— Я хочу попрощаться. Я завтра уезжаю.
— Надолго?
— Навсегда.
Холли невольно остановилась. Может, Лайнелл шутит или бахвалится? Нет, он был спокоен и серьезен.
— В другой город?
— За границу. Большего тебе знать не надо.
Ну да, он давно говорил, что хочет уехать подальше. Видимо, сейчас у него появились на это деньги. Получается, больше она никогда не увидит его — если только ему не взбредет в голову вернуться. Или они не столкнутся совершенно случайно.
Она не ждала, что он позовет ее с собой, да и не хотела этого. Конечно, ей будет скучно без их встреч, но ведь они не любили друг друга, так что расставание должно пройти легко. «Наш роман должен был чем-то закончиться. Почему бы и не так?»
— Ну что ж, мне будет тебя не хватать, — это можно было сказать, не покривив душой.
— Я хочу напоследок посмотреть на город. Пойдешь со мной?
Холли поняла, что и он, как Уилл когда-то, потянет ее на крышу, но ради последней встречи придется потерпеть.
Они отправились вперед по улице. Оба молчали и почти не смотрели друг на друга — видимо, старались запомнить ощущение, когда близкий человек рядом, а взгляды только отвлекали бы. Жизнь, когда Лайнелла не будет рядом, пойдет по-новому, и с завтрашнего дня можно начинать планировать ее. Но пока он здесь. «Даже лучше расстаться вот так- быстро, без сомнений и колебаний».
Они проскользнули с черного хода в гостиницу «Столица», одно из самых высоких в Кингсити зданий, добрались до верхнего этажа, Лайнелл провел Холли на чердак. Наверное, тут убирали лучше, чем в жилых домах, потому что дохлых голубей не валялось. Открыли и последнюю дверь — на крышу.
Лайнелл пошел первым. Холли побоялась отпускать дверь и даже зажмурилась, но Лайнелл ласково провел по ее плечу, она открыла глаза — и увидела как будто весь город с его особняками и соборами, конторами и трущобами лежащим у своих ног. Она как будто парила над Кингсити, бесконечно далекая от тараканьей возни, от страхов, от мелочности. Пусть над горизонтом нависала свинцовая туча, из-за которой едва пробивался бледный свет — Холли знала, что вырвется вперед.
— Здорово, да? — шепнул Лайнелл ей на ухо. — Как будто попираешь все это.
Холли прильнула к нему и поцеловала в губы, и так они целовались долго, не боясь потерять равновесие.
…Спустившись, они, как часто побывало, пробрались в люкс и занялись там любовью, а потом Лайнелл проводил Холли почти до самого дома. Видимо, задумался: она еле успела остановить его перед последним поворотом.
— Ну что ж, прощай, — он посмотрел ей в глаза. — Я тебя не забуду, думаю. Ты была самой интересной моей девушкой за последние два года.
— Может, попрощаешься с Уиллом? — усмехнулась Холли. — Он уже вернулся с работы, думаю.
— Неплохая идея, но он меня утянет пить пиво, а мне надо еще закончить некоторые дела. Да и вообще, я мало кому сказал, что уезжаю. Не хочу портить картину загадочного исчезновения, — Лайнелл сильно вдохнул. — Даже не знаю, что еще сказать на прощание.
— А ничего не говори. Просто сейчас иди, а я буду стоять и смотреть тебе вслед. Запомню, как ты уходишь.
— А это идея, — Лайнелл поцеловал ее в последний раз и не спеша пошел назад, не оборачиваясь. Холли, как и обещала, стояла и смотрела ему вслед — как он шел в бледном свете дня и наконец утонул в толпе. Ей было немного грустно, но вместе с тем легко. Точно она ясно поняла, что старая жизнь отпадает от нее, и пора начинать новую.
***
Чем больше времени проходило с отъезда Лайнелла, тем сильнее Холли понимала, как ей нужны перемены — и тем больше задумывалась над тем, что, собственно, нужно менять. Только теперь, когда любовника не было рядом, она уяснила его роль в ее жизни. Он был ее обезболивающим. Встречи с ним, из страстные ночи и опасные приключения помогали забыть о том, в каком Холли положении. Зато теперь, когда некому было занимать ее время, ее мысли, она вспомнила обо всем.
В рисовании она оставалась не больше, чем хорошей ремесленницей. Зарабатывать можно, конечно, но Холли никогда не чувствовала, что это ее призвание. В чем же оно тогда состоит?
Холли хотела бы исключительно быть любимой, а не отдавать всю себя с риском ничего не получить взамен — кроме, может, пренебрежения, а то и предательства. Да и кто из порядочных людей теперь на ней женится? Нет, на нее поглядывали с интересом, бывало, и вполне солидные молодые люди; недавно служащий в банке, где она давно завела небольшой вклад, милый пухленький мальчик, от волнения заикался в разговоре и спутал бумаги…
— Но представляешь, каким волком на меня посмотрела бы мать этого мальчика? — спросила Холли у Ленор, зайдя к ней в тот день.
— Если бы он полюбил тебя, наверное, его бы не мнение мамы интересовало в первую очередь. Иначе он не стоил бы тебя. И вообще, жениху твоей подруги, Шеби, мнение родителей не помешало.
— Я не Шеби, — выпалила Холли, вспыхнув и сама толком еще поняв, почему. — Меня не устраивает, чтобы меня любили вопреки. Не устраивает, чтобы мне что-то прощали. Я хочу, чтобы мной гордились и хвастались, чтобы страшно радовались, что я им досталась.
Ленор очень серьезно на нее посмотрела.
— Ты могла бы и не все рассказывать о себе.
Холли еще немного подумала и вздохнула.
— Но я сама буду знать. Да, я ни в чем не виновата, у меня не было выбора, но все же про этих двух животных я не забуду все равно. И буду знать, что я хуже своего мужа. А это недопустимо. Я скоро возненавижу его за это. Ну почему, почему это мне так сложно? Не Уиллу, не Лайнеллу? Такое ощущение, будто им вправду можно все!
Она осеклась: ведь не хотела же снова вываливать свои переживания на подругу, у которой так недавно случилось настоящее несчастье. Ленор не изображала безмерную стойкость, случалось, в голосе у нее слышались слезы — но и не демонстрировала нарочно, как ей тяжело; только стала гораздо молчаливее и еще мягче в разговоре.
— Мне кажется, мы не найдем ответа на этот вопрос, сколько бы ни бились. Так что же тратить на него время? Лучше подумать о том, как сделать, чтобы тебе тоже стало легко.
— Я уже и думаю, — вздохнула Холли. — Денег я накопила достаточно, через месяц, наверное, можно будет наконец отселиться…
— Через месяц? Почему не сейчас? Можешь взять у меня, сколько тебе не хватает.
— Ты не любишь брать в долг, я тоже. Один месяц не изменит ничего.
Если бы дело было только в деньгах, пожалуй, Холли заняла бы у Ленор, как это нередко бывало раньше. Но ее кое-что все больше беспокоило: через день после прощания с Лайнеллом, ночью, у Уилла вышла оплошность. Холли хотела убедиться, что обошлось без последствий, но пока не могла обнадежить себя.
Глава 20
Начало мая того же года.
Вечер был теплый и по-особенному свежий, так что Уилл с работы позвонил Холли, и они встретились на Королевской площади, чтобы прогуляться. Они нырнули в толпу таких же, как Уилл, возвращавшихся с работы, помятых людей, среди которых попадались влюбленные парочки и хмельные студенты, все разомлевшие под долгожданными теплыми лучами золотого солнца. Холли вдруг подумала, что Лайнелл, наверное, сейчас наблюдает закат где-нибудь на берегу южного моря… Кто теперь лежит на песке рядом с ним, слушает раковину и болтает ногами?
Впрочем, что думать об этом. Холли предстояло решиться на непростой разговор, на нем она и должна была сосредоточиться. И когда Уилл предложил присесть на скамейку в Сквере Фонтанов, решилась.
— Сегодня я была у врача. Я беременна.
Она проговорила это, глядя не на Уилла, а на причудливый танец фонтанных струй, сжимая ремешок сумочки. Обернулась, только когда ей на живот осторожно легла рука. Уилл растерянно на нее воззрился, и только минуту спустя его лицо расплылось в улыбке.
— Здорово. Господи, как здорово! Он… Он еще не толкается, да? Я его не слышу. Рано, да? Ты еще худенькая. А когда это будет, тебе сказали? Когда он родится?
Холли посмотрела ему прямо в глаза.
— Он не родится. Помоги мне от него избавиться.
Уилл слегка отодвинулся, прищурился.
— Нет, прости. Я не хочу помогать тебе от него избавляться. Он же и мой тоже! Если ты из-за денег беспокоишься, я их найду. Если что мы не венчаны — ну, тут недалеко есть церковь, давай прямо сейчас туда и пойдем, думаю, пастор еще не ушел.
Холли стиснула кулаки. Вот уж казалось бы, когда ему в самом деле впору ей помочь… Посмотрела бы она на него, если бы этот ребенок действительно родился — небось, сбежал бы чрез неделю.
— А как же училище? Два года я потратила зря?
— Ну… Можно как-то совмещать… Да в конце концов, без образования тоже можно работать!
Холли еле сдержалась, чтобы не ударить его.
— Ты сам меня туда загнал, я там привыкла, у меня стало получаться… И я должна все бросить по твоей прихоти! Тебе просто хочется, чтобы я сделала по-твоему!
У него забегали глаза.
— Тебе… так важно? Я не думал, прости. Но ведь это… эта штука… Я слышал, боль дикая. И очень опасно.
— Ладно, если не будешь помогать, попробую сама. Говорят, кто-то справляется и дома.
— Не выдумывай, — буркнул Уилл. — Я поспрашиваю у ребят.
Кажется, он то ли обиделся, то ли расстроился, этот вечер и следующие дни все больше молчал, но в конце концов сообщил Холли, что нашел врача, который все и сделает.
— Зачем тебе обращаться к каким-то шарлатанам, — ужаснулась Ленор, когда вечером накануне операции Холли зашла к ней. — Если бы ты сказала раньше, я бы попросила Найджела порекомендовать хорошего врача.
— У меня нет денег на хорошего, — ответила Холли. — Да и потом, что-то в этом есть: заставить этого негодяя участвовать в убийстве его же ребенка. Правда, кажется, ему как с гуся вода. А я хотела хотя бы этим сделать ему больно.
— Ты поэтому до сих пор не ушла? — Ленор проницательно взглянула на нее. — Ведь после операции я позаботилась бы о тебе гораздо лучше, чем Уилл.
Холли поцеловала ее.
— У меня есть в этом городе хоть что-то, чем я тебе не обязана? Ну кроме моей домашней свиньи, конечно.
Ленор серьезно и очень грустно на нее посмотрела.
— А у меня здесь, да и на всем свете нет никого, кроме Найджела и тебя. Прошу… Повремени с операцией. Как-нибудь договоримся с хорошим врачом.
— Я не могу, — Холли помотала головой. — Я не хочу больше. Я уже решилась, уже жду, что совсем скоро освобожусь. Я так долго к этому шла!
Ленор тяжело вздохнула.
— Ну, хорошо. Позвони, когда вы вернетесь.
Выйдя из подъезда, Холли обернулась и заметила, что Ленор стоит у открытого окна и машет вслед. К горлу вдруг подкатил комок, стало грустно, как прежде Холли грустила только по маме.
«Завтра я позвоню Ленор, а послезавтра, может, уже увидимся. И все-таки хорошо, что я сейчас к ней зашла. И хорошо, что отправила то письмо».
Идея с письмом была чистой воды хулиганством, но очень уж хотелось, чтобы Чарли узнал: он отомщен хотя бы отчасти. Конечно, Уилл не любит Холли, как Чарли любил Эстер, но правду о Лайнелле узнает, как только Холли оправится. Без того, чтобы поставить его в известность, она не уйдет.
Это она и рассказала в письме, описав свой роман и заодно упомянув об аборте. Идя к Ленор, бросила письмо в почтовый ящик. Чарли, как она смогла понять, вряд ли хоть одной живой душе сообщит о том, что узнал.
Почему-то ночью все не спалось: то ли мешал Уилл, от которого было жарко, то ли сердце колотилось слишком сильно. Холли все представляла, как снимет деньги в банке, найдет комнатку, выскажет Уиллу все, что накопилось за эти годы, и с торжеством уйдет, а уж там… Пусть ее жизнь будет и не такой осмысленной, как у Ленор или Шеби — но она хотя бы поживет в свое удовольствие. Никаких больше нелюбимых мужчин в доме. Никакой необходимости притворяться. За эти годы она научилась кое-как выживать сама.
…Утром Холли не стала завтракать, так как ей велели прийти натощак, да и Уилл обошелся съеденным на ходу сэндвичем. Он отправился в клинику вместе с ней.
Ехать пришлось далеко, в фабричный район, где Холли прежде не бывала. Вывеска над дверью, куда они вошли, гласила, что перед ними зубной кабинет. За первой по коридору дверью, может, он и располагался, но Уилл повел Холли дальше, они спустилась по лесенке и опять поднялись, прежде чем оказались в светлом коридорчике, выложенном голубоватым кафелем. В раскрытое окно бил свежий майский ветер, хлестала ветками по стеклу неизвестно откуда здесь взявшаяся ива. Холли невольно задержалась, оперлась ладонями на подоконник, запрокинула голову, прищурилась на солнце.
— Пора, — Уилл обнял ее. — Вон врач стоит. Может… Все-таки откажешься?
Холли помотала головой, поцеловала его и твердо подошла к плотному мужчине с внимательными глазами. Он пропустил ее вперед. Уже входя в кабинет, Холли оглянулась: Уилл стоял прямо напротив и смотрел ей вслед, не отрываясь.
В кабинете, стараясь не глядеть на инструменты, Холли разделась и легла на кушетку.
— Придется потерпеть, — предупредил врач. — Операция болезненная.
Она только кивнула. Потерпеть, в который уж раз. Ничего, скоро она терпеть перестанет. Жаль, за дверью не ждет мама.
***
Ленор злилась и боялась. Боялась того, что операция в подпольном абортарии может плохо закончиться — она достаточно слышала таких историй. Злилась из-за того, что Найджел был в отъезде, она не могла немедленно позвонить ему и договориться, а потом набрать номер Холли и уговорить ее довериться более надежному человеку. И снова боялась, потому что это высасывающее душу предчувствие беды переживала совсем недавно. Ну не может же она за несколько месяцев потерять почти всех, кто ей дорог?
Бессонная ночь. Утром встреча с покупателем, а потом с одним театральным режиссером, который заказал ей эскиз декораций. С ним поговорили за ланчем. По расчетам Ленор, операция у Холли должна уже была закончиться, и хотелось оглушить этого павлина, воображающего себя гением, чтобы он наконец замолчал и Ленор могла добраться до телефона.
В конце концов Ленор уговорила директора кафе, чтобы ей позволили позвонить, но трубку никто не взял. «Может, еще рано. Холли надо отлежаться».
Около двух Ленор вернулась к себе и снова позвонила — трубку опять никто не взял. Почти крича от дежа вю, она снова и снова набирала номер и слушала гудки. В конце концов, когда пробило пять, не выдержала: собралась и скоро уже была у Холли и Уилла под дверью Комната их была заперта. Хозяйка комнат сказала, они еще не возвращались. Ленор решила подождать и уселась на продавленный диван в вестибюле. И почти сразу с улицы вошел Уилл.
Он шел, упорно глядя под ноги, точно очень боялся запнуться, и почему-то нес узел. Холи рядом не было.
— Где она? — подскочила Ленор. Уилл остановился, моргнул, как будто не узнавая ее.
