Он хотел выгнать из зала и первосвященника Норума, но глава Великого Храма имел право находиться рядом с королём. Норум оставался подле королевского намоста, в оранжевых одеяниях и остроконечной митре, весь день ожидая, когда его авторитет превзойдёт Тамионов. Королю никогда не нравился этот землистолицый священник, а теперь он втайне его опасался. О, если бы хоть одно из этих странных проклятий пало на Белый Храм...
Лигеус и его отряд вошли в зал, стряхивая пыль со своих плащей на мраморный пол. Король тут же повелел им представить свой дар, не оставив времени, чтобы помыться или привести их «гостя» в пристойный вид. Придворные и товарищи-капитаны приветствовали возвращение Лигеуса, который встречал их одобрение вежливо улыбаясь и салютуя копьём. Он встал перед троном и опустился на одно колено, как и его люди. Бородач со сломанной арфой смущённо остался стоять среди них.
— Что это такое, Лигеус? — спросил король.
Лигеус поднялся и указал на старого простака. — Ваше величество, я представляю вам волшебника Камешка.
Король улыбнулся, разглядывая оборванца. Камешек забормотал и затряс головой. — П-простите, сир, — умолял он своим чужестранным акцентом. — Я не в-волшебник... п-просто пою песни… шут вам на потеху.
Король обернулся к Лигеусу. — Что он имеет в виду?
Улыбку Лигеуса словно отлили из бронзы. — Он скромен, ваше величество! Пожелайте услышать песню и вы убедитесь в его могуществе.
Тамион заметил появление своей юной королевы, Камрил, которая скромно вошла в зал. Её льняные волосы мерцали в свете, падающем из арочных окон, а большие глаза были зелёными, как листва далёких небесных деревьев. Она стиснула кромку своего раззолоченного одеяния и воззрилась на незнакомца. Тень страха омрачила её пригожее личико.
— Что ж, спой! — приказал король.
Камешек снова поклонился и поднял свой никчёмный инструмент.
— На его арфе нет струн! — заметил Первосвященник.
Лигеус поднял руку, призывая к тишине.
Камешек гладил несуществующие струны и его голос взлетел, трепещущий и прекрасный, сплетающий историю о прекрасной королеве в некоей далёкой стране. Она была настолько очаровательна, что звёзды гасли от зависти, когда королева ночью гуляла в своих садах. Её король был добрым и простодушным человеком, но она его не любила. Проклятием её красоты стало то, что она не довольствовалась ею и интриговала против своего мужа. Лучшим другом короля был бард, развлекающий его древними историями и увеселяющий двор. Но этот бард, как и король, был всего лишь мужчиной. Он не устоял перед красотой неверной королевы. Вместе они отравили доброго короля и сбежали, ища убежища во вражеских землях. В горах неверная королева предала своего возлюбленного и бросила его на съедение тиграм. Она вышла замуж за врага своего покойного мужа, который послал войска через границу, расплатившись кровавым завоеванием. Со временем неверной королеве наскучил и её новый муж, который стал королём обеих царств. Одной ночью она взмолилась Богам Тьмы и они превратили её в тигра. Она пожрала своего нового короля и сбежала в горы, где ещё бродит и по сей день, в надежде, что поблизости окажется король, чтобы насытить её бесконечный голод.
Когда песня окончилась, король Тамион отёр мокрые щёки и увидел, что его Камрил сделала то же самое. Даже закалённый Лигеус растрогался, а его воины беспокойно ёрзали, скрывая раздирающие их чувства. Единственным, кто во всём дворе оставался с сухими глазами, как видно, нетронутый таким представлением, это первосвященник Норум.
— Я не слышал никакой музыки, ваше величество! — фыркнул священник. — Лишь щебетание этого дурака...
Король уставился на Норума. — Его слова были так прекрасно высказаны, так замечательно пропеты, что ему не требовалось сопровождение музыки. Весь мой двор слышал это, священник. Отчего же не слышал ты?
Лигеус смущённо затоптался и откашлялся. — Я слышал музыку, ваше величество. Я слышал струны арфы этого волшебника так же ясно, как день, золотые, словно первый проблеск зари. — Он глянул на своих воинов, которые уловили его негласный приказ.
— О да, — подтвердил один солдат, а потом и другой. — Я тоже это слышал! И я тоже! Сладостные золотые струны!
Тамион усмехнулся Лигеусу, самому верному его стороннику. Может быть, в этом бродяге и присутствовало волшебство. — Добро пожаловать к моему двору, лорд Камешек, — произнёс король. — При моём дворе требуется волшебник, поэтому я принимаю ваши услуги на неопределённый срок.
— Н-но, я не во... — начал было Камешек.
— Возмутительно! — вскричал Первосвященник, подкравшись к Камешку. — Этот пройдоха — не более, чем нищий, разыгравший фарс перед двором. Сперва вы оскорбили богов, ваше величество, а теперь купились на фальшивку этого... этого...
Как вдруг, словно сильным порывом ветра, три багровых тени вынесло из спутанной бороды Камешка. Первосвященник Норум отшатнулся от троицы нескладных демонов. Чёрными когтями они рвали его одежды. На их вытянутых головах раскрылись невероятно широкие пасти, с извивающимися змеиными языками, полные острых клыков. Они отрывали большие кровоточащие куски от тучного тела священника. На белый мрамор хлынула кровь, несколько капель попали даже на королевские сандалии. Стража в панике засуетилась, шорох выхватываемой из полусотни ножен стали, бряцанье щитов и крики женщин — всё это наполнило зал, в то время, как побледневший Камешек стоял перед бойней. Король скрывал своё удовольствие, пока три демона рвали Первосвященника в клочья у подножия трона.
Когда демоны стремительно пожрали всего Норума, оставив только кости, они маслянистыми облачками утекли назад, в спутанную бороду Камешка. Несколько случайных капель запятнало багровым белоснежные пряди. Тишина потрясённого молчания обрушилась на двор. Кучей громоздились окровавленные кости священника, подношением из хрящей и волокон могущественному королю Яндриссы.
— Пощадите, Ваше Великое Величество! — завопил Камешек. Он рухнул на колени в нескольких шагах от возвышения. — Я этого не делал! На мне давно лежит проклятье этих трёх бесов. Они неподвластны моей воле и разъезжают на мне, как на вьючной лошади. Хотя они никому не позволяют причинить мне вред — ибо наслаждаются моими вечными муками — они отнимают жизнь, у кого пожелают. Умоляю вас — не пытайтесь мне отомстить... или эти дьяволы перебьют ваших солдат до последнего человека. — Он разрыдался на королевском ковре, как полностью сломленный человек.
Поразмыслив минуту, Тамион встал и помог старику подняться на ноги. — Не бойся, — сказал он волшебнику, который отрицал своё могущество. Затем он зашептал так, чтобы никто другой при дворе не услышал. — Сегодня ты оказал мне великую услугу. Теперь ступай и отдохни... Слуги проводят тебя. Мы поговорим на восходе луны.
Трясущиеся слуги отвели волшебника в гостевые покои, пока Тамион беседовал со своим двором. Первосвященник Норум и был тем, кто оскорбил богов, заявил он, ибо выступил против своего правителя, избранного богами. — Пускай все священники хорошенько усвоят этот урок... когда соберутся, чтобы избрать преемника Норума. — Речь окончилась и зал опустел, когда зашло солнце.
Тамион похлопал кузена по спине. — Добрый Лигеус, моя правая рука, — улыбнулся король. — Ты принёс мне великое могущество. Я знал, что ты не подведёшь меня.
Лигеус сглотнул ком в горле. — Этот человек кажется не ведающим о своей собственной мощи, — сказал он. — Он может быть... слишком опасен.
Тамион взял за руку свою молодую королеву и попрощался с воином.
— Такие уж опасные времена, кузен.
Он улыбнулся и оставил Лигеуса в замаранном кровью зале.
* * *
В уединённом саду на краю дворцового парка, королева Камрил сидела на окружённой увядшими цветами, и высохшим виноградом скамье. Перед ней стоял наполненный пылью каменный фонтан, вырезанная на нём фигура русалки смотрела ониксовыми глазами. Королева тосковала по не столь давним временам, когда воды фонтана пели для неё и спелые плоды висели среди цветущего винограда.
Закутанная широкоплечая фигура приблизилась в сумерках. Королева затрепетала, вспомнив времена радости и бьющихся сердец. Она была ещё молода, но ощущала себя такой старой. Когда рослая фигура подошла к свету её свечи, под капюшоном показалось узкое лицо и незримая ноша лет внезапно свалилась с неё. Лишь в эти редкие потаённые моменты она снова становилась собой — двадцатилетней девушкой, с любовью, пляшущей в её груди, подобно свечному пламени.
Лигеус сбросил капюшон и заключил её в свои могучие объятия. Королева млела на его груди, вдыхая гранатовый запах пота. Их губы слились в поцелуе и на миг дворец, королевство и все заботы исчезли.
Они разомкнули объятия и к ней вернулась тревога.
— Он знает... — выдохнула она. — Волшебник... он знает!
— Шшшш, — успокаивая, Лигеус гладил её щёку загрубевшей рукой. — Он не может знать. Его разум запутался. Он даже не знает, что он — волшебник.
— Но этот рассказ... история, которую он спел... почему ещё он её выбрал? Он должен знать. И он убил бедного Норума... Что это значит для нас?
Лигеус уставился на пересохшую русалку. — Это значит, что мы должны быть терпеливы. Ты должна быть терпелива. Сейчас возможность праведного восстания на время подавлена. Но новый союзник Тамиона не так уж надёжен... Возможно, демоны бородача пожрут его так же, как и священника.
— А если нет? — спросил Камрил. Она прильнула к его спине, уткнувшись подбородком в шею. Он прижал её руку к груди.
— Найдутся и другие способы, — прошептал он. — Другие средства устранить моего кузена и отдать Яндриссу её королеве.
— Значит, мне... продолжать? — спросила она.
— Ты должна. — Он обернулся, ловя её взгляд. — Век Перемен должен продолжаться, пока ты не взойдёшь на престол. Лишь тогда страна сможет вернуться в обычное состояние и народ станет чтить тебя за принесённое спасение.
Камрил закаменела. — Я боюсь, Лигеус. Уже так много страданий. Что, если я не смогу прекратить эти вещи? Что, если я выпустила то, с чем не справлюсь?
Лигеус усмехнулся. — Ты говоришь, как старина Камешек, — сказал он. Он обнял её за нежные плечи. — Ты должна быть сильной. Вспомни то, чему твоя мать научила тебя. Волшебство служит тебе... а не ты служишь волшебству.
Камрил закивала. Он всегда придавал ей отваги, даже смог убедить её, что она была такой же чародейкой, как прежде её мать. Но разве та под конец не утратила контроль? Разве сверхъестественные силы не отняли у неё жизнь, когда солдаты Тамиона штурмовали ворота Дразы? Да, её мать оказалась предана книгой.
Но рядом с её матерью не было Лигеуса.
— Будь сильной, — сказал он и ещё раз поцеловал её. Энергичный, как молния, ток протекал от него к ней и она улыбнулась. Она желала, чтобы он взял её прямо тут, посреди завядшего сада, но это было бы слишком опасно.
— Где он сейчас? — спросил Лигеус.
— В комнате совета, — отвечала она, — беседует с волшебником.
— Что ж, — заметил он, притягивая её поближе. — Значит, у нас есть немного времени...
Вопреки опасениям, он овладел ею на земле, подарив ей блаженство на покрывале опавшей листвы. Это была та энергия, которая требовалась ей, чтобы встретиться с тем, что приближалось.
В свете убывающей луны она проскользнула назад во дворец, оставляя след из сухих цветов.
Она больше не страшилась.
* * *
Одним утром, на заре, обрушился шквал пылающих градин. Этот тлеющий ливень поджёг несколько городских кварталов и дюжину отдалённых ферм. Злаки, пережившие засуху, теперь сгорели и призрак голода вскинул свою мёртвую голову. Несколько колодцев вычерпали до дна при тушении городских пожаров, прибавив ещё и недостаток питьевой воды. Король велел легионам конфисковывать в дальних провинциях воду и провизию для своих людей. Даже дворцовые запасы оскудели, если верить слухам, подслушанным Лигеусом в банях.
Капитан надзирал за утренней муштрой, когда увидел, что по воинской площадке подходит волшебник Камешек. Его борода вновь обрела чистейшую белизну, рваньё сменилось ниспадающей мантией из чёрного и фиолетового шёлка. Золотые наручи охватывали узкие запястья, а копну волос удерживал серебряный венец. Видимо, король желал, чтобы его новый волшебник внушал трепет там, где он бродит. Лигеус подумал, что старик выглядит довольно забавно, под грузом такого убранства. Он хихикнул, когда увидел арфу, оснащённую новыми сверкающими струнами.
Среди стука деревянных мечей и усердного кряхтения солдат, он услышал чистый голос. — Капитан! Будьте добры, на два слова?
— Сегодня у меня нет времени на твои прелестные песенки, Камешек, — сказал Лигеус. Он поправил стойку новобранца с копьём и обернулся к сомнительному волшебнику. — Приближается бескормица и это может вызвать войну. Мои солдаты должны быть готовы.
— Да, да, — пробормотал Камешек, уставившись на иссохшую землю. Он нагнулся и поднял маленький кусочек древесного угля, прежде бывший пылающей градиной. Двор подпалило, но повреждений было немного. — Я обещаю не петь. Но у меня имеется история, которую вы должны услышать.
Лигеус собирался отказать Камешку, но что-то в том, как этот человек поглаживал свою невероятную, аккуратно расчёсанную бороду, отдавало угрозой.
— Ну хорошо — уступил капитан. — Поговорим там, под оливой.
Пока они шли вместе, Камешек изучал бесплодные ветки. — Печальное зрелище, — бормотал он. — Требуется добрый ливень... полагаю, как и всему здесь.
— Ты намерен тратить моё время впустую, рассказывая то, что и так мне известно? — спросил Лигеус. Он зачерпнул воды из стоящего под ветвями бочонка. Вкус был прохладен и сладок, словно губы Камрил. Он прогнал мысли о ней.
Камешек поглядел на него карим взором, безотрадным, как пустыня. Под глазами висели мешки и страдальческие морщины бороздили лоб старика. Насколько же он был стар?
— Когда-то я был во многом похож на вас, — произнёс Камешек. — Не солдатом... но я знал, как держать меч. Но через некоторое время мне надоело проливать кровь. Я отказался от меча, сменив его на арфу. Таким образом я и стал служить королю страны под названием Эйгрос. Вы слыхали о ней?
Лигеус вздохнул и покачал головой.
— Неважно, — продолжил Камешек. — Быть может, та страна принадлежала какому-то иному миру. Я далеко забрался. Но выслушайте... я влюбился в прекраснейшую женщину королевства. Я не устоял перед ней. Но я служил её мужу. Она была королевой Эйгроса.
Лигеус сжал кулаки. Его челюсть закаменела. Камешек сверлил его взглядом.
— Пока я не увидел её лицо, у меня было всё, чего я всегда хотел. Я служил при дворе короля, который любил мои песни, мои шутки, мои проделки. Я гордился тем, что был отменным шутом. И поэтому я стал шутом и для неё, если вы понимаете, что я имею в виду. Я предал всё, чем дорожил в отчаянном стремлении завоевать её любовь.
— Твоя песня, — сказал Лигеус. — «Неверная Королева». Это и было?...
— Да, — подтвердил Камешек. — Всё это было на самом деле... исключая тот кусочек с тиграми... немного поэтической вольности.
— Как её звали?
— Я… я не помню, — проговорил Камешек.
— Почему ты мне это рассказываешь? — спросил Лигеус. Пускай этот человек скажет прямо, если хочет обличить его или шантажировать!
— Потому что я узнал выражение вашего лица, капитан. Вы любите молодую королеву. Не беспокойтесь... Никто, кроме меня, этого не заметил. Я не раскрою вашу тайну. Я только хочу предупредить вас...
Лигеус и его отряд вошли в зал, стряхивая пыль со своих плащей на мраморный пол. Король тут же повелел им представить свой дар, не оставив времени, чтобы помыться или привести их «гостя» в пристойный вид. Придворные и товарищи-капитаны приветствовали возвращение Лигеуса, который встречал их одобрение вежливо улыбаясь и салютуя копьём. Он встал перед троном и опустился на одно колено, как и его люди. Бородач со сломанной арфой смущённо остался стоять среди них.
— Что это такое, Лигеус? — спросил король.
Лигеус поднялся и указал на старого простака. — Ваше величество, я представляю вам волшебника Камешка.
Король улыбнулся, разглядывая оборванца. Камешек забормотал и затряс головой. — П-простите, сир, — умолял он своим чужестранным акцентом. — Я не в-волшебник... п-просто пою песни… шут вам на потеху.
Король обернулся к Лигеусу. — Что он имеет в виду?
Улыбку Лигеуса словно отлили из бронзы. — Он скромен, ваше величество! Пожелайте услышать песню и вы убедитесь в его могуществе.
Тамион заметил появление своей юной королевы, Камрил, которая скромно вошла в зал. Её льняные волосы мерцали в свете, падающем из арочных окон, а большие глаза были зелёными, как листва далёких небесных деревьев. Она стиснула кромку своего раззолоченного одеяния и воззрилась на незнакомца. Тень страха омрачила её пригожее личико.
— Что ж, спой! — приказал король.
Камешек снова поклонился и поднял свой никчёмный инструмент.
— На его арфе нет струн! — заметил Первосвященник.
Лигеус поднял руку, призывая к тишине.
Камешек гладил несуществующие струны и его голос взлетел, трепещущий и прекрасный, сплетающий историю о прекрасной королеве в некоей далёкой стране. Она была настолько очаровательна, что звёзды гасли от зависти, когда королева ночью гуляла в своих садах. Её король был добрым и простодушным человеком, но она его не любила. Проклятием её красоты стало то, что она не довольствовалась ею и интриговала против своего мужа. Лучшим другом короля был бард, развлекающий его древними историями и увеселяющий двор. Но этот бард, как и король, был всего лишь мужчиной. Он не устоял перед красотой неверной королевы. Вместе они отравили доброго короля и сбежали, ища убежища во вражеских землях. В горах неверная королева предала своего возлюбленного и бросила его на съедение тиграм. Она вышла замуж за врага своего покойного мужа, который послал войска через границу, расплатившись кровавым завоеванием. Со временем неверной королеве наскучил и её новый муж, который стал королём обеих царств. Одной ночью она взмолилась Богам Тьмы и они превратили её в тигра. Она пожрала своего нового короля и сбежала в горы, где ещё бродит и по сей день, в надежде, что поблизости окажется король, чтобы насытить её бесконечный голод.
Когда песня окончилась, король Тамион отёр мокрые щёки и увидел, что его Камрил сделала то же самое. Даже закалённый Лигеус растрогался, а его воины беспокойно ёрзали, скрывая раздирающие их чувства. Единственным, кто во всём дворе оставался с сухими глазами, как видно, нетронутый таким представлением, это первосвященник Норум.
— Я не слышал никакой музыки, ваше величество! — фыркнул священник. — Лишь щебетание этого дурака...
Король уставился на Норума. — Его слова были так прекрасно высказаны, так замечательно пропеты, что ему не требовалось сопровождение музыки. Весь мой двор слышал это, священник. Отчего же не слышал ты?
Лигеус смущённо затоптался и откашлялся. — Я слышал музыку, ваше величество. Я слышал струны арфы этого волшебника так же ясно, как день, золотые, словно первый проблеск зари. — Он глянул на своих воинов, которые уловили его негласный приказ.
— О да, — подтвердил один солдат, а потом и другой. — Я тоже это слышал! И я тоже! Сладостные золотые струны!
Тамион усмехнулся Лигеусу, самому верному его стороннику. Может быть, в этом бродяге и присутствовало волшебство. — Добро пожаловать к моему двору, лорд Камешек, — произнёс король. — При моём дворе требуется волшебник, поэтому я принимаю ваши услуги на неопределённый срок.
— Н-но, я не во... — начал было Камешек.
— Возмутительно! — вскричал Первосвященник, подкравшись к Камешку. — Этот пройдоха — не более, чем нищий, разыгравший фарс перед двором. Сперва вы оскорбили богов, ваше величество, а теперь купились на фальшивку этого... этого...
Как вдруг, словно сильным порывом ветра, три багровых тени вынесло из спутанной бороды Камешка. Первосвященник Норум отшатнулся от троицы нескладных демонов. Чёрными когтями они рвали его одежды. На их вытянутых головах раскрылись невероятно широкие пасти, с извивающимися змеиными языками, полные острых клыков. Они отрывали большие кровоточащие куски от тучного тела священника. На белый мрамор хлынула кровь, несколько капель попали даже на королевские сандалии. Стража в панике засуетилась, шорох выхватываемой из полусотни ножен стали, бряцанье щитов и крики женщин — всё это наполнило зал, в то время, как побледневший Камешек стоял перед бойней. Король скрывал своё удовольствие, пока три демона рвали Первосвященника в клочья у подножия трона.
Когда демоны стремительно пожрали всего Норума, оставив только кости, они маслянистыми облачками утекли назад, в спутанную бороду Камешка. Несколько случайных капель запятнало багровым белоснежные пряди. Тишина потрясённого молчания обрушилась на двор. Кучей громоздились окровавленные кости священника, подношением из хрящей и волокон могущественному королю Яндриссы.
— Пощадите, Ваше Великое Величество! — завопил Камешек. Он рухнул на колени в нескольких шагах от возвышения. — Я этого не делал! На мне давно лежит проклятье этих трёх бесов. Они неподвластны моей воле и разъезжают на мне, как на вьючной лошади. Хотя они никому не позволяют причинить мне вред — ибо наслаждаются моими вечными муками — они отнимают жизнь, у кого пожелают. Умоляю вас — не пытайтесь мне отомстить... или эти дьяволы перебьют ваших солдат до последнего человека. — Он разрыдался на королевском ковре, как полностью сломленный человек.
Поразмыслив минуту, Тамион встал и помог старику подняться на ноги. — Не бойся, — сказал он волшебнику, который отрицал своё могущество. Затем он зашептал так, чтобы никто другой при дворе не услышал. — Сегодня ты оказал мне великую услугу. Теперь ступай и отдохни... Слуги проводят тебя. Мы поговорим на восходе луны.
Трясущиеся слуги отвели волшебника в гостевые покои, пока Тамион беседовал со своим двором. Первосвященник Норум и был тем, кто оскорбил богов, заявил он, ибо выступил против своего правителя, избранного богами. — Пускай все священники хорошенько усвоят этот урок... когда соберутся, чтобы избрать преемника Норума. — Речь окончилась и зал опустел, когда зашло солнце.
Тамион похлопал кузена по спине. — Добрый Лигеус, моя правая рука, — улыбнулся король. — Ты принёс мне великое могущество. Я знал, что ты не подведёшь меня.
Лигеус сглотнул ком в горле. — Этот человек кажется не ведающим о своей собственной мощи, — сказал он. — Он может быть... слишком опасен.
Тамион взял за руку свою молодую королеву и попрощался с воином.
— Такие уж опасные времена, кузен.
Он улыбнулся и оставил Лигеуса в замаранном кровью зале.
* * *
В уединённом саду на краю дворцового парка, королева Камрил сидела на окружённой увядшими цветами, и высохшим виноградом скамье. Перед ней стоял наполненный пылью каменный фонтан, вырезанная на нём фигура русалки смотрела ониксовыми глазами. Королева тосковала по не столь давним временам, когда воды фонтана пели для неё и спелые плоды висели среди цветущего винограда.
Закутанная широкоплечая фигура приблизилась в сумерках. Королева затрепетала, вспомнив времена радости и бьющихся сердец. Она была ещё молода, но ощущала себя такой старой. Когда рослая фигура подошла к свету её свечи, под капюшоном показалось узкое лицо и незримая ноша лет внезапно свалилась с неё. Лишь в эти редкие потаённые моменты она снова становилась собой — двадцатилетней девушкой, с любовью, пляшущей в её груди, подобно свечному пламени.
Лигеус сбросил капюшон и заключил её в свои могучие объятия. Королева млела на его груди, вдыхая гранатовый запах пота. Их губы слились в поцелуе и на миг дворец, королевство и все заботы исчезли.
Они разомкнули объятия и к ней вернулась тревога.
— Он знает... — выдохнула она. — Волшебник... он знает!
— Шшшш, — успокаивая, Лигеус гладил её щёку загрубевшей рукой. — Он не может знать. Его разум запутался. Он даже не знает, что он — волшебник.
— Но этот рассказ... история, которую он спел... почему ещё он её выбрал? Он должен знать. И он убил бедного Норума... Что это значит для нас?
Лигеус уставился на пересохшую русалку. — Это значит, что мы должны быть терпеливы. Ты должна быть терпелива. Сейчас возможность праведного восстания на время подавлена. Но новый союзник Тамиона не так уж надёжен... Возможно, демоны бородача пожрут его так же, как и священника.
— А если нет? — спросил Камрил. Она прильнула к его спине, уткнувшись подбородком в шею. Он прижал её руку к груди.
— Найдутся и другие способы, — прошептал он. — Другие средства устранить моего кузена и отдать Яндриссу её королеве.
— Значит, мне... продолжать? — спросила она.
— Ты должна. — Он обернулся, ловя её взгляд. — Век Перемен должен продолжаться, пока ты не взойдёшь на престол. Лишь тогда страна сможет вернуться в обычное состояние и народ станет чтить тебя за принесённое спасение.
Камрил закаменела. — Я боюсь, Лигеус. Уже так много страданий. Что, если я не смогу прекратить эти вещи? Что, если я выпустила то, с чем не справлюсь?
Лигеус усмехнулся. — Ты говоришь, как старина Камешек, — сказал он. Он обнял её за нежные плечи. — Ты должна быть сильной. Вспомни то, чему твоя мать научила тебя. Волшебство служит тебе... а не ты служишь волшебству.
Камрил закивала. Он всегда придавал ей отваги, даже смог убедить её, что она была такой же чародейкой, как прежде её мать. Но разве та под конец не утратила контроль? Разве сверхъестественные силы не отняли у неё жизнь, когда солдаты Тамиона штурмовали ворота Дразы? Да, её мать оказалась предана книгой.
Но рядом с её матерью не было Лигеуса.
— Будь сильной, — сказал он и ещё раз поцеловал её. Энергичный, как молния, ток протекал от него к ней и она улыбнулась. Она желала, чтобы он взял её прямо тут, посреди завядшего сада, но это было бы слишком опасно.
— Где он сейчас? — спросил Лигеус.
— В комнате совета, — отвечала она, — беседует с волшебником.
— Что ж, — заметил он, притягивая её поближе. — Значит, у нас есть немного времени...
Вопреки опасениям, он овладел ею на земле, подарив ей блаженство на покрывале опавшей листвы. Это была та энергия, которая требовалась ей, чтобы встретиться с тем, что приближалось.
В свете убывающей луны она проскользнула назад во дворец, оставляя след из сухих цветов.
Она больше не страшилась.
* * *
Одним утром, на заре, обрушился шквал пылающих градин. Этот тлеющий ливень поджёг несколько городских кварталов и дюжину отдалённых ферм. Злаки, пережившие засуху, теперь сгорели и призрак голода вскинул свою мёртвую голову. Несколько колодцев вычерпали до дна при тушении городских пожаров, прибавив ещё и недостаток питьевой воды. Король велел легионам конфисковывать в дальних провинциях воду и провизию для своих людей. Даже дворцовые запасы оскудели, если верить слухам, подслушанным Лигеусом в банях.
Капитан надзирал за утренней муштрой, когда увидел, что по воинской площадке подходит волшебник Камешек. Его борода вновь обрела чистейшую белизну, рваньё сменилось ниспадающей мантией из чёрного и фиолетового шёлка. Золотые наручи охватывали узкие запястья, а копну волос удерживал серебряный венец. Видимо, король желал, чтобы его новый волшебник внушал трепет там, где он бродит. Лигеус подумал, что старик выглядит довольно забавно, под грузом такого убранства. Он хихикнул, когда увидел арфу, оснащённую новыми сверкающими струнами.
Среди стука деревянных мечей и усердного кряхтения солдат, он услышал чистый голос. — Капитан! Будьте добры, на два слова?
— Сегодня у меня нет времени на твои прелестные песенки, Камешек, — сказал Лигеус. Он поправил стойку новобранца с копьём и обернулся к сомнительному волшебнику. — Приближается бескормица и это может вызвать войну. Мои солдаты должны быть готовы.
— Да, да, — пробормотал Камешек, уставившись на иссохшую землю. Он нагнулся и поднял маленький кусочек древесного угля, прежде бывший пылающей градиной. Двор подпалило, но повреждений было немного. — Я обещаю не петь. Но у меня имеется история, которую вы должны услышать.
Лигеус собирался отказать Камешку, но что-то в том, как этот человек поглаживал свою невероятную, аккуратно расчёсанную бороду, отдавало угрозой.
— Ну хорошо — уступил капитан. — Поговорим там, под оливой.
Пока они шли вместе, Камешек изучал бесплодные ветки. — Печальное зрелище, — бормотал он. — Требуется добрый ливень... полагаю, как и всему здесь.
— Ты намерен тратить моё время впустую, рассказывая то, что и так мне известно? — спросил Лигеус. Он зачерпнул воды из стоящего под ветвями бочонка. Вкус был прохладен и сладок, словно губы Камрил. Он прогнал мысли о ней.
Камешек поглядел на него карим взором, безотрадным, как пустыня. Под глазами висели мешки и страдальческие морщины бороздили лоб старика. Насколько же он был стар?
— Когда-то я был во многом похож на вас, — произнёс Камешек. — Не солдатом... но я знал, как держать меч. Но через некоторое время мне надоело проливать кровь. Я отказался от меча, сменив его на арфу. Таким образом я и стал служить королю страны под названием Эйгрос. Вы слыхали о ней?
Лигеус вздохнул и покачал головой.
— Неважно, — продолжил Камешек. — Быть может, та страна принадлежала какому-то иному миру. Я далеко забрался. Но выслушайте... я влюбился в прекраснейшую женщину королевства. Я не устоял перед ней. Но я служил её мужу. Она была королевой Эйгроса.
Лигеус сжал кулаки. Его челюсть закаменела. Камешек сверлил его взглядом.
— Пока я не увидел её лицо, у меня было всё, чего я всегда хотел. Я служил при дворе короля, который любил мои песни, мои шутки, мои проделки. Я гордился тем, что был отменным шутом. И поэтому я стал шутом и для неё, если вы понимаете, что я имею в виду. Я предал всё, чем дорожил в отчаянном стремлении завоевать её любовь.
— Твоя песня, — сказал Лигеус. — «Неверная Королева». Это и было?...
— Да, — подтвердил Камешек. — Всё это было на самом деле... исключая тот кусочек с тиграми... немного поэтической вольности.
— Как её звали?
— Я… я не помню, — проговорил Камешек.
— Почему ты мне это рассказываешь? — спросил Лигеус. Пускай этот человек скажет прямо, если хочет обличить его или шантажировать!
— Потому что я узнал выражение вашего лица, капитан. Вы любите молодую королеву. Не беспокойтесь... Никто, кроме меня, этого не заметил. Я не раскрою вашу тайну. Я только хочу предупредить вас...
