«И он типа – доктор я готов. Я смотрю, а он действительно готов. Особенно в нижней части, ну и отвечаю ему – А теперь ложитесь, а я рядом лягу.» Смеялись ли гости, или, наоборот, смущались зависело, от выпитого алкоголя. Единственное, что я знал – сестра дедушки не замужем. Бабушка, рассказывая о женах декабристов, часто упоминала бабу Розу. Тогда я не мог понять причину. Вроде как она бросила всё ради возлюбленного. Темная история. Да и я был слишком мал, чтоб понять такие вещи. И вот сейчас, эта высокая властная женщина, с неизменной трубкой в золотых зубах, смотрит на меня. С годами её красота не потускнела, но было в ней нечто холодное, возможно взгляд, отпугивающий людей. А может эта трубка: потёртая, обожжённая – наверно такую курили индейцы, заключая перемирие. И этот пряный кисловатый запах, от которого резало глаза. Не табак, а какие-то травы…
– О, а вот и наш маленький дед – Неожиданно произносит женщина, глядя на меня. – Баба Роза! – пытаюсь откликнуться я. – Сестра дедушки – смеётся. – Какая же баба. Бабушка Роза! Так зови – поправляет меня она. – Валентин, Ольга, Люси, а ты, вероятно – Дмитрий – хмурится баба Роза, выдыхая клуб, вонючего дыма. – Нам сказали, вы заболели. Вот навестить решили – произносит офицер, протягивая женщине коробку конфет. – Подарки сразу, задобрить решили. Ладно проходите раз пришли. Потом в нём – ткнула она пальцем в меня – кровь моего брата. И как бы там не было он мой внук, а вы, так или иначе связаны с малышом, значит и мы не совсем чужие – вздыхает она. – Эх, жаль малец, почти не жилец. Да и Галка больна, вряд ли ещё ребенка родит. Одна надежда, что Зося, кого в подоле принесёт, да и Лешка, как из армии вернется, может жениться. А то исчезнет род княжий, на мне и завершится – шутливо добавляет она.
Впрочем, мама малыша, старшая дочь брата, он её первенец, остальные побочная ветвь. Значит пошли наследник, супом кормиться – произносит баба Роза, хватая меня на руки и неся за собой в кухню. – А, разве не Валентин старший? – Удивляется Люсия. – Он не сын, Александра, – шепчет растерянной девушке Дмитрий…
Кухонька малая, но довольно уютная везде куда не глянь различные амулеты, артефакты. А ещё растения. Карликовая береза, осина. Какой-то мох, не понятно, толи его специально посадили, толи сам в горшке вырос. А вот это цветок, я знаю – декабрист. У бабушки точно такой же на подоконнике. Цветет раз в год. Хотя, я ради эксперимента и пытался засунуть его в холодильник, но даже это не помогло изменить ход вещей. Но теперь у меня есть волшебник – вспоминаю я. Уж с такой задачей, он точно справится…
Ну, вот садись, ешь – командует – баба Роза, игнорируя окружающих. Голода я не чувствую, но и отказываться, неприлично. Но, что она делает? Разбавляет суп водой. Он же, итак, прозрачный! Хотя нет, там, что-то плавает. Возможно, родная сестра плесени, живущей в горшке – с ужасом осознаю я. К горлу подкатывает тошнота…
– Что это с ним, в машине укачало? – Спрашивает Роза. – Зеленый совсем – добавляет она, щупая мой лоб. Ну ладно, давайте, и вы к столу. – Вздыхает женщина, пытаясь протолкнуть мне ложку в рот.
– Да нет, мы, пожалуй, пойдём – торопимся, помолвка и всё такое. – не моргнув глазом – лукавит бабушка, подхватывая меня на руки. – Вот может: Валентин, Люсия… – кидает жертвенный взгляд, на невестку с сыном она. – Их, то с мне с чего кормить, ты хоть жена брата, а они? Впрочем, если голодные… – Произносит Роза, указывая на свободные места за столом. – Нет, мы это поели, то есть поедим, едва ли, не в унисон – откликается сладкая парочка – торопясь к выходу. – И в каком месте она больна. Возможно, на голову, – шепчет бабушке Дмитрий. – Поживи с её в тайге. Скажи спасибо, строганиной не накормила – улыбается бабушка, спускаясь по лестнице вниз. – Мужика ей надо. Хотя не знаю, найдётся ли в моей команде, кто-то столь отчаянный. Но стоит отдать должное – чувствуется порода. – Задумчиво, добавляет офицер. – Ах, не говори. Она, кроме Зоси, вообще никого не видит. Уже заранее ей и квартиру, и деньги подарила. Для неё кровь – это всё. Могла б и до старшей моей дотянулась: тем боле – она копия Александра. Но как говорится – лучше синица в руках. Галина закончила, физико-математический, ей документы, факты подавай. Другое дело Зося – технарь, да ещё, ей с детства внушали – «ты принцесса». С ней язык, проще найти. Вот и вцепилась в младшенькую. Запудрила ей мозги, что она из знати. Та и пыжится. Простой жизнью жить не желает, знает у сестры отца и золотишко, и камушки припрятаны. Только пустое всё. Но ладно вырастет – перебесится. Тем более теперь, она на твой кошелек, глаз положила. – Улыбнулась бабушка…
Вечер подкрался незаметно. Шины шуршат по-Невскому. Там, где недавно вспыхивала заря, багровеет небо заката. Устал, клюю носом. Вот и закончился длинный день осталось добраться до кровати. Я уже представляю себе её под тюлевой занавеской, а может под балдахином. Интересно будет и гореть ночничок, почитают ли на ночь сказку. Останется ли узкая полоска света, от незакрытой двери...
Иногда, мне казалось, именно эта полоса и разделяет наш мир и то неведомое, сокрытое по ту сторону. Интересно, станет ли Люсия, скульптурой в полночь. Как же хочется узнать, может попроситься к ней в комнату? Я ёрзаю у тети на коленях, она наклоняется, узнать в чем дело. Услышав, улыбается, целует в затылок. Полагаю, это означает: «Да».
Ну, вот кажется, всё решено. Сейчас главное ни испугаться, ни передумать. Интересно, будет ли дядя с нами в момент превращения. В любом случае, если Люси станет статуей, она сможет меня защитить. Хотя, я вспоминаю гранитных львов и горгулий. Но нет, крупным памятникам не проскочить в дом: вход узкий, а с остальными, тетя – легко справится. Вздыхаю с облегчением. Как же тянет в сон. Шум шин, такой монотонный успокаивающий. Глаза слипаются сами собой. День был длинным, столько нового, неизведанного. Разум пытается осознать картины, но они сливаются, наплывая, друг на друга…
***
Как странно, сейчас спустя столько лет, я все ещё помню, как мирно засыпал в бегущей по дороге «чайке». И каждая мысль как откровение. Как некий портал, соединяющий прошлое и грядущее. Как некая точка, где слились воедино, все времена. Именно в тот миг, которого никогда бы не было в другом месте, при других обстоятельствах. И в это трудно поверить, но тогда, в салоне машины, я уже видел, как пишу эти строчки. Все до мельчайших подробностей. Только представьте, каждую секунду жизни, я знал, что когда-то напишу, это. И всё, что со мной произошло, было цепочкой причинно-следственных связей. Хотя, а существуют ли, они эти связи – случайности, нанизанные друг, на друга, как бусины на нить. Или скорей бильярдные шары…. Вот один ударился, покатился, дотронулся до другого. И все они, выстроились, в форме созвездия – определяющего судьбу. А может и саму жизнь…
Нынче, за дневной суетой, легко позабыть, что было вчера. Но воспоминания детства словно выгравированы в памяти. И даже не события и вещи а, образы дорогих людей – словно ключи, открывающие портал в то далекое прошлое, когда мир магии, был неотъемлемой частью, каждого прожитого дня. Вот первая бабочка, проснувшись, выбралась откуда-то из-за штор. Махаон – отмечаю для себя разглядывая пестрые крылья. Или адмирал? Интересно какой он – это я уже, о своем новом прадедушке. Наверняка высокий и тучный с широкими плечами, как Билли Бонс. Хотя нет, тот был помощником. Тогда видимо, как флотоводцы: Нельсон, Нахимов, Ушаков, а может – Крузенштерн. Впрочем, бабушка упоминала лишь адмиралтейство. Но если Дмитрий капитан, его отец, точно должен быть адмиралом. Внутри меня просыпается гордость. Расскажу ребятам не поверят. Впрочем, кому рассказать. Садик в прошлом, а школа… Удастся ли, завести друзей? Незадолго до поездки, мне подарили серию книг: "Васёк Трубачев и его Товарищи". С одной стороны, всё было весело, с другой, неизбежные конфликты – заведомо пугали. А если, ещё вспомнить "Республику Шкид"… Я глубоко вздохнул. И тут, в комнату – вошла Люсия.
– Привет, малыш, чего грустишь – осведомилось она, щелкнув меня по носу. Это было последней каплей, и я разревелся в голос. Все страхи переживания выплеснулись наружу. А ведь я, так ей доверял. Похоже женщина была ошарашена. Вначале, она пробовала утешать, но… а ведь в её понимании, шутка была безобидна. В моем кстати тоже, но отступать было некуда, и я готов был продолжить спектакль, но внезапно понял, мы в её комнате, а играть ради одного зрителя… Но пока я размышлял об этом. – Хнык, Хнык – Кто это? – удивлено подумал я – прекращая истерику, чтоб сфокусироваться на источнике шума. Люсия! А с ней что не так? Я уже забыл из-за чего весь сыр-бор, сосредоточившись на осознании новой ситуации. Видеть взрослых плачущими, мне ещё не доводилось, а тем более, когда это жена твоего дяди, пусть и гражданская (бабушка сказала, они не венчаны – живут во грехе) может в этом причина? Я нахмурился, не зная, как себя вести. Утешать кого-то мне ещё не доводилось. Да и что тут можно сказать? Я уже готов был положить руки ей на плечи: такое я видел в фильмах – как она раздвинула пальцы словно маску. – Бу! – Громко произнесла Люси, весело наблюдая за моей реакцией. Неожиданно её крепкие руки – подхватили меня под мышки, и я оказался высоко под потолком. Ну скажем, не совсем там. Я огляделся. Таких высоких арок, мне видеть ещё не доводилось И вся комната… выглядела, как будуар принцессы. А ещё, я узрел кукол, почти на уровне глаз. Они сидели на полках, выстроенных рядами вдоль стен. Красивые, и в то же время – страшные. Шелковые платья, блестящая кожа. Керамика – догадался я. У бабушки тоже была негритянка, одетая в тряпки, так мне её даже трогать не давали. А тут. Настоящее придворные дамы в роскошных нарядах, явно ручной работы. Статус тёти стал ещё более расплывчатым. Значит не только – Хозяйка медной горы – но, и – Королева глиняного царства? Все эти мысли, промелькнули пока я летел к потолку, и возвращался назад. – Уф – выдохнула Люсия, снова подбрасывая меня в воздух. Высоко, очень высоко. Я представил, как больно будет падать. И почувствовал страх! И, именно его увидела в моих глазах бабушка – вошедшая в комнату.
– Что здесь происходит? – грозно спросила она, забирая меня у Люси. – Да вот, чуток полетали. – Растеряно произнесла тётя – стряхивая с белоснежного платья, следы моих тапок. – Откуда только грязь взялась – удивленно пробормотала она, оглядывая, идеально чистую комнату. Я забеспокоился. Цветочный горшок. Тот куда положил записку. Места не хватило, часть земли упала на подоконник, а потом я лазил задёрнуть шторы. В общем оттуда и песок. Но Люси кажется ни о чём не догадалась. Однако если найдут письмо – всплакнул я. – Ну тише дорогой, тише – пробормотала бабушка, усаживая меня к себе на колени. – Я сразу присмирел. Но не от слов. Только б не нашли записку – думал я. А ещё надо скрыть следы преступления. Дома бы за такие дела, уже б давно на горох поставили. Тут я вроде гость, но экзекуцию за провинность, никто не отменял. Тем более, что главный инквизитор, тоже здесь. – Ну вот видишь сразу плакать перестал! – Горделиво сообщила бабушка, покачивая меня на коленях. – А сейчас смотри, он у меня смеяться будет – улыбнулась она невестке. Люси недоверчиво покосилась на моё мрачное лицо, но ничего не сказала. Моё тело напряглось в ожидании неизбежного. Веселиться не хотелось, но видимо придется – обреченно подумал я.
– Поехали, поехали за грецкими орехами – мелодичным голосом – пропела бабушка, слегка приподнимая и опуская носки ног. – «О чем она думает, мне не три года?» – Я постарался не провалится в ямку, в конце текста… но вот она тошнота и неизбежное головокружение. – Ольга Дмитриевна, мне кажется, ему нехорошо – Осторожно обронила Люси – вглядываясь в моё побледневшее лицо. – О чем ты погоди, сейчас он у меня захохочет – уверенно пропела бабушка. К счастью, прыжки по кочкам прекратились, и я вздохнул с облегчением. Хотелось спать. Но я знал, так просто меня не отпустят. Ну вот, как и предполагал. Тонкие сильные пальцы, умело прошлись по моим ребрам пытаясь вызвать щекотку.
– Хозяин дома? – Громко вопрошает бабушка, слегка сжимая, моё хрупкое тельце. – Дома – пытаясь не потерять сознание – отвечаю я
– Гармонь готова? – Чрезвычайно довольная собой, произносит мой инквизитор.
– Готова! – Выдыхаю я, весь сжавшись, пытаясь скрыть дрожь…
– Можно поиграть? – весело выкрикивает мучительница, располагая пальцы, вдоль моих ребер.
– Можно – выдыхаю я, понимая, что отказ приведёт лишь к недоумению, а возможно и к новым пыткам.
– Тру – ту – ля – та – ля – та – там – сквозь полусон, слышу знакомое бормотание. Глаза жжёт, веки словно свинцовые. В тело, как вбивают клинья. Я слышу свой неестественный смех. Или, это смеются глиняные куклы? Пронзительно, тонко. Мир вращается расплываясь. Не осталось ничего кроме жгучей боли вдоль ребер и пронзительных звуков. Боюсь открыть глаза. Чтоб не встретить взгляд оживших марионеток порицающий, или сочувственный, а главное не видеть их королеву. Но это глупо, она здесь. Моя тетя! Но ничего не делает. Она же видит, как мне плохо. Или нет? Смеюсь громко – меня отпускают. Пытаясь не упасть, протягиваю вперёд руки, хватаясь за тётино платье. Она садится рядом, утирая мне слёзы. А где инквизитор? Уже ушла? Нет стоит рядом о чем-то говорит. Про меня забыла. Но, о чем речь? Различив слово, «свадьба» – пытаюсь навострить уши – Вы невенчанные, а значит перед богом не муж и жена – с упреком произносит бабушка. – С родителями я уже поговорила, конечно, у вас, разница в возрасте…
Но, не мне вас упрекать – улыбается она, очевидно вспомнив о Дмитрии. – Мы решили для вас будет лучше – Исаковский Собор. Но тут, сами решайте. Там очередь и вообще. Под Ленинградом немало церквушек. А бог он в душе, а не в золотых куполах – заканчивает тираду она, поднимая глаза к небу. Не перекрестилась: отмечаю про себя.
После смерти дедушки, бабушка сняла крест, подаренный им, одев на шею мне. Стала ли она атеисткой? Нет скорей всего, это была попытка уйти от старых догм мешающих жить дальше. Бабушка презирала блуд. Но сейчас, она сама жила во грехе. Но нет креста, нет веры. Нет веры, нет обязательств. К тому же к другим, она относилась по-прежнему строго, осуждая, любое несоответствие канонам лютеранства. Странная логика, для высокообразованной женщины… И не в укор, ей будет сказано. Всю свою жизнь, она подстраивала под себя не только окружение, собственную веру, но возможно, и внутреннего демона своих желаний – которого – провозгласила богом...
Но, что за странные крики будоражат сознанье? С трудом разлепляю глаза. О чём спорят эти женщины? Воздух словно наэлектризован, но не это пугает меня. В первый раз я вижу, как бабушка кому-то уступает.
Прислушавшись, понимаю – речь обо мне. И ещё я на коленях у Люси, а бабушка хочет меня забрать. Стараюсь не разреветься, изо всех сил, прижимаясь к тёте…
В глазах бабушки я предатель, не заслуживающий прощения, но мне уже всё равно. Завтра, будь что будет, главное не отдавай меня сейчас – твержу про себя как заклинание.
– О, а вот и наш маленький дед – Неожиданно произносит женщина, глядя на меня. – Баба Роза! – пытаюсь откликнуться я. – Сестра дедушки – смеётся. – Какая же баба. Бабушка Роза! Так зови – поправляет меня она. – Валентин, Ольга, Люси, а ты, вероятно – Дмитрий – хмурится баба Роза, выдыхая клуб, вонючего дыма. – Нам сказали, вы заболели. Вот навестить решили – произносит офицер, протягивая женщине коробку конфет. – Подарки сразу, задобрить решили. Ладно проходите раз пришли. Потом в нём – ткнула она пальцем в меня – кровь моего брата. И как бы там не было он мой внук, а вы, так или иначе связаны с малышом, значит и мы не совсем чужие – вздыхает она. – Эх, жаль малец, почти не жилец. Да и Галка больна, вряд ли ещё ребенка родит. Одна надежда, что Зося, кого в подоле принесёт, да и Лешка, как из армии вернется, может жениться. А то исчезнет род княжий, на мне и завершится – шутливо добавляет она.
Впрочем, мама малыша, старшая дочь брата, он её первенец, остальные побочная ветвь. Значит пошли наследник, супом кормиться – произносит баба Роза, хватая меня на руки и неся за собой в кухню. – А, разве не Валентин старший? – Удивляется Люсия. – Он не сын, Александра, – шепчет растерянной девушке Дмитрий…
Кухонька малая, но довольно уютная везде куда не глянь различные амулеты, артефакты. А ещё растения. Карликовая береза, осина. Какой-то мох, не понятно, толи его специально посадили, толи сам в горшке вырос. А вот это цветок, я знаю – декабрист. У бабушки точно такой же на подоконнике. Цветет раз в год. Хотя, я ради эксперимента и пытался засунуть его в холодильник, но даже это не помогло изменить ход вещей. Но теперь у меня есть волшебник – вспоминаю я. Уж с такой задачей, он точно справится…
Ну, вот садись, ешь – командует – баба Роза, игнорируя окружающих. Голода я не чувствую, но и отказываться, неприлично. Но, что она делает? Разбавляет суп водой. Он же, итак, прозрачный! Хотя нет, там, что-то плавает. Возможно, родная сестра плесени, живущей в горшке – с ужасом осознаю я. К горлу подкатывает тошнота…
– Что это с ним, в машине укачало? – Спрашивает Роза. – Зеленый совсем – добавляет она, щупая мой лоб. Ну ладно, давайте, и вы к столу. – Вздыхает женщина, пытаясь протолкнуть мне ложку в рот.
– Да нет, мы, пожалуй, пойдём – торопимся, помолвка и всё такое. – не моргнув глазом – лукавит бабушка, подхватывая меня на руки. – Вот может: Валентин, Люсия… – кидает жертвенный взгляд, на невестку с сыном она. – Их, то с мне с чего кормить, ты хоть жена брата, а они? Впрочем, если голодные… – Произносит Роза, указывая на свободные места за столом. – Нет, мы это поели, то есть поедим, едва ли, не в унисон – откликается сладкая парочка – торопясь к выходу. – И в каком месте она больна. Возможно, на голову, – шепчет бабушке Дмитрий. – Поживи с её в тайге. Скажи спасибо, строганиной не накормила – улыбается бабушка, спускаясь по лестнице вниз. – Мужика ей надо. Хотя не знаю, найдётся ли в моей команде, кто-то столь отчаянный. Но стоит отдать должное – чувствуется порода. – Задумчиво, добавляет офицер. – Ах, не говори. Она, кроме Зоси, вообще никого не видит. Уже заранее ей и квартиру, и деньги подарила. Для неё кровь – это всё. Могла б и до старшей моей дотянулась: тем боле – она копия Александра. Но как говорится – лучше синица в руках. Галина закончила, физико-математический, ей документы, факты подавай. Другое дело Зося – технарь, да ещё, ей с детства внушали – «ты принцесса». С ней язык, проще найти. Вот и вцепилась в младшенькую. Запудрила ей мозги, что она из знати. Та и пыжится. Простой жизнью жить не желает, знает у сестры отца и золотишко, и камушки припрятаны. Только пустое всё. Но ладно вырастет – перебесится. Тем более теперь, она на твой кошелек, глаз положила. – Улыбнулась бабушка…
Вечер подкрался незаметно. Шины шуршат по-Невскому. Там, где недавно вспыхивала заря, багровеет небо заката. Устал, клюю носом. Вот и закончился длинный день осталось добраться до кровати. Я уже представляю себе её под тюлевой занавеской, а может под балдахином. Интересно будет и гореть ночничок, почитают ли на ночь сказку. Останется ли узкая полоска света, от незакрытой двери...
Иногда, мне казалось, именно эта полоса и разделяет наш мир и то неведомое, сокрытое по ту сторону. Интересно, станет ли Люсия, скульптурой в полночь. Как же хочется узнать, может попроситься к ней в комнату? Я ёрзаю у тети на коленях, она наклоняется, узнать в чем дело. Услышав, улыбается, целует в затылок. Полагаю, это означает: «Да».
Ну, вот кажется, всё решено. Сейчас главное ни испугаться, ни передумать. Интересно, будет ли дядя с нами в момент превращения. В любом случае, если Люси станет статуей, она сможет меня защитить. Хотя, я вспоминаю гранитных львов и горгулий. Но нет, крупным памятникам не проскочить в дом: вход узкий, а с остальными, тетя – легко справится. Вздыхаю с облегчением. Как же тянет в сон. Шум шин, такой монотонный успокаивающий. Глаза слипаются сами собой. День был длинным, столько нового, неизведанного. Разум пытается осознать картины, но они сливаются, наплывая, друг на друга…
***
Как странно, сейчас спустя столько лет, я все ещё помню, как мирно засыпал в бегущей по дороге «чайке». И каждая мысль как откровение. Как некий портал, соединяющий прошлое и грядущее. Как некая точка, где слились воедино, все времена. Именно в тот миг, которого никогда бы не было в другом месте, при других обстоятельствах. И в это трудно поверить, но тогда, в салоне машины, я уже видел, как пишу эти строчки. Все до мельчайших подробностей. Только представьте, каждую секунду жизни, я знал, что когда-то напишу, это. И всё, что со мной произошло, было цепочкой причинно-следственных связей. Хотя, а существуют ли, они эти связи – случайности, нанизанные друг, на друга, как бусины на нить. Или скорей бильярдные шары…. Вот один ударился, покатился, дотронулся до другого. И все они, выстроились, в форме созвездия – определяющего судьбу. А может и саму жизнь…
Глава 3. Встреча с феей.
Нынче, за дневной суетой, легко позабыть, что было вчера. Но воспоминания детства словно выгравированы в памяти. И даже не события и вещи а, образы дорогих людей – словно ключи, открывающие портал в то далекое прошлое, когда мир магии, был неотъемлемой частью, каждого прожитого дня. Вот первая бабочка, проснувшись, выбралась откуда-то из-за штор. Махаон – отмечаю для себя разглядывая пестрые крылья. Или адмирал? Интересно какой он – это я уже, о своем новом прадедушке. Наверняка высокий и тучный с широкими плечами, как Билли Бонс. Хотя нет, тот был помощником. Тогда видимо, как флотоводцы: Нельсон, Нахимов, Ушаков, а может – Крузенштерн. Впрочем, бабушка упоминала лишь адмиралтейство. Но если Дмитрий капитан, его отец, точно должен быть адмиралом. Внутри меня просыпается гордость. Расскажу ребятам не поверят. Впрочем, кому рассказать. Садик в прошлом, а школа… Удастся ли, завести друзей? Незадолго до поездки, мне подарили серию книг: "Васёк Трубачев и его Товарищи". С одной стороны, всё было весело, с другой, неизбежные конфликты – заведомо пугали. А если, ещё вспомнить "Республику Шкид"… Я глубоко вздохнул. И тут, в комнату – вошла Люсия.
– Привет, малыш, чего грустишь – осведомилось она, щелкнув меня по носу. Это было последней каплей, и я разревелся в голос. Все страхи переживания выплеснулись наружу. А ведь я, так ей доверял. Похоже женщина была ошарашена. Вначале, она пробовала утешать, но… а ведь в её понимании, шутка была безобидна. В моем кстати тоже, но отступать было некуда, и я готов был продолжить спектакль, но внезапно понял, мы в её комнате, а играть ради одного зрителя… Но пока я размышлял об этом. – Хнык, Хнык – Кто это? – удивлено подумал я – прекращая истерику, чтоб сфокусироваться на источнике шума. Люсия! А с ней что не так? Я уже забыл из-за чего весь сыр-бор, сосредоточившись на осознании новой ситуации. Видеть взрослых плачущими, мне ещё не доводилось, а тем более, когда это жена твоего дяди, пусть и гражданская (бабушка сказала, они не венчаны – живут во грехе) может в этом причина? Я нахмурился, не зная, как себя вести. Утешать кого-то мне ещё не доводилось. Да и что тут можно сказать? Я уже готов был положить руки ей на плечи: такое я видел в фильмах – как она раздвинула пальцы словно маску. – Бу! – Громко произнесла Люси, весело наблюдая за моей реакцией. Неожиданно её крепкие руки – подхватили меня под мышки, и я оказался высоко под потолком. Ну скажем, не совсем там. Я огляделся. Таких высоких арок, мне видеть ещё не доводилось И вся комната… выглядела, как будуар принцессы. А ещё, я узрел кукол, почти на уровне глаз. Они сидели на полках, выстроенных рядами вдоль стен. Красивые, и в то же время – страшные. Шелковые платья, блестящая кожа. Керамика – догадался я. У бабушки тоже была негритянка, одетая в тряпки, так мне её даже трогать не давали. А тут. Настоящее придворные дамы в роскошных нарядах, явно ручной работы. Статус тёти стал ещё более расплывчатым. Значит не только – Хозяйка медной горы – но, и – Королева глиняного царства? Все эти мысли, промелькнули пока я летел к потолку, и возвращался назад. – Уф – выдохнула Люсия, снова подбрасывая меня в воздух. Высоко, очень высоко. Я представил, как больно будет падать. И почувствовал страх! И, именно его увидела в моих глазах бабушка – вошедшая в комнату.
– Что здесь происходит? – грозно спросила она, забирая меня у Люси. – Да вот, чуток полетали. – Растеряно произнесла тётя – стряхивая с белоснежного платья, следы моих тапок. – Откуда только грязь взялась – удивленно пробормотала она, оглядывая, идеально чистую комнату. Я забеспокоился. Цветочный горшок. Тот куда положил записку. Места не хватило, часть земли упала на подоконник, а потом я лазил задёрнуть шторы. В общем оттуда и песок. Но Люси кажется ни о чём не догадалась. Однако если найдут письмо – всплакнул я. – Ну тише дорогой, тише – пробормотала бабушка, усаживая меня к себе на колени. – Я сразу присмирел. Но не от слов. Только б не нашли записку – думал я. А ещё надо скрыть следы преступления. Дома бы за такие дела, уже б давно на горох поставили. Тут я вроде гость, но экзекуцию за провинность, никто не отменял. Тем более, что главный инквизитор, тоже здесь. – Ну вот видишь сразу плакать перестал! – Горделиво сообщила бабушка, покачивая меня на коленях. – А сейчас смотри, он у меня смеяться будет – улыбнулась она невестке. Люси недоверчиво покосилась на моё мрачное лицо, но ничего не сказала. Моё тело напряглось в ожидании неизбежного. Веселиться не хотелось, но видимо придется – обреченно подумал я.
– Поехали, поехали за грецкими орехами – мелодичным голосом – пропела бабушка, слегка приподнимая и опуская носки ног. – «О чем она думает, мне не три года?» – Я постарался не провалится в ямку, в конце текста… но вот она тошнота и неизбежное головокружение. – Ольга Дмитриевна, мне кажется, ему нехорошо – Осторожно обронила Люси – вглядываясь в моё побледневшее лицо. – О чем ты погоди, сейчас он у меня захохочет – уверенно пропела бабушка. К счастью, прыжки по кочкам прекратились, и я вздохнул с облегчением. Хотелось спать. Но я знал, так просто меня не отпустят. Ну вот, как и предполагал. Тонкие сильные пальцы, умело прошлись по моим ребрам пытаясь вызвать щекотку.
– Хозяин дома? – Громко вопрошает бабушка, слегка сжимая, моё хрупкое тельце. – Дома – пытаясь не потерять сознание – отвечаю я
– Гармонь готова? – Чрезвычайно довольная собой, произносит мой инквизитор.
– Готова! – Выдыхаю я, весь сжавшись, пытаясь скрыть дрожь…
– Можно поиграть? – весело выкрикивает мучительница, располагая пальцы, вдоль моих ребер.
– Можно – выдыхаю я, понимая, что отказ приведёт лишь к недоумению, а возможно и к новым пыткам.
– Тру – ту – ля – та – ля – та – там – сквозь полусон, слышу знакомое бормотание. Глаза жжёт, веки словно свинцовые. В тело, как вбивают клинья. Я слышу свой неестественный смех. Или, это смеются глиняные куклы? Пронзительно, тонко. Мир вращается расплываясь. Не осталось ничего кроме жгучей боли вдоль ребер и пронзительных звуков. Боюсь открыть глаза. Чтоб не встретить взгляд оживших марионеток порицающий, или сочувственный, а главное не видеть их королеву. Но это глупо, она здесь. Моя тетя! Но ничего не делает. Она же видит, как мне плохо. Или нет? Смеюсь громко – меня отпускают. Пытаясь не упасть, протягиваю вперёд руки, хватаясь за тётино платье. Она садится рядом, утирая мне слёзы. А где инквизитор? Уже ушла? Нет стоит рядом о чем-то говорит. Про меня забыла. Но, о чем речь? Различив слово, «свадьба» – пытаюсь навострить уши – Вы невенчанные, а значит перед богом не муж и жена – с упреком произносит бабушка. – С родителями я уже поговорила, конечно, у вас, разница в возрасте…
Но, не мне вас упрекать – улыбается она, очевидно вспомнив о Дмитрии. – Мы решили для вас будет лучше – Исаковский Собор. Но тут, сами решайте. Там очередь и вообще. Под Ленинградом немало церквушек. А бог он в душе, а не в золотых куполах – заканчивает тираду она, поднимая глаза к небу. Не перекрестилась: отмечаю про себя.
После смерти дедушки, бабушка сняла крест, подаренный им, одев на шею мне. Стала ли она атеисткой? Нет скорей всего, это была попытка уйти от старых догм мешающих жить дальше. Бабушка презирала блуд. Но сейчас, она сама жила во грехе. Но нет креста, нет веры. Нет веры, нет обязательств. К тому же к другим, она относилась по-прежнему строго, осуждая, любое несоответствие канонам лютеранства. Странная логика, для высокообразованной женщины… И не в укор, ей будет сказано. Всю свою жизнь, она подстраивала под себя не только окружение, собственную веру, но возможно, и внутреннего демона своих желаний – которого – провозгласила богом...
Но, что за странные крики будоражат сознанье? С трудом разлепляю глаза. О чём спорят эти женщины? Воздух словно наэлектризован, но не это пугает меня. В первый раз я вижу, как бабушка кому-то уступает.
Прислушавшись, понимаю – речь обо мне. И ещё я на коленях у Люси, а бабушка хочет меня забрать. Стараюсь не разреветься, изо всех сил, прижимаясь к тёте…
В глазах бабушки я предатель, не заслуживающий прощения, но мне уже всё равно. Завтра, будь что будет, главное не отдавай меня сейчас – твержу про себя как заклинание.
