— Значит, если он прекратит пить зелье, то восстановится?
— Да.
— А лихорадка? Натёртости на руках и скулах?
— Лихорадка пошла на убыль и в этом плане здоровье вне опасности. Раны тоже уже начали затягиваться. Браслет…
— Браслет… — Один расстроенно покачал головой. — Не стоило Фригг передавать Локи этот браслет.
ВсеОтец немного помолчал, а потом, решившись, добавил:
— С завтрашнего дня отмени успокоительное. Мне надо поговорить с Локи. Когда он будет готов к разговору?
— Дня три понадобятся для постепенного снижения дозы и ещё дня три — на восстановление. Но вы уверены, что…
— Нет. Не уверен. Но у нас нет иного выхода. Да и времени.
— Хорошо.
Получив разрешение удалиться, целительница поклонилась и покинула Одина, оставив его наедине с тревожными мыслями. Итак, у него есть шесть дней, чтобы найти нужные слова и подготовиться к самому сложному разговору с самым сложным для него собеседником.
Локи откровенно скучал.
Его не обрадовало даже сообщение Эйр, что здоровье пошло на поправку, а потому основная часть лекарств отменяется, остаются лишь мазь от натёртостей и травяные настойки для поднятия тонуса. Может, тонус эти настойки и поднимали, но не могли избавить от апатии. Локи не понимал, что с ним творится, но думать над этим не было желания. Иногда он ловил себя на ощущении ожидания. Чего — он не знал.
Отмена лекарств, на первый взгляд не сильно изменила ситуацию. Разве что целительницы перестали так часто мелькать перед глазами, вызывая раздражение.
Но утро третьего дня Локи встретил с удивлением. Сон был без видений, а пробуждение — лёгким. Былая апатия исчезла без следа, хотелось двигаться. От внимательного взора Эйр не ускользнули изменения в состоянии пациента и она вздохнула с облегчением: Один будет доволен, но докладывать ему об успешно протекающем лечении принца ещё рано.
А Локи будто почуял некую опасность, которую несло его быстрое восстановление. И если раньше Злокозненный создавал иллюзии себя здорового, то теперь приходилось прятать истинное самочувствие под маской ослабевшего от болезни, как бы унизительно он не чувствовал себя при этой игре. Локи был рад, что к нему стали реже заходить услужливые до приторности целительницы, а на то, что происходило за пределами комнаты, просто не обращал внимания. Теперь основную часть дня он, изображая чтение первой попавшей под руку книги, тратил на проверку магии, стараясь делать это как можно незаметнее. Его неприятно удивляло, что сила ограничена, словно на неё стоял какой-то блок. Но кому понадобилось это делать и для чего? Неужели кому-то казалось мало лекарств, что столько времени дурманили его сознание?
Вечер пятого дня мало отличался от предыдущего. Разум уже практически пришёл в норму, но память не хотела возвращаться. Было, над чем задуматься. От размышлений Локи отвлекли шаги. Поступь знакомая, но это шёл явно не Тор. Когда вечерний гость попал в полосу света, Локи не удержался от удивлённого возгласа: с другой стороны защитного экрана перед ним стоял Хеймдалль. Потом Всевидящий сделал шаг в сторону, а ещё через мгновение раздался щелчок отпираемого замка.
Они долго стояли друг напротив друга и молчали. Локи недоумевал, что привело Всевидящего к нему, а Хеймдалль… Его мысли были неизвестны никому.
— Подойди!
В голосе Стража прозвучало нечто такое, что Локи без возражений приблизился к нему.
— Ты уже достаточно окреп физически, чтобы выслушать Одина и выполнить свой долг перед Асгардом. Готов ли ты к этому?
Вопрос, казалось, такой прямой, звучал странно, как будто таил в себе некую двусмысленность. Локи аж передёрнуло, когда он представил довольное лицо Одина и его торжествующий голос, диктующий условия. Он не успел ответить. Внезапно Хеймдалль протянул руку к принцу и приподнял его голову за подбородок так, что Локи непроизвольно взглянул в глаза Стража. Не в силах отвести взгляд, смотрел и «видел»…
Странный мир, такой непохожий на Асгард, но вызывающий ощущение чего-то знакомого, как те сны, что являлись к нему ночами… Но почему он видит это сейчас, бодрствуя? Странные обитатели, которым явно не повезло. Их и без того убогие жилища пострадали от огня… Пожар, похоже, был серьезный, правда, затронул не все дома. Но почему тогда такая грусть на лицах? Почему эти люди ничего не делают, молча стоят и смотрят на дом, который не сгорел? Почему по лицу красивой девушки катятся слёзы и что за свёрток она к себе прижимает, словно в нём скрыто нечто ценное?
Вот к девушке подходит мужчина, нежно обнимает:
— Софья… — голос мужчины прерывается и он замолкает. Девушка, уже не в силах сдержаться, с рыданиями утыкается лицом в его грудь. Мужчина гладит её по голове, пытаясь успокоить, а сам смотрит на дом:
— Эх, сынок… Что же ты натворил, несносный мальчишка…
— А-а-а-а-а-а!
Локи пришёл в себя от дикого крика и даже не сразу понял, что кричал он сам. Криком от нестерпимой боли, что пронзила сердце. Как он мог ЭТО забыть?
«Эйр, Эйр, что ты сделала со мной?»
Хеймдалль отпустил его. Он сделал то, что должен был сделать. Самовольством его поступок не назовёшь. Один сам распорядился помогать Фригг. Всевидящий успел отступить на пару шагов назад, когда Локи, сжав кулаки, с невероятным усилием рывком развёл руки в стороны. Световая дуга на миг ослепила их обоих, а ледяная воздушная волна разметала по комнате мебель, как нечто невесомое. Хеймдаллю удалось удержаться на ногах лишь потому, что его отбросило к стене. Локи же не составило проблем устоять, даже не покачнувшись. Кольцо — на левой руке, браслет — на правой. Кристаллы родного мира соединились в единое целое, вдребезги разнеся все остатки наговоров, запирающих память младшего принца и высвободив магию трёх миров. То, чего так боялся Один, узнав, что Локи владеет всеми йотунхеймскими камнями, свершилось.
На Стража смотрел совсем иной Локи. Бледный лицом не от лихорадки — от гнева. Его глаза метали невидимые молнии и Хеймдалль готов поклясться, что иногда их цвет многовекового льда менялся на другой, кроваво-красный. Принц уже мало напоминал растерянного юношу, который стремился понравиться ВсеОтцу и доказать, что и он достоин трона. Перед Хймдаллем стоял хищник. Хищник, обезумевший от бешенства и представляющий опасность несоизмеримо бОльшую, чем когда владел тесерактом.
Локи же не задумывался, как он выглядит. Его больше интересовал ответ на вопрос, который он процедил сквозь плотно сжатые зубы:
— Хеймдалль… Значит, лихорадка — не от кандалов?
— Нет. Тебя слишком резко выдернули, не подумав, да и не было времени на раздумья, ведь ты мог сгореть. Без Биврёста у нас был только один шанс вернуть тебя в Асгард. Фригг использовала все свои способности для создания разового заклинания, которое подействовало, как только исчезла сила, что удерживала тебя в Мидгарде. Вместе с Эйр ей стоило большого труда приглушить твои воспоминания о жизни в другом мире, так как они могли помешать тебе сделать правильный выбор в предстоящем разговоре с ВсеОтцом. Чтобы избежать дополнительных сложностей, была создана иллюзия дня суда, как будто и не было этих нескольких месяцев, что ты жил среди людей.
Один впал в ярость, узнав, что ты шагнул в огонь по своей воле. Риск потерять тебя был велик. О чём ты думал?
— О многом. О навязанном мне чужом знании. Я чувствую, что огонь очистил меня, сжёг последние нити влияния ведьмы. Сжёг он и саму старуху, но её магия так и осталась при мне. Ещё я думал о девушке, которая могла сгореть из-за неистовой ненависти озлобленной на весь свет ведьмы. Об её отце, который не выжил бы, если б она погибла. О селянах, которые также могли пострадать. Но ведь ещё всё это не закончилось! И они… Там… В беде… И у них практически нет шансов… — лицо Локи вдруг исказила гримаса отчаяния.
— Не о том думаешь, принц. Что тебе чаяния жителей какого-то другого мира? Тебя ждёт пост, равный по своей значимости с королевским титулом.
— Не о том? — Локи непонимающе взглянул на Всевидящего. — А если думать о том… Моя магия… Неужели никого не смущает, что она стала иной, соединившись с магией ведьмы и может представлять опасность?
— Фригг согласилась, что эту магию можно попытаться подчинить и использовать на благо Асгарда и восстановления Биврёста. Если это произойдёт, ты будешь помилован. Место главного мага Асгарда станет твоим.
Думай. Такой шанс! Ты жаждал власти, вот она, перед тобой!
А мне пора на доклад к Одину. Опять не менее двух часов разговоров, итог которых неизменен. Биврёст же при этом останется без надзора. — произнеся эту странную по своей откровенности реплику, Хеймдалль двинулся на выход. У самой двери задержался, как будто хотел что-то добавить. Ничего, однако, не сказал и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Локи проводил его внимательным взглядом и задумчиво опустился на чудом уцелевшее ложе. Мозг отказывался принимать услышанное и увиденное, а тело аж сводило судорогой от мощи высвобожденной силы.
Главный маг Асгарда… Он подчиняется только королю, да и то не всегда, чаще происходит наоборот.
И никто уже не посмеет смеяться надо мной даже втихаря, за спиной.
Властелин Асгарда. Локи, не ты ли когда-то желал этой власти?
Осознание предлагаемого могущества доводит до озноба. Откуда сквозит? Дверь? Дааа… Хеймдаллю явно пора на покой: Всевидящий, уходя, не заметил, что дверь… Не заметил? Или… Зачем он вообще приходил? Почему показал мне Мидгард?
Миллион мыслей пронеслись в голове Злокозненного в доли секунды: «Как там пожаловался Хеймдалль? Часа два будет докладывать Одину… Пожаловался или… Или подсказал?»
Локи рывком поднялся с постели. Голова работала чётко, мысли уже не путались. Подойдя к защитному экрану, он вгляделся в темень коридора. Стражи не было видно.
Небрежный жест, и вот уже на топчане спит крепким сном «Локи». Видно даже, как он чуть морщится, будто сон этот не особо приятен.
Новый жест уже на пороге комнаты. Бегущий легкий зелёный огонёк на одежде. К дверям подошёл титулованный узник, а порог переступил асгардский воин, страж тюрьмы.
С такой маскировкой, как морок воина, можно уже не таясь идти по знакомым коридорам. И все же Локи добирался до обсерватории боковыми, малопосещаемыми проходами, отступая за колонны, если слышал голоса. Не имея возможности тщательно заранее продумать план побега, он понимал: риск недопустим. Второго шанса уже не будет.
Вот и обсерватория. Можно на миг приостановить движение, но не расслабляться. Отдых сейчас — непозволительная роскошь.
Всевидящего на месте нет. Значит, как и «проговорился», он на докладе у Одина. Но Хофунд оставлен в никем не охраняемом зале. Причём не просто оставлен, а вставлен в механизм запуска Биврёста, в нарушение всех указов.
Хотя кого это теперь волнует. Радужный Мост как средство перехода между мирами уже, можно сказать, утерян… Локи чувствует чуть ли не физически, как уходят остатки небывалой некогда мощи. Её осталось не более, чем на раз. Медлить нельзя. Раздумывать над правильностью поступка — тоже. Выбор был сделан ещё во время разговора с Хеймдаллем. Стремительно взлетев на площадку запуска Биврёста, Локи обхватывает обеими руками рукоять Хофунда и слышит приближающиеся шаги. Много быстрых шагов. Значит, побег обнаружили.
Зал стремительно заполняется: стражники, слуги, вольные асы… Ворвавшись в зал, они замирают. В первых рядах толпы Локи видит Одина и Тора. О, как они омерзительно схожи в своём искреннем негодовании: как… отец и сын! И впервые Локи в полной мере понимает, насколько они ему чужие, не вызывающие никакого отклика в сердце.
«Мы выросли вместе. Вместе играли, вместе сражались. Ты забыл всё это?»
Нет, Тор, не забыл. Но постараюсь сделать это.
Чуть в стороне от ВсеОтца и его наследника замер Хеймдалль, и Локи вдруг показалось, что на миг его губы тронула улыбка.
Фригг… Неужели её действительно нет во дворце? Увидеть, хотя бы на мгновение… Но… Она?
Зрение не обмануло: за дальней колонной угадывается одетая в дорожное платье Фригг.
И Локи видит, как королева Асгарда, поймав его взгляд, медленно чуть заметно кивает. Этот жест Локи помнит с детства. Им Фригг поддерживала младшего сына, когда тот получал от Одина нагоняй за шалости. Им она поддерживает его и сейчас, одобряя то, что он собирается сделать.
— Нет, Локи!
Вопль Одина звучит одновременно с щелчком от поворота меча. Врата чуть медленнее, чем обычно, распахиваются, давая возможность вступить на Биврёст. Как-то заторможенно бросаются к Локи стражи, но не успевают. Финальный цветовой перелив тает, распадаясь на тысячи радужных бликов и на пол падает отныне бесполезный Хофунд Хеймдайлля, который Локи выпустил, делая свой последний шаг в Асгарде.
«Сохрани!» — в ушах Софьи, не переставая, звучала эта последняя реплика асгардского бога. Он крикнул её, на бегу сунув в руки Софье свёрток с Книгой.
«Сохрани!»… Даже в такой катастрофической ситуации Книга осталась целой и невредимой. Но кто станет её хозяином? Кто сумеет прочесть всё то, что рассказывают бегущие строки из странных символов? С того страшного дня Книга хранилась в ларце, в укромном углу кузни вместе с рубахой, которую девушка подняла, когда пожар утих. Понимая, что хозяин её уже больше не наденет, она, тем не менее, не смогла оставить рубашку среди мусора.
Софья до боли прикусила губу. Не хватало опять расплакаться при отце, который и сам еле сдерживает эмоции… Косма её хорошо понимает. После пожара он стал для неё серьёзной поддержкой, не отходя ни на шаг. Влюбленный. И любимый. Софья сделала его счастливым, прошептав те самые слова, что он ждал столько времени. И согласилась выйти за него замуж. Свадьбу отложили до снегов, когда поселение будет полностью восстановлено и всё станет, как прежде. Или почти как прежде.
Мысли о Косме и совместном будущем притупили боль. Дышать стало легче…
Дом постепенно принимал жилой вид, хотя работы предстояло ещё очень много. Пламя, спалив Локи, ушло до того, как на него выплеснули несколько вёдер воды. Основа дома почти не пострадала, но крыша и красная стена прогорели насквозь. Заплаты ставить бесполезно, а потому на общем совете было решено снести повреждённую стену и возвести новую, с новым крыльцом. А когда сруб будет полностью готов, определиться, что делать с крышей. Решение старейшин поселение одобрило. Стефану и Софье помогали всем миром. Кров они нашли у кузнеца, а на восстановление дома приходили по очереди все соседи. Но даже когда они уходили, Стефан продолжал ремонт, работая на износ, не давая себе поблажек. Он понимал, что губит себя, но не мог остановиться. Работа хотя бы немного отвлекала. Сколько раз он прокручивал в памяти страшные минуты пожара? Сколько корил себя за то, что не угадал, что задумал Локи? Стефан сбился со счета мыслей о чужаке, который умудрился стать таким родным, несмотря на не самое лучшее начало знакомства.
Иногда, украдкой от дочери, он бросал взгляд на ведьмин дом — единственный, совсем не пострадавший от огня. Как же хотелось увидеть в его окнах блики от зажжённой свечи, а на пороге — вальяжно развалившегося лиса. Но… Всё это уже в прошлом. Прошлом, которое не вернуть. Сгоревшем прошлом…
— Да.
— А лихорадка? Натёртости на руках и скулах?
— Лихорадка пошла на убыль и в этом плане здоровье вне опасности. Раны тоже уже начали затягиваться. Браслет…
— Браслет… — Один расстроенно покачал головой. — Не стоило Фригг передавать Локи этот браслет.
ВсеОтец немного помолчал, а потом, решившись, добавил:
— С завтрашнего дня отмени успокоительное. Мне надо поговорить с Локи. Когда он будет готов к разговору?
— Дня три понадобятся для постепенного снижения дозы и ещё дня три — на восстановление. Но вы уверены, что…
— Нет. Не уверен. Но у нас нет иного выхода. Да и времени.
— Хорошо.
Получив разрешение удалиться, целительница поклонилась и покинула Одина, оставив его наедине с тревожными мыслями. Итак, у него есть шесть дней, чтобы найти нужные слова и подготовиться к самому сложному разговору с самым сложным для него собеседником.
Прода от 20.11.2019, 13:20
Глава 35
Локи откровенно скучал.
Его не обрадовало даже сообщение Эйр, что здоровье пошло на поправку, а потому основная часть лекарств отменяется, остаются лишь мазь от натёртостей и травяные настойки для поднятия тонуса. Может, тонус эти настойки и поднимали, но не могли избавить от апатии. Локи не понимал, что с ним творится, но думать над этим не было желания. Иногда он ловил себя на ощущении ожидания. Чего — он не знал.
Отмена лекарств, на первый взгляд не сильно изменила ситуацию. Разве что целительницы перестали так часто мелькать перед глазами, вызывая раздражение.
Но утро третьего дня Локи встретил с удивлением. Сон был без видений, а пробуждение — лёгким. Былая апатия исчезла без следа, хотелось двигаться. От внимательного взора Эйр не ускользнули изменения в состоянии пациента и она вздохнула с облегчением: Один будет доволен, но докладывать ему об успешно протекающем лечении принца ещё рано.
А Локи будто почуял некую опасность, которую несло его быстрое восстановление. И если раньше Злокозненный создавал иллюзии себя здорового, то теперь приходилось прятать истинное самочувствие под маской ослабевшего от болезни, как бы унизительно он не чувствовал себя при этой игре. Локи был рад, что к нему стали реже заходить услужливые до приторности целительницы, а на то, что происходило за пределами комнаты, просто не обращал внимания. Теперь основную часть дня он, изображая чтение первой попавшей под руку книги, тратил на проверку магии, стараясь делать это как можно незаметнее. Его неприятно удивляло, что сила ограничена, словно на неё стоял какой-то блок. Но кому понадобилось это делать и для чего? Неужели кому-то казалось мало лекарств, что столько времени дурманили его сознание?
Вечер пятого дня мало отличался от предыдущего. Разум уже практически пришёл в норму, но память не хотела возвращаться. Было, над чем задуматься. От размышлений Локи отвлекли шаги. Поступь знакомая, но это шёл явно не Тор. Когда вечерний гость попал в полосу света, Локи не удержался от удивлённого возгласа: с другой стороны защитного экрана перед ним стоял Хеймдалль. Потом Всевидящий сделал шаг в сторону, а ещё через мгновение раздался щелчок отпираемого замка.
Они долго стояли друг напротив друга и молчали. Локи недоумевал, что привело Всевидящего к нему, а Хеймдалль… Его мысли были неизвестны никому.
— Подойди!
В голосе Стража прозвучало нечто такое, что Локи без возражений приблизился к нему.
— Ты уже достаточно окреп физически, чтобы выслушать Одина и выполнить свой долг перед Асгардом. Готов ли ты к этому?
Вопрос, казалось, такой прямой, звучал странно, как будто таил в себе некую двусмысленность. Локи аж передёрнуло, когда он представил довольное лицо Одина и его торжествующий голос, диктующий условия. Он не успел ответить. Внезапно Хеймдалль протянул руку к принцу и приподнял его голову за подбородок так, что Локи непроизвольно взглянул в глаза Стража. Не в силах отвести взгляд, смотрел и «видел»…
Странный мир, такой непохожий на Асгард, но вызывающий ощущение чего-то знакомого, как те сны, что являлись к нему ночами… Но почему он видит это сейчас, бодрствуя? Странные обитатели, которым явно не повезло. Их и без того убогие жилища пострадали от огня… Пожар, похоже, был серьезный, правда, затронул не все дома. Но почему тогда такая грусть на лицах? Почему эти люди ничего не делают, молча стоят и смотрят на дом, который не сгорел? Почему по лицу красивой девушки катятся слёзы и что за свёрток она к себе прижимает, словно в нём скрыто нечто ценное?
Вот к девушке подходит мужчина, нежно обнимает:
— Софья… — голос мужчины прерывается и он замолкает. Девушка, уже не в силах сдержаться, с рыданиями утыкается лицом в его грудь. Мужчина гладит её по голове, пытаясь успокоить, а сам смотрит на дом:
— Эх, сынок… Что же ты натворил, несносный мальчишка…
— А-а-а-а-а-а!
Локи пришёл в себя от дикого крика и даже не сразу понял, что кричал он сам. Криком от нестерпимой боли, что пронзила сердце. Как он мог ЭТО забыть?
«Эйр, Эйр, что ты сделала со мной?»
Хеймдалль отпустил его. Он сделал то, что должен был сделать. Самовольством его поступок не назовёшь. Один сам распорядился помогать Фригг. Всевидящий успел отступить на пару шагов назад, когда Локи, сжав кулаки, с невероятным усилием рывком развёл руки в стороны. Световая дуга на миг ослепила их обоих, а ледяная воздушная волна разметала по комнате мебель, как нечто невесомое. Хеймдаллю удалось удержаться на ногах лишь потому, что его отбросило к стене. Локи же не составило проблем устоять, даже не покачнувшись. Кольцо — на левой руке, браслет — на правой. Кристаллы родного мира соединились в единое целое, вдребезги разнеся все остатки наговоров, запирающих память младшего принца и высвободив магию трёх миров. То, чего так боялся Один, узнав, что Локи владеет всеми йотунхеймскими камнями, свершилось.
На Стража смотрел совсем иной Локи. Бледный лицом не от лихорадки — от гнева. Его глаза метали невидимые молнии и Хеймдалль готов поклясться, что иногда их цвет многовекового льда менялся на другой, кроваво-красный. Принц уже мало напоминал растерянного юношу, который стремился понравиться ВсеОтцу и доказать, что и он достоин трона. Перед Хймдаллем стоял хищник. Хищник, обезумевший от бешенства и представляющий опасность несоизмеримо бОльшую, чем когда владел тесерактом.
Локи же не задумывался, как он выглядит. Его больше интересовал ответ на вопрос, который он процедил сквозь плотно сжатые зубы:
— Хеймдалль… Значит, лихорадка — не от кандалов?
— Нет. Тебя слишком резко выдернули, не подумав, да и не было времени на раздумья, ведь ты мог сгореть. Без Биврёста у нас был только один шанс вернуть тебя в Асгард. Фригг использовала все свои способности для создания разового заклинания, которое подействовало, как только исчезла сила, что удерживала тебя в Мидгарде. Вместе с Эйр ей стоило большого труда приглушить твои воспоминания о жизни в другом мире, так как они могли помешать тебе сделать правильный выбор в предстоящем разговоре с ВсеОтцом. Чтобы избежать дополнительных сложностей, была создана иллюзия дня суда, как будто и не было этих нескольких месяцев, что ты жил среди людей.
Один впал в ярость, узнав, что ты шагнул в огонь по своей воле. Риск потерять тебя был велик. О чём ты думал?
— О многом. О навязанном мне чужом знании. Я чувствую, что огонь очистил меня, сжёг последние нити влияния ведьмы. Сжёг он и саму старуху, но её магия так и осталась при мне. Ещё я думал о девушке, которая могла сгореть из-за неистовой ненависти озлобленной на весь свет ведьмы. Об её отце, который не выжил бы, если б она погибла. О селянах, которые также могли пострадать. Но ведь ещё всё это не закончилось! И они… Там… В беде… И у них практически нет шансов… — лицо Локи вдруг исказила гримаса отчаяния.
— Не о том думаешь, принц. Что тебе чаяния жителей какого-то другого мира? Тебя ждёт пост, равный по своей значимости с королевским титулом.
— Не о том? — Локи непонимающе взглянул на Всевидящего. — А если думать о том… Моя магия… Неужели никого не смущает, что она стала иной, соединившись с магией ведьмы и может представлять опасность?
— Фригг согласилась, что эту магию можно попытаться подчинить и использовать на благо Асгарда и восстановления Биврёста. Если это произойдёт, ты будешь помилован. Место главного мага Асгарда станет твоим.
Думай. Такой шанс! Ты жаждал власти, вот она, перед тобой!
А мне пора на доклад к Одину. Опять не менее двух часов разговоров, итог которых неизменен. Биврёст же при этом останется без надзора. — произнеся эту странную по своей откровенности реплику, Хеймдалль двинулся на выход. У самой двери задержался, как будто хотел что-то добавить. Ничего, однако, не сказал и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Локи проводил его внимательным взглядом и задумчиво опустился на чудом уцелевшее ложе. Мозг отказывался принимать услышанное и увиденное, а тело аж сводило судорогой от мощи высвобожденной силы.
Главный маг Асгарда… Он подчиняется только королю, да и то не всегда, чаще происходит наоборот.
И никто уже не посмеет смеяться надо мной даже втихаря, за спиной.
Властелин Асгарда. Локи, не ты ли когда-то желал этой власти?
Осознание предлагаемого могущества доводит до озноба. Откуда сквозит? Дверь? Дааа… Хеймдаллю явно пора на покой: Всевидящий, уходя, не заметил, что дверь… Не заметил? Или… Зачем он вообще приходил? Почему показал мне Мидгард?
Миллион мыслей пронеслись в голове Злокозненного в доли секунды: «Как там пожаловался Хеймдалль? Часа два будет докладывать Одину… Пожаловался или… Или подсказал?»
Локи рывком поднялся с постели. Голова работала чётко, мысли уже не путались. Подойдя к защитному экрану, он вгляделся в темень коридора. Стражи не было видно.
Небрежный жест, и вот уже на топчане спит крепким сном «Локи». Видно даже, как он чуть морщится, будто сон этот не особо приятен.
Новый жест уже на пороге комнаты. Бегущий легкий зелёный огонёк на одежде. К дверям подошёл титулованный узник, а порог переступил асгардский воин, страж тюрьмы.
Прода от 21.11.2019, 17:08
Глава 36
С такой маскировкой, как морок воина, можно уже не таясь идти по знакомым коридорам. И все же Локи добирался до обсерватории боковыми, малопосещаемыми проходами, отступая за колонны, если слышал голоса. Не имея возможности тщательно заранее продумать план побега, он понимал: риск недопустим. Второго шанса уже не будет.
Вот и обсерватория. Можно на миг приостановить движение, но не расслабляться. Отдых сейчас — непозволительная роскошь.
Всевидящего на месте нет. Значит, как и «проговорился», он на докладе у Одина. Но Хофунд оставлен в никем не охраняемом зале. Причём не просто оставлен, а вставлен в механизм запуска Биврёста, в нарушение всех указов.
Хотя кого это теперь волнует. Радужный Мост как средство перехода между мирами уже, можно сказать, утерян… Локи чувствует чуть ли не физически, как уходят остатки небывалой некогда мощи. Её осталось не более, чем на раз. Медлить нельзя. Раздумывать над правильностью поступка — тоже. Выбор был сделан ещё во время разговора с Хеймдаллем. Стремительно взлетев на площадку запуска Биврёста, Локи обхватывает обеими руками рукоять Хофунда и слышит приближающиеся шаги. Много быстрых шагов. Значит, побег обнаружили.
Зал стремительно заполняется: стражники, слуги, вольные асы… Ворвавшись в зал, они замирают. В первых рядах толпы Локи видит Одина и Тора. О, как они омерзительно схожи в своём искреннем негодовании: как… отец и сын! И впервые Локи в полной мере понимает, насколько они ему чужие, не вызывающие никакого отклика в сердце.
«Мы выросли вместе. Вместе играли, вместе сражались. Ты забыл всё это?»
Нет, Тор, не забыл. Но постараюсь сделать это.
Чуть в стороне от ВсеОтца и его наследника замер Хеймдалль, и Локи вдруг показалось, что на миг его губы тронула улыбка.
Фригг… Неужели её действительно нет во дворце? Увидеть, хотя бы на мгновение… Но… Она?
Зрение не обмануло: за дальней колонной угадывается одетая в дорожное платье Фригг.
И Локи видит, как королева Асгарда, поймав его взгляд, медленно чуть заметно кивает. Этот жест Локи помнит с детства. Им Фригг поддерживала младшего сына, когда тот получал от Одина нагоняй за шалости. Им она поддерживает его и сейчас, одобряя то, что он собирается сделать.
— Нет, Локи!
Вопль Одина звучит одновременно с щелчком от поворота меча. Врата чуть медленнее, чем обычно, распахиваются, давая возможность вступить на Биврёст. Как-то заторможенно бросаются к Локи стражи, но не успевают. Финальный цветовой перелив тает, распадаясь на тысячи радужных бликов и на пол падает отныне бесполезный Хофунд Хеймдайлля, который Локи выпустил, делая свой последний шаг в Асгарде.
***
«Сохрани!» — в ушах Софьи, не переставая, звучала эта последняя реплика асгардского бога. Он крикнул её, на бегу сунув в руки Софье свёрток с Книгой.
«Сохрани!»… Даже в такой катастрофической ситуации Книга осталась целой и невредимой. Но кто станет её хозяином? Кто сумеет прочесть всё то, что рассказывают бегущие строки из странных символов? С того страшного дня Книга хранилась в ларце, в укромном углу кузни вместе с рубахой, которую девушка подняла, когда пожар утих. Понимая, что хозяин её уже больше не наденет, она, тем не менее, не смогла оставить рубашку среди мусора.
Софья до боли прикусила губу. Не хватало опять расплакаться при отце, который и сам еле сдерживает эмоции… Косма её хорошо понимает. После пожара он стал для неё серьёзной поддержкой, не отходя ни на шаг. Влюбленный. И любимый. Софья сделала его счастливым, прошептав те самые слова, что он ждал столько времени. И согласилась выйти за него замуж. Свадьбу отложили до снегов, когда поселение будет полностью восстановлено и всё станет, как прежде. Или почти как прежде.
Мысли о Косме и совместном будущем притупили боль. Дышать стало легче…
***
Дом постепенно принимал жилой вид, хотя работы предстояло ещё очень много. Пламя, спалив Локи, ушло до того, как на него выплеснули несколько вёдер воды. Основа дома почти не пострадала, но крыша и красная стена прогорели насквозь. Заплаты ставить бесполезно, а потому на общем совете было решено снести повреждённую стену и возвести новую, с новым крыльцом. А когда сруб будет полностью готов, определиться, что делать с крышей. Решение старейшин поселение одобрило. Стефану и Софье помогали всем миром. Кров они нашли у кузнеца, а на восстановление дома приходили по очереди все соседи. Но даже когда они уходили, Стефан продолжал ремонт, работая на износ, не давая себе поблажек. Он понимал, что губит себя, но не мог остановиться. Работа хотя бы немного отвлекала. Сколько раз он прокручивал в памяти страшные минуты пожара? Сколько корил себя за то, что не угадал, что задумал Локи? Стефан сбился со счета мыслей о чужаке, который умудрился стать таким родным, несмотря на не самое лучшее начало знакомства.
Иногда, украдкой от дочери, он бросал взгляд на ведьмин дом — единственный, совсем не пострадавший от огня. Как же хотелось увидеть в его окнах блики от зажжённой свечи, а на пороге — вальяжно развалившегося лиса. Но… Всё это уже в прошлом. Прошлом, которое не вернуть. Сгоревшем прошлом…
