаешь, что он не догадается, почему мы собираем вещи? И не додумается проследить за нами?
Люцифер тревожно крутил в руке пачку сигарет, похоже, раздумывая, не закурить ли снова.
— Перестань зацикливаться на контроле, — не без ехидства заметила я. — Не может все в жизни быть по-твоему.
— Да как ты не понимаешь! — повысил голос Люцифер.
Я вздрогнула и отвернулась. Он рассерженно швырнул пачку в стену и с минуту старался взять себя в руки.
