— В пыточную её, Симон! Быть может, после небольшой встряски мы сможем узнать больше? Или он почувствует боль и прибежит спасать тебя? Как думаешь? — обнажил он острые зубы. Нарут немало узнал, копаясь в голове у Макса, до того как тот научился защищать человеческую часть, и теперь пользовался этим.
Одноглазый Симон, злорадно ухмыляясь, потащил её прочь. Она была полна решимости. «Не дождутся ни единого крика!» Тёмными коридорами, он грубо волок её за собой мимо «старо-землян» и людей за решетками. Возле одной из клеток Симон притормозил, и она увидела Сильву, застывшей в попытке что-то сказать. План полностью провалился. В конце коридора, за металлической дверью, проржавевшей от времени, располагалась маленькая комнатка, стены которой были увешаны различными предметами, сверкающими от света ламп, слишком ярких для столь затхлого помещения. Симон усадил её в металлический стул и пристегнул ремнями.
— Удачно повеселиться! — бросил он уходя.
Она сидела, застыв от ужаса. «Сколько прошло времени? Час, два, целая вечность? Никто не идёт. Где же палач?» Лучше бы её пытали. Ожидание ранило сильнее физической боли. «Любимый, что бы ни произошло. Чтобы ты не почувствовал, не реагируй! Не делай глупостей!» Он откликнулся сразу же. «Что происходит?» Она не успела ответить. В комнатку вошёл «старо-землянин» низкого роста, лысина сверкала в свете ламп, старое морщинистое лицо хранило память об истязаниях. Мысли он скрывать не умел или не хотел. «Какая детка! Надо же! Как жаль портить такую красоту! Милорд ничего не смыслит в прекрасном. Ну что ж, приказ есть приказ. Приступим». Он нагнулся и поравнялся с ней лицом:
— Говори, что задумала, — произнес он вкрадчиво, и она уловила опасные нотки. Вместо ответа она плюнула ему в мерзкую рожу. — Что ж, сейчас научим тебя манерам.
Он взял со стены острый предмет и медленно начал вести по груди, жгучая боль пронзила тело. Она старалась забыть о боли и сосредоточиться, чтобы отгородиться от мужа, не дать ему ощутить всё на себе. Лысый мучитель менял предметы, резал, колол, бил кулаком в живот, кричал в лицо, и тут же будто становился добрее. Конечно же, Макс понял, и был в бешенстве. Он умолял, кричал, рычал от бессилия, и она никак не могла его заблокировать, ведь он был на порядок её сильнее.
Через несколько часов пыток, старик выдохся и, утерев потную лысину грязной тряпкой, удалился. Она ощущала злость Макса физически, его безысходность, долю сумасшествия. Проблески агонии картинками плясали у неё перед глазами, и она видела Фарагора и других плотным кольцом окружавших, сдерживавших его с помощью силы. Двадцати еле хватило, чтобы остановить бушующего Мессия, наделённого великими дарами их расы. Через час он был обессилен сам собой, лицо стало синеватым, белки глаз покраснели. Милу душили слёзы. Некого было стесняться, и она дала себе волю, горько расплакавшись. Всю ночь она просидела прикованной к стулу, и лишь под утро явился Симон:
— Как прошла ночь у принцессы? — пропищал он, освобождая ей затёкшие руки. Мила обожгла его ненавистным взглядом.
Затем он перевёл её в одну из клеток, по счастливой случайности расположенную рядом с клеткой Сильвы. Тело ломило, невозможно было пошевелиться, не было сил повернуть голову.
— Как ты? — прошептала Сильва дрожавшим голосом.
— Я буду… в порядке. Максу намного хуже. Он… хотел прийти. Потратил…много сил. Слишком.
— Мне жаль. Если бы я, то…
— Знаю, но план… нужен новый.
— Мы можем сбежать, как только поправишься.
— Я не уйду без медальона! — чуть громче сказала она и загнулась от боли.
Растянувшись на холодном полу, девушка провалилась в сон. Каждая клеточка тела ныла, но лучше спать на полу, чем привязанной к стулу. Ей снилась Ариша, и тут сон стал приобретать странные очертания, краски поблекли, приглушились, и небольшой серый водоворот закрутил её, выплёвывая посреди большой кровати. Грубые руки настойчиво ласкали, больно сжимали бёдра, грудь. Хриплое дыхание резало слух. Как ни странно пошевелиться она не могла, будто её сковало цепями, и остановить его не могла. Это было мерзко, страшно, неприятно, немой крик застыл в горле. Напрягшись, она вырвалась из принудительного сна и взвизгнула.
— Эй, тихо там! — сонным голосом прокричал надзиратель.
— Что это было? — не могла она отдышаться. Сильва просунула лицо через решётку.
— Что было во сне?
— Кто-то трогал меня! Это было ужасно!
— Ты понравилась ему…, Фарагор был прав.
— В каком смысле? Стоп. Он подослал меня ублажать этого урода, да?! Так вот, как я должна добыть чертов медальон!
— Вы заткнетесь там, или нет?! — орал надзиратель, и они понизили голос.
— Успокойся. Достаточно просто стянуть медальон и разбить.
— Тебе для этого не придётся ублажать страшилище. —Сильва покраснела и потупила взгляд. — Когда Макс узнает, убьёт тебя лично, — выплюнула она и отвернулась.
Следующие пару дней она залечивала раны. Пытать перестали, и девушка уже не ждала палача. Тем не менее от мужа вестей не было, на связь он не выходил. А ночью продолжались домогательства Нарута, проникавшего к ней во сны, или против воли переносившего в свои. Этого она точно не знала. Заблокировать сознание Мила не могла. Во сне ничего нельзя контролировать, и не спать тоже не получалось. Немного подумав, она решилась: «Другого выхода всё равно нет. Этого урода нужно остановить. Страдают невинные женщины. Нужно просто охмурить его, и уничтожить злосчастный медальон. Не обязательно с ним спать». От одной мысли об этом её начинало тошнить.
«Нужно взять себя в руки. Ради мужа, дочки и человечества». С Сильвой они больше не разговаривали, и ей это было по душе. Сейчас ей хотелось одиночества. Она чувствовала, что Швед выздоравливает, приходит в себя. От этого ей становилось и легче, и напряженнее. Если только он поймёт, что она задумала, результат может быть печальным, и не только для них обоих.
Симон явился, застав её за обедом, если помои считались едой. Он грубо выволок её из клетки и вновь потащил по коридорам. В одном из помещений, душном и жарком, их встретили две «старо-землянки». Симон передал её им. Эти двое, также не проронив ни слова, вымыли её мочалками, промыли волосы. Нарут, похоже, потребовал её к себе и не желает, чтобы от неё воняло, как из помойки. «Интересно, с какой целью он хочет меня видеть?», — она старательно отгоняла худшие опасения в дальний уголок сознания. Нужно было подготовиться морально. Он должен думать, что ей нравится. Добиться подобных мыслей от себя самой на деле оказалось трудно. Оставалось надеяться, что он не сумеет раскрыть обман.
К тому времени, как мысли загнали себя в тупик, её расчесали, и нарядили в обтягивающее, вульгарное, короткое платье лилового цвета. «Наверное, любимый цвет извращенца». Проверив ощущения, и выяснив, что Макс слишком слаб, чтобы пользоваться силами, она надеялась, что он ничего не почувствует, и шагнула в неизвестность.
Сегодня зал был ещё прекраснее: живые цветы обрамляли помещение, ленты цвета платья свисали со стен и стола, сервированного серебряными приборами. Нарут был одет во фрак и приветствовал её поцелуем руки:
— Добрый вечер, Милена, — промурлыкал он.
Подавив желание узнать, каким образом ему удалось сшить человеческий фрак по своим меркам, а также подступившую тошноту, она кивнула.
— Надеюсь, ты не держишь зла. Я должен был проверить тебя, — он пригласил её жестом к столу, и задвинул за ней стул.
— Интересный способ добыть информацию. И как ты убедился, что я не опасна, смею ли я спросить? —кокетливо и озорно вела она беседу, с трудом переступая через себя.
— Кхм. Ещё никто не устоял перед моим палачом. Хватает суток. Стойкие ломались за секунды, но только не ты. Он пришёл ко мне утром, вспотевший от пыток. Так…почему ты покинула Мессию? Не хочешь рассказать, где его логово? — вкрадчивый голос ласкал слух. Если бы она была слепа и одинока, то могла бы полюбить обладателя такого тембра.
— Мы расстались. Слишком тяжелая ноша быть его женщиной. Где он прячется мне неизвестно, место всё время меняется, — выглядела она убедительно. Нарут сощурился, жадно сканируя взглядом её тело, облачённое в ужасное, тесное платье.
— Ты так пленительна, моя дорогая. Какими силами кроме невероятной красоты ты обладаешь?
— Природа обделила меня силами, чего нельзя сказать о тебе. Говорят, ты сильнейший телепат, — он гордо приподнял подбородок, и в голове у неё вновь что-то застучало, пытаясь прорвать оборону, но она удержала. Он поджал губы.
— В женщине должна быть загадка, не правда ли? —лукаво улыбнулась девушка.
Он поправил воротник, и она заметила отсутствие веревки на шее. «Снял медальон». Как только ужин был окончен, и они встали из-за стола — Нарут хищным прыжком оказался рядом и сжал её сильно в объятиях. «Не вздумай играть со мной, дочь Тариуса. Я уважал твоего отца, и только поэтому ещё не взял силой». Он наклонился, собираясь поцеловать её в губы, но она отвернулась, подставив щёку. После омерзительного поцелуя, заморозившего ей кожу, девушка встретилась с ним взглядом:
— Я больше, чем инкубатор для выводка! И ты это знаешь! Спокойной ночи, — и с этими словами она направилась к двери.
Пока Симон вёл её коридорами, сердце бешено колотилось, не покидало чувство стыда — она предавала мужа. Симон распахнул перед ней красивые, резные двери:
— Ваши новые покои, госпожа! — прогнусавил он, и, поклонившись, попятился. Удивительно, как быстро изменилось к ней отношение. Теперь она была фавориткой их господина.
Войдя внутрь, Мила застыла от изумления: огромная кровать под балдахином, всё в шелках и драгоценных камнях, трюмо из золота и хрусталя, шкаф набит нарядами невероятной красоты, в соседней комнате ванная из природного камня, наполненная водой из источника. Она погрузилась в горячую воду, и тело заныло. Вызвать Сильву не вышло. Скорее всего, такой вид связи на расстоянии работает не у всех. «Как же связаться с ней?» Мила подумала, что госпожа должна обладать некоторыми привилегиями, и решила опробовать их позднее.
Приготовившись ко сну, она услышала странный шорох в коридоре. Дверь тихонько приоткрылась, и в покои украдкой заглянул Барс.
— Ты? Ты с ума сошёл? — прошептала она.
— Тише…, если засекут — оба трупы, — выпучил он глаза. «Выслушай меня и я уйду», — отправил ей мысль, и она кивнула. — Моего отца звали Тариус, — выдавил он, переминаясь с ноги на ногу, настала её очередь удивляться.
— Этого не может быть, — надулась Мила.
— До экспедиции на Землю он был женат на моей матери — Найре. Он не знал о том, что я родился, когда полюбил твою мать. Я его видел лишь однажды. А через пару дней он погиб в космолёте.
Она не знала, что и сказать. У неё был отец, хоть её и заставили забыть об этом, а он видел своего всего раз. Оказывается, они были одного поля ягодами — неудачниками. «Это ужасно. Мне жаль».
— Слушай, я не виню тебя и всё такое. Я даже рад, что ты нашлась. Мама на другой планете, а здесь у меня никого. Я почувствовал тебя сразу, ведь в нас течёт одна кровь. — «Как это странно». — Не знаю, что ты задумала, — оглядел комнату, — но лучше уйти со мной прямо сейчас. — Мила задумалась, можно ли ему довериться.
— Откройся мне Барс! Я хочу увидеть всё сама!
— Так ты телепат, — со вздохом произнес он. — Я подозревал. Папа тоже был таким, — развёл он руками, приглашая в свою голову.
Жизнь у него была не сахар. Просматривая воспоминания, она плакала. Изучив каждый уголок памяти, и, утомившись, девушка присела на край кровати. «Ты в порядке?» «Да. Пожалуй. Нужно кое-что обсудить». Она рассказала ему о плане, и он пообещал связаться с Сильвой. А ещё объяснил, почему связь на расстоянии работает не у всех. Как оказалось, необходимо либо быть кровным родственником, либо сильно привязанным к существу эмоционально. Он обещал связаться с ней позже, обнял на прощание и исчез. «Стоп, что? Ах, да. Он же телепортируется, это его дар». Стало понятно, как он попал в её покои незамеченным. У Милы кружилась голова, и она рухнула на кровать, проваливаясь в сон.
Потянувшись в мягкой постели, она сладко зевнула. «Любимая, как ты?», — прозвучал неожиданно громко его голос, и она схватилась за сердце. «Я в порядке. Ты меня напугал». «Прости. Они не пустили меня». «Знаю. Я всё видела. Ты чуть не погиб!» «Видела? Но как?» «Не знаю. Видимо часть моего дара. Не смей больше делать ничего подобного! Слышишь?» «Если они тронут тебя хоть пальцем, я уничтожу всё живое в их городке!» «Всё, кроме Нарута, ты хотел сказать». Он замолчал. Она осязала его злость — на самого себя разумеется. «Любимый, я найду способ уничтожить медальон. Наберись терпения и сил. Скоро они тебе понадобятся». «Хорошо». Ещё пару минут они говорили: об Арише, о том, как любят друг друга. Попрощавшись, девушка вновь ощутила разъедающую её пустоту.
День был скучным и ничем не примечательным. Она бродила по коридорам, и её дважды возвращали в покои. Принцип тюрьмы не изменился. К вечеру она услышала Барса. «Приём, сестрёнка. Сильва передаёт привет. Сегодня ты должна развлечь гнуса чуть дольше, и тогда я смогу узнать, где хранится медальон». «Насколько дольше? Это знаешь ли не из приятных». «Я дам тебе знак». Она мысленно кивнула. Что ж игра началась. Мила ждала Симона, но он всё не шёл.
Была глубокая ночь, когда Нарут ввалился в её покои изрядно пьян. Мысленно взывая к брату, она смотрела на приближающееся существо. Барс не отвечал. Значит, что-то случилось.
— А ты у нас стерва! Завербовала телепорта! К сожалению, он не смог заблокировать мысли от меня! — она с трудом разбирала речь, но теперь это было не важно. Ей конец.
Он повалил её на кровать, жадно впиваясь острыми зубами в нежные губы, сильно хватая за ноги, причиняя боль. Она понимала, что случиться дальше, и это было хуже смерти. Несомненно, он знает план. Воспользовавшись, он убьёт её, желая причинить Максу боль, уничтожить изнутри. Сильва в клетке, Барс видимо тоже, помощи ждать неоткуда. Она решила бороться и погибнуть с достоинством, защитив свою честь, и сделала выпад, отбросив его от себя с помощью силы. Врезавшись в стену, он гадко рассмеялся, неуклюже поднялся, и прыжком преодолел комнату, вновь прижимая к кровати. Где-то вдалеке раздался грохот. Казалось, сама Земля задрожала. «Землетрясение?»
Спустя мгновение в комнату вбежал Симон, запыхавшись и что-то бубня. Девушке удалось разобрать только последнее: «Он идёт!» Нарут подскочил, как ошпаренный. Она заметила, что его мысли стали совершенно беззащитными. «Ну, конечно. Действие алкоголя! Как же я сразу не додумалась?» Ей хватило секунды, картинки мелькали калейдоскопом. Маленький, уродливый Нарут. Отец бьёт, мать не желает согреть теплом и заботой. Совсем один в этом мире, предоставленный самому себе. Отец велик и ужасен, обладает властью над окружающими, высший совет. Вот Нарут дружит с Сильвой — единственной кто не дразнит.
Она прокручивала воспоминания с невиданной скоростью, впитывая эмоции существа, терзавшего её столько времени.
Одноглазый Симон, злорадно ухмыляясь, потащил её прочь. Она была полна решимости. «Не дождутся ни единого крика!» Тёмными коридорами, он грубо волок её за собой мимо «старо-землян» и людей за решетками. Возле одной из клеток Симон притормозил, и она увидела Сильву, застывшей в попытке что-то сказать. План полностью провалился. В конце коридора, за металлической дверью, проржавевшей от времени, располагалась маленькая комнатка, стены которой были увешаны различными предметами, сверкающими от света ламп, слишком ярких для столь затхлого помещения. Симон усадил её в металлический стул и пристегнул ремнями.
— Удачно повеселиться! — бросил он уходя.
Она сидела, застыв от ужаса. «Сколько прошло времени? Час, два, целая вечность? Никто не идёт. Где же палач?» Лучше бы её пытали. Ожидание ранило сильнее физической боли. «Любимый, что бы ни произошло. Чтобы ты не почувствовал, не реагируй! Не делай глупостей!» Он откликнулся сразу же. «Что происходит?» Она не успела ответить. В комнатку вошёл «старо-землянин» низкого роста, лысина сверкала в свете ламп, старое морщинистое лицо хранило память об истязаниях. Мысли он скрывать не умел или не хотел. «Какая детка! Надо же! Как жаль портить такую красоту! Милорд ничего не смыслит в прекрасном. Ну что ж, приказ есть приказ. Приступим». Он нагнулся и поравнялся с ней лицом:
— Говори, что задумала, — произнес он вкрадчиво, и она уловила опасные нотки. Вместо ответа она плюнула ему в мерзкую рожу. — Что ж, сейчас научим тебя манерам.
Он взял со стены острый предмет и медленно начал вести по груди, жгучая боль пронзила тело. Она старалась забыть о боли и сосредоточиться, чтобы отгородиться от мужа, не дать ему ощутить всё на себе. Лысый мучитель менял предметы, резал, колол, бил кулаком в живот, кричал в лицо, и тут же будто становился добрее. Конечно же, Макс понял, и был в бешенстве. Он умолял, кричал, рычал от бессилия, и она никак не могла его заблокировать, ведь он был на порядок её сильнее.
Через несколько часов пыток, старик выдохся и, утерев потную лысину грязной тряпкой, удалился. Она ощущала злость Макса физически, его безысходность, долю сумасшествия. Проблески агонии картинками плясали у неё перед глазами, и она видела Фарагора и других плотным кольцом окружавших, сдерживавших его с помощью силы. Двадцати еле хватило, чтобы остановить бушующего Мессия, наделённого великими дарами их расы. Через час он был обессилен сам собой, лицо стало синеватым, белки глаз покраснели. Милу душили слёзы. Некого было стесняться, и она дала себе волю, горько расплакавшись. Всю ночь она просидела прикованной к стулу, и лишь под утро явился Симон:
— Как прошла ночь у принцессы? — пропищал он, освобождая ей затёкшие руки. Мила обожгла его ненавистным взглядом.
Затем он перевёл её в одну из клеток, по счастливой случайности расположенную рядом с клеткой Сильвы. Тело ломило, невозможно было пошевелиться, не было сил повернуть голову.
— Как ты? — прошептала Сильва дрожавшим голосом.
— Я буду… в порядке. Максу намного хуже. Он… хотел прийти. Потратил…много сил. Слишком.
— Мне жаль. Если бы я, то…
— Знаю, но план… нужен новый.
— Мы можем сбежать, как только поправишься.
— Я не уйду без медальона! — чуть громче сказала она и загнулась от боли.
Растянувшись на холодном полу, девушка провалилась в сон. Каждая клеточка тела ныла, но лучше спать на полу, чем привязанной к стулу. Ей снилась Ариша, и тут сон стал приобретать странные очертания, краски поблекли, приглушились, и небольшой серый водоворот закрутил её, выплёвывая посреди большой кровати. Грубые руки настойчиво ласкали, больно сжимали бёдра, грудь. Хриплое дыхание резало слух. Как ни странно пошевелиться она не могла, будто её сковало цепями, и остановить его не могла. Это было мерзко, страшно, неприятно, немой крик застыл в горле. Напрягшись, она вырвалась из принудительного сна и взвизгнула.
— Эй, тихо там! — сонным голосом прокричал надзиратель.
— Что это было? — не могла она отдышаться. Сильва просунула лицо через решётку.
— Что было во сне?
— Кто-то трогал меня! Это было ужасно!
— Ты понравилась ему…, Фарагор был прав.
— В каком смысле? Стоп. Он подослал меня ублажать этого урода, да?! Так вот, как я должна добыть чертов медальон!
— Вы заткнетесь там, или нет?! — орал надзиратель, и они понизили голос.
— Успокойся. Достаточно просто стянуть медальон и разбить.
— Тебе для этого не придётся ублажать страшилище. —Сильва покраснела и потупила взгляд. — Когда Макс узнает, убьёт тебя лично, — выплюнула она и отвернулась.
Следующие пару дней она залечивала раны. Пытать перестали, и девушка уже не ждала палача. Тем не менее от мужа вестей не было, на связь он не выходил. А ночью продолжались домогательства Нарута, проникавшего к ней во сны, или против воли переносившего в свои. Этого она точно не знала. Заблокировать сознание Мила не могла. Во сне ничего нельзя контролировать, и не спать тоже не получалось. Немного подумав, она решилась: «Другого выхода всё равно нет. Этого урода нужно остановить. Страдают невинные женщины. Нужно просто охмурить его, и уничтожить злосчастный медальон. Не обязательно с ним спать». От одной мысли об этом её начинало тошнить.
«Нужно взять себя в руки. Ради мужа, дочки и человечества». С Сильвой они больше не разговаривали, и ей это было по душе. Сейчас ей хотелось одиночества. Она чувствовала, что Швед выздоравливает, приходит в себя. От этого ей становилось и легче, и напряженнее. Если только он поймёт, что она задумала, результат может быть печальным, и не только для них обоих.
Симон явился, застав её за обедом, если помои считались едой. Он грубо выволок её из клетки и вновь потащил по коридорам. В одном из помещений, душном и жарком, их встретили две «старо-землянки». Симон передал её им. Эти двое, также не проронив ни слова, вымыли её мочалками, промыли волосы. Нарут, похоже, потребовал её к себе и не желает, чтобы от неё воняло, как из помойки. «Интересно, с какой целью он хочет меня видеть?», — она старательно отгоняла худшие опасения в дальний уголок сознания. Нужно было подготовиться морально. Он должен думать, что ей нравится. Добиться подобных мыслей от себя самой на деле оказалось трудно. Оставалось надеяться, что он не сумеет раскрыть обман.
К тому времени, как мысли загнали себя в тупик, её расчесали, и нарядили в обтягивающее, вульгарное, короткое платье лилового цвета. «Наверное, любимый цвет извращенца». Проверив ощущения, и выяснив, что Макс слишком слаб, чтобы пользоваться силами, она надеялась, что он ничего не почувствует, и шагнула в неизвестность.
Сегодня зал был ещё прекраснее: живые цветы обрамляли помещение, ленты цвета платья свисали со стен и стола, сервированного серебряными приборами. Нарут был одет во фрак и приветствовал её поцелуем руки:
— Добрый вечер, Милена, — промурлыкал он.
Подавив желание узнать, каким образом ему удалось сшить человеческий фрак по своим меркам, а также подступившую тошноту, она кивнула.
— Надеюсь, ты не держишь зла. Я должен был проверить тебя, — он пригласил её жестом к столу, и задвинул за ней стул.
— Интересный способ добыть информацию. И как ты убедился, что я не опасна, смею ли я спросить? —кокетливо и озорно вела она беседу, с трудом переступая через себя.
— Кхм. Ещё никто не устоял перед моим палачом. Хватает суток. Стойкие ломались за секунды, но только не ты. Он пришёл ко мне утром, вспотевший от пыток. Так…почему ты покинула Мессию? Не хочешь рассказать, где его логово? — вкрадчивый голос ласкал слух. Если бы она была слепа и одинока, то могла бы полюбить обладателя такого тембра.
— Мы расстались. Слишком тяжелая ноша быть его женщиной. Где он прячется мне неизвестно, место всё время меняется, — выглядела она убедительно. Нарут сощурился, жадно сканируя взглядом её тело, облачённое в ужасное, тесное платье.
— Ты так пленительна, моя дорогая. Какими силами кроме невероятной красоты ты обладаешь?
— Природа обделила меня силами, чего нельзя сказать о тебе. Говорят, ты сильнейший телепат, — он гордо приподнял подбородок, и в голове у неё вновь что-то застучало, пытаясь прорвать оборону, но она удержала. Он поджал губы.
— В женщине должна быть загадка, не правда ли? —лукаво улыбнулась девушка.
Он поправил воротник, и она заметила отсутствие веревки на шее. «Снял медальон». Как только ужин был окончен, и они встали из-за стола — Нарут хищным прыжком оказался рядом и сжал её сильно в объятиях. «Не вздумай играть со мной, дочь Тариуса. Я уважал твоего отца, и только поэтому ещё не взял силой». Он наклонился, собираясь поцеловать её в губы, но она отвернулась, подставив щёку. После омерзительного поцелуя, заморозившего ей кожу, девушка встретилась с ним взглядом:
— Я больше, чем инкубатор для выводка! И ты это знаешь! Спокойной ночи, — и с этими словами она направилась к двери.
Пока Симон вёл её коридорами, сердце бешено колотилось, не покидало чувство стыда — она предавала мужа. Симон распахнул перед ней красивые, резные двери:
— Ваши новые покои, госпожа! — прогнусавил он, и, поклонившись, попятился. Удивительно, как быстро изменилось к ней отношение. Теперь она была фавориткой их господина.
Войдя внутрь, Мила застыла от изумления: огромная кровать под балдахином, всё в шелках и драгоценных камнях, трюмо из золота и хрусталя, шкаф набит нарядами невероятной красоты, в соседней комнате ванная из природного камня, наполненная водой из источника. Она погрузилась в горячую воду, и тело заныло. Вызвать Сильву не вышло. Скорее всего, такой вид связи на расстоянии работает не у всех. «Как же связаться с ней?» Мила подумала, что госпожа должна обладать некоторыми привилегиями, и решила опробовать их позднее.
Приготовившись ко сну, она услышала странный шорох в коридоре. Дверь тихонько приоткрылась, и в покои украдкой заглянул Барс.
— Ты? Ты с ума сошёл? — прошептала она.
— Тише…, если засекут — оба трупы, — выпучил он глаза. «Выслушай меня и я уйду», — отправил ей мысль, и она кивнула. — Моего отца звали Тариус, — выдавил он, переминаясь с ноги на ногу, настала её очередь удивляться.
— Этого не может быть, — надулась Мила.
— До экспедиции на Землю он был женат на моей матери — Найре. Он не знал о том, что я родился, когда полюбил твою мать. Я его видел лишь однажды. А через пару дней он погиб в космолёте.
Она не знала, что и сказать. У неё был отец, хоть её и заставили забыть об этом, а он видел своего всего раз. Оказывается, они были одного поля ягодами — неудачниками. «Это ужасно. Мне жаль».
— Слушай, я не виню тебя и всё такое. Я даже рад, что ты нашлась. Мама на другой планете, а здесь у меня никого. Я почувствовал тебя сразу, ведь в нас течёт одна кровь. — «Как это странно». — Не знаю, что ты задумала, — оглядел комнату, — но лучше уйти со мной прямо сейчас. — Мила задумалась, можно ли ему довериться.
— Откройся мне Барс! Я хочу увидеть всё сама!
— Так ты телепат, — со вздохом произнес он. — Я подозревал. Папа тоже был таким, — развёл он руками, приглашая в свою голову.
Жизнь у него была не сахар. Просматривая воспоминания, она плакала. Изучив каждый уголок памяти, и, утомившись, девушка присела на край кровати. «Ты в порядке?» «Да. Пожалуй. Нужно кое-что обсудить». Она рассказала ему о плане, и он пообещал связаться с Сильвой. А ещё объяснил, почему связь на расстоянии работает не у всех. Как оказалось, необходимо либо быть кровным родственником, либо сильно привязанным к существу эмоционально. Он обещал связаться с ней позже, обнял на прощание и исчез. «Стоп, что? Ах, да. Он же телепортируется, это его дар». Стало понятно, как он попал в её покои незамеченным. У Милы кружилась голова, и она рухнула на кровать, проваливаясь в сон.
Потянувшись в мягкой постели, она сладко зевнула. «Любимая, как ты?», — прозвучал неожиданно громко его голос, и она схватилась за сердце. «Я в порядке. Ты меня напугал». «Прости. Они не пустили меня». «Знаю. Я всё видела. Ты чуть не погиб!» «Видела? Но как?» «Не знаю. Видимо часть моего дара. Не смей больше делать ничего подобного! Слышишь?» «Если они тронут тебя хоть пальцем, я уничтожу всё живое в их городке!» «Всё, кроме Нарута, ты хотел сказать». Он замолчал. Она осязала его злость — на самого себя разумеется. «Любимый, я найду способ уничтожить медальон. Наберись терпения и сил. Скоро они тебе понадобятся». «Хорошо». Ещё пару минут они говорили: об Арише, о том, как любят друг друга. Попрощавшись, девушка вновь ощутила разъедающую её пустоту.
День был скучным и ничем не примечательным. Она бродила по коридорам, и её дважды возвращали в покои. Принцип тюрьмы не изменился. К вечеру она услышала Барса. «Приём, сестрёнка. Сильва передаёт привет. Сегодня ты должна развлечь гнуса чуть дольше, и тогда я смогу узнать, где хранится медальон». «Насколько дольше? Это знаешь ли не из приятных». «Я дам тебе знак». Она мысленно кивнула. Что ж игра началась. Мила ждала Симона, но он всё не шёл.
Глава 12. Битва
Была глубокая ночь, когда Нарут ввалился в её покои изрядно пьян. Мысленно взывая к брату, она смотрела на приближающееся существо. Барс не отвечал. Значит, что-то случилось.
— А ты у нас стерва! Завербовала телепорта! К сожалению, он не смог заблокировать мысли от меня! — она с трудом разбирала речь, но теперь это было не важно. Ей конец.
Он повалил её на кровать, жадно впиваясь острыми зубами в нежные губы, сильно хватая за ноги, причиняя боль. Она понимала, что случиться дальше, и это было хуже смерти. Несомненно, он знает план. Воспользовавшись, он убьёт её, желая причинить Максу боль, уничтожить изнутри. Сильва в клетке, Барс видимо тоже, помощи ждать неоткуда. Она решила бороться и погибнуть с достоинством, защитив свою честь, и сделала выпад, отбросив его от себя с помощью силы. Врезавшись в стену, он гадко рассмеялся, неуклюже поднялся, и прыжком преодолел комнату, вновь прижимая к кровати. Где-то вдалеке раздался грохот. Казалось, сама Земля задрожала. «Землетрясение?»
Спустя мгновение в комнату вбежал Симон, запыхавшись и что-то бубня. Девушке удалось разобрать только последнее: «Он идёт!» Нарут подскочил, как ошпаренный. Она заметила, что его мысли стали совершенно беззащитными. «Ну, конечно. Действие алкоголя! Как же я сразу не додумалась?» Ей хватило секунды, картинки мелькали калейдоскопом. Маленький, уродливый Нарут. Отец бьёт, мать не желает согреть теплом и заботой. Совсем один в этом мире, предоставленный самому себе. Отец велик и ужасен, обладает властью над окружающими, высший совет. Вот Нарут дружит с Сильвой — единственной кто не дразнит.
Она прокручивала воспоминания с невиданной скоростью, впитывая эмоции существа, терзавшего её столько времени.
