Натянуто улыбнувшись, я кивком попрощалась с той, которая только что разрушила мои надежды на будущее. Опять, в который раз, я осталась ни с чем. Я тяжело опустилась на стул. За закрытой дверью моего кабинета, меня терпеливо ждал Родион.
Лист третий
Теперь наш разговор с Родионом виделся мне по другому. Я поняла о чем он хотел поговорить со мной. Речь пойдет не о нас и нашем не удавшемся свидании, а о том, что у нас нет будущего, и нам предстоит разлука. Но одновременно с этим трагическим открытием, что Родион никогда не будет принадлежать мне, я неожиданно испытала облегчение: мне не нужно будет ничего объяснять. Да, что на меня нашло, что я даже не подумала о том, что такой мужчина как Родион может быть женат? Он тысячу раз прав, что решил поговорить об этом сейчас, пока мы не приросли друг к другу. Господи! У него растет ребенок, а я еще хотела навесить на него свою проблему. Вот сейчас он, мужественно, сидит и ждет за этой дверью, решаясь на открытый разговор, чтобы открыть мне тяжкую правду, и мы оба должны пойти на это испытание — отказаться друг от друга. Я справлюсь и, как бы больно не было, приму его решение, не обостряя наше расставание сценами истерик и слезами. Я привыкла к боли. А поплачу, когда останусь одна.
Я встала, одернула пиджачок, поправила волосы. Я буду достойна его мужества. Открыв дверь, я вошла в кабинет и поздоровалась с Родионом. Он сидел за моим столом и при виде меня, захлопнул глянцевый иллюстрированный журнал.
? - Наконец-то! Знаешь, пока тебя ждал, воспользовался твоим телефоном. Ты не против?
? - Конечно, нет. Долго ждал? Надеюсь, у тебя что-то не очень срочное?
? - Нет. Это всего лишь наш с тобой, так и не состоявшийся разговор. Ты ведь помнишь: мы так и не поговорили.
? - Хорошо, - я собралась и села на стул, стоящий у окна. - Давай поговорим.
? - Поговорить я хотел вот о чем, - он положил руки на стол, сцепив пальцы в замок. - Прежде всего, я хочу извиниться за вчерашнюю грубость. Я повел себя неадекватно из-за того, что и так был взвинчен предстоящим объяснением, а тут еще... ну ладно, не будем об этом. Теперь если ты принимаешь мои извинения, я буду говорить по существу. Марина, ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь и я чувствую, что тоже далеко не безразличен тебе. Давай забудем наше первое неудачное свидание и попробуем все сначала.
Мне показалось, что я ослышалась и потому недоверчиво смотрела на него: не может быть, чтобы он говорил о новом свидании, но потом усмехнулась про себя. Разве это новость, что заботливый муж, только что звонивший жене, тут же договаривается с любовницей о встрече. Он улыбаясь смотрел на меня, не оставляя мне никаких шансов, так неотразим был его шарм. Но... я-то уже смотрела на него по-другому, и этот другой Родион не волновал меня, как прежде. Словно убрали кривое зеркало.
? - В тот вечер у тебя, я понял, что поторопился, - продолжал он, не дождавшись моего ответа. - Я прав? Марина, пойми, я не хочу недомолвок между нами. Ты можешь быть со мной предельно откровенна, и полностью положиться на меня во всем, уверяю тебя. Я все пойму.
Я подняла брови. Вот как! Было ясно, что его волновало его мужское эго. Откройся я, что виноват не он, он испытает одно облегчение. Самое главное, что это с ним все в порядке. Конечно, он выслушает меня, скажет сочувственные слова, даже если не поверит моей истории. Скорей всего припишет все моей фригидности, мнительности и буйной фантазии и переадресует меня к дорогому специалисту, какому-нибудь модному медицинскому светилу. Ах, эта волшебная сила иллюзий! В каком разнообразии и цвете предстает в ее ореоле все незначительное.
? - Ну, раз между нами не будет больше недомолвок, то, как насчет того, чтобы начать с тебя, Родион?
Минуту он молча смотрел на свои сцепленные руки, потом тихо произнес:
? - Если ты о моей семье, то к нам она не имеет никакого отношения.
? - Твоя семья — это ты сам, и значит, она имеет отношение и ко мне.
? - Да брось ты! - с досадой отмахнулся он, сверкнув золотой запонкой, вдетой в белоснежный манжет. - В тебе говорит ревность, вот и все. Видимо, ты из тех женщин, которым подавай все или ничего. Ну, зачем, скажи, нам все усложнять? Есть я, есть ты и нас тянет друг к другу. Семья в другом измерении нашей с тобой жизни и никак не касается нас, а их не касается то, что у меня есть ты. Принимай это проще. Оглянись вокруг: сплошь и рядом мужчины имеют любовницу, а женщины — любовников. И что? Это жизнь. Это нужно принять и сбросить, наконец, розовые очки. Не будь наивна! Пойми одно — ты для меня главное. Жизнь преподнесла нам с тобой подарок — мы нашли друг друга. Почему мы должны отказываться от этого? И потом, прости за откровенность, но ты уже не в том возрасте, чтобы не понимать подобных вещей. Разве твое одиночество справедливо? Что поделать, если мужчины более менее достойные и состоявшиеся уже имеют семьи и, я уверен, смогут предложить тебе то же, что и я. Прости, но тебе уже поздно желать чего-то большего.
? - Что ж, благодарю тебя за трогательную заботу обо мне, но я вынуждена отклонить твое щедрое предложение. Ты тратишь свои силы зря — похоже, я действительно не понимаю своей выгоды и осмеливаюсь желать чего-то большего, - я встала, давая понять, что наш разговор окончен.
Не шевельнувшись, Родион смерил меня взглядом с ног до головы.
? - Н-да, недооценил я тебя, но, скорей всего, это ты слишком переоцениваешь себя. Посмотри — ты умна, красива, благополучна и до сих пор одна. Извини за жестокость того что я скажу, но тебе ли сейчас выбирать? Подумай о себе. Я предлагаю свою любовь, ты же киваешь на мою семью Разве то, что они есть, меняют твои чувства ко мне? Разве наша вина, что мы слишком поздно встретились?
? - Не наша, но это не дает нам права совершать ошибки. У тебя растет ребенок.
? - Вот значит как? Наша любовь для тебя ошибка?
? - Это сейчас тебе кажется, что можно жить двойной жизнью, и эти две жизни никак не соприкоснуться и никого не уничтожат и не сломают. Я не хочу быть твоей ошибкой.
? - Это твое окончательное решение? - он выжидающе смотрел на меня, и пришлось собрать все свое самообладание, чтобы просто кивнуть. Невыносимо тяжело было отказываться от него.
? - Мне жаль тебя, - вздохнул он, вставая. - Ты не умеешь смотреть на вещи реально. Признаюсь, я даже удивлен. При твоей-то деловой хватке...
Выйдя из-за стола, Родион направился к двери, но прежде чем выйти, обернулся ко мне.
? - Прощай. Дай бог, чтобы я не был твоим последним шансом, а это, по-видимому так и есть. С тобой, явно, что-то не так. Ведь в том, что наше свидание сорвалось только твоя вина.
Дверь за ним захлопнулась, и я закрыла лицо руками. Родион, за эти минуты нашего разговора, измучил меня. Его слова оказались жестокой истиной. Я действительно не умею принимать жизнь такой, какая она есть. А вдруг я ошибаюсь и, действительно, нужно брать от жизни все? Но я не хотела брать на себя ответственность, разрушая чужую семью. И я не хотела довольствоваться украдким скудными, редкими подачками любви. Родион был далеко мне не безразличен, и во мне шла жестокая борьба: любовь не хотела сдаваться. Чувства не желали брать мои рассуждения в расчет, подталкивая меня изведать ту сторону женского счастья, которой я была обделена. Ведь Родион все понял и конечно же согласился бы мне помочь. Быть любимой, желанной хотя бы на миг. Разве это не стоит того, чтобы расплачиваться днями, неделями ожиданий, каждый раз мучаясь вопросом: придет ли он сегодня или нет. Отказываться так невыносимо...
Не знаю, сколько времени я просидела в темном кабинете. Я схватила сумочку и выскочила из кабинета, а чтобы не поддаться искушению и не позвонить ему, намеренно оставила свой мобильный на столе. Закрыв кабинет и приемную, я, пройдя по опустевшим коридорам офиса, спустилась в тихий холл и, попрощавшись с Игорем, вышла на стоянку.
Я долго бесцельно колесила по улицам, боясь ехать домой. Там тоже, искушая меня, ждал телефон. В конце концов, я прочно встала в пробке.
Вот интересно, в разговоре с Родионом, я действительно была так принципиальна, или во мне больше говорила боязнь потерпеть очередное фиаско? Для Михаила моя проблема оказалась не по силам, и он, без всяких сцен и объяснений просто исчез из моей жизни. Гена был честнее, а вот, чтобы все же сделал Родион, откройся я ему? Может я, все — таки, к нему не справедлива? Я начала двигаться за тронувшимся автомобильным потоком. Раздумья над последствиями своих поступков, всегда тяжелее, чем само их свершение. Что сделано, то сделано. По-видимому, я уже не узнаю, как бы поступил Родион. Так и не примирившись с собой, я зарулила на стоянку, припарковалась и, выбравшись из машины, включила сигнализацию.
Я отдала деньги, внеся плату за место на стоянке на месяц вперед, дежурившему сегодня, Трофиму.
? - Что-то вы сегодня, как никогда, припозднились, Марина Евгеньевна, - выписывая квитанцию, заметил он. - Работа?
? - Да, Трофим, работа, - я взяла у него квитанцию и попрощалась: - Спокойной ночи.
Но бредя к дому, невольно замедлила шаг у «Короны». В магазинчик, наверное, завезли свежую выпечку. И там сегодня должна торговать Людка, которая никогда не называет меня «мадам». Подозреваю, что Сеня, заметив, как не нравится оно мне, специально досаждает, называя меня так. В освещенном, по домашнему уютном магазинчике, за прилавком сидел Сеня. Едва за мной захлопнулась дверь, он поднял глаза от книги, с готовностью человека сию же минуту приступить к своим обязанностям, но увидев меня, снова уткнулся в нее.
? - Добрый вечер, - поздоровалась я. Кроме нас в магазинчике никого не было.
? - Здравствуйте, - буркнул он, не прерывая своего чтения.
Ладно, мешать не будем, и постараемся определиться с выбором быстро. Я подошла к корзине со свежей сдобой, гадая, чего же мне хочется больше всего: плюшку, булочку с кунжутом или маком, завитушку с шоколадной глазурью, а может берлинское печенье? Рогалик, например, можно съесть утром с кофе, намазав его маслом. Нет, с утра лучше все же, обойтись йогуртом. Сейчас можно взять бутылочку кефира «Семь злаков», а может креветки?
? - Помочь вам с выбором, мадам? - видимо Сеня потерял терпение, дожидаясь пока я выметусь из магазинчика.
? - Меня зовут Марина, - разглядывая кетчуп и думая, что спагетти тоже неплохо, но тогда придется прикупить и красного вина.
? - Да я, вообще-то, в курсе, - пожал плечами Сеня.
? - А почему бы здесь не сделать бар? - вдруг ни с того ни с сего, сказала я. - Чтобы можно было заглядывать сюда поздним вечером, и сидеть до утра, никуда не торопясь. Всегда найдутся такие, кто не захотят сразу же идти домой, а предпочтут сперва, где-нибудь отсидеться, привести мысли и чувства в порядок, а потом уже идти домой и спокойно общаться с домашними, - несло меня дальше.
? - Привести в норму - это напиться, что ли? - насмешливо перебил меня Сеня.
? - Хотя бы посидеть просто так, или поговорить ни о чем, чтобы стряхнуть раздражение прошедшего дня. Понимаете? Дома опять придется решать проблемы, а бар это как тайм аут между работой и домом. И название у бара останется то же «Корона» или «У короны», - я потерла ладонью лоб. - Не обращайте на меня внимания. Хорошо?
? - Идея в общем-то ничего, - Сеня задумчиво почесал бровь. - Только боюсь, здесь бар будет пустовать и попросту прогорит. Напитки, коктейли там, абсенты выйдут дорого, и молодежь будет тусоваться в другом месте, обходясь пивом. Вообще-то «Корона» для здешних бабулек и так выполняет функцию бара. Есть даже завсегдатаи, которые постоянно толкутся здесь в перерывах между сериалами, обсуждая все: политику, кто чем и как лечиться, да те же сериалы. Ух, я таких страстей наслушался... Вот зашли бы вы сегодня пораньше, как всегда, то застали бы тут бабку Клару, которая призывала своих товарок сбиться в народную дружину, как во времена их героической молодости и отловить этого кровопийцу маньяка, раз милиции он не по зубам.
Я засмеялась.
? - Зачем же вы обсчитываете таких славных старушек, Сеня?
? - А это своеобразная плата за то, что позволяю им здесь тусоваться. Да и обсчитываю я их на сущие копейки, чтобы навык не потерять. Вас я тоже обсчитываю — с вызовом заявил он, нахально глядя на меня.
? - Знаю, - отмахнулась я. - Вот со сдачей ты меня достал.
? - Сердитесь? - довольно хмыкнул он и вдруг перешел на «ты»: - Слушай, пусть здесь не бар, а всего-навсего продуктовая лавка, но я все равно могу налить тебе коньяку... за счет заведения. Посидеть можем в подсобке. Видно же, что тебе хреново.
Я кивнула, но все же спросила:
? - А покупатели?
? - Я услышу, - он приподнял закрывающую вход за прилавок откидную доску, и я вошла в святая святых магазина, его подсобку.
Обшарпанное, захламленное помещение без окон, заставленное старой разномастной мебелью: продавленным креслом - «сядешь не поднимешься»; столом, застеленном вытертой до бела, но когда-то цветной, клеенкой, на котором стоял помятый электрический чайник; на полу, в углу притулился кассовый аппарат советских времен. Под потолком трещали, мигая трубки люминесцентных ламп. Я с удивлением оглядывалась. Но удивлялась не убожеству этой каморке, а своему странному ощущению. Эта подсобка казалась мне именно тем местом в котором я сейчас нуждалась, этаким надежным углом, норой, убежищем и я успокоилась.
Покопавшись в шкафу с перекошенными дверцами, Сеня выудил из него стаканы. Из-за его спины я с любопытством заглянула в шкаф. Нижние полки были забиты рулонами серой бумагой в которую раньше заворачивали колбасу и сыр. На верхних теснилась невзрачная, потемневшая посуда. Там стоял заварочный чайник с черным от заварки отверстием носика, прокопченный помятый алюминиевый ковшик, стеклянные банки с сахаром и солью, а между ними, выделялась своей элегантностью и гламурностью банка «Чибо». Откуда-то из глубин шкафа, Сеня извлек плоскую бутылку коньяка, а из дребезжащего холодильника уже порезанный на блюдечке лимон. Расставив все это на столе, он плеснул в стаканы коньяка, почти на донышко, и протянул один мне, когда я пыталась устроиться на краешке продавленного кресла.
? - Пей — полегчает.
? - Спасибо, - я взяла стакан, понюхала коньяк и залпом выпила.
? - Ну, ничего себе, - фыркнул Сеня, подвигая мне лимон. - Это ж тебе не водка...
Коньяк обжег горло, и перехватило дыхание, секунду я не могла прийти в себя, но зато после напряжение отпустило меня. Теперь я знала, что не испугаюсь, манящего, словно змей искуситель, поджидающего меня дома телефона.
? - Помогает?
Я кивнула и, откусив лимон, спросила:
? - Скажи, если это не сердечный секрет, есть у тебя неразрешимая проблема? Очень личная, такая, которая ломает тебе жизнь.
Сеня подержал во рту коньяк, подумал, проглотил его и тряхнул головой.
? - Не-а, пока что меня ничего кроме учебы не напрягает. Под своей проблемой ты имеешь в виду того хмыря с которым приходила вчера?
? - С чего ты взял? - фыркнула я, делая равнодушный вид.
? - А какие еще у женщин могут быть неразрешимые проблемы? - он налил чуть-чуть коньяка в мой стакан. Скрытое в его голосе пренебрежение задело меня, и я промолчала.
? - Брось, не переживай ты так из-за него. Сам прибежит. Я же вижу, как ты действуешь на мужиков.
Лист третий
Теперь наш разговор с Родионом виделся мне по другому. Я поняла о чем он хотел поговорить со мной. Речь пойдет не о нас и нашем не удавшемся свидании, а о том, что у нас нет будущего, и нам предстоит разлука. Но одновременно с этим трагическим открытием, что Родион никогда не будет принадлежать мне, я неожиданно испытала облегчение: мне не нужно будет ничего объяснять. Да, что на меня нашло, что я даже не подумала о том, что такой мужчина как Родион может быть женат? Он тысячу раз прав, что решил поговорить об этом сейчас, пока мы не приросли друг к другу. Господи! У него растет ребенок, а я еще хотела навесить на него свою проблему. Вот сейчас он, мужественно, сидит и ждет за этой дверью, решаясь на открытый разговор, чтобы открыть мне тяжкую правду, и мы оба должны пойти на это испытание — отказаться друг от друга. Я справлюсь и, как бы больно не было, приму его решение, не обостряя наше расставание сценами истерик и слезами. Я привыкла к боли. А поплачу, когда останусь одна.
Я встала, одернула пиджачок, поправила волосы. Я буду достойна его мужества. Открыв дверь, я вошла в кабинет и поздоровалась с Родионом. Он сидел за моим столом и при виде меня, захлопнул глянцевый иллюстрированный журнал.
? - Наконец-то! Знаешь, пока тебя ждал, воспользовался твоим телефоном. Ты не против?
? - Конечно, нет. Долго ждал? Надеюсь, у тебя что-то не очень срочное?
? - Нет. Это всего лишь наш с тобой, так и не состоявшийся разговор. Ты ведь помнишь: мы так и не поговорили.
? - Хорошо, - я собралась и села на стул, стоящий у окна. - Давай поговорим.
? - Поговорить я хотел вот о чем, - он положил руки на стол, сцепив пальцы в замок. - Прежде всего, я хочу извиниться за вчерашнюю грубость. Я повел себя неадекватно из-за того, что и так был взвинчен предстоящим объяснением, а тут еще... ну ладно, не будем об этом. Теперь если ты принимаешь мои извинения, я буду говорить по существу. Марина, ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь и я чувствую, что тоже далеко не безразличен тебе. Давай забудем наше первое неудачное свидание и попробуем все сначала.
Мне показалось, что я ослышалась и потому недоверчиво смотрела на него: не может быть, чтобы он говорил о новом свидании, но потом усмехнулась про себя. Разве это новость, что заботливый муж, только что звонивший жене, тут же договаривается с любовницей о встрече. Он улыбаясь смотрел на меня, не оставляя мне никаких шансов, так неотразим был его шарм. Но... я-то уже смотрела на него по-другому, и этот другой Родион не волновал меня, как прежде. Словно убрали кривое зеркало.
? - В тот вечер у тебя, я понял, что поторопился, - продолжал он, не дождавшись моего ответа. - Я прав? Марина, пойми, я не хочу недомолвок между нами. Ты можешь быть со мной предельно откровенна, и полностью положиться на меня во всем, уверяю тебя. Я все пойму.
Я подняла брови. Вот как! Было ясно, что его волновало его мужское эго. Откройся я, что виноват не он, он испытает одно облегчение. Самое главное, что это с ним все в порядке. Конечно, он выслушает меня, скажет сочувственные слова, даже если не поверит моей истории. Скорей всего припишет все моей фригидности, мнительности и буйной фантазии и переадресует меня к дорогому специалисту, какому-нибудь модному медицинскому светилу. Ах, эта волшебная сила иллюзий! В каком разнообразии и цвете предстает в ее ореоле все незначительное.
? - Ну, раз между нами не будет больше недомолвок, то, как насчет того, чтобы начать с тебя, Родион?
Минуту он молча смотрел на свои сцепленные руки, потом тихо произнес:
? - Если ты о моей семье, то к нам она не имеет никакого отношения.
? - Твоя семья — это ты сам, и значит, она имеет отношение и ко мне.
? - Да брось ты! - с досадой отмахнулся он, сверкнув золотой запонкой, вдетой в белоснежный манжет. - В тебе говорит ревность, вот и все. Видимо, ты из тех женщин, которым подавай все или ничего. Ну, зачем, скажи, нам все усложнять? Есть я, есть ты и нас тянет друг к другу. Семья в другом измерении нашей с тобой жизни и никак не касается нас, а их не касается то, что у меня есть ты. Принимай это проще. Оглянись вокруг: сплошь и рядом мужчины имеют любовницу, а женщины — любовников. И что? Это жизнь. Это нужно принять и сбросить, наконец, розовые очки. Не будь наивна! Пойми одно — ты для меня главное. Жизнь преподнесла нам с тобой подарок — мы нашли друг друга. Почему мы должны отказываться от этого? И потом, прости за откровенность, но ты уже не в том возрасте, чтобы не понимать подобных вещей. Разве твое одиночество справедливо? Что поделать, если мужчины более менее достойные и состоявшиеся уже имеют семьи и, я уверен, смогут предложить тебе то же, что и я. Прости, но тебе уже поздно желать чего-то большего.
? - Что ж, благодарю тебя за трогательную заботу обо мне, но я вынуждена отклонить твое щедрое предложение. Ты тратишь свои силы зря — похоже, я действительно не понимаю своей выгоды и осмеливаюсь желать чего-то большего, - я встала, давая понять, что наш разговор окончен.
Не шевельнувшись, Родион смерил меня взглядом с ног до головы.
? - Н-да, недооценил я тебя, но, скорей всего, это ты слишком переоцениваешь себя. Посмотри — ты умна, красива, благополучна и до сих пор одна. Извини за жестокость того что я скажу, но тебе ли сейчас выбирать? Подумай о себе. Я предлагаю свою любовь, ты же киваешь на мою семью Разве то, что они есть, меняют твои чувства ко мне? Разве наша вина, что мы слишком поздно встретились?
? - Не наша, но это не дает нам права совершать ошибки. У тебя растет ребенок.
? - Вот значит как? Наша любовь для тебя ошибка?
? - Это сейчас тебе кажется, что можно жить двойной жизнью, и эти две жизни никак не соприкоснуться и никого не уничтожат и не сломают. Я не хочу быть твоей ошибкой.
? - Это твое окончательное решение? - он выжидающе смотрел на меня, и пришлось собрать все свое самообладание, чтобы просто кивнуть. Невыносимо тяжело было отказываться от него.
? - Мне жаль тебя, - вздохнул он, вставая. - Ты не умеешь смотреть на вещи реально. Признаюсь, я даже удивлен. При твоей-то деловой хватке...
Выйдя из-за стола, Родион направился к двери, но прежде чем выйти, обернулся ко мне.
? - Прощай. Дай бог, чтобы я не был твоим последним шансом, а это, по-видимому так и есть. С тобой, явно, что-то не так. Ведь в том, что наше свидание сорвалось только твоя вина.
Дверь за ним захлопнулась, и я закрыла лицо руками. Родион, за эти минуты нашего разговора, измучил меня. Его слова оказались жестокой истиной. Я действительно не умею принимать жизнь такой, какая она есть. А вдруг я ошибаюсь и, действительно, нужно брать от жизни все? Но я не хотела брать на себя ответственность, разрушая чужую семью. И я не хотела довольствоваться украдким скудными, редкими подачками любви. Родион был далеко мне не безразличен, и во мне шла жестокая борьба: любовь не хотела сдаваться. Чувства не желали брать мои рассуждения в расчет, подталкивая меня изведать ту сторону женского счастья, которой я была обделена. Ведь Родион все понял и конечно же согласился бы мне помочь. Быть любимой, желанной хотя бы на миг. Разве это не стоит того, чтобы расплачиваться днями, неделями ожиданий, каждый раз мучаясь вопросом: придет ли он сегодня или нет. Отказываться так невыносимо...
Не знаю, сколько времени я просидела в темном кабинете. Я схватила сумочку и выскочила из кабинета, а чтобы не поддаться искушению и не позвонить ему, намеренно оставила свой мобильный на столе. Закрыв кабинет и приемную, я, пройдя по опустевшим коридорам офиса, спустилась в тихий холл и, попрощавшись с Игорем, вышла на стоянку.
Я долго бесцельно колесила по улицам, боясь ехать домой. Там тоже, искушая меня, ждал телефон. В конце концов, я прочно встала в пробке.
Вот интересно, в разговоре с Родионом, я действительно была так принципиальна, или во мне больше говорила боязнь потерпеть очередное фиаско? Для Михаила моя проблема оказалась не по силам, и он, без всяких сцен и объяснений просто исчез из моей жизни. Гена был честнее, а вот, чтобы все же сделал Родион, откройся я ему? Может я, все — таки, к нему не справедлива? Я начала двигаться за тронувшимся автомобильным потоком. Раздумья над последствиями своих поступков, всегда тяжелее, чем само их свершение. Что сделано, то сделано. По-видимому, я уже не узнаю, как бы поступил Родион. Так и не примирившись с собой, я зарулила на стоянку, припарковалась и, выбравшись из машины, включила сигнализацию.
Я отдала деньги, внеся плату за место на стоянке на месяц вперед, дежурившему сегодня, Трофиму.
? - Что-то вы сегодня, как никогда, припозднились, Марина Евгеньевна, - выписывая квитанцию, заметил он. - Работа?
? - Да, Трофим, работа, - я взяла у него квитанцию и попрощалась: - Спокойной ночи.
Но бредя к дому, невольно замедлила шаг у «Короны». В магазинчик, наверное, завезли свежую выпечку. И там сегодня должна торговать Людка, которая никогда не называет меня «мадам». Подозреваю, что Сеня, заметив, как не нравится оно мне, специально досаждает, называя меня так. В освещенном, по домашнему уютном магазинчике, за прилавком сидел Сеня. Едва за мной захлопнулась дверь, он поднял глаза от книги, с готовностью человека сию же минуту приступить к своим обязанностям, но увидев меня, снова уткнулся в нее.
? - Добрый вечер, - поздоровалась я. Кроме нас в магазинчике никого не было.
? - Здравствуйте, - буркнул он, не прерывая своего чтения.
Ладно, мешать не будем, и постараемся определиться с выбором быстро. Я подошла к корзине со свежей сдобой, гадая, чего же мне хочется больше всего: плюшку, булочку с кунжутом или маком, завитушку с шоколадной глазурью, а может берлинское печенье? Рогалик, например, можно съесть утром с кофе, намазав его маслом. Нет, с утра лучше все же, обойтись йогуртом. Сейчас можно взять бутылочку кефира «Семь злаков», а может креветки?
? - Помочь вам с выбором, мадам? - видимо Сеня потерял терпение, дожидаясь пока я выметусь из магазинчика.
? - Меня зовут Марина, - разглядывая кетчуп и думая, что спагетти тоже неплохо, но тогда придется прикупить и красного вина.
? - Да я, вообще-то, в курсе, - пожал плечами Сеня.
? - А почему бы здесь не сделать бар? - вдруг ни с того ни с сего, сказала я. - Чтобы можно было заглядывать сюда поздним вечером, и сидеть до утра, никуда не торопясь. Всегда найдутся такие, кто не захотят сразу же идти домой, а предпочтут сперва, где-нибудь отсидеться, привести мысли и чувства в порядок, а потом уже идти домой и спокойно общаться с домашними, - несло меня дальше.
? - Привести в норму - это напиться, что ли? - насмешливо перебил меня Сеня.
? - Хотя бы посидеть просто так, или поговорить ни о чем, чтобы стряхнуть раздражение прошедшего дня. Понимаете? Дома опять придется решать проблемы, а бар это как тайм аут между работой и домом. И название у бара останется то же «Корона» или «У короны», - я потерла ладонью лоб. - Не обращайте на меня внимания. Хорошо?
? - Идея в общем-то ничего, - Сеня задумчиво почесал бровь. - Только боюсь, здесь бар будет пустовать и попросту прогорит. Напитки, коктейли там, абсенты выйдут дорого, и молодежь будет тусоваться в другом месте, обходясь пивом. Вообще-то «Корона» для здешних бабулек и так выполняет функцию бара. Есть даже завсегдатаи, которые постоянно толкутся здесь в перерывах между сериалами, обсуждая все: политику, кто чем и как лечиться, да те же сериалы. Ух, я таких страстей наслушался... Вот зашли бы вы сегодня пораньше, как всегда, то застали бы тут бабку Клару, которая призывала своих товарок сбиться в народную дружину, как во времена их героической молодости и отловить этого кровопийцу маньяка, раз милиции он не по зубам.
Я засмеялась.
? - Зачем же вы обсчитываете таких славных старушек, Сеня?
? - А это своеобразная плата за то, что позволяю им здесь тусоваться. Да и обсчитываю я их на сущие копейки, чтобы навык не потерять. Вас я тоже обсчитываю — с вызовом заявил он, нахально глядя на меня.
? - Знаю, - отмахнулась я. - Вот со сдачей ты меня достал.
? - Сердитесь? - довольно хмыкнул он и вдруг перешел на «ты»: - Слушай, пусть здесь не бар, а всего-навсего продуктовая лавка, но я все равно могу налить тебе коньяку... за счет заведения. Посидеть можем в подсобке. Видно же, что тебе хреново.
Я кивнула, но все же спросила:
? - А покупатели?
? - Я услышу, - он приподнял закрывающую вход за прилавок откидную доску, и я вошла в святая святых магазина, его подсобку.
Обшарпанное, захламленное помещение без окон, заставленное старой разномастной мебелью: продавленным креслом - «сядешь не поднимешься»; столом, застеленном вытертой до бела, но когда-то цветной, клеенкой, на котором стоял помятый электрический чайник; на полу, в углу притулился кассовый аппарат советских времен. Под потолком трещали, мигая трубки люминесцентных ламп. Я с удивлением оглядывалась. Но удивлялась не убожеству этой каморке, а своему странному ощущению. Эта подсобка казалась мне именно тем местом в котором я сейчас нуждалась, этаким надежным углом, норой, убежищем и я успокоилась.
Покопавшись в шкафу с перекошенными дверцами, Сеня выудил из него стаканы. Из-за его спины я с любопытством заглянула в шкаф. Нижние полки были забиты рулонами серой бумагой в которую раньше заворачивали колбасу и сыр. На верхних теснилась невзрачная, потемневшая посуда. Там стоял заварочный чайник с черным от заварки отверстием носика, прокопченный помятый алюминиевый ковшик, стеклянные банки с сахаром и солью, а между ними, выделялась своей элегантностью и гламурностью банка «Чибо». Откуда-то из глубин шкафа, Сеня извлек плоскую бутылку коньяка, а из дребезжащего холодильника уже порезанный на блюдечке лимон. Расставив все это на столе, он плеснул в стаканы коньяка, почти на донышко, и протянул один мне, когда я пыталась устроиться на краешке продавленного кресла.
? - Пей — полегчает.
? - Спасибо, - я взяла стакан, понюхала коньяк и залпом выпила.
? - Ну, ничего себе, - фыркнул Сеня, подвигая мне лимон. - Это ж тебе не водка...
Коньяк обжег горло, и перехватило дыхание, секунду я не могла прийти в себя, но зато после напряжение отпустило меня. Теперь я знала, что не испугаюсь, манящего, словно змей искуситель, поджидающего меня дома телефона.
? - Помогает?
Я кивнула и, откусив лимон, спросила:
? - Скажи, если это не сердечный секрет, есть у тебя неразрешимая проблема? Очень личная, такая, которая ломает тебе жизнь.
Сеня подержал во рту коньяк, подумал, проглотил его и тряхнул головой.
? - Не-а, пока что меня ничего кроме учебы не напрягает. Под своей проблемой ты имеешь в виду того хмыря с которым приходила вчера?
? - С чего ты взял? - фыркнула я, делая равнодушный вид.
? - А какие еще у женщин могут быть неразрешимые проблемы? - он налил чуть-чуть коньяка в мой стакан. Скрытое в его голосе пренебрежение задело меня, и я промолчала.
? - Брось, не переживай ты так из-за него. Сам прибежит. Я же вижу, как ты действуешь на мужиков.
