Насмешка

Она скучала по своему знакомому, скучала так, как никогда и ни по кому в этой жизни, если не считать брата. Впрочем, даже по брату Лиа так не тосковала. Ночами благородную лаиссу преследовали сны, в которых она вновь сидела напротив ласса Дальвейга, потупив взор, и слушала его голос. Наутро девушка не могла вспомнить ни слова, но звук его мягкого приятного голоса продолжал отдаваться в ушах, вызывая грусть.
       Этот совсем незнакомый мужчина стал тайной лаиссы Ренваль. Иногда ей казалось, что они еще непременно свидятся, и тогда девичье сердечко начинало сладко ныть от предвкушения встречи. А в следующее мгновение Лиаль уныло опускала голову, понимая, что это всего лишь пустые мечты. Судьба слишком жестоко посмеялась над юной лаиссой, связав ее судьбу с наместником Ренвалем, даже имя которого она теперь переносила с трудом. Но благодаря этому брака, Лиаль смогла узнать другого мужчину, который так неожиданно появился в ее жизни, и так стремительно исчез, оставив о себе на память лишь этот золотой медальон с девизом: «Честь важнее жизни».
       - Как же это правильно, - прошептала Лиа, опуская голову на переплетенные пальцы, между которыми был сжат медальон. – Какие верные слова. – И поддавшись порыву, она открыла своему взору золотой кругляшок и прижалась к нему губами, вновь прошептав, - Гаэрд.
       Стук в дверь застал лаиссу Ренваль врасплох. Спешно надев медальон на шею, она скрыла его в единственном сейчас надежном месте, куда могла успеть спрятать, у себя на груди под слоем ткани платья.
       - Моя госпожа, - это был всего лишь бард. – Дозволено ли мне будет присоединиться к вам?
       - Заходи, - разрешила Лиаль и принялась за остывающие яства.
       Лиот расположился на кресле, держа в руках свою неизменную спутницу – лютню.
       - Желает ли госпожа застольную песню? – спросил бард.
       - Играй, - устало вздохнула она.
       Ей сейчас не нужен был ни бард, ни его песни, но присутствие молодого мужчины смягчало положении пленницы-жены при тиране муже. Лиот давал ей ту толику заботы, которой благородной лаиссе не хватало. Он все так же держался на расстоянии, лишь в своих песнях открывая душу пред госпожой. Она же дарила влюбленному в нее мужчине легкую улыбку и свою благодарность, не позволяя мечтать о чем-то большем.
       Но Лиот мечтал! Сколько раз его песни обещали госпоже сладостные ласки и вечную любовь. Сколько раз клялся умереть за нее, и в такие мгновения глаза певца сияли, как звезды, отыскивая хоть отблеск своей страсти в глазах благородной лаиссы. Не находили… И бард пел ей о своей тоске и разрывающимся от боли сердце. Но госпожа лишь слабо улыбалась в ответ, благодарила и отправляла восвояси.
       Несчастный поэт и певец извел себя собственными тщетными надеждами. Он грезил, что однажды благородная лаисса услышит его, и ее сердце дрогнет, позволяя барду хотя бы коснуться губами ее руки. И об этом Лиот тоже пел, восхваляя нежность кожи своей хозяйки, плавность ее шагов, красоту ее черт. Страдал и укорял за стужу, захватившую сердце прекрасной лаиссы. Лиаль дарила знакомую барду легкую улыбку и опять не слышала его. Порой обрывала его признания на недопетой ноте и просила спеть балладу о странствующем лассе. Это злило мужчину, но он покорялся, не смея возражать.
       Вот и сейчас, когда трапеза была окончена, и лаисса перешла к окну, зябко обнимая себя за плечи, Лиот вновь решился спеть о том, что лежит у него на душе.
       
       Снега покрыли землю пеленой,
       С небес сметая солнце вьюгой.
       Зима владеет миром и тобой,
       Твоей став верною подругой.
       
       Я замер на коленях в тишине
       Под стылым взглядом глаз прекрасных.
       Моя душа пылает, как в огне,
       Сгорает в пытках сладострастных.
       
       Услышь меня, с тоской молю.
       Холодный лед я растоплю словами,
       Согрею душу снежную твою,
       Уста лобзая жаркими устами…
       
       Тонкие длинные пальцы барда еще перебирали струны, когда Лиаль повернулась к нему и улыбнулась:
       - Как это красиво, Гаэрд, - произнесла лаисса, даже не заметив оговорки.
       Мелодия оборвалась, словно невидимая безжалостная рука рванула струны. Лютня жалобно звякнула и упала к ногам побелевшего барда. Глаза его гневно сверкнули, и мужчина рывком поднялся на ноги, забывая, кто перед ним, и кто он сам.
       - Каким именем вы назвали меня, госпожа? – хрипло спросил он. – Гаэрд? Гаэрд?! Именем того ласса, из-за которого господин чуть не убил вас?
       - Лиот…
       - Гаэрд! – воскликнул мужчина, преодолевая расстояние между собой и Лиаль в несколько широких шагов. – Вы назвали меня – Гаэрд!
       - Ты забываешься, - ледяным тоном ответила лаисса Ренваль, отходя от барда.
       Он повернулся за ней, не сводя с хозяйки пристального взгляда. Благородная лаисса обернулась, встретилась с мужчиной глазами и поджала губы.
       - Лиот, оставь меня, - велела она, едва сдерживая гнев.
       - Моя госпожа прогоняет меня, потому что я смел плохо отозваться о ее игрушке? – язвительно спросил бард.
       - Да как ты смеешь?! – в сердцах воскликнула Лиаль. – Уходи немедленно и не смей возвращаться! Я твоя госпожа, а не дворовая девка. Что за разговоры ты завел?!
       - Хозяйка напомнила смерду его место, - язвительно усмехнулся мужчина, но не сдвинулся с места. – Несчастный влюбленный бард для госпожи, лишь грязь под ее маленькими ножками. Но и у этой грязи есть душа, и она болит от любви к своей госпоже. Однако она думает лишь о проклятом лассе! – голос его зазвенел от ярости. – Вы ведь все время думаете о нем. Я знаю, я вижу, как украдкой вы сжимаете в руках его медальон. Моя госпожа занята мыслями о том, кто мелькнул, подобно падающей звезде, и исчез с ее небосвода. Но она не желает увидеть того, кто каждый час с мольбой взирает на нее!
       - Замолчи! Замолчи, ради всех Святых, Лиот! – воскликнула Лиаль, испуганно глядя на дверь. – Тебя могут услышать. Неужто мне мало печалей и без твоей ревности? Замолчи и уходи немедленно!
       Бард все так же стоял на месте, упрямо глядя на лаиссу. Ревность и злость душили его, лишив осторожности, заставив забыть о том, кто мог оказаться рядом.
       - Молчать? Теперь вы требуете молчать, - зло рассмеялся Лиот. – Так нет же, жестокосердная госпожа! Я не буду молчать. Моя боль рвет мне душу, потому что вы влюблены в того проезжего ласса. Ваше сердце отдано Гаэрду Дальвейгу, и его медальон тому доказательство, как и то, что вы грезите им, иначе не оговорились бы, назвав меня его именем!
       - Кому отдано сердце моей супруги?
       Бард обернулся к двери, встретился с пристальным потемневшим взглядом господина, и лихорадочный румянец, сменивший бледность, вновь схлынул, оставляя лицо Лиота белым, как снег за окном. Осознание того, что сотворил, вползло в истерзанную безответной любовью, отравленную затаенной ревностью душу, сдавливая горло ледяными кольцами.
       Плечи Лиаль поникли, и обреченность погасила гнев в ее взоре. Она подняла глаза на барда. Лаисса Ренваль не обвиняла, не показывала обиду, в темной глубине ее глаз застыла лишь горькая насмешка. Она так и не обернулась к супругу, зная, что найдет на его лице. Девушка знала, как маска гнева искажает лицо ласса Ренваля, и ей не нужно было смотреть на него, чтобы понять его чувства.
       - Стало быть, - Ренваль сделал первый неспешный шаг в сторону своей жены и певца, - ты говоришь, что моя супруга пустила в свое сердце другого мужчину? И у нее есть его вещь?
       Бард открыл рот, но снова закрыл и отчаянно мотнул головой.
       - Я ничего такого не говорил, господин, - произнес он и тяжело выдохнул, когда наместник приблизился к нему вплотную.
       - У меня отменный слух, - криво усмехнулся Ландар, однако глаза его оставались холодны.
       - И все же вы ослышались, - повторил Лиот и полетел на пол от удара в лицо.
       - Повтори все то, что ты сказал, - потребовал Ренваль, наступая каблуком сапога на пальцы музыканта, не успевшего, ни встать, ни отдернуть руку. – Повтори, пес, - тихо и страшно потребовал наместник, усиливая нажим.
       Лиот скривился, но закусил губу и молчал. Ландар Ренваль следил за гримасой боли своего барда.
       - Повтори, или же останешься без пальцев, - в голосе наместника появились первые искры едва сдерживаемой ярости. – Что ты можешь, кроме того, что бренчать на своей лютне? Что ты будешь делать, когда останешься калекой? Повтори!
       - Вам… послышалос-сь, - прошипел бард.
       В его глазах появились слезы от боли, губа уже была прокушена до крови, и Лиаль вдруг показалось, что она слышит хруст ломаемых костей. И когда Лиот закричал, она закричала тоже, зажимая уши.
       - Хватит! Прекратите!
       Ренваль тут же обернулся к супруге, оставляя музыканта баюкать его руку. Ландар сделал к ней шаг, отдавшийся в висках девушки гулким ударом. Она попятилась под его взглядом и вздрогнула, увидев, как хищный оскал исказил лицо ласса. Лиаль запнулась о скамеечку и полетела на пол. Наместник, словно стрела, пущенная из лука, бросился за ней, схватил за плечи и рывком поставил на ноги.
       - Покажи, - прошипел он. – Покажи то, что прячешь.
       - Я ничего не прячу, - лаисса пыталась говорить твердо, но голос задрожал, выдавая ее страх.
       - Мне обыскать тебя? – равнодушно поинтересовался Ландар.
       Лиаль постаралась не думать, что у нее болят локти, которые она выставила назад, когда падала, это были мелочи. Но она пообещала, что никто не увидит медальона Гаэрда. Как Лиот понял, что это вещь принадлежит именно лассу Дальвейгу, лаиссе приходилось лишь догадываться. И сейчас Лиаль лихорадочно соображала, как сдержать свое слово. Страх перед гневом супруга отступил, и ей удалось взять себя в руки.
       - Обыскивайте, - зло бросила она, сделав широкий жест, обводя покои.
       Затем вырвалась из рук Ренваля и села в кресло, потому что от волнения дрожали ноги, и стоять оказалось тяжело. Наместник сузил глаза, пристально следя за своей супругой.
       - Я ведь так и сделаю, - с угрозой ответил Ландар, направляясь к столику, на котором стояла шкатулка лаиссы. Лиаль отвернулась, в душе радуясь, что успела забрать от туда медальон.
       Лицо Ренваля исказилось, как только он отвернулся от супруги. Недавние мысли о том, что стоит признаться жене в своем истинном отношении к ней, сейчас подернулись пеплом. Он вообще сейчас старался ни о чем не думать, чтобы не сорваться. Если дать себе волю, то можно остаться вдовцом… Ландар вдруг резко обернулся и взглянул на Лиаль. Она сидела, закрыв глаза, бледная и решительная, словно собиралась выдержать яростный натиск супруга. «Чудовище», - вспомнил Ренваль слова, брошенные лаиссой в бреду.
       Наместник скрипнул зубами и дошел до шкатулки. Она оказалась открыта, а значит, туда недавно заглядывали. Зачем? Лаисса Ренваль никуда не собиралась, значит, украшения ей были не нужны. Сняла и убрала? Но Лиа не надевала украшений в дорогу. Вообще странно, зачем ей понадобилась шкатулка. Ответ пришел сам собой, вызвав в душе новую бурю – чтобы прятать вещь того щенка, которого она пригрела на своей груди. Спасла, обогрела, влюбилась… А девица ли она еще?
       Грохот от падения шкатулки с драгоценностями, сметенной рукой наместника, заставил Лиаль вскрикнуть и открыть глаза. Он стоял у столика, но теперь смотрел на жену тяжелым взглядом. Дыхание наместника было шумным и рваным, словно он долго-долго бежал. Девушка вжалась в спинку кресла, стиснув подлокотники побелевшими пальцами. И мужчина отлепился от своего места.
       Он шел к ней, словно хищник крался к своей добыче, не сводя взгляда, придавившего Лиаль к ее месту. Бард, все еще сидевший на полу, забыл о своей руке и вскочил на ноги, бросаясь навстречу господину, но тот отшвырнул певца, кажется, даже не заметив этого. Ренваль сейчас видел лишь одну Лиаль, и в голове его кружила тысяча картин, в которых благородная лаисса отдавалась молодому проходимцу, как последняя шлюха.
       - Ты была с ним, - хрипло произнес наместник, склоняясь над супругой и упираясь ладонями в подлокотники ее кресла. – Признайся, и я не сделаю тебе слишком больно.
       - Мне не в чем признаваться, - сдавленным шепотом от ужаса ответила лаисса. – Мое девство при мне, и вы, - она сглотнула и зажмурилась, - можете в этом убедиться.
       - Хорошо, тебя осмотрит лекарь, - кивнул Ландар.
       - Святые! – воскликнула лаисса Ренваль. – Вы готовы еще и таким осмотром унизить меня?!
       Наместник сузил глаза.
       - Тебе есть, что скрывать? – равнодушно спросил он.
       - Я невинна, - простонала Лиаль, закрывая лицо ладонями.
       - Но ты… ты влюбилась в того ласса, так? – голос Ренваля зазвенел от напряжения. – Ты впустила его не в свое тело, но отдала душу?
       Лаисса вскинула глаза на мужа, и он заметил влажные дорожки на ее щеках.
       - Какое вам дело до моей души?! – с мукой в голосе воскликнула Лиаль. – Вы все равно никогда не полюбите меня! Ваше сердце отдано мертвой, так зачем вам знать, кто живет в моем сердце?!
       Ландар вскинул лицо кверху и расхохотался. Смех его казался еще более страшным, чем угрозы и допрос. Взгляд Лиаль в панике заметался по покоям, ища путь на свободу, но она оказалась плотно заключена в капкан из тела своего супруга. Ренваль перестал смеяться и склонился еще больше, приближая свое лицо к лицу Лиаль.
       - А ежели ты ошибаешься? – спросил он, лихорадочно сверкая глазами. – Что ежели, мертвую потеснила живая?
       Он вдруг выпрямился, схватив жену за тонкие запястья, и рванул на себя, заключая в объятья. Одна ладонь ласса легла на девичий затылок, не давая ей отвернуться, пальцы зарылись Лиаль в волосы, сжимаясь и причиняя легкую боль.
       - Ты нужна мне, Лиа, - сказал мужчина, блуждая взглядом по ее лицу. – Лиа… Нечистый! – воскликнул он, злясь на самого себя за нерешительность. – Кажется… проклятье! Лаисса Ренваль, Нечистый вас задери, я влюблен в вас.
       - Что? – потрясенно переспросила Лиаль, но тут же усмехнулась и отрицательно качнула головой. – К чему эта ложь? Вы уже все сказали, а я вас услышала. Вы поставили меня в один ряд с вашими любовницами, готовый пучком, словно торговка морковь, обменять на первую лаиссу Ренваль.
       - Я не лгу! – наместник еще тесней прижал к себе супругу. – Теперь не лгу.
       - В любом случае, поздно, - упрямо мотнула головой лаисса. – Ваша любовь опоздала на два года. К Нечистому, она все еще могла успеть ко дню нашей свадьбы, когда вы совершили непоправимое! Но сейчас мне не нужны ни вы, ни ваша, якобы, влюбленность.
       - Потому что уже успела полюбить другого? – зло спросил Ландар. – Плевать, принадлежишь все равно мне!
       Он рывком склонил голову в попытке поцеловать супругу. Она зажмурилась, уперлась ладонями в плечи мужчины, но большего сделать не смогла, и ее губы оказались смяты властным болезненным поцелуем, оборвавшимся столь неожиданно, что ни один из супругов даже не сразу понял, что произошло.
       - Бегите! – закричал Лиот, повисший на своем господине. – Спасайтесь, госпожа!
       Лиаль охнула, подхватила подол платья и бросилась к дверям. Борьба за ее спиной закончилась коротким вскриком барда, и стремительные шаги перепугали девушку окончательно. Она слепо ткнулась в дверь, перепутав сторону, в которую та открывалась. Наместник настиг ее, ухватил за ткань платья и рывком развернул к себе. Ткань треснула, и платье поползло с плеч, открывая Ландару цепь с медальоном.
       Лаисса от резкого толчка ударилась спиной о дверь, да так и застыла, глядя на мужа, взявшего в руку медальон и рассматривавшего его.
       - Так значит все правда. И медальон есть, и твои грезы о сопляке, которого ты притащила в наш замок, - в задумчивости произнес высокородный ласс. Затем взгляд его метнулся к бледному лицу Лиаль. – Дрянь!