Одежда старая, потертая, стандартный детсадовский набор: рейтузы, валенки, пальто в клеточку. Такой наряд дают тем, у кого родители либо не хотят, либо не могут ничего купить своим детям. Старшая в группе, явно мавританской крови: курчавые волосы, смуглая кожа, слегка приплюснутый нос. Рядом с ней девочка, которую я сразу окрестил – «кудрявая». Причёска похожа на скрученные пружинки, которые слегка растянулись под своим весом. Не стриглась наверно год, или более, но несмотря на то, что волосы полностью скрывают лицо, а может именно поэтому… чувствует она себя довольно уверено. Движенья плавные, как у мангуста, и есть в ней что-то первозданно хищное, звериное – такая себя в обиду не даст. Третья девочка, думаю, что всё же девочка: не могут же у парня, быть такие длинные златые локоны – да и её комплекция, осанка. А ещё замечаю на ней, не стандартные бутсы, а настоящие фигурные коньки, правда без лезвий. Белые с перекрёстной шнуровкой. Впрочем, и мне такие купили, жаль пока велики, но...
– Уф – выдыхает, плюхаясь рядом со мной на скамейку, четвертый персонаж пьесы. – Невольно разглядываю соседку. Тоже девочка. Причем рыжая. Косички, веснушки, нос - пуговкой и одета в домашнее. Разве, что в садике ввели новую моду, включающую в себя: тряпичные –туфли, толстый мохнатый свитер, и полотняную юбку – грязно жёлтого цвета – скрывающую ноги, почти до пят. Но не только, я занят созерцанием. Рыжая, что-то бормоча под нос, уже ощупывает замочки, колечки, встроенные в мою куртку. Не стесняясь, шарит по карманам. Тушуюсь, не то, чтоб было неприятно, но её действия привлекают внимание остальных девочек, и я понимаю – насколько моя импортная одежда – отличается от того, что надето на них. Пытаюсь бочком отодвинутся в тень, но моя соседка почти забралась ко мне на колени – приступив к более детальному досмотру. Вот нащупала конфету: подаренную истопником – развернула и не спрашивая разрешения сунула себе в рот. Я вздохнул, не то, чтоб было жалко, но подарок я собирался вернуть владельцу в следующий раз – когда приду в садик. Приду в садик? Но я все ещё в нём! И жутко, жутко устал. Невольно осознаю, что сижу под яркими лампами, как минимум полчаса.
В раздевалку вновь заглядывает Прасковья Михайловна.
– Татьяна Петровна – почти восемь, может я того, пойду? – робко спрашивает повариха: очевидно боясь, как бы не нагрузили работой. – Ваша смена до девяти, тем боле вы и пришли сегодня, не слишком рано – откликается заведующая. Но вот, что. Сделайте ребятам пару бутербродов на дорогу и можете быть свободны – разрешает она. – Ох да с чего ж я их делать то буду – удивляется Прасковья. У меня ж всё подотчетно, а ту и хлеб, и колбаса – где ж взять то, забывшись – произносит толстушка. – Вот как! – тонкие прямые брови Татьяны Петровны, взлетают вверх. – А отчитываетесь вы видно перед общепитом? – как бы невзначай спрашивает заведующая, беря повариху под руку, и волоча за собой на кухню. – Думаю нам надо поговорить, в том числе и продуктах, что вы таскаете под моим носом. Но, конечно, не при детях – произносит Татьяна Петровна, демонстративно – оглядываясь по сторонам.
– Полезнова Рита, подготовь малышей, завяжи шнурки, шарфы, ну ни мне тебя учить – Командует заведующая, плотно прикрывая дверь за собой. И за стены слышно.
– А если не покажу что в сумке, уволите меня, а работать, кто будет? – слышится приглушенный голос Прасковьи. – Увольнять, ну что вы, за чем? Вы у меня по статье уйдете, а хотя нет, дети вас любят, поэтому на первый раз, просто оставлю без премии. – Спокойно отвечает Татьяна. «– Барыня не губи, муж инвалид, племянник-алкаш, все на моем попечении…» – Это я уже додумываю для себя, потому, как голосов неслышно…
– А ты Полезнова, потому что полезная – бодро спрашивает рыжая, наблюдая как Рита завязывает мои шнурки.
– Не Полезнова, а Полезнова – хмуря брови – отвечает мавританка.
– А ты кто мелкая – чтоб спрашивать, внезапно вступается за предводительницу кудрявая.
– Я – Недоумевает кнопка – оглядываясь по сторонам.
– Угу. Кто ты или фомку, свою забыла. – нависает над кнопкой девочка.
– Хнык – куксится рыжая – с надеждой поглядывая на меня.
– Я и сам не совсем понимаю, о чем идет речь, тем не менее (да вот такая у меня привычка помогать, даже когда не просят) пытаюсь, используя наводящие вопросы разобраться в ситуации.
– Мм… Ты ведь была, у мамы на работе, как её зовут сослуживцы, и кто она вообще? – задаю наводящий вопрос.
– А это! – радостно улыбается рыжая. Уборщица она в доме культуры, а зовут, тут кнопка задумывается, видимо вспоминая. Затем неожиданно вскрикивает, подпрыгивая на моих коленях. – Горбатова Нина. – радостно восклицает она, триумфально глядя на меня.
Я и не думал, что всё будет так просто. Судя по, слега скошенному лбу невнятной запинающейся речи, ребенок явно отставал в развитии.
– А твое имя, как. – Задаю последний вопрос уверенный, что уж тут промашки не будет
– Имя, имя? Лия меня зовут – спустя время, неуверенно произносит моя подзащитная.
– Значит выходит ты Лия Горбатова – уверено утверждаю, я, радуясь, что всё легко разрешилось
– Ой хи-хи ой не могу. Горбатая. – смеётся кудрявая – Горбатую могила исправит, не переставая хохотать – цитирует пословицу она. – Хотя, можно выти замуж за мальчика и взять его фомку. Моя мама, уже трех пап, так сменила и теперь мы – Антиповы. А сама я: Тася – гордо произносит девочка, вскидывая голову, так что волосы-пружины – разлетаются в обе стороны приоткрыв лицо. Худая, заостренный подбородок, такой же нос – карие глаза – слегка раскосые. Выглядит старше своих лет. А так, ничем не примечательна, разве, что кожа слишком бледная и взгляд: такой бывает у затравленного хищника – лишённого свободы.
– Ну, вот и познакомились, хмуро произносит предводительница, поднимаясь с пола. С моей обувкой она закончила. Затянула сильно, но я по опыту знал, шнурки – потом сами растянутся.
– Ну допустим, кнопку мы теперь знаем, Риту, меня тоже. Катю Остапенко, трогать не будем – кивает Тася – на молчаливую златовласку, прячущуюся за спиной предводительницы. А ты, то каких кровей будешь – Угрюмо спрашивает кудрявая – надвигаясь на меня.
«Вот попал!» – думаю про себя. – Главное мой же собственный метод здесь не сработает. Хоть и ходил я часто, к маме в библиотеку. Но все обращались к ней, не иначе как – Галина Александровна. Остаётся вспомнить фамилию бабушки, хотя б ту, что пишут на афише. Учитывая мою феноменальную память, особенно на картинки, это не должно быть сложно, с другой стороны. Хотя… Художник, оформлявший рекламу, был тайно влюблен в бабушку и вместо фамилии, добавлял к имени, различные эпитеты: несравненная, великолепная, звёздная ну и т.д.
Неужели придется сдаться и признать, что я не знаю своих корней?
Стоп! Бабушка как-то рассказывала, что приехала из Твери, где до пятнадцати лет жила у тети. Её мама умерла от туберкулёза, и старшая в роду – Акулина Герасимовна – приняла наследницу в хату. А домик у них был не маленький – целая гостиница, занимавшая три этажа. В комнатах жили постояльцы. На, что копила тетя, ютившаяся с племянницей на чердаке, бабушка так и не рассказала.
Поведала лишь одно, когда город оккупировали немцы в их доме, поселился офицер вермахта, использовавший их, как кухарку и служанку.
Точней работала одна Акулина Герасимовна, сказав племянницей – не светится лишний раз перед мужчиной.
Немец был недоволен русской прислугой: нескладная, в грязном платке, ещё и с картошки срезала такую кожуру, что в котел попадал лишь малый огрызок. (Интересно задумывался ли офицер, о том, кому на завтрак, идут очистки, а если бы понял, было бы ему стыдно?) И вот однажды он решил расставить все точки над «и» – позвал тётю с племянницей к себе в комнату. На самом деле, это был, кабинет отца – Акулины Герасимовны. И соответственно на стенах висели семейные фото. Офицер в ожидании служанок: которых собирался строго отчитать – от скуки, рассматривал старый альбом. И вдруг обнаружил необычное сходство между роскошно одетой женщиной, сидевшей в коляске и нерадивой русской. Зародились ли у него подозрения, сказать трудно Можно лишь восстановить последовательность картин, благодаря собранным данным. И вот, когда прислуга вошла в комнату, он велел им снять платки, а затем вымыть лица и расчесать волосы. И если Акулина Герасимовна, мало напоминала понравившуюся офицеру женщину, то пятнадцатилетняя бабушка...
– Das ist unmoglich – произносит офицер, оглядывая обеих женщин.
– Sie ist eine Adlige? – Продолжает он, расхаживая по комнате из угла в угол.
– Aber all diese Lumpen. Wenn es keine gibt? Aber, mein Gott, woran denke ich? – задумчиво бормочет немец.
– Tante er will, dass wir uns ausziehen? – смущенно произносит бабушка теребя ворот платья.
– Wage es nicht, das zu tun. Erinnere dich an dein Blut! – грозно выкрикивает – Акулина, на баварском наречии.
Uber Fraulein tut mir leid – смущается офицер, прикрывая лицо руками и выбегая из комнаты…
Спустя время Клаус: так звали офицера – покинул поместье оставив – Акулину за хозяйку. Гостиница под покровительством штурмбанфюрера, процветала и всё было б хорошо, если б домом не заинтересовались партизаны. Тётя стала шпионить для них, а её племянница, доставляла сведения. Но однажды бабушка задержалась на неделю, а когда вернулась, увидела, как из ворот выезжает телега, с мёртвой тётей.
Никто не знал, что случилось, но партизаны по-своему разрешили вопрос. Дом окружили, двери заперли, после чего всё подожгли. По словам бабушки, спастись никому не удалось. Саму её переправили через линию фронта, где она сразу примкнула к бродячей труппе, дающей бойцам небольшие представления.
Она и раньше неплохо пела, а теперь ещё, и обучалась этому профессионально. И спустя два года, молодую талантливую артистку – заметил хореограф «ансамбля песни и пляски», предложив ей место, одной из танцовщиц. Ещё год бабушка колесила по всем фронтам. Ей уже доверяли читать стихи, исполнять сольные песни. Ну, а позже, у неё случился роман с бритоголовым генералом, от которого, как я полагаю и родился старший сын – Валентин. В целом сопоставить данные нетрудно. Роман начался в сорок четвертом. Сдалась бабушка где-то, к концу сорок пятого, и в сорок седьмом, на свет появился молчаливый, плотный крепыш.
«А как же дедушка?» — спросите вы. О, тут совсем другая история.
Однажды после концерта, бабушка встретила высокого, красивого лейтенанта – являвшегося полной противоположностью – низенькому плотному генералу. Они некоторое время шутили, а потом поцеловались. Александр, выпив чарку поведал свою историю:
Зовут его вовсе не Саша, как прописано в документах, а Амир – сын Сулеймана. Родился он, в Татарстане в городе Казань, но, согласно традициям, своего рода, долгое время обитал в горах. В поселении, где он находился, была школа, а ещё учебный лагерь советской армии: туда принимали молодёжь – сразу после седьмого класса. Проучившись шесть лет, получил звание курсанта. Был отправлен на границу, где показал себя не только умелым командиром, но и талантливым стратегом. За победу над китайцами – получил петлицы лейтенанта и к началу войны – стал кадровым офицером. Но вот Германия вторглась на территорию СССР. В сраженье с немцами, ротного убили, и деда поставили на его место. Хуже всего, что часть, к которой был приквартирован молодой офицер, целиком состояла из выходцев малых народов советского союза. И если татарский, он ещё мог как-то понять. То диалект: абхазцев, дагестанцев и прочих, был для него – тарабарщиной.
Ладно, когда дед командовал взводом. Взмахнул пистолетом, закричал, и толпа побежала следом. А тут, всеми действиями приходилось управлять из штаба. Он писал приказы – но их не читали, звонил, отдавал распоряжения – их не исполняли. И хоть, подразделении было много отличных снайперов, но против танков, даже их умение было бесполезно. Наверное, тогда-то взирая на мощные боевые машины, дедушка и решил стать танкистом. Но это я, забегаю вперед.
Итак, немецкие легкие танки марки «Pz. Kpfw» – прорвали оборону и устремились к штабу. Солдаты бежали, дед остался один. Он отстреливался из винтовки и пулемёта, но был тяжело ранен. К пленным кадровикам, у немцев было особое отношение. Их сразу увозили далеко за линию фронта. А вот красноармейцев: толпами сдававшихся в руки врагу – никто особо не охранял. В таких временных лагерях, шанс сбежать был выше. И вот дед бросает в огонь свои документы, а взамен их достает из портмоне, бумаги погибшего друга. Именно с ними, его и привозят в госпиталь после того, как усилиями танковой бригады, немцы – были выбиты с сопки.
И вот дед – обычный рядовой. И мог таковым и остаться до конца войны, но вот, возле его части – ломается генеральская эмка. Будучи отличным механиком, Александр – быстро чинит машину, за что его производят в сержанты и переводят в танковую часть. Было много сражений, орденов и медалей, он три раза горел, каждый раз выживая. Командир танка рекомендует своего умелого наводчика высшему командованью, дед вновь сдает экзамены – став офицером.
К моменту встречи с юной артисткой: в которую, дед, тут же влюбляется без памяти, он уже старший лейтенант и командир «Т-34».
И если б не генерал, возможно, моя мама – появилась бы, на пять лет раньше.
Даже после войны, дед колесил вслед за ансамблем, на трофейном мерседесе.
Александр понимал, против генерал-лейтенанта, шансов у него нет. Но когда бабушка, попадает в госпиталь готовясь разродиться, он узнаёт, что бритоголовый смещен с должности – начальника штаба. Старлей начинает действовать. Он перехватывает подарки соперника заменяя их своими. А когда генерал приезжает, чтобы забрать роженицу и сына, опережает его. – То есть, согласно семейной традиции, просто «храдёт» невесту.
«Храдёт невесту» – теперь вспоминаю, как часто слышал эту фразу, у нас дома. И не только от сестры дедушки. Даже когда мне читали на ночь, переиначивали сказки: «И вот (храдет) Иван царевич – Елену Прекрасную и увозит на сером волке. И вот побеждает – Финист ясный сокол кощея и (храдет) Алёнушку и своей женой делает…» – произносит Баба Роза, закрывая книгу, которую, она даже и не читала. Позже, когда родители купили мне пластинки, с вышеназванными сказками, я никак не мог привыкнуть к тому, что Иван царевич, конечно, крадет, всего и много, но женится лишь в конце. А уж про Финиста и говорить нечего. Алёнушка в сказке, конечно, присутствует, но, о том, как она стала женой богатыря – осталось, за кадром. Помню тогда я ещё решил, что на пластинке не вся сказка и долго просил недоумевающую маму – купить продолжение.
«Продолжение» – вот он ключ. Я чувствую, как шестерёнки в моей голове начинают бешено вращаться. Пока в холостую, но это слово, словно маленький зубчик, который поможет зацепиться… Невольно вспоминаю мультфильм – Валерия Угарова – «Шкатулка с секретом». Шкатулка? Верно! Бабушкина шкатулка, где хранятся фотографии. Ещё когда её открываешь, играет музыка, но не это главное, на крышке изображен герб. Краска весьма потёрлась дерево потрескалось и можно различить лишь клинок на синем фоне. Помню я часто задавал вопросы по поводу странного символа и мне сказали… Но стоп, у папы ведь другая фамилия… Хотя насколько мне известно, мама отказалась её брать… Выходит.
– Уф – выдыхает, плюхаясь рядом со мной на скамейку, четвертый персонаж пьесы. – Невольно разглядываю соседку. Тоже девочка. Причем рыжая. Косички, веснушки, нос - пуговкой и одета в домашнее. Разве, что в садике ввели новую моду, включающую в себя: тряпичные –туфли, толстый мохнатый свитер, и полотняную юбку – грязно жёлтого цвета – скрывающую ноги, почти до пят. Но не только, я занят созерцанием. Рыжая, что-то бормоча под нос, уже ощупывает замочки, колечки, встроенные в мою куртку. Не стесняясь, шарит по карманам. Тушуюсь, не то, чтоб было неприятно, но её действия привлекают внимание остальных девочек, и я понимаю – насколько моя импортная одежда – отличается от того, что надето на них. Пытаюсь бочком отодвинутся в тень, но моя соседка почти забралась ко мне на колени – приступив к более детальному досмотру. Вот нащупала конфету: подаренную истопником – развернула и не спрашивая разрешения сунула себе в рот. Я вздохнул, не то, чтоб было жалко, но подарок я собирался вернуть владельцу в следующий раз – когда приду в садик. Приду в садик? Но я все ещё в нём! И жутко, жутко устал. Невольно осознаю, что сижу под яркими лампами, как минимум полчаса.
В раздевалку вновь заглядывает Прасковья Михайловна.
– Татьяна Петровна – почти восемь, может я того, пойду? – робко спрашивает повариха: очевидно боясь, как бы не нагрузили работой. – Ваша смена до девяти, тем боле вы и пришли сегодня, не слишком рано – откликается заведующая. Но вот, что. Сделайте ребятам пару бутербродов на дорогу и можете быть свободны – разрешает она. – Ох да с чего ж я их делать то буду – удивляется Прасковья. У меня ж всё подотчетно, а ту и хлеб, и колбаса – где ж взять то, забывшись – произносит толстушка. – Вот как! – тонкие прямые брови Татьяны Петровны, взлетают вверх. – А отчитываетесь вы видно перед общепитом? – как бы невзначай спрашивает заведующая, беря повариху под руку, и волоча за собой на кухню. – Думаю нам надо поговорить, в том числе и продуктах, что вы таскаете под моим носом. Но, конечно, не при детях – произносит Татьяна Петровна, демонстративно – оглядываясь по сторонам.
– Полезнова Рита, подготовь малышей, завяжи шнурки, шарфы, ну ни мне тебя учить – Командует заведующая, плотно прикрывая дверь за собой. И за стены слышно.
– А если не покажу что в сумке, уволите меня, а работать, кто будет? – слышится приглушенный голос Прасковьи. – Увольнять, ну что вы, за чем? Вы у меня по статье уйдете, а хотя нет, дети вас любят, поэтому на первый раз, просто оставлю без премии. – Спокойно отвечает Татьяна. «– Барыня не губи, муж инвалид, племянник-алкаш, все на моем попечении…» – Это я уже додумываю для себя, потому, как голосов неслышно…
– А ты Полезнова, потому что полезная – бодро спрашивает рыжая, наблюдая как Рита завязывает мои шнурки.
– Не Полезнова, а Полезнова – хмуря брови – отвечает мавританка.
– А ты кто мелкая – чтоб спрашивать, внезапно вступается за предводительницу кудрявая.
– Я – Недоумевает кнопка – оглядываясь по сторонам.
– Угу. Кто ты или фомку, свою забыла. – нависает над кнопкой девочка.
– Хнык – куксится рыжая – с надеждой поглядывая на меня.
– Я и сам не совсем понимаю, о чем идет речь, тем не менее (да вот такая у меня привычка помогать, даже когда не просят) пытаюсь, используя наводящие вопросы разобраться в ситуации.
– Мм… Ты ведь была, у мамы на работе, как её зовут сослуживцы, и кто она вообще? – задаю наводящий вопрос.
– А это! – радостно улыбается рыжая. Уборщица она в доме культуры, а зовут, тут кнопка задумывается, видимо вспоминая. Затем неожиданно вскрикивает, подпрыгивая на моих коленях. – Горбатова Нина. – радостно восклицает она, триумфально глядя на меня.
Я и не думал, что всё будет так просто. Судя по, слега скошенному лбу невнятной запинающейся речи, ребенок явно отставал в развитии.
– А твое имя, как. – Задаю последний вопрос уверенный, что уж тут промашки не будет
– Имя, имя? Лия меня зовут – спустя время, неуверенно произносит моя подзащитная.
– Значит выходит ты Лия Горбатова – уверено утверждаю, я, радуясь, что всё легко разрешилось
– Ой хи-хи ой не могу. Горбатая. – смеётся кудрявая – Горбатую могила исправит, не переставая хохотать – цитирует пословицу она. – Хотя, можно выти замуж за мальчика и взять его фомку. Моя мама, уже трех пап, так сменила и теперь мы – Антиповы. А сама я: Тася – гордо произносит девочка, вскидывая голову, так что волосы-пружины – разлетаются в обе стороны приоткрыв лицо. Худая, заостренный подбородок, такой же нос – карие глаза – слегка раскосые. Выглядит старше своих лет. А так, ничем не примечательна, разве, что кожа слишком бледная и взгляд: такой бывает у затравленного хищника – лишённого свободы.
– Ну, вот и познакомились, хмуро произносит предводительница, поднимаясь с пола. С моей обувкой она закончила. Затянула сильно, но я по опыту знал, шнурки – потом сами растянутся.
– Ну допустим, кнопку мы теперь знаем, Риту, меня тоже. Катю Остапенко, трогать не будем – кивает Тася – на молчаливую златовласку, прячущуюся за спиной предводительницы. А ты, то каких кровей будешь – Угрюмо спрашивает кудрявая – надвигаясь на меня.
«Вот попал!» – думаю про себя. – Главное мой же собственный метод здесь не сработает. Хоть и ходил я часто, к маме в библиотеку. Но все обращались к ней, не иначе как – Галина Александровна. Остаётся вспомнить фамилию бабушки, хотя б ту, что пишут на афише. Учитывая мою феноменальную память, особенно на картинки, это не должно быть сложно, с другой стороны. Хотя… Художник, оформлявший рекламу, был тайно влюблен в бабушку и вместо фамилии, добавлял к имени, различные эпитеты: несравненная, великолепная, звёздная ну и т.д.
Неужели придется сдаться и признать, что я не знаю своих корней?
Стоп! Бабушка как-то рассказывала, что приехала из Твери, где до пятнадцати лет жила у тети. Её мама умерла от туберкулёза, и старшая в роду – Акулина Герасимовна – приняла наследницу в хату. А домик у них был не маленький – целая гостиница, занимавшая три этажа. В комнатах жили постояльцы. На, что копила тетя, ютившаяся с племянницей на чердаке, бабушка так и не рассказала.
Поведала лишь одно, когда город оккупировали немцы в их доме, поселился офицер вермахта, использовавший их, как кухарку и служанку.
Точней работала одна Акулина Герасимовна, сказав племянницей – не светится лишний раз перед мужчиной.
Немец был недоволен русской прислугой: нескладная, в грязном платке, ещё и с картошки срезала такую кожуру, что в котел попадал лишь малый огрызок. (Интересно задумывался ли офицер, о том, кому на завтрак, идут очистки, а если бы понял, было бы ему стыдно?) И вот однажды он решил расставить все точки над «и» – позвал тётю с племянницей к себе в комнату. На самом деле, это был, кабинет отца – Акулины Герасимовны. И соответственно на стенах висели семейные фото. Офицер в ожидании служанок: которых собирался строго отчитать – от скуки, рассматривал старый альбом. И вдруг обнаружил необычное сходство между роскошно одетой женщиной, сидевшей в коляске и нерадивой русской. Зародились ли у него подозрения, сказать трудно Можно лишь восстановить последовательность картин, благодаря собранным данным. И вот, когда прислуга вошла в комнату, он велел им снять платки, а затем вымыть лица и расчесать волосы. И если Акулина Герасимовна, мало напоминала понравившуюся офицеру женщину, то пятнадцатилетняя бабушка...
– Das ist unmoglich – произносит офицер, оглядывая обеих женщин.
– Sie ist eine Adlige? – Продолжает он, расхаживая по комнате из угла в угол.
– Aber all diese Lumpen. Wenn es keine gibt? Aber, mein Gott, woran denke ich? – задумчиво бормочет немец.
– Tante er will, dass wir uns ausziehen? – смущенно произносит бабушка теребя ворот платья.
– Wage es nicht, das zu tun. Erinnere dich an dein Blut! – грозно выкрикивает – Акулина, на баварском наречии.
Uber Fraulein tut mir leid – смущается офицер, прикрывая лицо руками и выбегая из комнаты…
Спустя время Клаус: так звали офицера – покинул поместье оставив – Акулину за хозяйку. Гостиница под покровительством штурмбанфюрера, процветала и всё было б хорошо, если б домом не заинтересовались партизаны. Тётя стала шпионить для них, а её племянница, доставляла сведения. Но однажды бабушка задержалась на неделю, а когда вернулась, увидела, как из ворот выезжает телега, с мёртвой тётей.
Никто не знал, что случилось, но партизаны по-своему разрешили вопрос. Дом окружили, двери заперли, после чего всё подожгли. По словам бабушки, спастись никому не удалось. Саму её переправили через линию фронта, где она сразу примкнула к бродячей труппе, дающей бойцам небольшие представления.
Она и раньше неплохо пела, а теперь ещё, и обучалась этому профессионально. И спустя два года, молодую талантливую артистку – заметил хореограф «ансамбля песни и пляски», предложив ей место, одной из танцовщиц. Ещё год бабушка колесила по всем фронтам. Ей уже доверяли читать стихи, исполнять сольные песни. Ну, а позже, у неё случился роман с бритоголовым генералом, от которого, как я полагаю и родился старший сын – Валентин. В целом сопоставить данные нетрудно. Роман начался в сорок четвертом. Сдалась бабушка где-то, к концу сорок пятого, и в сорок седьмом, на свет появился молчаливый, плотный крепыш.
«А как же дедушка?» — спросите вы. О, тут совсем другая история.
Однажды после концерта, бабушка встретила высокого, красивого лейтенанта – являвшегося полной противоположностью – низенькому плотному генералу. Они некоторое время шутили, а потом поцеловались. Александр, выпив чарку поведал свою историю:
Зовут его вовсе не Саша, как прописано в документах, а Амир – сын Сулеймана. Родился он, в Татарстане в городе Казань, но, согласно традициям, своего рода, долгое время обитал в горах. В поселении, где он находился, была школа, а ещё учебный лагерь советской армии: туда принимали молодёжь – сразу после седьмого класса. Проучившись шесть лет, получил звание курсанта. Был отправлен на границу, где показал себя не только умелым командиром, но и талантливым стратегом. За победу над китайцами – получил петлицы лейтенанта и к началу войны – стал кадровым офицером. Но вот Германия вторглась на территорию СССР. В сраженье с немцами, ротного убили, и деда поставили на его место. Хуже всего, что часть, к которой был приквартирован молодой офицер, целиком состояла из выходцев малых народов советского союза. И если татарский, он ещё мог как-то понять. То диалект: абхазцев, дагестанцев и прочих, был для него – тарабарщиной.
Ладно, когда дед командовал взводом. Взмахнул пистолетом, закричал, и толпа побежала следом. А тут, всеми действиями приходилось управлять из штаба. Он писал приказы – но их не читали, звонил, отдавал распоряжения – их не исполняли. И хоть, подразделении было много отличных снайперов, но против танков, даже их умение было бесполезно. Наверное, тогда-то взирая на мощные боевые машины, дедушка и решил стать танкистом. Но это я, забегаю вперед.
Итак, немецкие легкие танки марки «Pz. Kpfw» – прорвали оборону и устремились к штабу. Солдаты бежали, дед остался один. Он отстреливался из винтовки и пулемёта, но был тяжело ранен. К пленным кадровикам, у немцев было особое отношение. Их сразу увозили далеко за линию фронта. А вот красноармейцев: толпами сдававшихся в руки врагу – никто особо не охранял. В таких временных лагерях, шанс сбежать был выше. И вот дед бросает в огонь свои документы, а взамен их достает из портмоне, бумаги погибшего друга. Именно с ними, его и привозят в госпиталь после того, как усилиями танковой бригады, немцы – были выбиты с сопки.
И вот дед – обычный рядовой. И мог таковым и остаться до конца войны, но вот, возле его части – ломается генеральская эмка. Будучи отличным механиком, Александр – быстро чинит машину, за что его производят в сержанты и переводят в танковую часть. Было много сражений, орденов и медалей, он три раза горел, каждый раз выживая. Командир танка рекомендует своего умелого наводчика высшему командованью, дед вновь сдает экзамены – став офицером.
К моменту встречи с юной артисткой: в которую, дед, тут же влюбляется без памяти, он уже старший лейтенант и командир «Т-34».
И если б не генерал, возможно, моя мама – появилась бы, на пять лет раньше.
Даже после войны, дед колесил вслед за ансамблем, на трофейном мерседесе.
Александр понимал, против генерал-лейтенанта, шансов у него нет. Но когда бабушка, попадает в госпиталь готовясь разродиться, он узнаёт, что бритоголовый смещен с должности – начальника штаба. Старлей начинает действовать. Он перехватывает подарки соперника заменяя их своими. А когда генерал приезжает, чтобы забрать роженицу и сына, опережает его. – То есть, согласно семейной традиции, просто «храдёт» невесту.
«Храдёт невесту» – теперь вспоминаю, как часто слышал эту фразу, у нас дома. И не только от сестры дедушки. Даже когда мне читали на ночь, переиначивали сказки: «И вот (храдет) Иван царевич – Елену Прекрасную и увозит на сером волке. И вот побеждает – Финист ясный сокол кощея и (храдет) Алёнушку и своей женой делает…» – произносит Баба Роза, закрывая книгу, которую, она даже и не читала. Позже, когда родители купили мне пластинки, с вышеназванными сказками, я никак не мог привыкнуть к тому, что Иван царевич, конечно, крадет, всего и много, но женится лишь в конце. А уж про Финиста и говорить нечего. Алёнушка в сказке, конечно, присутствует, но, о том, как она стала женой богатыря – осталось, за кадром. Помню тогда я ещё решил, что на пластинке не вся сказка и долго просил недоумевающую маму – купить продолжение.
«Продолжение» – вот он ключ. Я чувствую, как шестерёнки в моей голове начинают бешено вращаться. Пока в холостую, но это слово, словно маленький зубчик, который поможет зацепиться… Невольно вспоминаю мультфильм – Валерия Угарова – «Шкатулка с секретом». Шкатулка? Верно! Бабушкина шкатулка, где хранятся фотографии. Ещё когда её открываешь, играет музыка, но не это главное, на крышке изображен герб. Краска весьма потёрлась дерево потрескалось и можно различить лишь клинок на синем фоне. Помню я часто задавал вопросы по поводу странного символа и мне сказали… Но стоп, у папы ведь другая фамилия… Хотя насколько мне известно, мама отказалась её брать… Выходит.
