Я решила не спорить по мелочам, и теперь с удовольствием занималась подготовкой к собственной свадьбе. Не смотря на укоризненные замечания родители, оставаться в стороне я не желала.
Руэри вернулся через две недели. Он вихрем влетел в наш дом, схвати меня и, не обращая ни на кого внимания, закружил по гостиной. Я хохотала, как сумасшедшая, радуясь его близости, его счастливым глазам, тому, что мы, наконец, дождались. Ру смеялся вместе со мной и целовал, целовал, целовал, по-прежнему не обращая внимания на слуг и моих родителей.
- Давай поженимся тайно, - предложил он, когда мы остались одни. – Прямо сейчас или завтра. И сразу уедем, вообще покинем герцогство.
- Он ведь больше не препятствует, зачем? – удивилась я.
- Не знаю. – Ответил Ру. – Я ему не доверяю.
Подумав, я согласилась. Герцог уже показал, что от него можно ожидать всего. Вечером того же дня, мы тайком отправились в храм на окраине, но разочарование вновь постигло нас. Священник отказался венчать меня и Руэри, объяснив это тем, что именно наша свадьба была одобрена на конкретный день и в конкретном храме, потому нигде мы не сможем пожениться раньше времени.
- Я так и знал, - в сердцах воскликнул Ру. Затем схватил меня за руки и горячо заговорил. – Сафи, родная, нужно бежать прямо сейчас. Сию минуту, пока нас не хватились. Если в герцогстве церковь слушается правителя, то за пределами Таргара он власти не имеет. Бежим, или случится что-то страшное, я чувствую.
И вновь я согласилась. Но дальше городских ворот нам не удалось уйти. Стража пропустила Руэри, а меня развернули обратно. И это, не смотря на то, что мой жених раздобыл мне наряд простолюдинки, спрятал волосы под чепец и накинул плащ. Мы вернулись, а вскоре я получила короткую записку из дворца: «Не расстраивай меня. Тебе не понравится».
С этого дня стражи на улицах стало больше, а досмотр на воротах строже и дотошней. А за моим домом постоянно следили.
- Ты сама виновата, - сказал отец. – Он тебя не отпустит. О помешательстве герцога слухи уже давно пересекли границу Таргара. И мой совет остается в силе. Отпусти Ру. Его семья тоже уговаривает отказаться от свадьбы.
Я вспыхнула, но негодовать не стала. Меня все глодали сомнения, что ждет нас дальше, но ответа так и не находила. Хотя оставались подозрения, что герцог вновь отправит куда-нибудь моего мужа, а я, уже женщина, а не девица, стану его любовницей. Принудит. Если бы я знала, что на самом деле задумал Найяр. Если бы я тогда знала… Впрочем, даже монастырь не спас бы меня от страсти моего герцога. Путь к его ложу был предрешен еще в тот день, когда счастливой наивной девочкой я кружилась по пустому бальному залу.
И день свадьбы грянул. Не было той радости, с какой мечталось о свадьбе пять лет назад, не было испуганного предвкушения первой ночи. Из зеркального отражения на меня смотрела бледная голубоглазая девушка, пережившая бессонную ночь, в великолепнейшем подвенечном платье, пошитом по заказу герцога Таргарского. На голове красовалась диадема, больше похожая на маленькую корону – подарок герцога Таргарского, доставленный вчера вечером. Все, что сейчас было на мне, это все было подарком его сиятельства, включая нижнее белье. И все это дико раздражало. Было такое ощущение, что я любимая кукла большого мальчика, и он нарядил меня для какой-то своей неведомой игры.
С Ру мы встретились в храме. Он стоял у алтаря мрачный, нервно теребил пуговицу на камзоле и смотрел себе под ноги. Его родители были не менее мрачными, чем их сын. Мои родные старались сохранять спокойствие на лицах, даже улыбались запрудившему улицы народу. А народ собрался. Ну, как же, скандальная герцогская шлюха замуж выходит. На тот момент люди со смаком обсуждали, как его сиятельство, женившись, в разум вернулся и свою подстилку торжественно с рук сбагривает дурачку Тигану.
Это было мерзко. Несправедливость сплетен, горький яд слухов, грязь, в которой вывалили две благородные семьи, все это накладывало гадкий налет на священное действо, которое мы с Ру так долго ждали. Я пряталась за густой вуалью, боялась даже взглянуть на зрителей, прекрасно зная, что увижу глумливые ухмылки и пальцы, тянущиеся в мою сторону. Желание покинуть герцогство было настолько сильным, что наше бегство с Руэри снилось мне уже еженощно.
Когда отец поднимался со мной по ступенькам храма, произошло неожиданное событие. Из толпы, запрудившей главную площадь, где стоял храм, какой-то человек выкрикнул ожидаемое:
- Шлюха! Бросил тебя герцог, да благословят его боги! Вложила ему ума жена…
Оскорбление захлебнулось в коротком вскрике. Я резко повернула голову и увидела, как в толпе исчезает окровавленное тело. Затем послышалось еще оскорбление и снова вскрик. И стало ясно, что наш правитель дал приказание убирать тех, кто позволит себе гадкие выкрики. Осознав это, я почувствовала, пусть слабую, но благодарность.
В сам храм мы входили в полной тишине. Ру повернул голову, и лицо его осветилось улыбкой. Идти, как положено, медленно и с достоинством было тяжко. Хотелось сорвать с головы вуаль вместе с диадемой, подбежать к моему возлюбленному, схватить за руку и бежать без оглядки. Только было ясно - дальше храма не убегу. Уже прекрасно зная порядки, заведенные герцогом, даже здесь были его соглядатаи, а площадь кишела переодетой стражей и наемными воинами, служившими его сиятельству верней, чем собственные подданные.
Первая часть обряда прошла, как в тумане. Отец стоял между нами с Ру, держа обоих за руки. Он произносил ритуальные фразы, клялся в моей невинности, после чего по храму разнесся едва слышный насмешливый шепоток, а Руэри зло поджал губы, но даже не обернулся, как и я. Сейчас я была перед богами, а они знали, что я чиста и невинна, и ни разу не допустила до своего тела никакого мужчину. Поэтому голову я не опускала и сквозь вуаль прямо смотрела на святого отца.
- Соедините руки, - велел священник, провозглашая вторую часть церемонии.
Мой отец отошел назад, вкладывая мою ладошку в горячую ладонь Руэри, и его пальцы сжались, даря уверенность и поддержку.
- Я люблю тебя, - шепнул уже почти мой муж.
Я улыбнулась ему сквозь вуаль и шепнула в ответ:
- Я люблю тебя.
Священник протянул руку, и наши сплетенные пальцы оказались зажаты в его шершавой широкой ладони. Святой отец повел нас к статуям богов. Он называл имя бога, перед которым мы останавливались, и передавал благословение. Мы склонялись в поклонах, благодаря, и переходили к следующему. После вернулись к общему для всех божеств алтарю, и святой отец принес им жертвы. Это был конец ритуала, нас провозгласили мужем и женой. Ру снял с моей головы вуаль, взглянул на маленькую корону и снял ее тоже, распустил волосы и улыбнулся. Затем обернулся, и его брат подал венок из свежих полевых цветов, и Ру надел его на меня.
- Так лучше, - улыбнулся он. – Моя жена чиста перед богами и мной, и мне плевать, что кричат за стенами храма. Пусть все видят, что я верю той, которую ждал столько лет.
Я не удержала всхлипа и восторженно посмотрела на мужа. Он ведь, согласно древним законам, этим венком всенародно показал мою невинность. И утром, уже увядший, венок будет вывешен на двери его дома, как знак, муж забрал мою невинность. Руэри не испугался насмешек, он готов показать всему миру, что верит мне.
Муж снова улыбнулся и коснулся губами уголка моих губ, еще раз и уже жадно целовал, наплевав на то, где мы находимся, на приглашенную знать, на возмущенного священника и укоризненные взгляды наших родителей.
- Благородный тарг! - воскликнул священник. – Как вы смеете осквернять святое место мирскими страстями?!
Ру оторвался от меня, и я покачнулась, опьяненная его внезапной лаской. Он поддержал меня, бросил взгляд на святого отца и взял меня за руку. Мы вышли из храма и застыли, глядя на длинный коридор из стражи. Они взметнули мечи, приветствуя наше появление с одной стороны, а с другой…
- Как я его ненавижу, - в бешенстве воскликнул Руэри, и я испуганно закрыла ему рот ладошкой.
Мой муж нежно поцеловал мою ладонь, крепко прижал к себе, воинственно глядя на герцогский конвой. Сам Найяр так и не появился ни на венчании, ни на праздновании. Народ изумленно следил за тем, как Ру подхватил меня на руки и, так и не выпустил, пока мы не дошли до двух скакунов, на которых должны были доехать до дома. На венок из белоснежных цветов – древнего символа чистоты невесты, и на мою счастливую улыбку, озарившее лицо, как только Ру показал всем, что наш союз желанен им. Даже конвой не смог уже стереть эту улыбку ударами мечей о щиты. Герцог сделал широкий жест - так воины чествовали только победы. А от площади нас сопровождал конвой на лошадях, чья упряжь была украшена цветами.
Уже добравшись до дома семейства Тиган, Руэри окинул цепким взглядом наше сопровождение, выругался сквозь зубы и первым соскочил с коня, помог спешиться мне, и мы скрылись за тяжелыми дверями. Ру снова жадно целовал меня, подхватил на руки и направился в сторону жилых покоев, игнорируя пиршественный стол и украшенный бальный зал.
- Все потом, - сказал он, спеша закрепить свои права на меня.
Я не возражала и не возмущалась, хотелось просто остаться наедине с ним и послать к Черному богу всех, кто вскоре должен был заполнить дом. Но нам не дали. В доме уже обнаружились гости. Трое благородных таргов, приближенных к герцогу, преградили нам путь, громко поздравляя и все дальше оттесняя от лестницы. Ру пробовал их обойти, пробовал отшутиться и даже едва не затеял ссору, но тут мужа остановила я, испугавшись, что именно этого и добивается наш тиран. Замуж я вышла, слово он сдержал. А вдруг он решил сразу же сделать меня вдовой? Я вцепилась в шею Руэри и умоляюще посмотрела на него, муж сдался.
А вскоре дом заполнился народом, и нас утащили за стол. Ру поглядывал на троицу, следившую за нами пристальными взглядами и пресекавшую каждую попытку исчезнуть из пиршественного зала. А к началу бала прибыл и Найяр Таргарский. Он с широкой улыбкой и злым взглядом поздравил нас и вежливо попросил разрешения станцевать с «юной тарганной Тиган».
Я видела, что мой супруг готов вспылить, и снова вмешалась, позволив герцогу увести меня. Потом был второй и третий танец, во время которых Найяр не выпускал меня из своих когтей. Он уверенно вел меня по залу, почему-то оказываясь все дальше от моего супруга к концу каждого танца. Руэри зорко следил за нами, но перед четвертым танцем его окружила все та же троица таргов, и герцог оттеснил меня к дверям.
- Ваше сиятельство, - с негодованием воскликнула я, - немедленно верните меня в зал.
С лица герцога исчез даже намек на улыбку, он хмуро взглянул на меня.
- Прости, Сафи, - сухо произнес Найяр, и дальше я провалилась во тьму.
В себя я пришла уже в герцогских покоях. Голова была тяжелой, и я тихо застонала, обнимая ее ладонями. Затем вспомнила, что произошло и порывисто села, оглядывая незнакомые покои. Герцог сидел напротив кровати и не сводил с меня тяжелого взгляда. В руке он сжимал початую бутылку. Отпив прямо из горлышка, Найяр отсалютовал мне ею и криво усмехнулся:
- Добро пожаловать, любимая.
- Зачем вы это сделали?! – воскликнула я и осеклась, глядя, как еще больше помрачнел герцог.
- Ты меня ненавидишь, - он не спрашивал, он утверждал. – Ненавидишь всей душой, так же сильно, как я тебя люблю. И вряд ли простишь. Это я тоже знаю. Тогда что мне терять?
Найяр снова отпил из бутылки, поставил ее на пол и встал, с мрачной решимостью стягивая с себя рубашку.
- Зачем? – пролепетала я, отползая к краю огромной кровати. – Не надо, пожалуйста. Прошу вас!
Герцог стянул сапоги, и взялся за штаны. Я вскочила с кровати, бросилась к дверям и забарабанила, умоляя меня выпустить. Затравленно оглянулась и вжалась спиной в дверь, потому что он уже стоял рядом.
- Сафи, - тихо произнес полуобнаженный мужчина, упираясь ладонями по обе стороны от моей головы, - Сафи.
- Пожалуйста, - прошептала я, сползая по двери вниз. – Не делайте этого.
Он, молча, поднял меня на руки и вернул на кровать. Сел рядом, некоторое время рассматривал, а потом просто провел ладонью по волосам, пропустил прядь сквозь пальцы и нагнулся, коротко целуя в висок.
- Я не хочу причинять тебе боль, - сказал герцог. – Спи.
Встал и вышел, открыв дверь ключом, обнаружившимся тут же рядом, на столике. Но выйдя, снова запер меня. Я вскочила, пробежалась по его покоям и вернулась к кровати, бессильно опускаясь на нее. Выхода не было. Снова встав, я побрела в другую комнату, нашла там мягкое кресло и свернулась калачиком - спать в герцогской постели я не собиралась. Я вообще здесь спать не собиралась. Мне до крика не хотелось верить, что Найяр так поступил со мной. Он ведь дал разрешение на брак!
Герцог все не возвращался, помаявшись, я все-таки уснула, правда, в кресле. А проснулась от того, что Найяр нес меня к постели. Вырваться не удалось. Он сильней прижал меня к себе.
- Сафи, ты не выйдешь отсюда, лучше прими это сразу. – Немного прохладно сказал он.
- Пустите! – истерично вскрикнула я.
- Я и так тебя не трогаю, хоть и хочу этого настолько сильно, что уже могу думать только о том, как беру тебя. Я готов ждать, пока ты смиришься и привыкнешь ко мне, но это единственное, на что я согласен. Эти покои ты покинешь только тогда, когда я пойму, что могу тебе доверять. А пока жить, есть, спать ты будешь здесь. Ты меня услышала, сокровище мое? – все это он говорил ровным тоном, не глядя на мое перекошенное истерикой лицо. – Ты хотела замуж, ты вышла замуж. Неужели ты думала, что я позволю кому-то обладать тобой или дам сбежать? Нет, девочка, ты поглотила мой разум, мои чувства и мои желания. Стала мечтой, моим наваждением. А мечтой я делиться ни с кем не намерен. Ничего подобного со мной еще не происходило, потому отступать я не собираюсь. Запомни это сразу, и мы обойдемся без грубости, казней и боли.
Он уложил меня на кровать, укрыл и снова начал раздеваться, не обращая внимания на мой испуг. Герцог задул свечи, лег рядом и тихо произнес:
- Только не зли меня сейчас, я и так на грани. Если выведешь из себя, не сдержусь. Просто закрой глаза и спи.
После этих слов склонился надо мной, мужские губы нашли мои и коротко поцеловали. Зажмурившись, я вынесла эту ласку, стараясь даже не дышать, чтобы не провоцировать Найяра на дальнейшие действия, и он отодвинулся.
- Доброй ночи, Сафи, - ровным тоном сказал он.
- Доброй ночи, - пролепетала я в ответ.
- Найяр, - произнес герцог.
- Что? – почти шепотом спросила я, нервно сжимая край покрывала.
- Доброй ночи, Найяр, - напряженно повторил мужчина. – Я хочу, чтобы ты называла меня по имени. Никаких герцогов, сиятельств и прочего. Только по имени. Ты меня услышала?
- Ваше… - не сдержалась я и тут же поплатилась тем, что он вновь навис сверху, и поцелуй был уже дольше и не такой целомудренный.
- Повтори, - жестко потребовал герцог. – Доброй ночи, Сафи.
- Добрый ночи, Найяр, - выдавила я, стараясь не всхлипывать.
После этого он отодвинулся, повернулся ко мне спиной и больше не произнес ни слова.
Руэри вернулся через две недели. Он вихрем влетел в наш дом, схвати меня и, не обращая ни на кого внимания, закружил по гостиной. Я хохотала, как сумасшедшая, радуясь его близости, его счастливым глазам, тому, что мы, наконец, дождались. Ру смеялся вместе со мной и целовал, целовал, целовал, по-прежнему не обращая внимания на слуг и моих родителей.
- Давай поженимся тайно, - предложил он, когда мы остались одни. – Прямо сейчас или завтра. И сразу уедем, вообще покинем герцогство.
- Он ведь больше не препятствует, зачем? – удивилась я.
- Не знаю. – Ответил Ру. – Я ему не доверяю.
Подумав, я согласилась. Герцог уже показал, что от него можно ожидать всего. Вечером того же дня, мы тайком отправились в храм на окраине, но разочарование вновь постигло нас. Священник отказался венчать меня и Руэри, объяснив это тем, что именно наша свадьба была одобрена на конкретный день и в конкретном храме, потому нигде мы не сможем пожениться раньше времени.
- Я так и знал, - в сердцах воскликнул Ру. Затем схватил меня за руки и горячо заговорил. – Сафи, родная, нужно бежать прямо сейчас. Сию минуту, пока нас не хватились. Если в герцогстве церковь слушается правителя, то за пределами Таргара он власти не имеет. Бежим, или случится что-то страшное, я чувствую.
И вновь я согласилась. Но дальше городских ворот нам не удалось уйти. Стража пропустила Руэри, а меня развернули обратно. И это, не смотря на то, что мой жених раздобыл мне наряд простолюдинки, спрятал волосы под чепец и накинул плащ. Мы вернулись, а вскоре я получила короткую записку из дворца: «Не расстраивай меня. Тебе не понравится».
С этого дня стражи на улицах стало больше, а досмотр на воротах строже и дотошней. А за моим домом постоянно следили.
- Ты сама виновата, - сказал отец. – Он тебя не отпустит. О помешательстве герцога слухи уже давно пересекли границу Таргара. И мой совет остается в силе. Отпусти Ру. Его семья тоже уговаривает отказаться от свадьбы.
Я вспыхнула, но негодовать не стала. Меня все глодали сомнения, что ждет нас дальше, но ответа так и не находила. Хотя оставались подозрения, что герцог вновь отправит куда-нибудь моего мужа, а я, уже женщина, а не девица, стану его любовницей. Принудит. Если бы я знала, что на самом деле задумал Найяр. Если бы я тогда знала… Впрочем, даже монастырь не спас бы меня от страсти моего герцога. Путь к его ложу был предрешен еще в тот день, когда счастливой наивной девочкой я кружилась по пустому бальному залу.
И день свадьбы грянул. Не было той радости, с какой мечталось о свадьбе пять лет назад, не было испуганного предвкушения первой ночи. Из зеркального отражения на меня смотрела бледная голубоглазая девушка, пережившая бессонную ночь, в великолепнейшем подвенечном платье, пошитом по заказу герцога Таргарского. На голове красовалась диадема, больше похожая на маленькую корону – подарок герцога Таргарского, доставленный вчера вечером. Все, что сейчас было на мне, это все было подарком его сиятельства, включая нижнее белье. И все это дико раздражало. Было такое ощущение, что я любимая кукла большого мальчика, и он нарядил меня для какой-то своей неведомой игры.
С Ру мы встретились в храме. Он стоял у алтаря мрачный, нервно теребил пуговицу на камзоле и смотрел себе под ноги. Его родители были не менее мрачными, чем их сын. Мои родные старались сохранять спокойствие на лицах, даже улыбались запрудившему улицы народу. А народ собрался. Ну, как же, скандальная герцогская шлюха замуж выходит. На тот момент люди со смаком обсуждали, как его сиятельство, женившись, в разум вернулся и свою подстилку торжественно с рук сбагривает дурачку Тигану.
Это было мерзко. Несправедливость сплетен, горький яд слухов, грязь, в которой вывалили две благородные семьи, все это накладывало гадкий налет на священное действо, которое мы с Ру так долго ждали. Я пряталась за густой вуалью, боялась даже взглянуть на зрителей, прекрасно зная, что увижу глумливые ухмылки и пальцы, тянущиеся в мою сторону. Желание покинуть герцогство было настолько сильным, что наше бегство с Руэри снилось мне уже еженощно.
Когда отец поднимался со мной по ступенькам храма, произошло неожиданное событие. Из толпы, запрудившей главную площадь, где стоял храм, какой-то человек выкрикнул ожидаемое:
- Шлюха! Бросил тебя герцог, да благословят его боги! Вложила ему ума жена…
Оскорбление захлебнулось в коротком вскрике. Я резко повернула голову и увидела, как в толпе исчезает окровавленное тело. Затем послышалось еще оскорбление и снова вскрик. И стало ясно, что наш правитель дал приказание убирать тех, кто позволит себе гадкие выкрики. Осознав это, я почувствовала, пусть слабую, но благодарность.
В сам храм мы входили в полной тишине. Ру повернул голову, и лицо его осветилось улыбкой. Идти, как положено, медленно и с достоинством было тяжко. Хотелось сорвать с головы вуаль вместе с диадемой, подбежать к моему возлюбленному, схватить за руку и бежать без оглядки. Только было ясно - дальше храма не убегу. Уже прекрасно зная порядки, заведенные герцогом, даже здесь были его соглядатаи, а площадь кишела переодетой стражей и наемными воинами, служившими его сиятельству верней, чем собственные подданные.
Первая часть обряда прошла, как в тумане. Отец стоял между нами с Ру, держа обоих за руки. Он произносил ритуальные фразы, клялся в моей невинности, после чего по храму разнесся едва слышный насмешливый шепоток, а Руэри зло поджал губы, но даже не обернулся, как и я. Сейчас я была перед богами, а они знали, что я чиста и невинна, и ни разу не допустила до своего тела никакого мужчину. Поэтому голову я не опускала и сквозь вуаль прямо смотрела на святого отца.
- Соедините руки, - велел священник, провозглашая вторую часть церемонии.
Мой отец отошел назад, вкладывая мою ладошку в горячую ладонь Руэри, и его пальцы сжались, даря уверенность и поддержку.
- Я люблю тебя, - шепнул уже почти мой муж.
Я улыбнулась ему сквозь вуаль и шепнула в ответ:
- Я люблю тебя.
Священник протянул руку, и наши сплетенные пальцы оказались зажаты в его шершавой широкой ладони. Святой отец повел нас к статуям богов. Он называл имя бога, перед которым мы останавливались, и передавал благословение. Мы склонялись в поклонах, благодаря, и переходили к следующему. После вернулись к общему для всех божеств алтарю, и святой отец принес им жертвы. Это был конец ритуала, нас провозгласили мужем и женой. Ру снял с моей головы вуаль, взглянул на маленькую корону и снял ее тоже, распустил волосы и улыбнулся. Затем обернулся, и его брат подал венок из свежих полевых цветов, и Ру надел его на меня.
- Так лучше, - улыбнулся он. – Моя жена чиста перед богами и мной, и мне плевать, что кричат за стенами храма. Пусть все видят, что я верю той, которую ждал столько лет.
Я не удержала всхлипа и восторженно посмотрела на мужа. Он ведь, согласно древним законам, этим венком всенародно показал мою невинность. И утром, уже увядший, венок будет вывешен на двери его дома, как знак, муж забрал мою невинность. Руэри не испугался насмешек, он готов показать всему миру, что верит мне.
Муж снова улыбнулся и коснулся губами уголка моих губ, еще раз и уже жадно целовал, наплевав на то, где мы находимся, на приглашенную знать, на возмущенного священника и укоризненные взгляды наших родителей.
- Благородный тарг! - воскликнул священник. – Как вы смеете осквернять святое место мирскими страстями?!
Ру оторвался от меня, и я покачнулась, опьяненная его внезапной лаской. Он поддержал меня, бросил взгляд на святого отца и взял меня за руку. Мы вышли из храма и застыли, глядя на длинный коридор из стражи. Они взметнули мечи, приветствуя наше появление с одной стороны, а с другой…
- Как я его ненавижу, - в бешенстве воскликнул Руэри, и я испуганно закрыла ему рот ладошкой.
Мой муж нежно поцеловал мою ладонь, крепко прижал к себе, воинственно глядя на герцогский конвой. Сам Найяр так и не появился ни на венчании, ни на праздновании. Народ изумленно следил за тем, как Ру подхватил меня на руки и, так и не выпустил, пока мы не дошли до двух скакунов, на которых должны были доехать до дома. На венок из белоснежных цветов – древнего символа чистоты невесты, и на мою счастливую улыбку, озарившее лицо, как только Ру показал всем, что наш союз желанен им. Даже конвой не смог уже стереть эту улыбку ударами мечей о щиты. Герцог сделал широкий жест - так воины чествовали только победы. А от площади нас сопровождал конвой на лошадях, чья упряжь была украшена цветами.
Уже добравшись до дома семейства Тиган, Руэри окинул цепким взглядом наше сопровождение, выругался сквозь зубы и первым соскочил с коня, помог спешиться мне, и мы скрылись за тяжелыми дверями. Ру снова жадно целовал меня, подхватил на руки и направился в сторону жилых покоев, игнорируя пиршественный стол и украшенный бальный зал.
- Все потом, - сказал он, спеша закрепить свои права на меня.
Я не возражала и не возмущалась, хотелось просто остаться наедине с ним и послать к Черному богу всех, кто вскоре должен был заполнить дом. Но нам не дали. В доме уже обнаружились гости. Трое благородных таргов, приближенных к герцогу, преградили нам путь, громко поздравляя и все дальше оттесняя от лестницы. Ру пробовал их обойти, пробовал отшутиться и даже едва не затеял ссору, но тут мужа остановила я, испугавшись, что именно этого и добивается наш тиран. Замуж я вышла, слово он сдержал. А вдруг он решил сразу же сделать меня вдовой? Я вцепилась в шею Руэри и умоляюще посмотрела на него, муж сдался.
А вскоре дом заполнился народом, и нас утащили за стол. Ру поглядывал на троицу, следившую за нами пристальными взглядами и пресекавшую каждую попытку исчезнуть из пиршественного зала. А к началу бала прибыл и Найяр Таргарский. Он с широкой улыбкой и злым взглядом поздравил нас и вежливо попросил разрешения станцевать с «юной тарганной Тиган».
Я видела, что мой супруг готов вспылить, и снова вмешалась, позволив герцогу увести меня. Потом был второй и третий танец, во время которых Найяр не выпускал меня из своих когтей. Он уверенно вел меня по залу, почему-то оказываясь все дальше от моего супруга к концу каждого танца. Руэри зорко следил за нами, но перед четвертым танцем его окружила все та же троица таргов, и герцог оттеснил меня к дверям.
- Ваше сиятельство, - с негодованием воскликнула я, - немедленно верните меня в зал.
С лица герцога исчез даже намек на улыбку, он хмуро взглянул на меня.
- Прости, Сафи, - сухо произнес Найяр, и дальше я провалилась во тьму.
В себя я пришла уже в герцогских покоях. Голова была тяжелой, и я тихо застонала, обнимая ее ладонями. Затем вспомнила, что произошло и порывисто села, оглядывая незнакомые покои. Герцог сидел напротив кровати и не сводил с меня тяжелого взгляда. В руке он сжимал початую бутылку. Отпив прямо из горлышка, Найяр отсалютовал мне ею и криво усмехнулся:
- Добро пожаловать, любимая.
- Зачем вы это сделали?! – воскликнула я и осеклась, глядя, как еще больше помрачнел герцог.
- Ты меня ненавидишь, - он не спрашивал, он утверждал. – Ненавидишь всей душой, так же сильно, как я тебя люблю. И вряд ли простишь. Это я тоже знаю. Тогда что мне терять?
Найяр снова отпил из бутылки, поставил ее на пол и встал, с мрачной решимостью стягивая с себя рубашку.
- Зачем? – пролепетала я, отползая к краю огромной кровати. – Не надо, пожалуйста. Прошу вас!
Герцог стянул сапоги, и взялся за штаны. Я вскочила с кровати, бросилась к дверям и забарабанила, умоляя меня выпустить. Затравленно оглянулась и вжалась спиной в дверь, потому что он уже стоял рядом.
- Сафи, - тихо произнес полуобнаженный мужчина, упираясь ладонями по обе стороны от моей головы, - Сафи.
- Пожалуйста, - прошептала я, сползая по двери вниз. – Не делайте этого.
Он, молча, поднял меня на руки и вернул на кровать. Сел рядом, некоторое время рассматривал, а потом просто провел ладонью по волосам, пропустил прядь сквозь пальцы и нагнулся, коротко целуя в висок.
- Я не хочу причинять тебе боль, - сказал герцог. – Спи.
Встал и вышел, открыв дверь ключом, обнаружившимся тут же рядом, на столике. Но выйдя, снова запер меня. Я вскочила, пробежалась по его покоям и вернулась к кровати, бессильно опускаясь на нее. Выхода не было. Снова встав, я побрела в другую комнату, нашла там мягкое кресло и свернулась калачиком - спать в герцогской постели я не собиралась. Я вообще здесь спать не собиралась. Мне до крика не хотелось верить, что Найяр так поступил со мной. Он ведь дал разрешение на брак!
Герцог все не возвращался, помаявшись, я все-таки уснула, правда, в кресле. А проснулась от того, что Найяр нес меня к постели. Вырваться не удалось. Он сильней прижал меня к себе.
- Сафи, ты не выйдешь отсюда, лучше прими это сразу. – Немного прохладно сказал он.
- Пустите! – истерично вскрикнула я.
- Я и так тебя не трогаю, хоть и хочу этого настолько сильно, что уже могу думать только о том, как беру тебя. Я готов ждать, пока ты смиришься и привыкнешь ко мне, но это единственное, на что я согласен. Эти покои ты покинешь только тогда, когда я пойму, что могу тебе доверять. А пока жить, есть, спать ты будешь здесь. Ты меня услышала, сокровище мое? – все это он говорил ровным тоном, не глядя на мое перекошенное истерикой лицо. – Ты хотела замуж, ты вышла замуж. Неужели ты думала, что я позволю кому-то обладать тобой или дам сбежать? Нет, девочка, ты поглотила мой разум, мои чувства и мои желания. Стала мечтой, моим наваждением. А мечтой я делиться ни с кем не намерен. Ничего подобного со мной еще не происходило, потому отступать я не собираюсь. Запомни это сразу, и мы обойдемся без грубости, казней и боли.
Он уложил меня на кровать, укрыл и снова начал раздеваться, не обращая внимания на мой испуг. Герцог задул свечи, лег рядом и тихо произнес:
- Только не зли меня сейчас, я и так на грани. Если выведешь из себя, не сдержусь. Просто закрой глаза и спи.
После этих слов склонился надо мной, мужские губы нашли мои и коротко поцеловали. Зажмурившись, я вынесла эту ласку, стараясь даже не дышать, чтобы не провоцировать Найяра на дальнейшие действия, и он отодвинулся.
- Доброй ночи, Сафи, - ровным тоном сказал он.
- Доброй ночи, - пролепетала я в ответ.
- Найяр, - произнес герцог.
- Что? – почти шепотом спросила я, нервно сжимая край покрывала.
- Доброй ночи, Найяр, - напряженно повторил мужчина. – Я хочу, чтобы ты называла меня по имени. Никаких герцогов, сиятельств и прочего. Только по имени. Ты меня услышала?
- Ваше… - не сдержалась я и тут же поплатилась тем, что он вновь навис сверху, и поцелуй был уже дольше и не такой целомудренный.
- Повтори, - жестко потребовал герцог. – Доброй ночи, Сафи.
- Добрый ночи, Найяр, - выдавила я, стараясь не всхлипывать.
После этого он отодвинулся, повернулся ко мне спиной и больше не произнес ни слова.
