— Вы слышали? — смутилась я.
— Про дите уловил, — кивнул сторож. — Не подслушивал я, вы сами громче заговорили. Рад я за вас, кроха, только послушайтесь моего совета. Я знаю, что говорю. А если еще раз придете, повяжу и к мужу на телеге довезу.
— Хорошо, дядюшка Элиб, — улыбнулась я. — Я послушаюсь. Но сейчас ведь вреда не было?
— Не было, не тревожьтесь, — смягчился старик. — Недолго вы тут были. Всё хорошо у вас с дитятей будет, уж я точно вам говорю.
— Пожалуй, я пойду, — я поднялась с места. Теперь задерживаться на кладбище не хотелось вовсе. Признаться, сторож меня напугал.
— И правильно. Ступайте домой, там все веселей, чем тут-то, — улыбнулся Элиб. — Чай допили, погрелись и ступайте. Мать Покровительница не оставит вас, уж больно добрая вы, ваше сиятельство. Она таких любит.
Мы вышли из сторожки, и старик помог мне вернуться в седло. Я уже собралась тронуться с места, но вспомнила, что в кармане пальто у меня лежит кошелек с несколькими серебряными монетами. Я достала его и протянула сторожу.
— Держите, дядюшка Элиб. За заботу о маменьке, за доброе слово и науку.
— Так разве ж за это деньги берут? — хрипловато рассмеялся старик. — Но возьму, не откажусь. Выпью за ваше здоровье и за вашего младенца тоже выпью. И за диара, само собой. Видать любит он вас, вон, как цветете. Разглядел чистую душу, хороший, значит, человек.
— Прощайте, дядюшка Элиб, — улыбнулась я.
— Прощайте, кроха Фло, — снова рассмеялся сторож и махнул мне рукой.
До сумерек вернуться я все-таки не успела. Серая мгла накрыла нас с Золотцем еще по пути в поместье. Испугавшись, что впотьмах могу заблудиться, я свернула к наезженной дороге. Лошадка моя немного прибавила в скорости, теперь задерживаться вовсе не хотелось, и я мечтала поскорей увидеть огни в сторожке привратника, чтобы ощутить себя окончательно в безопасности.
Мне оставалось уже совсем немного, всего один поворот и немного прямой дороги, когда навстречу выехал всадник. Я напрягла зрение, вглядываясь во встречного путника, и радостно воскликнула:
— Арис, вы вернулись! Только не браните меня…
— Бранить вас, Флоретта? Я никогда не буду бранить вас, — ответил всадник, и я натянула поводья, потрясенно воскликнув:
— Эйнор? Вы? Здесь?!
Он подъехал ближе и склонил голову, приветствуя меня.
— Что вы здесь делаете, д’агнар Альдис? — сухо спросила я, справившись с изумлением.
— Жду вас, Фло, — с улыбкой ответил молодой человек. — Мне сказали, что вы покинули поместье верхом, куда вы направитесь, догадаться было несложно.
— Вам хватило смелости явиться в поместье и спрашивать меня? — кажется, голос мой зазвенел от напряжения.
— О, нет, — усмехнулся Эйнор. — Смелости бы мне хватило на многое, но со мной не станут разговаривать. Дядюшка умеет запугивать. Будем считать, что мне нашептал ветер.
— И какое же имя носит ваш ветер?
— У ветра нет имени, дорогая, — негромко рассмеялся молодой человек. — Как его не назови, суть от этого не изменится.
— Предательство, — мрачно изрекла я и тронула поводья, намереваясь объехать младшего Альдиса.
Однако он вновь преградил мне дорогу.
— Пропустите, — велела я. — Немедленно дайте мне проехать.
Эйнор не двинулся с места.
— Зачем вы бежите от меня, Флоретта? Злитесь за мою выходку? — он казался расстроенным. — Вы правы, я повел себя, как последний болван. Но наш разговор и ваше нежелание услышать, что я говорю вам, привели меня в смятение. Я сделал ошибку и теперь расплачиваюсь вашим недоверием.
— Прекратите играть со мной! — нервно воскликнула я. — Я знаю, что вы задумали. Втравливать меня в ваши соревнования с его сиятельством подло! Но даже если бы вы не солгали…
— Я не лгал вам, Фло! — с неожиданной горячностью ответил молодой человек. — О каком соревновании вы говорите? Ах, конечно, дядюшка рассказал вам о том, что я пытаюсь ему досадить? Безусловно, вы ему поверили, а мне нечем опровергнуть слова вашего супруга. Вы имеете право не доверять мне, Флоретта, только я не лгал. Клянусь, я был честен. Во всем!
— А с агнарой Кетдил вы тоже были честны? — язвительно спросила я.
— В чем я лгал Карли? Разве я обещал ей, что непременно женюсь? Я не клялся в любви, не соблазнил. Ухаживал за девушкой, которая мне показалась достойной, но разве же моя вина, что душа осталась спокойной? В то время как к вам я испытываю…
— Замолчите! — выкрикнула я, отъезжая в сторону. — Замолчите, несносный вы человек. Я жена вашего дядюшки, и вы не смеете признаваться мне в своих чувствах.
— Смею, Фло, смею, — Эйнор опять подъехал ближе. — Не я выбирал эти чувства, и я не желал переходить дорогу родному дяде и ссориться с ним. Но если вы уже мне дороги, то могу я хотя бы объясниться с вами на прощание? Я не могу уехать и оставить по себе дурные воспоминания. С дядюшкой мы много раз ругались и столько же мирились, а для вас я останусь негодяем, посмевшим мечтать о запретном. Так позвольте же мне просто очистить перед вами душу, разве я о многом прошу?
Упрямо поджав губы, я отрицательно мотнула головой. Нет, я не желала слушать того, что мне будет говорить Эйнор Альдис. Не хотела, чтобы он объяснялся со мной, не хотела, чтобы вновь порочил Аристана, отравлял мои мысли ядом сомнений.
— Я не желаю вас слушать, — холодно ответила я на его пылкую тираду. — Не желаю и не буду.
— Фло…
— Уйдите с дороги! — воскликнула я. В голосе пробились слезы, и как я ни старалась выглядеть уверенной в себе и сильной, я опасалась мужчину, не желавшего пропустить меня. Чувство бессилия, злость — всё это смешалось во мне сейчас, и до конца не сорваться оказалось невероятно сложно.
Эйнор вскинул руку в предупреждающем жесте.
— Фло, вы плачете? Не надо! Прошу вас. Я не сделаю вам дурного, клянусь вам, — в голосе молодого человека появилась растерянность. — Я так сильно напугал вас? — Он удрученно опустил голову, плечи Эйна поникли, и младший Альдис негромко произнес. — Что ж не буду вас неволить, только не плачьте. Видеть ваши слезы и понимать, что я стал их причиной, невероятно больно.
Он немного отъехал в сторону, освобождая дорогу, кажется, сдаваясь. И я все-таки не удержала всхлип. От облегчения, что всё закончилось, и я могу вернуться домой, где буду ждать супруга, а Эйнор уедет и больше никогда не потревожит моего покоя ни признаниями, ни неприятными выпадами в сторону Аристана. Утирая слезы, я тронула поводья. Золотце проехала мимо Эйнора, так и не двинувшегося с места.
Я несколько раз оборачивалась, но за мной никто не ехал, и я окончательно успокоилась. Моя лошадка неспешно добрела до ворот. Они оказались закрыты. Тревоги это не вызвало, хоть привратник и не должен был запирать ворот, пока я не вернусь. Я крикнула, но никто не отозвался. Не открылись двери домика нашего стража и после третьего окрика. Нахмурившись, я спешилась и подошла к воротам. Подобрала палку, лежавшую неподалеку, и постучала по витым прутьям ограды, снова крикнула, но вновь осталась не услышанной.
— Это что-то новое, — проворчала я. — Кто-то будет иметь серьезный разговор с диаром. Эй! Меня слышит кто-нибудь?!
— Я слышу, Фло.
Порывисто обернувшись, я подняла изумленный взор на младшего Альдиса. Уже совсем стемнело, и только луна освещала силуэт моего преследователя. Даже слабый отсвет от окошек привратницкой не доходил до ворот, и видеть лица молодого человека я не могла. Испугавшись уже по-настоящему, я прижалась спиной к воротам, затравленно глядя на племянника моего супруга.
— Что вам еще нужно? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Зачем вы преследуете меня?
— Мне нужны вы, Флоретта, — негромко произнес Эйнор.
Он направил своего жеребца в мою сторону, и я снова закричала, призывая открыть мне ворота. Развернулась, вцепилась в прутья, в отчаянии тряхнув закрытую створу. Но сильная рука ухватила меня за шиворот, как котенка, и легко оторвала от земли. Ворот пальто впился в горло, превратив крик в надсадное сипение, а после я оказалась лежащей поперек чужого коня. Младший Альдис сорвался с места, унося меня в известном лишь ему направлении.
— Эйнор! — вскрикнула я, боясь шелохнуться, чтобы не слететь под ноги его коня. — Эйнор, остановитесь!
— Я не причиню вам зла, — отозвался молодой человек.
— Эйнор, я беременна, — взмолилась я. — Отпустите меня, прошу вас!
Он резко натянул поводья, и я едва не слетела на землю, но молодой человек удержал. А вскоре его конь возобновил скачку.
— Потерпите, скоро мы будем на месте, — отрывисто произнес Эйн.
— Ради всего святого, зачем вы это делаете? — простонала я, с ужасом думая о своем будущем.
Он не ответил. Жеребец свернул с дороги, некоторое время, шел шагом по редколесью, сменившемуся более густым лесом. В темноте было сложно понять, где мы, но Эйнор продолжал как-то ориентироваться. Он только раз остановился, тихо выругался, но вскоре уверенно направил коня влево, и мы оказались на просеке. Жеребец перешел на рысь, и еще через несколько минут младший Альдис натянул поводья. После спешился и поставил меня на землю.
— Не смейте меня трогать, — взвизгнула я, отбрасывая в сторону поддерживающую меня руку.
— Хорошо, — неожиданно согласился Эйнор. — Тогда полагаюсь на ваше благоразумие. Если решитесь бежать, подумайте прежде. Уже сильно стемнело, дороги вы не найдете, а заблудитесь легко. Лучше переждать до рассвета. Идемте в дом, на улице давно не лето.
Я стояла на месте, сверля его взглядом исподлобья.
— Ну что вы как дикий зверек, — я не видела лица своего похитителя, но голос его звучал мягко. — Я не трону вас, клянусь. Идемте с холода. Вы ведь беременны, будьте благоразумны.
— Вы мне говорите о благоразумии? — едко спросила я. — Аристан будет в ярости. Вы сделали себе только хуже.
— Да, — тихим смешком ответил молодой человек. — Диар будет в бешенстве.
— Зачем же вы похитили меня, если знаете итог своего поступка?
— Вам так сложно поверить, что вы мне не безразличны, и что ради того, чтобы оказаться наедине с вами я готов принять даже смерть?
— Какая чушь! — в сердцах воскликнула я. — Это всё слишком напоминает роман, чтобы оказаться правдой.
— А вы крепкий орешек, да, Фло? — усмехнувшись, спросил младший Альдис, приближаясь ко мне. Я попыталась увернуться, но он перехватил меня, с силой прижав к себе, и повел к небольшому домику, силуэт которого чернел невдалеке от нас. Мое сопротивление ни к чему не привело, и Эйн немного раздраженно воскликнул: — Прекратите извиваться, ваше сиятельство. Я забочусь о вас и вашем младенце. И если я еще хоть как-то смогу оправдаться за ваше похищение, то потеря ребенка станет настоящей трагедией для всех нас. Дядюшка, небось, в небесах от счастья витает, а вы…
— Он еще не знает, — буркнула я, но перестала вырываться.
В одном младший Альдис был прав — на улице стало совсем холодно, и темнота вовсе не способствовала побегу. Пришлось смириться и принять единственное сейчас разумное решение — остаться под теплым кровом, пока не рассветет. Утром я непременно выберусь и вернусь домой.
— Ох, Богиня, — прошептала я, холодея от одной только мысли, что Аристан вернется и не найдет меня.
Что он подумает? Как сильно встревожится, когда увидит одну лишь мою кобылу, стоящую под воротами? Куда кинется искать? Эйнор молчал. Он впустил меня в дом, где еще теплился очаг, почти не освещая маленькой комнаты, куда меня привел племянник моего мужа. Я застыла на месте, опасаясь налететь в темноте на что-нибудь. Младший Альдис подошел к очагу, умело раздул тлеющие угли и подбросил дров.
Пламя быстро разгорелось, затрещало сухими смолянистыми поленьями, наполнив дом приятным запахом. Теперь я не медлила, уверенно подошла к очагу и протянула к огню руки. На плечи мне легли ладони Эйна, и я дернулась в сторону. Но молодой человек удержал, заговорив снова мягко, без следа недавнего раздражения.
— Разденьтесь, так согреетесь быстрей. Я всего лишь хочу помочь вам.
Поколебавшись, я все же последовала его совету, позволив снять с меня пальто, и снова протянула руки к огню.
— Желаете чаю?
Я обернулась и некоторое время рассматривала своего похитителя. Он оставался невозмутим, словно ничего не произошло. На губах играла легкая светская улыбка, будто мы находились в салоне, а не в домике посреди леса, и он не похитил жену своего дяди прямо перед воротами дома диара.
— Флоретта, вы замерзли, чай поможет согреться…
— Замолчите! — не сдержавшись, выкрикнула я и стремительно прошла к деревянному стулу. — К чему ваше участие? Зачем вы всё это делаете? Аристан — благородный человек, и если вы мстите ему за что-то, то это подло! Подло! И использовать его жену отвратительно!
— Да что вы знаете о своем муже? — тихо и зло спросил Эйнор. — Вы видите лишь то, что он показал вам. У его сиятельства изощренный ум, о вывертах которого вы даже понятия не имеете. Думаете, смогли надолго увлечь его вашей деревенской прелестью? Так знайте же, что он всю свою жизнь любит только одну женщину, и это не вы, Фло! Он хотел на ней жениться, но из-за неких обстоятельств отменил свадьбу, но спустя годы дядя вновь пал к ее ногам. И так будет снова, можете мне не верить, но однажды вы убедитесь, что я прав.
— Это ложь, — отчеканила я. — Вы мерзко лжете. Я видела ту женщину, и он выбрал меня, а не ее.
— Конечно, вас, ведь на вас у него были виды, — усмехнулся молодой человек. — Но вы видели эту женщину, стало быть, понимаете, что придет время, и сиятельный диар вновь будет вожделеть лишь свою бывшую невесту. Он не забыл ее спустя годы, которые они провели вдали друг от друга, а это что-то да значит.
— Прекратите! — закричала я, зажимая уши ладонями. — Арис рассказал мне об этой женщины. Он разочарован в ней…
— А что он вам еще мог сказать? Да с тех пор, как он сошелся с ней, в его жизни не было других женщин. А знаете ли вы, что у него репутация главного сердцееда Рейстена? Большего повесу и выдумать невозможно. И вдруг только одна женщина…
— Это всё в прошлом. В прошлом! Каким бы он ни был раньше, сейчас всё это не имеет значения. Супруг любит меня! — как я ни крепилась, как ни пыталась держать лицо, но слезы все-таки вновь брызнули из глаз. — Вы наговариваете на него.
— Вы считаете, что это я — зло? Вы думаете, я коварен? Да знали бы вы, на какие выдумки способен ваш супруг…
— Хватит!!!
Не помня себя, я вскочила с лавки, бросилась к негодяю, посмевшему порочить моего мужа. Остановилась лишь на секунду, вглядываясь ему в глаза, и ударила. Пощечина вышла звонкой, и я снова замахнулась, но Эйнор перехватил руку и рывком прижал меня к себе, не позволяя отстраниться, не давая ударить себя снова. Он молча ждал, пока я престану вырываться и выкрикивать ему бессвязные обвинения. И лишь когда я выдохлась, осторожно отстранился, пытаясь поймать мой взгляд. А я уже совсем перестала его замечать, стояла, понуро повесив голову. Опустошенная, равнодушная к тому, что еще этот отвратительный мужчина скажет.
Он ничего не сказал. Осторожно вытирал влажные следы со щек, затем приподнял мою голову за подбородок. Я зажмурилась, не желая смотреть на младшего Альдиса, и лишь когда его губы коснулись моей щеки, я вновь распахнула глаза. Он поцеловал меня, коротко, трепетно, затем еще раз, теперь в уголок рта, и вдруг прижал к себе, тихо выдохнув:
— Про дите уловил, — кивнул сторож. — Не подслушивал я, вы сами громче заговорили. Рад я за вас, кроха, только послушайтесь моего совета. Я знаю, что говорю. А если еще раз придете, повяжу и к мужу на телеге довезу.
— Хорошо, дядюшка Элиб, — улыбнулась я. — Я послушаюсь. Но сейчас ведь вреда не было?
— Не было, не тревожьтесь, — смягчился старик. — Недолго вы тут были. Всё хорошо у вас с дитятей будет, уж я точно вам говорю.
— Пожалуй, я пойду, — я поднялась с места. Теперь задерживаться на кладбище не хотелось вовсе. Признаться, сторож меня напугал.
— И правильно. Ступайте домой, там все веселей, чем тут-то, — улыбнулся Элиб. — Чай допили, погрелись и ступайте. Мать Покровительница не оставит вас, уж больно добрая вы, ваше сиятельство. Она таких любит.
Мы вышли из сторожки, и старик помог мне вернуться в седло. Я уже собралась тронуться с места, но вспомнила, что в кармане пальто у меня лежит кошелек с несколькими серебряными монетами. Я достала его и протянула сторожу.
— Держите, дядюшка Элиб. За заботу о маменьке, за доброе слово и науку.
— Так разве ж за это деньги берут? — хрипловато рассмеялся старик. — Но возьму, не откажусь. Выпью за ваше здоровье и за вашего младенца тоже выпью. И за диара, само собой. Видать любит он вас, вон, как цветете. Разглядел чистую душу, хороший, значит, человек.
— Прощайте, дядюшка Элиб, — улыбнулась я.
— Прощайте, кроха Фло, — снова рассмеялся сторож и махнул мне рукой.
До сумерек вернуться я все-таки не успела. Серая мгла накрыла нас с Золотцем еще по пути в поместье. Испугавшись, что впотьмах могу заблудиться, я свернула к наезженной дороге. Лошадка моя немного прибавила в скорости, теперь задерживаться вовсе не хотелось, и я мечтала поскорей увидеть огни в сторожке привратника, чтобы ощутить себя окончательно в безопасности.
Мне оставалось уже совсем немного, всего один поворот и немного прямой дороги, когда навстречу выехал всадник. Я напрягла зрение, вглядываясь во встречного путника, и радостно воскликнула:
— Арис, вы вернулись! Только не браните меня…
— Бранить вас, Флоретта? Я никогда не буду бранить вас, — ответил всадник, и я натянула поводья, потрясенно воскликнув:
— Эйнор? Вы? Здесь?!
Он подъехал ближе и склонил голову, приветствуя меня.
— Что вы здесь делаете, д’агнар Альдис? — сухо спросила я, справившись с изумлением.
— Жду вас, Фло, — с улыбкой ответил молодой человек. — Мне сказали, что вы покинули поместье верхом, куда вы направитесь, догадаться было несложно.
— Вам хватило смелости явиться в поместье и спрашивать меня? — кажется, голос мой зазвенел от напряжения.
— О, нет, — усмехнулся Эйнор. — Смелости бы мне хватило на многое, но со мной не станут разговаривать. Дядюшка умеет запугивать. Будем считать, что мне нашептал ветер.
— И какое же имя носит ваш ветер?
— У ветра нет имени, дорогая, — негромко рассмеялся молодой человек. — Как его не назови, суть от этого не изменится.
— Предательство, — мрачно изрекла я и тронула поводья, намереваясь объехать младшего Альдиса.
Однако он вновь преградил мне дорогу.
— Пропустите, — велела я. — Немедленно дайте мне проехать.
Эйнор не двинулся с места.
— Зачем вы бежите от меня, Флоретта? Злитесь за мою выходку? — он казался расстроенным. — Вы правы, я повел себя, как последний болван. Но наш разговор и ваше нежелание услышать, что я говорю вам, привели меня в смятение. Я сделал ошибку и теперь расплачиваюсь вашим недоверием.
— Прекратите играть со мной! — нервно воскликнула я. — Я знаю, что вы задумали. Втравливать меня в ваши соревнования с его сиятельством подло! Но даже если бы вы не солгали…
— Я не лгал вам, Фло! — с неожиданной горячностью ответил молодой человек. — О каком соревновании вы говорите? Ах, конечно, дядюшка рассказал вам о том, что я пытаюсь ему досадить? Безусловно, вы ему поверили, а мне нечем опровергнуть слова вашего супруга. Вы имеете право не доверять мне, Флоретта, только я не лгал. Клянусь, я был честен. Во всем!
— А с агнарой Кетдил вы тоже были честны? — язвительно спросила я.
— В чем я лгал Карли? Разве я обещал ей, что непременно женюсь? Я не клялся в любви, не соблазнил. Ухаживал за девушкой, которая мне показалась достойной, но разве же моя вина, что душа осталась спокойной? В то время как к вам я испытываю…
— Замолчите! — выкрикнула я, отъезжая в сторону. — Замолчите, несносный вы человек. Я жена вашего дядюшки, и вы не смеете признаваться мне в своих чувствах.
— Смею, Фло, смею, — Эйнор опять подъехал ближе. — Не я выбирал эти чувства, и я не желал переходить дорогу родному дяде и ссориться с ним. Но если вы уже мне дороги, то могу я хотя бы объясниться с вами на прощание? Я не могу уехать и оставить по себе дурные воспоминания. С дядюшкой мы много раз ругались и столько же мирились, а для вас я останусь негодяем, посмевшим мечтать о запретном. Так позвольте же мне просто очистить перед вами душу, разве я о многом прошу?
Упрямо поджав губы, я отрицательно мотнула головой. Нет, я не желала слушать того, что мне будет говорить Эйнор Альдис. Не хотела, чтобы он объяснялся со мной, не хотела, чтобы вновь порочил Аристана, отравлял мои мысли ядом сомнений.
— Я не желаю вас слушать, — холодно ответила я на его пылкую тираду. — Не желаю и не буду.
— Фло…
— Уйдите с дороги! — воскликнула я. В голосе пробились слезы, и как я ни старалась выглядеть уверенной в себе и сильной, я опасалась мужчину, не желавшего пропустить меня. Чувство бессилия, злость — всё это смешалось во мне сейчас, и до конца не сорваться оказалось невероятно сложно.
Эйнор вскинул руку в предупреждающем жесте.
— Фло, вы плачете? Не надо! Прошу вас. Я не сделаю вам дурного, клянусь вам, — в голосе молодого человека появилась растерянность. — Я так сильно напугал вас? — Он удрученно опустил голову, плечи Эйна поникли, и младший Альдис негромко произнес. — Что ж не буду вас неволить, только не плачьте. Видеть ваши слезы и понимать, что я стал их причиной, невероятно больно.
Он немного отъехал в сторону, освобождая дорогу, кажется, сдаваясь. И я все-таки не удержала всхлип. От облегчения, что всё закончилось, и я могу вернуться домой, где буду ждать супруга, а Эйнор уедет и больше никогда не потревожит моего покоя ни признаниями, ни неприятными выпадами в сторону Аристана. Утирая слезы, я тронула поводья. Золотце проехала мимо Эйнора, так и не двинувшегося с места.
Я несколько раз оборачивалась, но за мной никто не ехал, и я окончательно успокоилась. Моя лошадка неспешно добрела до ворот. Они оказались закрыты. Тревоги это не вызвало, хоть привратник и не должен был запирать ворот, пока я не вернусь. Я крикнула, но никто не отозвался. Не открылись двери домика нашего стража и после третьего окрика. Нахмурившись, я спешилась и подошла к воротам. Подобрала палку, лежавшую неподалеку, и постучала по витым прутьям ограды, снова крикнула, но вновь осталась не услышанной.
— Это что-то новое, — проворчала я. — Кто-то будет иметь серьезный разговор с диаром. Эй! Меня слышит кто-нибудь?!
— Я слышу, Фло.
Порывисто обернувшись, я подняла изумленный взор на младшего Альдиса. Уже совсем стемнело, и только луна освещала силуэт моего преследователя. Даже слабый отсвет от окошек привратницкой не доходил до ворот, и видеть лица молодого человека я не могла. Испугавшись уже по-настоящему, я прижалась спиной к воротам, затравленно глядя на племянника моего супруга.
— Что вам еще нужно? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Зачем вы преследуете меня?
— Мне нужны вы, Флоретта, — негромко произнес Эйнор.
Он направил своего жеребца в мою сторону, и я снова закричала, призывая открыть мне ворота. Развернулась, вцепилась в прутья, в отчаянии тряхнув закрытую створу. Но сильная рука ухватила меня за шиворот, как котенка, и легко оторвала от земли. Ворот пальто впился в горло, превратив крик в надсадное сипение, а после я оказалась лежащей поперек чужого коня. Младший Альдис сорвался с места, унося меня в известном лишь ему направлении.
— Эйнор! — вскрикнула я, боясь шелохнуться, чтобы не слететь под ноги его коня. — Эйнор, остановитесь!
— Я не причиню вам зла, — отозвался молодой человек.
— Эйнор, я беременна, — взмолилась я. — Отпустите меня, прошу вас!
Он резко натянул поводья, и я едва не слетела на землю, но молодой человек удержал. А вскоре его конь возобновил скачку.
— Потерпите, скоро мы будем на месте, — отрывисто произнес Эйн.
— Ради всего святого, зачем вы это делаете? — простонала я, с ужасом думая о своем будущем.
Он не ответил. Жеребец свернул с дороги, некоторое время, шел шагом по редколесью, сменившемуся более густым лесом. В темноте было сложно понять, где мы, но Эйнор продолжал как-то ориентироваться. Он только раз остановился, тихо выругался, но вскоре уверенно направил коня влево, и мы оказались на просеке. Жеребец перешел на рысь, и еще через несколько минут младший Альдис натянул поводья. После спешился и поставил меня на землю.
— Не смейте меня трогать, — взвизгнула я, отбрасывая в сторону поддерживающую меня руку.
— Хорошо, — неожиданно согласился Эйнор. — Тогда полагаюсь на ваше благоразумие. Если решитесь бежать, подумайте прежде. Уже сильно стемнело, дороги вы не найдете, а заблудитесь легко. Лучше переждать до рассвета. Идемте в дом, на улице давно не лето.
Я стояла на месте, сверля его взглядом исподлобья.
— Ну что вы как дикий зверек, — я не видела лица своего похитителя, но голос его звучал мягко. — Я не трону вас, клянусь. Идемте с холода. Вы ведь беременны, будьте благоразумны.
— Вы мне говорите о благоразумии? — едко спросила я. — Аристан будет в ярости. Вы сделали себе только хуже.
— Да, — тихим смешком ответил молодой человек. — Диар будет в бешенстве.
— Зачем же вы похитили меня, если знаете итог своего поступка?
— Вам так сложно поверить, что вы мне не безразличны, и что ради того, чтобы оказаться наедине с вами я готов принять даже смерть?
— Какая чушь! — в сердцах воскликнула я. — Это всё слишком напоминает роман, чтобы оказаться правдой.
— А вы крепкий орешек, да, Фло? — усмехнувшись, спросил младший Альдис, приближаясь ко мне. Я попыталась увернуться, но он перехватил меня, с силой прижав к себе, и повел к небольшому домику, силуэт которого чернел невдалеке от нас. Мое сопротивление ни к чему не привело, и Эйн немного раздраженно воскликнул: — Прекратите извиваться, ваше сиятельство. Я забочусь о вас и вашем младенце. И если я еще хоть как-то смогу оправдаться за ваше похищение, то потеря ребенка станет настоящей трагедией для всех нас. Дядюшка, небось, в небесах от счастья витает, а вы…
— Он еще не знает, — буркнула я, но перестала вырываться.
В одном младший Альдис был прав — на улице стало совсем холодно, и темнота вовсе не способствовала побегу. Пришлось смириться и принять единственное сейчас разумное решение — остаться под теплым кровом, пока не рассветет. Утром я непременно выберусь и вернусь домой.
— Ох, Богиня, — прошептала я, холодея от одной только мысли, что Аристан вернется и не найдет меня.
Что он подумает? Как сильно встревожится, когда увидит одну лишь мою кобылу, стоящую под воротами? Куда кинется искать? Эйнор молчал. Он впустил меня в дом, где еще теплился очаг, почти не освещая маленькой комнаты, куда меня привел племянник моего мужа. Я застыла на месте, опасаясь налететь в темноте на что-нибудь. Младший Альдис подошел к очагу, умело раздул тлеющие угли и подбросил дров.
Пламя быстро разгорелось, затрещало сухими смолянистыми поленьями, наполнив дом приятным запахом. Теперь я не медлила, уверенно подошла к очагу и протянула к огню руки. На плечи мне легли ладони Эйна, и я дернулась в сторону. Но молодой человек удержал, заговорив снова мягко, без следа недавнего раздражения.
— Разденьтесь, так согреетесь быстрей. Я всего лишь хочу помочь вам.
Поколебавшись, я все же последовала его совету, позволив снять с меня пальто, и снова протянула руки к огню.
— Желаете чаю?
Я обернулась и некоторое время рассматривала своего похитителя. Он оставался невозмутим, словно ничего не произошло. На губах играла легкая светская улыбка, будто мы находились в салоне, а не в домике посреди леса, и он не похитил жену своего дяди прямо перед воротами дома диара.
— Флоретта, вы замерзли, чай поможет согреться…
— Замолчите! — не сдержавшись, выкрикнула я и стремительно прошла к деревянному стулу. — К чему ваше участие? Зачем вы всё это делаете? Аристан — благородный человек, и если вы мстите ему за что-то, то это подло! Подло! И использовать его жену отвратительно!
— Да что вы знаете о своем муже? — тихо и зло спросил Эйнор. — Вы видите лишь то, что он показал вам. У его сиятельства изощренный ум, о вывертах которого вы даже понятия не имеете. Думаете, смогли надолго увлечь его вашей деревенской прелестью? Так знайте же, что он всю свою жизнь любит только одну женщину, и это не вы, Фло! Он хотел на ней жениться, но из-за неких обстоятельств отменил свадьбу, но спустя годы дядя вновь пал к ее ногам. И так будет снова, можете мне не верить, но однажды вы убедитесь, что я прав.
— Это ложь, — отчеканила я. — Вы мерзко лжете. Я видела ту женщину, и он выбрал меня, а не ее.
— Конечно, вас, ведь на вас у него были виды, — усмехнулся молодой человек. — Но вы видели эту женщину, стало быть, понимаете, что придет время, и сиятельный диар вновь будет вожделеть лишь свою бывшую невесту. Он не забыл ее спустя годы, которые они провели вдали друг от друга, а это что-то да значит.
— Прекратите! — закричала я, зажимая уши ладонями. — Арис рассказал мне об этой женщины. Он разочарован в ней…
— А что он вам еще мог сказать? Да с тех пор, как он сошелся с ней, в его жизни не было других женщин. А знаете ли вы, что у него репутация главного сердцееда Рейстена? Большего повесу и выдумать невозможно. И вдруг только одна женщина…
— Это всё в прошлом. В прошлом! Каким бы он ни был раньше, сейчас всё это не имеет значения. Супруг любит меня! — как я ни крепилась, как ни пыталась держать лицо, но слезы все-таки вновь брызнули из глаз. — Вы наговариваете на него.
— Вы считаете, что это я — зло? Вы думаете, я коварен? Да знали бы вы, на какие выдумки способен ваш супруг…
— Хватит!!!
Не помня себя, я вскочила с лавки, бросилась к негодяю, посмевшему порочить моего мужа. Остановилась лишь на секунду, вглядываясь ему в глаза, и ударила. Пощечина вышла звонкой, и я снова замахнулась, но Эйнор перехватил руку и рывком прижал меня к себе, не позволяя отстраниться, не давая ударить себя снова. Он молча ждал, пока я престану вырываться и выкрикивать ему бессвязные обвинения. И лишь когда я выдохлась, осторожно отстранился, пытаясь поймать мой взгляд. А я уже совсем перестала его замечать, стояла, понуро повесив голову. Опустошенная, равнодушная к тому, что еще этот отвратительный мужчина скажет.
Он ничего не сказал. Осторожно вытирал влажные следы со щек, затем приподнял мою голову за подбородок. Я зажмурилась, не желая смотреть на младшего Альдиса, и лишь когда его губы коснулись моей щеки, я вновь распахнула глаза. Он поцеловал меня, коротко, трепетно, затем еще раз, теперь в уголок рта, и вдруг прижал к себе, тихо выдохнув:
