– Что это было, нас не наказали? – удивляется один из братьев. – Может она нездорова? – делает предположение другой. – Да нет, я думаю дело в ней. – Говорит первый указывая на меня. – Ну, да наверное – соглашается второй. И в его взгляде вижу зависть? Или… о, нет… обожание. Так смотрят на фруктовый десерт, который хотят попробовать. Перевожу взгляд на второго – стопроцентные близнецы похоже даже мыслят одинаково. Все же хорошо. Что они старше меня. И что их двое. С таким отношением уже впору лебедей на запястьях рисовать. Ох, заигрался, уже и думать стал как девчонка. Впрочем, миссия выполнена, а стоит пожаловаться маме, на усталость, как меня сразу увезут домой. Однако сначала нужно поесть – а то, потом блевать нечем будет – подсказывает смеющийся внутренний голос. – Ох, да отстань ты, мы же не на машине! – пытаюсь успокоить себя я. – Верно, но тебя даже во время фильма укачивает – назойливо напоминает подсознание. Похоже крыть нечем. Хотя, сюда то я нормально добрался. Правда, одно дело, когда организм только проснулся и полон сил, а другое, когда устал и хочет спать. – «Однако, когда в желудке лишь желчь – совсем плохо» – думаю про себя – решительно направляясь в столовую.
Какой высокий потолок и люстра. Просто гигантская. Лампы в виде свечей, слегка мерцают – отбрасывая на стены пляшущие тени. «Интересно так задумано, или опять генератор сдох». Нет слова, конечно, не мои, их часто повторяет папа, стоит – забарахлить приемнику, подсеть кинескопу. Еще есть фразы – «напряжение прыгает» и «наверно, утечка». Все это для меня «тёмный лес», но суть процесса начинает проясняться. Как и небо за окнами. Большие белые тюлевые занавески, прекрасно гармонируют с – изящным трюмо – красного дерева. На столе белоснежная скатерть, но под каждым блюдом и тарелкой маленькая клеёнка. Мой нос улавливает запах рыбы и креветок похоже они ближе всего ко мне. В животе урчит, но я даже не знаю, можно ли самому, накладывать пищу. Появляются близнецы они аккуратно, берут меня за руки и буквально усаживают между собой. Помимо родственников за столом, я вижу и совсем незнакомых людей. Рыжая женщина с девочкой на руках, рядом с ней очевидно её муж. Еще какие-то гости. Многие уже откупорили спиртное. Молодая красотка, шепча папе на ухо, пытается подлить ему вина, но мама решительно закрывает бокал рукой. Баба Тоня, восседающая во главе стола, что ближе к «Залу памяти», недоуменно поднимает брови. Понимая в какую ситуацию, попала, мама забирает у девушки бутылку, и скрипя зубами – наливает отцу сама. Гости одобрительно кивают – с их точки зрения, теперь все правильно. Девушка, – икнув что-то – типа, а ты с женой – переключается на кого-то другого…
Простая советская идиллия – сельтерская, рядом копченая колбаса, нарезанная ломтиками – семга, маленькие бутерброды с красной икрой. Весьма странно, но они ближе всего ко мне с близнецами, а не к остальным гостям. Очевидно, хозяйка решила – для взрослых и селедки с водкой хватит, а дети много не съедят. Бабушка Оля так же сидит во главе стола, но ближе к двери. Она на диете, поэтому на ее тарелке лишь винегрет. Дядя Витя – по одну сторону её руки, тётя Таня – по другую. Взяли в клещи? Интересная задумка, вот кто, инициатор? Мой отец или его мать. Бабушка Оля хмурится, но помочь дочери никак не может. Мама обычно не пьет. Как-то в университете она отравилась стаканом водки, с тех пор спиртное на дух не переносит. Но сейчас не позволяя отцу пригубить, она цедит из его бокала. Пусть понемногу, но её щёки слегка розовеют, речь – становится развязной. Папа зол. С одной стороны, мама жутко похорошела, от алкоголя с другой, он абсолютно трезв.
Ну, что ж пора бы и мне чем перекусить. Подтягиваю миску с грибами к себе. Несмотря на голод, есть особо не хочется. Легкая тошнота, головокружение – все признаки того, что организм устал. Близнецы уже покончили с первым, вторым и теперь поблескивая глазами ждут десерт. Мне тоже хочется сладкого, но обе бабушки зорко следят, чтоб дети всё ели по порядку, поэтому даже не стоит пытаться их обмануть. Есть одна хитрость, но сработает ли? Вздыхая, накладываю себе вареный рис, жареную картошку. А теперь рагу из кролика, полить соусом. На моем блюде целая гора, способная обмануть взоры даже самых притязательных – смотрителей. Закрыв глаза, сосредотачиваюсь на еде. – Главное не думать, а класть в рот и жевать – так меня учил дедушка. С борщом, конечно, такое не сработает: свинина, говядина слишком жёсткие, а варёные овощи – ненавижу с детства. А вот рагу из кролика и гарнир… Ну, вот пока «не думал» уже все съел. Вкуса особо не почувствовал, зато тарелка пуста точней, её уже заменили, на маленькое блюдце и чашку ароматного чая. А ещё я чувствую запах заварного крема. Слоеные трубочки – мои любимые. Ровно три штуки, по одной на брата. Странно почему близнецы до сих пор не взяли свои порции. Ждут меня? Слегка улыбаясь обоим, беру свое пирожное откусив маленький кусочек, затем, отпиваю чай. Близнецы, переглянувшись, тут же впиваются зубами в лакомство. Однако один вдруг останавливается, отламывает половину – протягивая мне. Второй, чуть подумав поступает также. «Нет друзья, после вас точно есть не буду» – думаю про себя – элегантным жестом отказываясь от неожиданного подношения. Тем боле, ого вот это сюрприз. От пирога с поджаристой корочкой, что поставили прямо перед нами, пахнет мясом и грибами. В целом такое блюдо тоже можно отнести к разряду десерта, но после пирожных? Или, это недоеденное второе? А может у меня начались видения, и на самом деле ничего нет? Сразу вспомнилась – «Алиса в зазеркалье» – Льюиса Кэрролла. С тревогой поглядываю на близнецов, мне так и слышится как один из них произносит – Знакомьтесь, это пудинг, а это Саша. Но стоит мне начать есть, как второй скажет. – Что ж ты делаешь? Вас только познакомили, а ты сразу за нож. Впрочем, такую мясистую корку мне все ровно не разрезать. Слегка киваю пудингу – живи пока, обещаю от моей руки, ты сегодня не умрёшь.
Надеюсь, я не сказал, это вслух. Однако все пахнет так аппетитно! Чтоб как-то отвлечься рассматриваю гобелен за спиной – Бабы Тони.
На полотне две китаянки, полупрозрачный наряд, розовые пуанты. Девушки словно замерли в прыжке, едва касаясь земли носками правых ног. В то время, когда их хрупкие, но сильные тела, параллельны земли. Их, правые руки, вытянутые вперед, сжимают прекрасный цветок в то время, когда их левые, далеко отведённые назад, сплетены алой лентой между собой. А еще их причёски – «бычьи рога» лишь слегка прикрытые розовыми лентами. Это сочетание легкости, красоты изящества и силы настолько поразили меня, что я замер не в силах оторвать глаз…
Снова пропел петух. С трудом разлепляю глаза. Постель? В памяти, отголоски сна – размытые, расплывчатые картины. Неужели заснул? Сквозь шторы пробивается солнце. Значит, часов семь. Немного зябко. Казалось бы август, но по утрам холодно. Или просто озноб? На мне пижама – няня позаботилась. Во рту сухо, и – природа зовет. Нашарив шлепки бреду в гальюн. Настроение вялое, мысли далеко. Уф какое облегчение, теперь на кухню. Включив кран, плещу на лицо водой.
Рука привычно тянется к зубной щетке и замирает. Нет моя на месте, но рядом с ней, такая знакомая: ручка в виде змеи с соответствующим окрасом. – Хм – Ещё тогда в магазине, когда мы с бабушкой выбирали подарок для будущей примы, я подумал – как же обрадуется – моя – Рики-Тики-Тави, такому подарку. Так Таисия хранила её все это время? Стоп это ведь не сумка ни перчатки – предмет личной гигиены. «Кстати весьма потрёпанный» – думаю про себя оглядывая потертую ручку. Сердце сладостно замирает. Хотя. Подарок исходил от бабушки, о моем участии девочка могла и не знать. Хмурюсь, обдумывая возможные варианты. Однако весьма подозрительно. Может я что забыл. Оглядываюсь, оценивая знакомую обстановку. Входная дверь слева – трюмо с зеркалом справа газовый баллон, плита для готовки вытяжка уходит в форточку: но это не мешает мне лазить через нее, если забуду ключ.
Мама рассказывала – как-то её старший брат потерял деньги на продукты, испугался, решил домой не возвращаться. Построил шалаш в лесу, питался грибами, но случилась засуха. Парнишка, терпел сколько мог, но – голод не тетка. И вот, он ночью пробирается через эту самую форточку – лезет в холодильник… Как рассказывала мама, она, и все домашние жутко переживали. На третий день сообщили в милицию. Валентина объявили в розыск. И, если б не нашелся сам, искали б с собаками. Бабушка едва узнала сына – грязный, исхудавший. Все упреки и нравоучения вылетели из её головы. Валентина отправили в душ, усадили за стол. В общем на радостях, его простили, но за продуктами отныне ходила мама…
Родители, как они? Мне становится грустно. Шум шагов? Кто-то поднялся по лестнице. Алге вернулась? Нет, под ней бы половицы не заскрипели. Проснулся Гек. Заскулил, не залаял. Значит – «свои». Дом собаки образует – угол лестницы, и боковая стенка стиральной машины. Уютное, кстати место. Раньше любил там прятаться, но теперь – для меня тесновато. Гек – щенок, но высок в холке, а ещё у него, мощные лапы. Папа говорит – не домашний пес. Подрастет, пойдет жить на улицу. Конура не готова, но время есть. И…
Встряхиваю головой – не о том думаю. Но, не будем терять время. Давлю пасту из тюбика, чищу зубы. Смотрю в зеркало оскалившись в белозубой улыбке. Врач сказал – лошадиная челюсть. Не то, что резцы моей мангусты: тонкие, острые. Однако, откуда столь дикое желание видеть её? Но нет, волшебник последнее средство. Тася не убежит, а вот Алге… А это еще, что. Вода? Этот характерный шелест, словно идет дождь. Взгляд на душевую. Капли отскакивают, от голубой пленки стекая вниз. Но это, лишь в моем представление: сопоставил шум и ведённое ранее. Сейчас кухня освещена, лишь светом из форточки, и маленького окна. Если задуматься, я и сам люблю мыться, не включая лампу, но вода, пожалуй, ледяная. Тася, конечно, хищница, но вряд ли моржиха. Тогда Таня, или Маша? Ох, чего гадать спрошу напрямую. Или…
Мой взгляд падает на корзину, возле стиральной машины. Там явно, что-то есть, но скомкано, – сложно понять платье, или тряпка. Можно, конечно, порыться в грязном белье, но… Стоит ли оно того. А вот и шум воды прекратился. Еще немного и. Из-за пленки, показалась детская рука, нашарила полотенце на крючке и скрылась. Сильные предплечья нежная кожа. Я помню какой загорелой была Тася, точно не она. Но если – Маша! Хоть я ничего не сделал, уже чувствую себя виноватым. У «Горгоны» – на такое чутье. Извинениями не отделаешься. «Но ведь я не подглядывал» – оправдываю себя… Или все же… Раньше даже не подумал бы о таком, но после встречи с Алге… Стал ли я сравнивать других девочек с ней. Ну да, но не как женщин, скорей как скульптуры. О, нет по спине холодок пробежал. Статуи – больная тема, об этом лучше не думать. Но, тогда о чем? В голову одни куклы лезут. – пленка зашуршала. Вот сейчас… Сам не знаю почему, но резко оборачиваюсь к умывальнику, и схватив щетку, начинаю отчаянно драить зубы.
– О, проснулся – знакомый голос – Тася? – Киваю – полоща рот. – Отлично, окунись, и на репетицию. «Вот так сразу, не тебе здрасте, ни как самочувствие». – В гневе – оборачиваюсь, что б высказать все, что думаю, и замираю. Неужели девочки могут быть настолько красивыми? Полумрак скрывает детали из-за этого та, кто стоит предо мной – неземное виденье. Кожа блестит от стекающих капель, а шея такая тонкая… – почему-то вспомнились слова – Анны Болен – "палач весьма искусен, срубить мне голову, ему не составит труда." «Белокурые кудряшки, как у – миледи. «А эти плечи, которые она несомненно обнажила бы на любом балу, сейчас смущенно прикрывала руками» – ну и мысли у меня сегодня. Хотя полагаю – Тася просто замерзла. Да без сомнений, вся кожа в мурашках. Захотелось – обнять, согреть. Но она уже, сама бросилась мне на грудь. Или нет? – Давай быстро, неделю провалялся, не могу ж тебя вести в таком виде. – Приговаривает девочка, быстро стаскивая с меня одежду и заталкивая в душевую.
– «О, чем это она? Купаться в холодной воде – убить хочет? Зашипел кран. Жмурю глаза, ожидая обжигающих капель. Но, нет тёпленько. Пока я обдумываю странный феномен, Тася оказывается рядом, намыливая мою голову. – Глаза не открывай, щипать будет – предупреждает девочка. Замираю. Она рядом, капли отскакивая от её тела, попадают на меня. Не шевелюсь, руки по швам. – «Однако какая сильная» – приходится, чуть расставить ноги, чтоб удержаться. Закончила с волосами, трет мочалкой. Ну вот почти всего помыла. – Слегка приоткрываю глаза. Предо мной Едва различимый силуэт, отсвет на плечах и бедрах…
– Ладно дальше сам, и не тяни, печка почти не топлена, теплая скоро закончиться – предупреждает Тася, и сунув мне в руки мочалку, выскакивает из душа.
Намыливаю себя, затем смываю, уже холодной водой. Мысли слегка проясняются. Машинально нашарив на крючке полотенце, вытираюсь, найдя шлёпки бреду в комнату. И…
Она сидит у окна напротив трюмо. Расческа запуталась в пружинках волос, но её рука, как замерла, не двигаясь с места. – «А ведь у нее – римский профиль» – думаю про себя – подходя к девочке ближе. В отраженье зеркал её глаза кажутся пустыми. Задумалась? Устала? Сам не зная почему, касаюсь её волос. Жесткие, слегка мокрые. В свете окна, они кажутся спутанной проволокой. Сердце бьётся быстрей. –«Кукла наследника Тутти» – вот она обратная сторона грамотности. Не читал бы книг – Юрия Олеши – не лезло б в голову всякое. «Впрочем, у него была и живая девочка» – вспоминаю успокаиваясь. Мысли, мысли. В задумчивости достав из трюмо расческу-ёжик, начинаю причесывать свою мангусту. Все же слишком запутались. Волосы у Таси тонкие, как у меня. Но Алге же как-то справилась. Причем обычной расческой. Вспомним. Верно. Сначала кончики. А чтоб не было больно, удержать локон меж пальцами. Получается! Какие мягкие шелковистые, и теперь они гораздо длинней. Конечно, до Алге ей далеко, но…
– Я что заснула? О, прости. – произносит она, все еще пребывая в своих мыслях. Быстро отхожу в сторону, пряча за спиной расчёску-ёжик. – Села причесаться и задумалась – «непонятно она оправдывается?» – думаю про себя. – Ох – невольно восклицает девочка, глядя в зеркало. Её руки неосознанно тянутся к волосам. Во взгляде удивление. Да верно, отражение ты – хочу сказать – но похоже Тася, уже покинула свое «Королевство кривых зеркал», вернувшись к реальности. – Никогда не получалось их распрямить – задумчиво произносит девочка, пропуская локоны меж пальцами. – Что ж, наверно у вас мыло, особенное – добавляет она, задумчиво глядя на девственно чистую расческу. – Я это пойду оденусь, нам же на репетицию – бормочу, быстро скрываясь за дверью. – «Уф пронесло» – Это не за косичку дёрнуть. Но табу, есть табу. Пока лебедей на запястьях нет, нельзя трогать расческой чужую прическу. И не думаю, что в младших классах, что-то сильно меняется. Дети есть дети, они продолжают играть, даже покинув стены садика. В будущем игры перерастут в увлечения, затем в любовь, а там…
– Ты это одень футболку и шорты не забудь в центр, все же идем – напоминает из-за двери Тася.
Какой высокий потолок и люстра. Просто гигантская. Лампы в виде свечей, слегка мерцают – отбрасывая на стены пляшущие тени. «Интересно так задумано, или опять генератор сдох». Нет слова, конечно, не мои, их часто повторяет папа, стоит – забарахлить приемнику, подсеть кинескопу. Еще есть фразы – «напряжение прыгает» и «наверно, утечка». Все это для меня «тёмный лес», но суть процесса начинает проясняться. Как и небо за окнами. Большие белые тюлевые занавески, прекрасно гармонируют с – изящным трюмо – красного дерева. На столе белоснежная скатерть, но под каждым блюдом и тарелкой маленькая клеёнка. Мой нос улавливает запах рыбы и креветок похоже они ближе всего ко мне. В животе урчит, но я даже не знаю, можно ли самому, накладывать пищу. Появляются близнецы они аккуратно, берут меня за руки и буквально усаживают между собой. Помимо родственников за столом, я вижу и совсем незнакомых людей. Рыжая женщина с девочкой на руках, рядом с ней очевидно её муж. Еще какие-то гости. Многие уже откупорили спиртное. Молодая красотка, шепча папе на ухо, пытается подлить ему вина, но мама решительно закрывает бокал рукой. Баба Тоня, восседающая во главе стола, что ближе к «Залу памяти», недоуменно поднимает брови. Понимая в какую ситуацию, попала, мама забирает у девушки бутылку, и скрипя зубами – наливает отцу сама. Гости одобрительно кивают – с их точки зрения, теперь все правильно. Девушка, – икнув что-то – типа, а ты с женой – переключается на кого-то другого…
Простая советская идиллия – сельтерская, рядом копченая колбаса, нарезанная ломтиками – семга, маленькие бутерброды с красной икрой. Весьма странно, но они ближе всего ко мне с близнецами, а не к остальным гостям. Очевидно, хозяйка решила – для взрослых и селедки с водкой хватит, а дети много не съедят. Бабушка Оля так же сидит во главе стола, но ближе к двери. Она на диете, поэтому на ее тарелке лишь винегрет. Дядя Витя – по одну сторону её руки, тётя Таня – по другую. Взяли в клещи? Интересная задумка, вот кто, инициатор? Мой отец или его мать. Бабушка Оля хмурится, но помочь дочери никак не может. Мама обычно не пьет. Как-то в университете она отравилась стаканом водки, с тех пор спиртное на дух не переносит. Но сейчас не позволяя отцу пригубить, она цедит из его бокала. Пусть понемногу, но её щёки слегка розовеют, речь – становится развязной. Папа зол. С одной стороны, мама жутко похорошела, от алкоголя с другой, он абсолютно трезв.
Ну, что ж пора бы и мне чем перекусить. Подтягиваю миску с грибами к себе. Несмотря на голод, есть особо не хочется. Легкая тошнота, головокружение – все признаки того, что организм устал. Близнецы уже покончили с первым, вторым и теперь поблескивая глазами ждут десерт. Мне тоже хочется сладкого, но обе бабушки зорко следят, чтоб дети всё ели по порядку, поэтому даже не стоит пытаться их обмануть. Есть одна хитрость, но сработает ли? Вздыхая, накладываю себе вареный рис, жареную картошку. А теперь рагу из кролика, полить соусом. На моем блюде целая гора, способная обмануть взоры даже самых притязательных – смотрителей. Закрыв глаза, сосредотачиваюсь на еде. – Главное не думать, а класть в рот и жевать – так меня учил дедушка. С борщом, конечно, такое не сработает: свинина, говядина слишком жёсткие, а варёные овощи – ненавижу с детства. А вот рагу из кролика и гарнир… Ну, вот пока «не думал» уже все съел. Вкуса особо не почувствовал, зато тарелка пуста точней, её уже заменили, на маленькое блюдце и чашку ароматного чая. А ещё я чувствую запах заварного крема. Слоеные трубочки – мои любимые. Ровно три штуки, по одной на брата. Странно почему близнецы до сих пор не взяли свои порции. Ждут меня? Слегка улыбаясь обоим, беру свое пирожное откусив маленький кусочек, затем, отпиваю чай. Близнецы, переглянувшись, тут же впиваются зубами в лакомство. Однако один вдруг останавливается, отламывает половину – протягивая мне. Второй, чуть подумав поступает также. «Нет друзья, после вас точно есть не буду» – думаю про себя – элегантным жестом отказываясь от неожиданного подношения. Тем боле, ого вот это сюрприз. От пирога с поджаристой корочкой, что поставили прямо перед нами, пахнет мясом и грибами. В целом такое блюдо тоже можно отнести к разряду десерта, но после пирожных? Или, это недоеденное второе? А может у меня начались видения, и на самом деле ничего нет? Сразу вспомнилась – «Алиса в зазеркалье» – Льюиса Кэрролла. С тревогой поглядываю на близнецов, мне так и слышится как один из них произносит – Знакомьтесь, это пудинг, а это Саша. Но стоит мне начать есть, как второй скажет. – Что ж ты делаешь? Вас только познакомили, а ты сразу за нож. Впрочем, такую мясистую корку мне все ровно не разрезать. Слегка киваю пудингу – живи пока, обещаю от моей руки, ты сегодня не умрёшь.
Надеюсь, я не сказал, это вслух. Однако все пахнет так аппетитно! Чтоб как-то отвлечься рассматриваю гобелен за спиной – Бабы Тони.
На полотне две китаянки, полупрозрачный наряд, розовые пуанты. Девушки словно замерли в прыжке, едва касаясь земли носками правых ног. В то время, когда их хрупкие, но сильные тела, параллельны земли. Их, правые руки, вытянутые вперед, сжимают прекрасный цветок в то время, когда их левые, далеко отведённые назад, сплетены алой лентой между собой. А еще их причёски – «бычьи рога» лишь слегка прикрытые розовыми лентами. Это сочетание легкости, красоты изящества и силы настолько поразили меня, что я замер не в силах оторвать глаз…
Глава 6. Откровение.
Снова пропел петух. С трудом разлепляю глаза. Постель? В памяти, отголоски сна – размытые, расплывчатые картины. Неужели заснул? Сквозь шторы пробивается солнце. Значит, часов семь. Немного зябко. Казалось бы август, но по утрам холодно. Или просто озноб? На мне пижама – няня позаботилась. Во рту сухо, и – природа зовет. Нашарив шлепки бреду в гальюн. Настроение вялое, мысли далеко. Уф какое облегчение, теперь на кухню. Включив кран, плещу на лицо водой.
Рука привычно тянется к зубной щетке и замирает. Нет моя на месте, но рядом с ней, такая знакомая: ручка в виде змеи с соответствующим окрасом. – Хм – Ещё тогда в магазине, когда мы с бабушкой выбирали подарок для будущей примы, я подумал – как же обрадуется – моя – Рики-Тики-Тави, такому подарку. Так Таисия хранила её все это время? Стоп это ведь не сумка ни перчатки – предмет личной гигиены. «Кстати весьма потрёпанный» – думаю про себя оглядывая потертую ручку. Сердце сладостно замирает. Хотя. Подарок исходил от бабушки, о моем участии девочка могла и не знать. Хмурюсь, обдумывая возможные варианты. Однако весьма подозрительно. Может я что забыл. Оглядываюсь, оценивая знакомую обстановку. Входная дверь слева – трюмо с зеркалом справа газовый баллон, плита для готовки вытяжка уходит в форточку: но это не мешает мне лазить через нее, если забуду ключ.
Мама рассказывала – как-то её старший брат потерял деньги на продукты, испугался, решил домой не возвращаться. Построил шалаш в лесу, питался грибами, но случилась засуха. Парнишка, терпел сколько мог, но – голод не тетка. И вот, он ночью пробирается через эту самую форточку – лезет в холодильник… Как рассказывала мама, она, и все домашние жутко переживали. На третий день сообщили в милицию. Валентина объявили в розыск. И, если б не нашелся сам, искали б с собаками. Бабушка едва узнала сына – грязный, исхудавший. Все упреки и нравоучения вылетели из её головы. Валентина отправили в душ, усадили за стол. В общем на радостях, его простили, но за продуктами отныне ходила мама…
Родители, как они? Мне становится грустно. Шум шагов? Кто-то поднялся по лестнице. Алге вернулась? Нет, под ней бы половицы не заскрипели. Проснулся Гек. Заскулил, не залаял. Значит – «свои». Дом собаки образует – угол лестницы, и боковая стенка стиральной машины. Уютное, кстати место. Раньше любил там прятаться, но теперь – для меня тесновато. Гек – щенок, но высок в холке, а ещё у него, мощные лапы. Папа говорит – не домашний пес. Подрастет, пойдет жить на улицу. Конура не готова, но время есть. И…
Встряхиваю головой – не о том думаю. Но, не будем терять время. Давлю пасту из тюбика, чищу зубы. Смотрю в зеркало оскалившись в белозубой улыбке. Врач сказал – лошадиная челюсть. Не то, что резцы моей мангусты: тонкие, острые. Однако, откуда столь дикое желание видеть её? Но нет, волшебник последнее средство. Тася не убежит, а вот Алге… А это еще, что. Вода? Этот характерный шелест, словно идет дождь. Взгляд на душевую. Капли отскакивают, от голубой пленки стекая вниз. Но это, лишь в моем представление: сопоставил шум и ведённое ранее. Сейчас кухня освещена, лишь светом из форточки, и маленького окна. Если задуматься, я и сам люблю мыться, не включая лампу, но вода, пожалуй, ледяная. Тася, конечно, хищница, но вряд ли моржиха. Тогда Таня, или Маша? Ох, чего гадать спрошу напрямую. Или…
Мой взгляд падает на корзину, возле стиральной машины. Там явно, что-то есть, но скомкано, – сложно понять платье, или тряпка. Можно, конечно, порыться в грязном белье, но… Стоит ли оно того. А вот и шум воды прекратился. Еще немного и. Из-за пленки, показалась детская рука, нашарила полотенце на крючке и скрылась. Сильные предплечья нежная кожа. Я помню какой загорелой была Тася, точно не она. Но если – Маша! Хоть я ничего не сделал, уже чувствую себя виноватым. У «Горгоны» – на такое чутье. Извинениями не отделаешься. «Но ведь я не подглядывал» – оправдываю себя… Или все же… Раньше даже не подумал бы о таком, но после встречи с Алге… Стал ли я сравнивать других девочек с ней. Ну да, но не как женщин, скорей как скульптуры. О, нет по спине холодок пробежал. Статуи – больная тема, об этом лучше не думать. Но, тогда о чем? В голову одни куклы лезут. – пленка зашуршала. Вот сейчас… Сам не знаю почему, но резко оборачиваюсь к умывальнику, и схватив щетку, начинаю отчаянно драить зубы.
– О, проснулся – знакомый голос – Тася? – Киваю – полоща рот. – Отлично, окунись, и на репетицию. «Вот так сразу, не тебе здрасте, ни как самочувствие». – В гневе – оборачиваюсь, что б высказать все, что думаю, и замираю. Неужели девочки могут быть настолько красивыми? Полумрак скрывает детали из-за этого та, кто стоит предо мной – неземное виденье. Кожа блестит от стекающих капель, а шея такая тонкая… – почему-то вспомнились слова – Анны Болен – "палач весьма искусен, срубить мне голову, ему не составит труда." «Белокурые кудряшки, как у – миледи. «А эти плечи, которые она несомненно обнажила бы на любом балу, сейчас смущенно прикрывала руками» – ну и мысли у меня сегодня. Хотя полагаю – Тася просто замерзла. Да без сомнений, вся кожа в мурашках. Захотелось – обнять, согреть. Но она уже, сама бросилась мне на грудь. Или нет? – Давай быстро, неделю провалялся, не могу ж тебя вести в таком виде. – Приговаривает девочка, быстро стаскивая с меня одежду и заталкивая в душевую.
– «О, чем это она? Купаться в холодной воде – убить хочет? Зашипел кран. Жмурю глаза, ожидая обжигающих капель. Но, нет тёпленько. Пока я обдумываю странный феномен, Тася оказывается рядом, намыливая мою голову. – Глаза не открывай, щипать будет – предупреждает девочка. Замираю. Она рядом, капли отскакивая от её тела, попадают на меня. Не шевелюсь, руки по швам. – «Однако какая сильная» – приходится, чуть расставить ноги, чтоб удержаться. Закончила с волосами, трет мочалкой. Ну вот почти всего помыла. – Слегка приоткрываю глаза. Предо мной Едва различимый силуэт, отсвет на плечах и бедрах…
– Ладно дальше сам, и не тяни, печка почти не топлена, теплая скоро закончиться – предупреждает Тася, и сунув мне в руки мочалку, выскакивает из душа.
Намыливаю себя, затем смываю, уже холодной водой. Мысли слегка проясняются. Машинально нашарив на крючке полотенце, вытираюсь, найдя шлёпки бреду в комнату. И…
Она сидит у окна напротив трюмо. Расческа запуталась в пружинках волос, но её рука, как замерла, не двигаясь с места. – «А ведь у нее – римский профиль» – думаю про себя – подходя к девочке ближе. В отраженье зеркал её глаза кажутся пустыми. Задумалась? Устала? Сам не зная почему, касаюсь её волос. Жесткие, слегка мокрые. В свете окна, они кажутся спутанной проволокой. Сердце бьётся быстрей. –«Кукла наследника Тутти» – вот она обратная сторона грамотности. Не читал бы книг – Юрия Олеши – не лезло б в голову всякое. «Впрочем, у него была и живая девочка» – вспоминаю успокаиваясь. Мысли, мысли. В задумчивости достав из трюмо расческу-ёжик, начинаю причесывать свою мангусту. Все же слишком запутались. Волосы у Таси тонкие, как у меня. Но Алге же как-то справилась. Причем обычной расческой. Вспомним. Верно. Сначала кончики. А чтоб не было больно, удержать локон меж пальцами. Получается! Какие мягкие шелковистые, и теперь они гораздо длинней. Конечно, до Алге ей далеко, но…
– Я что заснула? О, прости. – произносит она, все еще пребывая в своих мыслях. Быстро отхожу в сторону, пряча за спиной расчёску-ёжик. – Села причесаться и задумалась – «непонятно она оправдывается?» – думаю про себя. – Ох – невольно восклицает девочка, глядя в зеркало. Её руки неосознанно тянутся к волосам. Во взгляде удивление. Да верно, отражение ты – хочу сказать – но похоже Тася, уже покинула свое «Королевство кривых зеркал», вернувшись к реальности. – Никогда не получалось их распрямить – задумчиво произносит девочка, пропуская локоны меж пальцами. – Что ж, наверно у вас мыло, особенное – добавляет она, задумчиво глядя на девственно чистую расческу. – Я это пойду оденусь, нам же на репетицию – бормочу, быстро скрываясь за дверью. – «Уф пронесло» – Это не за косичку дёрнуть. Но табу, есть табу. Пока лебедей на запястьях нет, нельзя трогать расческой чужую прическу. И не думаю, что в младших классах, что-то сильно меняется. Дети есть дети, они продолжают играть, даже покинув стены садика. В будущем игры перерастут в увлечения, затем в любовь, а там…
– Ты это одень футболку и шорты не забудь в центр, все же идем – напоминает из-за двери Тася.
