Когда я была маленькая и не знала, что такое армия, то считала ее чем-то вроде хыр-ли шера, то есть места, где всем очень-очень плохо, кроме чертей и демонов. Когда я выросла, то поняла, что, в общем-то, была не так уж и не права…
— Ага! — уныло согласилась я со всем вышесказанным и начала вяло теребить кружево на манжетке, мучительно размышляя на одну весьма щекотливую тему: как бы выяснить, зачем он меня вызвал, и поскорее сбежать. Во всей этой ситуации радовало только одно – приставать лис пока и не думал! Видимо, считал что мне и так плохо.
Мужчина заложил руки за спину, прошелся по ковру перед окном туда-сюда, после порывисто ко мне развернулся и гаркнул мне в самое ухо:
— Кто?!
Целиком уйдя в свои мысли, от этого вопля я так перепугалась, что подпрыгнула и залезла в кресло с ногами:
— Где?!
И почти сразу же выяснилось, что я поторопилась превозносить моральный облик господина Нар-Харза... На отметке «не приставал» его поведение продержалось недолго!
— Ночью! – решил внести «конкретику» в наш оригинальный диалог кицунэ. – В другое время не успел бы!
— Мы с Грегори только по вечерам встречаемся, честно! — растерянно пискнула я, борясь с желанием вообще прижать колени к груди и накрыться каким-нибудь пледиком, чтобы не отсвечивать. – У нас по-прежнему ничего с ним нету! Просто общаемся. Правда-правда!
— Какой еще Лирихон по вечерам?!
Судя по злобному взгляду лиса, лучше бы я промолчала... Ну, а если оценить его дальнейшие действия, то и вообще в кабинет приходить не стоило.
Он решительно подлетел к моему креслу, протянул ладонь и потребовал:
— Иди сюда!
— Никуда я не пойду! – не на шутку возмутилась я, даже на миг забыв про страх. – Тем более, во всякое неопределенное «сюда»!
— Ко мне иди! — любезно пояснил Нар-Харз.
Так хотелось сказать: только если он будет в воде, а я смогу его утопить, и мне ничего за это не сделают! Эх, право даже жаль, что мечты не сбываются...
— Уважаемый… — Выдержав паузу, достаточную для того, чтобы этот настырный мужик понял, что на самом деле ни черта он не уважаемый, я продолжила: – Не хочу показаться излишне недоверчивой, но… Мне и тут хорошо!
На меня посмотрели, как на дурочку, а потом также ласково сообщили:
— Невилика, вам так нравится быть добычей какого-то призрака? И вы, значит, не опасаетесь, что станете следующей в очереди на «самоубийство»?
— Не понимаю, о чем вы!
— Вы истощены. Это сразу видно!..
— Конечно, ведь несколько дней назад на меня, и правда, напал дух-убийца! — не дрогнула я. – И, насколько я помню, именно вы доблестно меня от него и спасали.
— Вот как?! — Мужчина облокотился об стену, скрестил руки на груди, и его губы искривила неприятная усмешка. – Интересно, моя дорогая, а что именно заставляет вас считать меня идиотом? Притом, не просто считать, но еще и упорствовать в этом заблуждении!
Я бы ответила, что в таком случае мы друг друга стоим, но решила не накалять обстановку и ответить как можно нейтральней.
— Уверяю вас, у меня не было никаких других контактов с призраками!
Не говорить же ему про Ильсора?! Никак нельзя!
— М-да… Надо признать, что вы меня постоянно вынуждаете поступать так, как мне вовсе не хочется! — с деланным спокойствием и доброжелательной улыбкой признался Нар-Харз, проводя пальцем по своим губам и с прищуром глядя на меня.
Мне опять стало жутенько!.. Дежавю, однако.
— Раз мы все выяснили, то я, пожалуй, пойду!
Я попыталась, было, в авральном порядке сделать из кабинета ноги, но не преуспела. Алинро щелкнул пальцами, и меня внезапно откинуло обратно в кресло, которое почему-то ожило и ручками обхватило меня за талию.
— Мамочка болотная!
— Да, я тоже не рад…
Он неторопливо приблизился, глядя на меня сверху вниз, и, постепенно наклоняясь, начал тихо говорить:
— Ты знаешь, как северные демоны определяют состояние энергии существа и то, воздействовали ли на него в последнее время? – лис придвигался ко мне просто издевательски медленно.
— Нет!
— Это хорошо! — почти промурлыкал блондин, касаясь губами моих волос. – Новое — это всегда хорошо…
— Я бы поспорила!.. — дрожащим голосом ответила я, ощущая горячее дыхание лиса на коже и крепкую хватку дерева на талии.
— А ты не спорь! — почти неслышно отозвался лис, вскидывая руку и невесомо касаясь моей щеки. – Со мной спорить вредно… Желанная моя.
— Мама!.. — Я совсем перепугалась и даже зажмурилась.
Бархатистый смех, губы касаются скулы, и все тот же низкий, размеренный голос с пугающей и манящей хрипотцой продолжает:
— Так о чем это, а? Ах, да… О новом.
— Не надо!
— Итак, как ты знаешь, ауры мы чувствуем... – продолжил Нар-Харз, и я с содроганием ощутила, как другая его рука неторопливо скользнула в волосы, осторожно перебирая шелковистые локоны. – А еще… Мы можем сделать анализ энергии. И для этого ее нужно взять! Ты знаешь, как?
— Н-н-нет!
Он коснулся моих губ быстрым поцелуем, отчего я тихо вскрикнула, с ужасом понимая, что мы одни, я беспомощна, и на сей раз мне уже никто не поможет.
— Выдох… Всего лишь выдох! Но дорогая моя… Так сложно удержаться от искушения, когда ты настолько беззащитна!.. Тем более я все еще помню, какова ты на вкус…
Я сидела, по-детски зажмурившись и чувствуя, как по щекам от бессилия бегут злые слезы.
— Боишься… Трепещешь… — Горячие губы по щеке, виску, осторожный поцелуй касается уха. – Зачем?
Обратный путь — дорожка поцелуев, которые заставляют замирать от удивления, потрясая своей нежностью. И слова... Слова, которые заставляют холодеть от гнева.
— Забавно, малышка, не так ли?! Нравится тебе это? То, что ты, маленькая, неопытная, в самом худшем смысле этого слова девочка, смогла меня так зацепить!.. Ах да, разумеется... Виновен приворот. Иначе, с чего это такая одержимость, почти болезнь?
— Я не хочу… Не хочу! — эта фраза дается мне на выдохе, с каким-то судорожным всхлипом. Он ловит ртом мой выдох, снова касаясь моих плотно сжатых губ.
— А я — хочу?! – неожиданно злой шепот на ухо. – Думаешь, мне это нравится?! Ты, правда, считаешь, что это доставляет мне удовольствие?!
Порыв воздуха — и шаги Нар-Харза набатом проходятся по моим нервам, вызывая смесь облегчения с недопониманием. Мебельные тиски разжались, а подлокотники кресла с тихим скрипом распрямились, вновь став самыми обычными и абсолютно не опасными. Я недоуменно посмотрела на лиса, который стоял у окна с закрытыми глазами. Он же лениво шевельнул белым хвостом и ледяным тоном сообщил:
— Вы свободны!..
Я медленно встала, все еще отстраненно изумляясь тому, что могу это беспрепятственно сделать, а после резко, порывисто кинулась к дверям, уже не размышляя о том, что это неприлично и неправильно. Я почувствовала, как он повернулся всем телом, провожая меня жадным взглядом. И как сделал шаг по направлению ко мне...
Действительно, дежавю: буквально вчера я уже стояла так, на самом пороге этого кабинета, разглядывала дверное полотно и собиралась высказать владельцу помещения все, что думала в тот момент о его манерах и поведении. Высказалась, да-с... Не помогло. А сегодня я с ужасом поняла, что вообще ничьи слова тут не подействуют — лис их просто проигнорирует, как скрип незапертой калитки на ветру. Значит, придется останавливать действием... Ох, Водяной-Под-Корягой, помоги своей непутевой дочери!.. Ну что тебе стоит?
Вдох-выдох — и я оборачиваюсь лицом к Нар-Харзу, который стоит ко мне уже практически вплотную, а ведь только что на другом конце комнаты обретался. Теперь необходимо ледяное спокойствие... И взгляд — глаза в глаза. Только так и надо произносить родовые проклятья. Если ты, конечно, готов их озвучить, и помнишь про плату... Но мне сейчас было глубоко наплевать на то, что с меня потребует Водяной за беспокойство! Я так устала от происходящего, так устала...
— Услышь меня тот, кто спит в глубине...
Мне всего лишь раз довелось стать свидетелем произнесения родового проклятья, но я помню, насколько звучным, гулким, и бездонно глубоким голосом его начитывала та, что решила покарать обидчика, и как замер в оцепенении буквально с первого слова тот, кому предназначалась суровая кара. Как для меня, так в голосе я что-то не почувствовала особых изменений за исключением некоторой доли торжественности. Но кицунэ замер... Застыл, как изваяние, хотя и видно было, что он пытается спеленавшие его узы разорвать. Значит, работает?! Продолжим!
— ...Дитя твое плачет и бьётся на дне!
Не знаю я ничего сильнее родового проклятья мавьего племени, когда на выручку попавшему в беду ребенку-маву приходит сам отец-Водяной. И горе горькое тогда станет долей обидчика надолго! Если не на всю жизнь... Главное — позвать правильно, соблюдая и рифму, и ритм, иначе быть беде — все, что для врага испросишь на голову просящего и шлепнется. А и не берись, если не готов! Но я, видимо, созрела для такого обращения — слова и строки нанизывались друг на друга, как бусинки в ожерелье Судьбы...
— ...Бесстыдного ухаря подлая власть и душу, и честь желает украсть! Отец-Водяной, ты меня защити — пусть мысли срамные не застят пути!..
Вовремя... Ох, и силен лис!.. Почти выпутался, зар-р-раза... Ну, осталось только закрепить...
— Да будет так!
Бац!
Ах, с каким наслаждением я залепила отчаянно дергающемуся Нар-Харзу эту пощечину! Даже ладонь заныла, право слово. А что делать? Такой силы проклятье иначе не зафиксируешь. Надо же Водяному знать, кого именно он теперь с моей дороги убирать будет?
Ой! Кажется, его помощь мне понадобится прямо сейчас! Какие жуткие глаза бывают у разъяренных кицунэ... Ма-а-ама!
— Засранка мелкохвостая! Меня проклина...
Ф-ф-ырш-ш-ш!..
Красиво как отлетел, однако... Низковато, правда. Стол, вон, зацепил, перекособочил. А креслицем так и вовсе накрыло! Тем самым, пытошным... Аккурат на другом конце комнаты. Вот так!.. Наконец-то за столько дней я почувствовала себя хотя бы в относительной безопасности. Водяной-Под-Корягой, ты самый лучший водяной на свете! Я так тебя люблю! И в ответ почудилось, будто ручейком весенним пробулькал короткий смешок.
— Княжна Невиая! Не соблаговолите ли разъяснить, что именно сейчас произошло?
Голос выбирающегося из-под кресла и слегка контуженного кицунэ звучал глуховато, зато какой штиль-то, какой штиль!.. С ума сойти! Надо было его приложить об стену как следует, чтобы он вспомнил, как с дамами разговаривать подобает! М-дя... Ну да ладно, не гордая я. Разумеется, соблаговолю.
— Безусловно, ваше сиятельство!.. Ставлю вас в известность, что, будучи весьма утомленной вашими назойливыми приставаниями и полным нежеланием оставить меня в покое, я была вынуждена применить в отношении вас так называемое "проклятье княжны мавьего рода". По сути, это проклятье — особая форма обращения непосредственно к Водяному, который в данном случае счел необходимым на него ответить. И теперь вы не сможете прикоснуться ко мне с дурными или развратными мыслями — вас будет отбрасывать на безопасное для меня расстояние! К сожалению, у вас только такие мысли и водятся, что весьма затруднит нам работу над проектом, к которому вы меня привлекли. Потому вношу предложение: по вопросам подготовки и проведения означенного мероприятия держать связь через вашего брата, Шарриона. Во избежание, так сказать... Засим разрешите откланяться!..
И, пока лис еще не до конца оклемался и не пожелал провести по поводу снятия проклятья "допрос с пристрастием", я выскочила в коридор. Дверь хлопнула, отгораживая меня от ошалевшего Нар-Харза.
Как же в этот миг я была рада опоре за спиной... Колени дрожали, дыхание никак не хотело выравниваться, а мысли прыгали в голове горными козами.
Так… Надо прийти в себя!
И я медленно, буквально держась за стеночку, побрела к лестнице, ощущая себя куда более вымотанной и ослабленной, чем до визита к куратору.
Ох, ну что за жизнь у меня такая, а?!
Один из спортивных залов Академии
Алинро Нар-Харз
Удар, удар, еще удар...
Груша с песком глухо отзывается на побои, а цепи звякают от рывков – Нар-Харз "работал" от души. Кицунэ был изрядно зол и нуждался в успокоении и разрядке... Зал, в котором сражался со своими внутренними «тенями» кицунэ, предназначался для преподавателей, а потому сейчас, к счастью, в помещении никого больше не было, кроме "группы поддержки" в лице Шарриона и Сибэля. А и нечего всяким разным другим видеть всегда спокойного Алинро Нар-Харза в таком возбужденном состоянии!
— Оу! — Шаррион, уже некоторое время с тревогой глядел на младшего. – Какой ты нынче злобный...
Сибэль промолчал, лишь с любопытством в красных глазах наблюдал за бесящимся лисом, отмечая про себя как гневно прижатые уши и все четыре хвоста, то и дело бьющие по ногам хозяина, так и затронутую трансформацией челюсть... Упырь улыбнулся, демонстрируя окружающим еще более роскошный, чем у Алинро, прикус, и потянулся к бокалу, наполненному густой темной жидкостью.
— Я тебе еще нужен? – спросил Шаррион, плавно поднимаясь с мата. – Просто уроки сейчас…
— Иди! — отрывисто бросил младший, продолжая тренировку и с каким-то мазохистским удовольствием ощущая легкую боль в руках. Схватки с близнецом сейчас Алин не желал. Как бы ни были внешне равны силы близнецов, братья знали, что в гневе младший становится слишком опасен для безобидного спарринга. Вот потом, когда он успокоится!..
Уходить старшему все равно не хотелось. Но — долг есть долг...
Даже преподавательский, который немногим раньше этот бравый бретер и вояка ни в грош не ставил! Правда, стоит отметить, когда лис волею случая сам встал за кафедру, его отношение к этой специальности разительно поменялось. Потому и уходил он сейчас на очередное занятие, оставляя брата один на один с обступившими проблемами...
В зале остался лишь некро-эльф, которому с его-то способностями и стажем загробной жизни уже ничего страшно не было. Но зато ему было до одури интересно! Тем более, с этим Нар-Харзом упырь в нормальной, спокойной обстановке не виделся уже несколько лет. Надо заметить, что Король Нежити был просто блестящим дипломатом своей эпохи... Он умел общаться почти со всеми. Невзирая на то, что эти «все» по большей части были готовы вцепиться друг другу в глотку! Как таким образом остроухий умудрялся элегантно лавировать между интересами самых разнообразных друзей-приятелей, оставалось загадкой.
— Ты в последнее время чересчур нервный... — мягко заметил Сибэль, поудобнее устраиваясь на мате. Сидел серокожий в свободных штанах и рубашке, пепельные волосы были заплетены в косу, а когтистые пальцы по-прежнему нежно поглаживали ножку бокала. Бутылка с напитком стояла возле упыря, на полу, там же, где и тарелка с сырым мясом. Сегодня, в виде исключения, вся закуска была свежая.
Алинро лишь встряхнул головой и промолчал.
Упырь спрятал улыбку в уголках бледных губ и не стал настаивать. Зачем? Неживой был терпелив... И эта добродетель не раз себя оправдывала. Ну, а причина скверного настроения лиса сегодня наверняка была та же, что и постоянно в последнее время. Мавка. Вернее, очередная попытка ей помочь... И ведь знал же, что альтруизм до добра не доводит!
Алин кинул косой взгляд в сторону эльфа, который по-прежнему пристально смотрел на него. В красных глазах сверкал интерес... Упырь и не думал тактично скрывать свое любопытство.
— Ага! — уныло согласилась я со всем вышесказанным и начала вяло теребить кружево на манжетке, мучительно размышляя на одну весьма щекотливую тему: как бы выяснить, зачем он меня вызвал, и поскорее сбежать. Во всей этой ситуации радовало только одно – приставать лис пока и не думал! Видимо, считал что мне и так плохо.
Мужчина заложил руки за спину, прошелся по ковру перед окном туда-сюда, после порывисто ко мне развернулся и гаркнул мне в самое ухо:
— Кто?!
Целиком уйдя в свои мысли, от этого вопля я так перепугалась, что подпрыгнула и залезла в кресло с ногами:
— Где?!
И почти сразу же выяснилось, что я поторопилась превозносить моральный облик господина Нар-Харза... На отметке «не приставал» его поведение продержалось недолго!
— Ночью! – решил внести «конкретику» в наш оригинальный диалог кицунэ. – В другое время не успел бы!
— Мы с Грегори только по вечерам встречаемся, честно! — растерянно пискнула я, борясь с желанием вообще прижать колени к груди и накрыться каким-нибудь пледиком, чтобы не отсвечивать. – У нас по-прежнему ничего с ним нету! Просто общаемся. Правда-правда!
— Какой еще Лирихон по вечерам?!
Судя по злобному взгляду лиса, лучше бы я промолчала... Ну, а если оценить его дальнейшие действия, то и вообще в кабинет приходить не стоило.
Он решительно подлетел к моему креслу, протянул ладонь и потребовал:
— Иди сюда!
— Никуда я не пойду! – не на шутку возмутилась я, даже на миг забыв про страх. – Тем более, во всякое неопределенное «сюда»!
— Ко мне иди! — любезно пояснил Нар-Харз.
Так хотелось сказать: только если он будет в воде, а я смогу его утопить, и мне ничего за это не сделают! Эх, право даже жаль, что мечты не сбываются...
— Уважаемый… — Выдержав паузу, достаточную для того, чтобы этот настырный мужик понял, что на самом деле ни черта он не уважаемый, я продолжила: – Не хочу показаться излишне недоверчивой, но… Мне и тут хорошо!
На меня посмотрели, как на дурочку, а потом также ласково сообщили:
— Невилика, вам так нравится быть добычей какого-то призрака? И вы, значит, не опасаетесь, что станете следующей в очереди на «самоубийство»?
— Не понимаю, о чем вы!
— Вы истощены. Это сразу видно!..
— Конечно, ведь несколько дней назад на меня, и правда, напал дух-убийца! — не дрогнула я. – И, насколько я помню, именно вы доблестно меня от него и спасали.
— Вот как?! — Мужчина облокотился об стену, скрестил руки на груди, и его губы искривила неприятная усмешка. – Интересно, моя дорогая, а что именно заставляет вас считать меня идиотом? Притом, не просто считать, но еще и упорствовать в этом заблуждении!
Я бы ответила, что в таком случае мы друг друга стоим, но решила не накалять обстановку и ответить как можно нейтральней.
— Уверяю вас, у меня не было никаких других контактов с призраками!
Не говорить же ему про Ильсора?! Никак нельзя!
— М-да… Надо признать, что вы меня постоянно вынуждаете поступать так, как мне вовсе не хочется! — с деланным спокойствием и доброжелательной улыбкой признался Нар-Харз, проводя пальцем по своим губам и с прищуром глядя на меня.
Мне опять стало жутенько!.. Дежавю, однако.
— Раз мы все выяснили, то я, пожалуй, пойду!
Я попыталась, было, в авральном порядке сделать из кабинета ноги, но не преуспела. Алинро щелкнул пальцами, и меня внезапно откинуло обратно в кресло, которое почему-то ожило и ручками обхватило меня за талию.
— Мамочка болотная!
— Да, я тоже не рад…
Он неторопливо приблизился, глядя на меня сверху вниз, и, постепенно наклоняясь, начал тихо говорить:
— Ты знаешь, как северные демоны определяют состояние энергии существа и то, воздействовали ли на него в последнее время? – лис придвигался ко мне просто издевательски медленно.
— Нет!
— Это хорошо! — почти промурлыкал блондин, касаясь губами моих волос. – Новое — это всегда хорошо…
— Я бы поспорила!.. — дрожащим голосом ответила я, ощущая горячее дыхание лиса на коже и крепкую хватку дерева на талии.
— А ты не спорь! — почти неслышно отозвался лис, вскидывая руку и невесомо касаясь моей щеки. – Со мной спорить вредно… Желанная моя.
— Мама!.. — Я совсем перепугалась и даже зажмурилась.
Бархатистый смех, губы касаются скулы, и все тот же низкий, размеренный голос с пугающей и манящей хрипотцой продолжает:
— Так о чем это, а? Ах, да… О новом.
— Не надо!
— Итак, как ты знаешь, ауры мы чувствуем... – продолжил Нар-Харз, и я с содроганием ощутила, как другая его рука неторопливо скользнула в волосы, осторожно перебирая шелковистые локоны. – А еще… Мы можем сделать анализ энергии. И для этого ее нужно взять! Ты знаешь, как?
— Н-н-нет!
Он коснулся моих губ быстрым поцелуем, отчего я тихо вскрикнула, с ужасом понимая, что мы одни, я беспомощна, и на сей раз мне уже никто не поможет.
— Выдох… Всего лишь выдох! Но дорогая моя… Так сложно удержаться от искушения, когда ты настолько беззащитна!.. Тем более я все еще помню, какова ты на вкус…
Я сидела, по-детски зажмурившись и чувствуя, как по щекам от бессилия бегут злые слезы.
— Боишься… Трепещешь… — Горячие губы по щеке, виску, осторожный поцелуй касается уха. – Зачем?
Обратный путь — дорожка поцелуев, которые заставляют замирать от удивления, потрясая своей нежностью. И слова... Слова, которые заставляют холодеть от гнева.
— Забавно, малышка, не так ли?! Нравится тебе это? То, что ты, маленькая, неопытная, в самом худшем смысле этого слова девочка, смогла меня так зацепить!.. Ах да, разумеется... Виновен приворот. Иначе, с чего это такая одержимость, почти болезнь?
— Я не хочу… Не хочу! — эта фраза дается мне на выдохе, с каким-то судорожным всхлипом. Он ловит ртом мой выдох, снова касаясь моих плотно сжатых губ.
— А я — хочу?! – неожиданно злой шепот на ухо. – Думаешь, мне это нравится?! Ты, правда, считаешь, что это доставляет мне удовольствие?!
Порыв воздуха — и шаги Нар-Харза набатом проходятся по моим нервам, вызывая смесь облегчения с недопониманием. Мебельные тиски разжались, а подлокотники кресла с тихим скрипом распрямились, вновь став самыми обычными и абсолютно не опасными. Я недоуменно посмотрела на лиса, который стоял у окна с закрытыми глазами. Он же лениво шевельнул белым хвостом и ледяным тоном сообщил:
— Вы свободны!..
Я медленно встала, все еще отстраненно изумляясь тому, что могу это беспрепятственно сделать, а после резко, порывисто кинулась к дверям, уже не размышляя о том, что это неприлично и неправильно. Я почувствовала, как он повернулся всем телом, провожая меня жадным взглядом. И как сделал шаг по направлению ко мне...
Действительно, дежавю: буквально вчера я уже стояла так, на самом пороге этого кабинета, разглядывала дверное полотно и собиралась высказать владельцу помещения все, что думала в тот момент о его манерах и поведении. Высказалась, да-с... Не помогло. А сегодня я с ужасом поняла, что вообще ничьи слова тут не подействуют — лис их просто проигнорирует, как скрип незапертой калитки на ветру. Значит, придется останавливать действием... Ох, Водяной-Под-Корягой, помоги своей непутевой дочери!.. Ну что тебе стоит?
Вдох-выдох — и я оборачиваюсь лицом к Нар-Харзу, который стоит ко мне уже практически вплотную, а ведь только что на другом конце комнаты обретался. Теперь необходимо ледяное спокойствие... И взгляд — глаза в глаза. Только так и надо произносить родовые проклятья. Если ты, конечно, готов их озвучить, и помнишь про плату... Но мне сейчас было глубоко наплевать на то, что с меня потребует Водяной за беспокойство! Я так устала от происходящего, так устала...
— Услышь меня тот, кто спит в глубине...
Мне всего лишь раз довелось стать свидетелем произнесения родового проклятья, но я помню, насколько звучным, гулким, и бездонно глубоким голосом его начитывала та, что решила покарать обидчика, и как замер в оцепенении буквально с первого слова тот, кому предназначалась суровая кара. Как для меня, так в голосе я что-то не почувствовала особых изменений за исключением некоторой доли торжественности. Но кицунэ замер... Застыл, как изваяние, хотя и видно было, что он пытается спеленавшие его узы разорвать. Значит, работает?! Продолжим!
— ...Дитя твое плачет и бьётся на дне!
Не знаю я ничего сильнее родового проклятья мавьего племени, когда на выручку попавшему в беду ребенку-маву приходит сам отец-Водяной. И горе горькое тогда станет долей обидчика надолго! Если не на всю жизнь... Главное — позвать правильно, соблюдая и рифму, и ритм, иначе быть беде — все, что для врага испросишь на голову просящего и шлепнется. А и не берись, если не готов! Но я, видимо, созрела для такого обращения — слова и строки нанизывались друг на друга, как бусинки в ожерелье Судьбы...
— ...Бесстыдного ухаря подлая власть и душу, и честь желает украсть! Отец-Водяной, ты меня защити — пусть мысли срамные не застят пути!..
Вовремя... Ох, и силен лис!.. Почти выпутался, зар-р-раза... Ну, осталось только закрепить...
— Да будет так!
Бац!
Ах, с каким наслаждением я залепила отчаянно дергающемуся Нар-Харзу эту пощечину! Даже ладонь заныла, право слово. А что делать? Такой силы проклятье иначе не зафиксируешь. Надо же Водяному знать, кого именно он теперь с моей дороги убирать будет?
Ой! Кажется, его помощь мне понадобится прямо сейчас! Какие жуткие глаза бывают у разъяренных кицунэ... Ма-а-ама!
— Засранка мелкохвостая! Меня проклина...
Ф-ф-ырш-ш-ш!..
Красиво как отлетел, однако... Низковато, правда. Стол, вон, зацепил, перекособочил. А креслицем так и вовсе накрыло! Тем самым, пытошным... Аккурат на другом конце комнаты. Вот так!.. Наконец-то за столько дней я почувствовала себя хотя бы в относительной безопасности. Водяной-Под-Корягой, ты самый лучший водяной на свете! Я так тебя люблю! И в ответ почудилось, будто ручейком весенним пробулькал короткий смешок.
— Княжна Невиая! Не соблаговолите ли разъяснить, что именно сейчас произошло?
Голос выбирающегося из-под кресла и слегка контуженного кицунэ звучал глуховато, зато какой штиль-то, какой штиль!.. С ума сойти! Надо было его приложить об стену как следует, чтобы он вспомнил, как с дамами разговаривать подобает! М-дя... Ну да ладно, не гордая я. Разумеется, соблаговолю.
— Безусловно, ваше сиятельство!.. Ставлю вас в известность, что, будучи весьма утомленной вашими назойливыми приставаниями и полным нежеланием оставить меня в покое, я была вынуждена применить в отношении вас так называемое "проклятье княжны мавьего рода". По сути, это проклятье — особая форма обращения непосредственно к Водяному, который в данном случае счел необходимым на него ответить. И теперь вы не сможете прикоснуться ко мне с дурными или развратными мыслями — вас будет отбрасывать на безопасное для меня расстояние! К сожалению, у вас только такие мысли и водятся, что весьма затруднит нам работу над проектом, к которому вы меня привлекли. Потому вношу предложение: по вопросам подготовки и проведения означенного мероприятия держать связь через вашего брата, Шарриона. Во избежание, так сказать... Засим разрешите откланяться!..
И, пока лис еще не до конца оклемался и не пожелал провести по поводу снятия проклятья "допрос с пристрастием", я выскочила в коридор. Дверь хлопнула, отгораживая меня от ошалевшего Нар-Харза.
Как же в этот миг я была рада опоре за спиной... Колени дрожали, дыхание никак не хотело выравниваться, а мысли прыгали в голове горными козами.
Так… Надо прийти в себя!
И я медленно, буквально держась за стеночку, побрела к лестнице, ощущая себя куда более вымотанной и ослабленной, чем до визита к куратору.
Ох, ну что за жизнь у меня такая, а?!
Один из спортивных залов Академии
Алинро Нар-Харз
Удар, удар, еще удар...
Груша с песком глухо отзывается на побои, а цепи звякают от рывков – Нар-Харз "работал" от души. Кицунэ был изрядно зол и нуждался в успокоении и разрядке... Зал, в котором сражался со своими внутренними «тенями» кицунэ, предназначался для преподавателей, а потому сейчас, к счастью, в помещении никого больше не было, кроме "группы поддержки" в лице Шарриона и Сибэля. А и нечего всяким разным другим видеть всегда спокойного Алинро Нар-Харза в таком возбужденном состоянии!
— Оу! — Шаррион, уже некоторое время с тревогой глядел на младшего. – Какой ты нынче злобный...
Сибэль промолчал, лишь с любопытством в красных глазах наблюдал за бесящимся лисом, отмечая про себя как гневно прижатые уши и все четыре хвоста, то и дело бьющие по ногам хозяина, так и затронутую трансформацией челюсть... Упырь улыбнулся, демонстрируя окружающим еще более роскошный, чем у Алинро, прикус, и потянулся к бокалу, наполненному густой темной жидкостью.
— Я тебе еще нужен? – спросил Шаррион, плавно поднимаясь с мата. – Просто уроки сейчас…
— Иди! — отрывисто бросил младший, продолжая тренировку и с каким-то мазохистским удовольствием ощущая легкую боль в руках. Схватки с близнецом сейчас Алин не желал. Как бы ни были внешне равны силы близнецов, братья знали, что в гневе младший становится слишком опасен для безобидного спарринга. Вот потом, когда он успокоится!..
Уходить старшему все равно не хотелось. Но — долг есть долг...
Даже преподавательский, который немногим раньше этот бравый бретер и вояка ни в грош не ставил! Правда, стоит отметить, когда лис волею случая сам встал за кафедру, его отношение к этой специальности разительно поменялось. Потому и уходил он сейчас на очередное занятие, оставляя брата один на один с обступившими проблемами...
В зале остался лишь некро-эльф, которому с его-то способностями и стажем загробной жизни уже ничего страшно не было. Но зато ему было до одури интересно! Тем более, с этим Нар-Харзом упырь в нормальной, спокойной обстановке не виделся уже несколько лет. Надо заметить, что Король Нежити был просто блестящим дипломатом своей эпохи... Он умел общаться почти со всеми. Невзирая на то, что эти «все» по большей части были готовы вцепиться друг другу в глотку! Как таким образом остроухий умудрялся элегантно лавировать между интересами самых разнообразных друзей-приятелей, оставалось загадкой.
— Ты в последнее время чересчур нервный... — мягко заметил Сибэль, поудобнее устраиваясь на мате. Сидел серокожий в свободных штанах и рубашке, пепельные волосы были заплетены в косу, а когтистые пальцы по-прежнему нежно поглаживали ножку бокала. Бутылка с напитком стояла возле упыря, на полу, там же, где и тарелка с сырым мясом. Сегодня, в виде исключения, вся закуска была свежая.
Алинро лишь встряхнул головой и промолчал.
Упырь спрятал улыбку в уголках бледных губ и не стал настаивать. Зачем? Неживой был терпелив... И эта добродетель не раз себя оправдывала. Ну, а причина скверного настроения лиса сегодня наверняка была та же, что и постоянно в последнее время. Мавка. Вернее, очередная попытка ей помочь... И ведь знал же, что альтруизм до добра не доводит!
Алин кинул косой взгляд в сторону эльфа, который по-прежнему пристально смотрел на него. В красных глазах сверкал интерес... Упырь и не думал тактично скрывать свое любопытство.
