Игрушки лежали в чемодане на самом дне. Впрочем, как и альбом для рисования. Вспоминал ли я про кортик? Наверно нет. Да и, что мне в нём. Главное волшебник не рассердился. Сны по-прежнему были яркими, тем боле сейчас, я еду, еду, еду. Под стук колес навстречу приключениям. Усталости не было. О Петербурге я знал из произведений: А. Толстого, А. Радищева, С. Маршака, Б. Емельянова, – конечно, были и другие – но они плохо сочетались с моим нынешним настроением. Нева какая она? Стреляет ли Аврора? Разводят ли мосты. А, в белые ночи – правда ль, так светло? Ещё пара дней и всё узнаю. Хотя, сейчас конец мая. Но возможно мы пробудем до лета. Ещё, интересен: Эрмитаж, Петродворец, Мариинский театр. Впрочем, Александровская колона и Зимний дворец – тоже заслуживали внимания. Посмотреть бы на ту решётку, что штурмовали матросы, думал я. Бабушка, любила читать мне, о декабристах, а также статью Джона Рида – вместо сказки на ночь. Поначалу я боялся, но после привык и даже стал разыгрывать сражения в комнате на ковре – выстроив крепость из кубиков. Меняя дислокацию войск, я в конце концов добился, полной неприступности дворца. Но одно дело стратегия, другое – всё, испытать на себе...
А вот и город. Никогда я не видел столько огней. А ещё, плакаты, лозунги. Яркие красочные. Вокзал больше походил на готический собор, но не обычный, а для великанов. И я в нём – маленький лилипут. Люди, багаж, шум, грохот. К нам подкатил перевозчик. Чемоданы удобно устроились на тележке, меня посадили сверху. И снова – мы едем, едем, едем. Не то, чтоб мне хотелось спеть, ну да, хотелось. И я стал, что-то мурлыкать под нос, попутно оглядывая проносящиеся мимо платформы поезда, но вдруг тележка остановилась. Меня ссадили и подвели к странной, бегущей лестнице. Далее всё походило на сон. Я стоял и одновременно, спускался. А потом тоже самое, но уже – ехал наверх. Это было так забавно. А ещё эти колонны, уходящие под потолок. Может это королевство волшебника – думал я – но тогда, кто все эти люди? Может, и они, приехали за желаньем? Как не хотелось мне пробежаться по зеркальным плитам, но страх потеряться в толпе, был сильней. Поэтому я даже вздохнул с облегчением, когда мы наконец выбрались наружу. И вот она – Площадь Восстания – и громадный мемориал на ней, а ещё здания напротив, побольше и поменьше. Дмитрий с трудом дотащил чемоданы до дороги, и оставив нас с бабушкой на обочине, отправился ловить такси. Небо между тем посветлело, моросил дождь. В свете затухающих фонарей капли казались цветной мишурой, обрамлявшей: мостовые, дороги, дома, одежду – проходящих мимо людей. Даже на моём матросском костюмчике, появилась гроздь серебристых бусин с радужной начинкой. Было ли холодно. Наверно да. Но озноба не было. Красота окружающего мира заставляла сердце биться быстрей, согревая тело, заполняя душу – неизведанным доселе чувством. Шум, люди, сам город – ушел на второй план, я видел лишь крохотные радужные миры, возникающие и исчезающие, сливающиеся в общий поток, великой реки мирозданья…
Наверно я отключился, очнулся уже в машине. На меня накинули куртку, да и в салоне было тепло. Глаза открыты. Моя голова покоится на коленях бабушки и похоже она спит. Я привстал, оглянулся. По идее, это такси, но тогда, где моряк?
– А проснулся малыш – кивнул мне в зеркало офицер. – Ну и напугал, же ты Оленьку, а сам смотрю бодрячком. – добавил он, подмигнув мне. – Такси не нашёл, пришлось угнать – грустным тоном, поведал Дмитрий… "Он вор, я соучастник." – Мысль казалась пугающей. Но что теперь будет. Посадят ли меня в тюрьму, пустят ли туда маму? С одной стороны, мне нравились фильмы: «Джельтельмены удачи», «Берегись автомобиля» – но в роли преступника – я себя никогда не видел. И ещё, сможет ли волшебник, проникнуть сквозь решетки. Сработает ли в тюрьме заклинание? А если нет. Возвращения кошмаров, я боялся больше, чем, неизбежного ареста. Впрочем, в книгах о Перри Мейсене, герои попадали и не в такие передряги. Если скажу, что меня похитили, нас с бабушкой отпустят, но тогда, где нам жить? Хватит ли у моего дяди, или тети места для нас? О брате мама отзывалась с теплотой, но в её рассказах неизбежно присутствовало насилие. Из услышанного я знал – мой дядя – боксер, низенький коренастый плотный. Он всегда защищал младших, его все боялись. В Ленинград он уехал сам, никого не спросив. Выучился на скульптора. Поначалу снимал квартиру, но после стал жить в мастерской, вместе с натурщицей. Обычно упоминая гражданскую жену брата, мама хмурилась и замолкала. И не удивительно, ведь моя будущая тетя, была старше дяди, на десять лет...
Скульптур я боялся. Они часто приходили в моих снах. Безмолвные, страшные. Не куклы ни манекены, этих хоть можно сжечь. Жуткие бессмертные создания с ледяным дыханием. Моя новая тетя по словам мамы – вообще ведьма – окрутившая молодого парня. В общем перспектива жить с ними, меня не особо радовала.
Оставалась сестра мамы, но по словам бабушки она закончила политехникум и теперь сама искала жилье. Сможет ли она нас приютить? В задумчивости я не заметил, как задремал… И спал пока машина не затормозила…
Но где мы? Толи сквер, то ли парк, народа почти нет. Машина подъехала по мощеной дороге красного кирпича к чугунным решеткам. Из стеклянной будки выглянул охранник. Похоже Дмитрия, или скорей машину, здесь хорошо знали потому, как нас сразу пропустили, открыв ворота. Я выбрался из салона с наслаждением вдохнув свежий, не загазованный воздух. Бабушка вылезла следом, накинув на мои плечи куртку. Но, что это за здание? Не дом, скорей усадьба – утопающая в вишневых садах. Несмотря на лепестки, кружащие в воздухе, на тропинке ведущей к дому их почти нет. Но какой там дом – дворец. Высотой этажей в пять, массивные колонны, лепные украшения: в стиле барокко. И мы будем здесь жить? У входа, ещё один охранник. Я заробел, замедлив шаг. Дмитрий переглянулся с бабушкой. Она кивнула, и вот меня подхватили на руки и внесли в сверкающий огнями холл.
Администратор за стойкой: красивая молодая девушка – в форме! – «Интересно, а пистолет настоящий» – подумал я – (вдруг проявив интерес) – отвела нас к лифту, где, уже ждал подтянутый молодой человек в строгом костюме. Дмитрий приложил руку к фуражке. На мне была бескозырка и я последовал, его примеру. Юноша, приложив ладонь к голове, козырнул в ответ и улыбнулся. Я с удивлением взглянул на Дмитрия. – К пустой голове, руку не прикладывают – хмуро пояснил офицер, подталкивая бабушку к выходу из лифта, подальше, от горячего взора парня. Я пытался осмыслить сказанное, конечно у слова: «пустой» несколько толкований. Но что же имел в виду Дмитрий, и опять же, почему он так разозлился? Неожиданно меня поставили на ноги, и пришлось прервать измышления сосредоточившись на ходьбе. Итак, мы на площадке. Здесь, всего две двери, и одна похоже наша. Наверно та, черной кожи с небольшим золотистым якорем, рядом со звонком. Как же мне хочется его получить. Не звонок, конечно. Но не получится ли, как с кортиком. Нет, хватит с меня разочарований, тем боле, что желание – придётся отрабатывать. А есть овсянку, или пить молоко с пенкой, мне совершенно не хотелось. Уж лучше подыскать слово, где не будет пресловутых: «р» …
И вот, мы у двери. Дмитрий достал ключи, щёлкнул замок. Молодая красивая женщина в конце коридора – подняла голову, в её глазах читалась радость, но вот её взгляд упал на бабушку и мне показалось, или в них блеснули слёзы?
– Дмитрий Сергеевич вы не можете приводить в дом… – начала было красавица, но осеклась, внимательно рассмотрев костюм бабушки, очевидно мысленно – сравнивая его, со своим нарядом служанки.
– О чем ты Лиза. Неужели не узнаёшь, я ведь показывал фото, это она, та, о ком говорил – моя: Оленька.
– Я ещё не сказала: «Да» – так, что пока не твоя – попробовала отшутиться бабушка.
– Тем не мене, это квартира – Сергей Михайловича, а вы… вас так долго не было… И теперь вы приводите в дом невесту. Кстати, хозяин в адмиралтействе и будет нескоро. Может вам, стоит согласовать присутствие в квартире посторонних, с вашим отцом? – потупив взор, произнесла женщина.
– Ох, Лиза, не разводи бюрократию. Мы лишь познакомим адмирала, с будущими внуками и сразу уедем. А сейчас, просто прими вещи, нам ещё к дяде этого мальца ехать. – Произнес Дмитрий – взъерошив мне волосы.
– О так, это не ваша дочь – удивилась женщина. – Внук – поправила, её бабушка.
– Так это мальчик, а я еще подумала, зачем девочку, в матроску наряжать?
– Ну да, не любим мы стричься – пробасил Дмитрий – погладив меня по голове. «Как котёнка. Разве, за ухом не почесал» – раздражённо подумал я.
Однако Лиза, сумела сложить, два плюс два, и прикинув возраст бабушки, успокоилась. На её лице, так и читалось – «Ну да, наречённая хозяина, красивая статная, но рост невелик, а уж возраст, явно зашкаливает». «Ну сколько ещё, эта старая перечница протянет, год два, а потом годы возьмут свое. Главное не дать им пожениться, а там Дмитрий, уйдет в плаванье и забудет свою певичку. И тогда, уж она вплывет в гавань хозяина каравеллой, распустив белый парус, оставив за кормой воспоминания, о, его: Оленьке.»
Не знаю действительно ли Лиза так думала, или прочитанная мной недавно книга К. Паустовского: «Северная Повесть» – внесла коррективы в измышления. Однако женщина, похоже успокоилась и взглянула на бабушку, даже с какой-то жалостью, а на меня…
Наверно, так смотрят на куклу, с которой хотят поиграть.
И вот мы снова едем, я стараюсь не думать куда, но мысли так, или иначе возвращают меня к забытым кошмарам. Не знаю, с чего началась фобия. Может с того пионера с отбитой рукой, что выкинули на свалку рядом с домом, а может после фильма: «Маленькие трагедии». – Вот умели раньше режиссёры, страху нагнать. Забегая вперёд, взять хотя б фильм: «Мери Поппинс до свиданья» – вышедший 1984 году. Не добрая няня, а своенравная ведьма – с неизменными всадниками апокалипсиса в своей свите. Взять хотя б, танцующего кота, чем вам не Бегемот – из романа «Мастер и Маргарита». А скульптура ожившего мальчика, – помнится после просмотра, я стал за километр обходить, все парки и скверы, где был хотя б намек на статуи. Хотя если задуматься, сколько мне было – одиннадцать. Тот самый возраст, когда начинаешь осознавать, что в жизни есть кое-что пострашней, монстров и чудовищ. Когда волшебная пыльца, оброненная с крыльев феи, исчезает, просачиваясь сквозь пальцы, и не важно, как крепко сжаты кулаки. Но всё, это ещё предстоит узнать, а пока… Мой мир был наполнен: феями, волшебниками, джинами, ожившими статуями и призраками – завывающими в подворотне.
Видел ли я свое будущее? Вероятно да. Возможно, в момент клинической смерти, мой мозг приобрел, возможность заглядывать в никуда. Не так, как это делают провидцы, по-другому. Правда, вспоминал я события, лишь когда, они происходили. А до этого, всё напоминало – красочные фантазии, тем больше нереальные, чем меньше информации, о будущем, находилось в сознание в данный момент. Но неизменное чувство дежавю, при посещении незнакомых мест, или видение картин текущих событий, как воспоминания – говорили о том, что да, это было, и то щемящее чувство, в глубине сердца. Как ностальгия по тому, что ещё не произошло...
Время бежит, раскручивая стрелки часов то ускоряя, то замедляя ход так же, как колеса автомобиля соединяющие гладь дороги с неизменным концом пути. И в данном случае для меня, это была мастерская – наполненная каменными чудовищами. Оставили бы меня попроси, я остаться? Вероятно, да, но мысль находится одному в запертом салоне, была ещё более невыносима, чем спуститься в мастерскую, вместе со взрослыми.
И вот мы на месте. Странно, снаружи ни вывесок, ни объявлений. Если это студия должен быть хотя б намек на происходящее в ней. Лестница в подвал – старая обшарпанная, вся в выбоинах. Лампочки не горят и стены вокруг нас, больше подошли бы каземату, чем художественной мастерской. К счастью и скульптур, нигде не видно. Однако, до чего ж сыро и этот – хруст – каменной крошки под ногами, ужасно действует на нервы. И похоже не только мне. Бабушка презрительно морщит нос. Да запашок ещё тот. Похоже в здание не убирали с момента его основания.
А внизу сплошной лабиринт: коридоры, двери. Похоже даже Дмитрий в растерянности. Хотя вот там за стеной слышится шум, как удар молотка, или мне уже кажется. Но похоже звуки не галлюцинация. Бабушка хватает меня за руку и стремительно тащит за собой. Я едва поспеваю, оглядываясь по сторонам. А вот, ещё один вход, теперь звуки гораздо ближе. Заходим! Полутемный зал освещен прожекторами, везде куда ни глянь навалены каменные плиты. Об одну из таких я спотыкаюсь, едва удержавшись на ногах. «Дорогому мужу и отцу на добрую память» – читаю на куске мрамора. О нет! Вот она материализация ужаснейших из кошмаров. Это не просто студия – здесь делают памятники и отнюдь не гномы – понимаю я – оглядывая сидящих на таких же плитах, полуголых мускулистых людей. Водка, закуска – знакомый антураж. Бабушкины гости, частенько устраивали похожие посиделки. Как бы сами собой вспомнились строчки из произведения Некрасова, о семи таких же, обездоленных: «… Откудова ни взялись, две дюжие руки. Ведро вина поставили, горой наклали хлебушка. Пируют мужички.»
Присмотрелся и взаправду, окромя бадьи с красноватой жидкостью и хлеба, на обед у горе-каменщиков – ничего нет. Все здоровые статные – лишь один, приземистый бритоголовый. Вот оглянулся. Какие знакомые черты – глаза, как у мамы – большие, карие, с длинными ресницами. А брови, густые черные. Узнал? Встряхнул головой, как отгоняя видение, смотрит на бабушку. Потянулся к стакану, но опустил руку.
– Валентин у нас клиенты, не буянь – зашептал дяде на ухо, лысоватый здоровяк неопределённого возраста.
– Неужели, и это твой – удивился Дмитрий с недоверием – смотря на бабушку.
– Ну да, ответила та – поджимая губы и опуская глаза.
– Странно на Александра, не похож, да и на остальных твоих детей тоже. – Задумчиво произнес офицер, подходя ближе, чтоб рассмотреть, будущего сына.
Неожиданно Дмитрий вскрикнул, споткнувшись о что-то, что я поначалу принял за лежавшей на земле камень, но к моему ужасу, это нечто, обсыпанное, толи мелом толи тальком, задрапированное в кусок полотна: наподобие римской тоги – тоже вскрикнуло, и медленно село неуверенно, попытавшись встать. Скульптура! – Едва не вскрикнул я – женщины! Новое, осуществление кошмаров. Девушка протянула руки офицеру, словно прося себя поднять, но неожиданно – отдернула их – словно от огня.
– Дмитрий Сергеевич! – Недоверчиво пробормотала, она. – Что вы здесь делаете? – Рассеяно спросила женщина, пытаясь одновременно: запахнуть тогу, пригладить волосы и прикрыть промежность.
– Люсия! – Похоже Дмитрий, был удивлен не меньше женщины.
– Кто она, ты её знаешь – спросила бабушка подходя ближе.
– Мама – с недоверием произнес дядя, наконец сопоставив зрительные и слуховые образы с хранящимися в его памяти, и решив, что для столь ярких глюков, он не так много выпил.
– Ольга Дмитриевна! – С ужасом произнесла женщина, наконец приняв, относительно вертикальное положение. Она всё, ещё раскачивалась, как деревце на ветру, но похоже опыт манекенщицы, сделал своё дело, и даже в столь нелепом наряде, выглядела она – как королева.
А вот и город. Никогда я не видел столько огней. А ещё, плакаты, лозунги. Яркие красочные. Вокзал больше походил на готический собор, но не обычный, а для великанов. И я в нём – маленький лилипут. Люди, багаж, шум, грохот. К нам подкатил перевозчик. Чемоданы удобно устроились на тележке, меня посадили сверху. И снова – мы едем, едем, едем. Не то, чтоб мне хотелось спеть, ну да, хотелось. И я стал, что-то мурлыкать под нос, попутно оглядывая проносящиеся мимо платформы поезда, но вдруг тележка остановилась. Меня ссадили и подвели к странной, бегущей лестнице. Далее всё походило на сон. Я стоял и одновременно, спускался. А потом тоже самое, но уже – ехал наверх. Это было так забавно. А ещё эти колонны, уходящие под потолок. Может это королевство волшебника – думал я – но тогда, кто все эти люди? Может, и они, приехали за желаньем? Как не хотелось мне пробежаться по зеркальным плитам, но страх потеряться в толпе, был сильней. Поэтому я даже вздохнул с облегчением, когда мы наконец выбрались наружу. И вот она – Площадь Восстания – и громадный мемориал на ней, а ещё здания напротив, побольше и поменьше. Дмитрий с трудом дотащил чемоданы до дороги, и оставив нас с бабушкой на обочине, отправился ловить такси. Небо между тем посветлело, моросил дождь. В свете затухающих фонарей капли казались цветной мишурой, обрамлявшей: мостовые, дороги, дома, одежду – проходящих мимо людей. Даже на моём матросском костюмчике, появилась гроздь серебристых бусин с радужной начинкой. Было ли холодно. Наверно да. Но озноба не было. Красота окружающего мира заставляла сердце биться быстрей, согревая тело, заполняя душу – неизведанным доселе чувством. Шум, люди, сам город – ушел на второй план, я видел лишь крохотные радужные миры, возникающие и исчезающие, сливающиеся в общий поток, великой реки мирозданья…
Наверно я отключился, очнулся уже в машине. На меня накинули куртку, да и в салоне было тепло. Глаза открыты. Моя голова покоится на коленях бабушки и похоже она спит. Я привстал, оглянулся. По идее, это такси, но тогда, где моряк?
– А проснулся малыш – кивнул мне в зеркало офицер. – Ну и напугал, же ты Оленьку, а сам смотрю бодрячком. – добавил он, подмигнув мне. – Такси не нашёл, пришлось угнать – грустным тоном, поведал Дмитрий… "Он вор, я соучастник." – Мысль казалась пугающей. Но что теперь будет. Посадят ли меня в тюрьму, пустят ли туда маму? С одной стороны, мне нравились фильмы: «Джельтельмены удачи», «Берегись автомобиля» – но в роли преступника – я себя никогда не видел. И ещё, сможет ли волшебник, проникнуть сквозь решетки. Сработает ли в тюрьме заклинание? А если нет. Возвращения кошмаров, я боялся больше, чем, неизбежного ареста. Впрочем, в книгах о Перри Мейсене, герои попадали и не в такие передряги. Если скажу, что меня похитили, нас с бабушкой отпустят, но тогда, где нам жить? Хватит ли у моего дяди, или тети места для нас? О брате мама отзывалась с теплотой, но в её рассказах неизбежно присутствовало насилие. Из услышанного я знал – мой дядя – боксер, низенький коренастый плотный. Он всегда защищал младших, его все боялись. В Ленинград он уехал сам, никого не спросив. Выучился на скульптора. Поначалу снимал квартиру, но после стал жить в мастерской, вместе с натурщицей. Обычно упоминая гражданскую жену брата, мама хмурилась и замолкала. И не удивительно, ведь моя будущая тетя, была старше дяди, на десять лет...
Скульптур я боялся. Они часто приходили в моих снах. Безмолвные, страшные. Не куклы ни манекены, этих хоть можно сжечь. Жуткие бессмертные создания с ледяным дыханием. Моя новая тетя по словам мамы – вообще ведьма – окрутившая молодого парня. В общем перспектива жить с ними, меня не особо радовала.
Оставалась сестра мамы, но по словам бабушки она закончила политехникум и теперь сама искала жилье. Сможет ли она нас приютить? В задумчивости я не заметил, как задремал… И спал пока машина не затормозила…
Но где мы? Толи сквер, то ли парк, народа почти нет. Машина подъехала по мощеной дороге красного кирпича к чугунным решеткам. Из стеклянной будки выглянул охранник. Похоже Дмитрия, или скорей машину, здесь хорошо знали потому, как нас сразу пропустили, открыв ворота. Я выбрался из салона с наслаждением вдохнув свежий, не загазованный воздух. Бабушка вылезла следом, накинув на мои плечи куртку. Но, что это за здание? Не дом, скорей усадьба – утопающая в вишневых садах. Несмотря на лепестки, кружащие в воздухе, на тропинке ведущей к дому их почти нет. Но какой там дом – дворец. Высотой этажей в пять, массивные колонны, лепные украшения: в стиле барокко. И мы будем здесь жить? У входа, ещё один охранник. Я заробел, замедлив шаг. Дмитрий переглянулся с бабушкой. Она кивнула, и вот меня подхватили на руки и внесли в сверкающий огнями холл.
Администратор за стойкой: красивая молодая девушка – в форме! – «Интересно, а пистолет настоящий» – подумал я – (вдруг проявив интерес) – отвела нас к лифту, где, уже ждал подтянутый молодой человек в строгом костюме. Дмитрий приложил руку к фуражке. На мне была бескозырка и я последовал, его примеру. Юноша, приложив ладонь к голове, козырнул в ответ и улыбнулся. Я с удивлением взглянул на Дмитрия. – К пустой голове, руку не прикладывают – хмуро пояснил офицер, подталкивая бабушку к выходу из лифта, подальше, от горячего взора парня. Я пытался осмыслить сказанное, конечно у слова: «пустой» несколько толкований. Но что же имел в виду Дмитрий, и опять же, почему он так разозлился? Неожиданно меня поставили на ноги, и пришлось прервать измышления сосредоточившись на ходьбе. Итак, мы на площадке. Здесь, всего две двери, и одна похоже наша. Наверно та, черной кожи с небольшим золотистым якорем, рядом со звонком. Как же мне хочется его получить. Не звонок, конечно. Но не получится ли, как с кортиком. Нет, хватит с меня разочарований, тем боле, что желание – придётся отрабатывать. А есть овсянку, или пить молоко с пенкой, мне совершенно не хотелось. Уж лучше подыскать слово, где не будет пресловутых: «р» …
И вот, мы у двери. Дмитрий достал ключи, щёлкнул замок. Молодая красивая женщина в конце коридора – подняла голову, в её глазах читалась радость, но вот её взгляд упал на бабушку и мне показалось, или в них блеснули слёзы?
– Дмитрий Сергеевич вы не можете приводить в дом… – начала было красавица, но осеклась, внимательно рассмотрев костюм бабушки, очевидно мысленно – сравнивая его, со своим нарядом служанки.
– О чем ты Лиза. Неужели не узнаёшь, я ведь показывал фото, это она, та, о ком говорил – моя: Оленька.
– Я ещё не сказала: «Да» – так, что пока не твоя – попробовала отшутиться бабушка.
– Тем не мене, это квартира – Сергей Михайловича, а вы… вас так долго не было… И теперь вы приводите в дом невесту. Кстати, хозяин в адмиралтействе и будет нескоро. Может вам, стоит согласовать присутствие в квартире посторонних, с вашим отцом? – потупив взор, произнесла женщина.
– Ох, Лиза, не разводи бюрократию. Мы лишь познакомим адмирала, с будущими внуками и сразу уедем. А сейчас, просто прими вещи, нам ещё к дяде этого мальца ехать. – Произнес Дмитрий – взъерошив мне волосы.
– О так, это не ваша дочь – удивилась женщина. – Внук – поправила, её бабушка.
– Так это мальчик, а я еще подумала, зачем девочку, в матроску наряжать?
– Ну да, не любим мы стричься – пробасил Дмитрий – погладив меня по голове. «Как котёнка. Разве, за ухом не почесал» – раздражённо подумал я.
Однако Лиза, сумела сложить, два плюс два, и прикинув возраст бабушки, успокоилась. На её лице, так и читалось – «Ну да, наречённая хозяина, красивая статная, но рост невелик, а уж возраст, явно зашкаливает». «Ну сколько ещё, эта старая перечница протянет, год два, а потом годы возьмут свое. Главное не дать им пожениться, а там Дмитрий, уйдет в плаванье и забудет свою певичку. И тогда, уж она вплывет в гавань хозяина каравеллой, распустив белый парус, оставив за кормой воспоминания, о, его: Оленьке.»
Не знаю действительно ли Лиза так думала, или прочитанная мной недавно книга К. Паустовского: «Северная Повесть» – внесла коррективы в измышления. Однако женщина, похоже успокоилась и взглянула на бабушку, даже с какой-то жалостью, а на меня…
Наверно, так смотрят на куклу, с которой хотят поиграть.
И вот мы снова едем, я стараюсь не думать куда, но мысли так, или иначе возвращают меня к забытым кошмарам. Не знаю, с чего началась фобия. Может с того пионера с отбитой рукой, что выкинули на свалку рядом с домом, а может после фильма: «Маленькие трагедии». – Вот умели раньше режиссёры, страху нагнать. Забегая вперёд, взять хотя б фильм: «Мери Поппинс до свиданья» – вышедший 1984 году. Не добрая няня, а своенравная ведьма – с неизменными всадниками апокалипсиса в своей свите. Взять хотя б, танцующего кота, чем вам не Бегемот – из романа «Мастер и Маргарита». А скульптура ожившего мальчика, – помнится после просмотра, я стал за километр обходить, все парки и скверы, где был хотя б намек на статуи. Хотя если задуматься, сколько мне было – одиннадцать. Тот самый возраст, когда начинаешь осознавать, что в жизни есть кое-что пострашней, монстров и чудовищ. Когда волшебная пыльца, оброненная с крыльев феи, исчезает, просачиваясь сквозь пальцы, и не важно, как крепко сжаты кулаки. Но всё, это ещё предстоит узнать, а пока… Мой мир был наполнен: феями, волшебниками, джинами, ожившими статуями и призраками – завывающими в подворотне.
Видел ли я свое будущее? Вероятно да. Возможно, в момент клинической смерти, мой мозг приобрел, возможность заглядывать в никуда. Не так, как это делают провидцы, по-другому. Правда, вспоминал я события, лишь когда, они происходили. А до этого, всё напоминало – красочные фантазии, тем больше нереальные, чем меньше информации, о будущем, находилось в сознание в данный момент. Но неизменное чувство дежавю, при посещении незнакомых мест, или видение картин текущих событий, как воспоминания – говорили о том, что да, это было, и то щемящее чувство, в глубине сердца. Как ностальгия по тому, что ещё не произошло...
Время бежит, раскручивая стрелки часов то ускоряя, то замедляя ход так же, как колеса автомобиля соединяющие гладь дороги с неизменным концом пути. И в данном случае для меня, это была мастерская – наполненная каменными чудовищами. Оставили бы меня попроси, я остаться? Вероятно, да, но мысль находится одному в запертом салоне, была ещё более невыносима, чем спуститься в мастерскую, вместе со взрослыми.
И вот мы на месте. Странно, снаружи ни вывесок, ни объявлений. Если это студия должен быть хотя б намек на происходящее в ней. Лестница в подвал – старая обшарпанная, вся в выбоинах. Лампочки не горят и стены вокруг нас, больше подошли бы каземату, чем художественной мастерской. К счастью и скульптур, нигде не видно. Однако, до чего ж сыро и этот – хруст – каменной крошки под ногами, ужасно действует на нервы. И похоже не только мне. Бабушка презрительно морщит нос. Да запашок ещё тот. Похоже в здание не убирали с момента его основания.
А внизу сплошной лабиринт: коридоры, двери. Похоже даже Дмитрий в растерянности. Хотя вот там за стеной слышится шум, как удар молотка, или мне уже кажется. Но похоже звуки не галлюцинация. Бабушка хватает меня за руку и стремительно тащит за собой. Я едва поспеваю, оглядываясь по сторонам. А вот, ещё один вход, теперь звуки гораздо ближе. Заходим! Полутемный зал освещен прожекторами, везде куда ни глянь навалены каменные плиты. Об одну из таких я спотыкаюсь, едва удержавшись на ногах. «Дорогому мужу и отцу на добрую память» – читаю на куске мрамора. О нет! Вот она материализация ужаснейших из кошмаров. Это не просто студия – здесь делают памятники и отнюдь не гномы – понимаю я – оглядывая сидящих на таких же плитах, полуголых мускулистых людей. Водка, закуска – знакомый антураж. Бабушкины гости, частенько устраивали похожие посиделки. Как бы сами собой вспомнились строчки из произведения Некрасова, о семи таких же, обездоленных: «… Откудова ни взялись, две дюжие руки. Ведро вина поставили, горой наклали хлебушка. Пируют мужички.»
Присмотрелся и взаправду, окромя бадьи с красноватой жидкостью и хлеба, на обед у горе-каменщиков – ничего нет. Все здоровые статные – лишь один, приземистый бритоголовый. Вот оглянулся. Какие знакомые черты – глаза, как у мамы – большие, карие, с длинными ресницами. А брови, густые черные. Узнал? Встряхнул головой, как отгоняя видение, смотрит на бабушку. Потянулся к стакану, но опустил руку.
– Валентин у нас клиенты, не буянь – зашептал дяде на ухо, лысоватый здоровяк неопределённого возраста.
– Неужели, и это твой – удивился Дмитрий с недоверием – смотря на бабушку.
– Ну да, ответила та – поджимая губы и опуская глаза.
– Странно на Александра, не похож, да и на остальных твоих детей тоже. – Задумчиво произнес офицер, подходя ближе, чтоб рассмотреть, будущего сына.
Неожиданно Дмитрий вскрикнул, споткнувшись о что-то, что я поначалу принял за лежавшей на земле камень, но к моему ужасу, это нечто, обсыпанное, толи мелом толи тальком, задрапированное в кусок полотна: наподобие римской тоги – тоже вскрикнуло, и медленно село неуверенно, попытавшись встать. Скульптура! – Едва не вскрикнул я – женщины! Новое, осуществление кошмаров. Девушка протянула руки офицеру, словно прося себя поднять, но неожиданно – отдернула их – словно от огня.
– Дмитрий Сергеевич! – Недоверчиво пробормотала, она. – Что вы здесь делаете? – Рассеяно спросила женщина, пытаясь одновременно: запахнуть тогу, пригладить волосы и прикрыть промежность.
– Люсия! – Похоже Дмитрий, был удивлен не меньше женщины.
– Кто она, ты её знаешь – спросила бабушка подходя ближе.
– Мама – с недоверием произнес дядя, наконец сопоставив зрительные и слуховые образы с хранящимися в его памяти, и решив, что для столь ярких глюков, он не так много выпил.
– Ольга Дмитриевна! – С ужасом произнесла женщина, наконец приняв, относительно вертикальное положение. Она всё, ещё раскачивалась, как деревце на ветру, но похоже опыт манекенщицы, сделал своё дело, и даже в столь нелепом наряде, выглядела она – как королева.
