Мотылек

Так, следующие студенты после лекции подойдите ко мне... Сивкова, Старцев, Лазарева, Шишкин, Ларионов, Исакова. Теперь перекличка...
       - И на кой мы понадобились профессору, особенно после жутко важной беседы, из-за которой он даже на лекцию опоздал?
       - Не нравится мне это, - протянул Макс. - Ну так ты откроешь конверт?
       - Господи, вот ведь не терпится ему...
       - Лазарева...
       - Здесь, Евгений Петрович.
       - Спасибо, Лазарева. Не забываем остаться после лекции.
       - Ни в коем разе, Евгений Петрович. Пообщаться лишний раз со специалистом вашего уровня для меня всегда в радость, - по аудитории прошелся смешок. Профессор неодобрительно крякнул и продолжил перекличку.
       Достав из сумки конверт, я покрутила его в руках. Тонкий конверт. Ни отправителя, ни моего адреса... только имя. Сделан вручную, с обратной стороны склеен клеем. Ни почтовых отметок или штампов, абсолютно ничего. Тот, кто подсунул его, имел доступ ко мне и к тетради. Значит, там нет ничего важного. Я положила конверт на парту и занялась конспектированием мудростей, изрекаемых профессором Зыряновым.
       - Стальная сила воли, - горестно вздохнул Макс и, не в силах больше сдерживать себя, разорвал бумагу. - И все?
       Внутри оказалась небольшая картонная карточка с золотистым тиснением и номером телефона. Сотовый. Ни пометок, ни инструкций. Ни указаний. Чертовщина какая-то.
       - Видимо кто-то решил подшутить, - хмыкнула я.
       - Может тайный поклонник?
       - Я что, мать-природа, чтоб мне поклоняться?
       - Или разведка...
       - Во мне нечего разведывать. Слушай давай.
       - Давай позвоним, - не отставал Макс.
       - Не прямо же на лекции, дождемся перерыва и позвоним.
       Признаться, мне не меньше, чем Максу, было любопытно, кто мог сунуть полтора года назад конверт с номером сотового телефона в тетрадку по судебной медицине. Да еще и на такой пафосной карточке с тиснением. Чем дальше, тем все интереснее. Определенно, пятый курс дарит мне множество сюрпризов. Но сколь ни увлекательно исследование психозов, я едва не заработала себе парочку, дожидаясь конца лекции.
       - Ну, звони же, наконец.
       - Сперва узнаем, чего надобно от нас всеведущему старцу...
       - Господи, ну ты и зануда. Сложно что ли номер набрать?
       Мне не терпелось, однако, в последнее время я тренировала силу воли, а для этого требовалось не делать сию минуту того, что очень хотелось. Например, не прижиматься к неприлично богатому нерусскому мужчине блондинистой внешности и не думать о нем... получалось безнадежно плохо. Мысли неумолимо возвращались к таинственным глазам цвета полуденного неба, а пальцы еще хранили тепло прикосновений…
       - Вы меня слушаете, Эмилия?
       - Простите, Евгений Петрович, меня Альтер-эго донимает...
       - Повторю, что вы в составе рабочей группы. В конце недели в нашем университете выступит с лекцией очень важный гость. Герцог, успешный бизнесмен, мой хороший знакомый - Жан Франциск Андрэ. Он приехал по делам бизнеса в Пермь и коль скоро задержится тут на неделю, университет пригласил его, и вчера он ответил согласием, если лучшие студенты курса выступят со своими научными статьями. Ну, так уж нужно для его лекции.
       - Ох, мы польщены, Евгений Петрович, - притворно зарделся Макс. - Это значит, что мы получаем автомат по клинической психиатрии? Раз уж мы лучшие...
       - Если будешь выступать, то получишь свой автомат. Калашникова. И пару нарядов вне очереди... - профессор Зырянов любимчик большинства студентов. Несмотря на почтенный возраст и строгость, он не утратил чувства юмора и понимания студенческой жизни. Именно за понимание, и, конечно же, профессионализм, студенты его и обожали.
       - Понял, был неправ.
       Везде этот высокомерный выскочка Андрэ. Что по нему все с ума посходили. Жила двадцать один год и слышать не слышала об этом высокочтимом сиятельстве... а тут, куда ни глянь - везде он. На работе, на учебе, на прогулке и даже на вечернем увеселительном занятии. Хотя, можно ли назвать увеселительной лекцию по управленческим решениям или какой-то там бизнес-хренотени. Я и бизнес... мы не созданы друг для друга. Приехал в Пермь, сидел бы себе тихо, так нет... в каждой бочке затычка!
       Проводив взглядом Евгения Петровича и оставшись в огромной аудитории одни, мы с Максом заговорщически переглянулись.
       - Ну...
       - Хорошо, сейчас позвоню.
       Только я успела набрать номер, как на другом конце провода услышала холодный женский голос:
       - Сквер Розалии Землячки, у фонтана, завтра в полдень.
       Короткие гудки возвестили, что диалога не будет. Вот тебе раз... это что еще за номер? Возможно, это запись, и я опоздала на встречу на полтора года... а возможно, что кто-то по-прежнему меня дожидается.
       - Ну, что там сказали?
       - Кажется, завтра меня пригласили на свидание. Или на собеседование. Я пока не поняла...
       - Ну ясно. В столовку?
       - Да, пойдем...
       В любой непонятной ситуации мы всегда шли в столовую. Неважно, утро это, день или вечер. Ели ли мы час назад или буквально пять минут. Еда всегда заменяла нам нейролептики и антидепрессанты, а долгое ожидание в очереди с подносами, полными еды, тренировало выдержку и силу воли.
       - Может, просто сожрем, без оплаты?
       - Это кража, Макс...
       - Тогда схватим у соседа и сожрем!
       - А это - грабеж...
       - Тогда заставим отдать!
       - Вымогательство, - я презрительно разглядывала тушеную капусту, выложенную перед потоком проходящих мимо с подносами голодных студентов.
       - Господи, да расслабься ты. Когда в последний раз ты делала что-нибудь дикое, необычное, нарушала правила?
       Помолчав немного, я выпалила на одном дыхании, не отрывая взгляда от капусты:
       - Вчера я прострелила ногу охраннику того мужика, проведение чьей лекции нам поручил готовить Зырянов.
       Макс был ошарашен.
       - В трех местах...
       - Ээ...
       - Ворованным, по сути, пистолетом, который незаконно храню у себя.
       В ответ тишина...
       - Да. Вот такие дела, - задумчиво протянула я. - Не советую брать капусту. Она так и пророчит дисбактериоз и обещает долгие вечера в обнимку с унитазом.
       Макса не было. Точнее, физически он абсолютно точно рядом стоял, но просторы его разума на данный момент присутствовали где-то в другом месте.
       - Молодой человек, вы конечно красавчик, но за красивые глаза еда не продается, - Клавдия Ивановна, продавщица в столовой, как всегда была любезна и мила. Макс все еще не придя в себя, молча расплатился и поплелся искать свободный столик.
       - Мне стоит спрашивать об этом? - наконец он обрел дар речи, когда я пристроилась рядом с ним.
       - Лучше не надо...
       - Привет, банда, - рядом с ошарашеным парнем плюхнулась Алекса. Она как всегда выглядела сногсшибательно. Светлые джинсы в обтяжку идеально сидели на ее стройных длинных ногах. Белый шелковый топ, свободного кроя и золотая цепочка с большим камнем нефрита на конце. Красотка... будь бы я парнем, обязательно бы закадрила. - Макс, ты выглядишь так, будто мне стоит вызывать скорую...
       - Она вчера мужика из пистолета завалила...
       - А сегодня и меня пыталась, - поддержала подруга. - Но ты не переживай, самое главное, что все живы. Она говорила? Сегодня вечером мы идем на лекцию Жана Франциска Андрэ!!!
       - Да что ты говоришь, и он вас пустит после всего? - Макс, словно бледная статуя, в пароксизме чувств уставился на меня.
       - Куда денется, - спокойно улыбнулась я. - Кстати, мне нужно позвонить Вику на счет этого Стефана. Охранника твоего будущего мужа, - я кивнула Алексе.
       - Ее мужа? - мне стало жалко Макса. - Так, женщины. Пошел я от вас. Вы тут... доешьте мой борщ, пожалуйста... как-то мне нехорошо.
       Провожая Макса понимающим взглядом и пережевывая стейк из свинины, я ответила на входящий звонок.
       - Привет, солнце. Как там наш подозреваемый? Что... когда... как это могло случиться. Куда смотрели эти болваны??? Черт... прости, это моя вина. Нет, нет, я все равно не должна была... ладно. Хорошо. Ты правда это разрулишь? Хорошо... если что нужно - звони. Не обещаю, что буду по первому зову, но постараюсь приехать. Пока.
       Алекса, пристально наблюдая за нашим разговором, подозрительно сощурила свои прекрасные миндалевидные глазки.
       - Вы двое... вы снова вместе?
       - Нет, Алекса, разбитую вазу можно, конечно, склеить, но это херня будет, а не предмет интерьера... просто проблемы по работе. Вчерашний подозреваемый исчез. И никто не видел, чтобы он покидал пределы здания...
       - Так. Я узнаю этот взгляд. Не смей мне говорить, что ты не пойдешь на лекцию!
       - Не пойду... - согласно кивнула я. - Господи, не надо панических атак, я не пойду на лекцию по проблемам уголовного права... а на пятичасовую вполне должна успеть.
       - Не забудь прилично выглядеть. Надень коктейльное платье. То бирюзовое из шифона, ты в нем шикарно смотришься. А я надену красное от Love Republic, мое любимое. Сейчас на испанский и побегу в салон. Женя сделает мне шикарную укладку. Не могу же я появиться перед будущим мужем с плохими волосами.
       - Ну, разумеется, боже упаси, - я добродушно закатила глаза и помахала подруге на прощанье.
       - Эй, а доедать кто будет? Что за люди, - растерянно копошась вилкой в моем салате, разочарованно протянула подруга.
       Как сообщил Виктор по телефону, Стефан исчез. То есть вообще исчез. Вик ушел домой сменить рубашку, оставив подозреваемого под охраной двух оперативников, а когда вернулся, оперативники спали, кабинет был по-прежнему закрыт изнутри, но подозреваемого уже не было. Окна целые, закрыты изнутри. Никто ничего не видел и не слышал.
       - Ты же понимаешь, что так не бывает, - с сомнением протянула я, глядя на Вика и мягко закрывая дверь небольшого уютного кабинета, в котором мы провели так много вечеров и даже парочку страстных ночей.
       - Что ты хочешь сказать? Что это я сделал? Или что его чертова летающая тарелка унесла? - Вик был в бешенстве. За пропажу подозреваемого ему грозило увольнение, и это было намного серьезней, учитывая, какие люди замешаны.
       - Я не знаю, что и сказать на это...
       - Вот и я тоже. Износ не подтвердился. Наш товарищ чист, - он запустил руку в волосы и с силой растрепал их по голове. Он всегда трепал так свои волосы, когда очень волновался или злился.
       Износ не подтвердился... Я с облегчением вздохнула. Значит, моя интуиция все-таки не подвела. Изнасилования не было. Стоило аккуратно расспросить, что Стефан успел рассказать ему перед тем, как исчезнуть.
       - Он тебе рассказал? - аккуратно начала я, прекрасно зная, какая реакция последует.
       - Что-нибудь из того, о чем вы говорили без видео и аудио-записи? - я кивнула. - Нет, заявил 51 Конституции...
       - Хреново, - я присела на кожаный диван, пытаясь придумать что-нибудь, что помогло бы Вику спасти ситуацию. Но его мысли, к сожалению, текли не в нужном русле.
       - Получается, ты единственная, с кем он разговаривал о произошедшем. Ты проходишь по делу свидетелем. Тебе придется говорить, Эми.
       - Дело в том, что я тоже пойду по 51... прости.
       - Что? В чем дело. Что такого он мог тебе рассказать.
       - Это все слишком серьезно. Его исчезновение... я не знаю. Это не похоже на побег или налет с целью освобождения... все это выглядит так, будто действовали, - я осеклась.
       - Ты хочешь сказать спецслужбы? - слишком тихо произнес он. Ненавижу эту его привычку. Уж лучше бы накричал, чем так... - Не смеши меня, Эми. У тебя всегда была патологическая тяга ко всем этим шпионским штучкам, они мерещатся тебе повсюду, словно ты... - он осекся и снова запустил руки в волосы, нервно меряя шагами кабинет.
       - Знаешь, почему у нас не получилось, Вик? - злобно прошипела я. - Потому что ты никогда не доверял мне и моему чутью. Счастливо расхлебывать всю эту херню. Можешь мне не звонить, сегодня вечером я иду на свидание и буду очень ЗАНЯТА. Понятно?
       Гневно хлопнув дверью, я вылетела из кабинета. Да что он о себе возомнил... что я какая-то малолетняя дурочка, насмотревшаяся сериалов? То, что я когда-то рассказала ему о заявлении, поданном мною в академию внешней разведки, еще не говорит о моей легкомысленности. Я подавала это заявление, прекрасно отдавая себе отчет в том, чем бы мне пришлось заниматься и какими принципами поступиться...
       Что ж. Мой день безнадежно испорчен. На лекции я уже не успею. Помогать с документами никакого желания нет, пока там сидит этот надутый индюк с огромным самомнением. Остается только одно - пробежка. Лишь она поможет привести мысли в порядок и позволит не пристрелить кого-нибудь. Ведь патрон в патроннике. Значит, рано или поздно, придется выстрелить...
       Переодевшись в старый тренировочный костюм, еще времен моей бурной школьной молодости и нацепив наушники, я вышла на улицу. Октябрь начинал морозить, поэтому я накинула на голову капюшон темно-серой толстовки. В этом костюме я больше походила на мальчишку, нежели на леди, но этим мне и нравилась пробежка. Надеваешь мешковатую одежду, отгораживаешься от мира капюшоном и плеером и ты другой человек. Ты становишься недосягаемым. На тебя никто не обращает внимания, будто на тебе шапка невидимка, а вокруг волшебный мир... Особенно, когда бегаешь по набережной в прохладный октябрьский день, и с Камы задувает ледяной ветер...
       В воздухе предвестники зимы. Добежав на пределе сил до Картинной галереи, я перешла на шаг, пока окончательно не остановилась, упершись руками в колени. Дыхалка начинает сдавать. Следует больше тренироваться.
       Краем глаза я заметила на лавочке подозрительно идеально одетого мужчину. Приталенное черное кашемировое пальто, серый шелковый шарф, копна непослушных пшеничных волос, с которой заигрывает осенний ветер... он грациозно сидел, положив ногу на ногу и расположив руку на спинке лавочки. Такой гордый, с безупречной осанкой, словно сошел со страниц книг о благовоспитанных джентльменах и прекрасных благочинных леди.
       - Да ты издеваешься... – не разгибаясь, протянула я.
       Он элегантно приподнял руку, вероятно, проявляя дружелюбие и делая знак приветствия. Означает ли это, что мне следует подойти или забить и бежать дальше? Может, он кисть разминал... Впрочем, вряд ли я способна пробежать еще хотя бы километр. Несмотря на высокий темп, я страшно замерзла и, скорее всего, хватая горячими легкими ледяной воздух, заработала себе пневмонию. Неведомая сила заставила меня подойти к подозрительному типу и выяснить причину столь «случайной» встречи.
       - Я советую не слушать плеер на улице, это не безопасно, Эмили.
       - Я советую не давать мне советов, - подходя ближе и снимая наушники, парировала я. - Вы что, следите за мной?
       - Могу задать вам тот же вопрос. Я посещал картинную галерею, планирую приобрести несколько картин. Как вам Айвазовский, - он улыбнулся чертовски обольстительной улыбкой и сидел весь такой до жути уверенный в себе и идеально грациозный. Интересно, где-нибудь учат этой стати, этой осанке, этой благородности, так и кричащей, что его воспитывала не деревенская русская семья, а чопорные англичане при дворе Елизаветы.
       - Правда? Побеседуем о живописи как два закадычных приятеля? Может, вы мне потом купите пивка, и мы потравим байки в ближайшем баре?
       - Предпочитаю хорошее вино.
       Я поморщилась. Жан Франциск снова проделал этот трюк... проводя пальцами по своему изящно очерченному рту, изучая при этом меня пленительным взглядом. Словно я какой-то любопытный зверек, которого он никогда прежде не видел. Мне вдруг неумолимо захотелось проделать с его губой то же самое... Нет, Эмили, даже не думай об этом. Пусть мотылек живет... живет на большом прекрасном цветке. Ему и там хорошо...