Опираться на Наташку было приятно, и он снова почувствовал то волнение, что испытал в ее квартире. Поднявшись, он увидел валявшегося у его ног оглушенного, стараниями подруги, качка. Хотел поддать ему ногой, но передумал, как-то западло бить поверженного.
В торговом зале с грохотом ударилась о стену распахнувшаяся дверь, послышался топот множества тяжелых ботинок и односложные команды, потом шум возни. Видимо обнаружили тело бритоголового. И сразу же в кабинет ворвался Троекуров с двумя омоновцами.
- Вот вы где! – с облегчением воскликнул он и огладелся. – Все в порядке? Лёня у тебя кровь в волосах.
- Все нормально, - отмахнулся парень, смотря как омоновцы защелкивают наручники, завернув оглушенному качку руки за спину, а после волоча к выходу.
Троекуров достал из кармана пиджака смятую пачку «Кэмэл» и протянул Лёне. Тот отказался.
- Другой мертв, - прикуривая сигарету, кивнул в сторону торгового зала Троекуров. – Шея сломана.
- Случайно, - сказал Лёня. – Не рассчитал.
- Леня защищался! – тут же всунулась между ними возмущенная Наташка.
- Цыц! –шикнул на нее Троекуров. – Не с тобой разговор. Может быть и случайно, - сказал он Лёне, игнорируя Наташку, которая обижено отошла в сторонку, но глаз с них не спускала.
- Так вы же все видели, - буркнул парень.
- Видели-то, мы видели, да вот только не поймем, что именно. Ты вроде руку вытянул и нападавший сам налетел на нее. Хрясь и парень готов. Как, так получилось? Не расскажешь?
Лёня пожал плечами, глядя в сторону.
- Как-то так получилось… - пробормотал он. - Сам не пойму. Можно же взять запись видеонаблюдения. Вот и смотрите.
- Мы так и сделаем, - кивнул Троекуров, выпуская дым в сторону и задумчиво разглядывая Лёню. – Только вот ребята из ОМОНа говорят, что такому нужно не один год учиться, навык иметь, а ты ведь даже в армии не служил, мать отмазала.
Лёня молчал, не собираясь отвечать на вопросы, которых у следователя накопилось множество.
- И план вот составил, которому следовал четко, до конца. Знаешь, не у каждого бы духу хватило. Сейчас, все больше за наши спины прячутся. Слушай, ты на меня зла не держи. Ошибся я на твой счет, Леонид.
Тут Леня посмотрел ему в лицо.
- Вы честно отработали свои деньги, начальник.
- Деньги? – переспросил следователь. – Так вот оно что… Вот ты мне скажи, - ткнул он сигаретой в сторону письменного стола начальства. – Фотев ведь был твоим любовником и что много он тебе отваливал? То-то и оно… - и жестко усмехнулся, они были квиты, боднув друг друга.
Троекуров заметил, как при этих словах, Лёнечка болезненно поморщившись, быстро и даже испуганно оглянулся на Наташку.
- Ты говори, да не заговаривайся, - продолжал Троекуров, с удивлением понимая, что хочет оправдаться перед парнем. - Фотиев позвонил нам, назвался. Заявил, что его магазин грабят твои дружки, что ты втерся к нему в доверие, соблазнил и растлил. Что ты ему угрожал. К нам давно уже поступали сигналы, что какие-то молодчики крушат в округе торговые точки. Да ведь владельцы магазинов и лавок сами же их не сдают, вот эти бычки и распоясались. И когда Фотиев позвонил со своим заявлением, мы само собой ухватились за этот повод, чтобы взять их. Понял теперь? Ну, а насчет тебя, уж извини, думал, что ты наводчик. Ты мне вот что скажи: с тобой в ту ночь, когда я тебя в камеру определил, ничего такого… необычного не случалось?
Леня помолчал и пожал плечами:
- Спал я, - при этом подумав: «Надо за Мяхера свечку поставить, пусть это не спасет его в аду, но хоть облегчит его страдания, что ли».
- Понятно, - разочаровано протянул Троекуров и вдруг спросил: - Стоит ждать от тебя неприятностей или как?
Лёня непонимающе смотрел на него.
- Ладно, - следователь подошел к столу и затушил сигарету в хрустальной пепельнице Фотева. – Удачи тебе в твоей новой жизни.
Он вдруг заговорщически подмигнул Лёне и, сунув руки в карманы пиджака, пошел к выходу.
- Эй! – не слишком любезно окликнул его Лёня и когда следователь остановился, подошел к нему.
- Если не трудно… - начал он вежливо и вдруг «сорвался» на зэковский тон: - Передай привет Михалычу, начальник.
- Он уволился.
- Уволился? С чего вдруг?
- Говорит, сделал свое дело. Типа миссию какую-то выполнил, - усмехнулся следователь.
Наташке, наблюдавшей за ними, казалось, что оба прекрасно знают, о чем идет речь, в чем ни за что не признавались друг другу. Когда Лёня повернулся от двери к ней, то обнаружил, что Наташка уходит вслед за Троекуровым, и едва успел тормознуть ее в дверях.
- Ты это куда? – удивился он, схватив ее за руку.
- А, ну пусти! Не смей трогать! – вырвалась она, брезгливо добавив: – Тем более после Фотиева…
Тут-то Лёня и включил Мяхера.
- Да постой ты! Дай объясню… - преградил он ей дорогу, встав в дверях.
- Нечего объяснять, - оттолкнула его Наташка. – Уйди, иначе закричу, ОМОН все еще здесь… Знала, что Фотев свинья, но что бы ты… Он тебя… заставил?
- Ну, Наташенька… ну, солнышко… - затянул Лёнечка, вновь схватив ее за руку, пытаясь удержать.
Ответом ему была брезгливая пощечина, после которой она, идя к выходу из магазина, вытерла руку о свои брючки.
Последующие дни должны были уйти на то, что бы умолять Наташку не сердиться и посмотреть на Лёню благосклоннее. Но она в тот же день умчалась домой в областной город поселкового типа, куда за ней прибыл и Лёня, разузнав ее адрес у бывшей хозяйки съемной квартиры.
Леня, изменился. И очень надеялся, что Наташка поймет это и примет его. Не то что бы он, все еще ненавидел себя ранешнего, просто принял такого себя, как данность, от которой никуда не деться. Но не собирался принимать себя такого в будущем. Лёнечкой он уже не будет, а станет Леней, Леонидом – настоящим собой.
Он караулил у ее дома, но Наташка будучи безработной почти не покидала квартиры. Он звонил ей, но девушка не брала трубку, по-видимому, забив его номер в «черный список», а к домашнему телефону подходила исключительно ее мама. Она уже узнавала его по голосу и, извиняясь, говорила, что Наташа не может подойти. Если честно, Лёня сам не ожидал от себя подобного упорства, но ему очень хотелось увидеть ее, чувствовать рядом, да и просто слышать ее голос, отказывающий ему, было отрадно. Сейчас нужно вернуть ее, а об остальном подумает после, и он продолжал осаду.
Как-то пасмурным дождливым утром, Наташка все-таки вышла из подъезда своего дома. Он перестал названивать и вот уже как три дня ее телефон молчал. Она была уверена, что Лёнечке надоело придуриваться и уж, конечно, в это непогожее утро, он все еще спит или вообще уехал, поняв, что ему ничего не светит. А потому остановилась, когда он поднялся со скамейки, навстречу ей с букетом роз.
Его кожанка, которые он раньше не признавал и не носил, была мокрой от мелко сеющего дождя, длинные волосы облепили голову. Выглядел он старше и жестче и теперь это был не жеманный Лёнечка, а Леонид. Он стоял и смотрел на нее, позабыв все, что хотел сказать. Мокрые розы поникли. Сколько же букетов он, за это время, сменил?
- Ты что, ночуешь здесь? – спросила она недовольно, с подозрением глядя на него.
- Ты не хочешь говорить со мною, потому что я гей? - прямо спросил он.
Наташка внимательно глянула на него. Этот парень, которого она не знала, был очень похож на Лёнечку.
- А разве ты не гей? – уже не так уверенно хмыкнула она, не выходя из-под козырька подъезда.
- Может, дашь мне время доказать обратное?
- Что доказать?
- Ну… что я мужик.
- Да ладно! С чего вдруг такая перемена? – хмыкнула Наташка, приготовившись к байке о том, что это якобы любовь к ней изменила его, сделав мужчиной.
Она решила, что как только он начнет нести эту чушь, уйдет. Наташка не желала, что бы из нее делали дуру.
- Наташ, не знаю, поверишь ли ты, потому что мне самому до сих пор в это мало верится. Бред какой-то… Знаю только, что это началось с ночи проведенной в камере Мяхера. Там мне приснился странный сон.
Наташка слушала его, склонив голову на бок, вроде не сердилась и не порывалась уйти, и Лёня, после того, как закончил свой странный рассказ, рискнул перейти к главному:
- Что ты мне ответишь, Наташ? - кашлянул он, в горле пересохло от волнения. От ее овета зависело много... очень много.
- Чего ты хочешь от меня? – вздохнула девушка, раскрывая над собой зонтик. – Что бы я думала о тебе иначе, чем думала до сих пор?
- Так попробуй … - он не закончил, но смотрел ей в глаза с дерзким бесстыдством, так что можно было и не заканчивать эту двусмысленную фразу.
- Да пошел ты! – психанула Наташка и повернулась к подъезду, ожидая, что он схватит ее за руку, чтобы удержать или заступит дорогу. Но вот она, уже рванув подъездную дверь, вошла в нее, а ничего не происходило. Неужели он вот так просто отпустит ее? Не выдержав, она обернулась и… засмеялась.
Лёня стоял коленями на мокром асфальте, держа в зубах одну из роз. Быстро оглядевшись, Наташка подошла к нему.
- Поднимайся сейчас же, - взяла она его за локоть, пытаясь поднять. – Хватит придуриваться.
А поскольку он даже не шевельнулся, отобрала у него розу. Леня вдруг крепко обнял ее, заставляя нагнуться к нему, и порывисто прижался губами к ее губам. Его поцелуй был крепким, жадным и требовательным.
- Ух, ты! – выдохнула Наташка, когда он отпустил ее. – Можно считать, что я попробовала тебя.
- Теперь веришь, что я не придуриваюсь?
- Верю, но от этого мне не легче. Вставай.
- Нет.
-Ты меня пугаешь. Давай не будем торопиться? Походим, подружим…
- Мы уже дружили, когда работали в «СиДи».
- Это когда ты меня дурой и стервой обзывал?
- А ты меня педиком.
Оба засмеялись.
- Правда, вставай уже, - попросила Наташка. – Не позорь перед соседями. Мама из-за тебя переживает. Пойдем, чаем горячим напою. Ты где остановился, ночуешь где?
- У друга Фиксы, - коротко ответил Леня, поднимаясь и, не обращая внимания на джинсы, насквозь промокшие на коленях.
- Расскажешь кто это? Я здесь вроде всех знаю.
- Да, - ответил Леня, напрочь забыв о букет роз, сиротливо лежащим на скамье под дождем.
В торговом зале с грохотом ударилась о стену распахнувшаяся дверь, послышался топот множества тяжелых ботинок и односложные команды, потом шум возни. Видимо обнаружили тело бритоголового. И сразу же в кабинет ворвался Троекуров с двумя омоновцами.
- Вот вы где! – с облегчением воскликнул он и огладелся. – Все в порядке? Лёня у тебя кровь в волосах.
- Все нормально, - отмахнулся парень, смотря как омоновцы защелкивают наручники, завернув оглушенному качку руки за спину, а после волоча к выходу.
Троекуров достал из кармана пиджака смятую пачку «Кэмэл» и протянул Лёне. Тот отказался.
- Другой мертв, - прикуривая сигарету, кивнул в сторону торгового зала Троекуров. – Шея сломана.
- Случайно, - сказал Лёня. – Не рассчитал.
- Леня защищался! – тут же всунулась между ними возмущенная Наташка.
- Цыц! –шикнул на нее Троекуров. – Не с тобой разговор. Может быть и случайно, - сказал он Лёне, игнорируя Наташку, которая обижено отошла в сторонку, но глаз с них не спускала.
- Так вы же все видели, - буркнул парень.
- Видели-то, мы видели, да вот только не поймем, что именно. Ты вроде руку вытянул и нападавший сам налетел на нее. Хрясь и парень готов. Как, так получилось? Не расскажешь?
Лёня пожал плечами, глядя в сторону.
- Как-то так получилось… - пробормотал он. - Сам не пойму. Можно же взять запись видеонаблюдения. Вот и смотрите.
- Мы так и сделаем, - кивнул Троекуров, выпуская дым в сторону и задумчиво разглядывая Лёню. – Только вот ребята из ОМОНа говорят, что такому нужно не один год учиться, навык иметь, а ты ведь даже в армии не служил, мать отмазала.
Лёня молчал, не собираясь отвечать на вопросы, которых у следователя накопилось множество.
- И план вот составил, которому следовал четко, до конца. Знаешь, не у каждого бы духу хватило. Сейчас, все больше за наши спины прячутся. Слушай, ты на меня зла не держи. Ошибся я на твой счет, Леонид.
Тут Леня посмотрел ему в лицо.
- Вы честно отработали свои деньги, начальник.
- Деньги? – переспросил следователь. – Так вот оно что… Вот ты мне скажи, - ткнул он сигаретой в сторону письменного стола начальства. – Фотев ведь был твоим любовником и что много он тебе отваливал? То-то и оно… - и жестко усмехнулся, они были квиты, боднув друг друга.
Троекуров заметил, как при этих словах, Лёнечка болезненно поморщившись, быстро и даже испуганно оглянулся на Наташку.
- Ты говори, да не заговаривайся, - продолжал Троекуров, с удивлением понимая, что хочет оправдаться перед парнем. - Фотиев позвонил нам, назвался. Заявил, что его магазин грабят твои дружки, что ты втерся к нему в доверие, соблазнил и растлил. Что ты ему угрожал. К нам давно уже поступали сигналы, что какие-то молодчики крушат в округе торговые точки. Да ведь владельцы магазинов и лавок сами же их не сдают, вот эти бычки и распоясались. И когда Фотиев позвонил со своим заявлением, мы само собой ухватились за этот повод, чтобы взять их. Понял теперь? Ну, а насчет тебя, уж извини, думал, что ты наводчик. Ты мне вот что скажи: с тобой в ту ночь, когда я тебя в камеру определил, ничего такого… необычного не случалось?
Леня помолчал и пожал плечами:
- Спал я, - при этом подумав: «Надо за Мяхера свечку поставить, пусть это не спасет его в аду, но хоть облегчит его страдания, что ли».
- Понятно, - разочаровано протянул Троекуров и вдруг спросил: - Стоит ждать от тебя неприятностей или как?
Лёня непонимающе смотрел на него.
- Ладно, - следователь подошел к столу и затушил сигарету в хрустальной пепельнице Фотева. – Удачи тебе в твоей новой жизни.
Он вдруг заговорщически подмигнул Лёне и, сунув руки в карманы пиджака, пошел к выходу.
- Эй! – не слишком любезно окликнул его Лёня и когда следователь остановился, подошел к нему.
- Если не трудно… - начал он вежливо и вдруг «сорвался» на зэковский тон: - Передай привет Михалычу, начальник.
- Он уволился.
- Уволился? С чего вдруг?
- Говорит, сделал свое дело. Типа миссию какую-то выполнил, - усмехнулся следователь.
Наташке, наблюдавшей за ними, казалось, что оба прекрасно знают, о чем идет речь, в чем ни за что не признавались друг другу. Когда Лёня повернулся от двери к ней, то обнаружил, что Наташка уходит вслед за Троекуровым, и едва успел тормознуть ее в дверях.
- Ты это куда? – удивился он, схватив ее за руку.
- А, ну пусти! Не смей трогать! – вырвалась она, брезгливо добавив: – Тем более после Фотиева…
Тут-то Лёня и включил Мяхера.
- Да постой ты! Дай объясню… - преградил он ей дорогу, встав в дверях.
- Нечего объяснять, - оттолкнула его Наташка. – Уйди, иначе закричу, ОМОН все еще здесь… Знала, что Фотев свинья, но что бы ты… Он тебя… заставил?
- Ну, Наташенька… ну, солнышко… - затянул Лёнечка, вновь схватив ее за руку, пытаясь удержать.
Ответом ему была брезгливая пощечина, после которой она, идя к выходу из магазина, вытерла руку о свои брючки.
Последующие дни должны были уйти на то, что бы умолять Наташку не сердиться и посмотреть на Лёню благосклоннее. Но она в тот же день умчалась домой в областной город поселкового типа, куда за ней прибыл и Лёня, разузнав ее адрес у бывшей хозяйки съемной квартиры.
Леня, изменился. И очень надеялся, что Наташка поймет это и примет его. Не то что бы он, все еще ненавидел себя ранешнего, просто принял такого себя, как данность, от которой никуда не деться. Но не собирался принимать себя такого в будущем. Лёнечкой он уже не будет, а станет Леней, Леонидом – настоящим собой.
Он караулил у ее дома, но Наташка будучи безработной почти не покидала квартиры. Он звонил ей, но девушка не брала трубку, по-видимому, забив его номер в «черный список», а к домашнему телефону подходила исключительно ее мама. Она уже узнавала его по голосу и, извиняясь, говорила, что Наташа не может подойти. Если честно, Лёня сам не ожидал от себя подобного упорства, но ему очень хотелось увидеть ее, чувствовать рядом, да и просто слышать ее голос, отказывающий ему, было отрадно. Сейчас нужно вернуть ее, а об остальном подумает после, и он продолжал осаду.
Как-то пасмурным дождливым утром, Наташка все-таки вышла из подъезда своего дома. Он перестал названивать и вот уже как три дня ее телефон молчал. Она была уверена, что Лёнечке надоело придуриваться и уж, конечно, в это непогожее утро, он все еще спит или вообще уехал, поняв, что ему ничего не светит. А потому остановилась, когда он поднялся со скамейки, навстречу ей с букетом роз.
Его кожанка, которые он раньше не признавал и не носил, была мокрой от мелко сеющего дождя, длинные волосы облепили голову. Выглядел он старше и жестче и теперь это был не жеманный Лёнечка, а Леонид. Он стоял и смотрел на нее, позабыв все, что хотел сказать. Мокрые розы поникли. Сколько же букетов он, за это время, сменил?
- Ты что, ночуешь здесь? – спросила она недовольно, с подозрением глядя на него.
- Ты не хочешь говорить со мною, потому что я гей? - прямо спросил он.
Наташка внимательно глянула на него. Этот парень, которого она не знала, был очень похож на Лёнечку.
- А разве ты не гей? – уже не так уверенно хмыкнула она, не выходя из-под козырька подъезда.
- Может, дашь мне время доказать обратное?
- Что доказать?
- Ну… что я мужик.
- Да ладно! С чего вдруг такая перемена? – хмыкнула Наташка, приготовившись к байке о том, что это якобы любовь к ней изменила его, сделав мужчиной.
Она решила, что как только он начнет нести эту чушь, уйдет. Наташка не желала, что бы из нее делали дуру.
- Наташ, не знаю, поверишь ли ты, потому что мне самому до сих пор в это мало верится. Бред какой-то… Знаю только, что это началось с ночи проведенной в камере Мяхера. Там мне приснился странный сон.
Наташка слушала его, склонив голову на бок, вроде не сердилась и не порывалась уйти, и Лёня, после того, как закончил свой странный рассказ, рискнул перейти к главному:
- Что ты мне ответишь, Наташ? - кашлянул он, в горле пересохло от волнения. От ее овета зависело много... очень много.
- Чего ты хочешь от меня? – вздохнула девушка, раскрывая над собой зонтик. – Что бы я думала о тебе иначе, чем думала до сих пор?
- Так попробуй … - он не закончил, но смотрел ей в глаза с дерзким бесстыдством, так что можно было и не заканчивать эту двусмысленную фразу.
- Да пошел ты! – психанула Наташка и повернулась к подъезду, ожидая, что он схватит ее за руку, чтобы удержать или заступит дорогу. Но вот она, уже рванув подъездную дверь, вошла в нее, а ничего не происходило. Неужели он вот так просто отпустит ее? Не выдержав, она обернулась и… засмеялась.
Лёня стоял коленями на мокром асфальте, держа в зубах одну из роз. Быстро оглядевшись, Наташка подошла к нему.
- Поднимайся сейчас же, - взяла она его за локоть, пытаясь поднять. – Хватит придуриваться.
А поскольку он даже не шевельнулся, отобрала у него розу. Леня вдруг крепко обнял ее, заставляя нагнуться к нему, и порывисто прижался губами к ее губам. Его поцелуй был крепким, жадным и требовательным.
- Ух, ты! – выдохнула Наташка, когда он отпустил ее. – Можно считать, что я попробовала тебя.
- Теперь веришь, что я не придуриваюсь?
- Верю, но от этого мне не легче. Вставай.
- Нет.
-Ты меня пугаешь. Давай не будем торопиться? Походим, подружим…
- Мы уже дружили, когда работали в «СиДи».
- Это когда ты меня дурой и стервой обзывал?
- А ты меня педиком.
Оба засмеялись.
- Правда, вставай уже, - попросила Наташка. – Не позорь перед соседями. Мама из-за тебя переживает. Пойдем, чаем горячим напою. Ты где остановился, ночуешь где?
- У друга Фиксы, - коротко ответил Леня, поднимаясь и, не обращая внимания на джинсы, насквозь промокшие на коленях.
- Расскажешь кто это? Я здесь вроде всех знаю.
- Да, - ответил Леня, напрочь забыв о букет роз, сиротливо лежащим на скамье под дождем.
