— Вы будете меня слушаться, — ответила я. — Агнар Наэль не разговаривает со мной до завтрашнего утра, я продлеваю молчание до завтрашнего вечера. С братцем я буду иметь разговор лично.
— Вы загоняете меня под каблук, Флоретта? — с наигранным ужасом спросил Аристан. Я смутилась, и мужчина вдруг провел по моей щеке тыльной стороной ладони. – Но мне приятно, что вы волновались за меня. Вернетесь в гостиную?
Я отрицательно покачала головой.
— Пожалуй, лягу спать.
— Отдыхайте, драгоценная моя, — он снова поцеловал мне руку и покинул мои комнаты. Утром под дверями я обнаружила три корзины цветов с записками. Мужчины приносили мне извинения. Агнар Наэль развлекал весь день, как только мог. Я смеялась, но разговаривать начала не раньше вечера. Я тоже могу быть упорной.
Утро перед свадьбой я решила провести в седле. Мой учитель верховой езды больше не посещал меня, и зачастую компанию мне составлял брат, иногда к нам присоединялся агнар Наэль. Но сегодня мне хотелось одиночества. Спустившись в конюшню, я попросила сделать Золотце. Моя лошадка встретила меня фырканьем. Улучив момент, она ткнулась мне в ладонь, пощекотала мягкими теплыми губами и разочарованно отвернула морду.
— В этой руке, — рассмеялась я, добывая вторую руку из-за спины и показывая Золотцу прихваченное яблоко.
Вскоре я восседала на своей лошадке. Уже отъехав от конюшни, я бросила взгляд на дворец. Окна его были пусты и безмолвны. Никто не наблюдал за мной, никто не спешил увещевать, что невесте перед свадьбой стоило бы предаваться мыслям о своем будущем супружестве, а не кататься на лошади. Умиротворенно вздохнув, я отвернулась и пустила Золотце рысью.
Было приятно осознавать, что мое воспитание окончено. Некоторые из учителей еще приходили, но большую часть времени я была уже предоставлена собственным удовольствиям. Папенька также больше не будет указывать мне. Правда, теперь вместо него это будет делать мой супруг, и еще стоит задуматься, кто строже. И всё-таки муж — это муж... Ох, Богиня, сегодня у меня появится муж, самый настоящий, не выдуманный в девичьих грезах. Мое имя изменится, и мужчина, о котором мечтало столько женщин, станет безраздельно моим.
Представить, что диар будет принадлежать мне, оказалось столь же сложно, как начать себя считать хозяйкой этого поместья. На мгновение меня охватило волнение, но уже через несколько минут я вновь была спокойна. Все-таки за этот месяц я уже почти привыкла называть дом моего жениха своим домом. Даже одна из моих горничных дня два или три назад оговорилась, назвав меня «ваше сиятельство». После чего мы обе застыли в недоумении. Стоит признать, диар неплохо приучил всех нас воспринимать помолвку, как уже свершившуюся свадьбу. Должно быть, именно поэтому я и считала сам обряд лишь шагом, который требуют законы человеческий и Матери Покровительницы.
Выехав за ворота с монограммой моего жениха, свитой причудливой вязью, я направила Золотце в сторону чудесного луга, который полюбился мне во время конных прогулок. Однако свернула к роще, так и не доехав до него. Лошадь вновь шла шагом, а я любовалась деревьями, в кронах которых уже начинали появляться желтеющие листья.
От созерцания меня отвлек топот копыт. Я обернулась к дороге, видневшейся между стволами деревьев. Это был Гром — жеребец диара. Его сиятельство промчался мимо, кажется, не увидев меня, и я даже обрадовалась этому. На компании я сейчас не настаивала, хотелось краткого уединения. Однако до меня донеслось ржание Грома, и топот копыт снова приблизился, меня все-таки заметили.
— Флоретта?! — Аристан был заметно удивлен. — Что вы тут делаете? Вновь решили сбежать, ветреная девица? Учтите, я все равно найду вас и женюсь, даже если вы скроетесь в Прибежище дочерей Матери Покровительницы.
Я рассмеялась, глядя на искры веселья в глазах моего жениха, но смех сам собой оборвался, и я отвернулась, пряча внезапную досаду. Его слова были бы приятны, если бы за ними скрывалось нечто большее, чем то, что было между нами. Не удержавшись, я ответила:
— Ваше сиятельство не любит проигрывать и доводит задуманное до конца. Потому сбегать и прятаться в Прибежище в моих мыслях не было. Я всего лишь хотела немного развеяться.
Диар перестал улыбаться и посмотрел на меня уже серьезно. А я... я довела свою речь до конца:
— К тому же вы столько сил, времени и средств потратили на мое семейство ради этого брака, что сбежать было бы верхом неблагодарности.
— Так вы из одной только благодарности переживаете за меня, печетесь об удобстве и готовы ответить на все мои требования согласием? — совсем холодно спросил Аристан.
— Безусловно, ваше сиятельство, — склонила я голову. — Вы желали иметь послушную жену, которая будет уважать вас и заботится о вашем благе, не помышляя о большем. И мой долг ответить на ваши чаяния.
Мужчина еще некоторое время смотрел на меня, после чему-то невесело усмехнулся и ответил:
— Вы совершенно правы, агнара Берлуэн. Благодарю вас за то, что вы все помните и все понимаете. Да, я привык доводить начатое до конца. И приложил немало усилий для этой свадьбы. Так идемте же и станем, наконец, мужем и женой.
Не знаю почему, но мне показалось, что я только что уничтожила нечто хрупкое, что зажгло взгляд диара несколько минут назад. Сейчас он вновь был невозмутим и собран. Глаза подернулись знакомой корочкой льда и слова, произнесенные им в следующее мгновение, были, как всегда вежливы, но лишены той игривости, которую я имела счастье увидеть, когда мужчина подъехал ко мне.
— Я только что из поместья Берлуэн. Ваш папенька и сестры уже, должно быть, выехали.
— Я скучаю по ним, — вздохнула я. — За все время, что прожила у вас, я виделась с ними всего пять раз.
— Мы с вами не покидаем диарат, и видеться с родными вы можете сколько угодно. Краткая поездка в столицу, а после можете навещать их хоть каждый день, — Аристан пожал плечами и в мою сторону больше не оборачивался.
Молчание становилось тягостным. Я чувствовала вину и никак не могла понять за что. И хоть его сиятельство не выглядел ни обиженным, ни сердитым, ни раздосадованным. Напротив, лицо его было спокойно, но неприятное чувство вины не давало мне покоя. Измучившись поиском тем для беседы, я спросила то, о чем думала, однако еще ни разу не позволила себе быть слишком любопытной.
— Аристан, — позвала я.
Диар обернулся ко мне, и в глазах его отразилось вежливое внимание.
— Отчего вы не женились раньше? Разве же не нашлось девушки, с которой вам бы хотелось войти в храм?
Бровь д'агнара Альдиса насмешливо изогнулась, и я смущенно потупилась.
— Я был уже помолвлен, Флоретта, — ответил мужчина. — Давно, пятнадцать лет назад. Но помолвка была расторгнута.
— Почему? — удивилась я и прикусила язык.
— Я нашел причину, — усмехнулся диар и подмигнул, как мне показалось, издевательски. — Я ведь не только испорченный и бесчестный человек. А еще и находчивый, вы же знаете.
— Знаю, — шепотом отозвалась я и искоса взглянула на своего жениха. — И всё-таки...
— Смотрите-ка, ваш добрый друг — инар Рабан, — перебил меня Аристан. — Вы готовы к новой порции поклонения? Или же мне побыть неподалеку, чтобы спасти вас от восторгов мастера?
— Побудьте неподалеку, — решила я, опасаясь реакции портного.
Диар хмыкнул и согласно кивнул:
— Будь по-вашему, Флоретта. Не долг ли мужа защищать свою жену?
— Кажется, именно так велит Брачный завет Матери Покровительницы, — улыбнулась я. – Жене же велит заботиться о благе своего супруга.
— У вас это замечательно получится, я уверен, — склонил голову его сиятельство. — Тогда исполним Завет Богини. И первым буду я.
Мы въехали в ворота, не спеша обогнать карету инара Рабана, и, не доехав до дворца, свернули к конюшням. Перед воротами конюшни д’агнар Альдис спешился, после помог спешиться мне. Конюхи поспешили забрать Золотце и Грома, а мы с диаром направились к его дворцу. Моя рука покоилась на сгибе локтя жениха, и со стороны мы, наверное, смотрелись мило. На мгновение я представила, что свадьба уже прошла, и я держу под руку своего супруга. Эта мысль мне так понравилась, что я даже напустила на себя важности, но не удержалась и прыснула в кулачок. Аристан покосился на меня, но ничего не стал спрашивать. Я подавила нелепый смех, состроила серьезную мину, однако снова рассмеялась.
— Кхм, — кашлянул диар.
— Это от волнения, — произнесла я, заметив его вопросительный взгляд. — Со мной все хорошо.
— Сложно спорить, — усмехнулся мой жених.
Когда мы подошли к парадной лестнице, по которой поднимался инар Рабан со своими помощниками, несшими мой свадебный наряд, диар вдруг преобразился, бережно снял со своей руки мою ладонь, поцеловал ее и отпустил. После раскинул руки, жизнерадостно воскликнув:
— Инар Рабан, какая удача, что я вас увидел именно сейчас!
— Ваше сиятельство, агнара Берлуэн, — с достоинством поклонился нам портной. — Чем могу служить вам, д’агнар Альдис?
Мой жених взбежал по ступеням, обнял за плечи достопочтенного мастера и потянул за собой:
— Идемте же, мне нужен ваш совет, — говорил диар, все больше разделяя инара Рабана и нас с платьем.
— Но… — попытался заупрямиться мастер.
— Дело касается моей дражайшей невесты, — понизив голос, сообщил инару Аристан. — Уж в этом-то деле вы не позволите мне полагаться только на свой вкус.
И направил на портного такой доверительный взгляд, что мне захотелось захлопать в ладоши и крикнуть: «Браво, ваше сиятельство!». Инар Рабан растерянно посмотрел на меня, после на своих помощников, снова на меня. Затем перевел взгляд на диара и махнул рукой:
— Вы правы, ваше сиятельство, без меня вам точно не обойтись.
И направился вперед хозяина поместья к входным дверям. Мой жених обернулся ко мне, состроил многозначительную физиономию, усмехнулся и поспешил за мастером. Я проводила их взглядом, после заметила подоспевших женщин, служивших мне, кивнула им и поспешила в свои покои. Нужно было привести себя в порядок после прогулки на лошади, перекусить, потому что волнение все-таки появилось, а вслед за ним и аппетит, а там уж и облачаться к обряду.
Усилиями его сиятельства инара Рабана я не видела до тех пор, пока парикмахер не закончил с моей прической и не прикрепил тончайшую вуаль, тянувшуюся за мной длинным шлейфом. Нести его должны были мои сестры. Эту честь Мели и Тирли не пожелали доверить никому.
Сами они вбежали в мои комнаты, когда я еще одевалась. Я с умилением взглянула на девочек в новых шелковых платьях изумрудного цвета, расшитых жемчугом. На головах близнецов красовались завитые локоны и искусно сделанные зеленые веточки с нежными белыми цветами. Премиленькие атласные туфельки с бантиками кокетливо сидели на ножках сестер. Они были похожи на прелестных куколок. Мели и Тирли задрали носы, покрутились передо мной, но вдруг завизжали, захлопали в ладоши и запрыгали на месте, находясь от себя в полнейшем восторге.
— Жаль инар Рабан их не видит, — негромко произнесла моя горничная, наблюдавшая последний экстаз нашего мастера. — Он бы точно упал в обморок. Сколько счастья.
Женщина весело улыбалась, глядя на близнецов, однако быстро опомнилась и прикрыла рот ладонью. Я тепло улыбнулась ей в ответ, показывая, что не сержусь, и вернулась к прерванному занятию. Девочки кружили вокруг меня, с пристрастием и завистью рассматривая мой наряд.
— Когда я буду выходить замуж, я хочу это платье, — изрекла Мели.
— Нет, я хочу это платье, — топнула ногой Тирли.
Сестры обменялись свирепыми взглядами, но их разгоравшуюся войну остановил помощник инара Рабана, которому, наконец, позволили войти.
— Юные агнары, — обратился он к близнецам, — когда вам придет пора выходить замуж, это платье уже выйдет из моды, и вы сами захотите, чтобы вам сшили новые. Наша мастерская сделает это с превеликим удовольствием.
— У нас будет новое платье, — важно произнесла Мели.
— Да, у нас будет новое платье, — поддакнула Тирли.
— Модное.
— И красивое.
— Да-да, — хором закончили они и, наконец, уселись на банкетку, расправив складки своих платьиц.
Когда почтенный мастер портной ворвался в мои комнаты, я встретила его сияющей улыбкой.
— Инар Рабан, вы волшебник! — суровая складка на лбу мужчины разгладилась, и он прижал к груди руки.
— А вы чаровница, душа моя, — ответил портной, сжимая мои ладони. — Ах, какое чудо мне описал его сиятельство… но, тс-с-с…
Мастер плотно сжал губы и мотнул головой.
— Увидите сами, а я нем, я поклялся… Ах, как же мне не терпится… Но тихо. Тихо! — и инар Рабан поднял кверху палец.
Я кусала губы, чтобы не рассмеяться. Мое любопытство мог удовлетворить диар, ведь он не скрыл, что разговор пойдет обо мне, значит, для меня тайны не должно быть. Успокоив свой интерес этими рассуждениями, я опять взяла мастера за руки.
— Благодарю вас за еще одно чудо, инар Рабан, — от души сказала я.
— Для вас я готов творить бесконечно, — не без пафоса ответил портной.
Я отпустила его руки, взглянула в глаза папеньки, стоявшего в молчании у стены. Он кивнул мне и протянул руку. И все пришло в движение. Близнецы ухватились за края вуали, и папеньке пришлось прикрикнуть на них, потому что их черед придет в храме Покровительницы. Горничные бережно подобрали шлейф и направились следом за мной, помогая мне спуститься до кареты, ожидавшей перед парадной лестницей.
Диар уже должен был уехать, чтобы встретить нас с папенькой у храма. Арти и агнар Наэль отправились с ним, они выступали со стороны жениха свидетелями его чистых намерений. Мой брат должен был подтвердить, что не нашел изъяна в избравшем меня мужчине. После этого папенька передаст мою руку агнару Наэлю, как знак доверия будущему зятю, и старинный приятель диара подведет меня к его сиятельству, и тогда жених сможет ввести свою невесту в храм Матери Покровительницы, где свершится свадебный обряд.
Но все это будет после, а сейчас я усаживалась в богатую белоснежную карету с золотым орнаментом, на крыше которой красовалась корона диары, созданная лучшими мастерами-ювелирами специально к этому торжеству. Прежней короны, которой украшали карету матери моего жениха, найти не смогли, она исчезла за время его отсутствия. О расследовании кражи мне ничего не было известно. Только то, что дворец дрожал от гнева его сиятельства, и это мне было легко представить.
Запряжена карета была шестеркой белоснежных коней, невероятных красавцев. Я бы непременно обошла их всех, чтобы дотронуться до совершенства, созданного самой Богиней, но на это не было времени, да и выглядело бы странно. Поэтому я безропотно забралась внутрь свадебного экипажа. Горничные устроили мою вуаль так, чтобы близнецы сразу могли подхватить шлейф. Напротив уселся старший агнар Берлуэн с младшими дочерьми, и карета тронулась.
Мы выехали на широкий тракт, который вел к городу, и я закрыла глаза, боясь смотреть в намытое окошко. Сестрицы о чем-то шептались, папенька смотрел на меня, и я чувствовала его взгляд. Открыв глаза, я взглянула на него, и родитель улыбнулся:
— Как же вы сейчас похожи на вашу маменьку, дочь моя. Как бы она сейчас могла гордиться вами. Но я верю, что агнара Берлуэн видит вас, и из ее глаз текут слезы умиления.
— Ах, папенька, — всхлипнула я и закусила губу, не позволяя себе расплакаться и приехать к храму в ужасном виде.
— Вы загоняете меня под каблук, Флоретта? — с наигранным ужасом спросил Аристан. Я смутилась, и мужчина вдруг провел по моей щеке тыльной стороной ладони. – Но мне приятно, что вы волновались за меня. Вернетесь в гостиную?
Я отрицательно покачала головой.
— Пожалуй, лягу спать.
— Отдыхайте, драгоценная моя, — он снова поцеловал мне руку и покинул мои комнаты. Утром под дверями я обнаружила три корзины цветов с записками. Мужчины приносили мне извинения. Агнар Наэль развлекал весь день, как только мог. Я смеялась, но разговаривать начала не раньше вечера. Я тоже могу быть упорной.
Утро перед свадьбой я решила провести в седле. Мой учитель верховой езды больше не посещал меня, и зачастую компанию мне составлял брат, иногда к нам присоединялся агнар Наэль. Но сегодня мне хотелось одиночества. Спустившись в конюшню, я попросила сделать Золотце. Моя лошадка встретила меня фырканьем. Улучив момент, она ткнулась мне в ладонь, пощекотала мягкими теплыми губами и разочарованно отвернула морду.
— В этой руке, — рассмеялась я, добывая вторую руку из-за спины и показывая Золотцу прихваченное яблоко.
Вскоре я восседала на своей лошадке. Уже отъехав от конюшни, я бросила взгляд на дворец. Окна его были пусты и безмолвны. Никто не наблюдал за мной, никто не спешил увещевать, что невесте перед свадьбой стоило бы предаваться мыслям о своем будущем супружестве, а не кататься на лошади. Умиротворенно вздохнув, я отвернулась и пустила Золотце рысью.
Было приятно осознавать, что мое воспитание окончено. Некоторые из учителей еще приходили, но большую часть времени я была уже предоставлена собственным удовольствиям. Папенька также больше не будет указывать мне. Правда, теперь вместо него это будет делать мой супруг, и еще стоит задуматься, кто строже. И всё-таки муж — это муж... Ох, Богиня, сегодня у меня появится муж, самый настоящий, не выдуманный в девичьих грезах. Мое имя изменится, и мужчина, о котором мечтало столько женщин, станет безраздельно моим.
Представить, что диар будет принадлежать мне, оказалось столь же сложно, как начать себя считать хозяйкой этого поместья. На мгновение меня охватило волнение, но уже через несколько минут я вновь была спокойна. Все-таки за этот месяц я уже почти привыкла называть дом моего жениха своим домом. Даже одна из моих горничных дня два или три назад оговорилась, назвав меня «ваше сиятельство». После чего мы обе застыли в недоумении. Стоит признать, диар неплохо приучил всех нас воспринимать помолвку, как уже свершившуюся свадьбу. Должно быть, именно поэтому я и считала сам обряд лишь шагом, который требуют законы человеческий и Матери Покровительницы.
Выехав за ворота с монограммой моего жениха, свитой причудливой вязью, я направила Золотце в сторону чудесного луга, который полюбился мне во время конных прогулок. Однако свернула к роще, так и не доехав до него. Лошадь вновь шла шагом, а я любовалась деревьями, в кронах которых уже начинали появляться желтеющие листья.
От созерцания меня отвлек топот копыт. Я обернулась к дороге, видневшейся между стволами деревьев. Это был Гром — жеребец диара. Его сиятельство промчался мимо, кажется, не увидев меня, и я даже обрадовалась этому. На компании я сейчас не настаивала, хотелось краткого уединения. Однако до меня донеслось ржание Грома, и топот копыт снова приблизился, меня все-таки заметили.
— Флоретта?! — Аристан был заметно удивлен. — Что вы тут делаете? Вновь решили сбежать, ветреная девица? Учтите, я все равно найду вас и женюсь, даже если вы скроетесь в Прибежище дочерей Матери Покровительницы.
Я рассмеялась, глядя на искры веселья в глазах моего жениха, но смех сам собой оборвался, и я отвернулась, пряча внезапную досаду. Его слова были бы приятны, если бы за ними скрывалось нечто большее, чем то, что было между нами. Не удержавшись, я ответила:
— Ваше сиятельство не любит проигрывать и доводит задуманное до конца. Потому сбегать и прятаться в Прибежище в моих мыслях не было. Я всего лишь хотела немного развеяться.
Диар перестал улыбаться и посмотрел на меня уже серьезно. А я... я довела свою речь до конца:
— К тому же вы столько сил, времени и средств потратили на мое семейство ради этого брака, что сбежать было бы верхом неблагодарности.
— Так вы из одной только благодарности переживаете за меня, печетесь об удобстве и готовы ответить на все мои требования согласием? — совсем холодно спросил Аристан.
— Безусловно, ваше сиятельство, — склонила я голову. — Вы желали иметь послушную жену, которая будет уважать вас и заботится о вашем благе, не помышляя о большем. И мой долг ответить на ваши чаяния.
Мужчина еще некоторое время смотрел на меня, после чему-то невесело усмехнулся и ответил:
— Вы совершенно правы, агнара Берлуэн. Благодарю вас за то, что вы все помните и все понимаете. Да, я привык доводить начатое до конца. И приложил немало усилий для этой свадьбы. Так идемте же и станем, наконец, мужем и женой.
Не знаю почему, но мне показалось, что я только что уничтожила нечто хрупкое, что зажгло взгляд диара несколько минут назад. Сейчас он вновь был невозмутим и собран. Глаза подернулись знакомой корочкой льда и слова, произнесенные им в следующее мгновение, были, как всегда вежливы, но лишены той игривости, которую я имела счастье увидеть, когда мужчина подъехал ко мне.
— Я только что из поместья Берлуэн. Ваш папенька и сестры уже, должно быть, выехали.
— Я скучаю по ним, — вздохнула я. — За все время, что прожила у вас, я виделась с ними всего пять раз.
— Мы с вами не покидаем диарат, и видеться с родными вы можете сколько угодно. Краткая поездка в столицу, а после можете навещать их хоть каждый день, — Аристан пожал плечами и в мою сторону больше не оборачивался.
Молчание становилось тягостным. Я чувствовала вину и никак не могла понять за что. И хоть его сиятельство не выглядел ни обиженным, ни сердитым, ни раздосадованным. Напротив, лицо его было спокойно, но неприятное чувство вины не давало мне покоя. Измучившись поиском тем для беседы, я спросила то, о чем думала, однако еще ни разу не позволила себе быть слишком любопытной.
— Аристан, — позвала я.
Диар обернулся ко мне, и в глазах его отразилось вежливое внимание.
— Отчего вы не женились раньше? Разве же не нашлось девушки, с которой вам бы хотелось войти в храм?
Бровь д'агнара Альдиса насмешливо изогнулась, и я смущенно потупилась.
— Я был уже помолвлен, Флоретта, — ответил мужчина. — Давно, пятнадцать лет назад. Но помолвка была расторгнута.
— Почему? — удивилась я и прикусила язык.
— Я нашел причину, — усмехнулся диар и подмигнул, как мне показалось, издевательски. — Я ведь не только испорченный и бесчестный человек. А еще и находчивый, вы же знаете.
— Знаю, — шепотом отозвалась я и искоса взглянула на своего жениха. — И всё-таки...
— Смотрите-ка, ваш добрый друг — инар Рабан, — перебил меня Аристан. — Вы готовы к новой порции поклонения? Или же мне побыть неподалеку, чтобы спасти вас от восторгов мастера?
— Побудьте неподалеку, — решила я, опасаясь реакции портного.
Диар хмыкнул и согласно кивнул:
— Будь по-вашему, Флоретта. Не долг ли мужа защищать свою жену?
— Кажется, именно так велит Брачный завет Матери Покровительницы, — улыбнулась я. – Жене же велит заботиться о благе своего супруга.
— У вас это замечательно получится, я уверен, — склонил голову его сиятельство. — Тогда исполним Завет Богини. И первым буду я.
Мы въехали в ворота, не спеша обогнать карету инара Рабана, и, не доехав до дворца, свернули к конюшням. Перед воротами конюшни д’агнар Альдис спешился, после помог спешиться мне. Конюхи поспешили забрать Золотце и Грома, а мы с диаром направились к его дворцу. Моя рука покоилась на сгибе локтя жениха, и со стороны мы, наверное, смотрелись мило. На мгновение я представила, что свадьба уже прошла, и я держу под руку своего супруга. Эта мысль мне так понравилась, что я даже напустила на себя важности, но не удержалась и прыснула в кулачок. Аристан покосился на меня, но ничего не стал спрашивать. Я подавила нелепый смех, состроила серьезную мину, однако снова рассмеялась.
— Кхм, — кашлянул диар.
— Это от волнения, — произнесла я, заметив его вопросительный взгляд. — Со мной все хорошо.
— Сложно спорить, — усмехнулся мой жених.
Когда мы подошли к парадной лестнице, по которой поднимался инар Рабан со своими помощниками, несшими мой свадебный наряд, диар вдруг преобразился, бережно снял со своей руки мою ладонь, поцеловал ее и отпустил. После раскинул руки, жизнерадостно воскликнув:
— Инар Рабан, какая удача, что я вас увидел именно сейчас!
— Ваше сиятельство, агнара Берлуэн, — с достоинством поклонился нам портной. — Чем могу служить вам, д’агнар Альдис?
Мой жених взбежал по ступеням, обнял за плечи достопочтенного мастера и потянул за собой:
— Идемте же, мне нужен ваш совет, — говорил диар, все больше разделяя инара Рабана и нас с платьем.
— Но… — попытался заупрямиться мастер.
— Дело касается моей дражайшей невесты, — понизив голос, сообщил инару Аристан. — Уж в этом-то деле вы не позволите мне полагаться только на свой вкус.
И направил на портного такой доверительный взгляд, что мне захотелось захлопать в ладоши и крикнуть: «Браво, ваше сиятельство!». Инар Рабан растерянно посмотрел на меня, после на своих помощников, снова на меня. Затем перевел взгляд на диара и махнул рукой:
— Вы правы, ваше сиятельство, без меня вам точно не обойтись.
И направился вперед хозяина поместья к входным дверям. Мой жених обернулся ко мне, состроил многозначительную физиономию, усмехнулся и поспешил за мастером. Я проводила их взглядом, после заметила подоспевших женщин, служивших мне, кивнула им и поспешила в свои покои. Нужно было привести себя в порядок после прогулки на лошади, перекусить, потому что волнение все-таки появилось, а вслед за ним и аппетит, а там уж и облачаться к обряду.
Усилиями его сиятельства инара Рабана я не видела до тех пор, пока парикмахер не закончил с моей прической и не прикрепил тончайшую вуаль, тянувшуюся за мной длинным шлейфом. Нести его должны были мои сестры. Эту честь Мели и Тирли не пожелали доверить никому.
Сами они вбежали в мои комнаты, когда я еще одевалась. Я с умилением взглянула на девочек в новых шелковых платьях изумрудного цвета, расшитых жемчугом. На головах близнецов красовались завитые локоны и искусно сделанные зеленые веточки с нежными белыми цветами. Премиленькие атласные туфельки с бантиками кокетливо сидели на ножках сестер. Они были похожи на прелестных куколок. Мели и Тирли задрали носы, покрутились передо мной, но вдруг завизжали, захлопали в ладоши и запрыгали на месте, находясь от себя в полнейшем восторге.
— Жаль инар Рабан их не видит, — негромко произнесла моя горничная, наблюдавшая последний экстаз нашего мастера. — Он бы точно упал в обморок. Сколько счастья.
Женщина весело улыбалась, глядя на близнецов, однако быстро опомнилась и прикрыла рот ладонью. Я тепло улыбнулась ей в ответ, показывая, что не сержусь, и вернулась к прерванному занятию. Девочки кружили вокруг меня, с пристрастием и завистью рассматривая мой наряд.
— Когда я буду выходить замуж, я хочу это платье, — изрекла Мели.
— Нет, я хочу это платье, — топнула ногой Тирли.
Сестры обменялись свирепыми взглядами, но их разгоравшуюся войну остановил помощник инара Рабана, которому, наконец, позволили войти.
— Юные агнары, — обратился он к близнецам, — когда вам придет пора выходить замуж, это платье уже выйдет из моды, и вы сами захотите, чтобы вам сшили новые. Наша мастерская сделает это с превеликим удовольствием.
— У нас будет новое платье, — важно произнесла Мели.
— Да, у нас будет новое платье, — поддакнула Тирли.
— Модное.
— И красивое.
— Да-да, — хором закончили они и, наконец, уселись на банкетку, расправив складки своих платьиц.
Когда почтенный мастер портной ворвался в мои комнаты, я встретила его сияющей улыбкой.
— Инар Рабан, вы волшебник! — суровая складка на лбу мужчины разгладилась, и он прижал к груди руки.
— А вы чаровница, душа моя, — ответил портной, сжимая мои ладони. — Ах, какое чудо мне описал его сиятельство… но, тс-с-с…
Мастер плотно сжал губы и мотнул головой.
— Увидите сами, а я нем, я поклялся… Ах, как же мне не терпится… Но тихо. Тихо! — и инар Рабан поднял кверху палец.
Я кусала губы, чтобы не рассмеяться. Мое любопытство мог удовлетворить диар, ведь он не скрыл, что разговор пойдет обо мне, значит, для меня тайны не должно быть. Успокоив свой интерес этими рассуждениями, я опять взяла мастера за руки.
— Благодарю вас за еще одно чудо, инар Рабан, — от души сказала я.
— Для вас я готов творить бесконечно, — не без пафоса ответил портной.
Я отпустила его руки, взглянула в глаза папеньки, стоявшего в молчании у стены. Он кивнул мне и протянул руку. И все пришло в движение. Близнецы ухватились за края вуали, и папеньке пришлось прикрикнуть на них, потому что их черед придет в храме Покровительницы. Горничные бережно подобрали шлейф и направились следом за мной, помогая мне спуститься до кареты, ожидавшей перед парадной лестницей.
Диар уже должен был уехать, чтобы встретить нас с папенькой у храма. Арти и агнар Наэль отправились с ним, они выступали со стороны жениха свидетелями его чистых намерений. Мой брат должен был подтвердить, что не нашел изъяна в избравшем меня мужчине. После этого папенька передаст мою руку агнару Наэлю, как знак доверия будущему зятю, и старинный приятель диара подведет меня к его сиятельству, и тогда жених сможет ввести свою невесту в храм Матери Покровительницы, где свершится свадебный обряд.
Но все это будет после, а сейчас я усаживалась в богатую белоснежную карету с золотым орнаментом, на крыше которой красовалась корона диары, созданная лучшими мастерами-ювелирами специально к этому торжеству. Прежней короны, которой украшали карету матери моего жениха, найти не смогли, она исчезла за время его отсутствия. О расследовании кражи мне ничего не было известно. Только то, что дворец дрожал от гнева его сиятельства, и это мне было легко представить.
Запряжена карета была шестеркой белоснежных коней, невероятных красавцев. Я бы непременно обошла их всех, чтобы дотронуться до совершенства, созданного самой Богиней, но на это не было времени, да и выглядело бы странно. Поэтому я безропотно забралась внутрь свадебного экипажа. Горничные устроили мою вуаль так, чтобы близнецы сразу могли подхватить шлейф. Напротив уселся старший агнар Берлуэн с младшими дочерьми, и карета тронулась.
Мы выехали на широкий тракт, который вел к городу, и я закрыла глаза, боясь смотреть в намытое окошко. Сестрицы о чем-то шептались, папенька смотрел на меня, и я чувствовала его взгляд. Открыв глаза, я взглянула на него, и родитель улыбнулся:
— Как же вы сейчас похожи на вашу маменьку, дочь моя. Как бы она сейчас могла гордиться вами. Но я верю, что агнара Берлуэн видит вас, и из ее глаз текут слезы умиления.
— Ах, папенька, — всхлипнула я и закусила губу, не позволяя себе расплакаться и приехать к храму в ужасном виде.
